Выехав на кольцевую, Николай погнал по левому ряду, сев на хвост какому-то джипу «Чероки», чтобы избежать внимания гаишников. Свернув на Ярославское шоссе, пришлось сбавить скорость. Он то и дело смотрел на часы. Прошло минут пятьдесят с момента разговора с Людой. Он успокаивал себя мыслью о том, что все прошло нормально, и через десять-пятнадцать минут он ее увидит. Проезжая мимо ВДНХ, Николай бросил взгляд на довольно густой поток людей, несмотря на жару, стремящихся на территорию выставки, которая уже несколько лет представляла собой гигантский рынок. Даже здесь была слышна гремящая из репродукторов музыка. Медленно крутилось колесо обозрения, возле киосков с мороженым уже стояли длинные цепочки очередей. Выходной шел своим чередом. Николаю на миг показалось, что все происходящее с ним это просто сон.

Он остановился невдалеке от переулка, ведущего на Годовикова. Несколько раз огляделся вокруг. Подождал несколько минут. Нервы его просто звенели от напряжения, в душе нарастала тревога. Так, самое главное, не поддаться панике. Но что же делать-то, что делать? Он еще раз осмотрелся. Невдалеке летнее кафе, под тентами сидят с десяток посетителей, едят мороженое, пьют пиво, все тихо и спокойно. Что еще есть поблизости? Продуктовый, обувной…но оттуда она бы давно уже дошла, вряд ли она в таком положении занимается примеркой обуви. Ну что, придется выйти посмотреть, сначала по магазинам, потом в кафе, можно спросить у продавцов, а что, собственно говоря, спрашивать? Фотографии ее у него с собой нет. Единственная примета – она должна была провести там много времени, если поделить сорок – пятьдесят минут, которые у нее были, то на каждую точку приходилось по пятнадцать-двадцать минут. Посетителей тут не так уж и много, могли запомнить.

Обувной магазинчик только-только открылся, и девушка с беджиком, на котором было гордо написано «Ваш личный консультант», сказала, что Николай вообще первый посетитель, который сегодня зашел в магазин. В круглосуточном продуктовом за прилавком стояла толстая тетка, осатаневшая от жары, усугублявшейся старыми витринами-холодильниками. На вопрос, не видела ли она девушку, которая в магазине ждала кого-то, она посмотрела на Николая, как на сумасшедшего, и стала жаловаться на какого-то Ашота, который вместо того, чтобы поставить кондиционер или хотя бы заменить старые холодильники, покупает золото этой суке Райке, а она и за так дает всем, налево и направо.

Подойдя к прилавку кафе, Николай дождался, пока девушка за прилавком обслужит очередного любителя пива, и спросил, – Простите, у вас за последние полчаса не было здесь симпатичной девушки лет двадцати, которая долго здесь кого-то ждала?

– Да, вроде была такая, у нее еще сережки очень красивые, с зелеными камнями, мне так понравились. Потом к ней какой-то дядька подошел, такой крепкий, невысокий, восточного вида, с косичкой, и она с ним ушла. Народу сегодня немного, поэтому на каждого посетителя внимание обращаешь.

Николай, ошарашенный такой новостью, отошел от прилавка и быстро направился к машине. В голове была звенящая пустота. Он не знал, что делать. Автоматически, совершенно не думая, куда и зачем, тронул с места и погнал по проспекту Мира.

В себя он пришел только тогда, когда перед очередным светофором чуть не въехал в остановившийся на красный свет троллейбус. Он свернул к спорткомплексу и остановился у небольшой старинной церквушки. Служба уже закончилась, и из дверей вытекал жидкий людской ручеек. Николай зашел внутрь, купил свечку, поставил ее у большой иконы Богоматери. Он не считал себя истинно верующим человеком. Однако стараниями бабушки был крещен и с детства помнил многие молитвы. Бабушка иногда брала его в церковь, подводила к причастию. Маленькому Коле это даже нравилось. Пахло ладаном, трещали перед иконами свечки, распевно звучали, читаемые старым священником, отцом Сергием молитвы, а со стенных росписей и икон смотрели странные люди, каких никогда и нигде не увидишь. Большеглазые и печальные, с непропорционально вытянутыми телами, они поднимали вверх тонкие руки с длинными пальцами, как будто звали посмотреть на какой-то совсем другой мир.

После службы бабушка подходила к священнику поговорить о жизни. Отец Сергий клал ласково свою сухую большую руку на голову Коле, спрашивал у него, как он учится, наказывал слушать отца, мать и бабушку, а под конец давал поцеловать крест и руку. После окончания службы Коля с бабушкой заходили в магазин, где покупали чего-нибудь вкусненького, а, придя домой, садились пить чай вместе с мамой и папой.

Прочитав несколько молитв, Николай как в детстве поднял голову вверх. Там на фоне синей лазури в белоснежных одеждах стоял тот, кто, как говорила бабушка, может сделать все, если веришь.

– Господи, помоги! – взмолился в душе Николай. Он не знал, что еще можно было сказать и, помедлив несколько секунд, вышел из церкви. На противоположной стороне улицы стояли несколько телефонных будок. Николай пересек дорогу, зашел в первую кабину, но трубка там оказалась обрезанной. В следующей кабине в трубке не было гудка, и только с третьим телефоном все оказалось в порядке. Николай решил позвонить сначала себе домой. К его удивлению заработал автоответчик, но голос в трубке был ему незнаком. Его просили позвонить Люде. В голове у него первоначально промелькнули какие-то полубредовые мысли о том, что может это все-таки милиция или ФСБ. Но это было бы слишком хорошо для реально происходящего, и он быстро взял себя в руки и набрал номер Люды.

– Я слушаю, – раздался в трубке знакомый голос.

– Люда, с тобой все в порядке? Что случилось-то? Они у тебя?! – стараясь скрыть тревогу в голосе, торопливо выпалил Николай.

– Да, только это совсем не то, о чем ты говорил. Ты, извини, но они сейчас требуют поговорить с тобой.

В трубке неразборчиво слышны были два мужских голоса, затем послышался неясный звук приближающихся шагов, и спокойный мужской голос произнес,

– Вот что, парень, я с тобой разговаривать буду без церемоний. Тебе волею случая попало в руки то, что по праву принадлежит другому. Я имею в виду ювелирные изделия. А у нас в руках, как ты понимаешь, твоя подруга. Сейчас тебе следует подъехать в ее квартиру для проведения, так сказать, переговоров об обмене. Мы возвращаем тебе твое сокровище, ты нам наше, и расходимся довольные друг другом.

– Хорошо, – помедлив, ответил Николай, – я готов обсудить обмен, но сначала дайте мне нормально поговорить с моей девушкой. Кстати, как вас зовут? Меня Николай.

– Зови меня Чингиз. А с девушкой, конечно, поговори… Только учти следующее, нам известны кое-какие события, связанные с находкой, так что рассчитывать на помощь ментов тебе не приходится. Более того, мы можем, как раз с их помощью, возбудить уголовное дело, и у тебя не будет никаких шансов отвертеться, и девочка твоя вряд ли тебя дождется. Вот передаю ей трубочку.

– Коля, я не понимаю, что происходит. Они требуют вернуть колье и сережки. Чуть мои не отобрали. Ты же говорил, что тебя ищут из-за этих акций.

– Ты не беспокойся, я сейчас поговорю, они тебя освободят. Давай сразу договоримся, если они это не сделают, попытаются обмануть, то ты при разговоре со мной по телефону два раза скажешь «Коля, Коля» с паузой в две три секунды. Если же все нормально будет, то ты сразу уезжай. Я думаю, что я завтра окончательно с ними разберусь и приеду к тебе. Поживу у Володьки с неделю. А что касается колье, то бог с ним, только бы с тобой все было нормально.

– Слушай, только сюда сегодня не приезжай…, – голос в трубке вдруг оборвался, раздался короткий треск. Затем в трубке снова возник голос Чингиза, на этот раз в нем чувствовалась злость.

– Вот что, Николай, мы пока общались с твоей подружкой по-хорошему, но можем и по– плохому. Условия буду ставить я, так уж карта легла. Так что приезжай сюда и привози цацки, тогда твоя подружка будет опять вольной птичкой.

– Сегодня я ничего привезти не могу, у меня все в банке в хранилище, а там сегодня выходной. И уж извините, но я все-таки сделаю свое предложение. Я готов обменять Люду на себя. Давайте, я еду сейчас домой к себе. Там мы встречаемся, вы даете команду, и ваши люди уходят от моей девушки. А завтра мы едем в банк, там я забираю из хранилища ваши драгоценности и передаю лично вам в помещении банка, чтобы никаких недоразумений не было.

– Ну, парень, ты прямо на ходу подметки рвешь. Только в твоем варианте ты для себя двойную защиту выстроил, а мы все преимущества сразу теряем. Кроме того, есть еще один момент, который ты не учитываешь. Наш специалист должен проверить подлинность украшений, сам понимаешь, в банке это делать невозможно.

– Ладно, дайте подумать полчаса, я перезвоню. А пока девушку мою позовите.

– Хорошо, мы тоже тут свои дела перетрем. А вот и твоя красавица…

– Да, Коля, ну что? – снова услышал он голос Люды.

– Люд, я на полчаса перерыв взял, надо кое-что обдумать. Но я постараюсь, чтобы часа через полтора они от тебя ушли. Ты тогда сразу поезжай за город в свой садик и позвони мне домой оттуда. Обо мне не беспокойся, я выкручусь. Пока.

Николай повесил трубку и торопливо направился к машине. Он вытащил из бардачка записную книжку и нашел там телефон Игоря Руденского, случайного знакомого, который подвизался в качестве вольного корреспондента и поставлял информацию в несколько «желтых» газет. Николай бегом бросился обратно к телефону, набрал домашний номер, трубку сняла какая-то женщина. Игоря не оказалось дома, но она дала телефон редакции, где тот должен был готовить какие-то материалы. Наконец Николаю удалось до него дозвониться.

– Игорь, привет! Это Николай Денин. Помнишь, на дне рождения у Володьки Казаковцева в прошлом году встречались, я тебе тогда о теории катастроф рассказывал?

– Смутно, друг, смутно, где теория, а где катастрофы. А в чем дело? Только давай покороче, а то мне еще писать и писать.

– Ты тогда говорил, что если будет сенсационный материал, то можешь пристроить в печать.

– Не проблема. Я как раз сейчас в редакции еженедельника «Слухи и скандалы». Если есть материал, привози прямо сейчас.

– А если попозже вечером переслать?

– В двадцать – ноль – ноль номер подписывают в печать, так что не позже. А как ты перешлешь-то, с курьером что ли?

– Да можно по модему сконнектиться с редакционным компьютером и переслать. У вас есть там какой-нибудь дежурный компьютерщик?

– Да вот напротив сидит, пиво пьет и фашистов в компьютере мочит.

– Вот ты его позови. Я договорюсь, как переслать и постараюсь к восемнадцати отправить. Все уже будет в электронном виде, с графиками и таблицами, так что обработаешь быстро.

– Слушай, друг, желательно пораньше на пару часов. А что за тема-то? В трех словах.

– МММ рухнет на следующей неделе.

– Да иди ты! Об этом уже год говорят, а они живы, только акции как на дрожжах прут вверх.

– Я тебе говорю, у меня все доказательно. Подробности из статьи узнаешь.

– Ну ладно, компьютерщика нашего как раз какой-то фашист пристрелил, он сидит и матерится. Сейчас я его позову.

Николай договорился с поверженным бойцом о способе передачи статьи и снова набрал номер Люды, которая и подошла к телефону.

– Люда, я со своими делами разобрался, сейчас договорюсь относительно тебя. Наш условный знак помнишь?

– Ну, конечно. Господи, когда все это кончится, прямо как в страшном сне.

– Все-все, позови мне этого Чингиза.

В трубке опять послышался уже знакомый властный спокойный голос.

– Ну что, Николай, подумал?

– Да, я предлагаю следующее. Я сейчас еду к себе домой, как я понимаю там ваши люди. Вы их предупредите, чтобы они мне по голове не стучали и руки не заламывали, я драться не собираюсь. Когда приеду, вы уходите из Людиной квартиры, и Люда свободна и делает, что хочет, но никакой слежки за ней. Она мне позвонит, когда доедет до места. А завтра мы с вами едем в банк и возвращаемся оттуда, куда скажете. Вы убеждаетесь в подлинности драгоценностей, и после этого я свободен. И учтите, все наши договоренности будут недействительны, если вы ее хоть пальцем заденете.

– Хорошо, хорошо. Сейчас к тебе домой выедет один человек, зовут его Василий Сергеевич. Он, собственно говоря, и является настоящим хозяином твоей находки. Он и двое моих парней проведут ночь у тебя и поедут с тобой в банк. Оттуда вернетесь к тебе домой, туда же приедет эксперт. Если все нормально, они забирают цацки и уезжают.

– Согласен, только предупредите их, что мне нужно поработать на компьютере сегодня, чтобы не мешали. Потом, мне нужно будет статью отправить в редакцию. Ни к вам, ни к этому делу она отношения не имеет, поэтому пусть не мешают.

– Лады, жду звонка от своих ребят о твоем приезде.

Николай повесил трубку, сел в машину и, развернувшись, поехал по проспекту Мира в сторону ВДНХ, а потом, минуя телецентр и Ботанический сад, выехал на Алтуфьевское шоссе. Машину он оставил в гараже, который находился на пустыре в десяти минутах ходьбы от его дома. Закрывая гараж, он вдруг вспомнил, что оставил модем в квартире у Люды, пришлось взять ноутбук с собой. Подумав, он сунул в карман сумки ноутбука конверт, в котором лежали фотографии.

Возле соседнего гаража рядом с полуразобранной старенькой «волгой» расположились три парня. Николай иногда видел их тут в выходные еще с весны и уже здоровался с ними. Ремонт «волги» шел у них ни шатко, ни валко, но зато давал повод к обмытию очередных трудовых успехов. Вот и сейчас троица сидела на доске, положенной на два снятых колеса. На капоте расставлены бутылки с пивом и немудреная закуска, ребята пили пиво и травили анекдоты. Пригласили и Николая, но он отговорился занятостью и пошел домой, с горечью в душе завидуя этим беспечным парням.

Николай попробовал открыть дверь квартиры, но замок был заблокирован изнутри. Он почувствовал, что на него смотрят в глазок, затем дверь распахнулась. На пороге стоял поджарый, коротко стриженый, пожилой мужчина, видимо его Чингиз и представил как хозяина изделий Фаберже.

– Ну что, Василий Сергеевич, может, вы пригласите меня войти в мою квартиру? – с вызовом спросил Николай.

– Да проходи, проходи, ждем. Давай я сейчас позвоню.

– Нет, лучше я сам.

Трубку снова сняла Люда.

– Ну вот, я уже дома. Сейчас они должны уйти от тебя. Я буду ждать звонка. Пока, милая. А сейчас позови Чингиза.

Когда Чингиз подошел к телефону, Николай молча передал трубку Василию Сергеевичу. Тот подтвердил прибытие Николая и положил трубку.

Николай прошел в комнату, где у него стоял компьютер. На диване младенческим сном дрых чернявый парень. Одной рукой он прикрывал лицо, Николаю бросились в глаза его тонкие длинные пальцы с аккуратно подстриженными ногтями.

– Штифт, хорош шконку давить, – негромко скомандовал Василий Сергеевич, – хозяин пришел. Сгоняй пока на рынок, тут рядом, вон из окошка видно, и купи что-нибудь подхарчиться, а то в холодильнике пусто, а нам еще надо как-то до утра дожить.

Штифт сладко потянулся, зевнул и сел на диване, оценивающе оглядывая Николая. Потом нехотя встал и вышел, через минуту раздался звук спускаемой в унитазе воды, зашумел кран в ванной, а затем щелкнул дверной замок. И почти в тот же миг в комнату вошел еще один парень. Судя по внешнему виду, он был ровесником Николая. Он вопросительно посмотрел на Василия Сергеевича, тот сказал, – Не суетись, Технарь, у нас с клиентом договоренность. Он не будет пытаться замочить нас, а мы не будем обижать его. Это, Николай, наш специалист по технической части.

– Типа подслушку поставить, мину с радиовзрывателем заложить, – съязвил Николай.

– И это тоже, – согласился парень. – Но компьютер себе я сам, между прочим, собрал.

– Ну, это кое-чего стоит, – согласился Николай. – Вот сейчас мне и поможешь. Я ноутбук купил. Надо модем подключить, настроить.

– Ноутбук это здорово, – с завистью сказал парень, – Дашь потом попробовать?

– Только попозже, у меня сейчас срочная работа.

Николай сначала включил свой старый домашний компьютер, просмотрел выведенные вчера графики, откорректировал входные данные, по которым эти графики и рассчитывались, и снова запустил задачу. Пока задача решалась, он вытащил на стол ноутбук, включил в сеть, чтобы заряжалась батарея, и стал настраивать. Технарь тихо сидел рядом, но изредка задавал вопросы. Пришел с рынка Штифт, сунулся было посмотреть, что тут происходит, но Василий Сергеевич направил его на кухню, соорудить какой-нибудь немудрящий обед.

В это время раздался телефонный звонок. Николай под неусыпным надзором подошел к телефону. Звонила Люда.

– Привет, ну как у тебя дела? – спросила она каким-то тусклым безжизненным голосом.

– Да все нормально, провожу в действие свой гениальный план, после которого все закончится. Они ушли?

– Да, но мне сейчас так плохо. Они ушли, и я сидела и плакала навзрыд, даже позвонить тебе не могла. Это такой ужас! И они еще вели себя корректно, никто не приставал и не лапал, как это в кино показывают. Этот с косичкой даже извинился, что мне доставили неудобства, представляешь?

– Люда, я понимаю, что я очень виноват, что так все получилось. Но поверь, это уже прошло. Поезжай за город и жди меня. Я завтра буду.

– А я боюсь, что ты не приедешь. Может мне лучше к тебе приехать? Мне очень хочется, чтобы ты со мной рядом был, обнял меня, приласкал.

– Бог ты мой, Люда, я этого не меньше хочу, но ты пойми, нельзя. Пожалуйста, я очень прошу, уезжай сейчас же и позвони мне обязательно. Все, целую, пока.

После того, как задача была закончена и получены новые графики, Николай сел писать статью. План его действий, который он составил во время получасовой паузы, испрошенной им на раздумья, был ясен и прост, как полено. Однако известно, что папа Карло выстрогал из полена Буратино, из чего в дальнейшем воспоследовали события далеко не ординарные. Николай знал, что отосланные им вчера данные до понедельника никто смотреть не будет. Он обычно отсылал их в воскресенье вечером или в понедельник утром. По договоренности с системным администратором МММ новые результаты затирали результаты предыдущей недели, поэтому никто и не заметил бы в понедельник, что за эти выходные результаты были посланы дважды. И никто не должен был узнать, что он скорректировал входные данные от МММ, и сейчас по результатам расчета получалось, что финансовая пирамида неотвратимо рушится уже сейчас. Она рушилась и в действительности, но без этого толчка несколько недель еще могла продержаться.

В статье Николай кратко и популярно описал идею, на основе которой была разработана программа, упомянул предыдущий кризис, из которого МММ вышел в значительной степени с его помощью, и убедительно показал, что крах, уже завтра, неминуем. Он знал, что ушлые журналисты добавят еще какие-нибудь страсти-мордасти. Как он рассчитывал, результатом статьи будет паника, которая захлестнет МММ, и в этой круговерти он уже никому не будет нужен, и убирать его не будет абсолютно никакого смысла.

Когда он закончил писать и хотел послать статью, Василий Сергеевич, он же Вальтер, настоял на том, что статью должен для контроля прочитать Технарь. Тот прочитал и схватился за голову.

– Ты чего? – спросил Вальтер.

– Так у меня этих акций штук тысяча, наверное, я деньги занял, если не верну, кирдык!

– Ну и что ты собираешься делать?

– Пропадут же, все ринутся завтра продавать, а нам с этим, – кивнул он в сторону Николая, – возиться. Очередь надо сейчас забивать. Там в любое время дня и ночи список пишут, а можно и перекупить у кого-нибудь поближе, там барыги есть. Вальтер, я возьму джип, смотаюсь на пару часиков, а?

– А если задержишься? Ты же знаешь, Чингиз велел вам спать по очереди, чтобы клиент ничего не удумал.

– Да бог с вами, Василий Сергеевич, никуда я не убегу, вы же меня, если что, из-под земли достанете. И потом знаете, я же не один, а она-то уж совсем беззащитна, – с горечью в голосе сказал Николай.

Вальтер хотел было поставить на место зарвавшегося парня, вздумавшего давать ему советы, но его опередил Штифт.

– Слышь, Вальтер, у меня с собой двои браслеты есть. На ночь пристегнем к батарее, и будет наш жорик до утра как Тузик в будке спать. Такие лавэ потерять не в масть, пусть Технарь сгоняет.

Вальтер поколебался, но потом подумал, что каким бы шустрым не был этот Николай, но ситуацию он, кажется, просек правильно и зря суетиться не будет.

– Ладно, поезжай, но даю тебе три часа на все про все.

Технарь опрометью выскочил из квартиры. Штифт и Вальтер поели на кухне, а Николай по-прежнему возился с компьютером, пытаясь настроить связь с редакционным компьютером. Штифт отправился в соседнюю комнату, где, порывшись в стопке видеокассет, вытащил «Гладиатора» и, врубив звук на полную катушку, с удовольствием смотрел фильм, отхлебывая пиво из полуторалитровой бутылки.

Вальтер сидел на диване и наблюдал, как работает Николай. Чем-то этот парень ему понравился. У него даже мелькнула мысль, что он сам мог бы иметь такого сына. И еще, впервые в жизни Вальтер видел близко мужчину, который так любил женщину, что готов был потерять огромные деньги, лишь бы с ней ничего не случилось. Он попытался вспомнить тех женщин, с которыми его самого сводила судьба. Лица одних едва брезжили сквозь дымку времени, других он помнил четко и ясно, мог даже вспомнить, где и как встретились, и почему расстались. Из своих шестидесяти он провел за решеткой почти полжизни. Вальтер был серьезным вором. Самое главное, что помогало идти ему по жизни – это его харизма. Он мог собрать нужных людей и убедить их действовать так, а не иначе. Но были у него два принципа, которые немногие разделяли в воровском мире – никакой крови и брать только нечестно нажитое. Он искал подпольных цеховиков, торгашей, взяточников средней руки. Это было даже интересно – определить, откуда тот получает деньги, где их прячет, оценить величину запаса и риск, а потом, быстро действуя, забрать все и разбежаться, раствориться в огромном городе. И, как правило, потерпевшие не вызывали милицию. Но в годы перед последней ходкой все чаще и чаще стало случаться, что вся эта клиентура оказывалась повязанной с государственными чиновниками, а то и с милицией. Так вот он и погорел последний раз, когда клиент оказался зятем генерала.

И хотя были за ним громкие дела, к которым братва относилась с уважением, но вором в законе он так и не стал. Всю жизнь он был в этой среде одиночкой, ни с кем близко не сходился ни на воле, ни в зоне. Только на последней отсидке возникло подобие каких-то дружеских отношений с Чингизом, да и то потому, что Вальтер твердо решил, что на зону он больше никогда не вернется. Перед последним арестом он оставил очередной своей подруге, с которой у него вроде бы что-то начало серьезно завязываться, большую сумму денег. Но та перестала писать ему после первого года срока, а впереди было еще пять. За это время, как узнал сейчас Вальтер, те деньги превратились в копейки. Так что если он хотел выскочить из колеи, по которой катилась его жизнь, то надеяться можно было только на то, что оставила ему мать. И многое сейчас зависело от этого парня, который, откинувшись на спинку стула и сцепив руки за спиной, задумчиво смотрел сейчас на экран монитора.

Звонок телефона прозвучал неожиданно для обоих. Николай вопросительно посмотрел на Вальтера, тот кивком показал, что он может подойти к телефону. Звонил Руденский из редакции.

– Коля, прочитал, это бомба! Я сейчас быстренько обрабатываю, и немедленно ставим в номер. Тебя представляем как эксперта Д. Я напишу – профессор Д.

– Да я рядовой кандидат физматнаук.

– Несущественно. Ты универ закончил?

– Да.

– Отлично, так и напишем – профессор Д., один из ведущих математиков МГУ.

– Слушай, а ты не перебираешь? Могут ведь и в универ обратиться?

– Ничего, ничего, схавают и не подавятся. Ну, с меня гешефт. Будь здоров.

Николай снова сел за компьютер. На самом деле он только делал вид, что работает, следовало обдумать завтрашний день. Теперь, когда Люда была выведена из-под удара, он стал подумывать, как бы попытаться сделать так, чтобы получить хотя бы что-то от своей находки. Непонятно было, почему она должна принадлежать именно Вальтеру. Хотя по нынешним временам таким вопросом задаваться не стоило. Отношения «по понятиям» быстро выплеснулись из уголовной среды и растеклись по окружающей россиян жизни. Но жаль было расставаться со своей мечтой. Прежде всего, он решил узнать, почему Вальтер, как сказал Чингиз «является хозяином этой находки», и как, собственно говоря, они вышли на него, Николая? Это же было практически невозможно.

– Василий Сергеевич, давайте я вас тоже Вальтером буду звать, а то как-то не с руки, будто к деду на завалинке обращаюсь.

– Да я и не помню, когда меня по отчеству-то звали. Свои – те Вальтером, а остальные, как правило, по фамилии.

– Вальтер, а откуда у вас колье и пасхальное яйцо?

– Это история долгая. Впрочем, времени у нас все равно навалом.

И Вальтер рассказал Николаю историю своей жизни. Он мог отделаться десятком фраз, мог вообще ничего не рассказывать, а он говорил, говорил, вспоминая мать, детство, блокаду, Ильдара… Его прервал телефонный звонок. Николай торопливо подошел к телефону. Звонила Люда.

– Привет, я нормально добралась. Ночевать буду в садике, на даче одной страшно. Как там у тебя дела?

– Да все в порядке, нахожусь под неусыпным оком наших знакомых.

– Коля, я забыла тебе дать номер телефона дяди Леши, запиши…

Николай выругался про себя. В страхе и тревогах сегодняшнего дня он совершенно забыл, что надо еще как-то забирать сережку у Алексея Аполлоновича. На всякий случай он записал продиктованный номер справа налево, чтобы не подставить под удар еще и его.

– Спасибо, Люд. Ты не беспокойся, завтра все будет нормально.

В трубке сначала ничего не было слышно, а потом раздались всхлипывания. Николай понял, что она плачет.

– Люда, ну ты что, все нормально, все будет хорошо, я завтра к тебе приеду. А сейчас умойся и перестань плакать, а то опухнешь от слез, и ребятишки твои тебя завтра не узнают.

– Ладно, я постараюсь, спокойной ночи.

– Пока, милая, целую тебя.

Когда Николай отошел от телефона, он поймал внимательный изучающий взгляд Вальтера. Тот как будто старался понять что-то для себя.

– Что, подружка звонила?

– Да, беспокоится за меня. Потом перепугалась она сегодня сильно.

– А ты жениться-то на ней собираешься?

– Хотелось бы, только мы неделю знакомы, и тут я ей такой сюрприз преподнес с вашей помощью. Она до сих пор опомниться не может. Вальтер, так вы не закончили, что дальше-то было?

И еще долго рассказывал Вальтер молча слушавшему его Николаю историю своей жизни. Это было почти как исповедь. Что повлияло на него? Может то, что сидел перед ним чем-то симпатичный ему, но абсолютно чужой человек, с которым он больше никогда в жизни не встретится. А может то, что он мельком почему-то подумал, что у него самого мог бы быть сын такого же возраста, неисповедимы пути господни.

Когда Вальтер закончил, в комнате повисло долгое молчание. Каждый думал о своем. У одного жизнь шла на подъем, а у другого была на излете. Но ненадолго они пересеклись, и это пересечение теперь как-то должно было разрешиться.

– Вальтер, а что вы собираетесь с этими драгоценностями делать? Я консультировался со знающим человеком, миллион долларов – это минимум того, что за них можно получить.

– Попробую добрать то, что я в жизни упустил. Дом хороший построю, где-нибудь под Ленинградом…

– Хотите сказать под Санкт-Петербургом?

– Это для тебя он, может и Петербург, а для меня навсегда Ленинградом останется. Так вот, дом построю, найду какую-нибудь одинокую женщину с детьми, помогу их в люди вывести. И, пожалуй, на мой век хватит. А ты что бы стал делать?

– Да почти то же самое, только дети будут свои, да и на покой мне рановато. Я хочу свою фирму организовать по разработке программного обеспечения. Впрочем, вы вряд ли представляете, что это такое.

– А ты объясни. Я не дурак, между прочим, когда в школе учился на математической олимпиаде в Ленинграде приз получил.

– Ого! Могли бы коллегами быть, да и сейчас не поздно. А не хотите часть денег вложить в дело. Сейчас ни одна область человеческой деятельности не развивается с такой скоростью как компьютерная индустрия. Компьютер скоро в каждом доме будет, и весь мир будет объединен в общее информационное пространство с помощью Интернета, в США это уже активно внедряется. Через Интернет можно будет узнать все необходимое: прогноз погоды, расписания транспорта, любые знания получить. Предполагается, что люди будут учиться в основном с помощью компьютера, сидя дома. Да и любые товары можно будет заказать с доставкой на дом. Сейчас в этой области такие состояния делаются. Самый богатый человек в мире – Билл Гейтс, не слышали? Он как раз на разработке программ сделал свои деньги. Так что мы с вами вполне могли бы посотрудничать. В конце концов, оставите детям и внукам своим процветающий бизнес.

– Заманчиво, конечно. Может я так и сделаю. Ладно, парень, давай спать укладываться. И, ты уж извини, я тебя к батарее пристегну.

Вальтер взял две пары наручников, соединил их между собой, защелкнув браслет одной пары в браслет другой.

– Тащи подушку и чем накрыться. Сегодня спишь тут, – Вальтер кивнул на диван, стоявший возле окна. – Поводок у тебя длинный, так что будет не так уж плохо. Мне что-нибудь принеси на пол постелить, я тоже в этой комнате лягу. Если ночью что-нибудь понадобится, разбудишь. А лучше всего, сходи сейчас в сортир и спи до утра.

Когда спальные места были устроены, Вальтер пристегнул Николая получившейся никелированной гирляндой за руку к батарее. В это время отрывисто звякнул дверной звонок. Слышно было, как Штифт из соседней комнаты прошел в прихожую и после короткой паузы, во время которой он, видимо, смотрел в дверной глазок, входная дверь открылась и закрылась. В прихожей раздался возбужденный голос Технаря, который торопливо рассказывал что-то Штифту. Через минуту он и сам заглянул в комнату, оценивающе посмотрел на пристегнутого к батарее Николая и обратился к Вальтеру, -

– Вальтер, ну я все свое пристроил. Кавказцы взяли за полцены, а то завтра никак не получилось бы. Там толпа такая, что не пробьешься. Записывают где-то во вторую тысячу. Народ бурлит, похоже, чего-то почуяли. Пошли на кухню, отметим это дело, я все равно с наваром.

Николай долго не мог уснуть. С кухни доносились нетрезвые голоса его охранников. Потянуло было запахом горелого, затем послышалось шипение выливаемой на раскаленную сковородку воды, вслед за чем последовал вопль Штифта, обжегшего паром руку. Технарь никак не мог успокоиться, в который раз повторяя повествование о своих приключениях возле головного офиса МММ на Варшавке.

– Сколько же он получил? – начал лениво прикидывать Николай. – Тысяча акций, стоят они сейчас где-то тысяч по сто за штуку, значит сто миллионов. Конечно, парень чувствует себя королем. Еще немножко и стал бы миллиардером. Правда, если учесть, что доллар стоит около двух тысяч рублей, то это где-то пятьдесят тысяч долларов. С одной стороны – не так уж и густо. Ах да, он же еще и продал за полцены, значит еще в два раза меньше…

В это время по мере увеличения выпитого ситуация на кухне стала накаляться. Похоже, мысли Технаря шли в том же направлении, что и у Николая. Он потребовал у собутыльников карандаш и бумагу, громко вслух начал подсчитывать свои прибыли и убытки, вконец запутался в большом количестве нулей, громко материл всех и вся, начиная от МММ и Мавроди, и кончая демократами и президентом. Под конец его мысли перескочили на Николая, он горячо и путано стал объяснять собутыльникам, что если бы не этот мужик, то он, Технарь, всю оставшуюся жизнь катался бы как сыр в масле, и дети его, Технаря, тоже бы катались, и внуки. Дойдя до этой ветви своего предполагаемого генеалогического древа, Технарь распалился еще пуще и стал орать, что он немедленно убьет эту суку, которая написала письмо о том, чтобы ему, Технарю, дали так мало денег. Остановило его только предложение Вальтера выпить еще, но он заявил, что выпьет и все равно убьет, голыми руками задушит, а потом утопит в ванне и выкинет с балкона вместе с ванной. Тем временем послышалось бульканье разливаемого спиртного. Судя по звуку, разливалась бутылка на троих. Раздался глухой перестук чоканья полных стаканов, послышалось мучительное бульканье почти насильно вливаемой в горло водки, после чего кто-то, судя по наступившей тишине, – Технарь, немедленно стал громко икать. Слышно было, как собутыльники отвели его в другую комнату, откуда сразу же послышался молодецкий храп, напомнивший Николаю циркульную пилу на лесопилке, которая распиливала древесные стволы на короткие бревнышки. Через минуту в комнату Николая тихо вошел Вальтер, лег на свое место и моментально уснул. Провалился в сон и Николай.

Все это время в ста метрах от них возле соседнего дома стоял серый «Фольксваген-транспортер». Оператор внимательно слушал разговоры, происходящие в квартире Николая, и периодически связывался с кем-то по рации, передавая содержание разговоров.

Вальтеру снилась старая ленинградская квартира. Он, мальчик, которого звали Вася, стоял в темной комнате, которую озаряли багровые отблески огня, горящего в печке-буржуйке. Стол у окна, был завален кольцами, серьгами, брошками, сверкавшими в блеске пламени. Он знал, что нужно забрать все это и как можно быстрее уйти, но как бывает во сне, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Вдруг в комнату вошла мать. Она не смотрела на него, в руках у нее была большая коробка, и она стала собирать в эту коробку все, что было на столе. Вася позвал ее, но она продолжала собирать драгоценности, как будто ничего не слышала. Неожиданно в комнату ворвался полковник Смолин. – Я от Николая и Александры! – прокричал он, затем ударил мать так, что она упала на пол, схватил коробку, сгреб туда все со стола и пошел из комнаты. Тут Вася понял, что в руке у него пистолет. Он прицелился в Смолина, нажал курок раз, другой, третий, но ни одного выстрела не последовало. Тогда Вася бросил пистолет в спину полковника, но промахнулся, и пистолет с жутким грохотом разбил дверное стекло.