Черные ели со всех сторон обступили скалу, заостренную ветрами, похожую на гнилой клык. Свет луны хлестал ее, раскаляя бурый камень до молочной белизны. Ни одной души человеческой не теплилось вокруг, и только могильный холмик у подножия скалы да истлевший крест над ним напоминали о том, что и сюда уже забирались люди…

Но это был обман. Никто сюда не забирался. Никогда нога человека не мяла сухой хвои под ветвями черных елей. Укромное место. Потаенное.

В полночь тревожно заухали совы в лесу, по вершинам деревьев пронесся короткий вихрь. Пошатнулся крест, вспучилась могильная земля, пошла трещинами, и, наконец, рассыпался холмик, уступая натиску из недр. Обитатель тесной могилы выбрался на поверхность и принялся отряхивать землю с одеяния, некогда богатого, но сильно пострадавшего от времени и сырости. Глаза его, угольками горящие в темноте, внимательно обшаривали непроглядную глубину чащи. Он всматривался во мрак, словно ждал оттуда чего-то.

— Зачем подняли меня с постели? — ворчливо бормотал он, — Кому опять понадобился Стылый Морок? И где же вызвавший меня? Убежал за край земли от страха?

Что-то огромное шевельнулось вдруг за его спиной. Стылый Морок живо обернулся и сразу заметил, как пучится, раздувая круглые щеки, нависшая над ним скала. Уже и нос был виден на каменном лице, и тяжелые замшелые веки дрогнули, как у пробуждающегося от сна человека.

— Уф-ф! — вздохнул великан и открыл глаза. — Ты здесь, Стылый?

— Здесь, — ответил вышедший из могилы и, глянув исподлобья в глаза великана, добавил:

— К твоим услугам, Владыка.

Каменные губы скривились в довольной усмешке, из хрустальной глубины глаз брызнули веселые отблески.

Стылый Морок нахмурился. Он ждал ехидных намеков на те давние события, когда за попытку возвыситься ему было определено навеки оставаться в подчинении. Но великан погасил неприятные искры и, став серьезным, заговорил совсем о другом.

— Я вызвал тебя сюда, чтобы побеседовать без помехи. Речь моя предназначена для одной лишь пары ушей, и я вовсе не хочу, чтобы ее пересказывали в каждом склепе. Надеюсь, и ты будешь сдержан, узнав, в чем суть дела. Но прежде скажи: давно ли был ты в последний раз среди людей?

Морок быстро глянул в лицо великану.

— К чему этот вопрос? — спросил он.

— Отвечай же! — проскрежетал каменный голос.

— Кому, как не Владыке и Судие Ближнего Круга знать, когда и за что я был навеки лишен права выходить к людям?

— Времена меняются, Стылый. Возможно, скоро тебе придется снова жить среди них… выполняя волю Тартара.

Стылый Морок криво усмехнулся.

— Так вот зачем весь этот маскарад! Могила, крест… Я было решил, что это в насмешку…

— Увы, нам теперь не до смеха… — великан пожевал каменными губами, будто борясь с последними сомнениями. — Да, я намеренно напомнил тебе о людях…

— Какие речи я слышу, о, Владыка! — воскликнул Морок, не в силах скрыть иронии. — Великий Тартар заинтересовался человеком? А как же догматы? Как же расходящиеся пути? Как же сонмы духов, развеянные за одну лишь мечту о жизни земной? Право, я удивляюсь столь глубокой перемене за столь жалкое количество веков!

— Глупец! Люди также безразличны Тартару сейчас, как и в твои времена. Но они начинают нам мешать, лезут в соискатели…

— Соискатели чего? — живо спросил Морок.

— Неважно, чего. Награды. Приза. Почетного права… Тебя это не должно интересовать, никакой личной выгоды ты не сможешь извлечь — претенденты назначаются не нами.

— Ого! — Морок был по-настоящему удивлен. — Кто же осмелился задавать Тартару условия игры?

— Никто, — отвечал великан. — Это игра самой Вселенной. Но Тартар победит в ней, как всегда побеждал до сих пор. У нас есть свои методы…

— Ну да, — снова не удержался Морок. — Я себе представляю, что это за методы!

Он тут же умолк и опасливо покосился на Владыку, но тот лишь улыбался с самым приветливым видом, если только скала, похожая на гнилой клык, может выглядеть приветливо.

— Это очень удачно, Стылый, что ты представляешь себе наши методы. Ведь именно тебе и придется применять их долгие годы…

— Долгие годы? Да так ли уж велик приз, чтобы из-за него…

— Если Вселенная, на твой взгляд, достаточно велика, то велик и Приз. Если будущее ее имеет какое-либо значение, то значителен и Приз.

— Выходит, речь идет о будущем Вселенной? — спросил Морок.

Владыка в ответ презрительно усмехнулся.

— Не беспокойся за Вселенную. — сказал он. — Подумай лучше о себе. Если мы проиграем, ты окажешься сказочным пугалом, н и к о г д а не существовашим в действительности. Просто выяснится, что тебя н е б ы в а е т.

— Как и всего Царства Тартара… — задумчиво проговорил Стылый.

— Да, черт возьми, как и всего Царства! — рявкнул великан, и черные ели поклонились до земли, а с вершины скалы сорвался огромный камень. — Прекрасная возможность отомстить сразу всем своим обидчикам, не правда ли?

— О, не гневайся понапрасну, могучий Владыка! — Морок прижал костлявые пальцы, унизанные перстнями, к истлевшей груди. — Мне и в голову не приходило мстить кому-либо из моих судей! Ведь не безумец же я, в самом деле! И не больше вашего люблю людей, навлекших на меня тяжкое наказание. Я согласен стать шпионом и устранить всех неугодных Тартару… — он помолчал. — Куда я должен отправиться?

Скала, служившая великану головой, дрогнула и, рассыпая камни, медленно повернулась сначала налево, затем направо.

— Не нужно никуда отправляться, — пророкотал Владыка, убедившись, что поблизости никого нет. — Судьба этого мира будет решена здесь. Но помни — это величайшая тайна Тартара!

— Да тут же нет ни души! — удивился Морок.

— Очень скоро здесь будет весьма многолюдно, — великан вздохнул. — Слишком многолюдно! Но я надеюсь на твою расторопность.

— Тебе не придется усомниться в ней, о Владыка!

— Да, вот еще что… — великан сдвинул тяжелые брови. — Здесь под землей, в лесах, по рекам, наверняка, есть кое-кто из наших… Так они все в твоем распоряжении. Можешь смело командовать ими от имени Тартара. Если, конечно, разыщешь кого-нибудь. К сожалению, нас осталось слишком мало… Но если тебе понадобятся помощники, кого-нибудь обязательно пришлем…

— Еще бы! — буркнул Морок. — Должен же кто-то шпионить и за мной…

— Что ты там бормочешь? — спросил великан.

— Прости, о, Владыка! Я начинаю рассуждать вслух. Положительно, это дело увлекает меня все больше.

— Что ж, в темный час!

Глаза великана закрылись гранитными веками. Откуда-то из самых недр донесся глухой скрежет плит. Через минуту огромное лицо без следа исчезло в складках скалы, а затем и сама скала медленно опустилась под землю. Густые травы сомкнулись над ней, точно волны, не оставив и следа пребывания на поверхности Судии Ближнего Круга некогда великого царства…

— Прощай, прощай, старый булыжник! — вполголоса произнес Морок. — Думаешь, я не вижу, как дрожишь ты за свою мятую шкуру?

Он повернулся и пошел туда, где сквозь деревья, вместе с рассветом, начинала просвечивать речная гладь. Издалека вдруг донесся стремительно нарастающий шум. Еще минута, и над лесом, над тем самым пригорком, где только что стоял Морок, пронесся, тяжело перемалывая воздух лопастями, большой зеленый вертолет. Стылый отчетливо разглядел его колеса, иллюминаторы и даже заклепки фюзеляжа. На борту вертолета красовалась алая пентаграмма. Верхушки деревьев качнулись вслед улетающей машине и просыпали на Морока хвою.

— Академик полетел, — раздался вдруг позади него скрипучий голосок. — Место выбирает…

Стылый обернулся. Рядом с ним, опираясь на замшелый пень и глядя в небо из-под коричневой морщинистой ладони, стоял низенький, основательно запущенный леший.

Морок вспомнил о величайшей тайне Тартара, доверенной ему Владыкой.

— Какое еще место? — подозрительно спросил он лешего. — Для чего?

— Дык ить для чего ж еще? — разулыбался леший. — Уж это в любом болоте спроси — скажут. Город здесь будет! Этот, как его… Центер сибирской науки!