Город действительно оказался "нижним". Если первое из встреченных нами поселений расположилось в небольшом ущелье на самом верху окружавших котловину утесов, то это карабкалось по их основанию. От джунглей город отделяла грубо сложенная из огромных валунов стена, упиравшаяся краями в скалы. Сверху вдоль нее тянулась прикрытая бамбуковым частоколом галерея. Там и сям поблескивали копья дозорных. В самом центре стена прерывалась массивными бревенчатыми воротами.

– Внутри мы окажемся в ловушке, – шепнул я Хеммету.

– У тебя есть лучший план? Ночевать в джунглях в компании гигантских кабанов и еще невесть каких местных хищников?

Я не ответил.

– Тогда положимся на твое красноречие и меткость наших винтовок, – подвел итог Хеммет.

Мы прошли между чудовищно тяжелых створок и, сопровождаемые, длинными лиловыми тенями вошли в город. Солнце за нашими спинами медленно опускалось в джунгли.

Сопровождавшие нас туземцы из верхнего города шли в хвосте отряда, неся с собой тело погибшего товарища. Оставлять его хищникам или похоронить на месте они категорически отказались. За стеной их появление было встречено угрожающими взглядами и глухим перешептыванием. На нас же, к моему удивлению, внимания обращали пожалуй меньше. Неужели и здесь до нас уже побывали какие-то европейцы?

Мы прошли через сгрудившиеся вдоль подножия утесов здания, и оказались у приставленной к скале хрупкой бамбуковой лестницы. Она вела на лежавший метрами десятью выше скальный карниз. Там возвышались еще какие-то постройки. Видимо, старейшины предпочитали держаться на верхних ярусах города.

– Эти дальше не пойдут, – распорядился наш проводник, указывая на сопровождавших нас уроженцев верхнего города.

Те заметно побледнели. Я осмотрелся. Судя по всему, вражда между городами была нешуточной, и за жизнь наших бывших проводников я бы сейчас не дал и ломаного гроша…

– Надо бы кого-то с ними оставить, – зашептал я на ухо Хеммету, – если их тут прирежут, то наши отношения с верхним городом окажутся безнадежно испорчены. А это не лучшее, что может случиться.

Синклер утвердительно хмыкнул.

– Михель, Юлиус – подождите нас здесь.

Капштадцы как всегда флегматично кивнули, и опустились на корточки, направив винтовки в сторону толпы.

Мы же полезли наверх. Бамбуковая лестница нещадно раскачивалась, от чего моя нелюбовь к высоте пыталась еще и перейти в морскую болезнь. Чертыхаясь сквозь зубы, я все-таки вскарабкался наверх. Там нас уже ждал пожилой благообразный туземец, сразу же зашепелявивший что-то непонятное. Нет, говорил он все на том же местном наречии, однако логопед в детстве ему явно бы не помешал.

Продравшись через причуды его дикции, я смог понять, что нас очень хочет видеть какая-то местная не то прорицательница, не то знахарка.

Что ж, хочет, так хочет, не нам выбирать… Я шагнул в проем одной из стоявших на уступе хижин. Там царил полумрак, едва рассеиваемый горевшим в углублении пола костром. Вокруг него сидели полуосвещенные фигуры.

Я вошел, и даже начал было произносить что-то приветственное, но разглядев сидящих вокруг костра, так с отвисшей челюстью и остался…

– Ну и лицо у тебя, Танкред, – рассмеялась Ортенсия.

Еще бы у меня не было такого лица… Вокруг костра, на циновках, комфортно расположились Ортенсия, Полетта, Эрика и матрос Фокс. Последний выглядел особенно колоритно обвешанный бусами и ожерельями из ракушек, косточек и зубов…

– Что это вы тут делаете? – единственное, что я смог выдавить, когда моя челюсть вернулась на положенное ей природой место.

– Ждем, когда вы нас найдете, – усмехнулась Ортенсия, – что же вы так долго?

– Нас слегка отвлекли различные непредвиденные обстоятельства, – пробормотал я, – но как вам удалось?

– Очень просто, – разъяснила она, – несколько дней назад местный вождь сломал зуб, и когда нас подобрали туземцы, у него уже начался острый периостит, а я все-таки медик. Обезболивающее оказалось весьма кстати… Ну и Фокс произвел совершенно неотразимое впечатление на местных своими фокусами.

Тут в хижину проникли Хеммет с профессором и надолго завладели вниманием девушки.

– А где старейшины? Нам сказали, что мы будем говорить с ними? – поинтересовался я.

– Ярусом выше, – сказала Полетта.

Опять эти качающиеся бамбуковые лестницы. Видимо я такой везучий, что даже на равнинах Сахары могу отыскать возможность карабкаться по скалам с риском для жизни.

– Куда ты пропал? Что случилось? – подошла ко мне Эрика.

– Да так, сущие мелочи. Меня чуть не сбросили со скалы, потом засадили в пустовавший зверинец, дважды пытались казнить… Не обращай внимания, за последние несколько месяцев подобное уже стало казаться мне обычным.

– Старейшины вас ждут, – донеслось сзади шепелявое бормотание нашего проводника.

Я опять лез вверх по бамбуковой лестнице пытавшейся изображать из себя гитарную струну в момент исполнения фламенко…

Предводители города оказались вполне ожидаемыми почтенными старцами в расшитых одеждах. Особым скептицизмом они не отличались, предъявленные мною статуэтки их вполне убедили, в общем, все прошло как нельзя лучше. Единственное, что оставить ночевать наших спутников из верхнего города они категорически отказались, и нам пришлось отослать тех домой, взяв со старейшин обещание не пытаться их убить по дороге.

Решив эту проблему, я не удержался и попытался осторожно выяснить, как произошло разделение жителей Зерзуры на нижний и верхний города, и чем вызвана их враждебность. Старейшины охотно удовлетворили мое любопытство, начав долгий и обстоятельный рассказ…

Площадь быстро заполнялась народом. Осужденные плотной массой стояли в центре. Отцы города совещались.

– Согласно обычаю мы должны всех их казнить.

– Это немыслимо!

– Таков закон!

– Но их больше двухсот человек…

– А что мы можем сделать?

– Такого еще не было. Они наши сограждане, многие из них еще неразумные дети. Они не ведали, что творили!

– Они пытались уйти из города. Наши предки завещали нам…

– Да, да, я знаю про обычай, но посудите сами, у многих из них есть родственники и друзья среди добропорядочных граждан. Видите, люди уже волнуются.

Толпа действительно нервно шумела.

– В конце концов, главный виновник – Марк убит. Остальные лишь поддались его наущениям…

– Но мы не можем просто так их отпустить! Это немыслимо. Они нарушили закон и обычай. Если мы начнем прощать святотатцев, то завтра нам придется миловать убийц и воров!

– Надо отыскать какой-то другой выход…

Наконец отец-настоятель вышел перед осужденными. Толпа затихла.

– Знаете ли вы, – начал священник, – что наши предки завещали нам оставаться в этом благословенном месте среди пустыни до тех самых пор, пока к нам не явится посланец несущий четыре знака?

Над площадью зависла тишина.

– Отвечайте мне!

– Знаем… – донесся нестройный хор голосов из толпы осужденных.

– Но знаете ли вы, пришел ли уже этот посланец?!

– Не-е-ет…

– Тогда почему вы решили преступить заветы ваших отцов?

– Не тяни… – крикнул кто-то из неудачливых беглецов, – зови палачей.

Соседи зашикали на него.

– Мы виноваты, – повысил голос один из сподвижников Марка, – и заслуживаем смерти. Но пощадите наших жен и детей. Они лишь следовали за нами…

– Дурной крови не должно оставаться, – окрысился кто-то из старейшин, – никому не будет снисхождения.

Стоявшая вокруг площади толпа загудела. Из задних рядов донеслись рыдания и неразборчивые выкрики.

Настоятель поднял руку.

– Не спеши Парфений. Твой брат Марк заплатил за свое безумство жизнью, но погоди вести по его стопам остальных.

Толпа снова притихла в ожидании.

– Вы нарушили законы, надругались над нашими обычаями, над заветами предков! – голос настоятеля далеко разносился над городом.

Толпа снова зашумела, но уже на другой лад.

– Негодяи! Лучше других себя считаете. Клятвопреступники…

В гуще народа вспыхнуло несколько драк. Сидевшие на карнизах и крышах мальчишки засвистели и заулюлюкали. В связанных пленников из толпы вылетело несколько камней.

– Но Господь не хочет, чтобы мы проливали кровь своих братьев! – хорошо поставленный голос оратора перекрыл начинавшийся гам.

Толпа настороженно замерла.

– Поэтому мы сохраняем преступникам жизнь, но они должны будут навсегда покинуть город. Вы спуститесь в Зеленую Бездну и останетесь там до тех пор, пока не придет время Посланца…

Расположившись на вершине надвратной башни старейшины наблюдали за уходящей в пустыню цепочкой изгнанников.

– Захотели уйти из города, и желание их было исполнено…

– Все равно им там не выжить…

– Но зато никто теперь не сможет сказать, что это мы их убили…

Когда последний из обреченных спустился с обрыва, стражники втянули лестницу наверх и бросили в костер.

Изгнанные нестройной толпой побрели вниз по ущелью в сторону котловины.

– Теперь вам нет возврата, – крикнул сверху один из стражников вслед уходящим.

– Мы вернемся, – донеслось снизу, – когда-нибудь мы все равно вернемся…

Смех был ему ответом.

Разведчик выбежал из-за скалы и начал бурно жестикулировать.

– Что там? – ведший изгнанников Парфений выхватил меч.

Дыхание разведчика срывалось, и он лишь пыхтел и бормотал что-то невнятное.

– Лев… я убил… люди… язычники…

– Вперед, – скомандовал Парфений.

За поворотом они увидели тушу льва. Из покрытого короткой желтоватой шерстью бока торчал дротик разведчика. Рядом в пыли валялось сломанное копье. Его обладатель лежал тут же, в нескольких шагах. Даже издалека было ясно, что дела земные его уже больше не волнуют. Чуть в стороне виднелось еще одно тело.

Парфений обошел льва, перешагнул через растерзанные останки первого охотника и наклонился ко второму.

Тот был еще молодым смуглым человеком. Густо вьющиеся борода и волосы были сваляны в косички, осьминожьими щупальцами свисавшие с темени и подбородка. Парфений слышал о подобном обычае. Такую прическу носили кочевники пустыни, жившие по краю котловины. Раньше они были многочисленны, но после жестоких засух часть крестилась и поселилась в Зерзуре, прочие укрылись где-то на самой окраине Зеленой Бездны. Иногда они приходили в город выменивать еду и товары на шкуры и зубы диковинных зверей и самоцветные камни.

– Кажется язычник еще дышит, – заметил кто-то сзади.

– Дайте воды, – распорядился Парфений.

Раненый жадно глотал содержимое фляжки. Наконец он оторвался от нее и дрожащей рукой вытер губы.

– Моя есть Мба. Имя моя… – пробормотал он на ломаном арабском.

– Его зовут Мба, – пояснил кто-то.

– Помолчи, – оборвал его Парфений, – пусть он говорит.

– Моя охота ходи. Лев копье кидай, не попадай, лев прыгай, брат Мба умирай, сам Мба живой оставайся…

Он снова прильнул к фляжке и сделал еще несколько глотков.

– Твой люди Мба спасти, лев убивай. Мба им помогать за это.

Парфений задумался. Потом спросил.

– Ты можешь показать нам в котловине место, где мы сможем поселиться?

– Зачем верхний люди низ селиться? Там плохой зверь ходи, слон кушай, гиппопотам кушай, люди кушай, да.

– Мы обречены там жить…

– Хорошо. Ты Мба спасай, Мба показать место, где твой люди жить. Родичи Мба вам помогай…

Когда старейшины закончили свой рассказ, было уже заполночь. Но едва начавшая убывать луна давала еще достаточно света. Мы с Эрикой вышли на скальный карниз. Затихший город лежал под нами, залитый серебристыми лучами, только где-то вдали громыхали раскаты очередной грозы.

– Если бы мы не были в центре Сахары, – пробормотал я, – мог бы поклясться, что это трехдюймовка…

– Откуда здесь пушки, – покачала головой Эрика, – когда вы пропали, я боялась, что с тобой что-то случилось. И Алан и Жиль были против, но я настояла, чтобы лететь на поиски. Я не верила, что вы просто решили остаться с профессором…

– Мы уже были в безопасности. А ты чуть не погибла из-за поломки аэроплана.

– Сама не пойму. Двигатель был в полном порядке. С чего он мог загореться? Хорошо, Алан настоял, чтобы я взяла с собой парашют.

– А ты обычно летала без парашюта?!

Она отмахнулась.

– Кто же мог знать, что так обернется.

Я похолодел. Мое воображение немедленно изобразило мне ужасающие картины… Алан Лайвсли, я твой должник.

– Ты слишком легкомысленна. Ты могла разбиться!

– Танкред, ты начинаешь напоминать мне не в меру заботливую тетушку.

– Я видел следы диких зверей. А все твое оружие и вещи остались там… Что я должен был подумать? Да. Еще это!

– Ой, где ты ее нашел? Я так расстроилась, когда поняла, что ее потеряла, – Эрика схватила зажигалку.

– Все под тем же деревом, – мной овладело ворчливое настроение.

– Понятно. Мой парашют вынесло прямо на его сучья. Я даже не поцарапалась, но от рывка оружие и планшет сорвались с ремня и упали. А я так и осталась висеть там как груша. Пряжку заклинило и пришлось жечь стропы зажигалкой. Пока я этим занималась, стемнело. Внизу шуршал какой-то зверь, и я решила подождать до утра… Ты даже не представляешь, насколько противно всю ночь вот так провисеть на дереве!

– Именно это и спасло тебя от хищников. Они просто не смогли до тебя добраться.

– Может быть. Я об этом не думала. В общем, утром я пережгла оставшиеся стропы и оказалась, наконец, на земле. Осмотреться не успела, как вокруг эти туземцы. Они отвели меня сюда, ну а дальше ты знаешь… Оказывается, Ортенсия и Полетта видели, как я падаю, и убедили старейшин послать охотников меня подобрать. Мы же не знали, что вы с Хемметом уже на подходе.

– Ладно. Забудем об этом, – отмахнулся я, – все уже прошло. Лучше посмотри какая луна…

– Танкред, а ты романтик, – рассмеялась Эрика.

– Это плохо?

– Отнюдь! В наше время это редкость.

Следующее утро выдалось солнечным. Впрочем, в этих местах было бы странно, если бы оно выдалось другим. Несмотря ни на что мы все же были глубоко в песках Сахары.

Некоторое время я рассматривал потолок хижины. Потом мое внимание привлек доносившийся снизу шум. Я накинул куртку и вышел наружу. На нижнем ярусе собралась толпа. Среди полуобнаженных местных жителей я разглядел белые одежды уроженцев верхнего лагеря. Зачем они вернулись? Им что, жить надоело?

Я спустился по лестнице и пробился сквозь толпу.

Увидев меня, наш вчерашний проводник грохнулся на колени, и начал громко причитать.

– Что случилось? – удивленно пробормотал я.

Бедняга запричитал еще чаще. С немалым трудом я смог понять, что ночью Ахмад и его люди все ж таки напали на верхний город, и его старейшины зовут нас на помощь.

Пока я его выслушивал, к нам подошли Хеммет и профессор. Я перевел им рассказ туземца.

– Наш общий знакомый, летчик Антуан, помните, мы с ним говорили на корабле, – сказал профессор, – как-то произнес замечательную фразу – "мы всегда в ответе за тех, кто на нас положился". Думаю нам нужно срочно вернуться в лагерь и защитить их от бандитов. Копья и стрелы не лучшее, что можно противопоставить винтовкам.

– Думаю, Гульельмо прав, – кивнул Хеммет, – с этим Ахмадом надо покончить раз и навсегда.

– Хорошо. Девушкам и профессору лучше остаться здесь, а мы с капштадцами и Фоксом пойдем в верхний город.

– Но я тоже могу сражаться! – возмутился герпетолог.

– Именно поэтому мы оставляем вас защищать наших дам, – успокоил я его.

– А вот мне показалось, что вы мне не доверяете, – насупился он.

– Вам это только показалось. Наоборот, мы доверяем вам самое ценное, что у нас есть.