Русская идеология в условиях российской политики

…Организаторы Русской идеи по-прежнему не находят места в парламенте и — шире — в политической жизни Российской Федерации. Ни либерализм, который представлен в парламенте, но не отражает интересов народа, ни маргинальный ультранационализм, который преднамеренно и искаженно раздувается на улице с намерением сделать из него социальное пугало, не несут в себе Русской идеи. Успешной и востребованной сегодня стала бы та идеология, которая включила бы в себя все положительное содержание национализма и продуманную социальную доктрину. Можно было бы определить ее платформу широко: от национал-консерватизма до социал-консерватизма.

России необходима партия с четко выраженной национальной ориентацией, поскольку в политике продолжается денационализация, или, оперируя ставшим уже более привычным словом, — глобализация. Глобализация утверждает ценности, которые делают существование России необязательным. Напротив того, суверенная Россия является гарантией существования не только русского народа, но и малых наций. Малые народы мира будут в первую очередь поглощены глобализацией.

При законодательном равенстве всех народов России необходимо признать особую роль, первенство чести русского народа, создавшего Российскую государственность и защищавшего ее на протяжении столетий. Это первенство должно выражаться в государственном статусе русского языка, в образовательном стандарте, построенном на основах православной культуры. Остальные народы должны быть оберегаемы государственной властью, в том числе в рамках национально-культурных автономий. Русские — прирожденные государственники, и в своем государственном развитии они создали великую Империю. Эта Империя соединила в едином государственном организме сотни народов на огромной территории. Она каждому из этих народов дала возможность найти свое уникальное место в имперской структуре, приобрести для себя пользу в имперском общежитии.

При этом русские — народ священной истории. Русская нация несет ответственность за конечные судьбы Российского государства. Сегодня она оказалась разделенной. Убывание населения создает угрозу государственности. Исходя из этого, демографический рост — норма общественной жизни, а преодоление разделенности (собирание) русской нации — самая насущная задача.

Государственный и цивилизационный суверенитеты немыслимы без понятия духовной суверенности. Православная церковь — средоточие истории России, центр духовной и общественной жизни нации. Именно православие обеспечивает преемственность различных периодов Российской государственности — от святого Владимира до наших дней. Именно преемственность святости сохраняла наше государство от разрушения и гибели. Россия — это подлинное царство святых: Андрей Боголюбский, Даниил Московский, Александр Невский, Димитрий Донской, Федор Ушаков, Царственные страстотерпцы и многие другие праведные воины, благоверные князья, благочестивые цари созидали и сохраняли наше государство. В силу этого очевидного факта необходимо добиваться того, чтобы Православие получило статус государствообразующей религии. Также статус традиционных в Российском государстве религий должны получить ислам, буддизм и иудаизм. Все четыре религии должны получать государственную поддержку, а их мнение должно учитываться при принятии решений в социальной сфере. Все религии равны перед законом, но не все равны перед историей и культурой.

Исповедание других религий, как и неисповедование никакой, не может запрещаться. В то же время должна быть запрещена сектантская деятельность, как несущая угрозу психическому здоровью граждан и подрывающая основы государственного суверенитета. Светское общество, светское государство — совсем не то же самое, что государство и общество секулярные, то есть антирелигиозные. Борьба с религией, которая еще продолжается на страницах газет и в кабинетах чиновников, решающих вопросы образования и возвращения церковной собственности, должна быть наконец прекращена. Русской православной церкви по праву принадлежит приоритет в воспитании полноценного гражданина страны. Предмет «Основы православной культуры» — необходимая часть российского светского образования. Церковь имеет право на все, чем она владела до незаконных экспроприаций революционного времени.

На рубеже 80—90-х годов ХХ века у России было два пути: национальное возрождение или превращение в лишенную суверенитета колонию. 90-е годы прошли под знаком именно такой колонизации. Задача ответственных политических сил сегодня — сделать ближайшие годы России эпохой общенациональных свершений, временем национального возрождения, решительной борьбы с бедностью и возвращения природных богатств народу.

…Причиной поражения России в ХХ веке стала давняя, идущая из прошлого одержимость элит идеями, возникшими на совершенно иной исторической, национальной и религиозной почве. Доктрины французской и американской революций с их «правами человека», «разделением властей» и «гражданским обществом» точно так же не подходят России, как не подходят Голландии идеи великой континентальной империи.

Нынешнее социально-политическое устройство России является крайне неустойчивым. С одной стороны, народ лишен права отстаивать свои интересы. С другой — происходит стагнация политической системы и эрозия политических элит. Все это напрямую связано с декоративной партийной системой. Авторитарные методы партстроительства, реализуемые из единого центра, создали в стране идеологический вакуум, из-за чего общество не имеет никаких сдерживающих ценностей, а государство — внятной стратегии развития. Созданная так называемая «партия власти» — «Единая Россия» — только на словах стоит за президента и преемственность власти, а на самом деле защищает сугубо клановые интересы коррумпированного чиновничества. Другие политические партии либо стали игрушками в руках внешних сил, стремящихся с помощью «оранжевых» сценариев взорвать нашу страну, либо занимаются только тем, что «делят гранты». Вся реальная политическая деятельность сосредоточилась в руках нескольких ответственных лидеров, усилий которых, очевидно, недостаточно для такой огромной страны, как Россия. В то же время тысячи других политиков занимают синекуры, причем в эти декорации вписывают сотни молодых людей, лишая страну достойных кадров.

Мы видим, что эта система из нескольких марионеточных партий во главе с «Единой Россией» не способна эффективно отвечать на реальные запросы людей, что подчас приводит к взрывам народного недовольства, как это было прошлой осенью в карельской Кондопоге. Это недовольство напрямую связано с преступным бездействием властей, именующих себя «членами правящей партии», их политической безответственностью. Здесь уже не имеет смысла говорить о защите интересов народа — гораздо уместнее признать полную деградацию вообще всей партийной системы, которая в своем нынешнем виде приносит стране только вред.

Совершенно очевидно поэтому, что России сегодня необходима уже не просто конституционная реформа. Мы стоим перед необходимостью принятия новой Конституции. Конституция должна сберегать социальную солидарность в обществе, мир в России.

Надо признать, что Конституция 1993 года, каковую, разумеется, следует строго соблюдать, пока она действует, не только не является совершенной, но во многом прямо не соответствует историческому пути Российского государства, основным парадигмам русской культуры и мышления, геополитическим условиям российского «месторазвития». В настоящее время «конституционная реформа» должна заключаться, прежде всего, в приведении основ государственного строя в соответствие с той «тысячелетней русской парадигмой», которая была демонстративно отвергнута сначала сторонниками демократического социализма, а затем либералами.

Нельзя не отметить, что президентская республика все-таки больше соответствует отечественной традиции, чем республика парламентская. Да и само наличие в стране «президентской вертикали», пусть менее эффективной, чем «обкомовско-номенклатурная» и, тем более, имперско-губернаторская, все-таки пока что позволило избежать территориального распада РФ.

Следует признать, что уже сейчас конституционная реформа практически идет. Новая система формирования власти в субъектах Федерации уже создала предпосылки для «стягивания пространства» и купирования регионального сепаратизма (а он есть и на Дальнем Востоке, и в Сибири, и на Урале, и даже в Петербурге). Выдвижение же в 2005 году двух кандидатов для утверждения президентом во Владимирской области показало, что была применена та форма выдвижения — обсуждение без голосования, причем обсуждение в трудовых коллективах и общественных организациях, — которая была свойственна не столько советской и петербургской, сколько старомосковской, «земской» эпохе.

Такое сочетание централизации с «прямой демократией» представляется перспективным. По нашему мнению, вся конституционная реформа должна быть инициирована Верховной властью. Ею она, прежде всего, и должна осуществляться. Поэтому еще до пересмотра самих Основ конституционного строя («Первой главы») следует пересмотреть принцип разделения властей, являющийся миной, подложенной под любую конституционную реформу России.

Может быть, пора задуматься над прямым закреплением положения главы государства как носителя Верховной власти, являющегося Арбитром (выражение Л.А. Тихомирова), стоящим над законодательной, исполнительной и судебной деятельностью (а не властью). Необходимость удлинения срока его полномочий очевидна. А если в дальнейшем осуществить переход от принципа выборности верховной власти — если власть выборна, она не верховна, а «верховен» избирательный корпус (а на самом деле те, кто им манипулирует), — к принципу преемственности? Не подгоняя итоги под нужный результат, а легально и легитимно. Уходя (или умирая), глава государства официально назначает своего преемника, который затем утверждается на всенародном референдуме. Стоит думать.

Укрепление верховной власти, точнее, ее становление (ибо сегодня формально власть у нас принадлежит «многонациональному российскому народу», а фактически может переходить от одной группы лиц к другой) будет на самом деле подлинным становлением новой России, творчески соединяющим в себе ее царский, имперский и советский периоды с включением тех элементов демократии, которые не противоречат «тысячелетней парадигме».

Что касается «Основ» конституционного строя, то прежде всего пересмотреть необходимо положение о так называемых «высших ценностях государства». «Человек», и тем более «его права», не могут быть «высшими ценностями» просто потому, что таковыми не являются. Высшими ценностями должны быть признаны ценности основных традиционных религий народов России, а также такие, как патриотизм, справедливость, милосердие.

В ходе конституционной реформы следует отказаться от абстрактной, чисто исторически (в XVIII веке) обусловленной и не соблюдаемой уже и на самом Западе доктрины «прав человека». Сама концепция «человека» в юридическом смысле должна быть пересмотрена. «Человека вообще» не бывает: всякий человек есть прежде всего представитель своей нации, церкви, общественного сословия. Сами же «права человека» — лишенные какой-либо сакральности и изъятые из Конституции как некая «высшая ценность» — должны будут рассматриваться исключительно в единстве с их обязанностями.

Так, свободу труда следует рассматривать как свободу для труда, а не как свободу от труда. В тех статьях новой Конституции, где будет говориться о правообязанности труда, обязательно должно быть подчеркнуто многообразие его форм, включающее творчество, предпринимательство или мышление. Право на жизнь также должно рассматриваться во всей своей полноте, то есть от зачатия до смерти, и тем самым став правообязанностью, влечь за собой все соответствующие последствия, включая запрещение абортов, с одной стороны, защиту материнства и детства государством — с другой.

Нет никаких принципиальных возражений против свободы всех форм собственности, однако понятие правообязанности неизбежно вводит мотив социальной ответственности собственника, подразумевая под этим обязанность вкладывать в развитие производства, науки, культуры, образования и возможность вмешательства государства в случае отказа от такой ответственности. Вообще, в новой Конституции социальный характер государства должен быть обязательно заострен. «Социал-консерватизм» — так можно было бы определить политико-правовую идеологию будущей России, если мерить ее в привычной шкале политических идеологий.

Постепенно следует менять и систему представительной демократии и, соответственно, конституционную структуру высших государственных органов (через Конституционное собрание или референдумы). Речь идет о переходе от политического представительства (по принципу той или иной идеологии) к представительству территориально-профессиональному — то есть представительству от российских регионов с одной стороны, профессиональных групп населения — с другой. Либо о соединении всех этих типов представительства воедино. Фактически речь идет о новом формате Земского собора, где должны быть представители всех значимых видов деятельности, начиная от политиков и бизнесменов и заканчивая крестьянами и учителями. Таким образом будет реализован полный спектр народного представительства и, соответственно, будут представлены все интересы. При необходимости такой переход можно осуществить через механизм полномочного Учредительного собрания (Общероссийского земского собора).

Демократия в России прекрасно работает на уровне местного самоуправления, быть может, в рамках городов и поселков, но в силу огромной территориальной протяженности, сурового климата и постоянной внешней угрозы как с Запада, так и с Востока, она не может быть общегосударственным устроительным принципом. Социально-представительное государство с сильной и преемственной Верховной властью — такой мы видим будущую Россию. Глава государства должен выступать безусловным национальным лидером.

Мы стоим перед задачей восстановления традиционного понимания природы государства как самодержавной власти. Мы хотим, чтобы власть снова стала священна для каждого, а церковь — свята для всех. Ведь власть — это не привилегия и не инструмент обогащения. Это служение не за страх, а за совесть.

О народном хозяйстве. «Государства, не пекущиеся о благе подданных или посягающие на основные интересы других государств, гибнуть должны», — писал Д.И. Менделеев. Народное хозяйство — сильная социальная экономика — это гарантия внутренней стабильности государства и его независимости от внешних сил. Для нас очевиден примат политических задач над экономическими, поэтому ни одна из сугубо экономических целей, будь то «свобода рынка», «укрепление рубля» или даже увеличение ВВП, не может быть самостоятельной ценностью. Государство в разные периоды своего развития, в зависимости от ситуации, может выбирать разные экономические модели, но всегда необходимо, чтобы этот выбор определялся стремлением решить насущные задачи, стоящие пред страной, а не искусственно созданными теоретическими построениями или, тем более, стремлением к личному обогащению представителей правящей элиты.

На фоне стоящих перед Россией задач, многие из которых требуют срочного решения, наши последние экономические достижения выглядят довольно скромно.

Основная проблема в области экономической политики состоит в необходимости в максимально сжатые сроки провести модернизацию нашей промышленности. Износ оборудования на многих российских предприятиях, в том числе и стратегического значения, превышает допустимые нормы, но главная проблема даже не в этом, а в том, что сама структура нашей промышленности выглядит тяжелой и неповоротливой, во многом не отвечающей требованиям сегодняшнего дня. Крайне мал процент предприятий, использующих в своей деятельности инновационные технологии, в то время как наша страна обладает уникальным научно-техническим потенциалом и многие открытия наших ученых, не находя применения в России, активно используются за рубежом.

В связи с этим очевидно, что требуются как масштабные прямые государственные инвестиции в наукоемкие отрасли промышленности, так и внятная система поощрения подобных инвестиций со стороны частных предпринимателей.

Также крайне необходимо активное участие государства в развитии транспортной инфраструктуры России. Огромные размеры нашей страны в сочетании с ее крайне выгодным геоэкономическим положением должны предполагать необходимость существования в России развитой и современной сети путей сообщения. Сейчас ситуация такова, что мы даже не можем начать разработку многих месторождений полезных ископаемых, особенно за Уралом, только из-за того, что нет дорог, по которым их можно было бы вывозить с места добычи. Помимо этого, развитие транспортной сети имеет очевидное военно-стратегическое значение.

Однако также следует помнить о том, что Россия уже сейчас является в некоторых областях — таких, как атомная промышленность, космонавтика, авиастроение и ряде других — одним из мировых лидеров. Кроме того, нам удалось за все эти годы сохранить гигантский потенциал нашего ВПК, позволяющий нашей стране сохранять ведущие позиции на мировом рынке вооружений. Поэтому экономическая политика государства должна быть направлена на сохранение и укрепление ведущих позиций России в этих областях.

Крайне неудачные эксперименты последних лет в области социальной политики, такие, как, например, пресловутая «монетизация льгот», едва не приведшая к массовым волнениям, показали всю безуспешность попыток отойти от традиций патерналистского государства. Государство должно четко и решительно заявить о том, что оно гарантирует помощь и поддержку социально уязвимым слоям населения. Гражданин России должен быть уверен в том, что, когда он не сможет обеспечивать себя сам, своим трудом, государство не оставит его один на один с его проблемами. Система социальных льгот и выплат должна быть прозрачной, максимально исключающей возможность злоупотреблений со стороны чиновников и, что самое важное, понятной тем людям, для которых она существует, независимо от уровня их экономического образования. Поэтому необходимо отказаться от подхода, когда то или иное социальное новшество вводится только потому, что так принято за рубежом. Любые реформы в социальной сфере должны тщательно продумываться и исходить из реальных потребностей людей.

России всегда, за исключением советского периода, была свойственна многоукладная экономика. Поэтому, всячески поддерживая и стимулируя частную инициативу, государство должно сохранять свой полный контроль над стратегическими, базовыми для всего хозяйства страны отраслями, такими, как энергетика, добывающая промышленность, авиастроение, военная промышленность и ряд других. В этих отраслях участие иностранного капитала недопустимо, а участие российского отечественного частного капитала может играть лишь вспомогательную роль. Это не означает всеобщей национализации, но в тех случаях, когда речь идет об основах экономического суверенитета страны, а в конечном счете — о ее безопасности и независимости, принцип неприкосновенности частной собственности не может считаться незыблемым. Кроме того, очевидно, что, когда речь идет о природных богатствах страны, частное владение ими не может быть безусловным и вечным, речь может идти только об аренде, в которую государство передает то или иное месторождение частным компаниям и действие которой может быть прекращено в любой момент. Но даже в этом случае разработка таких месторождений должна вестись под пристальным государственным контролем. Необходимо законодательно закрепить неотъемлемые права собственности государства на недра.

Необходимо отменить те положения Земельного, Лесного и Водного кодексов, которые нарушают суверенитет Российского государства и его исключительного права на распоряжение природными богатствами. В России должен быть создан Крестьянский банк для кредитования на льготных условиях желающих взять землю в аренду для обработки. Многолетняя и безупречная служба государству должна поощряться предоставлением участка земли в собственность.

Существенно важно скорректировать нынешнюю систему налогообложения, при которой фактически и бедные, и богатые слои населения платят одинаковые налоги. Необходимо введение прогрессивной системы налогообложения. Сверхдоходы должны облагаться большими налогами; помимо восстановления принципа социальной справедливости, эта мера позволит освободить от уплаты налогов беднейшие слои населения.

Одной из ключевых проблем, препятствующих экономическому развитию, безусловно, является высокий уровень коррупции. Затраты на взятки и так называемые «откаты» увеличивают себестоимость российской продукции, снижая ее конкурентоспособность как на внутреннем, так и на внешнем рынках. В то же время возможность «купить» нужного чиновника дает конкурентные преимущества крупным иностранным компаниям. Особенно больно такая ситуация бьет по предприятиям малого и среднего бизнеса, которые попросту не имеют возможности платить коррумпированным чиновникам столько же, сколько их иностранные конкуренты. В этом вопросе необходимы самые жесткие и последовательные действия государства в сочетании с выстраиванием четких и понятных всем субъектам экономической деятельности правил поведения.

Основой экономической политики государства должен стать «новый протекционизм». Необходимо принять меры для того, чтобы государство вернуло себе ведущее положение во внешней торговле, осуществляя жесткий контроль за экспортом за рубеж стратегических товаров.

Для претворения в жизнь насущных задач необходима мобилизация всего общества. И прежде всего — тех сил, сама роль которых состоит в созидании и защите государства.

Большинство граждан, дорожащих Россией, готовых и дальше делить со своей Родиной ее непростой исторический путь, ждут от власти демонстрации приверженности национальным ценностям — духовным, нравственным, культурным. Русский почвенный консерватизм сегодня — это единственная национальная идеология, способная отстоять суверенитет, укрепить духовность, улучшить условия труда и повысить благосостояние человека труда, осуществить прорыв к построению общества Справедливости и Порядка.

 

Вернуть страну народу!

(О единственном легальном способе преодоления системного политического кризиса в России)

Россия в очередной раз пришла в движение. Пока все ограничивается в основном интенсивным «брожением умов», почти нескрываемым массовым недовольством существующей властью в самых разных ее ипостасях и проявлениях, и многотысячными мирными митингами «рассерженных горожан». Но нельзя исключить, что, по мере того, как положение в стране обострится, будет впору говорить о новой революционной ситуации.

Крошечные шаги, которые власть делает, пытаясь то ли выиграть время, то ли «замотать» начало давно назревших, глубоких преобразований, не блещут оригинальностью. Более того, часть этого вынужденного «мизера» попахивает откровенным авантюризмом и представляет собой несомненную угрозу российской государственности. Мы имеем ввиду, прежде всего, разрекламированную в качестве чуть ли не ключевой позиции грядущей «комплексной реформы нашей политической системы» заявленную в декабрьском Послании Президента ФС РФ уже после позорных думских выборов и под «неизгладимым» впечатлением от реакции общества на их результаты идею перехода к выборам руководителей субъектов Федерации «прямым голосованием жителей регионов».

Начнем с того, что в принципе верная, вполне демократическая идея выборности глав регионов, выдвинутая накануне всеми ожидаемой новой волны мирового экономического кризиса, при банкротстве абсолютного большинства региональных бюджетов, в специфических условиях, сложившихся в России после 4 декабря 2011 года, является крайне несвоевременной. Можно долго спорить о том, так ли необходим был переход к назначению региональных руководителей после бесланской трагедии в 2004 году, и что он принес в практическом плане для укрепления государства, но то, что нынешняя обстановка крайне неблагоприятна для подобного рода «новаций», представляется несомненным. Несвоевременный возврат к выборности глав регионов может «запустить» процессы разрушения России. Не проще ли было начать с выборности населением членов Совета Федерации, отложив вопрос о губернаторах до 2015 года?

Вспомните начальный этап горбачевской «перестройки» (1987–1988 гг.), когда, после провальных попыток справиться с нарастающим изо дня в день валом социально-экономических проблем «коренным вопросом» реформы советской политической системы выдвинули разграничение функций партийных (КПСС) и государственных органов, а ее «решающим направлением» объявили обеспечение полновластия Советов народных депутатов как «основы социалистической государственности и самоуправления» в стране.

Ликвидация идеологической монополии КПСС, ее освобождение от функций государственного управления, равно как и превращение Советов в ответственные представительные и законодательные органы государственной власти (на союзном и республиканском уровнях) и ядро самоуправления (на местном уровне) могли стать важнейшими факторами модернизации страны. Но это следовало делать с величайшей осторожностью, с учетом существующих традиций функционирования государства и особенностей осуществления власти в Союзе ССР, путем постепенного укрепления многоукладности и многопартийности.

Всякие же попытки добиться желаемого результата «наскоком», без предварительного создания разветвленной системы политических и социальных «амортизаторов» были чреваты полной дезорганизацией работы как партийных органов, так и Советов всех уровней, превращением последних в арену ожесточенной политической борьбы, источник самых разнообразных угроз для существования союзного государства, что убедительно доказали последующие три года «полновластия Советов».

Разумеется, приведенная выше аналогия условна — и страна не та, и возможности не те, да и масштаб руководства, увы, не тот (свобода, естественно, лучше несвободы, но при чем тут Россия начала ХХI века?). Хотя есть и кое-что удивительно схожее. В частности, потрясающее нежелание извлекать уроки из собственной истории, не только советской, но и дореволюционной, периода 1915–1917 гг. Власть вновь повторяет допущенные тогда роковые ошибки, вновь не способна работать на опережение, вновь дожидается, пока «полыхнет».

Исход, впрочем, всегда один и тот же — лавинообразное нарастание политической анархии и социального хаоса, позорная капитуляция власти и гибель государства. Так произошло в далеком 1917 году, так случилось в памятном 1991-м. К сожалению, нечто подобное разворачивается на наших глазах и сегодня. Правда, дело еще не дошло до полной неадекватности нынешней российской власти, но тенденция к нарастанию противоречивости в ее словах и действиях налицо.

Так, с одной стороны, нас активно пытаются убедить в том, что «Россия сегодня по основным параметрам экономического и социального развития вышла из глубокого спада, который последовал за крахом тоталитарной модели социализма и распадом Советского Союза», что мы уже «достигли и преодолели показатели уровня жизни самых благополучных лет СССР», и что «за последние 10 лет сформировался значительный слой людей, которых на Западе относят к среднему классу» (см. недавнюю статью В.В. Путина в «Известиях»). Следовательно, нет и не должно быть объективной основы для широкого недовольства и массовых протестов.

Однако они не только реально существуют, но и набирают обороты.

С другой стороны, мы видим начало «реактивной политической модернизации» (по меткому определению Н. Петрова), с помощью которой власть пытается замедлить процесс общественно-политического пробуждения миллионов и ввести его в контролируемое и безопасное для себя русло. Это очень непростая задача, поскольку остановить данный процесс, скорее всего, уже не удастся. Вот и приходится делать «хорошую мину при плохой игре», называя откровенно антиправительственные выступления признаком «взросления нашей демократии», эклектично соединять русский «цивилизационный код» с проблемами «евразийской миграции» или позорно «дрейфовать», идя на мелкие уступки, не решающие, по сути, ни одну из ключевых политических проблем, стоящих сегодня перед страной, а лишь усугубляющие и так незавидное положение самой власти.

Кто, спрашивается, мешал государственному руководству России упростить порядок регистрации партий еще полтора-два года тому назад, не делая националистов и либералов «внесистемными»? Эффективность системы из партий, сконструированных в одном кабинете, изначально была блефом. Какую конкретно пользу делу «возрождения авторитета и силы государства как такового» (по В. Путину) принес введенный в свое время отказ от депутатов-одномандатников, если сегодня — спустя 7 лет после принятия соответствующего федерального закона — приходится констатировать, что в Государственной думе за это время не появилось ни одной реально новой и самостоятельной политической силы, а некоторые субъекты федерации не имеют в Думе даже одного депутата, избранного местными жителями?

Четких и ясных ответов на эти и многие другие вопросы власть сегодня обществу не дает. И не может дать, поскольку не в состоянии признать, что в эти дни мы переживаем не «временные трудности», связанные с «завершением создания в России такой политической системы, такой структуры социальных гарантий и защиты граждан, такой модели экономики, которые вместе составят единый, живой, постоянно развивающийся и одновременно устойчивый и стабильный, здоровый государственный организм» (по В. Путину), а глубочайший кризис созданной еще Б. Ельциным и лишь «усовершенствованной» самим нынешним главой российского правительства (применительно к собственным целям и задачам) политической системы, основные «параметры» которой зафиксированы в действующей Конституции РФ.

Данное утверждение имеет принципиальный характер. Только такая оценка позволяет вскрыть глубокие причины ныне происходящих событий и достоверно понять, почему, начавшийся кризис не может быть преодолен посредством традиционного политико — правового «инструментария», обычно снимавшего неизбежно возникающее время от времени обострение отношений между властью и обществом.

Дело в том, что исторически сложившаяся в послесоветской России политическая система, а точнее — система управления обществом и государством, опирающаяся на тотальную коррупцию, включающая в себя не только соответствующие институты и нормы, но и особый, «узаконенный» неоднократной практикой применения, способ решения вопроса о власти (мол, «мы сели и договорились, что сейчас президентом будешь ты»), страдает рядом неустранимых, «врожденных» пороков. Во многом потому, что данная система изначально создавалась и укреплялась вовсе не для того, чтобы возрождать подлинное народовластие либо создавать надлежащие политические условия для поступательного социально — экономического и культурного развития страны, повышения благосостояния всех ее граждан.

Система создавалась для того, чтобы удержать власть и сохранить гигантскую собственность в руках достаточно узкой прослойки «избранных» — тех, кто правдами — неправдами дорвался до них в «лихие 90-е». Ради достижения этой, поистине стратегической цели Б. Ельцин решился на государственный переворот в сентябре — октябре 1993 года, специфические «результаты» которого затем были воплощены в навязанной стране сверхпрезидентской конституции.

Ради той же цели были организованы беспрецедентно грязные (для той поры!) президентские выборы 1996 года, впервые наглядно показавшие, что с помощью так называемого административного ресурса, огромных денег и особых технологий морально-психологической обработки избирателей можно сохранить у кормила верховной власти в стране абсолютно не избираемого, фактически полуживого главу государства. К тому же, без активного сопротивления «проигравшей» стороны и каких бы то ни было протестов, исходящих от «правоверной» либеральной общественности.

Наконец, именно ради этой цели была разработана и в 1999–2000 гг. впервые успешно осуществлена «спецоперация» по контролируемой передаче верховной власти в стране особо доверенному лицу, убедительно доказавшая, что система уже работает безотказно, а сами официальные выборы являются не более чем формальностью, легализующей принципиальное решение, принятое за спиной народа. И вновь все обошлось — кто-то облегченно вздохнул от одной мысли, что время «царя Бориса» закончилось, кто-то «закрыл глаза» на способ прихода к власти В. Путина в расчете на его будущее, национально-державническое или левое «перерождение» (кстати, соответствующих «сигналов» разным политическим течениям и социальным группам новым главой государства было подано немало), а кто-то действительно возмутился, но не появлением «наследника», а его чекистским прошлым и… разгромом старого НТВ.

Ничего в этой жизни не проходит бесследно. Как видно, не прошло бесследно и конформистское, по своей сути, общее согласие нашего общества (вне зависимости от личных взглядов и устремлений каждого ее члена) на то, чтобы им бесконтрольно управляли люди, волею судеб оказавшиеся во главе системы. Единожды согласившись с подобным «сценарием», мы фактически выдали власти индульгенцию на постоянное игнорирование нашей воли. И она не преминула этим воспользоваться, когда стала переходить к чисто корпоративным методам управления Россией.

Так произошло в 2007–2008 годах, когда страна обрела юного зиц-президента. Так было все минувшие годы, пока страной управлял пресловутый «тандем». Так происходит последние четыре месяца, после того как на сентябрьском съезде так называемой правящей партии было в циничной, весьма оскорбительной для граждан форме объявлено о предстоящей, абсолютно антидемократической (не ведомой даже «запрограммированной» советской практике) «реверсивной рокировке».

Но все, как известно, имеет свои пределы. Такие пределы, как видно, есть и у системы, которая, похоже, не в состоянии легитимировать в глазах большинства общества результаты нечестных и несправедливых выборов 4 декабря 2011 года (такими они бывают всегда, когда кто-то стремится удержать власть любой ценой). Кто бы и что бы сегодня ни говорил о формальной «чистоте» результатов народного волеизъявления, о том, что недействительность выборов надо доказывать в суде, для общества факт остается фактом — после 4 декабря законодательная власть в России фактически утратила свою легитимность, а режим стал терять контроль над развитием страны. Десакрализация власти дошла до того, что такая же судьба ждет и исполнительную власть, кого бы ни «даровал» ЦИК народу 4 марта 2012 года.

В этих оценках мы, кстати, отчасти сходимся с теми общественно-политическими силами, которые в инициативном порядке взяли на себя общее руководство уличными протестами москвичей, петербуржцев и жителей других крупных городов России. И дело не в том, что мы вдруг стали разделять взгляды и подходы Б. Немцова, В. Рыжкова или М. Касьянова, с которыми у нас были, есть и, скорее всего, останутся принципиальные разногласия относительно прошлого, настоящего и будущего страны. Главное, на наш взгляд, заключается в том, что данные силы сегодня в общем-то объективно отражают существующие в обществе протестные настроения. Игнорировать эту очевидность означало бы обречь себя на опасное сектантство, что в нынешних условиях для нас, представителей национального крыла российской оппозиции, совершенно недопустимо. Мы хотим о многом спорить с «либералами», но в открытой и честной борьбе. Мы против фальсификации реальной воли народа, мы за честные выборы!

Конечно, существует ряд важных вопросов, по которым наши подходы существенно различаются. Так, мы не разделяем гипертрофированную персонализацию протестов, которую безоглядно эксплуатируют «оранжевые декабристы». Концентрируя все внимание на личности нынешнего главы российского правительства, они тем самым вольно или невольно отвлекают внимание людей от центральной проблемы — изначальной порочности той системы власти и государственного управления, которая была сформирована в России за последние 18 лет и должна быть радикально изменена. К тому же откровенно антипутинский подход мы считаем непродуктивным с точки зрения стратегии и тактики нашей дальнейшей борьбы за преобразование страны.

Мы не воспринимаем также линию на соединение в умах протестующих двух разных политических эпох, которую недвусмысленно проводят либеральные вожди, пытаясь «навести мосты» между массовыми демонстрациями 2011–2012 годов и 1990–1991 годов. Если вести речь о массовости протестов, то нынешние мероприятия скорее сравнимы с антиельцинскими митингами и демонстрациями 1992–1993 годов, хотя по смыслу это, безусловно, отчетливый «антиоктябрь-93».

Нас интересует не столько процесс перемен, который, убеждены, может и должен быть мирным и демократическим, сколько его результат, который в складывающейся ситуации уже не может не быть революционным по своему масштабу и значению. Потому, что перед всеми здоровыми силами российского общества сегодня стоит общая стратегическая задача — ВЕРНУТЬ СТРАНУ НАРОДУ!

Кстати, именно так вопрос поставило состоявшееся 17 февраля 2011 года (т. е. почти за год до начала нынешнего «демократического пробуждения») Народно-патриотическое совещание, которое констатировало, что «через 20 лет после гибели Советского Союза Россия оказалась охвачена системным кризисом», что «парламентские механизмы, скопированные с западных образцов, оказались на российской почве неэффективными, извращающими само понятие народовластия», вследствие чего «Россия лишилась высших органов народного представительства, место которых занимают представляющие не народ, а партийно-олигархические круги Государственная дума и Совет Федерации».

Совещание также отметило, что «улучшение ситуации в стране через традиционные парламентские механизмы невозможно, поскольку честных и прозрачных выборов в России нет». Исходя из этого был сделан важнейший вывод о том, что решительное «изменение ситуации в России возможно только через отказ от обанкротившейся политической системы», а «последним мирным шансом» на этом пути «остается созыв Конституционного Собрания Российской Федерации, которое в соответствии со ст. 135 Конституции РФ может заменить Государственную думу и Совет Федерации эффективно работающими высшими органами народного представительства».

Итак, Конституционное собрание как последний мирный шанс и единственный легальный способ преодолеть системный политический кризис. Оно, на наш взгляд, не только соответствует коренным интересам страны и народа, но и должно удовлетворить все заинтересованные стороны — руководящие круги, депутатский корпус, региональные элиты, оппозицию всех направлений и оттенков, базовые структуры гражданского общества, предпринимательство, основные социальные и профессиональные группы.

Такое соответствие обеспечивается, прежде всего, особыми политическими и правовыми условиями возникновения этого необычного государственного института, спецификой его формирования, а также принципами и порядком его деятельности. Что касается первого, то мы полагаем, что незамедлительное принятие поддерживаемого обществом федерального конституционного закона о Конституционном Собрании является единственной и последней серьезной задачей российского парламента в нынешнем его виде, как бы ни относиться к проблеме его легитимности. Президент России, в свою очередь, выполняя свой долг гаранта Конституции, обязан безотлагательно ввести принятый депутатами закон в действие и созвать КС не позднее декабря 2012 года.

Мы полагаем также, что КС, в отличие от всех других государственных институтов, представляющих народ России, должно не избираться, а формироваться по особой, установленной законом процедуре. За образцами далеко ходить не надо — их вполне можно позаимствовать из отечественного опыта Земских соборов XVI–XVII веков, равно как из практики создания и функционирования Съезда народных депутатов СССР в конце ХХ столетия. Большинство членов Собрания должно представлять гражданское общество, а не чиновников. Конституционные изменения могут быть намечены уже накануне созыва КС и обсуждаться в обществе в качестве альтернативных вариантов новой политической системы.

Время обмана вышло, миновало и время иллюзий и самообмана. Реализм требует перемен. Обществу надо действовать — здесь и сейчас. Если не мы, то кто? Если не сегодня, то когда?

Статья написана в соавторстве с З. Станкевичем

 

Конституционная реформа

Заявления российских должностных лиц о том, что принятие закона о Конституционном собрании нецелесообразно, вызывают недоумение и сожаление. Необходимость Федерального конституционного закона о Конституционном собрании предполагает сама Конституция. Странно слышать утверждение, что соблюдение Конституции России нецелесообразно. Почему же юридическая формальность — наличие закона — становится в сегодняшней России все более серьезной политической проблемой?

1. Системный кризис.

Когда-то М. Монтень отметил, что первый признак порчи общественных нравов — это исчезновение правды. Не грех вспомнить эту мудрость, разбираясь с буднями сегодняшней России.

Массовые митинги населения России, проходящие с декабря 2011 года в разных городах России, нелепо объяснять только происками ЦРУ и неких «оранжевых заговорщиков». Все гораздо серьезней: Российская Федерация находится в состоянии глубочайшего, самого серьезного за минувшие 20 лет системного кризиса.

Дело не только в падении ВВП и уменьшении многих жизненно важных социально-экономических показателей — первостепенную роль «играет системный кризис в государственном управлении на макро— и микроуровне, который не позволяет добиваться главного — результативности в работе».

Проведенный в РГТЭУ в феврале 2012 года социологический опрос среди студентов дал примечательные результаты (сразу оговорюсь, что возраст опрошенных — от 17 до 23 лет, но ведь молодежь во все времена была барометром революции).

72,38 % опрошенных заявили, что ни одна из парламентских партий им не близка и не понятна. И хотя 64,13 % из участников опроса были намерены участвовать в голосовании на выборах Президента России 4 марта 2012 года, лишь 1,9 % сказали, что фальсификация на выборах отсутствует, 21,27 % затруднились ответить, а 76,82 % уверены, что фальсификации есть. При этом 12,38 % уверены, что фальсификации незначительны и не угрожают ни свободному волеизъявлению граждан, ни демократическим принципам, но остальные 64,44 % студентов убеждены, что фальсификации на выборах приобрели большой масштаб и угрожают демократии и стабильности государства.

На вопрос, в чем причина многотысячных акций-митингов, только 8,5 % опрошенных заявили, что это выражение поддержки существующему социально-экономическому и политическому курсу руководства страны; 13,44 % студентов объясняют митинги усилиями Запада по дестабилизации положения в стране, 7,2 % приводят самые разнообразные причины, но 70,82 % опрошенных без колебаний говорят, что митинги — это выражение недовольства населения политическим курсом и социально-экономическим положением в стране.

И уж совсем печальны показатели социальной активности. При вопросе «Примете ли Вы участие в митингах-акциях по собственному желанию?» 67,2 % опрошенных студентов заявило: «Нет, не пойду ни на один из митингов». Вроде бы нормально, но…

Очень существенное «но». «Да, поддержу либеральную оппозицию», — сказали 9,18 % студентов; «Да, поддержу патриотическую оппозицию» — 17,05 %. «Да, поддержу действующую систему власти», — сказали 6,56 % опрошенных.

Таковы показатели «барометра».

Идея развития свобод личности, получающая поддержку масс, стала для неолиберализма прекрасным прикрытием для восстановления власти класса. Более того, на Западе со времен Тэтчер и Рейгана поворотом государственного аппарата в сторону неолиберализма «стало возможным с помощью убеждений, кооптации, подкупа и угроз поддерживать в обществе согласие, необходимое для сохранения власти группы». С гибелью СССР такой поворот государственного аппарата был осуществлен и на послесоветском пространстве. Социальный консенсус рухнул.

Разрушение нравственности и утрата чувства будущего, появление богатых рантье и обнищание миллионов, как и многие другие результаты псевдореформ двух минувших десятилетий не могли не вести к ситуации, которую в былую эпоху называли революционной, к утрате властью социальной поддержки, к кризису самой модели власти. «В смешении правды и лжи, в потере ценностных ориентиров — огромная опасность не только для личности и семьи, но и для единства общества и даже государства», — подчеркивает Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

Рассмотрим легитимность политической системы современной России как конституционно-правовую проблему.

2. Проблема легитимности.

Легитимация (лат.) в широком смысле — утверждение полномочия, правоспособности. Легитимационное свидетельство — это документ, утверждающий данное право.

В государственном и международном праве легитимизм требовал и требует уважения к правам законных династий и непризнание узурпаторов.

Но легитимизм как признание исторического права не сводится к монархической традиции. Надежды большинства тех же французов на возвращение Бурбонов были связаны не с правами старой династии на престол, а с установлением начал свободного государственного устройства после террора Конвента и деспотизма Наполеона.

Государственно-правовая легитимность выступает по отношению к законности как сакральное право на власть — элемент естественного права народа — по отношению к позитивному праву соответствующего государства. Должностное лицо может быть избрано в соответствии с действующим законом, но, не получая при этом легитимности, оно не обретает полномочий должностного лица по естественному праву (либо по праву Божественному). Правомочия лица начинают существовать вне общества, отделяясь вместе с другими государственными институтами от социальной жизни. И наоборот. Именно поэтому в православии государственное служение святых благоверных князей приравнено к христианскому подвигу.

Не случайно русские правоведы и философы рассматривали право как юридически оформленную нравственность. «Право есть принудительное требование реализации минимального добра или порядка, не допускающего известных проявлений зла», — писал В.С. Соловьев.

В ст. 3 Конституции Российской Федерации записано: «Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ… Никто не может присваивать власть в Российской Федерации». Соблюдение этой нормы и есть принцип легитимности.

Принцип легитимности не дублирует другие принципы, например, принцип справедливости, и без того обладающий высшей степенью нормативной обобщенности. Если в справедливости ключевыми моментами выступают понятия «мера», «соразмерность» и «адекватность», формирующие «общий закон соразмерности деяний и воздаяний», то в легитимности на первом плане «признание народом», «естественная преемственность», «священное качество», «связанность с волей общества».

Легитимация предполагает наличие права в основе любого требования, в том числе претензии на власть. И хотя легитимность не может носить всеобщего характера, она выступает общеправовым принципом, охватывающим всецело правовые основы и современного общества.

Отсюда необходимость изначального признания народом проводимых реформ легитимными. В ином случае реформы просто не состоятся. Значит, механизм проведения модернизации общества должен вызывать доверие, привлекая на всех этапах народную поддержку осуществляемым нововведениям.

Легитимность власти предполагает ее преемственность. ХХ век наполнен для России сплошными разрывами преемственности. Таких разрывов, как минимум, шесть:

февраль 1917 года — попрание Основных законов Российской империи, свержение династии Романовых, открывшее путь к разрушению Российской империи,

сентябрь 1917 года — новое попрание Основных законов Российской империи, упразднение монархии и установление республики,

октябрь 1917-го — свержение Временного правительства буржуазной Российской республики. Узурпаторов свергли новые узурпаторы, началась экспроприация экспроприаторов;

январь 1918-го — разгон демократически избранного Учредительного собрания России;

декабрь 1991-го — попрание Конституции СССР и разрушение СССР,

октябрь 1993-го — попрание Конституции Российской Федерации и расстрел сопротивлявшегося этому российского парламента.

Промедление в 1992–1993 годах с легитимацией конституции стало, по мнению В.Д. Зорькина, главной причиной осенней трагедии 1993 года: «В этой пустоте, созданной близорукостью, корыстью, злой волей сознательных деструкторов, стали произрастать политический радикализм, экстремизм, анархизм, фашизм. Момент для легитимного введения в жизнь необходимой обществу конституции по существу был упущен, начался губительный конфликт между ветвями власти».

Учитывая этот печальный опыт, модернизацию России в начале XXI века надо проводить, не нарушая действующую Конституцию. Кстати, независимо от того, проголосовали ли за ее проект в декабре 1993 года, народ России ее признал, де-факто согласился на ее основе жить, а значит, ее легитимировал. Но возможен и обратный процесс. Преемственность рушится, когда народ отказывает легитимности в доверии. Если преемственность выступает важным, но не достаточным признаком легитимности, то доверие — даже не ее признак, а неотъемлемый элемент.

Актом легитимации власти является согласие народа на эту власть. Создание СССР было событием революционным, но его конституционное реформирование в 1924, 1936 и 1977 годах было принято абсолютным большинством народа, что совершенно легитимировало советскую власть.

По тем же основаниям выборы Ельцина Президентом России в 1996 года навсегда остались нелегитимными, а выборы В.В. Путина в 2000 и 2004 годах, как и выборы Д.А. Медведева в 2008 году, были легитимны, несмотря на имевшиеся частные нарушения избирательных законов.

Для нас сегодняшних Ф.М. Достоевский сделал в своем «Дневнике писателя» проницательную запись: «Нации живут великим чувством и великою, всех единящую и все освещающею мыслью, соединением с народом, наконец, когда народ невольно признает верхних людей с ним заодно, из чего рождается национальная сила — вот чем живут нации, а не одной лишь биржевой спекуляцией и заботой о цене рубля».

3. Формула власти, к которой стоит стремиться.

Представления, что Конституция Российской Федерации «обладает всеми признаками устойчивой системы», является «гарантией стабильности российской государственности», к сожалению, утопичны. Жизнь показывает, что многие нормы Конституции РФ морально устарели и не консолидируют общество как правовая основа его развития, напротив, они общество дезорганизуют. Например, ст. 80 и 83, или со 110 по 113 статью Конституции. Такие нормы требуют изменения. Без изменения Конституции успешно разрешить созревшие в обществе противоречия невозможно. Даже изменение конституционных норм — лишь основа для политических решений, лишь условия нормализации жизни в стране.

Убежден, что ныне необходимо вернуть Президента РФ на место главы исполнительной власти государства, вернуть пост вице-президента и упразднить пост председателя правительства.

С другой стороны, необходимо перейти к смешанной парламентско-президентской модели, предполагающей то, что сам президент стоит во главе правительства, а члены Правительства, избранные депутатами, сохраняют парламентские мандаты, работая в правительстве и при своей из него отставке без каких-либо дополнительных процедур продолжают быть депутатами.

Необходим полный пересмотр главы 5 «Федеральное Собрание» Конституции РФ. Вместо СФ и неконституционного Государственного совета при Президенте России пора восстановить модернизированный в соответствии с вызовами XXI века Государственный совет РФ, формирующийся по смешанному принципу. Государственный совет, на мой взгляд, должен включать:

Глав исполнительной и законодательной властей субъектов Федерации по должности — 172 чел.;

Назначаемых Президентом РФ пожизненно лиц, ранее занимавших пост Президента РФ;

— Назначаемых Президентом РФ на 6 лет членов ГС из числа авторитетных государственных и общественных деятелей России — 20 чел.;

— Делегируемых на 5 лет парламентскими партиями членов ГС пропорционально представительству партий — 20 чел.

Созрела потребность общества в упразднении неэффективной Государственной Думы РФ и избрание по смешанной системе Верховного Совета РФ — 225 чел. по партийным спискам и 225 чел. по территориальным округам. Это один из кратчайших путей к тому, чтобы воля парламента приблизилась бы в своем содержании к воле народа.

Возможно, пора объединять Конституционный, Верховный и Высший арбитражный суды в один Верховный Суд с соответствующими палатами и составами по гражданским и уголовным делам. Многоголовость судебной власти в России себя не оправдала.

Это те меры, которые могут вернуть легитимность современной российской власти. Без них разговоры о борьбе с коррупцией, о демократизме кадровых решений во всех ветвях власти, о независимости судей и эффективной судебной системе останутся конкурсом лицемерия или, в лучшем случае, пустым сотрясением воздуха.

Без конституционной реформы избранный в марте 2012 года Президент России В.В. Путин не сможет восстановить своей легитимности.

Но как осуществить эти меры? Усилиями правительства, Государственной думы или Совета Федерации? Но у них «все хорошо», они ничего не захотят менять по доброй воле.

4. О механизме Конституционного собрания

Как установить общественный консенсус, без которого невозможно гражданское общество? Есть три нереволюционных способа легитимации перемен: осуществить изменение Конституции России федеральными конституционными законами при особой процедуре (ст. 136 Конституции РФ), осуществить изменение Конституции России через референдум (ч. 3 ст. 3 Конституции), либо через созыв Конституционного Собрания (ст. 135 Конституции).

Конечно, есть ст. 136 Конституции РФ, согласно которой поправки к главам с 3 по 8 Конституции можно принять в порядке, предусмотренном для принятия федерального конституционного закона. Но ведь это поправки, а полное изменение глав? И как, при необходимости, включить в Конституцию новую главу? А ведь и формально небольшая поправка к статье, находящейся в главе с 3 по 8 Конституции РФ, может по своему значению посягать на нормы, прописанные в главе 1 или 2. И кто будет определять отсутствие такого посягательства? Парламентское большинство? Уточняю: сегодняшнее парламентское большинство?

Да в лучшем случае только тогда, если и когда вокруг парламента встанут блокадой тысяч 100 или 200 российских граждан и по-ватикански замуруют все выходы из ГД и СФ до тех пор, пока депутаты не примут нужного решения. Может быть, обойдемся без этого?

Первые два пути работать не будут, поскольку один связан с решениями тех самых высших органов представительной власти России, легитимность которых ставится под сомнение, а второй — референдум — технически затруднен, да и все мы помним, как обошлись с четко выраженной волей народа на всесоюзном референдуме 17 марта 1991 года.

Остается Конституционное собрание (далее — КС). Существует несколько проектов закона о Конституционном собрании. Во всех проектах ключевым спорным моментом является механизм формирования КС. В этом механизме выделяются четыре исходных принципа его формирования:

первый: работоспособность, предполагающую оптимальное число членов КС;

второй: профессионализм, предполагающий разрешение дилеммы, кто должен заниматься изменениями Конституции России — то ли юристы и политологи, то ли уполномоченные на то лица вне зависимости от их профессий;

третий: представительность, когда новый текст конституционных норм рождается в столкновении политических и экономических интересов, социальных программ, отражающих существующие в обществе настроения;

и четвертый: неангажированность, означающую беспристрастную объективность лиц, работающих над конституционной реформой.

Большинство экспертов и авторов законопроектов пришло к выводу, что совместить эти принципы в тексте законопроекта невозможно из-за их взаимоисключения.

Существующие проекты, в том числе подготовленный общественным движением «За Веру и Отечество» и внесенный мною и моими соратниками законопроект, предлагают разные способы совмещения указанных принципов. И проект Г.А. Зюганова, Н.М. Харитонова, Н.И. Рыжкова и других «левых», и «коалиционный» проект, внесенный Б.Б. Надеждиным, А.И. Лукьяновым, В.В. Володиным, Е.Б. Мизулиной и В.А. Крючковым. Как и проекты О.О. Миронова, В.П. Зволинского и других авторов.

Что общего у всех законопроектов? Все проекты закона, в том числе мой, морально устарели. Они рассчитаны на ситуацию стабильного и бесконфликтного развития российского общества, когда КС должно решить некие формально-юридические вопросы, а все ветви власти, направляющие своих руководителей в состав КС, пользуются доверием и уважением большинства граждан. Увы, ныне все виды власти не пользуются ни доверием, ни уважением.

А потому главным и становится вопрос: как учесть настроения в обществе при формировании Конституционного собрания, чтобы решения этого Собрания восполнили вакуум легитимности?

На мой взгляд, оптимальным вариантом легитимации реформ является созыв КС на основе авторского проекта закона видного российского государствоведа С.А. Авакьяна. Об этом проекте и хочу коротко сказать.

В проекте Федерального конституционного закона о КС, опубликованном С.А. Авакьяном, предполагается, что КС должно состоять из 300 членов, входящих в него по должности, по избранию и по назначению (ст. 5 законопроекта).

По должности членами КС являются: Президент РФ, председатель, заместители председателя, руководители комитетов СФ ФС РФ; председатель, заместители председателя, руководители депутатских объединений и председатели комитетов ГД ФС РФ; председатель и заместители председателя Правительства РФ; председатели Конституционного, Верховного и Высшего арбитражного судов РФ; Генеральный прокурор РФ; председатель ЦИК РФ; уполномоченный по правам человека в РФ.

Членами КС по избранию являются по два представителя от каждого субъекта РФ, избранные законодательным (представительным) органом государственной власти субъекта РФ тайным голосованием на альтернативной основе.

Члены КС по назначению включаются в его состав указом президента, ими должны быть, по замыслу С.А. Авакьяна, ведущие ученые-юристы, не являющиеся членами СФ и депутатами представительных органов любого уровня, не занимающие штатных должностей государственной или муниципальной службы и достигшие возраста 30 лет ко дню назначения.

Но сегодня жизнь требует дополнить и технологический подход С.А. Авакьяна актуальным политическим и духовным. Численный состав Конституционного собрания при этом увеличится, очевидно, до 350 или 400 человек.

Необходимы дополнительно еще две категории участников процесса конституционного реформирования, ибо это процесс не только правовой, но и политический, и духовный. Предлагаю делегирование в КС, во-первых, представителей центров «политического возбуждения» — официально зарегистрированных политических партий, имеющих своих депутатов в органах представительной власти различных уровней. А во-вторых, предлагаю включить в состав КС и носителей морального авторитета русского общества — членов Архиерейского Собора Русской православной церкви. Последнее необходимо в силу исторических особенностей России и экстраординарности самого КС, призванного решать проблемы не только государства, но и общества. Дай Бог, чтобы хотя бы в этой форме Конституционное Собрание получило доверие общества и восстановило легитимность власти.

5. Путь к легитимности лежит через конституционную реабилитацию православия

Восстановление легитимности власти невозможно без избавления русского (российского) общества от заблуждений и соблазнов, без возвращения присущего русскому народу миросозерцания. Общечеловеческие ценности не могут быть естественны вне национальной формы и национальных особенностей каждого народа. Без сохранения собственной идентичности, самоопределения и самоуважения невозможно народное бытие. «Под угрозой может оказаться само существование культурной целостности, которая, подвергаясь постоянным воздействиям, пусть и прогрессивным, не должна все-таки поступаться живым единством и уникальностью. А это происходит всякий раз, когда извне идущие импульсы усваиваются без какой-либо существенной переработки, не получают культурной апробации».

Сострадание и солидарность русского человека — неотъемлемая часть его национального самосознания. Для развития в каждом члене общества совести как высшего духовного качества человека необходима актуализация высших моральных потребностей и ценностей, возможность противопоставить их более низким, выдвижение высоких требований к себе, развитие способности к самосознанию. И тогда в систему духовных координат возвращается Бог, ибо созидательную социальную энергию порождают лишь те идеи, которые имеют метафизическое природное происхождение.

Для России речь идет о возвращении православия и его конституционной реабилитации. Не как одной из многих религий, а как системы самой духовной жизни народа. Русский (православный) человек понимает саму жизнь как подвиг. «Самым важным в православном миропонимании всегда было разумение, что земная жизнь — только ступень к жизни вечной, — подчеркивал Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. — И в то же время эта вечная жизнь уже явилась, уже присутствует рядом с нами, если мы способны видеть ее своим духовным взором. Вот откуда преобладающая в православном мироощущении радость, дух оптимизма и торжества».

Главным препятствием для избавления нашего Отечества от духовной и социальной скверны является ряд норм действующей российской Конституции.

Необходимо принципиально исправить ст. 14 Конституции России.

Напомню, что согласно ст. 14 Конституции РФ «Российская Федерация — светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом».

Начнем с того, что сводить православие и Русскую православную церковь к религиозному объединению юридически некорректно и политически ошибочно. В Конституции той же Азербайджанской Республики более точно записано, что от государства отделены не «объединения», а религия, что именно «все вероисповедания» равны перед законом (ч. 1 ст. 18 Конституции АР).

Откуда формулировка российской конституции, столь оберегаемая пришедшими в 1993 году к власти либеральными «рыночниками»? Она унаследована от революционеров-большевиков.

Ст. 13 первой советской Конституции — Конституции РСФСР 1918 года, принятой «в момент решительной борьбы пролетариата с его эксплуататорами», закрепила норму: «В целях обеспечения за трудящимися действительной свободы совести церковь отделяется от государства и школа от церкви, а свобода религиозной и антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами». Эти «отделения» повторила Конституция СССР 1936 года, а затем и Конституция СССР 1977 года.

Именно поэтому нынешние российские «либералы» в главных мировоззренческих вопросах сохраняют верность самому жесткому секулярному большевизму.

Ст. 14 противоречит статье 2 Конституции РФ, согласно которой человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства. В некоторых конституциях обеспечение прав и свобод человека и гражданина названо вообще высшей целью государства (например, ст. 12 Конституции Азербайджанской Республики).

Далее. Чего стоит формулировка п. 1 и 2 ст. 13 Конституции РФ: «В Российской Федерации признается идеологическое многообразие. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной и обязательной». Скажете, что это плюрализм? Неправда! Это закрепление в Конституции не чего иного, как принципа нигилизма. Идеологическое многообразие, как и отрицание идеологии — это тоже идеология, причем с безоговорочной обязательностью и государственным закреплением.

Между тем, современные подходы многих и старых и новых демократий предполагают совсем иное отношение к вероисповеданию и верующим, к мировоззренческим принципам и историческим традициям, к национальным особенностям каждого народа.

Возьмем, например, Грузию, вышедшую, как и РСФСР, из недр Советского Союза. Статья 9 Конституции Грузии гласит: «Государство признает исключительную роль грузинской православной церкви в истории Грузии и вместе с тем провозглашает полную свободу религиозных убеждений и вероисповедания, независимость церкви от государства». Согласитесь: юридически корректно и с уважением к памяти предков. И не следует путать независимость церкви от государства с их отделением друг от друга. Обратите внимание: о независимости государства от церкви не говорится.

Отношение общества к религии — одна из ключевых характеристик национальной самоидентификации каждого народа. В Республике Корея вполне в революционной традиции «никакая религия не признается в качестве государственной, государство и церковь отделены друг от друга» (ст. 20 Конституции). Иначе подходит к вопросу японское общество. В Японии «свобода религии гарантируется для всех», но ни одна из религиозных организаций не должна получать от государства никаких привилегий и «не может пользоваться политической властью». От государства требуется воздерживаться от осуществления религиозного обучения и какой-либо религиозной деятельности» (ст. 20 Конституции).

Другой пример опять из послесоветского пространства. В ч. 5 ст. 5 Конституции Республики Казахстан зафиксировано: «Деятельность иностранных религиозных объединений на территории Республики, а также назначение иностранными религиозными центрами руководителей религиозных объединений в Республике осуществляются по согласованию с соответствующими государственными органами Республики».

И никакого отделения религиозных объединений от государства! Напротив, государство в Казахстане, для которого все мировые религии являются иностранными, жестко контролирует их деятельность на своей территории, прямо вмешиваясь во внутрицерковные вопросы.

Нет никакого отделения государства от Церкви или религии и в Узбекистане. Но нет и взаимного вмешательства. Так, ст. 31 Конституции Республики Узбекистан закрепляет норму, согласно которой «свобода совести гарантируется для всех. Каждый имеет право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Недопустимо принудительное насаждение религиозных взглядов».

Что же я предлагаю для России? Предлагаю учесть несколько подходов. Вначале самый общий: отказавшись от разделения религий и государства, закрепить юридическое равенство перед законом любых вероисповеданий, в том числе атеистического. Например:

«Каждый обладает свободой религии и совести. Свобода религии и совести включает право признавать и исповедовать религию, знакомить со своими убеждениями, право принадлежать или не принадлежать к религиозной общине. Никто не может быть обязан участвовать в религиозных обрядах против своих убеждений». Так гласит § 11 Основного закона Финляндии от 11 июня 1999 года.

Или: «Церкви и религиозные общины самостоятельно управляют своими делами, в частности, учреждают свои органы, определяют своих духовных лиц, основывают монастыри и другие церковные учреждения, независимые от государственных органов. Законом определяются условия обучения религии в государственных школах». А это норма ст. 16 Хартии основных прав и свобод 1991 года, являющейся составной частью современной Конституции Чешской Республики.

Наиболее нашего внимания заслуживает опыт Германии. Статья 4 Основного закона ФРГ от 23 мая 1949 г. гласит: «Свобода вероисповедания, совести и свобода религиозных убеждений и мировоззрения ненарушимы. Беспрепятственное отправление религиозных обрядов гарантируется».

А в ч. 3 ст. 7 добавлено: «Преподавание религии в государственных школах, за исключением неконфессиональных, обязательно. Без ущерба для права надзора со стороны государства религиозное обучение проводится в соответствии с принципами религиозных общин. Ни один учитель не может быть обязан против своей воли преподавать религию».

Как мы видим, государство, во-первых, не вмешивается во внутренние дела Церквей и конфессий, во-вторых, сохраняет государственное образование религиозным, в-третьих, надзирает за обучением и ориентируется на традиции и устои религиозных общин.

Закрепление статуса государственной религии присуще конституциям многих современных государств, и не только ортодоксально исламских, таких, как Иран или Саудовская Аравия. В ст. 2 Конституции Королевства Бахрейн записано: «Государственная религия — ислам. Исламский шариат является основным источником законодательства». Конституция Арабской Республики Египет, принятая «во имя Бога и с его помощью», подчеркнув в преамбуле роль революции как движущей силы и «права Бога и его миссию», также уже в ст. 2 закрепляет норму: «Ислам — государственная религия… Принципы исламского права — основной источник законодательства».

В Конституции Ливанской Республики, полиэтнической и многоконфессиональной, государство и религии нераздельны. В ст. 9 закреплено: «Свобода совести абсолютна. Воздавая почтение Высшему Существу, государство уважает все верования и гарантирует и защищает свободное осуществление обрядов при условии, что они не нарушают общественный порядок». А в ст. 10 дополнительно оговаривается, что образование свободно, но оно должно соответствовать публичному порядку, добрым нравам и не вмешиваться «в достоинство любой конфессии». Всем религиозным сообществам гарантировано право иметь собственные школы, на работу которых распространяются инструкции, изданные государством.

Конституция даже Социалистической Республики Вьетнам ушла от отделения церкви от государства, закрепив норму, что граждане «имеют право на свободу совести, они могут исповедовать любую религию или не исповедовать вообще никакой. Все религии равны перед законом. Места проведения обрядов совести, религии защищаются законом». Никто при этом не может посягать на исповедание религии или использовать религию для деятельности, «противоречащей закону и политике государства» (ст. 70 Конституции СРВ).

В полиэтнической республике «Союз Мьянма» каждый гражданин имеет право на свободу совести «и право на свободный выбор религии и отправление культа в гармонии с общественным порядком, моралью и общественным здоровьем» (ст. 34 Конституции). И в нескольких отдельных статьях особо говорится об отношении к религиям:

«361. Союз признает особую позицию буддизма как веры, исповедуемой подавляющим большинством граждан Союза.

362. Союз также признает христианство, ислам, индуизм и анимизм как религии, существующие в Союзе на день вступления настоящей Конституции в силу.

363. Союз поддерживает и защищает религии, которые он признает основными.

364. Эксплуатация религии в политических целях запрещена». В той же статье объявляется наказуемой любая деятельность, направленная на поощрение или способствующая возникновению ненависти, враждебности или разногласий между национальными или религиозными общинами.

Как видим, вновь никакого отмежевания государства от религий, объявленных основными.

Порой государство идет много дальше. В Конституции Республики Сингапур в ст. 15 «Свобода вероисповедания», помимо провозглашения собственно права каждого исповедовать свою религию, специально оговорено: «Никто не может быть принужден к уплате налога, доходы от которого предназначены полностью либо частично на нужды иной религии, нежели та, которую он исповедует». Статья заканчивается важной оговоркой: исповедание любой религии не дает оснований для принятия законов, противоречащих нормам общего права, регулирующим общественный порядок, здоровье и нравственность населения.

Но помимо вопросов юридического равенства религиозных конфессий и оформляющих их деятельность объединений существуют исторические и национальные особенности каждого народа.

Православие пришло на Русь из Византии — Восточной Римской империи. Русская православная церковь Московского патриархата, вобрав за века традиции и образ жизни восточных славян, воссоединившихся с ними тюркских и финно-угорских племен, и создала русскую нацию, ее национальное самосознание, ее цивилизационные ценности и сам Русский Дух. Нет никаких оснований, кроме нигилистического и космополитического злого умысла, говорить о равноправии религий среди русского народа, в русском (российском) государстве. Борьба с православием — ключевое звено всей русофобии.

А потому особо значим опыт греков как народа, где сберегается основа всей православной традиции. И дело даже не в том, что в Конституции Греции особо регламентируется статус Святой горы Афон (отдельная ст. 105 Конституции). Главное — каково в целом отношение общества и государства к православию.

В Конституции Греции раздел 2 части «Основные положения» посвящен отношениям церкви и государства. Статья 3 начинается словами: «Господствующей в Греции религией является религия восточно-православной Церкви Христовой». Клятва именем Святой, Единосущной и Нераздельной Троицы входит по Конституции в присягу и Президента, и депутатов Парламента Греции.

Убежден, что аналогичные нормы необходимы и для Конституции России. Русская Православная Церковь для России — непременное условие национальной самоидентификации. Все остальные религии равнодостойны, но исторически для многонационального русского народа вторичны. Ведь никому не приходит в голову добиваться, чтобы королева Великобритании перестала быть главой англиканской Церкви, в Ватикане исключили бы из числа главных источников права Кодекс канонического права и апостолические постановления, а в Саудовской Аравии, где все общество «базируется на исламской вере» (ст. 11 Конституции), а «государство защищает права человека в соответствии с исламским шариатом» (ст. 26 Конституции) — уравняли бы ислам с другими религиями. Да, все это — исторические и национальные особенности.

Нигилистический большевизм российской конституции пора изжить. Православие в России нуждается в конституционной реабилитации. В Преамбуле или 1, либо 2 статье Конституции следует провозгласить: «Господствующей в Российской Федерации религией является Православие — религия восточно-православной Церкви Христовой». Вместо сегодняшней «разделительной» нормы ст. 14 Конституции РФ следует в Основополагающем Акте нашего государства и нашего общества закрепить норму консолидирующую, такую, как норма ст. 13 Конституции Греции.

С учетом греческого примера может быть сформулирована и ст. 14 Конституции Российской Федерации:

«1. Свобода религиозного сознания неприкосновенна. Пользование личными и политическими правами не зависит от религиозных убеждений каждого.

2. Всякая известная религия свободна, и отправление ее культовых обрядов осуществляется беспрепятственно под охраной закона. Отправление культовых обрядов, оскорбляющих общественный порядок или нравственные нормы, не допускается. Прозелитизм запрещается.

3. Служители всех известных религий находятся под таким же надзором государства и несут перед ним такие же обязательства, что и служители господствующей религии».

Таков современный мировой опыт выстраивания отношений Государства, Церкви и Общества. Убежден, он заслуживает не меньшего изучения, чем опыт рыночных преобразований стран Европы и Азии. Особенно, если понимать под инновациями не только новые экономические решения, но и заимствования социальных идей извне и применение их к собственной действительности. Тогда и формируется социальная Симфония, призванная не только укрепить существующее общество, но и обеспечить внутренний императив формирования основ устойчивого развития человечества.

Освободившись от отравляющего влияния нигилистических заблуждений, восстановив свою целостность, российское общество сможет не только возродить легитимность власти, не только упрочить Российскую Федерацию, но и вернуть себе цивилизационную привлекательность, а значит, и вновь стать надежной скрепой Русского мира.

 

Кризис элиты

Массовые выступления в Москве и других российских городах в декабре 2011 года, вызванные итогами превратившихся в фарс парламентских выборов 2011 года, собрали на площадях людей самых различных взглядов — и либералов-рыночников, и традиционалистов, и националистов, и просто людей неравнодушных. Нелепо сводить этот протест к заговору масонов и иноземных агентов, что впрочем, не ново. Во времена Н.Я. Данилевского и крепчавший в России нигилизм пытались объяснять не протестом, пусть и ложно направленным против «частных зол и неустройства нашей жизни», а лишь результатом подражательности, следствием такой болезни русской жизни, как «европейничанье». Выборы разных уровней в октябре 2012 года в очередной раз подтвердили нелепость доверия к существующей избирательной системе и апатию большинства населения при тотальной и циничной фальсификации выборов.

В естественных науках есть всеобщие законы и законы, распространяющиеся на определенные сферы или определенные среды. Социальные законы пусть не всеобщи, но многоформатны. Элита как социологическое внеклассовое понятие охватывает правящие слои любого общества и авторитетную часть тех слоев общества, которые борются за то, чтобы стать правящими. И те, и другие включают носителей власти, служивую и творческую части общества (прежде всего служителей религиозных культов и офицерство).

Кризис элиты — это всегда кризис нравственности. Чем, скажите, культ «свободной любви» начала ХХ века отличается от культа «гражданских браков» начала XXI века?

Именно кризисы элит всегда предшествовали потрясениям в обществе, обозначая назревание последующих глубинных перемен. И в феномене пожирания революцией своих творцов — тоже выражение кризиса элиты, элиты революционной.

Смута конца ХХ века нанесла России трудно поправимый урон. Стремление к переменам, вылившееся в радикальную Перестройку советского общества, во многом, если не полностью, смогло охватить весь СССР благодаря позиции той части его общества, которую последние сто лет называют интеллигенцией.

Кто отвечает за благополучие и счастье отдельного человека? Личность или народ? Народ или элита? Власть или общество? Где водораздел между современным обществом и «выжившим» после марксизма государством? Все эти вопросы особенно обострились в наши дни, когда совершенно по-новому зазвучала тема легитимности власти.

Нараставший в России с 1990 года дефицит легитимации увенчался к 2012 году легитимационным кризисом. Потеря легитимации не бывает случайной. Ю.Хабермас еще в 1973 году в теоремах кризиса легитимации на передний план выдвинул то обстоятельство, что потеря легитимации становится платой власти со стороны народа, когда государственное антикризисное управление делами общества дает сбой и отбрасывается назад за им же установленные программные притязания.

Русский интеллигент — это человек мыслящий. Но умение мыслить не вырастает линейно из суммы полученных знаний. Не случайно Н.К. Рерих отмечал, что «знание приходит лишь при готовности духа». Для русской интеллигенции особую роль несет в себе православный стержень национального самосознания, поскольку «нравственной, духовной силой Православия проросла вся наша культура». Но одна часть интеллигенции охраняет соответствующую традицию, другая уже более двух веков пытается эту традицию сокрушить.

В середине XIX века интеллигенцию определяли как «самосознающий народ». Но монолитности интеллигенции не было никогда. Она всегда разделялась на «прогрессистов» и «охранителей».

Нельзя не заметить, что интеллигенция во всех ее разновидностях тотально подвержена интенционализму (лат., не путать с интернационализмом) — учению или вере в то, что цель освящает любые средства (не отсюда ли корни и социалистического и либерального экстремизма, и белого и красного террора?). Г.В. Плеханов с полным на то основанием интеллигенцию разделял на буржуазную, мелкобуржуазную и социалистическую. Задачу социалистической интеллигенции он видел в том, чтобы она стала руководительницей рабочего класса в предстоящем освободительном движении, разъяснила ему его политические и экономические интересы, равно как и взаимную связь этих интересов.

Именно интеллигенция, по мнению Г.В. Плеханова, должны была подготовить рабочий класс к самостоятельной роли в общественной жизни России. «Она должна всеми силами стремиться к тому, чтобы в первый же период конституционной жизни России — писал основоположник русского марксизма еще в 1883 году, — наш рабочий класс мог выступить в качестве особой партии с определенной социально-политической программой».

Интеллигенты-охранители, впрочем, те же цели выражали иначе. «Нигилизм со всеми своими доктринами и последствиями был несомненно исчадием этой интеллигенции», — утверждал М.Н. Катков. «Вообще наша интеллигенция имеет поверхностный, подражательный и космополитический характер; она не принадлежит своему народу и, оставляя его во тьме, сама остается без почвы. Ее понятия и доктрины большей частью чужого происхождения и не имеют никакого отношения к окружающей их действительности, а потому никто так легко не поддается обману и не обнаруживает столько политического легкомыслия как наши guasi мыслящие люди».

Написано М.Н. Катковым в 1880 году, а мало что изменилось.

Но посмотрим чуть глубже в историю. Вдумчивые ученые с полным на то основанием моментом рождения русской интеллектуальной элиты («бульона», который произвел на свет интеллигенцию) называют 18 февраля 1762 года — появление Императорского манифеста «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству». Именно тогда служивую часть элиты освободили от обязанности служить Отечеству, оставив права хозяйствовать и думать.

Понимание интеллигенции как аналога общества, которое в странах Запада всегда готово противостоять государству, привело В.В. Кожинова к утверждению, что интеллигенция «и до 1917 года и после как бы не могла не быть в оппозиции государству». По мнению О.К. Степановой, понятие интеллигенции имело просоциалистическую духовно-классовую атрибутику со времен впервые его употребившего в 70-е годы XIX века писателя П. Боборыкина, но к концу ХХ века критерий социальных взглядов для интеллигенции перестал работать.

Созревание кризиса к февралю 1917 года вылилось в крах охранительной линии в русском обществе. Догматизм власти и ее нежелание глубоких реформ привели к тому, что интеллигенция поддержала самые радикальные, самые экстремистские настроения в обществе, отринув самодержавие, а затем и буржуазный парламентаризм. Максималисты одержали верх.

Подход Г.В. Плеханова к интеллигенции развили В.И. Ленин и И.В. Сталин, не признав, впрочем, за интеллигенцией как за «прослойкой» самостоятельной политической силы. Тем более, что общество развивалось. После гражданской войны в Советской России «шел бурный процесс формирования, мобилизации и собирания сил новой интеллигенции. Сотни тысяч молодых людей, выходцев из рядов рабочего класса, крестьянства, трудовой интеллигенции… влили в интеллигенцию новую кровь и оживили ее по-новому, по-советски. Они в корне изменили весь облик интеллигенции, по образу своему и подобию. Остатки старой интеллигенции оказались растворены в недрах новой, советской, народной интеллигенции», — писал И.В. Сталин.

К середине 30-х годов ХХ века большевистская (революционная) интеллигенция себя исчерпала, уступив доминирование в обществе (в том числе и через ГУЛАГ) возродившейся с новым поколением интеллигенции охранительной. Господство консервативного крыла интеллигенции после кратковременного отступления в период хрущевской «оттепели» длилось до начала 80-х годов.

Постановка социальных целей всегда была функцией интеллигенции. Политические события 2011–2012 годов в России показали, что русская интеллигенция вновь вышла из затворничества и ставит перед обществом вопрос о выборе дальнейшего движения.

Государственная власть России начала XXI века повторяет все ошибки власти вековой давности. Только Конституционное собрание и глубокая реформа высших представительных органов власти Российской Федерации сохранит поступательное развитие общества и предотвратит назревшие социальные катаклизмы, говорит «думающая часть общества». Ничего не надо, все под контролем, заклинают придворные идеологи в Кремле.

А ведь все уже было.

«С нынешним режимом Россия совсем деморализуется и расшатается», — провидчески писал Л.А. Тихомиров главе правительства России П.А. Столыпину в 1906 году, наставая на необходимости пересмотреть неудачные Основные законы Российской империи 1906 года, подорвавшие и идею народного представительства, и самодержавие. Резолюция адресата «Все эти прекрасные теоретические рассуждения на практике оказались бы злостной провокацией и началом новой революции», увы, в силу последующего хода истории оказалась несостоятельной.

К середине 80-х годов ХХ века мы видим вновь нарастание революционных настроений и — революционный энтузиазм «думающей» части народа. Максималисты вновь одержали верх. Но прямого повторения Февраля не произошло, и сгорели максималисты не в ответном огне охранителей, а в реванше мещанской диктатуры.

Русская интеллигенция в 90-е годы ХХ века вновь испепелила себя, расколов общество, ввергнув Россию в новую Смуту, вообще, как и сто лет тому назад, рассыпав историческую Россию на суверенные обломки. Разве не были тогда остро актуальны слова М.Н. Каткова из 1878 года: «Наша интеллигенция выбивается из сил показать себя как можно менее русской, полагая, что в этом-то и состоит европеизм». Политический режим, установившийся в те годы в России, с помощью пауперизации приобрел «социальную терпимость» граждан колоссальной ценой распада общества. Интеллигенция через свою глубокую дезинтеграцию утратила качества явления, уступив место в социальной жизни мещанству, носителем идеологии которого стали «новые русские».

Итак, на протяжении ста лет, с середины XIX по середину XX века история России определялась лидерством интеллигенции, то революционного, то охранительного ее крыла. С провозглашения курса на рост благосостояния народа при «позднем» Л.И. Брежневе начался ползучий реванш мещанского самосознания, завершившийся «потребительской революцией» 90-х годов ХХ века. И проблема не в том, что власть и общество впервые всерьез озаботились улучшением быта населения — эти вопросы пытались решить и в период всех реформ ранее, — а в том, что материальный достаток стал культом, целью жизни.

Реванш мещанства — вот что стоит за «реформами» ельцинской эпохи.

Смысл событий 2011–2012 годов — в том, что уличные выступления и их массовая поддержка в среде думающей части общества показали, что монополия мещанской идеологии кончилась, что мы накануне новой эпохи интеллигенции. Революционное и охранительные крылья интеллигенции, деморализация которых позволила мещанству одержать верх два десятилетия назад, сблизились по позициям в борьбе за перемены.

Если, начиная свое «Кризисное обществоведение», С.Г. Кара-Мурза пишет, что «пока неясно, может ли сохраниться при таком повороте сам феномен русской интеллигенции», то в конце он пессимистически делает вывод: «большинство молодых людей получают диплом о высшем образовании, а интеллигенции в России нет. Ее надо будет снова собирать и выращивать — если общество и государство поправятся».

С уличных протестов конца 2011 — начала 2012 года, по большому счету, началось воскрешение разрушенной в конце ХХ века русской интеллигенции.

Мало кто не знает древнего мифа о птице Феникс, которая после периодического самосожжения возрождалась из собственного пепла и начинала новую жизнь. Птица Феникс стала символом постоянного возрождения и вечного обновления. Именно о Фениксе вспоминаешь, едва размышления касаются русской интеллигенции, ее прошлому и настоящему.

Ныне, как и после революций и гражданской войны начала ХХ века, интеллигенция начинает возрождаться из пепла. В активизации гражданского общества, в росте оппозиционных настроений среди элиты просматривается именно стремление думающей части общества уйти от воспроизводящей саму себя новой номенклатуры, от возродившейся профанации выборов.

Мы ощущаем пепел Феникса. Что осталось от доверия народа к его думающей части? Пепел. Но, отбросив идеологические шоры, испуг власти и ложь ее апологетов, мы увидим и начало воскрешения волшебной птицы. Это начало — в тех призывах к переменам, которые не просто звучат на площадях, в газетах и телепрограммах, а встречаю деятельный отклик, особенно среди молодежи. Может быть, кто-то из-за рубежа и поддерживает либеральных политиков — не в этом дело. Важно то, что требование перемен, честных и прозрачных выборов поддержано массой неравнодушных людей самых разных политических взглядов. Выборы 2011–2012 года стали рубежом, пройдя который интеллигенция, возрождаясь, творит, наконец, в России реальное гражданское общество. Настоящее.

Один из самых чутких и глубоких исследователей русской интеллигенции, Иванов-Разумник отмечал ее многогранность: «Интеллигенция есть этически — антимещанская, социологически — внесословная, внеклассовая, преемственная группа, характеризуемая творчеством новых форм и идеалов и активным проведением их в жизнь в направлении к физическому и умственному, общественному и индивидуальному освобождению личности».

Таким образом, главная черта интеллигенции — нонконформизм, публичное оспаривание планов и действий государственной власти. Не случайно само публичное оспаривание обществоведами относится к одному из двух измерений реальной демократии (наряду с правом выбирать и быть избранным). С.Г. Кара-Мурза напоминает, что Н.А. Бердяев считал критерием отнесения к интеллигенции «увлеченность идеями и готовность во имя своих идей на тюрьму, на каторгу, на казнь», при этом речь шла о таких идеях, где «правда-истина будет соединена с правдой-справедливостью». Ныне эта теоретическая фраза все больше обретает явь.

Давно сказано, что антитеза интеллигенции — это мещанство. Конечно, о мещанстве при этом говорится не как о сословии определенной части горожан, а как о мировоззрении, где культ ценностей заменен культом интересов, причем интересов самых примитивных и эгоистических.

Общество потребления — это общество, основанное на мещанском мировоззрении, как пишет в своем эссе с символическим название «Эра пустоты» Ж. Липовецки. Он категоричен: «Мы перестали считать себя обязанными жить чем-то иным, кроме заботы о самих себе». Между тем, «как короед мещанство подтачивает духовный ствол нации», «нет более лютого врага для народа, чем искус буржуазного благополучия», — предостерегал М.П. Лобанов еще в 1968 году.

Каковы конкретные выводы?

История повторяется. Напомним слова Л.А. Тихомирова из уже цитировавшегося его последнего письма П.А. Столыпину, посвященного необходимости пересмотра Основных законов России 1906 года: «Этот строй во всяком случае уничтожится. Но неужели ждать для этого революций и, может быть, внешних разгромов? Не лучше ли сделать перестройку, пока это можно производить спокойно, хладнокровно, обдуманно?.. Ведь если развал этого строя произойдет при иных условиях, мы наверное будем качаться между революцией и реакцией, и в обоих случаях, вместо создания реформы, будем только до конца растрачивать силы во взаимных междоусобицах, и чем это кончится — Господь весть». Написано в 1906 году.

Добавим в 2012 году: и перестройка всей социально-политической системы современной нам России нужна не в духе Горбачева, который, как и Николай II, в государственных делах плыл за событиями, но не упреждал их. Перемены нужны в духе Александра III, не побоявшегося твердой рукой убрать из унаследованных им от отца реформ элементы нигилизма.

Возрождающаяся русская интеллигенция готова помогать Власти крепить Россию, совершенствовать ее экономику и саму жизнь. Нужны лишь взаимное понимание, честность и ответственность. И переход от слов к делу.

Статья написана в соавторстве с Т. Бабуриной

 

Реформа российских академий

(Открытое письмо Президенту Российской Федерации Владимиру Владимировичу Путину)

Уважаемый Владимир Владимирович!

Ни для кого не секрет, что по своему составу правящая элита нашей страны весьма и весьма разнородна (такое положение вещей вполне естественно для социума, переживающего переходный период в своем развитии). Часть ее, будучи национально-ориентированной и национально-ответственной, последовательно отстаивает государственные интересы и действует исключительно во благо Отечества.

Однако существует и другая, не менее многочисленная и влиятельная, энергично поддерживаемая извне, условно говоря, либерально настроенная часть политической элиты. Ее представители являются не более чем эпигонами мироустроительных концепций, этических норм и установок, составляющих идеологический базис современной западной цивилизации, очевидно находящейся по многим важнейшим показателям в глубочайшем кризисе. Они, в сущности, вовсе не стремятся перенять то лучшее, что было создано Западом в духовной сфере за истекшие несколько столетий, а лишь алчут механически привнести в национальную культуру инородные цивилизационные формы, насильственно внедрить чужие, а порою и откровенно чуждые ценности, значения и смыслы. Они меньше всего озабочены потребностями руководимого ими социума, нуждами и чаяниями народа, зато чрезвычайно восприимчивы к собственным материальным обретениям и потерям; одержимы стремлением достижения успеха, не взирая ни на какие нравственные запреты и ограничения, при этом крайне нетерпимы к финансовым и карьерным неудачам. Им неведомы иные разновидности человеческих мотиваций, кроме своекорыстных. Чувства долга, ответственности перед нацией, призванность служению Отчизне и даже любовь к Родине им не свойственны, нередко совершенно чужды. Они — воинствующие космополиты, исповедующие принцип: «Ubi bene, ibi patria» (Где хорошо, там и Родина), люди мира, превратившие бойкую и беззастенчивую торговлю национальными интересами в умело организованный, прекрасно отлаженный и прибыльный бизнес. Они заняты разбазариванием или же попросту банальным «проеданием» сырьевых запасов, миллионы лет накапливаемых природой, и богатств культуры, создаваемых гигантскими творческими усилиями предшествующих поколений на протяжении столетий, а то и тысячелетий. О необходимости сохранения и приумножения этих богатств они даже не помышляют.

Именно эта часть российского политического истеблишмента инициировала реформу государственных академий наук, по поводу которой в стране развернулась широкая дискуссия. Данная реформа и ее начавшееся обсуждение особенно ярко высветили проблему противостояния между государственниками и либералами. К сожалению, имеются серьезные опасения, что будут реализованы предложения, сформулированные последними, то есть исходящие от правительства. Тем самым будет нанесен гигантский и вероятнее всего непоправимый ущерб отечественной науки и, следовательно, нашей с Вами Родине.

Нам, Владимир Владимирович, в связи с этим представляется важным и необходимым обратить Ваше внимание на следующие принципиальные и тесно взаимосвязанные вопросы, а именно: с какой целью, как и кем конкретно была подготовлена реформа.

С какой целью? Декларируемая в качестве таковой назревшая модернизация научной отрасли является не более чем красивой фразой, тем более, что мнением представителей самой науки о способах ее организации никто предварительно не интересовался. «Освобождение» ученых от их имущества может вести только к их пауперизации. Реальная цель намеченной российским правительством «реформы» более чем очевидна. Выражаясь обыденным языком, она состоит лишь в том, чтобы «прибрать к рукам» собственность, находящуюся в управлении государственных академий наук или им принадлежащую. Полагаем, далеко не все граждане нашей страны отдают себе отчет в том, что речь идет о десятках, если не о сотнях миллиардов и не рублей, а долларов. Таким образом, предложенная правительством реформа — крупнейшая афера со времен приватизации 90-х годов прошлого столетия.

Обескураживающий цинизм и при этом потрясающая безыскусность аргументации авторов и вдохновителей реформы поражают: оказывается советские и российские ученые — академики и члены-корреспонденты, долгие годы бескорыстно трудившиеся во благо нашего Отечества, прославившие Родину выдающимися научными достижениями и обеспечившими ее продвижение по пути процветания и прогресса, как малые, несмышленые дети неспособны разумно и эффективно распоряжаться собственностью, необходимой им для исследовательской деятельности. Да им это якобы и не нужно, они должны заниматься творчеством. Зато управлять их собственностью в состоянии представители высшего органа исполнительной власти, репутация многих из которых, заметим, более чем сомнительна.

На фоне подобной аргументации особенно безнравственной, крайне нечистоплотной выглядит вновь предпринимаемая попытка «купить» членов РАН обещанием платить всем по сто тысяч рублей в месяц. Разумеется, в среде, где господствует незамысловатый жизненный принцип: «Продается и покупается всё и все!», совершенно непонятна ориентация на служение целям нематериального, то есть гораздо более высокого порядка.

Как? Такое поистине гигантское мероприятие готовилось весьма ограниченным кругом лиц, келейно, в строжайшей тайне. Похоже, об этом до недавнего времени ровным счетом ничего не знали ни журналисты, ни депутаты, ни подавляющее большинство чиновничества, ни широкая общественность, ни сами ученые. Неудивительна поэтому полнейшая, буквально бросающаяся в глаза растерянность последних, демонстрируемая ими в многочисленных интервью средствам массовой информации в первые часы после соответствующего заседания правительства.

Между тем, не вызывает ни малейших сомнений то, что подобного рода, в сущности, судьбоносные реформы должны готовиться скрупулезно, с особой тщательностью, неспешно, в течение весьма продолжительного периода времени. Более того, по причине чрезвычайной сложности и многогранности объекта реформирования — системы российских государственных академий наук, предложения по ее совершенствованию должны быть плодом совместных и весьма напряженных усилий прежде всего значительного числа специалистов высокого уровня, представляющих все без исключения отрасли научного знания, а также членов обеих палат парламента, чиновников и др. Словом, в таких случаях жизненно необходима широкая общественная дискуссия.

Кем? Предложения по реформированию российских академий наук исходят, как известно, от правительства и, в частности, от министерства образования и науки.

Реформа образования в нашей стране идет уже более 20 лет, а в последнее время, с назначением на пост министра Д.В. Ливанова, интенсифицировалась чрезвычайно. За это время сформировалась устойчивая тенденция: чем активнее внедряются в систему образования различного рода новшества, тем хуже она работает.

Очевидно, что любая реформа, в том числе, разумеется, и в сфере культурно-просветительской не может и не должна выступать в качестве самоцели. Ее надо оценивать по тому, насколько наше общество с ее помощью преуспело в передаче молодому поколению ранее полученных знаний и в производстве новых, в создании лучших творений науки и искусства, лучшего продукта, лучшего образца нравов. О ней надо судить по масштабу и значимости тех результатов, которых люди добились в осмыслении и освоении природной среды и социального бытия, в созидании более справедливых и гуманных обществ, в самосовершенствовании, развитии творческих индивидуальных способностей, в формировании более эффективных моделей управления и пр. Рассматриваемая с этих позиций проводимая реформа образования, особенно в последнее время, обнаруживает свою полную несостоятельность, что свидетельствует о бездарности и непрофессионализме тех, кто ее осуществляет.

Драматизм ситуации усугубляется еще и тем, что многие либерально настроенные чиновники, подобные Д.В. Ливанову, рассматривают предоставление гражданам возможности получения добротного образования не в качестве императивного социального обязательства государства, а в качестве услуги, за которую должен платить сам потребитель.

В общем, следует признать: реформа образования, осуществляемая правительством, провалилась. Зачем же, Владимир Владимирович, испытывать судьбу и поручать тому же правительству реформу организации науки? Подготовленный в тайне от общества план расправы с Российской академией наук и другими государственными академиями и его одобрение правительством России говорят о том, что пора ставить вопрос не о невежестве и профнепригодности министра Д. Ливанова, а о профессиональном несоответствии задачам сегодняшнего дня и интересам России правительства Д. Медведева. И не стоит называть реформой голое мародерство.

Принимая во внимание изложенное, мы считаем своим долгом довести до Вас нашу позицию.

1. Необходимо незамедлительно приостановить реформирование как системы образования, так и системы организации науки, по крайней мере, до тех пор, пока в результате широкого и реального обсуждения в стране не будет достигнут консенсус относительно основных направлений, форм и методов этого реформирования, ибо именно в наличности общественного согласия по принципиальным вопросам жизнедеятельности социума мы усматриваем основу существования государства.

2. Для того чтобы успешно реформировать системы образования и научных учреждений, решить другие важнейшие задачи, стоящие перед нашей страной, российская властвующая элита должна быть подвергнута прежде всего Вами, Владимир Владимирович, процедуре тщательного аффинирования, целью которой будет ее превращение в корпорацию лиц, воодушевленных идеей безусловной приоритетности национальных интересов над какими бы то ни было другими, обеспечения процветания и благоденствия собственной страны.

Доктор юридических наук, профессор,

заслуженный деятель науки

Российской Федерации С.Н. Бабурин

Доктор юридических наук, профессор А.Д. Керимов

 

Социальное партнерство и российское образование

Ключевым вопросом современной России, в том числе ее экономического развития, организации рынка квалифицированного труда, является социальное партнерство. И такое партнерство — не новость для России.

Среди русских традиций на первом месте — понимание важности духовности и нравственности человека в его трудовой деятельности. В середине XIX века известный русский мыслитель К.Д. Кавелин предупреждал об опасности, которую только сейчас начинает сознавать атеистическая экономическая мысль: «Личная собственность становится началом гибели и разрушения, когда не будет умеряема другим организующим началом». Такое начало Кавелин видел в общинном владении, «приспособленном к более развитой и граждански самостоятельной личности».

Именно в чертах русского православного хозяйства много веков назад зародилось социальное партнерство, лежащее в основе русской общины. Социальное партнерство как процесс сотрудничества и не конфронтационного развития социально-трудовых отношений в условиях рыночной экономики, как особый тип общественных отношений, предполагает построение системы взаимоотношений между работниками, работодателями и государством на принципах солидарности, взаимного учета интересов и принятия любых решений на основе взаимоприемлемости. Именно социальное партнерство может и должно определять социальную и экономическую политику государства. В соответствии со ст. 7 Конституции Российской Федерации наше государство является государством социальным, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека.

Социальное партнерство формируется как результат классовой борьбы, оно оказывается ее альтернативой на более высоком уровне развития социально-экономических систем. И проблема здесь — в степени сотрудничества и доверия между партнерами, в принципах, которыми руководствуются в своих взаимоотношениях работодатель, работник и государство. Не может быть общности всех без исключения интересов, но не должно быть и конфронтации!

В чем смысл статьи 23 Трудового кодекса РФ? В том, что социальное партнерство — это прежде всего система взаимоотношений, направленная на обеспечение согласования интересов работников и работодателей по вопросам регулирования трудовых отношений и иных, связанных с ними аспектов трудовой деятельности.

Безусловно, в данном процессе все стороны должны быть равноправными и всегда следует учитывать как их общие, так и их частные интересы.

Рассмотрим в этой связи, какие же общие интересы объединяют российский бизнес и высшие учебные заведения, которые в той или иной степени заинтересованы в подготовке высококвалифицированных специалистов, достаточно конкурентоспособных на рынке труда, а следовательно, и обеспечивающих высокий имидж учебного заведения, где они проходили обучение. Необходимо отметить, что будущий специалист должен обладать, прежде всего, не только глубокими теоретическими знаниями в области своей деятельности, но и хорошими практическими навыками. Это дает возможность при найме персонала не вспоминать знаменитую фразу, озвученную в свое время Аркадием Райкиным: «Забудьте все то, чему вас учили в вузе». Сразу после окончания учебного заведения молодой специалист должен эффективно работать в сфере своей профессиональной деятельности.

Если с теоретической подготовкой специалистов вузы в той или иной степени еще справляются, то формирование у студентов хотя бы базовых практических навыков становится во все большей степени ахиллесовой пятой высших учебных заведений.

В советский период развития нашей страны эта проблема, худо-бедно, еще как-то решалась. В настоящее же время каждый вуз остался с ней наедине — и без поддержки государства, и зачастую без реальной помощи российского бизнеса.

Характерный пример. Не имея достаточных финансовых средств, вуз, как правило, не может оплачивать услуги по предоставлению баз производственной практики. В итоге в ход идут личные контакты, поиск «взаимных» интересов и другие приемы, которые нельзя использовать на долгосрочной основе и которые объективно можно применять только для решения разовых вопросов, в разовых случаях.

Безусловно, мы понимаем и интересы в этой области, а точнее, их отсутствие, у представителей делового мира. Зачем предпринимателю оказывать подобные услуги вузу, если он готовит специалистов для «страны в целом», а не для себя лично? Однако, как следствие подобной практики, мы выпускаем в некотором роде «продукт ограниченной годности». В итоге отечественные учебные заведения не могут готовить полноценных менеджеров, экономистов, маркетологов.

Родственной проблемой является и система повышения квалификации преподавателей высших учебных заведений. Профессия экономиста, например, во многом схожа с профессией врача. И тот, и другой должен уметь лечить: один — человека, другой — предприятие. Можно ли доверять свое здоровье врачу, который осведомлен только о том, как должен функционировать абсолютно здоровый организм, и не знает, какие бывают болезни и как их надо лечить.

Преподаватели хорошо знают, как должно функционировать и развиваться абсолютно «здоровое» предприятие в идеальной конкурентной среде. Но много ли в современной России абсолютно «здоровых» предприятий и есть ли у нас эффективная конкурентная среда? Я думаю, что все субъекты хозяйственной деятельности в нашей стране в той или иной степени обременены различными экономическими недугами. И чтобы знать эти болезни и назначать эффективные курсы их лечения, необходима теснейшая связь преподавателей высшей школы с практикой, постоянно действующая система их стажировки на рабочих местах в организациях и на предприятиях. Иначе они не смогут научить будущих специалистов реальному, а не виртуальному менеджменту, деньги будут тратиться на дорогостоящие зарубежные стажировки, поскольку никакой пользы от отечественной системы подготовки и переподготовки кадров, к сожалению, нет.

Чем российский бизнес может помочь вузам в решении этих двух проблем, которые, по нашему мнению, являются наиболее болевыми точками в отечественной системе подготовки кадров высшей квалификации? К тому же менталитет русского человека достаточно емко можно выразить в такой сентенции: «Если все «скинутся» на образование, то и я дам. А если не все, то и я не буду давать».

Всех, конечно, подвигнуть на какое-то спонсирование отечественного образования, видимо нельзя. Да, на наш взгляд, и не нужно. Говоря простым языком, можно констатировать, что «дармовые деньги» тратятся всегда бездарно. Поэтому я предлагаю несколько иной вариант социального партнерства в этой сфере между бизнесом и высшей школой.

За редким исключением предприниматель получает квалифицированных специалистов, как правило, бесплатно, если абстрагироваться на время от обезличенной системы сбора и распределения налогов. Образование студентов оплачивает либо государство, либо, что стало еще более распространенным, папа и мама.

На наш взгляд, в нашей стране пора ввести плату за использование высококвалифицированной рабочей силы и на основе этих финансовых средств формировать фонд «Практической подготовки специалистов».

Средства этого фонда должны расходоваться строго целевым путем:

— на оплату услуг по предоставлению баз практик;

— на стажировку преподавателей вузов в эффективно функционирующих и развивающихся российских предпринимательских структурах;

— на выполнение хоздоговорных научных исследований, результаты которых могут представлять интерес для российского бизнеса, и другие аспекты взаимовыгодных партнерских отношений между высшими учебными заведениями и предпринимательскими структурами.

Данное предложение, если его удастся реализовать на практике:

— создаст у предпринимателей экономическую, а не только моральную мотивацию к сотрудничеству с образовательными учреждениями;

— позволит на деле, а не на словах повысить практический уровень подготовки будущих специалистов;

— углубит знания преподавателями реальных сторон российской экономики;

— даст возможность отказаться, за исключением необходимых случаев, от дорогостоящих программ подготовки кадров с участием зарубежных партнеров.

Безусловно, проблема социального партнерства в деле подготовки высококвалифицированных кадров значительно шире и более многоаспектная, но основные контуры проблемы социального партнерства российского бизнеса и образования, как мне думается, в этой статье очерчены. На повестке дня стоит ее быстрое и эффективное решение.

 

Демографический фактор российской жизни

В настоящее время неуклонно сокращается продолжительность жизни граждан, особенно мужчин. В современной России около 10 миллионов инвалидов, из них почти 600 тысяч детей. Смертность с каждым годом существенно превышает рождаемость, тогда как неуклонно растет число детей, появившихся на свет инвалидами. Согласно последним исследованиям, к 2050 году население России может сократиться почти на треть. Наряду с повышенной смертностью наших граждан вымирание нации происходит и за счет давления на государство извне.

На этом фоне продолжается торговля людьми — детей, оставшихся без родителей, за гроши вывозят в иностранные семьи, продолжается отток талантливых специалистов. Многие девушки по-прежнему стремятся выйти замуж за иностранцев. При этом России принадлежит сомнительная честь быть лидером по искусственному прерыванию беременности — несколько миллионов абортов в год уносят жизни наших неродившихся граждан.

А ведь роль женщины в России всегда оценивалась существенно выше, чем в третьих странах, где сегодня происходит настоящий демографический взрыв. Поэтому сегодняшнее положение женщины в России должно быть изменено — потенциал наиболее активных женщин может быть востребован на благо всего общества в социально-политической сфере. И им должна быть предоставлена всяческая помощь.

Наряду с этим следует ужесточить законодательство в сфере акушерства. Все консультации и центры по работе с будущими матерями и новорожденными должны быть взяты под особый контроль, а руководить и работать в них должны исключительно медицинский персонал и духовенство. Организации, связанные с институтом усыновления, должны быть централизованы и ориентированы на работу прежде всего с гражданами России. Поддержка молодых и многодетных семей должна вестись на уровне правительства. Необходимо сохранить количественный и качественный состав русской нации, несущей на себе ответственность за судьбу государства. Для этого нужно введение в действие государственной демографической программы. Надо создать условия для демографического созидания и отвергнуть утилизацию смерти, господствующую сейчас во всем мире и проникающую в Россию: запретить убийство младенцев во чреве матери, продажу русских детей за границу, пропаганду однополых отношений; а кроме того, поощрять рождаемость и многодетность, укреплять семью, улучшать медицинскую помощь, — вообще сделать нормой демографический рост. Законодательное запрещение абортов должно сочетаться с бесплатным выделением квартир молодым семьям, обязующимся родить от четырех детей и более. Многодетным семьям следует также на льготных условиях выделять землю под строительство домов и ведение сельскохозяйственных работ. Деятельность организаций и фондов «планирования семьи», «валеологии» и так далее должны быть запрещена. Кроме того, нужно срочно решить проблему детей-сирот и беспризорных.

Десуверенизация страны выражается сегодня и в заселении нашей территории гражданами других государств. Нет нужды подробно останавливаться на фактах вопиющего неуважения к законодательству и интересам коренного населения России — всех тех злодеяниях, которые становятся сегодня постоянными признаками так называемых «мигрантов». Факты эти всем известны. Главное здесь, что транслируемые мигрантами культура и правила поведения не только входят с противоречие с УК РФ, но и прямым образом отменяют Конституцию России на отдельных территориях, где живут инородческие общины. Важно не допустить развитого местного самоуправления силами, стремящимися к десуверенизации России.

Укрепление земско-общинного измерения местной власти, особенно на уровне уличных и микрорайонных советов и обществ, замена коррумпированного и бездействующего местного чиновничества — условия, которые вправе предъявлять сегодня власти партия, выступающая за национальное возрождение и социальную правду.