Как я и предполагал, герпетолог возвращаться не спешил. Вечером второго дня от него все еще не было никаких вестей.
– Придется напомнить, – проворчал Хеммет, – я сам за ним съезжу. Ты, Танкред, тоже можешь, хоть развеешься от своих папирусов. Ну и заодно танк испытаем, Лярош давно рвется его на пересеченной местности погонять.
Я подумал, и решил, что один выходной мне действительно не помешает.
На следующее утро мы с Хемметом и моими капштадскими знакомыми – Михелем и Юлиусом, заняли место в одной из автомашин. Рядом пыхтел заводившийся танк.
К нам подошел дю Понт.
– Послушайте. Раз уж все равно получается увеселительная прогулка, может возьмете с собой Эльзу…
Эльза Кралле уже стояла рядом, глядя на нас широко открытыми наивными глазами.
– Вообще-то мы едем забрать профессора, а не любоваться пейзажами, – проворчал Хеммет.
– Ну пожалуйста, – вздохнула Эльза, – мне так хочется увидеть эти каньоны о которых так много говорили. А то уже месяц как кроме этого песка вокруг ничего нет.
– Ну ладно, – сдался Хеммет, – сейчас мы найдем вам место в машине…
После истории с Мильвовским в Капштадте я не горел желанием составить ей компанию, отчего решил проявить галантность.
– Думаю, Лярош подвезет меня на своем броневагоне. Можете занять выделенное для меня место, сударыня.
Она обворожительно улыбнулась, а я бурча себе под нос побрел к танку. На глаза мне попалась черная фигура Невера в неизменной шляпе и сюртуке.
– "И как он в такую жару еще не заработал тепловой удар в своем черном костюме?" – подумал я, залезая на танк, – "и с чего, интересно, он вообще тут шляется? Так то его не слышно, не видно было".
Я довольно скоро пожалел о своей галантности. Даже на ровном песке танк немилосердно трясло и раскачивало. Я постоянно бился всеми местами о выступающие детали, периодически съезжал с жесткого и неудобного сидения и чуть не выстрелил из пушки, случайно ухватившись за спусковой механизм на особо жестоком ухабе. К счастью она не была заряжена.
В довершение ко всему в танке было жарко как в духовке, жутко воняло бензином и смазкой, а через смотровые щели чуть ли не струями летели внутрь пыль и песок. Когда я попытался выглянуть в одну из них, то смог разглядеть лишь густое бурое марево. Как Лярош ухитрялся ориентироваться и вести машину в такой пыли я даже представить себе не мог.
Наконец мы добрались до цели. Кряхтя, я выкарабкался из люка, и испытал неземное блаженство от возможности стоять на твердой почве и расправить, наконец-то, затекшие и покрытые синяками конечности.
Мы остановились в небольшом каньоне, тянувшемся вглубь нагорья. Сквозь оседавшую вокруг нас пыль я смог разглядеть кустарники и высохшие пучки травы.
– Дальше пешком, – констатировал Хеммет, – Лярош, останешься с танком и машиной, а мы пойдем к лагерю профессора коротким путем.
Легионер кивнул, и поудобнее расположился в тени своего монстра, явно собираясь вздремнуть часок – другой. Мы же гуськом двинулись через извилистую боковую расселину.
– Ого! – удивленно воскликнула Эльза, – что это?
Я присмотрелся. На каменной стене проступали полусмытые красноватые абрисы людей и животных. Схематичные человечки преследовали слонов и кабанов, сражались с павианами и леопардами, а рядом спокойно паслись антилопы и буйволы.
– Похоже, наскальная живопись. Удивительно! Здесь, в самом сердце Сахары. Никогда бы не подумал.
– Какие странные пропорции… – задумчиво пробормотала Эльза, – только посмотрите.
Я посмотрел.
– Обычные искажения примитивных рисунков. Люди и слоны маленькие, кабаны и обезьяны большие. Видимо, чтобы масштаб уравнять…
– Нет, нет, Танкред, наскальные рисунки всегда отличались исключительным реализмом. Примитивным народам чужд абстрактный подход, – заявила Эльза.
– Если это не абстрактный подход, то кабаны здесь были с носорога, а павианы больше гориллы. Ну, или люди очень маленькие…
– Может пигмеи? – спросил Хеммет, разглядывая рисунки.
– Не полметра же ростом, – возмутился я, – даже если считать эти фигурки пигмеями, то вот этот вот кабанчик в плечах почти такого же размера. Ну не с носорога, так с корову. Скорее я уж поверю в абстракционизм людей палеолита, чем в кабанов такой величины. Кстати, фрейлейн Эльза, неужели вы так хорошо разбираетесь в искусстве древних?
Она едва заметно смутилась.
– Живопись – моя слабость. Обожаю красивые вещи. Может когда-нибудь и сама начну рисовать…
– Это достойное занятие, – кивнул я, – буду рад, если вы смените свое амплуа.
– Вы еще обижены за тот случай в Капштадте? – она пристально посмотрела мне в глаза.
– Еще бы. Знаете ли, фрейлейн, это довольно малоприятно занятие выступать в роли приманки для льва-людоеда.
– Я не подозревала, что Ялмар задумал подобное, – на этот раз смущения у нее на лице я не заметил.
– Так, заканчиваем воспоминания и идем дальше, – распорядился Хеммет, и мы зашагали вверх по ущелью.
Через полчаса восхождения, мы добрались до гребня. Вокруг нас раскинулись причудливо источенные красновато-желтые скалы.
– Как красиво, – едва слышно прошептала Эльза.
Следует отдать ей должное, зрелище было действительно впечатляющее. Вода и ветер прекрасные скульпторы. Замысловатые арки, пики и колонны, громоздившиеся вокруг нас в причудливом хороводе, казались чем-то нереальным. Дальше вниз открывался вид на еще один каньон, а западнее едва заметно проступали силуэты далеких столовых гор обнаруженной нами с Эрикой котловины.
– Эрика предлагала устроить лагерь в первом ущелье, но профессор настоял обустроиться здесь. Видите ли тут ящериц больше… Будьте аккуратны, тут легко можно сорваться.
Хеммет недовольно вздохнул, и мы начали спуск.
Камни вылетали у нас из-под ног и со стуком катились вниз. Я судорожно цеплялся за любые выступы и прораставшие между камней ветки. Мой страх высоты был готов вырваться на свободу в любой момент. В результате я понемногу отставал.
– Посмотрите туда, – стоявшая на краю обрыва Эльза указывала куда-то в сизую глубину каньона.
– Что там? – опасливо поинтересовался я, цепляясь за торчавший из щели между глыб корень.
– Подойдите ближе. Ну, не бойтесь.
Она ободряюще улыбнулась.
Я сделал несколько шагов, но тут боязнь высоты окончательно победила, и я застыл и попятился. Обрыв на самом краю которого стояла девушка был слишком глубок. Может у нее и хватает смелости, но я обливался холодным потом и думал только о том, чтобы за что-нибудь покрепче схватиться.
– Ну что вы застыли как истукан? – настороженно спросила она.
Данное определение было как нельзя кстати. Мои мышцы свело, и любое движение требовало чудовищного усилия воли. Слишком высоко, слишком близко к краю. Я еще попятился и протянул руку назад в попытках нащупать опору.
– Лучше скажите что там, – просипел я.
Он немного побледнела.
– Что с вами?
– Акрофобия… Я боюсь высоты. Ничего не могу с этим поделать. Так что там?
На ее лице появилось выражение не то разочарования, не то облегчения.
– Не берите в голову, забудьте, давайте спускаться дальше, – она отошла от края и протянула мне руку, – держите.
Я облегченно отступил к скале и несколько пришел в себя.
– Ладно, потом расскажете.
И мы побрели дальше.
Внизу мы догнали Хеммета и капштадцев. Они поджидали нас в зарослях каких-то довольно колючих кустов.
– Лагерь вон за той скалой, – махнул рукой Синклер, – сейчас я этому герпетологу выскажу все, что я думаю о его увлечении змеями и прочими гадами…
Мы прошли по дну каньона вдоль небольшого ручейка, журчавшего среди камней. Свернули за скалу, и перед нами открылся лагерь.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – случилось что-то ужасное… Палатки были разбросаны и местами порваны. Перевернутый котелок валялся в костре, клетки и ящики для пресмыкающихся пусты и разбиты. Мы бросились вперед.
– Что за… – пробормотал Хеммет, озираясь.
Я подобрал валявшуюся под ногами винтовку. Манлихер, выданный профессору для самообороны. Я потянул затвор, он не поддался, заклинило. Аккуратно глянул в ствол – никаких следов нагара. Наш ученый муж если и пытался выстрелить, то ему это определенно не удалось. Но только вот в кого он собирался стрелять? Или во что?
Мы потрясенно разбрелись по опустевшему лагерю, силясь понять, что же могло случиться.
– Профессор Пикколо? Ортенсия? Эй! Кто-нибудь? – но лишь эхо было нам ответом.
Я освободил затвор профессорской винтовки и глянул в магазин. Патроны на месте. Я не ошибся, ее зарядили, но из нее не стреляли. Прислонив оружие к опрокинутой клетке, я осмотрел палатку. Нашел пробковый шлем профессора и аккуратно сложенные стопочкой блокноты с записями и зарисовками. Но ничего, что могло хоть как-то прояснить исчезновение наших товарищей.
– Может на них львы напали? – негромко спросил Юлиус.
Я еще раз оглядел лагерь. Он был разбит у самой стены каньона, в небольшом углублении, так что с трех сторон к нему почти вплотную подходили каменные стены, рассеченные в нескольких местах узкими вертикальными трещинами. Вдоль подножия тянулась поросль кустарника и валялось несколько больших валунов. На мой взгляд среди всего этого спокойно можно было спрятать пехотный взвод как минимум, не то что пару львов.
– Земля сухая, как камень, – пробормотал растерянный Хеммет, – следов почти не видно. Но крови нет. На атаку хищников совсем непохоже…
– Это-то меня и пугает, – вздохнул я, – а вдруг это Ахмад и его головорезы?
– Здесь? Невозможно, – замотал головой Хеммет, – это место люди не посещали уже несколько столетий. Если бы Ахмад знал о нем, сюда бы уже добрались охотники за древностями от дона Никколо.
Я хотел что-то ответить, но Хеммет меня перебил.
– Лучше посмотрим, что это там виднеется, – он указал вниз по ущелью.
Оставив Михеля и Юлиуса изучать окрестности лагеря, мы пошли к заинтересовавшему Синклера месту. Эльза присела в тени скалы за палатками.
Пройдя метров пятьдесят, мы оказались у края обрыва. Плавно спускавшийся до этого места каньон, здесь резко срывался вниз. Ручеек, добежав до откоса, рассыпался брызгами миниатюрного водопада.
Под нами, в нескольких десятках метров, лежал каменистый уступ, за ним дно ущелья быстро понижалось, уходя на запад, в котловину, вид на которую открывался нам через узкий просвет между его стенами.
На краю обрыва было установлено массивное бревно. К нему крепилась длинная веревочная лестница.
– Может они спустились туда? – предположил я.
Хеммет отрицательно покачал головой.
Лестница свернута здесь, наверху. Кто-то же должен был ее втащить. Хотя бы один человек точно оставался в лагере.
– Может часть людей спустилась, а на оставшегося кто-то напал? Тот же лев, например? – не сдавался я.
– Не исключено. В любом случае глянуть что там внизу не помешает.
Хеммет сбросил лестницу с края обрыва. Она с шуршанием размоталась, аккуратно достав точно до дна.
Я вздрогнул. Лезть не хотелось.
Синклер обернулся в сторону лагеря и окликнул:
– Эй, Михель, Юлиус, кто-нибудь подойдите сюда. Надо подстраховать.
Гробовая тишина была ответом.
– Эй, вы что оглохли…
Мы с Хемметом переглянулись.
Пронзительный женский крик разлетелся над каньоном и тотчас же задрожал и прервался.
Мы бросились в лагерь. Там никого не было.
– Кажется, я слышу какой-то шорох, – пробормотал Хеммет, и, вскинув карабин, заглянул в одну из расселин в окружавших лагерь скалах.
Несколько минут мы молча вглядывались в заполнявший ее полумрак, потом Хеммет сделал несколько осторожных шагов вглубь.
– Прикрой мою спину, Танкред.
Я потянулся к висевшему на боку маузеру, но передумал, и решил воспользоваться манлихером профессора. С винтовкой оно как-то надежнее. Я повернулся, чтобы взять оружие и замер. Прямо мне в грудь целился наконечник копья.
Я нервно сглотнул. Передо мной стояло человек пять в белых одеяниях и с копьями в руках. На поясах у них виднелись мечи и кинжалы. Еще несколько подобных типов, но уже с дротиками и луками заняли позиции чуть поодаль и на невысоком пригорке справа. Судя по выражениям лиц и обращенному против нас оружию, настроена эта компания была весьма недружелюбно.
– Хеммет, – негромко сказал я.
– Что там еще? Я, кажется, что-то вижу в глубине расселины…
– Хеммет. У нас возникли проблемы.
Он раздраженно повернулся. Выскочивший откуда-то из-за кустов еще один копьеносец оказался прямо перед ним. Синклер машинально передернул затвор. Воин ударил древком копья по стволу винтовки и пуля, с искрами и визгом срикошетив от каменной стены, ушла в небо. Еще трое воинов окружили Хеммета, отобрали у него оружие и оттолкали в сторону от скалы.
Я здраво рассудил, что, даже учитывая висевший на боку маузер, особых шансов у меня все равно нет, и без сопротивления позволил им отобрать у меня нож, бинокль, фонарик, набор купленных в Капштадте инструментов а в заключение еще и деревянную кобуру с пистолетом. Полагаете у меня был выбор?
– Что это еще за парни? – удивленно спросил Хеммет, когда меня, освобожденного от излишних с их точки зрения вещей, поставили рядом.
– Понятия не имею… И что еще хуже не представляю, как они рассчитывают с нами поступить дальше.
– Сразу они нас не убили. Что обнадеживает.
Забрав еще какие-то вещи из лагеря, нападавшие тычками и парой ударов пояснили, что планируют небольшое путешествие, в котором нам будет необходимо принять участие.
Пришлось двинуться в указанном направлении. Выйдя из лагеря и пройдя метров пятьсот, наши провожатые свернули в одну из боковых расселин. Она оказалась настолько узка, что идти пришлось гуськом. Хуже того, по мере движения она еще больше сузилась, и в итоге, отличавшийся довольно плотной комплекцией и широкими плечами Хеммет, оказался в несколько затруднительном положении.
– Эй вы, я здесь не пройду, – он остановился, – дальше лезьте сами, если такие тощие.
Конвоир покачал головой и несколько раз указал тупой стороной копья вперед.
Хеммет побагровел и решительно замотал головой.
Конвоир вздохнул и развернул оружие к нему острием. Синклер злобно покосился на внушительную и довольно остро заточенную железку. Его визави легонько кольнул репортера пониже спины. Хеммет засопел, развернулся боком и, кряхтя, протиснулся в расселину.
– Я вам это еще припомню… – пообещал он с той стороны.
Настала моя очередь. Я тоже не отличался субтильностью, хотя до богатырских плеч Синклера мне, конечно, было далеко. Лишившись нескольких пуговиц и слегка порвав штанину о выступ скалы, я смог пробраться через сужение. Дальше расселина начинала расширяться и в итоге мы оказались в крошечной долине, слегка напоминавшей большую кастрюлю – почти цилиндрической и с отвесными стенами. К моему немалому облегчению Эльза, Михель и Юлиус уже были здесь живы и здоровы… кажется.
– Эльза, вы в порядке? У вас кровь на рукаве.
– Нет, это не моя, когда они напали, я успела выхватить стилет, и ранила одного из них…
– Довольно смелый шаг, – заметил Хеммет.
– И опрометчивый, – добавил я, – вряд ли он поспособствует их дружелюбию… Кстати, а откуда у вас стилет? Никогда не думал, что это популярный дамский аксессуар для выездов на природу.
Она подняла на меня разноцветные глаза.
– Вы могли бы напасть на них в проходе, отобрать оружие и отбиваться. Там узко, им пришлось бы нападать по одному…
– Фрейлейн Кралле. Я всего лишь одинокий научный работник, а не все триста спартанцев во главе с царем Леонидом. Как ни удивительно, но я все еще питаю надежды вернуться в Европу по возможности целиком, а не по частям.
Она насупилась. Привлеченный нашим разговором один из людей в белом что-то пробормотал и тронул ее за рукав. Девушка вырвала руку и отшатнулась к стене. Я вспомнил ее слова о том, что она лучше покончит с собой, чем окажется в руках дикарей. Похоже, сейчас ей действительно было очень страшно. Что ж у каждого свои фобии.
– Не бойтесь, – попытался я ее ободрить, – все нормально, они настроены достаточно миролюбиво…
Мне на спину незамедлительно обрушилось древко копья одного из миролюбцев. Указав острием на проход с другой стороны долины, он недвусмысленно дал понять, что наше путешествие еще очень далеко от завершения.
Идти пришлось долго. Мы кружили по ущельям, поднимались на каменные гребни и петляли в каких-то провалах среди замысловато обточенных ветром скал. Довольно быстро я потерял ориентацию и понял, что, обратной дороги уже не найду. Хоть бы Хеммет оказался лучшим следопытом.
В конце концов мы оказались на дне небольшой расселины, открывавшейся в сторону котловины. Стены нависали козырьками, укрывая дно от палящих лучей африканского солнца. Вдоль расселины рядами возвышались небольшие хижины и навесы. Между ними чернели вырубленные в бежевом камне проходы, уходившие в толщу скалы. Довольно шаткого вида лестницы поднимались к жилищам и пещерам верхних ярусов. Над всем этим курился сизый дымок множества очагов. Толпившиеся поодаль дети и женщины с любопытством и испугом разглядывали наш отряд.
– Да тут целый город! – воскликнул Хеммет, – кто бы мог подумать.
– Кажется, вы как-то заявили, что Африка чиста от признаков цивилизации и встретить заброшенный древний город здесь решительно невозможно, – напомнил я, – помните нашу беседу на цеппелине?
Синклер пробормотал что-то не слишком внятное.
Нас ввели под естественный скальный навес. В дальней стене виднелся проем, за которым уходила наверх вырубленная в песчанике лестница. Сбоку я с удивлением заметил массивную кованую решетку, отгораживавшую темную полуподземную нишу. Кто-то из местных с душераздирающим лязгом освободил циклопический засов и отодвинул решетку.
– Вы хотите сказать? – возмутился репортер, – Что… Туда!? Да как вы…
Легкий укол копья вынудил его отказаться от дальнейших протестов, и мы спустились в царивший внизу полумрак. Кованая решетка с грохотом задвинулась, надежно отгородив нас от внешнего мира.
– Lasciate ogni speranza voi ch 'entrate, – пробормотал расстроенный Хеммет, – оставь надежду, всяк сюда входящий…
– Вы любите Данте? – донесся знакомый голос из темноты, – отрадно слышать, но все же не стоит настолько драматизировать наше положение.
– Профессор! Вы живы?
Я постарался разглядеть говорившего. В нише было на редкость темно, особенно после яркого солнца наверху.
– Вполне, мой друг. Мы как раз собирались возвращаться, когда эти… эти… даже не знаю как их лучше назвать. Наверно туземцы, да туземцы, нас атаковали. Эти чудовища выпустили всю мою коллекцию! Представляете? Varanus niloticus необычной окраски, уникальный экземпляр, возможно даже новый подвид!
– Как я рад вас видеть, профессор, – Хеммет горячо тряс его руку, – я уж было подумал о самом худшем, когда наткнулся на перевернутый вверх дном лагерь.
– Да что со мной могло случиться. Вот моя коллекция. Они всех… всех до одного выпустили. А ведь я убежден, что пойманный мной накануне шипохвост принадлежал к новому виду, я уже хотел назвать его Uromastyx Zerzurae – Шипохвост Зерзурский. Впрочем, мы можем использовать и иной вариант обозначения…
– Ортенсия с вами? – поинтересовался Хеммет, оглядывая яму.
– Увы…
– Что с ней случилось!?
– Девушки как раз перед нападением отправились вниз, в ущелье, мы нашли там несколько весьма симпатичных цветов, и им захотелось взять их с собой.
– И вы их отпустили? Одних?!
– Почему одних? С ними был этот, как его, Фокс.
– Но этот картежник совершенно не способен защитить их от опасности! Как вы могли быть так легкомысленны!
– Какой еще опасности. Они отлучились на четверть часа набрать цветов в полумиле от лагеря… Мы сто раз туда спускались и никого крупнее цесарок не встретили.
Хеммет отер лоб и присел на камень.
– Когда мы нашли вашу стоянку, лестница была поднята наверх, – добавил я.
– Значит, они поднялись уже после того, как туземцы угнали нас сюда, – рассудительно заметил герпетолог.
– Тогда мы бы застали их в лагере, – пробормотал Хеммет, – им должно было хватить сообразительности остаться там, ожидая нашего прибытия. Если только туземцы не…
– Вряд ли, – покачал я головой, – раз они доставили нас сюда, значит и их тоже должны были привести.
– Может они приносят девственниц в жертву, – неожиданно серьезно произнесла Эльза.
– Уж матроса Фокса то эта участь должна была миновать, – я фыркнул, не в силах удержать смешок, – ради всего святого, оставьте эти страшные истории для приключенческих романов.
– На вашем месте я бы не была столь оптимистична, – пробурчала девушка, – я слышала буквально душераздирающие рассказы о судьбе пропавших в Центральной Африке путешественников.
– Большая часть из которых, не правдивее рыбацких баек о поимке во-о-о-т такой форели, – хмыкнул я, – не бойтесь, никто вас приносить в жертву не собирается. Судя по виденным мною в деревне изображениям святых, они вообще христиане.
– Мне тоже так показалось, – добавил профессор.
– Но что могло случиться с Ортенсией… и Полеттой? – вмешался Хеммет.
– Если они не поднялись в лагерь, то возможно лестницу вытащил кто-то из нападавших и тогда они остались в котловине? – предположил я.
– Возможно… – согласился профессор, – увы но пока мы этого проверить не можем. Будем надеятся, что с ними все будет нормально.
Хеммет грустно вздохнул и замолчал.
– Насколько я понимаю, вы здесь уже давно? – спросил я профессора.
– Вторые сутки.
– Как вы думаете, что это за люди?
– Их язык показался мне похожим на арабский. Но не совсем идентичным. Увы, наши стражи не слишком разговорчивы. Вообще я думаю, что это какая-то часть жителей Зерзуры, переселившихся сюда из города.
Я вспомнил рассказ, записанный в пятнадцатом веке со слов попавшего в оазис погонщика верблюдов. Он утверждал, что жители Зерзуры светлокожи. Людей, с которыми столкнулись мы, блондинами назвать было нельзя. Хотя, следует признать, кожа у них была светлее, чем у местных бедуинов и внешне они больше напоминали средиземноморцев или западных берберов, чем египтян. Что ж. Вполне вероятно. Судя по известным мне текстам, город изначально населили в основном выходцы из Карфагена, греки и галлы. Возможно, погонщик слегка преувеличил их белокожесть. Тем более, что сам он был местным и оценивал со своей точки зрения.
– Я не увидел у них ничего, что бы указывало на связь оазиса с внешним миром, – добавил Пикколо, – это настоящий рудимент глубокого средневековья! Полная изоляция в течение столетий! Мы буквально вернулись на доброе тысячелетие назад…
– Вот это-то меня и пугает, – вполголоса пробормотал Хеммет.
Уже в сумерках решетку снова открыли, и в яму спустилось несколько человек с факелами. Я попробовал заговорить с ними по-арабски, но особого фурора не произвел. Может они меня, и поняли, но отвечать не пожелали. Осмотрев нашу компанию, они отобрали Михала, Алекса и солдат-бедуинов с нубийцем и повели их куда-то наверх. Кое-кто из уводимых арабов нервно молился. Нас же оставили в яме.
Эльза выбралась из угла, куда забилась, когда пришли туземцы, и тронула меня за плечо.
– Вы точно уверены, что они не принесут нас в жертву? – робко спросила девушка.
– Абсолютно, – заверил ее я, – видимо они решили допросить тех, кто в большей степени выглядит на них похожим. В конце концов, они ведь никогда не видели европейцев. Мы их пугаем ничуть не меньше чем они вас.
– Знаете что, – пробормотала она, – возьмите это.
Она протянула мне какой-то металлический предмет. Приглядевшись, я понял, что это миниатюрный карманный пистолет.
– Эльза! Вы неисчерпаемы. Откуда он у вас?
– Не важно… Если все же… В общем, если что-то случится… Прошу вас, не отдавайте меня им живой, пожалуйста.
Я несколько опешил.
– Но…
– Я не могу сама. Я думала… Но не могу. Я католичка… Да. Вы можете в это не верить, но это так. Действительно так. Пожалуйста, вы сделаете это?
– Бросьте, в самом деле. Все будет хорошо. Обещаю, до самого завершения нашей экспедиции с вашей очаровательной головы ни один волос не упадет.
Она посмотрела на меня с явным сомнением. Поправила темный локон, спадавший на лоб. Потом молча вернулась в свой угол.
Но пистолет я на всякий случай убрал себе в карман. Там он принесет больше пользы, чем в руках невесть чего возомнившей и до смерти перепуганной девицы.
Решетка снова загрохотала. В возникший просвет мешком упало тело. Мы бросились к нему. В свете поднимавшейся луны я узнал Михала Корчевского. Насколько можно было разглядеть, он был жив, но заплывший глаз и потеки крови на лице указывали, что досталось ему крепко.
Эльза тихо ойкнула.
– Что случилось? Где остальные? – затряс его Хеммет.
– Лучше вам этого не знать, – пробормотал Михал и замолк.
Все наши попытки выяснить что-либо еще провалились. Он лишь качал головой, чертыхался на нескольких языках и постанывал. Отделали местные костоломы его весьма серьезно.
Убедившись в бесполезности попыток его разговорить, Хеммет отвел меня в угол.
– Мне это перестает нравиться, Танкред.
– Мне тем более. Что ты предлагаешь?
– Пока не знаю. Охраны у решетки нет, но сама решетка слишком прочна и надежно заперта. Ты видел засов?
– Нет, – я покачал головой, – времени досконально изучить нашу тюрьму у меня пока не нашлось.
– А я осмотрел, пока еще было светло. И результат меня не утешил. Решетка выкована из железа и чертовски прочная, ей слонов запирать можно.
– Слонов или не слонов, но судя по запаху, какую-то живность они в этой дыре время от времени держат, – заметил я.
– Это не важно. Пока они держат здесь нас. И решетка заперта на мощный засов, снабженный замком. Механизм прост, но голыми руками его не открыть. Сломать тоже будет сложно, даже если мы все навалимся.
Он перевел взгляд на остальных пленников.
– Пока были эти арабы шансы еще оставались, но сейчас… – он скептически хмыкнул, – мы с вами и капштадцы еще что-то можем, но от профессора и девушки толку мало, а поляк – не работник еще несколько часов как минимум. А времени у нас в обрез.
– Все еще хуже, – покачал я головой, – ну выломаем мы решетку и дальше что? Мы в самом сердце их поселка и не слишком хорошо представляем себе куда бежать.
– Что предлагаешь?
– Есть шанс, что не дождавшийся нас Лярош, вернется в лагерь, и они вышлют на поиски Эрику с самолетом. Уверен, скоро мы услышим звук его мотора…
– А если туземцы не дадут нам столько времени?
– Да, это будет не слишком хорошо. Хотя… Пожалуй, стоит попробовать.
– Что? – настороженно уточнил Хеммет.
– Я попробую с ними поговорить.
– Ты уверен, что это имеет смысл?
– Переговоры всегда имеют смысл, – заверил его я, – будем надеяться, что язык у меня подвешен достаточно хорошо, и я хотя бы смогу понять, что происходит и чего они от нас хотят.
Немного погромыхав решеткой и покричав, я смог таки привлечь внимание одного из местных воинов.
Язык туземцев действительно представлял собой экзотичный и весьма древний вариант арабского с небольшим добавлением коптских слов. Кое-как я ухитрился донести до нашего стража идею о том, что я хочу переговорить с их главным.
Меня выпустили из ямы. Наверху я с наслаждением вдохнул прохладный ночной воздух. Там внизу, в яме, отчетливо смердело хлевом.
Я огляделся. Полная луна заливала ущелье серебристым полусветом. Через проем в скалах виднелись собиравшиеся над котловиной низкие тучи. Похоже, что водяные пары, поднявшиеся из джунглей под действием солнечных лучей, теперь конденсировались.
Мой провожатый вооружился факелом и повел меня в прорубленный в скале рядом с нашей ямой проход. Мы немного поднялись по каменной лестнице, и я оказался в обширном помещении. Под потолком были пробиты ведущие наружу бойницы. На дальней стене разместилась треснувшая каменная плита с выбитыми коптскими буквами. Перед ней сидел на циновке почтенного вида бородатый старец в белой хламиде.
Он жестом указал на место возле себя. Я сел. Желтоватые отблески факела и масляных ламп бросали на моего визави неровные отблески. В их пляске мне трудно было разглядеть выражение его лица.
Я по возможности огляделся. В правом углу кучей лежали экспроприированные в лагере вещи. Я узнал планшет Хеммета, мой бинокль в чехле, снизу из кучи торчала кобура маузера. Винтовок нигде видно не было. В противоположной от кучи стене чернел дверной проем, из которого мне в левый бок тянул сильный прохладный сквозняк.
– Чего ты хочешь? – спросил старец.
Собрав все свои лингвистические навыки, я постарался излагать свои мысли как можно более понятно.
– Я бы хотел понять, отчего ваши люди заперли нас как диких зверей?
Старец на пару минут задумался.
– Мы живем здесь уже много поколений…
Я кивнул, давая знак, что понимаю его речь.
– … до того мы жили там, – он сделал неопределенный жест рукой – по ту сторону гор. В городе, что лежит в пустыне.
Бесшумно вошедшая женщина молча подала нам грубое блюдо с сушеными фигами.
– "У многих примитивных народов не принято убивать людей преломивших хлеб с хозяевами", – подумал я, – "надеюсь, здесь дело обстоит также".
Старец продолжал.
– Однажды в наш город пришел чужеземец, ведомый джиннами пустыни. Он совратил многих из нас, и они пытались уйти с ним во внешние земли. Пустыня не отпустила их, но соблазнитель бежал. Сначала мы надеялись, что он сгинет в песках. Но джинны вели его. И через некоторое время мы увидели в пустыне воинов искавших наш город.
– "Точно. Эмир Бенгази долго и безуспешно разыскивал Зерзуру" – вспомнил я.
– Некоторых мы убили, от остальных укрылись. Но стало ясно, что чужеземцы не успокоятся, пока не найдут наше убежище и не уничтожат нас…
– "Откуда у них такой страх перед внешним миром? Наверное, воспоминания о восстании, когда они чудом избежали разгрома и боязнь карательных отрядов".
– И тогда наши старейшины помолясь, решили оставить город и укрыться здесь, в этих священных ущельях. Мы забрали все, и ушли из города.
Я снова понимающе кивнул.
– А вот теперь чужеземцы снова пришли сюда, – вздохнул старец, – и мы задумались, как нам быть дальше.
– "Все меняется, вас ждет возвращение в большой мир".
Меня охватило умиротворенное ощущение, я казался себе Прометеем, наставлявшим людей в науках и искусствах, еще немного и они узнают, каких достижений цивилизации они лишились, прячась столетия в этих скалах…
Старец тем временем продолжал.
– Завет отцов гласит, что ни один пришедший к нам чужеземец не должен покинуть город. Наши предки позволили себе нарушить это правило и лишились дома. Мы не хотим повторить их ошибку.
– "Ты куда это клонишь, старый пень? Как это не должен покинуть? Ты чего?"
– Поэтому мы должны вас убить, – сухо и бесстрастно закончил он.
Я чуть не подавился инжиром.
– То есть как? Как это убить? За что?!
Он вздохнул.
– Вы не должны рассказать другим о нашем убежище.
– "Пятьсот лет прошло. Самолет изобрели. Уже завтра этот городишко все равно найдут!"
Я вытер испарину.
– Почтенный. Мир изменился, и за нами придут другие. Ваше убежище будет раскрыто. Но если вы нас убьете, то идущие за нами будут мстить.
Тот лишь покачал головой.
– Мы не преступим обычая. Вы должны умереть.
– "Так-с. Надо хотя бы протянуть время. Эрика с аэропланом будет здесь уже завтра, самое позднее к вечеру. Мы вряд ли ушли от лагеря больше чем на пару десятков километров, несколько кругов и она наткнется на этот гадюшник".
– Когда? – спросил я, – И как?
– Завтра на рассвете. А как… Это вам знать не обязательно. Если вы верите в Бога, то помолитесь, ожидая смерти. Мы похороним вас как соплеменников, в большом склепе, – он указал на проем в стене.
– "Интересно, если я сейчас огрею его блюдом, а потом выхвачу из кучи маузер, успеет охранник пырнуть меня копьем или нет… Стоп. У меня есть идея получше".
– Мы очень трепетно относимся к спасению души, – заметил я, – и благодарны, что вы удостоите нас благочинного погребения.
Старец понимающе закивал.
– Но мне кажется, что этот склеп имеет выход в долину под нами…
– "Еще бы, оттуда дует как из вентиляционной шахты, чтобы разогнать такую тягу определенно должен быть выход снизу".
– … и я опасаюсь, что дикие звери…
Старец остановил меня жестом ладони.
– Звери не поднимаются сюда, нижний выход надежно охраняется стражей.
– Рад это слышать.
– Ты узнал все что хотел, чужестранец?
– Да, почтенный.
– Тогда иди, подготовь твоих спутников к их судьбе.
Я поклонился и задал невинный вопрос.
– Ты позволишь мне взять с собой утварь необходимую для нашего ритуала?
– Какую? – удивился старец.
– Там, – я указал на кучу наших вещей в углу.
– Разве белоголовым людям нужна какая-то утварь для молитвы?
– Мы принадлежим к другому племени, – уклончиво заметил я.
– Ну хорошо, – не слишком уверенно произнес старец, – можешь взять, что вам нужно. Мы не хотим, чтобы вы открыли наше убежище, но мы не будем брать на душу грех, оставив вас без надлежащего погребения…
В его последних словах прозвучал легкий испуг. Похоже, он побаивался, как бы призраки невинно убиенных, являясь по ночам, не испортили благочинное существование его общины.
Я забрал нужное из кучи наших вещей, и воин с факелом проводил меня обратно в яму. Тучи над котловиной налились чернотой, заслонили луну и отчетливо погромыхивали. В ущелье врывались порывы влажного прохладного ветра.
– Ты уверен? – вполголоса спросил Хеммет.
– Более чем. Старик не выглядел выжившим из ума, завтра с утра они решительно настроены нас прикончить.
– Почему тогда они не прикончили их, – Хеммет взглядом указал на задремавшего профессора, – сразу как захватили? Как будто они знали, что мы за ними придем.
– Понятия не имею. Но предлагаю решать эти шарады потом. Сейчас нам надо побыстрее уносить отсюда ноги.
– У тебя есть план?
– Конечно.
Я достал из-под куртки выпрошенный под видом ритуальной утвари походный набор инструментов взломщика.
– Засов, может и мощный, но заклепки, на которых он держится, не толще мизинца, а железо здесь отвратительное – болотное, ручной ковки.
– Они услышат звук напильника.
– В грозу то? – я кивнул на надвигавшиеся со стороны котловины низкие тучи, – здесь хоть и Сахара, но испаряемая болотами вода обеспечивает дожди в оазисе и на его склонах.
Хеммет кивнул.
– Отлично, будем работать по очереди. Один пилит, второй следит за охраной.
Я не ошибся. Заклепки не выдержали и часа. Начавшаяся гроза заглушила скрип отодвигаемой решетки, и мы вылезли на поверхность незамеченными. Один за другим мы проскользнули в проход в дальнем конце, что вел к комнате, где я выслушивал наш приговор.
Старейшина ушел, и мы спокойно и без лишнего шума забрали наши вещи.
– Проклятье, – зашептал Хеммет, – тут нет ни винтовок, ни патронов.
– Некогда искать, куда они их задевали, – отмахнулся я, – хватит моего маузера.
– Хорошо, тогда бежим вниз.
– Погоди… – я достал блокнот и стал переписывать буквы с потрескавшейся каменной плиты на дальней стене комнаты.
– Ты что, идиот! – зашипел Хеммет, – брось сейчас же, и бежим.
– Это важно… еще минуту.
– Прекрати, сейчас не время для научных забав…
Я внес последние штрихи, и убрал блокнот.
– Вот теперь бежим.
Мы нырнули в проход. Почти сразу началась круто шедшая вниз лестница. По бокам виднелись ниши и целые штреки, уходившие в скалу. В них лежали продолговатые рогожные свертки.
Эльза ухватилась за один из них рукой и тут же отдернула.
– Т-там… там скелет, – прошептала она, – мертвец…
– Конечно. Это же склеп, – пояснил я, – кладбище. Естественно, что там скелеты. И если мы не хотим составить им компанию, то нам очень стоит поторопиться.
Проход начал ветвиться, и мы двигались наугад, ориентируясь по дувшим в лицо сквознякам. К счастью среди наших вещей был фонарик.
– Стойте! – поднял руку Хеммет.
Мы замерли.
– Слушайте…
Я прислушался. Ошибки быть не могло, в подземелье мы были не одни. Сверху доносились шаги. Они приближались и шагавших ног, похоже, было много.
– Погоня?
Хеммет кивнул.
– Кому-то приспичило заглянуть в нашу яму. И обнаружить, что она пуста.
– Тогда бежим, – скомандовал я.
Эльза схватила меня за рукав.
Я обернулся.
– Помните о своем обещании, – прошептала она.
– Но я ничего, не…
– Пожалуйста, – она посмотрела мне в глаза и быстро зашагала вниз.
Я про себя чертыхнулся, и побежал вместе со всеми.
Наши преследователи явно лучше ориентировались в подземелье и быстро нагоняли. Я расстегнул кобуру маузера.
Впереди замаячила стена дождя. Надежная охрана нижнего входа сладко спала в боковой нише, и не проснулась, даже когда мы прогрохотали ботинками в полудюжине метров от них.
Мы выбежали через расселину. Воздух был сырым и пах грибами и какой-то растительностью. Вокруг громоздились россыпи камней. Дальше от входа местность быстро понижалась. Судя по всему, мы находились у подножия ограждавшей котловину гряды.
В полумраке я разглядел стоявшие у входа в пещеру две каменные статуи, изображавшие архангелов с мечами.
Мы пробежали между ними и начали спускаться. Идти по скользким от дождя камням было непросто, и стало ясно, что нас вот-вот догонят.
– Будем отстреливаться, – распорядился Хеммет, – в проходе им некуда деваться.
Я кивнул и постарался занять позицию поудобнее. Синклер вооружился булыжником.
Замерцали огни факелов. Преследователи столпились у входа в пещеру и, переговариваясь, вглядывались в дождливую темноту снаружи.
– Почему они не идут дальше? – пробормотал Хеммет, – не грозы же испугались.
– Не знаю, но отсюда стрелять бесполезно, я не попаду… Слишком темно.
Один из преследователей робко вышел из пещеры сделал несколько шагов и остановился между вкопанными статуями.
Позади меня полуживой от побоев Михал оступился, упал на камни и многосложно и содержательно выругался на родном польском языке.
Эльза попыталась зажать ему рот, но было поздно. Нас услышали. Вышедший наружу воин сделал несколько шагов, пытаясь нас разглядеть, пересек невидимую линию между скульптур и немедленно сзади донеслись испуганные и возмущенные крики. Воин тотчас же отступил.
– Кажется, они бояться выходить из пещеры, – я опустил маузер, и вытер лицо от струившейся воды.
– Какое-то суеверие? – прошептал Хеммет.
– Или эти места чем-то опасны? – добавила Эльза.
Профессор Пикколо только невнятно фыркнул.
– Не знаю. Видимо табу… Запрет пересекать рубеж между скульптурами, охраняющими вход в пещеру. Нам это только на пользу. Похоже, гнаться за нами дальше они не намерены.
Словно в подтверждение, воин убрался под своды пещеры и огни факелов стали меркнуть.
– Кажется, они собираются подождать, пока мы вернемся, – сказала Эльза.
– Этого они будут ждать долго. Возвращение в наши планы не входит. Перед тем как нас захватили, я сбросил веревочную лестницу с утеса. То ущелье должно быть немного к югу. Думаю, мы уже завтра к обеду туда доберемся и спокойно вылезем по ней к вашему старому лагерю.
Я протер маузер подолом рубашки и убрал в кобуру. Мы двинулись вниз. Далеко уйти было трудно, но и сидеть рядом со входом в пещеру не хотелось. Я прикрывал наше отступление в джунгли. Хеммет с неизменным булыжником в руке шагал рядом.
– Знаешь, что не дает мне покоя, – вдруг сказал он.
– Что?
– Когда они нас хватали, они первым делом отобрали у меня винтовку. А когда я навел ее на одного из них, он оттолкнул ствол в сторону. Да и выстрел его не испугал. Такое впечатление, что они отлично знают, что это за штука… И ведь из всего, что у нас отобрали, они отчего-то унесли куда-то именно оружие и патроны.
– И что?
– Ты же археолог, Танкред, в пятнадцатом веке не было винтовок!
Я задумался. Действительно некоторая странность в их действиях была налицо. Они никогда не видели европейцев, но встретив нас, не выказали явных признаков удивления. Предводитель долго и обстоятельно рассказывал мне об истории селения, но даже не попробовал узнать кто мы и откуда. Да и их отношение к винтовкам и патронам. Хотя с другой стороны маузер они не забрали. Странно все это.
Возможно, они что-то узнали от Михала и его спутников… Надо будет у него спросить.
Я посмотрел на небо. Гроза утихала. Капли воды стекали по листьям и, звеня, падали на камни. Пожалуй, стоит дождаться утра.
Мы находились в восточной части котловины, отгороженной от восхода сплошной стеной утесов, и лучи солнца могли спуститься здесь до ее дна лишь к полудню. Ждать до этого времени мы не собирались. Я успел лишь немного подремать в нише меж камней, прежде чем был разбужен Хемметом сразу после рассвета.
– Нечего разлеживаться, мы и так сильно задержались.
Я потянулся, вылез из моего убежища, и огляделся. С одной стороны возвышалась почти отвесная гряда, окаймлявшая котловину. Вертикальные скалы поднимались на пару сотен метров, а то и больше. У их подножия располагалась полоса осыпей и нападавших с обрыва скал и валунов. Дальше начиналось дно котловины, лежавшее еще метров на сто ниже того места, где мы находились. Между заполнявших котловину кустов и деревьев тонкой пеленой струилась утренняя дымка.
Мы двинулись по осыпям на юг. Там, согласно нашим предположениям, располагалась спасительная веревочная лестница. Я все собирался расспросить Михала о судьбе наших пропавших товарищей, но Хеммет торопился уйти как можно дальше от преследователей, и я как-то не смог улучить подходящего момента.
Мы прошли, наверное, с пару километров, когда перед нами открылся небольшой овражек. Крошечная речушка, почти ручей, пробивала себе путь среди обломков и каменных россыпей, петляя между особо крупными скалами. Вода была кристально чистой, над ней совершенно по-домашнему парили стрекозы и порхали крупные, разноцветные бабочки. Легкий ветерок шевелил перистые листья каких-то растений. Поверить, что мы находимся чуть ли не в центре Сахары, было решительно невозможно.
– Пожалуй сделаем привал, – распорядился Хеммет, – ковылять по этим скалам не так уж легко.
– Самое тяжелое позади, – оптимистично перебил его профессор Пикколо, – теперь нам нужно только идти вверх по ручью и он сам приведет нас… постойте-ка.
С неожиданной для солидного ученого мужа прытью он схватил какое-то насекомое, ползавшее по стволу акации.
– Что там, профессор? – поинтересовался Хеммет.
– Муха…
– Вы еще и насекомыми интересуетесь?
– Нет, но это не просто муха.
– И чем же она особенна?
– Это муха цеце. Еще ни один ученый не находил ее так далеко к северу! Она, несомненно, осталась здесь еще с тех геологических эпох, когда пустыни Сахары не существовало, и джунгли простирались на север до самых Альп, а гиппопотамы плескались в Темзе и Рейне. Как я и предполагал, этот оазис настоящее золотое дно для любого зоолога. Даже боюсь предположить свидетелей какой седой древности мы сможем тут встретить.
Его пламенную речь прервал звук осыпающихся камней. Я расстегнул кобуру и выступил вперед.
– Не стреляйте, не стреляйте…
Над краем валуна показался человек в оборванной одежде. Я узнал Алекса. Значит, ему тоже удалось спастись из лап этих дикарей!
Я убрал маузер и бросился ему навстречу.
– Nie. Czekaж… – крикнул Михал.
Я не слишком хорошо понимал по-польски, и не сразу сообразил о чем речь.
– Как я рад… – начал я, обращаясь к Алексу.
– А я то как рад.
Он улыбнулся, и направил на меня револьвер.
Я остановился.
– Что за шутки, Алекс?
– Ничего личного, просто опустите маузер на камни, поднимите руки и отойдите на десять шагов. И все будет отлично.
– Лучше делайте как он говорит, – прохрипел сзади Михал, похоже, он был единственным, кого не шокировал такой поворот событий.
Из-за камней один за другим появились сначала наши недавние товарищи с винтовками наизготовку, а за ними зерзурцы со своими копьями.
– А ты говорил, табу, пройти не могут… – пробормотал Хеммет, – а они всего-то подмогу ждали.