Прежде чем присоединиться к французскому двору, Генрих полтора года находился в Беарне. За это время сильно обострились разногласия между наваррским домом и королями Франции. Причиной их были суверенность Наварры и религиозные различия.

 

Наварризм

Поскольку существует тенденция оценивать исторические события в обратном порядке и принимать причины за следствия, историки зачастую обходят вниманием двойственный характер того, что так разительно отличало маленького Беарнца от сыновей Екатерины Медичи. Склонные верить в некое предназначение героя, они видели в Генрихе IV врожденного наследника французской короны, которого его благочестивая мать с детства готовила к этой тяжелой ноше.

Мы вовсе не удивляемся, что люди 1589 года считали Генриха IV одновременно «королем Франции {46} и Наварры», не видя в этом особого противоречия.

Впрочем, наварризм, если его можно так назвать, — это типичный династический партикуляризм, который нельзя игнорировать, не лишая при этом Генриха IV его привязанностей и определяющих качеств его личности. Конфликты гасконских государей с королями Франции являются исторической реальностью, хотим мы этого или нет. Хотя Антуан и был Бурбоном, он безоговорочно поддержал притязания своего тестя Генриха д'Альбре. Жанна тоже без малейших укоров совести замышляла соглашение с Испанией, чтобы любыми способами добиться восстановления Наваррского королевства в прежних размерах. Как рассказывают мемуаристы, некоторые заговоры плелись чуть ли не в спальне супругов, вокруг их ложа. Должности губернатора и адмирала французского короля, которые занимали Генрих д'Альбре, а потом его зять и внук, не остановили их попыток восстановить свое королевство любой ценой. Интересы наваррской короны были для них превыше всего.

Как мы уже видели, Антуан Бурбонский унаследовал безрассудные планы Генриха д'Альбре. Овдовев, его тесть мечтал жениться на племяннице Карла V герцогине Лотарингской, или на его дочери, инфанте Хуане. Мадрид дал понять, что если он лишит наследства свою дочь Жанну, инфанте дадут в приданое запиренейскую Наварру. В По были выработаны планы испанского вторжения во Францию через Бордо и Тулузу. Антуан вел тайные переговоры о браке своего сына с дочерью короля Богемии, а потом с дочерью Максимилиана Австрийского, несмотря на обещанный брак с Маргаритой Валуа. {47}

После возвращения из Ронсево в 1559 г. Антуан все еще был готов помочь испанцам захватить Гиень. Стремление увенчать себя настоящей короной и держать скипетр, который не был бы предметом шуток всей Европы, заставит его пожертвовать своей семьей. Он даже согласился бы отдать своих детей в заложники, если б ему пообещали Сардинское королевство. Он готов был пожертвовать также своими симпатиями к Реформации. Это предложение, безусловно, могло заинтересовать Филиппа II, поэтому Антуан пошел дальше, пообещав заставить сына отречься от протестантства, как только ему будет отдана Сардиния, о которой он не имел ни малейшего представления. Филипп II предложит ему потом Тунис. Предварительно он потребует немедленной выдачи в заложники маленького Генриха, но в 1562 г. Антуан умрет от смертельной раны, полученной при осаде Руана. Вместе с ним рухнут и все его надежды.

 

Аристократы и реформация

Реформация дала мощный толчок наваррскому сепаратизму. Распространение нового учения как нельзя более подходило для сохранения самобытности страны. Во Франции подвергнуть сомнению учение католической церкви значило бросить вызов государству, тесно связанному с ней всеми своими структурами. В Булонском конкордате Франциск I добился от папы главенства над французской церковью, но все равно она занимала ключевые позиции в политической и общественной жизни страны. Она возвышалась над королем, благодаря учению о божественном происхождении монархии. Король был {48} обязан поддерживать и защищать религию, так как Господь Бог именно на этих условиях возложил на него священную обязанность царствовать над своим народом. Клятва, которую он давал при коронации, обязывала его всецело подчиняться церкви.

Франциск I, будучи гуманистом, интересовался новыми идеями и покровительствовал некоторым передовым мыслителям. Но однажды он вынужден был прекратить эти опасные игры, а именно в тот момент, когда эти идеи стали достоянием улицы, способствуя нарушению общественного порядка и грозя противопоставить церковь государству (1534 г.). Его сестра Маргарита разделяла подобные пристрастия, но была свободнее в своих действиях и пошла дальше своего брата по этому опасному пути. По воле судеб она стала правительницей полунезависимого государства. Поселившись в Нераке, Маргарита Ангулемская вырвалась из атмосферы нетерпимости, царившей в Париже после знаменитого «Дела о пасквилях». Она испытала на себе его последствия, так как одно из ее мистических произведений «Зеркало грешной души» было запрещено факультетом теологии Сорбонны. Благодаря ей Нерак стал прибежищем всех гонимых. С Маргаритой туда приехал ее духовник Жерар Руссель, чьи проповеди вызвали скандал при французском дворе. Ее гостеприимством пользовались другие гонимые гуманисты: Клеман Моро, Жан Кальвин, Лефевр д'Эпиналь, проповедовавший Священное Писание на родном языке, а не на латыни. Под их влиянием соседние города Сен-Фуа-ла-Гранд, Бержерак, Ажан, Клерак и в 1542 г. Ла Рошель приобщились к протестантизму. Кальвин и Теодор де Без с 1547 г. поддерживали тесные контакты с новыми религиозными {49} общинами. Через три года в гасконском городе Мон-де-Марсан был сожжен первый мученик за веру.

Королева Маргарита рисковала вызвать недовольство со стороны мужа. Но этого не произошло. Генрих д'Альбре был противником насилия и всяческих крайностей и не относился к реформаторскому движению враждебно. Доказательством этому служит то, что после смерти Маргариты он не отказал в покровительстве Жерару Русселю. Народный катехизис распространился по всем его владениям. В Беарне даже начали каждое воскресенье читать на родном языке Деяния апостолов, Десять заповедей и Отче наш. К несчастью, этот умный компромисс просуществовал недолго. Кальвинистские священники сочли его недостаточным. Они стали проповедовать более смелые доктрины, чем эта народная религия, сохраняющая верность римской католической церкви. Их новаторское учение в первую очередь привлекло королевских чиновников, а также пастухов, перегонявших стада до самой Гиени.

Баскония и Наварра, подверженные испанскому влиянию, не восприняли новое учение, но Беарн быстро стал рассадником ереси. Этому способствовало два культурных фактора: с одной стороны, книгопечатание, а с другой — проникновение французского языка. Распространение французского языка на всем Юго-Западе сопровождало централизирующие усилия королевское администрации. Французский язык использовался в королевских указах, затем в парламентах Бордо и Тулузы, потом нотариусами и наконец в проповедях священников.

Такую ситуацию застали Антуан и Жанна, когда вступили во владение землями Генриха д'Альбре. {50} Сначала они вели выжидательную политику. В соответствии с королевским указом от 1546 г. они тоже объявили в эдикте от августа 1555 г. о своем решении «искоренить еретическую секту» и «сохранить католическую религию».

Однако, по-видимому, именно с этого времени Жанной овладели сомнения. Она знала о симпатиях своей матери и, возможно, разделяла ее склонность к мистицизму. Но у нее был другой характер, и она принадлежала к другому поколению. Для нее вдохновленный идеями Эразма веротерпимый дилетантизм, определивший поведение Маргариты Ангулемской, был пройденным этапом и даже некой изменой идеалам. Сестра Франциска I никогда бы не отреклась от католической веры, никогда официально не примкнула бы к кальвинизму и к тому, что его представляло, — к новой церкви и новой вере. В глазах Жанны эта половинчатость была, недопустимой и даже достойной осуждения. Она считала, что Бог требует от своей паствы безоговорочного служения, если даже оно ведет к разрыву с римской церковью, а следовательно, со старым миром. Обладая железной волей и непреклонным духом, Жанна постоянно находилась в поисках абсолюта, она была склонна к героизму вплоть до мученичества, представляя себя на арене вместе с первыми христианами, отказавшимися приносить жертву ложным богам.

В 1555 г. после периода колебаний, о котором мы ничего не знаем, Жанна сделала свой выбор. К счастью, сохранилась относящаяся к этому времени переписка Жанны с виконтом де Гурдоном, которому она поверяла свои самые сокровенные мысли. Эта недавно изученная переписка проясняет многое. В письме {51} от 22 августа Жанна выражает свое убеждение в том, что «новая вера праведна и необходима». Однако Жанна была женщиной скрытной и благоразумной, что не раз доказала. Она не признавала бесполезных действий и делала только то, что могло принести результаты. В 1555 г. момент казался ей неподходящим для открытого выражения своих убеждений, поэтому она скрывала от окружения свое обращение в другую веру. Брантом, как и многие другие, заблуждался, написав, что в то время «она больше любила танцы, чем проповеди, и не выказывала никакого расположения к новой религии». Однако эта женщина, любившая танцы, а не проповеди, в следующем году впустила под видом католических проповедников четырех протестантских пасторов. Более того, она разрешила им произносить публичные проповеди.

Догадывался ли Антуан о медленной эволюции религиозных воззрений своей жены? Опередил ли он ее, или только следовал за ней по этому пути? Трудно сказать. В эти годы, когда они часто жили в разлуке, принц мог подвергнуться определенным влияниям, популярным среди высшего командования, — в частности, влиянию Шатильона. Вообще-то в последние годы царствования Генриха II все высшее дворянство размышляло над своими убеждениями. Разумеется, это была склонность к самоанализу, а может быть, подсознательное аристократическое стремление к независимости по отношению к монархической власти. Самостоятельный путь к новой вере, политические амбиции, тайное влияние жены? Во всяком случае, именно Антуан первым из супругов открыто высказал свои {52} убеждения. Это произошло в 1557 г. после событий на улице Сен-Жак, которые показали, до какого фанатичного исступления могли дойти парижские католики. Наваррский король попросил у Женевской церкви прислать проповедника! Вскоре тот прибыл в Беарн, это был Франсуа ле Ге, по прозвищу Буанорман. Антуан разрешил ему проповедовать в замке По, тогда как другие сторонники Реформации бороздили страну, настраивая население против католической церкви. Среди них были Жером Кассбонн, Виньо, Анри де Барран, которого тепло принял в замке Коарраз барон де Миоссанс. Можно с уверенностью предполагать, что он произносил проповеди перед маленьким принцем Генрихом.

Стремительное распространение в Беарне идей Реформации и открытое сочувствие к ним принца крови породили среди протестантов большие надежды. В декабре Кальвин пишет королю Наварры, заклиная его твердо держаться новой веры. Антуана пригласили защищать ее на заседании Генеральных Штатов, которые собрались в Париже 4 января 1558 г.: «Всемогущий Бог вызволил вас из мрака суеверия... и просветил ваш разум знанием Евангелия Господа нашего Иисуса Христа. Если вы, Ваше Величество, сомкнете уста, то кто же осмелится разверзнуть свои, дабы заговорить?»

Но Антуан не решился зайти так далеко. Ни он, ни его супруга не присутствовали на Генеральных Штатах 1558 года. Но через несколько недель по пути в Париж они остановились в Ла Рошели и повели себя так, как ожидали от них ее жители, примкнувшие к Реформации. В Париже Антуан, как и его кузен Конде, слушал проповеди и вместе со всеми пел псалмы. {53} В отсутствие короля он даже взял на себя смелость собственной властью освободить из тюрьмы самого известного из протестантских пасторов, Ла Рош-Шандье, обратившего в протестантство принца Конде. Генрих II не был расположен терпеть подобные посягательства на свою власть. Он ответил репрессиями на волну вероотступничества, захлестнувшую знатных вельмож. Брат Колиньи Франсуа д'Андело был брошен в тюрьму. Очередные суровые меры вполне могли коснуться и его кузенов Бурбонов.

На Юго-Западе ересь продолжала быстро распространяться. Буанорман с возрастающим успехом проповедовал в Нераке и Беарне. Вернувшись в свои владения в начале 1559 г., Антуан открыто демонстрировал свои убеждения. В пасхальное воскресенье он присутствовал на причащении, которое совершал бывший кармелит Барбаст. На проповеди Барбаста и Буанормана он водил своего сына и, вероятно, жену, вера которой теперь уже стала явной. «Дочь еще хуже, чем мать. Она совратила с пути истинного своего мужа и заразила ересью Вандомский дом», — воскликнул папа Павел IV, как говорилось в депеше французского посла от 17 августа 1559 г.

Нарушение политического равновесия, вызванное смертью Генриха II и восшествием на престол Франциска II, воскресило надежды всех протестантов, но им не понадобилось много времени, чтобы понять, сколь мало доверия заслуживал король Наваррский. Посетившие его пасторы Шандье и Морель нашли Антуана «в состоянии крайнего страха», и когда он уехал в Беарн, Морель написал Кальвину, что он «имел достаточно поводов убедиться в ничтожестве короля Наварры». {54}

 

Амбуазский заговор

Поскольку протестантская партия не могла доверять наваррскому королю, она не отказалась действовать, хотя теперь уже без него.

В 1560 г. она организует Амбуазский заговор. Он возник вопреки воле Кальвина, который был принципиально против вооруженного восстания, но, возможно, с одобрения пасторов из его окружения. Заговор замыслила небольшая группа перешедших в протестантство дворян, которые нашли широкую поддержку в стране, используя недовольство знати. Главой считался принц крови Конде, хотя новейшие исследования позволяют думать, что инициатива организации заговора исходила не от него и он им не руководил. Вероятно, в лучшем случае он знал о нем, как и его брат Антуан.

Большая часть штаба заговорщиков состояла из уроженцев Юго-Запада. Когда заговор был раскрыт, разнесся слух, что из Гаскони продвигается армия численностью от 8000 до 10000 человек. Ее возглавляют Ла Реноди из Перигора, капитан Мезер из графства де Фуа, придворный наваррского короля Ансельм де Субсель и кузен Жанны д'Альбре Шарль де Кастельно. Объединившись с дворянами из Пуату, Анжу и Бургундии, эти мелкопоместные дворяне полагали, что их действия останутся в рамках законности: молодой король уступит их требованиям и отлучит от власти этих тиранов Гизов. Но они плохо знали своего противника. Вовремя предупрежденные, Гизы даже не дали своим врагам возможности {55} объединиться. При продвижении по Амбуазскому лесу заговорщики были схвачены и тут же повешены. В первый раз за много лет взаимоотношений между троном и французским дворянством пролились потоки крови. С тех пор слово «гугеноты», уже семь или восемь лет употреблявшееся в Пуату для обозначения протестантов, перешло в обиходный язык.

Конде высокомерно отрицал свое участие в заговоре, потом укрылся у своего брата в Беарне. Теперь, когда Антуан по достоинству оценил размах недовольства дворянства, он стал изображать из себя главу протестантской партии. Он попросил военную помощь у королевы Англии Елизаветы и немецких протестантских принцев из Шмалькальденской Лиги. На лето 1560 г. Нерак стал центром европейского протестантизма.

Находясь в своих владениях, Антуан и Жанна действовали с величайшей осторожностью, чтобы не вызвать недовольства папы и местного духовенства. Но католики зорко следили за ними. И особенно нетерпеливо ждали решения о религиозном воспитании маленького принца Беарнского. Это было бы пробным камнем для выявления намерений его родителей. В шесть с половиной лет ребенок достигал возраста, когда дети переходили из рук женщин в руки мужчин. Мадам де Миоссанс уступила место воспитателю Шарлю де Бомануару де Лавардену, чей сын Жан де Лаварден, двумя годами старше Генриха, станет одним из его верных соратников.

Генрих, крещенный и с раннего детства воспитанный в католической вере, с недавнего времени начал поддаваться влиянию новых религиозных идей. Родители решили укрепить его на этом пути, приставив {56} к нему учителя, сеньора де Гошри, человека ученого и весьма ревностного в протестантской вере. Это назначение немедленно вызвало резкую реакцию кардинала д'Арманьяка. Прелат обратился к папе, угрожая Антуану лишением короны. Проповедники Барран, Буанорман и Ла Гошри были отлучены от церкви.

Испытанным средством пресечь попытки неповиновения среди аристократов был их вызов ко двору, где их легче держать под надзором. В Нерак безуспешно было послано несколько гонцов с требованиями, чтобы принцы явились в Париж. Теряя терпение, Екатерина Медичи отправила к ним их собственного брата, кардинала Бурбонского, потом сеньора де Круссоля, который передал настоящий ультиматум. Несмотря на предостережения принцессы Конде, Элеоноры, убежденной протестантки и проницательной женщины, Антуан и Людовик Конде решили ехать. Их сопровождал небольшой вооруженный отряд, пополнявшийся по пути дворянами из Гиени, Лимузена, Сентонжа и Пуату.

Третий раз за несколько месяцев опасность угрожала лично королю — она исходила от его кузенов с Юго-Запада. Но Гизы не сидели сложа руки. В Орлеане, где находился двор, принцы и их эскорт были встречены как мятежники. Ни для кого не было секретом, что Антуан неопасен, и его оставили на свободе. Принц Конде, напротив, был противником, с которым нельзя было не считаться, поэтому его взяли под стражу и приговорили к смертной казни. Принц, бесспорно, был бы казнен, если бы 4 декабря 1560 г. после восемнадцати месяцев царствования не умер от чахотки король Франциск II. {57}

Восшествие на трон несовершеннолетнего короля — Карлу IX было десять лет — могло повлечь за собой удаление Гизов, то есть дворцовый переворот. Это и произошло, так как было оформлено регентство. Основные законы королевства не разрешали передачу власти женщинам, теоретически регентом должен был стать самый близкий родственник короля, первый принц крови. Королеве-матери поручалась только опека и воспитание сына. Как только Екатерина Медичи заметила прогрессирующее течение смертельной болезни сына, она учла эти обстоятельства и выработала соответствующий план с помощью своего старого друга кардинала де Турнона. Разгадать их тактику нетрудно: если королева-мать хотела получить реальную власть, она должна была включить в свою игру Антуана Бурбонского, иначе его использует оппозиция. Сразу же после похорон Франциска II Екатерина резко изменила к нему отношение. Потом она начала заигрывать с протестантами, что вызвало немедленную ответную реакцию ультраправых католиков: Франсуа де Гиз, коннетабль де Монморанси и маршал де Сент-Андре объединились в группу давления под названием «Триумвират».

Все с удивлением узнали, что королева разрешила произносить проповеди в частных домах и освободила узников совести. Произошла сенсационная смена курса монархии, началась эра веротерпимости. Валуа так тесно сблизились с кальвинистами, что европейская общественность имела все основания спросить себя, не отважатся ли они создать, как Генрих VIII в Англии, независимую от Рима национальную церковь. {58}

В начале 1560 г., вскоре после смерти короля, Жанна публично отреклась от католицизма и приняла участие в обряде причащения вместе с дворянами из своей свиты. Она сообщила мужу, который находился тогда при дворе, что собирается приехать к нему, чтобы участвовать в дискуссии и защитить свою веру. Антуан ответил согласием в начале июля 1561 г.

Жанна с детьми выехала из Нерака и отправилась на Север. 20 августа они прибыли в Лонжюмо, где их приветствовала вышедшая навстречу толпа парижских протестантов. Жанна устала с дороги, она удалилась в свои покои, предоставив Генриху принять делегацию и ответить на длинные приветственные речи протестантских священников. На следующий день они были в Париже. {59}