Глава 1

Прочь из Пропащего града

За кругом иллюминатора проплывали дождливые ландшафты Озерщины. Южная граница этих земель поросла дремучими лесами и затянулась болотами – так выглядели владения некогда могущественной расы.

Отвернувшись от серой панорамы, я окинул взглядом комнату отдыха. Стены были превращены в книжные стеллажи, забитые старинными манускриптами и массивными томами в кожаных переплетах. В одном месте книги отступали, обнажив ровный участок стены, на котором висела подробная карта Тверди. Середину комнаты занимали овальный стол и мягкие кресла, привинченные к полу. Справа от меня в стене виднелась полукруглая дверь с крохотным смотровым окошком. Круглым, разумеется.

Мне доводилось летать на пассажирских браннерах несколько раз – удовольствие это не дешевое, особо не налетаешься. Когда возникала необходимость отправиться в дальние края по поручению городских властей, я прибивался к торговым обозам, изредка покупал билет на дилижансы и речные паромы. На браннерах путешествовали сливки общества и купцы с уровнем достатка выше среднего.

Коэн владел собственным браннером.

Гондола была довольно вместительной, но сходство с пассажирским транспортом на этом заканчивалось. Кают здесь меньше, но они просторнее и роскошнее, каждая оборудована удобствами и душевым отсеком. Имелись кухня, комната отдыха и рабочий кабинет. Под полом – обиталище полярного рлока. В носовой части расположена лестница, ведущая на технический ярус. Туда нас никто не звал – это вотчина погонщиков и воздушной охраны.

Браннер обслуживала небольшая команда наемников, с которыми мы частично успели познакомиться. Двое погонщиков, верхолаз, врачеватель и охранники. Этого было достаточно для продолжительных странствий Коэна.

Погонщики отвечают за управление браннером – исполинским живым организмом, к которому пристегивается пассажирская гондола. Между браннером и погонщиком имеется телепатическая связь – эти отношения очень похожи на те, что связывают рлоков с мастерами ножей. Правда, погонщики транслируют в сознание браннеров сигналы, отдаленно напоминающие скрип касаток или звуки, издаваемые дельфинами. Так мне объяснили. Более точное сравнение подобрать сложно – в человеческой речи нет понятий, описывающих язык браннеров. У погонщиков имеется своя гильдия, очень малочисленная и элитарная.

Старший погонщик нашего браннера был сухоньким старичком, считавшим ниже своего достоинства ступать на землю. Его звали Гарнайтом. Старику помогал подмастерье, на вид лет четырнадцати. Худенький паренек с гривой выцветших на солнце волос. Карие глаза смотрели на окружающих пристально и недоверчиво. Казалось, подмастерье пережил цепь событий, заставивших его мгновенно повзрослеть и взвалить на себя бремя ответственности – уж не знаю за что. Паренек носил короткое имя Брин.

Врачеватель Ли в молодости учился в одном из университетов Трордора. Он долго скитался по империи в поисках подходящей практики, пока не встретился с Коэном. Посреднику понравилась дополнительная специализация Ли – ветеринар, умеющий лечить браннеров. Этот пухленький жизнерадостный человечек ростом был вдвое ниже Грорга, но при необходимости мог за себя постоять.

Верхолаз оказался колоритной личностью. Жилистый, словно сплетенный из каучуковых жгутов. Ловкий и цепкий. Одежда этого парня, казалось, сплошь состояла из карманов, карманчиков и кармашков. За спиной он обычно таскал рюкзак, в который при необходимости складывал свое снаряжение. Обязанность верхолаза – следить за сеткой, наброшенной на туловище браннера, и креплениями, удерживающими нашу гондолу. С лопнувшим тросом, разумеется, он бы не справился – слишком велико натяжение. Поэтому Кьюсак (так его звали) вел профилактические работы, менял прогнившие и истершиеся участки сети, подтягивал металлические сочленения специальными инструментами, убивал паразитов, вознамерившихся поселиться на необъятной шкуре браннера.

Команда охраны состояла из меня, Грорга и девушки по имени Мерт. Женщины-воительницы не были диковинкой на Тверди, но я всегда представлял их несколько иначе. Как, спросите вы? Ну, этакими мужеподобными поджарыми созданиями, бугрящимися мышцами и хвастающими боевыми шрамами.

Мерт была наемницей, родившейся где-то на Облаках. Красивой, светловолосой, но предпочитавшей стричься коротко. Одежда Мерт представляла собой удачный компромисс между грубым воинским стилем и изящным женским платьем. Ничто не стесняло движений, но при этом подчеркивало фигуру. Так одевались женщины юго-восточных рубежей нашего материка. Говорят, в тех землях тренируются убийцы, способные бесшумно проникать в любые крепости и тихо устранять заказанных им властителей. По жилым помещениям Мерт ходила без оружия. Из этого я сделал два важных умозаключения. Первое – она нам доверяла. Второе – была смертельным оружием сама по себе. Иными словами, владела рукопашным боем на высочайшем уровне. Это угадывалось в каждом движении девушки. Мы с Кьюсаком помогали Мерт на камбузе, когда она случайно уронила чашку, задержала ее падение носком сапога и, мягко подбросив, перехватила рукой. Такие фокусы умели демонстрировать и мастера ножей. Вот только Мерт не являлась одной из нас.

Вообще, Мерт понравилась мне сразу. Вела себя очень вежливо, не демонстрировала своего превосходства. Я пытался угадать, на каком оружии она специализируется, но так и не смог этого сделать. Вестас поначалу заигрывал с девушкой, из кожи вон лез, чтобы вызвать ее расположение. Безрезультатно. Он наталкивался на отстраненную улыбку и полное равнодушие. Коэн сидел в сторонке и посмеивался, наблюдая за потугами молодого дружинника.

Из Китограда мы выбрались чудом. Едва браннер поднялся над ветхими черепичными крышами и куполом Храма, на шестиугольную площадь выскочили перевертни. Это была смешанная стая – я заметил волколаков, медведей, одного вепря и тройку пардусов. Осознав, что добыча ускользнула, твари перекинулись в людей и начали что-то горячо обсуждать.

Потом браннер нырнул в просвет между тучами.

Мерт вздрогнула, когда по коридору мимо нее вальяжно проследовал Рык. Это неизбежно – полярных рлоков боятся все. Правда, наемница быстро взяла себя в руки. Очко в ее пользу.

Упрятав зверя под полом, я двинулся на кухню. Коэн сказал, что там распоряжаются Мерт и Ли. Девушку я не застал, а врачеватель сосредоточенно мыл посуду. Он понимал, кого я перевожу, и это его изрядно нервировало.

– У тебя есть мясо? – спросил я.

Толстяк обернулся и недоуменно на меня уставился.

– Конечно. Скоро ужин.

– Сырое, – уточнил я. – Для рлока.

Он понимающе кивнул. И направился к белому ящику в углу камбуза. Я слышал о таких – они стояли в богатых домах Трордора и назывались холодильниками. Говорят, их привезли из других миров. Это сундук, в котором силой магии удерживается лед. Внутри сундука можно хранить продукты – они не испортятся. Ли открыл дверцу холодильника и вытащил оттуда кусок говяжьей вырезки.

– Хватит?

Я хмыкнул:

– Пока – да.

Взяв мясо, отправился кормить своего друга. Похоже, кусок пролежал в холодильнике недолго – он был еще мягким и сочился кровью.

Вход в подполье предусмотрительно разместили в моей комнате. Точнее – каюте. На браннерах использовалась морская терминология. Это позволяло иногда забывать, что ты находишься в тысяче шагов от земли. Если упасть с такой высоты, то и костей не соберешь.

Отбросив крышку люка, я спустился по скрипучим ступенькам в искусственную зиму, построенную Коэном. Перед этим упаковал себя в несколько слоев теплой одежды. Северные звезды красивы, но находиться в этой реальности без шубы и меховой шапки тяжело.

Здоровенный кусок мяса Рык сожрал в один присест. Я знал, что этого мало, но злоупотреблять гостеприимством экипажа браннера пока не собирался. Рлок довольно заурчал – утром он хорошо поохотился и сейчас пребывал в благодушном настроении. Меня коснулась волна благодарности. Зверь знал, что я забочусь о нем. Взамен он прислал подборку свежих образов – слепки утренней охоты, картины боя с воронами в Китограде. Мне нравится примерять на себя его нечеловеческие ощущения. Это придает жизни мастера ножей своеобразный привкус.

Потрепал зверя по холке.

Мы выросли на террасах гильдии вместе. Мы взрослели, учились сражаться и помогать друг другу. Частенько вопреки правилам я спал, прислонившись к его лохматому боку. Это считалось недопустимым – рлока нужно постоянно держать при себе. Либо запирать в комнате с бронированной дверью. Так заведено, это требования безопасности, сложившиеся много веков назад. Все ученики гильдии неукоснительно следовали этому правилу. Я – нет. Однажды я понял, что Рык атакует лишь в трех случаях. По моему приказу. На охоте. При самозащите – когда мне или ему угрожает опасность. У нас сложились доверительные и уравновешенные отношения. Ничего похожего на схему «человек-пес». Партнеры, друзья. Но не слуга и хозяин.

Мне кажется, Вячеслав догадывался о происходящем. Порой чудилось его присутствие за стеной Скита в вечерний час. Однажды я неслышно поднялся и выглянул наружу, но никого там не заметил.

Обмен образами.

Вскоре эта игра стала нашим любимым занятием. Поначалу просто картинки, выдранные из реальности, с оттенком мироощущения и мимолетного настроения. Потом добавились запахи и звуки, осколки осязания. Двусторонний поток. Я делился с рлоком тем, что происходило со мной, и получал той же монетой. Рык умел отправлять свой разум далеко за пределы телесной оболочки. Он рыскал по склонам гор, бродил по городским улицам, заглядывал в чужие дома. Мы росли, и вскоре я научился следовать за ним. Бесплотные духи, сцепленные незримой нитью, скитались по миру, познавали его и наслаждались калейдоскопом впечатлений. Никакие сны не могут сравниться с ментальным странствием. Бесконечное расширение сознания, скольжение в лунном свете, стремительные пространственные прыжки.

Закрыл глаза.

Нащупал разум своего друга.

«Давай».

И вот уже мы скользим в облаках рядом с браннером. Ныряем в просветы туч, проносимся над квадратами полей, дремучими лесами, посеребренными лунным светом озерами и заброшенными деревеньками. Поднимаемся выше и мчимся среди звезд. Под нами – исполинский живой организм, управляемый ночным погонщиком. Я посылаю ему случайный образ – воспоминание из раннего детства. В ответ прилетает нечто невероятное. Воздушные пространства, заполненные стадами пасущихся на высоте существ. Зов родителей, несущийся сквозь сотни стадий. Никаких сеток и людей. Только высота.

Не знаю, сколько прошло времени. Я очнулся, потому что меня трясли за плечо. Бесконечный мир схлопнулся, сузился до размеров ледяной клетки.

Это была Мерт.

Девушка внимательно смотрела на меня.

– Что случилось?

Я еще туго соображал.

– Ты уже минут двадцать так стоишь, – сказала наемница. – Замерзнешь. И люк не закрыл – холод гуляет.

Она была права.

– Прости. Задумался.

Она хмыкнула:

– Себя морозь сколько угодно. Но люк закрывай.

Повернувшись, Мерт начала подниматься по обледенелым ступенькам. Я двинулся вслед. Должен признать, ее фигура была бесподобна.

Мысленно попрощавшись с Рыком, задвинул крышку люка на прежнее место. Мерт кивнула на кровать:

– Вот постельное белье. Помойся, переоденься во что-нибудь чистое и двигай в кубрик. Коэн всех там собирает.

Кивнул.

Мерт выскользнула из каюты и прикрыла за собой дверь.

Разбираться с постельным бельем мне было лень. Длительный переход по Озерщине, сплав на плотах и схватка у Лихого брода сделали свое дело. Я устал. Хотелось помыться и лечь спать – просто завалиться куда-нибудь. Прямо в одежде. Хоть на пол. Там, в клетке Рыка, я просто не сдержался.

Осмотрел новое жилище.

Каюта тесна, но это и понятно – в условиях ограниченного пространства требуется жестко экономить место. У внешней стены – две кровати, расположенные одна над другой. Складной столик закреплен на стене позади меня. Тут же – два маленьких стула. Оба сложены и задвинуты под нижнюю кровать. Передо мной – вход в душевой отсек. Открыв дверь, я убедился, что душ совмещен с туалетом. Правда, неведомые конструкторы предусмотрели перегородку. Унитаз был металлический, рядом висел бумажный рулон. В душевой секции я обнаружил полотенце, чистое белье, мыло и какие-то благовония. Над компактным умывальником висело зеркало. Оттуда на меня уставился бородатый мужик лет тридцати, русоволосый, с тесемкой, перехватывающей лоб, в поношенной, но крепкой и добротной одежде. Таких хватает.

Закрыв душ, я поискал глазами шкаф. Обнаружил его справа от входной двери. Порывшись в походном рюкзаке, добыл чистые вещи, остальные запихал обратно. Рюкзак забросил на верхнюю полку. Туда же отправились все мои клинки.

Дверь без стука отворилась.

На пороге стоял Трибор.

– Заходи, – сказал я. Было ясно, что его подселили ко мне. По крайней мере – на ближайшие несколько дней. Потом мы сойдем в Верне. И, вероятно, там же расстанемся. – Располагайся.

Трибор шагнул в каюту. Быстро осмотрелся.

– Где спишь?

– Наверху.

Он довольно осклабился:

– Хороший ты парень, Ольгерд.

Пока Трибор разоблачался, складывал оружие с доспехами и распаковывал свою объемистую сумку, я принял душ. Для этого пришлось разобраться в системе, созданной, видимо, не без участия Коэна. Два вентиля, помеченные красным и синим цветами, подавали в распылитель горячую и холодную воду. Я слышал о том, что подобные технологии встречались в богатых домах Трордора, но самому пользоваться не доводилось. На обучающих террасах Гильдии было проще: дождевая вода скапливалась в открытой бочке и за день нагревалась солнцем. Моешься рано утром – приготовься к ледяным струям. Обжигающе ледяным. Зимой братья Круга защищали бочки рунами. Вода не замерзала. Здесь же, раскручивая тот или иной краник, можно отрегулировать температуру до любого уровня.

Вытершись шершавым полотенцем, я переместился в каюту.

– Ну как? – спросил Трибор. Воин успел полностью обнажиться и ждал, пока я выйду из душа.

– Сам увидишь. Там вентили крутить надо.

– Какие вентили?

Я открыл дверь и показал озернику, как пользоваться благами цивилизации. Присвистнув от удивления, воин принялся за дело. Дверь отрезала шум воды и его довольное бормотание.

Одевшись, я вышел в коридор.

Мимо меня прошмыгнул Кьюсак. Последовав за ним, я через пару десятков шагов оказался у входа в кубрик.

И застыл перед иллюминатором, глядя на проплывающие клочья облаков и расчерченные крестьянскими плугами клеточки полей. За моей спиной постепенно собрался экипаж браннера. Трибора, Вестаса и проводника Ивена среди нас не было. Значит, Коэн им не доверял. Или не собирался посвящать в свои планы.

– Садись, – голос Мерт прозвучал прямо за моим плечом.

Обернувшись, я увидел ее спину.

Последними в кубрик вошли Коэн и Гарнайт. Я знал, что сегодня Гарнайт – дежурный погонщик. Свой пост он мог оставить лишь в одном случае – мысленно убедив небесное существо дрейфовать в заданном направлении. Подобным мастерством владели немногие, так что я восхитился этим стариком. Безусловно, Коэн нанял лучших специалистов, каких только смог найти в Преддверье.

 

Глава 2

Кое-что из истории моего мира

Коэн обвел нас взглядом – хотел убедиться, что пришли все. Справа от меня могучей мускульной горой высился Грорг, слева тихонечко пристроился врачеватель Ли. Напротив сидела Мерт. Шестиугольный стол позволял видеть каждого собеседника.

– Поесть бы, – предложил Грорг.

Кьюсак согласно кивнул.

Признаться, я был на стороне северного варвара, но Коэн явно собрал нас для других целей.

Посредник улыбнулся.

– Я задержу вас ненадолго. Если не будете перебивать, конечно. – Он помедлил, собираясь с мыслями. – То, что сейчас будет сказано, – не для ушей наших сопровождающих. Через две ночи они покинут борт «Мемфиса». Полагаю, мы их никогда больше не встретим.

Название браннера в беседе прозвучало впервые. «Мемфис». Красивое слово, но никаких ассоциаций. Нечто чужое – как и сам посредник.

– Жаль, – прогудел Грорг. – Хорошие ребята. Полезные.

– Не скрою, – согласился Коэн. – Вот только моим россказням они не поверят. А если решат за кружкой эля поведать эти «байки» случайным собутыльникам, могут нарваться на проблемы. Очень серьезные проблемы.

– Меньше знают, крепче спят, – хмыкнула Мерт.

– Именно.

Коэн встал с места и направился к переборке. Там он остановился, словно колебался. Видимо, не был уверен, что мы поймем.

– Давай уже, – сказал Кьюсак. – Время позднее.

Коэн обернулся:

– Итак. Все вы получаете жалованье и работаете на меня, не задавая лишних вопросов. Но сейчас я буду говорить вещи, которые разрушат вашу картину мира. Я делаю это для того, чтобы каждый из вас лучше понял… мою задачу. А также – опасность, которая всех нас подстерегает. Если кто-то захочет уйти – я не буду удерживать. Мы разорвем контракт и забудем о существовании друг друга.

Никто не шелохнулся. Но по взглядам окружающих я понял, что Коэну удалось привлечь внимание.

– Что вы знаете о Предельных Чертогах? – внезапно спросил посредник.

Мы переглянулись.

– Это далеко, – сказал Кьюсак.

Мерт снова хмыкнула.

– Мир, из которого ты пришел, – уточнила она.

– Верно.

– Родина Демиургов, – добавил я. – Ты один из них?

Повисла тишина. Сидящие за столом переваривали услышанное. По лицам я видел, что они слегка переполошились. Наш наниматель – Демиург? Легендарное существо, слепившее Твердь и Облака по неведомому плану? Мифический творец, прародитель всего живого? Такие вещи невольно вселяют благоговение. Хочется склонить голову, принести жертву, спросить о прошлом и будущем. Потом задумываешься о странных нестыковках. Если перед нами всемогущий Демиург – почему он столь беззащитен? Почему нанимает простых смертных, рассекает небесные просторы на обычном браннере, ест обычную пищу и пьет обычную воду? Почему он боится смерти? Почему не истребляет полчища врагов одним мановением руки?

– Я не Демиург, – успокоил нас Коэн. – Это долгая история. Слушайте.

Взмахом руки он «подвесил» над столом полупрозрачный шарик с вращающимися вокруг него шариками поменьше. Добавил пылающее солнечное око и заставил все эти штуки кружиться вокруг него. Набросал еще несколько шаров.

– Это ваша Солнечная система. Средний шар с лунами – мир, где мы сейчас находимся. Небеса и Твердь. Или Облака, как вам больше нравится. Все вместе – планета. Большинство из вас привыкли называть эту планету Преддверьем. Но чаще вы разграничиваете Облака и Твердь, словно это две чуждых реальности.

Он говорил, а я пытался вспомнить лекции, которые Наставник читал мне в Трордоре. Вскользь, словно эти факты не имели особого значения. Живем мы на шаре – и что с того? Это научит нас лучше сражаться? Бесполезное знание.

Коэн продолжал говорить, манипулировать руками и выстраивать призрачные модели. Поначалу я с трудом улавливал его мысли, но постепенно общая картина начала складываться в голове.

Систем, подобных нашей, бесконечное множество. Все эти миры разделены безднами космического пространства. Этакой пустотой, растянувшейся на столь жуткие расстояния, что даже осознать невозможно. Пустота начинается за пределами небес. Дышать там нельзя. Условия, к которым жизнь так и не смогла приспособиться.

Коэн стер нашу систему взмахом руки и заполнил кубрик звездами. Мы сидели среди звезд, восхищенно всматриваясь в ночь. Звезды – это другие солнца. Так сказал Коэн. Возле каждой звезды вращаются планеты. Это – Задверье.

– Постой, – перебила Мерт. – Ты сказал, что между звездами очень большие расстояния. Но мы можем спокойно шагнуть за порог Двери и оказаться в чужом мире. Это просто. Не всех пускают, конечно…

– Да. – Коэн кивнул. – Можете. Шагнуть и оказаться. Но так было не всегда.

Наниматель продолжил свой рассказ.

Одна из звезд, разбросанных по Вселенной, называлась Солнцем. Просто Солнцем. С большой буквы. Неподалеку от него затерялась планетка под названием Терра. Или Земля. Предельные Чертоги. Несколько тысячелетий назад жившие там Демиурги научились проникать в космическое пространство, преодолевать его и достигать соседних звезд. Для этого строились корабли, надежно защищенные от влияния пустоты. Эти устройства не были похожи на парусники, бороздившие океан Преддверья. Они сохраняли жизнь путешественникам и конструировались таким образом, чтобы быстро перемещать своих хозяев в космосе. Сфера влияния Демиургов неуклонно росла, а скорость кораблей – нет. Наши создатели поняли, что империя, которую они так кропотливо выстраивали, может рухнуть. Не сразу, конечно. За сотню-другую земных лет. Технологическое превосходство землян над прочими расами было велико, но длительные перелеты сводили на нет саму идею контроля над колониями.

На решение проблемы ушло несколько десятилетий. Однажды наступил день, когда хозяева Предельных Чертогов научились распахивать Двери. Расстояния перестали существовать. Человек ходил в далекие миры так, словно они располагались в соседней комнате его дома. Ученые Демиургов вычислили точку, из которой удобно прокладывать туннели в любое место Вселенной. Узловой мир. Как несложно догадаться, этим миром оказалось Преддверье. Здесь уже существовала развитая земная колония. Жители Преддверья продвигали науку, строили космические корабли, торговали с соседними мирами. Они не были готовы к тому, что произошло дальше.

Демиурги провели ряд новых вычислений и поняли, что нашу планету придется перекраивать. Двери нуждались в огромном количестве энергии – брать ее было неоткуда. Рассматривались грандиозные проекты. Коэн упомянул Сферу Дайсона, но не стал вдаваться в подробности – сказал, что это сложно понять. Я решил, что это мощный источник магической энергии.

Расчеты показали, что Сфера Дайсона не удовлетворит потребности Демиургов. Это казалось невероятным – творцы достигли предела своих возможностей. Затем они осознали простой факт: требуемую энергию можно черпать в тех мирах, в которые распахиваются Двери.

Начались масштабные работы.

Планета превращалась в спрута, тянущегося своими щупальцами к десяткам, сотням и тысячам миров. Энергия, питающая Двери, способна разорвать в клочья нашу планету – поэтому ее заключили в контур. Кажется, наниматель употребил это слово, но я не уверен. Энергетическая сеть оплела всю планету. В ее узловых точках были возведены Храмы.

Казалось, новый миропорядок безупречен. Мятежи мгновенно подавлялись. Товары свободно курсировали по Вселенной. Правительство Терры спокойно руководило образовавшейся империей. Правда, спустя пару веков был раскрыт заговор, зревший в глубинах управленческих структур Преддверья. Наша планета окрепла, и ее хозяева задумались над сменой статуса.

Демиурги испугались. Было принято решение искусственно понизить культурный уровень Преддверья. Наш мир в одночасье лишился технологической мощи и скатился в варварство. Все, чем мы владели, перестало быть наукой и превратилось в магию. Владыки Державы Четырех Сторон некоторое время пытались сохранить крупицы цивилизованности. Затем Твердь утонула в кровавом хаосе междоусобных войн. Разделились и Облака. Скиты стали враждовать между собой. Демиурги ждали. Их план был прост: в условиях мирового хаоса явиться с небес в роли добрых богов, установить свой закон, превратить Землю в объект религиозного культа. Для этой цели отлично подходили Храмы.

По словам Коэна, Храмы обладали уймой полезных свойств. Они перераспределяли энергию и питали Двери. Они позволяли знающим людям контролировать неведомые силы, именуемые магией. Эти силы пронизывали ткань мира, они были повсюду. Эти силы делали мои руны рабочими. Кому-то они позволяли управлять ветрами и иными стихиями, кому-то – предрекать грядущее или заглядывать в далекое прошлое. С помощью Храмов можно было открывать и закрывать Двери, лечить людей, перекраивать окружающее. Делать мысли материальными, облачать их в камень и строгие архитектурные формы. Сжигать селения и города, сокрушать могучими вихрями целые народы. Вот только делать это могли не все. Лишь Демиурги, жители Терры. Остальные медленно забывали сокровенное знание.

Прошло столетие. Жители Тверди и Облаков превратились в жалких варваров, умеющих только махать мечами, сеять да строить жилища из камня и дерева. Вселенная стала слишком сложной для их разумения. Наши предки могли представить себе парусник, рассекающий толщу волн, но космический корабль превратился в миф, наскальный рисунок, ночное видение. Подумав, творцы позволили нам слегка развиться. Им были нужны служители при Храмах и те, кто сможет охранять Двери. Часть Демиургов спустилась с небес и разбрелась по свету. Они набрали себе учеников, наделили их долголетием и магической силой. Затем объединили враждующие земли, пресекли кровопролитие. Основали новую Державу Четырех Сторон. То было великое государство, под властью которого процветали народы Тверди и Облачных Скитов. Правители Державы поселились на Вертерисе – легендарном облачном острове, контролировавшем тысячи Дверей. Вертерис парил над континентами и океаном, а Демиурги могли быстро попасть, куда захотят. Порой они открывали Двери на Тверди, но это случалось крайне редко. Существовал некий запрет, входящий в древний свод правил. Эти правила ограждали жителей Тверди от контактов с иными мирами.

Устои Державы казались незыблемыми. Преддверье играло роль Перекрестка, соединявшего десятки тысяч планет. Перекрестком управляли мудрые и опытные хозяева, достигшие той стадии развития, когда наука неотличима от магии. Они создавали и переделывали миры, вмешивались в равновесие природных сил, изменяли собственную природу. Некоторые из Демиургов обрели бессмертие, другие стали оборотнями, третьи захотели поселиться на дне морском. Экспансия шла полным ходом. Осваивались рукава и центр Галактики. А затем…

Великие Демиурги чего-то испугались. Они столкнулись с чем-то враждебным в космических глубинах. И это нечто заинтересовалось Демиургами. В наш мир явились Посторонние. Им удалось проникнуть и на Землю. В Предельных Чертогах началась война – странная, неподвластная пониманию обычного человека. Посторонние были побеждены. Но, отступая, они запустили процесс, который привел к регрессу Демиургов. Когда земная элита начала понимать, что былые знания уходят, стало уже поздно. Все, чем они пользовались, сделалось чужим и непонятным. Творцы утратили способность пробивать Двери. Они обладали мощным оружием и могли постоять за себя. Но создать новое оружие ни у кого не получалось.

Лучшие умы землян собрались на совет. Чтобы сохранить знания, они покинули Землю и поселились в Преддверье. Здесь Демиурги нашли способ остановить регресс. Земное сообщество замерло на стадии промышленной революции – где-то в эпохе паровых машин, дирижаблей, аэропланов и телеграфной связи. Дикость все еще была далеко. А достижения последующих веков – еще дальше. Что ж, могло получиться и хуже.

Признаться, половину слов, сказанных Коэном, я не понял. Галактика, промышленность, аэропланы – все это представлялось бессмыслицей. Во всяком случае, в тот день, когда я впервые услышал эту историю. Я и сейчас осмысливаю рассказ посредника, пытаюсь сопоставить его с новыми фактами и теми событиями, что мне довелось пережить. Иногда вспоминаю лица друзей. Нахмурившегося Грорга. Недоверчиво усмехающегося Кьюсака. Сосредоточенную Мерт. И восторженно внимающего речам Коэна врачевателя Ли. Мальчишка-погонщик откровенно наслаждался причастностью к чему-то сакральному. Его наставник проявлял сдержанность.

Коэн умолк.

Паузой воспользовался Кьюсак.

– Предлагаю перекусить, – сказал он и поднялся из-за стола. – А заодно покормить наших гостей.

– Верно, – поддержала Мерт. – История затянулась.

Наш наниматель кивнул:

– Согласен.

Еда, как выяснилось, уже была приготовлена. Мерт взяла с собой Брина и Кьюсака. Троица покинула кубрик. Воцарилась тишина. Потом я узнал, что Ивену, Трибору и Вестасу что-то подмешали в воду. Парни благополучно заснули, а когда пробудились, в каютах уже стояли подносы с едой. Дозировку зелья рассчитал Ли – по его замыслу, пища не должна была остыть.

Вскоре кубрик наполнился аппетитными ароматами. Перед нами возникли жареное мясо, сыр, похлебка, овощи и хлеб, глиняные кувшины с элем, дымящийся травяной чай в изящных пиалах. Грорг, удовлетворенно хмыкнув, придвинул к себе тарелку. Несколько минут мы ели, обдумывая то, что довелось услышать.

– А что с магами? – спросил я. – Как они достигли своего могущества? И почему решили погубить Китоград?

Коэн усмехнулся:

– Правильные вопросы, Ольгерд.

Пока он собирался с мыслями, я помог Мерт составить грязную посуду в центр стола. Пробил час эля. Но мне почему-то не хотелось сегодня пить хмельной напиток. Подвинув к себе чашку, я наполнил ее дымящимся травяным отваром. Коэн последовал моему примеру. Откашлявшись, он продолжил рассказ.

Земляне до сих пор не понимают, как их тайные знания просочились вовне. Случилось это перед самым падением Державы Четырех Сторон. Кучка спасшихся от регресса Демиургов не смогла удержать власть над планетой. Правительство Вертериса погрязло в склоках, раскололось на враждующие фракции. Лидеры этих фракций начали осваивать облачные Скиты и строить собственные государства. Нечто подобное творилось и внизу. Демиурги удалились на заброшенный Скит, название которого не сохранилось в летописях, и там создали Хранилище. Все знания, которые им удалось спасти, были заперты в недрах этого небесного островка. Легенда гласит, что человек, проникший в сердце Безымянного Скита, познает все тайны прошлого и станет Демиургом. Сделать это никому не удавалось, но Коэн верил в правдивость мифа.

Конструкторы Хранилища основали тайное братство, разделенное на три ордена. Архивариусы, Изменчивые и Стражи. Первые занимались накоплением и сортировкой данных, они владели ключами, позволяющими открывать секретные комнаты Хранилища. Стражи оберегали Скит и Архивариусов от вторжений извне. Долгие тренировки и изменение человеческой природы стали залогом их несокрушимости. Изменчивые научились принимать любые формы и выживать в любых условиях. Они ходили по миру и шпионили, притворяясь другими людьми, животными и вещами. Братство Демиургов выжидало и накапливало силы.

А затем появилась Гильдия магов.

Коэн слышал две версии. Первая гласила, что гильдию основал ренегат, отколовшийся от Братства. Вторая утверждала, что это дело рук Посторонних, которые оправились от поражения и вновь начали действовать. По поводу места зарождения гильдии также велись споры. Одни говорили, что маги пришли со второго материка, другие считали их родиной Твердь, третьи – Радужный Мост. Так или иначе, маги объединились. За короткое время они смогли расколоть единую Державу и подчинить себе многих правителей древности. Повсюду началась охота на Демиургов. Многие погибли. Остальные бежали. Кто – за Двери, кто – на затерянные острова или Облака. Самые стойкие приняли вызов и сразились с гильдией близ Китограда. Маги попытались уничтожить Храм – неизвестно, что ими двигало. Высвободились страшные силы, призванные давать отпор подобной агрессии. Магия была заложена тысячелетия назад – в пору могущества Земли.

После падения Царства Вигов наступили смутные времена. Владыки Облаков продолжали поддерживать связь с Предельными Чертогами и торговать с чужаками из других миров. Усилия небесных жителей были направлены на поддержание безопасности (из-за Дверей в наш мир частенько пытались пролезть жуткие твари, с которыми приходилось сражаться) и контроль над потоком артефактов, льющихся в Преддверье. Существовали дружественные миры, в которых терпели наши посольства. Встречались миры нейтральные, ограничивавшиеся торговлей и взаимными перемещениями. А попадались и запредельно чуждые миры, в которые ходить было запрещено.

Дальше начинается история Трордора и Гильдии ножей. Откуда-то взялись независимые маги. Они поняли, что Храмы нужно стеречь, иначе наступит конец света. Эти маги создали вторую гильдию, обучили древних мастеров ножей и священнослужителей, навязали варварским племенам Культ Демиургов. Независимые маги поддержали слабого властителя Трордора и помогли ему укрепить державу. Постепенно Трордор превратился в могучую империю, экспансия которой продолжается до сих пор. Ученики волшебников мечтают вновь объединить Твердь и Облака. Так говорят.

– Хорошо: – Грорг отодвинул пустую кружку. – Допустим, это правда. И чего же ты добиваешься? Чего хочешь от нас?

Коэн отхлебнул чай из кружки.

– Все просто. Я собираю утраченные знания для себя и своей планеты. Для этого мне нужно попасть в Безымянный Скит. Вторая задача – помочь Трордору. Посторонние вернулись, и они представляют угрозу. Для меня и для всех вас. Они не успокоятся, пока не подчинят Преддверье себе. Земля лишится своих колоний, а вы – своего дома.

 

Глава 3

Орден Изменчивых

Повисла тишина.

Браннер нырнул в полосу дождя – по стеклу иллюминатора забарабанили тяжелые капли. Вдруг стало неуютно. Мне припомнился вечер, когда Коэн получил предупреждение от Посторонних.

– Ты веришь в Безымянный Скит? – спросила Мерт.

– Есть основания полагать, что он существует, – осторожно ответил наш наниматель.

– Постой, – вмешался Гарнайт. – А ты встречался с настоящими Демиургами? Теми, что сохранили древние знания? Создателями?

– Говорят, они бессмертны, – поддержал Брин.

Коэн хмыкнул:

– Раньше было так. Земное сообщество пережило эпоху массовых вмешательств в собственную природу. Некоторые из нас стали бессмертными. Другие адаптировались к жизни под водой, в небе, среди звезд. Иные предпочли умереть по философским соображениям. В Преддверье можно встретить Демиургов, возраст которых насчитывает несколько тысяч лет.

Брин восхищенно присвистнул.

– Тогда почему они прячутся? – не выдержал Грорг.

– Посторонние, – напомнил я.

Разговор замкнулся. Вновь мы вспомнили тех, с кем недавно довелось сражаться. Вечных противников Демиургов, равных им по силе.

– Откуда они взялись? – спросил Кьюсак. – Кто они?

Коэн пожал плечами:

– Сведения об этом в земных архивах не сохранились. Наше теперешнее правительство думает, что информация о Посторонних содержится в недрах Безымянного Скита. Поэтому меня и послали в Преддверье, наделив огромными полномочиями и снабдив неограниченными средствами. Неограниченными – по меркам современной Земли.

– Почему ты рассказываешь это наемникам? – удивился врачеватель.

– Я знаю каждого из вас достаточно. Здесь собрались смелые и благородные люди. Вы честно выполняете свою работу, но должны уяснить одну вещь: теперь рядом со мной будет горячо. Посторонние собираются обрушить на Твердь несметные полчища второго материка и стереть цивилизацию Трордора. Грядет битва, по сравнению с которой бойня у Китограда покажется легкой разминкой. Этого не остановить.

Лица собравшихся постепенно мрачнели. Остатки чая стыли в кружках, эль не радовал душу. Война материков – слыханное ли дело? Мне вспомнился давний разговор в Крумске. Тогда, в княжеской библиотеке, я впервые ощутил приближение угрозы. Возможно, другие наемники об этом не знали. Либо уловили вскользь, не придав значения странным речам посредника.

– Есть много способов заработать своим мечом, – добавил Коэн. – Рядом со мной вы будете в постоянной опасности. Вы увидите странные вещи. Враги начнут влезать в ваши сны. Вы станете свидетелями великих потрясений.

– Превосходно! – рявкнул Грорг, одним махом допив свой эль. – Почему ты сразу нам этого не сказал? Я уж думал, что в пути станет скучно.

За столом одобрительно загудели. Мы все тогда находились на стороне Коэна из Предельных Чертогов. Нам нечего было терять. Нас никто не ждал у очага рядом с приготовленным ужином и младенцем в люльке. Мы не нажили состояния, не построили дом, не засадили все окрестности деревьями. Нас не связывали клятвы верности. Перекати-поле. Вряд ли мы тогда размышляли о судьбах этого мира. О других мирах – тоже вряд ли. Мы ступили на тропу увлекательного приключения и не собирались сворачивать. К тому же Коэн хорошо платил.

Мне кажется, так думали все. Кроме меня самого, разумеется. Я чувствовал, что Коэн выбрал меня с неким тайным умыслом. Гильдия ножей связана с Храмами, а Храмы – ключи к таинственным силам, подчинившим себе Твердь. Посреднику был нужен человек гильдии, пусть даже изгнанник. Зачем? Тогда ответа у меня не было. Не уверен, что и сейчас я проник в замысел этого человека.

Улыбнувшись, Мерт наполнила мою чашку горячим отваром. Я благодарно кивнул. Мне начинали нравиться спутники. Я только сейчас понял, насколько отвык от людей. И, в сущности, кого я могу назвать другом? Большая часть моего пути связана с Рыком, отрогами горного хребта и Наставником Вячеславом. В Ламморе я ни с кем не сходился, держался особняком. Вылитый монах-отшельник. Разве что святых писаний не читал, а вместо этого раскраивал ножами черепа менее искусных воинов.

Конечно, гильдия дала нам цель.

Я помню тот день, когда подошел к Вячеславу и завел с ним серьезный разговор. Я хотел понять, к чему нас готовят. Знаете, бойцы ведь не махают мечами направо и налево без определенной цели. Одни служат властителю и выполняют его приказы. Другие защищают свою землю. Третьи разбойничают, грабят и насилуют – в общем, берут силой, что захотят. Четвертые оттачивают мастерство, чтобы стать наемниками и превратить свои навыки в доходную профессию. Пятые верят в неведомые мистические идеалы и объединяются в ордена с труднопроизносимыми названиями. А что у нас? Мы призваны до самой старости защищать Храмы. На которые, собственно, никто и не нападает.

Помню, Наставник улыбнулся и сказал, что я, мол, не первый ученик, обратившийся к нему с подобными вопросами. Но почему я не ищу ответ в истории гильдии? Там ведь все написано. Написано, сказал я. О распаде державы, о крушении других империй. О чудовищах, выползающих на берег и пожирающих целые города. Возможно, это преувеличение летописцев. Сейчас ведь ничего подобного не происходит.

Поэтому, объяснил Наставник, Гильдия ножей утратила часть своего влияния. Годы стирают из памяти старые катастрофы. Сменяются поколения, люди теряют бдительность и начинают жить в вымышленном уютном мирке. Там царит иллюзия безопасности, а познания ограничены пределами ближайшего леса или горного кряжа. А ведь наш мир огромен и переполнен неведомым ужасом. Некие силы сдерживают тьму, но если они перестанут существовать, тьма хлынет из Задверья и затопит наш мир. Так вот – гильдия старается отодвинуть время тьмы как можно дальше.

Тогда ответ меня устроил.

Мы были избранными. Тайными столпами. Опорой и надеждой. Вдобавок мастеров ножей уважают горожане. Мастер всегда может постоять за себя. И подработать в случае необходимости. Получается, профессия нужная – с какого угла ни взгляни. Ничем не хуже других.

– Ладно, – сказал Коэн. – Отдыхайте.

Мы начали расходиться.

И тогда я почувствовал присутствие. Некто находился в комнате и собирался ее незаметно покинуть. Чувство было пронзительным и столь же необъяснимым. От неожиданности я замер возле двери. Ко мне приблизилась Мерт. Заглянула в глаза.

– Что происходит?

Я захлопнул дверь:

– Подожди.

В ее глазах ясно читалось непонимание. Кроме нас двоих в кубрике никого не осталось.

– Мы не одни, – сказал я.

– Что?

Я поднял руку, заставляя ее молчать. И начал всматриваться в окружающие предметы. Тщетно. Незваный гость затаился. Ни шевеления, ни дыхания или тихих шагов. В духе Посторонних.

Мысленно я послал свой разум навстречу рлоку. И попросил помочь. Полярный зверь одним ментальным рывком пронзил балки и перекрытия браннера, чтобы оказаться подле меня. Ему нравилось охотиться в невидимой реальности. Преодолевать пространство усилием мысли, мгновенно оказываясь в заданной точке. Рлоки хорошо ориентируются в потустороннем мире, они видят то, что недоступно простым смертным.

Он увидел.

И перебросил картинку мне.

Фрагмент книжной полки. Чуть выступающей из стены, предназначенной для массивных древних фолиантов. Там я различил расплывшуюся согбенную фигуру, контуры которой едва заметно мерцали. Это был человек, принявший обличье полки. Плоский человек, изменивший цвет и структуру своего тела. Книги словно прорастали сквозь него, служили продолжением кожи, мышц и сухожилий. Человек опирался на знакомый посох с медвежьим клыком, перьями и шариками.

Ивен.

На секунду я растерялся. Потом решительно двинулся в угол, огибая обеденный стол. Подал сигнал Мерт – удерживай дверь. Девушка сместилась без лишних слов. Когда проводник понял, что его раскрыли, он зашевелился. Со стороны это выглядело дико: книжная полка пришла в движение и превратилась в старика.

Рука Ивена потянулась к охотничьему ножу.

Хмыкнув, я начертил в воздухе руну и швырнул ее в Ивена. Клинок вырвался из старческих пальцев, описал дугу и оказался в моей левой руке. Проверил балансировку. Неплохо. Перебросил нож в правую руку.

– Мастер, – проскрипел Ивен. – Как я мог забыть.

Краем глаза я увидел, что Мерт приняла боевую стойку. Умница. Теперь шпион не сможет проскользнуть к двери. Да и куда ему деться с летящего в поднебесье браннера? Замкнутое пространство.

– Брось посох, – приказал я.

– Я стар, – ухмыльнулся Ивен. – Ты ведь не лишишь меня опоры?

– Он все слышал, – вмешалась в разговор Мерт. – Нужно позвать Коэна.

Покачал головой.

– Он опасен. Отвернешься – превратится во что-нибудь. Или в кого-нибудь.

– Это можно, – заверил «проводник».

Теперь я понимал, что передо мной пришелец из Задверья. Вот только играл он не за Посторонних. Иначе атаковал бы в Китограде. Или на перекатах бурной реки. У него были десятки удобных возможностей застичь нас врасплох. Он ждал. Хотел, чтобы Коэн заговорил, раскрыл свои планы.

– Что будешь делать? – насмешливо поинтересовался Ивен. – Убьешь меня? Сдашь своему хозяину? Ты хоть знаешь, с чем столкнулся?

Он прав.

Не знаю.

Но могу догадаться. Частички мозаики медленно занимали предназначенные им места. Безымянный Скит. Существо, способное принимать любые обличья и скрывающееся под маской проводника. Демиурги, поклявшиеся охранять древние знания и основавшие три Ордена. Передо мной стоял Изменчивый. Тот, кто мог указать путь к Хранилищу. Или привести нас к одному из Архивариусов.

– Похвально, – заметил Ивен. – Быстро соображаешь.

Он прочел мои мысли.

– Ты их не умеешь скрывать, мастер.

Мерт сверлила взглядом мою спину. Она еще не поняла.

– Коэн прибыл с Земли, – сказал я. – Он сражается с Посторонними. У вас общие интересы. Почему бы не поговорить в спокойной обстановке?

– Это кажется разумным, – согласился Ивен. – Но только кажется. Откуда нам знать, чьи приказы выполняет Коэн? Работает он на себя, земное правительство или неведомую нам группировку Задверья? Вы ничего не знаете о своем нанимателе. Мы – тоже. Архивариусы не имеют права рисковать самым дорогим сокровищем изведанного космоса. Понимаешь?

Обдумал его слова.

В них имелась логика. Демиурги много веков охраняли Безымянный Скит. Если их знаниями овладеют Посторонние – всему, что мы знаем, придет конец.

– Пока мы наблюдаем за действиями Коэна, – сказал Изменчивый. – Если будет принято решение впустить его в круг избранных – так тому и быть. Но подобные решения принимать не мне.

Я заколебался.

– Его нельзя отпускать, – вмешалась Мерт. – Теперь он знает слишком много. Если Ивен Демиург – нам повезло. Если шпион со второго материка – это обернется серьезными проблемами.

Убедительно.

– Идем, – сказал я. – Поговоришь с Коэном.

Ивен покачал головой:

– У меня другие планы.

Проводник ударил посохом об пол и превратился в туман. Это не метафора – все так и произошло. Фигура старика сделалась зыбкой, распалась на призрачные клочья и перестала существовать. Клочья собрались в облако и бестелесными щупальцами потянулись к выходу. Мы с Мерт наблюдали за этим представлением, ощущая собственное бессилие. А туман спокойно просачивался в дверные щели.

– За ним! – рявкнул я.

Выбежав из кубрика, мы увидели спину старика. Ивен вновь обрел плоть и теперь улепетывал по коридору. Вынужден признать, двигался он бодро, с огоньком. Кроме нашей троицы, в коридоре никого не было.

Мы устремились в погоню. Мерт бежала первой, поскольку хорошо ориентировалась во внутренностях браннера. Я старался не отставать.

Коридор упирался в трап, спиралью поднимавшийся на верхнюю палубу. Когда мы выбрались туда, в лицо мне ударил поток холодного ветра. Я ухватился за металлические поручни – на такой высоте руки обожгло льдом. «Мемфис» плыл над мрачным полотном леса, кое-где прорезанным серебристыми венами рек. Вечернее небо обложило нас бесформенными тучами, закрывшими большую часть звезд. Очертился огрызок первой луны. Над нашими головами вспучилось брюхо небесной твари, скованной такелажными сетями. Браннер издал протяжный звук, унесшийся вдаль. Зрелище настолько заворожило меня, что убегающий старик на пару мгновений выскочил из головы.

– Эй, – окликнула Мерт.

Я подобрался.

Ивен был в двадцати шагах от нас. Теперь он двигался осторожнее – пробирался на корму, огибая надстройки, бухты канатов, лебедки и прочие приспособления, которым я и названия дать не мог. Мы двинулись вслед за ним.

В центре палубы высилась зловещая рубка, ощерившаяся стволами орудий. За этим сооружением приютилась кабинка погонщиков. Сейчас двери надстроек были плотно задраены. Иллюминаторы горели внутренним светом, тщетно пытаясь рассеять надвигающуюся тьму.

Мы двинулись вдоль рубки, огибая ее с противоположных сторон. Я старался не думать о бездне, раскинувшейся под моими ногами. Все-таки мое детство прошло в горах Трордора – это отчасти помогло справиться с навалившейся паникой. Летать на браннерах мне доводилось крайне редко. И, разумеется, я никогда не прогуливался по техническим палубам.

Ивен добрался до кормы. Дальше идти было некуда. Мы остановились в нескольких шагах от Изменчивого, приготовившись к сюрпризам. Впрочем, никто из нас не ожидал трюка, приготовленного оппонентом. Хотя догадаться о подобном фокусе можно было – если все обдумать основательно. Сейчас я понимаю, что у нас не имелось главной роскоши любого человека – времени.

Ивен не стал драться, трансформироваться в какое-либо чудовище или растворяться в воздухе. Он даже оборачиваться в нашу сторону не стал. Изменчивый отрастил крылья и взмыл в ночное небо. В мою память он врезался странным гибридом человека и пернатого существа. Отталкиваясь от палубы, старик не выпускал своего посоха. Этакий мифический Гаруда, повелевающий заоблачными стаями и планирующий в восходящих потоках.

Я метнул нож – и промахнулся. Изменчивый слишком быстро проделал свой фокус. Воспарив над ограждением, он камнем рухнул вниз, мешая мне хорошенько прицелиться. Я увидел его спустя несколько мгновений – в доброй сотне метров от нас. На такой дистанции старика достал бы лишь лучник. Но лучника под рукой не оказалось.

Лениво начертив руну возврата, я поймал ребристую рукоять. На душе было гадко – никто не любит проигрывать.

Небо окончательно превратилось в бездонный колодец, открывающий врата во Внемирье. Над нами сияли бесчисленные миры – абсолютно равнодушные к неудачам и поражениям. Я понимал, что произошло событие, чреватое многочисленными последствиями. Теперь о нас знают. Кто – иной вопрос.

– Пошли, – буркнула Мерт.

Ее голос охрип.

Я замерз. Организм запоздало начал реагировать на окружающую среду – ветреную и безжалостную.

Спустя десять минут мы отчитывались перед Коэном. Мерт начала рассказ, я его закончил. Сидели мы в личной каюте нанимателя – довольно тесной и аскетичной. Из предметов мебели – койка и вездесущий письменный стол. Карта на стене. Иллюминатор. Больше ничто не свидетельствовало о пребывании здесь хозяина «Мемфиса».

Каждый из нас получил по чашке с травяным отваром. Весьма кстати – я успел промерзнуть до самых костей. Коэн усадил нас на кровать, а сам присел на краешек стола. Выслушав отчет, волшебник долго молчал.

– Что теперь? – не выдержал я.

Коэн пожал плечами:

– Случившееся может означать несколько вещей. Если наш проводник принадлежит к Ордену Изменчивых – он доложит о моей миссии Архивариусам. Можно лишь догадываться об ответных действиях.

Пауза.

– Другие варианты хуже, – задумчиво протянул Коэн. – Он может работать на Посторонних или другую фракцию, решившую вступить в игру. Наверняка мы ничего не знаем.

Я вновь почувствовал себя виноватым. Наши взгляды пересеклись – и Коэн покачал головой.

– Ты не мог знать, – сказал он. – Я его нанял. Это моя оплошность.

Легче не сделалось.

– Ладно. – Коэн отлип от столешницы. – Отправляйтесь спать. Мне нужно хорошенько все обдумать.

И мы отправились.

Каждый – в свою каюту.

 

Глава 4

Верн

Я бросил рлоку две кроличьих тушки и закрыл дверь кладовой. Меня коснулась запоздалая волна благодарности – зверь начал есть. Ему этого хватит на несколько часов, потом в номер принесут еще мяса.

За окном громоздились тучи.

Буря, следовавшая по пятам «Мемфиса», накрыла дряхлеющий Верн. Матросы разбрелись по кабакам – никто не собирался выходить из гавани в такую погоду. Срединное море наваливалось на волнорезы массивными валами, пытаясь прорвать каменную оборону. На утесе высился маяк – казалось, в небо воткнули палец мертвеца. Луч света пронзал дневную мглу, растворяясь в бесконечной серости. Картина дополнялась извилистыми каменными переулками портовой зоны, сбегавшими вниз по холму.

Постоялый двор был построен на вершине холма, обросшего брусчаткой, канализационными стоками, крутыми ступенями лестниц, смотровыми площадками и обычными домами. Верн сплошь состоял из взгорков, одетых в камень каналов, мостов, переходов, переулков и галерей. Странный и по-своему очаровательный город традиций, мхов и упадочных настроений. Мешанина черепичных и жестяных крыш, причудливые водостоки, ощерившиеся мордами горгулий, шпили ветхих дворцов и тени величественных храмов – прибежищ вымирающих культов. Таким я впервые увидел Верн, покинув гондолу браннера.

Я помню Срединное море, выдвинувшееся из предрассветной мути. Словно кромка исполинского щита, пробитого полуостровом Коготь у самого горизонта. Прежде я не бывал в этих краях, и море произвело на меня должное впечатление. Древний город раскинулся на Когте и большей части видимого побережья. Казалось, гавань просела под грузом прожитых лет, вспучившихся холмов и лабиринтов застройки. Ленивые воды Индра катились по просторам Мировой равнины, вливались в город, мягко обнимали его кварталы и дворцы. Гавань ощетинилась бесчисленными мачтами торговых, рыбацких и военных кораблей. С высоты Верн казался игрушечным, но стоило чуть опуститься, как мы начали ощущать масштаб.

Тень былого величия.

Иначе не скажешь.

В прошлом Верн был жемчужиной Державы, самой влиятельной колонией Китограда на Срединном море. Падение метрополии позволило городу обрести независимость, избрать собственных правителей и вступить в блистательную торговую эру. Верн не стремился к экспансии – он стал самодостаточным городом-государством. Здесь процветали ремесла, заключались сделки, развивались искусства и науки.

Золотой век сменился упадком. Трордор узурпировал власть Китограда на севере, взял под контроль ряд срединных полисов и начал давить опасного конкурента. Жители Верна ненавидели новую империю – они жили под бременем вековых экономических санкций. Часть горожан считала, что настало время присоединиться к могущественной державе, положить конец упадку и восстановить город. Другие верили в свою избранность и полагали, что влияние Трордора однажды пойдет на убыль. Верн погряз в дворцовых интригах, бесконечных предвыборных кампаниях магистрата и криминальном переделе территорий. Лично я всегда думал, что дни этих людей сочтены. Присоединение к Трордору – вопрос времени.

Верн был нашим перевалочным пунктом по дороге к Облакам. Коэн сказал, что нужно встретиться с одним человеком, а заодно переждать бурю – одинаково губительную для кораблей и взлетающих браннеров. Передышка могла затянуться надолго, поэтому мы пару дней шатались по городу, подыскивая приличный постоялый двор. Вскоре нам попался «Выступ». Заведение располагалось на равном удалении от гавани и воздушных причалов, плата за жилье была достаточно высокой, а условия – весьма приличными. Близость портовой зоны несколько поколений назад давала владельцам неплохой доход. Времена изменились – сейчас в «Выступе» почти никто не останавливался.

На третий день пребывания в Верне мы распрощались с Вестасом и Трибором. Они уже знали о предательстве Ивена, но предпочитали обходить эту тему стороной. Покинуть город на браннере или парусном корабле было невозможно, поэтому наши соратники решили двинуться сухопутным путем. На рассвете из города выходил торговый караван – около сотни повозок, груженных специями, коврами, серебряной и хрустальной посудой, шелковыми тканями и прочим добром. Купцам требовались охранники, так что наши парни без проблем пристроились к колонне.

Мы решили покутить напоследок в тихой таверне у Змеиного канала и засиделись там до третьей стражи.

Прощаясь, Трибор сказал мне:

– Хороший ты мужик, Ольгерд. Будешь в Крумске – заходи в гости.

– Конечно, – заверил я бывшего товарища. Понимая, что вряд ли сунусь в Озерщину еще раз.

Почти вся команда «Мемфиса» осталась на борту. Я их понимал – каюты в гондоле просторные, а душ не является сильной стороной постоялых дворов. Коэн нуждался только во мне, но тут, ко всеобщему удивлению, в город захотел отправиться верхолаз Кьюсак. Краем уха я слышал, что он родился в здешних трущобах. Видимо, решил прогуляться по родным улочкам перед долгим путешествием.

Едва стемнело, мы вывели из гондолы Рыка. Никто не стремился нас провожать – к полярному рлоку экипаж браннера относился с опаской.

Маршрут к постоялому двору мы проложили еще днем – по самым темным и безлюдным закоулкам портовой зоны. Верн повидал всякое, но местных жителей лучше не смущать. Хозяину «Выступа» заткнули рот серебром. За дополнительную плату он согласился снабжать нас свежим мясом. Мясо закупал его племянник на продуктовом рынке в трех кварталах к западу от возвышенности, на которой мы поселились.

Город шуршал тенями и подкрадывался к случайным прохожим. Человеческая жизнь здесь не стоила и гроша. Но к нам никто не рискнул подступиться – легенды о рлоках и мастерах ножей ходили по всему материку. Периодически я засекал в галереях движение, но предпочитал не дергаться без причины.

И вот мы на верхнем этаже «Выступа». Уже второй день. Коэн снял мансарду западного флигеля – здесь нас никто не тревожил. Собственно, флигель пустовал по причине вечного ремонта. Мансарда была единственным жилым помещением в этой части постоялого двора.

Громыхнуло.

Я подошел к распахнутому настежь окну. Небесный свод у самого горизонта прорезали вспышки молний. Откуда-то снизу доносились пьяные голоса – изнывающие от безделья матросы покидали таверну.

В дверь постучали.

– Ужин, – обрадовался Кьюсак.

Повторный стук.

– Открыто, – буркнул Коэн.

После происшествия на браннере наш наниматель был мрачен и неразговорчив. Он обдумывал сложившуюся ситуацию и, судя по всему, не находил в ней ничего привлекательного.

В комнату боком протиснулся смуглый паренек – один из сыновей нашего хозяина. Надо же, мысленно усмехнулся я, не боится человек посылать отпрыска в логово зверя. Выгода явно пересилила родственные чувства.

– Поставь, – сказал коротко.

Мальчонка аккуратно установил поднос в центре дубового стола и юркнул за дверь. Я услышал торопливые удаляющиеся шаги. На подносе стоял кувшин с элем, чайник, наполненный травяным отваром, и лежала куча разной снеди, разложенная по тарелкам. Мы не спеша начали рассаживаться. Пахнуло горячей едой.

Я наполнил чашку отваром. Коэн и верхолаз поступили так же – эль мы решили оставить на десерт.

Порывы ветра усилились. Теперь пригоршни дождевых капель залетали сквозь распахнутое окно в комнату и попадали мне на спину. Свежесть – это хорошо, но пора и меру знать. Я поднялся и закрыл оконные створки. Дождь тотчас залил стекло, размазав озаряемую вспышками мглу.

Некоторое время мы сосредоточенно жевали. Я искоса поглядывал на Кьюсака – худощавый верхолаз поглощал еду с таким аппетитом, что и Грорг позавидовал бы. Ужин был вкусным – жители Верна славились своим кулинарным мастерством. Длинные кусочки теста, смешанные с овощами и мясом, морепродукты в немыслимых сочетаниях, густая похлебка со специями и хрустящий свежий хлеб. Я не привык к такой кухне, но это не мешало наслаждаться ею.

Когда тарелки опустели, Коэн достал кости. Кьюсак взглянул на посредника с недоумением. Волшебник перехватил его взгляд и хмыкнул.

– Все просто, верхолаз. Мы бросаем кости. У кого выпадет меньше… тот и рассказывает вечернюю историю.

– Какую еще историю?

– Любую – пояснил я. – Главное, чтобы интересно было.

По-моему, отличный способ скоротать вечер.

Эль перебрался в кружки. Кости покатились по столешнице. То ли Фортуна шутила с нами, то ли посредник умел манипулировать кубиками, но рассказывать выпало Кьюсаку.

Верхолаз умолк, собираясь с мыслями.

– Что вы хотите услышать?

Коэн пожал плечами:

– Сам решай.

Отхлебнув из кружки, я высказал идею:

– Ты жил раньше в этом городе. Почему ушел странствовать? И почему не стремишься сюда вернуться? Тебя никто не ждет?

Взгляд верхолаза потускнел.

– Кому это нужно?

– Нам, – отрезал Коэн.

– Ладно.

И Кьюсак приступил к повествованию.

Он родился не в трущобах, а в зажиточной семье, обосновавшейся много поколений назад на Когте. Отец Кьюсака был ростовщиком, братья владели скобяной лавкой, приносившей небольшой, но стабильный доход. Семейные кланы, обитавшие на полуострове, создали нечто вроде собственного государства – попасть туда можно было лишь по специальному пропуску, а порядок поддерживался силами частных охранников, получавших жалованье из общего бюджета.

– Горожане скинулись на отряд наемников? – не поверил я.

Кьюсак кивнул.

– Иначе нельзя. Магистрат слаб, а большую часть города контролируют Ночные картели.

– Бандиты, – уточнил я.

– Вроде того.

Ночные картели, как выяснилось, были бандами головорезов, объединившими воров, убийц, подпольных работорговцев, контрабандистов и прочий сброд. Со временем эти ребята создали сложные иерархические структуры, запустившие щупальца даже в магистрат. Признак разложения общества, как заметил Коэн. Верн превратился в арену территориальных переделов и расширения сфер влияния. Коготь был неподконтролен картелям, поскольку представлял собой замкнутую структуру древних семей, выстроивших некое подобие коммуны три столетия назад.

Маленький Кьюсак рос, не подозревая об уготованной ему судьбе. Пределы полуострова он покидал крайне редко и то лишь затем, чтобы выполнять мелкие поручения отца. Община Когтя жила крайне замкнуто – посторонних не принимали, а пристань, пристроившаяся к материковой части Верна, находилась на противоположном берегу залива. Прохожих досматривала местная охрана. Вообще, гости извне появлялись редко – их заворачивали обратно в город на узком перешейке, находящемся под контролем гарнизона Арочной башни. Гарнизон состоял всего из пары десятков человек, но с этими ребятами картели и подгулявшие матросы предпочитали не связываться. Магистрат привык к вековому укладу Когтя. Сказались и многочисленные «пожертвования», регулярно поступавшие из общины в карманы чиновников.

– Не понимаю, – сказал я. – Для чего все это? Вы же торговцы и ремесленники. Вам клиенты нужны.

Кьюсак грустно улыбнулся:

– Правильный вопрос. Однажды я задал его отцу.

– И что?

– Общие фразы. Мол, так безопаснее. На материке творится беззаконие, нам это не нужно. И все в таком духе.

Я кивнул.

Когда нашему верхолазу исполнилось двенадцать, он начал задавать кучу неудобных вопросов. Например, почему внешняя сторона полуострова, обращенная к Срединному морю, укреплена так, словно общинники кого-то боятся? Почему детей не пускают на набережную? Что это за черное здание неподалеку от маяка и почему оттуда доносятся странные звуки? И самое главное – куда исчезают осенью тринадцатилетние ребята? Взрослые Кьюсаку ответов не давали. Кто загадочно улыбался, кто молча проходил мимо, спеша по своим делам. Отец любил произносить слова о том, что, дескать, придет время – сам узнаешь.

Однажды пропал приятель Кьюсака – мальчонка по имени Ремио. Он просто исчез, а родители предпочли не поднимать лишнего шума. Это насторожило Кьюсака – родители пропавшего мальчишки частенько заходили в черное здание.

– Расскажи об этом здании, – попросил Коэн.

Верхолаза передернуло.

Я заметил, что ему неприятно об этом вспоминать. В глазах Кьюсака мелькнул страх. Нечто животное, скрываемое за семью печатями.

– Это Святилище, – пояснил рассказчик. – Там люди общаются с Кракеном.

Я слышал о культе Кракена. Береговые обитатели Срединного моря верили, что в глубине живут исполинские спруты, избравшие себе божественного повелителя. Мифы гласили, что Кракен и сотворил море. Для себя и своего племени, разумеется.

Мы налили по новой порции эля. Половина кувшина опустела, а буря за окном усилилась.

– Семейные кланы Когтя приносят в жертву Кракену вторых сыновей, – сказал Коэн. – Ты знал об этом?

Вопрос адресовался Кьюсаку.

– Конечно, знал, – ответил верхолаз. – Я ведь и был вторым сыном в семье.

История начала приобретать жутковатый оттенок. Двенадцатилетний Кьюсак понял, что на полуострове творится нечто странное. И это, возможно, связано с исчезновениями других детей и частыми отлучками родителей в черное здание. Этот район необъяснимым образом притягивал мальчика – ему хотелось узнать больше о культе, выяснить всю правду, какой бы страшной она ни была.

Взрослые называли строение Святилищем Глубины. Это было приземистое сооружение с четырьмя башнями, аркой и высеченным над ней изображением спрута. Дождавшись Дня равноденствия, Кьюсак пробрался к маяку и принялся ждать наступления темноты. Он выбрал наблюдательный пост за большим валуном, пристроившимся у самого края огороженной каменным парапетом площадки. Отсюда были видны вход в Святилище и проложенная к нему тропа, постепенно превращавшаяся в мощеную улочку. После заката к Святилищу Глубины начали стягиваться темные силуэты. Кьюсаку иногда казалось, что он видит знакомые фигуры, но он гнал от себя это наваждение. Прихожан было много – мальчик сбился со счета на шестом десятке.

Адепты культа не скрывались. Они двигались молча, приветливо кивая друг другу, а затем исчезали в черном арочном провале. Никому и в голову не приходило, что за ними наблюдает ребенок. Когда поток верующих иссяк, мальчишка подобрался ко входу. Сердце бешено колотилось – от древних стен веяло чем-то недобрым. Издалека Святилище напоминало четырехпалую ладонь, раскрывшуюся в небо. Из ладони торчал острый шпиль.

Дверь оказалась незапертой.

Действительно, кого опасаться? Детей отправили спать (Кьюсак выбрался из дома через окно), а посторонних на полуостров не пускали. Мальчик юркнул в щель, и на него тотчас обрушилась тьма. Когда глаза адаптировались, он понял, что стоит в длинном, постепенно заворачивающемся вправо коридоре. Кьюсак острожно двинулся вперед. Вскоре он заметил свет – через равные промежутки к стенам были приделаны держатели для факелов. Коридор вился спиралью, спускаясь все ниже в подземелье. Спуск оказался невероятно долгим – это одно из наиболее страшных воспоминаний нашего верхолаза. Когда коридор закончился, мальчик увидел огромный зал. Точнее – амфитеатр, уступами спускавшийся к центру. Свод поддерживали четыре колонны. Люди сидели прямо на ступенях амфитеатра – их было много, несколько сотен.

В центре зала зиял колодец. Даже не колодец, а бассейн, заполненный черной водой. Кьюсак понимал, что вода на самом деле не черная – иллюзию создавало слабое освещение.

Прихожане ритмично раскачивались и хлопали в ладони. Хлопки были какими-то странными – серии с короткими и длинными паузами.

– Азбука Морзе, – сказал Коэн.

– Что? – не понял я.

Посредник махнул рукой:

– Не важно. – Он перевел взгляд на Кьюсака: – Продолжай.

То, что произошло впоследствии, долго терзало нашего спутника в ночных кошмарах. Вода в колодце забурлила, и мальчик увидел пару влажно поблескивающих щупалец, выпроставшихся наружу. Затем появилась тварь, похожая на осьминога. Некоторые в страхе отшатнулись. Вперед выступил мужчина, одетый в длинный балахон цвета индиго. На балахоне были вышиты звезды. Вероятно, мужчина исполнял обязанности жреца. В наступившей тишине он начал хлопать в ладони – целая серия звуков. Мальчик понял, что адепт культа таким образом общался с Кракеном.

И тварь ответила.

Несколько щелчков – быстрых, отрывистых. Жрец поклонился, а чудовище скрылось в колодце.

Мужчина повернулся к остальным и произнес: «Кракен сообщил нам имя следующей жертвы. Обряд приношения состоится нынешней осенью».

Кьюсак замолчал.

Дождь заливал окно мансарды, а ветка старого платана иногда царапала стекло. Меня уже достали эти драматические паузы.

– И? – Я наполнил опустевшую кружку горячим отваром. Эля больше не хотелось. – Кого он назвал?

Коэн хмыкнул:

– Догадайся.

Я догадывался. Вот почему Кьюсак покинул родной город и начал скитаться по свету. Остаться в родном доме он не мог – его приговорило к смерти неведомое существо, а родители и слова поперек не сказали.

Услышанное с трудом укладывалось в голове.

– Но почему? – не выдержал я. – Родители скармливают своих детей этой твари? Что это за религия?

Кьюсак пожал плечами:

– Я решил это не выяснять, Ольгерд. В ту же ночь я собрал вещички, стянул немного отцовского серебра и сбежал.

Для двенадцатилетнего паренька Кьюсак поступил очень разумно. Он не стал прорываться через перешеек, охраняемый гарнизоном. Вместо этого спустился к гавани, украл чью-то лодку и поплыл, орудуя веслами, в сторону далеких портовых огней. Ему удалось причалить к пристани, хотя прежде Кьюсак не выходил в море ни разу. Дальше фантастическое везение продолжилось – его не тронули пьяные моряки, никто не попытался ограбить. Кьюсак, не раздумывая, направился в сторону воздушной пристани и отбыл на первом же браннере.

– Так я попал в Скит Пяти Ветров, – закончил верхолаз. – Пришлось учиться выживать на Облаках, осваивать новые профессии. Но это лучше, чем угодить в пасть Кракена.

Коэн хмыкнул. И добавил:

– Мы встретились год назад на Радужном Мосту. Парень искал работу. А я набирал команду на «Мемфис».

Незаметно отвар закончился.

И меня озарило.

– Этот Кракен… – Я уставился на Коэна. – Он случайно не является переделанным Демиургом?

– Модифицированным, – поправил волшебник. – В стародавние дни это так называлось. Ты прав, Ольгерд. В самую точку.

– Он ест других людей?

Коэн вздохнул:

– Да. Это падшие, одичавшие Демиурги. Их не так много, кое-кто живет в океане, кто-то осел в Срединном море. В былые времена их отправили бы на Землю и там судили. Но сейчас они делают, что вздумается.

Меня замутило. Не подумайте, что прежде я не сталкивался со зверствами своих собратьев – под лунами это в порядке вещей. Просто не верилось, что один из создателей мог опуститься до такой степени. Вслед за отвращением пришли разочарование и горечь. До меня дошла простая истина – среди Демиургов попадаются твари не менее мерзкие, чем Посторонние. Или даже хуже.

Коэн хмыкнул.

Казалось, он прочел мои мысли.

Я бы не удивился, если честно.

– Ладно. – Посредник отодвинул стул. – Кьюсак дежурит первым. Затем я. Доброй ночи.

 

Глава 5

Атолл Миядзаки

Не знаю, кого хотел встретить наш наниматель в Верне. Мы проторчали там около недели. Сперва ждали, пока уляжется шторм. Потом слонялись по городу, сопровождая Коэна. Волшебник покупал старинные рукописи и древние карты, рылся в хламе запыленных антикварных лавок, подолгу шептался с дряхлыми продавцами. Вечера проходили в напряженном молчании. Коэн стоял у окна и всматривался в вечернюю мглу. Но никто не приходил.

Спустя шесть дней мы отчалили.

Коэн сказал, что теперь у нас срочные дела на Облаках. Спешка была связана с Небесным советом.

Что я слышал о Небесном совете? Кажется, это орган управления Скитов. Представьте себе кучу островов, дрейфующих в бескрайнем воздушном пространстве. Эти островки имеют собственные правительства, но раз в год отправляют делегатов на Вертерис, чтобы разобраться с общими вопросами. На мой взгляд, разумная система.

«Мемфис» плыл в ясной синеве. Под нами простиралось Срединное море. Каждый член экипажа занимался своим делом. Погонщики правили браннером, Кьюсак чинил такелаж, а Грорг храпел целыми днями. Ли варил свои снадобья. А я слонялся по гондоле без дела. Или присоединялся к рлоку в его мысленных путешествиях. Однажды меня за этим делом застукала Мерт. Я, тепло одевшись, лежал на верхней палубе. Без движения. С открытыми глазами. Подозреваю, что лежал долго, а девушка все это время наблюдала. Наверное, зрелище странноватое. Мы с Рыком охотились где-то на побережье, пробираясь через руины безымянного города. Рык питался жизненной энергией живых существ – набрасывался на них и опустошал, выпивал до самого дна. Атакованное животное падало и больше не шевелилось. А полярный рлок накапливал мощь.

Меня тронули за плечо.

Я отреагировал не сразу.

– Что с тобой?

Картина античных развалин смазалась. Надо мной нависало лицо Мерт. Она смотрела то ли со страхом, то ли с неподдельным интересом. Целая гамма чувств, сложно разобраться.

– Ничего.

Я сел.

Девушка хмыкнула:

– Брось. Я давно за тобой наблюдаю. Сначала подумала, что это медитация мастеров ножей. Теперь вижу, что нет. Тебя здесь не было.

Внимательно посмотрев на нее, я кивнул:

– Допустим.

– Твой разум умеет путешествовать? – не унималась Мерт. – Я слышала о таком. Коэн проделывает такие штуки во сне.

– Проделывает, – согласился я. – Но это не сон.

Вздохнув, я приступил к рассказу. Как мог, попытался ей объяснить свою связь с рлоком и наши совместные вылазки. Мерт слушала внимательно, не перебивая. Она практически не удивилась – сказала, что Коэн научил ее ничему не удивляться. Посредник общается с разными людьми, некоторые из них умеют творить странные вещи. Правда, она не слышала прежде, чтобы мастера ножей настолько тесно общались со своими питомцами.

– Рык – не питомец. – Я покачал головой. – Мы росли вместе. Пожалуй, самое точное название – брат по оружию.

Вообще, объяснить это сложно. В нашем мире только мастера ножей научились вступать в симбиоз с рлоками. Слово-то какое – симбиоз. Я услышал его от Коэна несколько дней назад. Посредник серьезно расширил мой словарный запас за время совместных странствий.

Мерт внимательно посмотрела на меня.

– Вы странные.

– Мы?

– Мастера ножей.

– Почему?

Девушка помедлила с ответом.

– Я многое о вас слышала. Вся эта привязанность к Храмам… Призыв Матери Ветров…

Я вздрогнул. Невольно вспомнился тот роковой день, когда меня изгнали из Ламморы. День, когда я перестал быть мастером ножей. Если вдуматься, сейчас я обычный наемник. Никто. Пыль на дороге. Видимо, мои воспоминания отразились на лице, потому что Мерт поспешила спросить:

– Что-то не так?

Я улыбнулся:

– Обычные воспоминания.

– А как у вас с девушками, Ольгерд? Мастер ножей имеет право завести семью? – переменила тему Мерт.

Я нахмурился.

Интересный вопрос. Мы не даем обет безбрачия в общепринятом понимании. Представитель гильдии может встретить любовь – такое не раз происходило. В этом случае мастер добровольно слагает с себя обязанности стража Храма и становится обычным человеком. Его место занимает кто-то другой. При этом можно посещать бордели, заводить мимолетные интрижки, но желательно тщательно избегать длительных отношений. Это предписано нашим кодексом. У мастера есть задача – сторожить Храм. Семья может пострадать в ходе выполнения этой задачи. Семья отвлекает, становится приоритетом. Нормальный человек, выбирая между служением государству или ордену и сохранностью семейного очага, колебаться не будет. Продолжение рода – древнейший инстинкт. Мы защитим своего ребенка или жену, но Храм будет оставлен. Составители кодекса считали это недопустимым.

Я честно рассказал Мерт о кодексе и сложившемся вековом укладе. Девушка внимательно слушала, затем поинтересовалась:

– А ты, Ольгерд? У тебя были с кем-нибудь серьезные отношения?

Я смутился:

– Дома красных фонарей считаются?

Она рассмеялась:

– Нет, конечно.

– Тогда не было. Меня выгнали из Ламморы по другой причине.

И я рассказал о Старом Джебе, бойне в таверне и последующих событиях. Самым трудным было объяснить причину моего давнего проступка. Освободившись от догматов гильдии, я заглядывал в свое прошлое и переосмысливал многие события. Проблема в том, что Завея – не догмат. Это подлинное имя мира, в котором мы живем. Со мной что-то сделали много лет назад. Я знаю, что Мать Ветров подчиняет меня, не позволяет спрашивать и противиться своей воле. Когда я слышу условный заговор, происходит некий щелчок. Тот, кто владеет секретной формулой, способен подчинить мастера и заставить его действовать в своих интересах. Знают об этом единицы, поскольку неодолимая сила мешает нам рассказывать правду. Вот и сейчас я вынужден умолкнуть, поскольку открывать тайное имя мира нельзя. О Матери Ветров слышали все, но никто не знает ее имени. Никто, кроме высших иерархов, не владеет сакральным знанием о природе этого имени.

Я вздрогнул.

Никто, кроме иерархов гильдии.

По спине пробежал холодок. Тогда как об этом узнала гостья из чужого мира? Почему она пришла именно ко мне? Как она догадалась, что я буду сидеть в «Таране»? Пожалуй, эти вопросы я унесу с собой в могилу.

Мерт отвернулась. Словно на несколько мгновений утратила интерес к беседе. Мимо проплывали облака. Где-то вдали раздался зов браннера – этот звук ни с чем не перепутаешь.

– Я не могу рассказать. Это выше меня. Понимаешь? – Прислонился спиной к палубной надстройке. – Некоторые вещи мы просто не можем обсуждать. Даже если захотим. Что-то внутри мешает.

Девушка снова перевела взгляд на меня. Кивнула. И внезапно погладила по руке – такого жеста я точно от нее не ожидал.

– Успокойся, Ольгерд. Я поняла.

Вечером браннер попал в грозовой фронт. Погонщики вынуждены были подняться выше – в более разряженные слои атмосферы. Дышать на верхней палубе стало тяжело, к тому же изрядно похолодало.

«Мемфис» летел к Атоллу Миядзаки. Я практически ничего не знал об этом Ските – впрочем, как и о других небесных поселениях. Вскоре выяснилось, что Атолл служит надежной гаванью для половины членов нашего экипажа. Тут жили Гарнайт и Брин, а Мерт и Кьюсак снимали на Атолле комнаты. Коэн, по слухам, обосновался в центре поселения – он владел огромным домом, стоившим целое состояние. Похоже, мои соратники считали Миядзаки надежным убежищем и потихоньку прикупали тут недвижимость.

На второй день грозы я сидел в кубрике и пил травяной отвар. Компанию мне составил врачеватель Ли. Мы беседовали о разных странах, в которых обоим довелось побывать. Потом открылась дверь, и к нам присоединился Брин. Гарнайт отпустил второго погонщика и взял управление на себя. Такое случалось крайне редко – видимо, старик хотел побыть в одиночестве.

– Ты впервые на Облаках? – спросил меня врачеватель.

Я молча кивнул.

– И где думаешь остановиться?

– Не знаю. Я телохранитель Коэна. Наверное, придется жить с ним.

Ли покачал головой:

– Вряд ли. Он распускает на Миядзаки всю команду. Дает нам отдохнуть. А сам решает свои дела. Может пропадать несколько недель – никто не знает, что у него на уме.

Меня это насторожило.

– А где живешь ты, врачеватель?

– Недавно на Миядзаки перебралась моя сестра. Поживу пока у нее.

Вот как. Получается, я чуть ли не единственный, кто не побеспокоился о жилье. Наверное, даже Грорг нашел себе угол.

– Если хочешь, – встрял Брин, – поживи у нас.

Предложение застигло меня врасплох.

– У вас?

– Ну да. Мы с сестрой поселились на Северном утесе. Это не самый престижный район, но у нас там небольшой домик. Всем хватит места.

– Спасибо, Брин.

– Не за что.

Мы еще немного потрепались об Атолле и царящих там порядках. Я узнал, что эта каменная глыба плавает над облаками нижнего яруса – примерно в двух километрах над уровнем моря. Я уже начал привыкать к тому, что небесные жители пользуются земными единицами измерений. Мысленно я перевел километры в стадии и получил единицу. Высоко, но не запредельно. Тогда мне объяснили, что на слишком большой высоте человек не может выжить – будет трудно дышать. Вспомнив свое обучение в горах Трордора, я вынужден был с этим согласиться.

Брин рассказал, что Скит пустой внутри. В его недрах обитают кормчие – каста то ли жрецов, то ли магов, ответственных за управление Атоллом. Кормчие способны произвольно менять высоту и направление движения глыбы. Решения согласовываются с императором и его советниками. Прежде я думал, что кормчий – это аналог властителя. А тут высняется, что их много, целая каста. Во всяком случае, на Миядзаки.

Люди жили на поверхности Скита. Верхняя часть острова считалась наиболее престижной – там находился дворцовый комплекс императора, стояли дома его приближенных, ратуша, арсенал, торговая площадь, гостиницы, банки и прочие полезные заведения. Наверху селились богатые горожане. Там стояли игорные дома, лавки ювелиров, конторы ростовщиков. Остальное население Миядзаки научилось крепить свои дома к отвесным стенам. Словно ласточкины гнезда. Город облепил глыбу со всех сторон – так сказал Брин. Я не мог это себе представить, пока не увидел собственными глазами.

Утром «Мемфис» достиг Атолла Миядзаки.

Скит появлялся постепенно. Я стоял на верхней палубе, когда на горизонте очертились контуры чего-то масштабного. Солнце едва взошло. Погонщики сбавили скорость и зажгли сигнальные фонари. Я понял, что теперь мы не одни в небе – к Атоллу плавно скользили три или четыре торговых браннера. От ближайшего транспорта нас отделяло полстадии. Я рассмотрел развевающийся на ветру флаг Трордора.

Глыба надвигалась из облачного тумана, обрастая подробностями. Серая бесформенная масса сменилась фиолетовым многоугольником, а затем превратилась в густонаселенный небесный муравейник. Постепенно очерчивались здания, вросшие в монолитное плато. Крыши, острые шпили храмов и тонкие спицы причальных мачт. Я увидел пристенные поселения и подвесные дома, часть которых все еще сливалась с клубящейся облачной мутью. Деревянные жилища самых неожиданных конструкций крепились к обрывам. Моя юность прошла в горах, на террасах гильдии, но при одном взгляде на эти переходы и галереи к горлу подкатила тошнота. Оценить размеры Скита я не смог – не с чем было сравнивать. Возможно, десять стадий в поперечнике. Или больше.

Браннер заложил длинный вираж и стал приближаться к пристани. Это была широкая терраса на краю обрыва. Часть браннеров швартовалась к вертикальным шпилям, другая – к хлипким на вид причалам, выдвинувшимся в бездну. «Мемфис» устремился к свободному причалу.

– На выход, – буркнул стоявший рядом Коэн.

Все засобирались.

Вещи мы упаковали заранее, теперь предстояло выгрузить их на причал. Для меня все было гораздо сложнее, поскольку полярного рлока предстояло перебросить в пещеру, расположенную неподалеку от жилища Брина. Иными словами – протащить по запутанному лабиринту подвесных мостов и крытых переходов, облепивших склоны Северного утеса. Это непростая задача, учитывая габариты рлока. Брин заверил меня, что конструкции выдержат вес крупного существа, но я все равно относился к предстоящей авантюре скептически.

В коридоре возле своей каюты я столкнулся с Мерт. Девушка взглянула на меня с некоторым сожалением, потом отвела глаза. Спросила:

– Где остановился?

– У Брина.

Она кивнула:

– Молодец. Это хороший парень. Только не испугай его сестру этим монстром.

Я хмыкнул:

– Его зовут Рык.

Она улыбнулась:

– Я помню, мастер. До встречи.

Это прозвучало так, словно она не хотела расставаться. Возможно, мне показалось. Спустя мгновение девушка уже шагала к выходу на пандус, забросив на плечо рюкзак с пристегнутыми ножнами. Два меча – короткий и длинный. Оба слегка изогнуты. Круглые гарды. Прямые и длинные рукояти, обтянутые акульей кожей. Вот, значит, как. Видимо, я не ошибся насчет бесшумных восточных убийц.

После Верна я жил один. Это существенно упрощало мой быт. Странный быт человека, лучшим другом которого является зверь. Сначала я вывел рлока в каюту и надежно задраил люк. Потом мы неспешно двинулись к тамбуру.

Снаружи на нас обрушилась пристань.

Я знал, что стою на пороге Внемирья. Где-то на Миядзаки распахнуты двери в чужой мир, и оттуда периодически кто-то появляется. Но я не думал, что чужаки спокойно разгуливают по глыбе, затерявшись среди людей.

Я двинулся вниз по пандусу, затем преодолел скрипучую полоску причала, стараясь не думать о двух километрах пустоты, простирающейся под моими ногами. Причал врос в каменное тело Скита – сразу за ним начинались каменные плиты торговой пристани. Всюду сновали грузчики, портовые рабочие, разодетые торговцы, вооруженные стражи и личности, род занятий которых я не мог определить. Мелькали человеческие и нечеловеческие лица. Некоторые пришельцы были неотличимы от нас – просто одевались иначе, да и веяло от них краями, о которых никто и не слыхивал на Тверди. Другие представлялись мне гротескной пародией на людей, хотя я и не испытывал к ним неприязни. Попадались среди чужаков карлики и гиганты, чей рост вдвое превышал мой собственный. Облик некоторых гостей был совершенно неописуем. Меня поразила реакция окружающих – жители Облаков равнодушно проходили мимо иномирцев, даже не глядя в их сторону. Я сделал нехитрый вывод – подобное соседство для всех в порядке вещей. Да, невольно ощутишь себя диким варваром.

Рык ткнулся мордой в мой бок. Меня коснулись его чувства – зверю стало немножко не по себе.

Рядом остановился Коэн:

– Поживешь у Брина?

Я кивнул.

– Хорошо. Когда потребуется – найду.

С этими словами он бросил мне мешочек с монетами. Я выхватил деньги из воздуха, сунул в заплечный мешок.

– Аванс за этот месяц, – сказал мой наниматель. И растворился в толпе.

Я обнаружил, что стою один на краю обрыва. Людские и нелюдские волны захлестывали пристань, закручивались течениями, смешивались и вновь разделялись. Перед глазами пестрило. Слишком много культур.

На борту «Мемфиса» остались только Гарнайт и Кьюсак. Верхолаз собирался немного подлатать износившийся такелаж, а потом отправиться в увольнительную. Что было на уме у старого погонщика, я не знал.

Последним браннер покинул Брин.

– Идем. – Он тронул меня за плечо.

Передо мной развернулся город.

Пристань упиралась в обычные каменные дома – высокие, лепившиеся друг к другу подобно сталагмитам. Дома были многоэтажными – я насчитал около пяти-шести ярусов в каждом. Улицы вообще просматривались не сразу – ущелья, зажатые хмурыми исполинскими сооружениями. Там всегда царили сумерки. Даже несмотря на полуденное солнце. Насколько я понял, застройка уплотнялась по мере продвижения к центру. Отсюда невозможно было рассмотреть главную площадь и владения городской элиты, но я подозревал, что личное пространство владыки Атолла распланировали более рационально.

Еще дальше из городских дебрей поднималась гора, облепленная человеческим ульем. Отсюда не увидеть подробностей, но на кварталы бедняков этот район не походил. Интересно, тут есть трущобы и небезопасные районы?

Мы начали пробираться сквозь толпу.

 

Глава 6

Дом в лабиринтах пристенного города

Приятно сидеть на краю бездны, свесив ноги.

От падения меня оберегали веревочные перила, протянутые вдоль всего периметра деревянной террасы. Передо мной простирался плотный облачный ковер, постоянно меняющий очертания. Иногда белесая муть рассеивалась. Сквозь бесформенные просветы я мог наблюдать землю. Точнее – море. Бескрайнюю серебристую гладь Срединного моря, подернутую рябью волн. На такой высоте подробностей не различить, да их и не было. Вряд ли я смог бы увидеть даже скоростной почтовый клипер, спешащий с новостями в Сток.

Ветер взъерошил волосы.

Прохладно.

Террасу, на которой я сидел, врезали в отвесный утес. Бревна частично были утоплены в монолитной скале, частично покоились на небольшом уступе. Ограждение состояло из металлических стержней и протянутой между ними веревки. Поверх бревен неведомый строитель уложил дощатый настил.

Жилище Брина вызывало восхищение. Продуманность каждой детали всегда вызывает восхищение. Я знал, что зодчие Миядзаки научились мастерски врезать свои дома в скальную породу и добиваться необычайной прочности конструкции. Материалом служила древесина ятобы – твердая, редкая и невероятно дорогая. На Тверди ятоба не растет, поэтому Скиты закупают этот материал во Внемирье. Так вот, дом родителей Брина и Навсикаи был полностью выстроен из ятобы. Одним боком терраса, как я уже сказал, упиралась в скалу, а другой стороной примыкала к дому.

Собственно жилище, в котором меня поселили, полностью рушило все человеческие представления о нормальном доме. Центром этого сооружения являлся древесный столб, упиравшийся своими концами в скальные выступы. Стена утеса в этом месте образовывала небольшой провал – достаточный, чтобы установить эту распорку. Концы столба намертво вмуровали в породу. На эту странную «спицу» были нанизаны комнаты, имеющие разную конфигурацию и размеры. Каждая комната представляла собой отдельный блок, крепившийся не только к центральному столбу, но и к утесу. Вдоль столба тянулась спиральная лестница, по которой дети переходили с одного жилого яруса на другой. Внутри была предусмотрена канализационная система, связанная с глубинным трубопроводом Скита. Снаружи дом обладал всеми атрибутами привычного жилья – окнами, скатами крыш и водосточными трубами. Крышу верхнего яруса сделали плоской – в нее врезали люк, служивший обитателям входной дверью. Через люк выбирались на каменистую тропу, вливавшуюся в систему переходов пристенного города. Тропа оказалась довольно широкой. Прохожих защищала металлическая ограда. Во всяком случае, на этом участке.

За спиной раздались легкие шаги.

Навсикая.

Младшей сестренке Брина на вид было лет шесть. Совсем кроха, мне не доводилось прежде общаться с такими детьми. Вечно всклокоченные пепельные волосы, вдумчивый взрослый взгляд. Как и все обитатели Утеса, Навсикая носила плотные штаны и полушубок. На ногах – удобные горные сапоги. Передо мной стоял ребенок, выросший на краю бездны. Очень самостоятельный ребенок. Девочка подолгу жила одна в ожидании брата. Я не представлял, как такое возможно. Но спрашивать о родителях у Брина не хотелось – дети пережили горе, о котором лучше не напоминать. Захотят – сами расскажут.

– Замерзнешь, – сказала девочка.

Я улыбнулся.

Она не знала, что мне довелось расти в горах Трордора. И мне очень не хватало утренних медитаций, совместных тренировок послушников и наставлений Вячеслава. Я сделал глубокий вдох.

Почти как дома.

Вот только домом для меня были горные террасы гильдии, а не заброшенный лесной хутор.

Я не сразу заметил, что Навсикая протягивает мне чашку. Заметив, с благодарностью принял ее и сделал маленький глоток. Травяной чай. В доме имелся очаг, но топился он не дровами, а газом, поступавшим из недр Скита. Привыкнуть к таким вещам тяжело. Хотя я и понимал, что небесный мир гораздо более развит, чем королевства Тверди.

Девочка уселась напротив, скрестив ноги.

– Ты все время так сидишь по утрам?

Пожал плечами.

– Раньше – сидел. Но теперь не всегда получается. Нет времени.

– А зачем тебе это?

Сделал глоток.

– Успокаивает. Приводит мысли в порядок. Лучше понимаешь мир.

Объяснить шестилетнему ребенку весь смысл медитации трудно. Наставник из меня никудышный. Наверное, поэтому и не приняли во Внутренний Круг.

К Атоллу медленно подплывал браннер.

Я постепенно привыкал к новому ритму жизни. Облака – мощная торговая федерация. Жители Скитов не пользовались кораблями, их не интересовали наземные караваны. Торговля с Твердью и соседними Островками велась исключительно воздушным путем. К пристани все время кто-то причаливал. Мне часто доводилось видеть грузовые браннеры. Гондолы там полностью отсутствовали, а погонщики устраивали себе временное обиталище на досках, ящиках и тюках, сцепленных между собой. Эти отчаянные ребята подолгу жили в палатках с минимальными удобствами. Они готовили еду в металлических жаровнях, спали в мешках, принайтованных к палубе, мылись в реках и озерах, изредка спускаясь с небес. В команде обязательно работало несколько верхолазов. Говорят, за дальние перегоны купцы щедро платили.

– Скоро завтрак, – сказала девочка.

Я кивнул.

Отхлебнул из кружки.

Вспомнился длинный спуск по лабиринтам пристенного города. Прошло всего три дня, но мне кажется, это было вчера. Выступающие из скальной породы тропы, огороженные хлипкими веревочными конструкциями, плавно переходили в каменные ступеньки. Вырубленные столетия назад, они ныряли под карнизы и внезапно превращались в скрипучие настилы. Чтобы попасть в свои домишки, местные обитатели карабкались по веревочным лестницам – это считалось нормой. Рлок неотступно следовал за мной. Мне кажется, происходящее ему нравилось. Никогда еще представители его вида не забирались столь высоко.

Мы завели Рыка в пещеру, примыкающую к нижней комнате странного жилища Брина. Никаких металлических дверей и запоров. Я мысленно пообщался со своим другом и объяснил, что мы гостим у хороших людей. Их не надо трогать, сказал я. Рык согласился. Он уже привык к походным условиям и к частой смене обстановки. Он даже привык к тому, что не все двуногие являются добычей.

Я встал и последовал за Навсикаей.

Чашка еще дымилась в моей руке.

Брин отправился в город за продуктами. Я решил побыть с девочкой. Оставлять ее наедине с полярным рлоком не хотелось. Он бы не тронул ребенка, но по личному опыту я знал, что большинство людей испытывает суеверный ужас в присутствии Рыка. На протяжении трех дней я присматривался к девочке, силясь понять, что творится в ее душе. Никакой реакции. Удивительно.

Терраса примыкала к комнате Брина. Чтобы попасть на кухню, нам пришлось спуститься двумя ярусами ниже, миновав гостиную, в которой временно поселили меня. Лестница змеей вилась вдоль центрального столба. Перила отполированы бесчисленными касаниями. Внешние стены превращены в застекленные фасады. Просыпаясь по утрам, я мог наслаждаться великолепной панорамой, буквально врывавшейся в мою комнату. Неведомый архитектор потрудился на славу.

Разгоняя утреннюю стужу, на кухне пылал очаг – каменная чаша, стоящая в углу под прямоугольным выростом вытяжки. Огонь поддерживался какой-то жидкостью, поступающей из нижнего резервуара. Дыма практически не было.

Пока девочка накрывала стол, я подошел к чаше. На меня повеяло теплом. Огонь горел беззвучно – без привычных костровых потрескиваний и ярких всполохов. Мертвенно-бледное пламя.

– Есть человек, он хочет с тобой поговорить, – неожиданно сказала девчушка.

Я моргнул.

Ловкие пальцы Навсикаи разложили по тарелкам еду – рисовую кашу с овощами и рыбой. Я понимал, что рыбу доставляют рыболовные браннеры, но все равно это выглядело дико.

– Мы запекаем ее в фольге, – сказала Навсикая.

Я сел напротив девочки.

Слова, сказанные только что, засели в голове. Кто вообще может знать наемника, бывшего некогда мастером ножей, на этом летающем булыжнике? Меня пронзило чувство предопределенности. Нечто подобное я испытал в Ламморе много лет назад. Тогда появились чужаки, перекроившие мою судьбу. Кто появится сейчас?

Вкусно.

Я постарался отрешиться от мрачных мыслей и насладиться завтраком. Почему бы и нет? Иногда стоит пожить в текущем моменте.

– Кто этот человек? – наконец спросил я.

– Он присматривает за мной, – сказала девочка. – Пока Брин ходит на «Мемфисе».

Я кивнул.

– Он живет неподалеку?

– Вроде того.

– Когда мы к нему пойдем?

– Завтра, – последовал ответ. – Сегодня он чем-то занят.

Я не стал спрашивать имя того, кто мной интересовался. Вряд ли оно что-нибудь скажет.

После завтрака я отправился в свою комнату и завалился спать. Мне нравилось вынужденное бездействие. Чутье подсказывало, что это затишье перед бурей. Скоро наш мир необратимо изменится. Возможно, Твердь и Облака падут. Я не знал, чем закончится миссия Коэна. Не знал, сможем ли мы уцелеть в надвигающейся катастрофе. Но мне нравилось, что Посторонние перестали заглядывать в мои сны, как к себе домой. Я провалился в мутную тьму с расплывчатыми и незапоминающимися образами. Должно быть, я пролежал так несколько часов. Потом небытие прорезали звуки.

В доме появились люди.

Открыв глаза, я прислушался.

Сверху доносились голоса. Скрипели ступени. Кто-то отбросил крышку люка в потолке верхнего яруса и теперь спускался по спиральной лестнице. Голоса я узнал сразу – Брин и Мерт. Вслед за голосами показались ноги.

– Спишь? – на ходу спросил Брин.

Я сел на кровати. Коснулся голыми ступнями дощатого пола.

– Уже нет.

Мерт помахала рукой:

– Пошли с нами.

Очарование жилища Брина заключалось в чистых, отполированных временем и неведомыми мастерами досках полового покрытия. Ходить босиком было приятно. Ковров или чего-то подобного хозяева дома не признавали. Поэтому я не стал искать обувь. Просто встал и двинулся к лестнице.

Вся компания собралась на кухне.

Брин выкладывал из рюкзака свежую еду, а его сестра отправляла все в ящик со льдом. С виду этот ящик ничем не отличался от остальной кухонной утвари. Просто Коэн наколдовал внутри лед – в точности, как это было сделано в карете и «Мемфисе». Похоже, наш общий наниматель разбрасывался чарами направо и налево, беспокоясь лишь об удобстве своих подчиненных.

Замороженное мясо и фрукты, рыба, какие-то овощи в стеклянных баночках, неведомые коренья – все это скрывалось в недрах ледяного ящика. На меня повеяло морозом горных перевалов.

– Там и для Рыка есть, – сказал Брин.

– Спасибо.

Я решил не обижать парня. Те куски, что он притащил из города, – это полярному рлоку так, на один зуб. Придется сегодня самому идти за провиантом.

– Любишь холодный чай? – спросила Мерт.

Пожал плечами:

– Не пробовал.

Она протянула мне бутылочку с рыжеватой жидкостью. Я сделал глоток и понял, что это вкусно. Мерт следила за моим лицом.

– Пей. У нас еще есть.

В руках Брина и Мерт появились новые бутылочки. Я заметил, что девушка приоделась. Оружия при ней не было, а вот одежда стала более облегающей и дорогой. Юбка до колен по облачной моде, белоснежная блузка и шерстяные гетры. На ногах – легкие полусапожки. Волосы убраны в хвост. Эта девушка нравилась мне все больше. Ничего лишнего, но любой наряд к лицу.

Холодный чай оказался действительно вкусным. Я слышал об этом напитке – его готовили в жарких странах и на удаленных островах. На Облаках эта вещь пользовалась особой популярностью. Необъяснимой, я бы сказал.

– Рык освоился? – спросила Мерт.

– Вполне, – меня приятно удивил ее интерес. – Он часто путешествует.

Сейчас рлок спал.

Я мог коснуться его разума и даже прогуляться по краю сновидений, но делать этого не стал. Некрасиво вторгаться к друзьям без приглашения.

– На Тверди боятся таких зверей, – сказал Брин. Я ждал, что он поднимет эту тему. – Почему?

Я вздохнул:

– Ты же их раньше не видел?

Брин моргнул:

– Кого?

– Рлоков.

– Нет.

Кивнув, я сделал очередной глоток.

– Скажем так. Вас Рык не трогает, потому что вы со мной. Покровительство, что-то в этом роде. Я его попросил – он исполняет. А вообще – это самый страшный хищник Тверди. Так гласят легенды.

Брин поежился:

– Это правда?

– Все так, – ответила Мерт.

Навсикая принялась мыть грязные тарелки. Повисла тишина. Я догадывался, о чем думает Брин. В доме живет тварь, которая может с легкостью расправиться с ним и его сестрой.

– Если хочешь – мы уйдем. – Я посмотрел ему в глаза.

Брин не отвел взгляд. Крепкий паренек.

– Нет. – Он покачал головой. – Я ведь все знал.

Верно. Знал. Или думал, что знает. Впрочем, если бы рлок вышел на охоту в пристенном городе, он не стал бы начинать с них. Это скучно. Вслух я сказал иное:

– Все будет в порядке. Гарантирую.

Брин кивнул.

Он мне верил.

И правильно делал. Мне понравился этот дом и его обитатели. Я бы никогда не стал рисковать их жизнями. Мастера ножей не охотятся. Они защищают.

– Не хочешь в город прогуляться? – спросила Мерт.

Я перевел взгляд на девушку:

– Приглашаешь?

– Да. Мне все равно делать нечего сегодня.

Допив чай, я открыл один из кухонных ящиков и отправил пустую бутылку в мусорное ведро.

– Согласен. Мне нужно прикупить кой-чего.

Перевел взгляд на Брина:

– Вы с нами?

Парень покачал головой:

– Хочу отдохнуть. Я уже находился за день.

Они обменялись с Мерт странными взглядами. От меня это не укрылось, но суть происходящего я понял намного позже.

– Собирайся, – сказала Мерт.

 

Глава 7

Прогулка по булыжнику в компании убийцы

Я взял с собой рюкзак и кошель с монетами.

На Атолле Миядзаки проблем с обменом денег не было. Собственно, и менять ничего не требовалось. Облачные жители пользовались треугольными гульденами, но в лавках и тавернах принимались трордорские империалы. На Тверди эта валюта считалась универсальной – даже ламморские чиновники получали жалованье в империалах. Что не совсем правильно, на мой взгляд. Совсем не патриотично.

Коэн тоже платил нам в империалах. Хотя в контрактах у всех значились кроны. Просто так удобнее.

За время путешествия я изрядно обогатился. Запросы у меня скромные, а в городах мы подолгу не задерживались. Я это к тому, что мне наконец-то выпала возможность хорошо повеселиться. В былые времена я завалился бы в таверну, выпил немного эля, пообщался с людьми и отправился восвояси. Я совершенно не умею веселиться.

Откинув крышку люка, мы с Мерт покинули гостеприимное жилище Брина. Солнце медленно сползало к горизонту, окрашивая небо розовыми тонами.

На душе было спокойно.

Меня тянуло к Мерт. Я почти ничего о ней не знал, но этого и не требовалось. Просто чувствовал – этой девушке можно доверять. Но возникло еще что-то.

– Не отставай, – бросила моя спутница через плечо.

Она первой вскарабкалась по веревочной лестнице, выводящей на деревянную галерею. Я коснулся разума рлока. «Жди, вечером приду с едой».

В ответ – волна благодарности.

Восхождение занимало достаточно много времени. Дорога петляла по крутому склону, ныряя в пещеры и огибая дома на обрывах. Иногда приходилось идти по неровной каменистой тропе, иногда – по деревянному настилу или вырубленным в породе ступеням.

Внизу вновь бушевала гроза.

Я видел отблески молний, слышал громовые раскаты. Под ногами простирался исполинский атмосферный котел, заполненный темно-фиолетовой субстанцией. Надо мной застыл солнечный диск. Привыкнуть к этому тяжело.

– Как тебе у Брина? – начала разговор Мерт.

– Уютно, – сказал я. – Одного не могу понять.

– Чего?

– Как они управляются вдвоем.

Мерт хмыкнула:

– Это долгая история.

Очередной поворот тропы вывел нас к террасе таверны. Я заприметил это местечко. Своеобразная граница между пристенным городом и плато.

– Заглянем? – предложил спутнице.

Мерт свернула к террасе.

Обычная деревянная площадка с пристроившимся сбоку домиком. Покосившимся и обшарпанным. Над крыльцом висела табличка с полустертым изображением пернатого существа. Таверна «Гром-птица».

Мы заняли угловой столик на краю террасы. Похоже, мы оказались единственными посетителями. Хозяин возник словно из-под земли – упитанный сорокалетний детина с неприветливым выражением лица. Мерт заказала по бутылочке холодного чая и чего-нибудь поесть. Хозяин удалился.

Сумерки постепенно окутывали город.

По террасе прогуливался легкий ветерок. Я посмотрел направо и увидел кривую улочку, взбиравшуюся на плато к центральным районам Атолла. По каменному ущелью сновали редкие прохожие. Начали загораться первые фонари. Из распахнутого окна соседнего дома доносилась нежная скрипичная мелодия.

Уютно.

Меня обволокло ощущениями, к которым я не привык. Просто не доводилось жить в подобных местах. Угроза войны, подводные твари и жертвоприношения, оборотни на тропе войны – все это отодвинулось прочь. Растворилось в тихом вечере и ненавязчивой мелодии, вплетающейся в призрачный свет фонарей.

Хозяин поставил перед нами чай и дымящиеся тарелки с едой. Овощное рагу, жареные яйца и отбивные.

Я хотел бы состариться на Атолле.

Мысль пронзила меня внезапно, как и любое откровение. Если бы мне предоставили выбор между Ламморой и Миядзаки, я выбрал бы Атолл. Здесь нет ни единого Храма, но это больше не имеет значения.

Мне тут хорошо.

Поймал на себе взгляд девушки.

Улыбнулся.

– Нравится? – спросила Мерт.

– Что? – не понял я.

– Здесь. Нравится это место?

Я кивнул.

– Все через это прошли. Думаешь, почему тут осели все, кого нанял Коэн? Тут хочется жить всегда. Последняя гавань.

– Так не бывает. – Я покачал головой. – Если появляются такие места, их сразу завоевывают. Как они защищаются? Здесь много чужих. Распахнуты врата в другие миры. Я не понимаю.

Мерт вздохнула:

– Ты прав. Облака должны иметь мощную оборону. И она есть. Просто ты ее не видишь. Не замечаешь. Орудия в толще скал. Охранная магия. Боевые браннеры, несущие дежурство неподалеку. Цепь взаимных обязательств с другими Скитами. Скрытые в недрах булыжника арсеналы. Много всего.

Хозяин повесил над крыльцом фонарь.

Открыв бутылки, мы сделали по глотку. Неспешно начали ужинать. Бархатный вечер скрадывал расстояния, замедлял мысли. По черепичному скату таверны прогуливался жирный кот.

У меня накопилось много вопросов.

– Послушай, – сказал я. – Где родители Брина и Навсикаи? Как они живут одни?

Мерт внимательно посмотрела на меня:

– Почему ты интересуешься этим?

Пожал плечами:

– Они мне нравятся.

Мерт поставила бутылку.

– Здесь нет тайны. Историю Брина мне рассказал Кьюсак. Родители парня были купцами. Происходили из влиятельных торговых династий. Могли бы жить на плато, но им безумно нравился обрыв. Вот и решили построить дом на Утесе.

Еда оказалась вкусной. Я и представить себе не мог, что такой угрюмый тип, как владелец таверны «Гром-птица», может так хорошо готовить.

Вечер сгущался, а я слушал рассказ Мерт.

Это история счастливой семьи и развалившегося на куски будущего. Династия Невисов процветала, расширяла свой маленький флот браннеров и летала все дальше. Кто-то из клана однажды задумался о землях, находящихся далеко за океаном. О втором материке. Никаких карт не имелось, только слухи. Ни проводников, ни вернувшихся оттуда. Все, что знали родители Брина, – рассказы пиратских капитанов с удаленных архипелагов, которые утверждали, что со вторым материком можно торговать. Направление было известно, поэтому Невисы решили рискнуть. Снарядили флотилию из трех браннеров, загрузив прицепные платформы специями, тканями, украшениями и разными безделушками. О культурном развитии народа, жившего за океаном, никто не имел представления. Ассортимент подбирали расчетливо, чтобы не прогадать.

Настал день, когда браннеры отчалили от пристани Миядзаки.

– Больше их никто не видел, – сказал я.

– Ошибаешься. – Мерт хмыкнула. – История имеет продолжение.

Браннеры при попутных ветрах могут развивать высокую скорость. Они быстрее обычных кораблей вдвое, если не втрое. Но родители Брина вернулись лишь через полгода. На расспросы детей они не отвечали. Никому не рассказывали об увиденном. Товары, привезенные из-за океана, разошлись быстро и принесли хорошую прибыль. Вот только на Вертерисе собрался Небесный совет, на который были вызваны капитаны браннеров, летавших на второй материк. О чем говорили – неведомо. Но вскоре из дома исчезли все карты, книги и бортовые журналы, привезенные из дальней экспедиции.

Спустя месяц Невисы опять начали собираться в дорогу. Но радости от предстоящей торговли никто не испытывал.

– Не понимаю, – сказал я. – Что случилось?

Мерт покрутила в руках бутылку.

– Ты слыхал о тайной канцелярии?

Я хмыкнул:

– В каждом королевстве есть такая служба.

– Верно. Но Скиты ухитрились объединиться и довести эту штуку до предела совершенства.

Дальше начинались предположения. Возможно, Коэн знал больше. Если честно, я уверен, что он знает больше. Это же Коэн. Похоже, родители Брина были завербованы канцелярией для разведки новых территорий. А еще точнее – для обнаружения потенциальной угрозы. Никого не интересовала торговля со вторым материком. Правители Облаков хотели знать лишь одно – насколько опасны тамошние жители и как скоро ждать вторжения. Брин считал, что карты и журналы забрали люди из тайной канцелярии. Думаю, он прав.

Из второй экспедиции никто не вернулся.

– Подожди. – Я жестом прервал девушку. – Если это правда, Небесный совет знает точное расположение второго континента. И Коэн тоже знает.

Мерт кивнула.

– Выходит, Брин и Навсикая стали сиротами по его вине.

– Отчасти. – Она покачала головой. – Он был в курсе происходящего, но вряд ли руководил миссией. Не думаю, что парни из канцелярии перед ним отчитывались. Все сведения осели в тайных архивах, а доступ к ним имеют единицы. Так заведено. Думаю, те, кто забирал карты и журналы, уже мертвы.

По спине пробежал холодок.

– Но Брин…

– Да. – Мерт следила за моей реакцией. – Тоже должен был умереть. Но его взял под свою опеку Коэн. Его и девочку.

Вездесущий Коэн.

Авторитет волшебника настолько высок, что даже тайная облачная канцелярия изменяет своим правилам, выпуская из цепких когтей добычу. Вероятно, мощь Демиургов еще чувствуется – с ней вынуждены считаться даже владыки Скитов. Сейчас Коэн собирает всех воедино. Мне всегда казалось, что объединить летающие острова невозможно – даже перед лицом надвигающейся опасности. Да, у них есть Небесный совет. Но ведь он собирается крайне редко и ничего не решает, правда? Или решает? Просто я ничего не знаю? Так или иначе, мой наниматель оказался хорошим человеком. Он взял в команду молодого погонщика, от которого поначалу было мало проку. Он мог нанять профессионала, заплатив ему хорошие деньги. Но приютил на «Мемфисе» мальчишку, поскольку тому угрожала неминуемая смерть. Я вновь испытал уважение к посреднику с Земли.

– Пойдем. – Мерт встала и взяла меня за руку. – Прогуляемся по городу.

Ее пальцы оказались теплыми и мягкими. Не похожими на пальцы, умеющие убивать. Какова твоя история, девочка?

Мы расплатились с хозяином, оставив пару серебряных монет, и двинулись прочь.

Улицы города постепенно оживали. В окнах горел свет. Я понял, что иду вверх по извилистой улочке, все еще держась за руку Мерт. Это необычное чувство – словно между нами зародилась невидимая связь. Пока я не мог дать этому объяснение. Мы шли по каньону, стены которого были сложены из высоких домов. Фонари вмурованы через равные промежутки, так что на улице светло. Выступили первые звезды, оформился лунный серп.

Я не мог заставить себя выпустить ее руку.

И не хотел.

Со всех сторон слышались голоса, женский смех, скрип открывающихся дверей и захлопывающихся ставен. Мы свернули на каком-то перекрестке и двинулись в направлении западных кварталов.

– Ты не думал жить… как все? – спросила Мерт.

Пожал плечами:

– Это как?

– Ну, завести семью, построить дом. Детей нарожать.

Разумеется, думал. А кто не думает? В детстве меня воспитывали в фермерском духе. Чем больше детей, тем лучше. Рабочие руки. Гильдия дала мне новую философию, и я перестал думать как нормальный человек.

Но я больше не служу гильдии.

Вслух я сказал:

– Меня не готовили к этому.

– Бедный мастер. – Мерт покачала головой. – А сам ты чего хочешь?

Действительно – чего я хочу?

Разговаривая, мы забрели в лабиринт узких улочек, извивающихся в сердце верхнего города. Эти аппендиксы то ныряли в тесные арки, то спускались ступеньками к непонятным лавкам и крошечным тавернам, то выходили на каменные парапеты, примыкавшие к задним стенам домов. У наших ног стелились причудливые тени. В небе завис исполинский лунный зрачок. Изредка в провалах между домами просматривался второй серп – едва очерченный, совсем молодой. Наши шаги гулким эхом разносились по ветреным переулкам.

Чего я хочу?

Я больше не мастер ножей. Я простой наемник. Я не верю в идеи сохранения мира, не считаю себя творцом истории. Я служу человеку из Внемирья за монеты и крупицы знаний, которыми он может поделиться. А что дальше? Произойдет великая битва. Падут города, рухнут цивилизации. Восстанут новые боги и новые короли. Такое случалось не раз. И вновь повторится. Я умею выживать, поэтому вне зависимости от исхода войны найду свой угол. Но к чему я стремлюсь? К тихой старости? К познанию чего-то запредельного? К выполнению долга любой ценой? Какого именно долга?

Вопросы быстро вколачивали меня в мир звезд и теней. Я понял, что ответов на них пока нет.

– Вот что, – сказал я. – Наверное, мне нужен какой-то смысл. Но я пока с этим не определился. Раньше я защищал Храмы, а теперь чужие интересы. Когда все закончится, я переберусь на Миядзаки. Мне тут нравится. Поживу какое-то время и решу, что делать дальше.

– Почему Миядзаки? – спросила Мерт. – Ты был на Вертерисе? Видел Радужный Мост?

– Нет, – признал я. – Но это не важно.

Здесь я впервые почувствовал себя человеком. Не мастером ножей или изгнанником, прячущимся от гнева владык. Простым человеком.

– Когда-нибудь, – сказала Мерт, – ты услышишь мою историю.

Мы стояли на площади. В центре чернел пересохший фонтан, за которым возвышалась громада ратуши. Провалы арок, запертые двери торговых домов и представительств ремесленных гильдий. Мимо нас прошли стражники. Они тихо переговаривались, держа в руках факелы.

Атолл медленно плыл сквозь пространство ночи. Где-то внизу простиралось море. Где-то армады второго материка готовились к вторжению. Переделанные демиурги всплывали из мрачных колодцев, тянули щупальца к своим жертвам. Скрир шел по нашему следу. Величественно проплывали над миром людей браннеры. Рлоки охотились в своих ментальных угодьях, разрывая ткань бытия. Твердь и Облака жили своей жизнью, а я пытался найти здесь свое место.

Все это вмиг навалилось на меня.

Налетел порыв ветра.

Вдруг я почувствовал, что Мерт прижимается ко мне. Очень странное зрелище – тренированные убийцы, привыкшие подчиняться строгим канонам и вековым предписаниям, обнимаются посреди безлюдной городской площади.

Время застыло.

А потом ожили куранты, отбивая полночь.

 

Глава 8

Осколок прошлого

Проводив Мерт, я отправился назад. Путь был неблизкий – мне пришлось выбираться из центра булыжника, спускаться по пристенным коридорам и тихо прокрадываться к своей постели. Брин и Навсикая спали. Восточный край горизонта начал светлеть.

Закрыв глаза, я провалился во тьму без сновидений.

Утром меня разбудили запах готовящейся еды и приглушенные голоса из кухни. Солнце поднялось уже достаточно высоко и теперь рвалось внутрь гостиной сквозь стеклянный фасад.

Грозовой фронт отступил.

Я наблюдал, как в тучах образуются разрывы. Невидимая рука растягивала клочья сизоватой пены по небесным просторам. Приблизившись к панорамному окну, я увидел внизу море. Зрелище приковало взгляд. Я не сразу вспомнил, что завернут в одеяло, а моя одежда валяется на полу.

Пришлось одеться.

Собравшись с духом, направился в душ. Чтобы помыться в пристенном доме, нужно открыть дверь в задней стене гостиной и выйти на узкую, огороженную деревянными перилами, площадку. Отсюда вверх уходила лестница – вделанные в стену жилища металлические скобы. Душевая кабина, словно ласточкино гнездо, пристроилась между скалой и верхним ярусом дома. Дощатая коробка, соединенная системой труб с городской канализацией. По одним трубам подавалась горячая и холодная вода, по другим сливались отходы. Между кабиной и домом протянулся шаткий мостик – доски настила на веревочной основе.

Я взобрался по скобам на вторую площадку, перешел по мостику над каменной расселиной, держась за толстые канаты, и открыл скрипнувшую дверь. Крыша коробки была немного скошена. Свет лился внутрь сквозь врезанное круглое окошко. Я разделся, достал из рюкзака полотенце, мыло и свежее белье, сложил все это на полку в углу. Шагнул в отгороженный закуток и почувствовал под ногами деревянную сливную решетку. Поднял руку, нащупал кран и пустил воду.

Душем я научился пользоваться на террасах Трордора.

Ничего подобного жители Шинского леса не знали – очередное доказательство нашего варварства. В Ламморе горожане мылись часто, но для этого использовались деревянные бадьи. Вода грелась на очаге, а здесь она поступала по трубам, смешиваясь с холодным потоком. Все это регулировалось при помощи двух краников. На Облаках это было нормой, хотя откуда бралась вода? Это же кусок камня, дрейфующий в небе. Магия или наука – я не знал, с чем имею дело.

Мыться пришлось быстро.

Брин объяснил, что существует лимит на воду. Власти булыжника вычислили объем жидкости, необходимый для того, чтобы один человек помылся. Когда объем заканчивался, наша секция автоматически блокировалась на несколько часов. Кстати, грязную воду перерабатывали и снова запускали в систему водопровода. Это и вовсе ускользало от моего понимания.

Воображение рисовало гигантские котлы в недрах Скита, пыхтящие горны, медные чаны и прочие атрибуты примитивной механики. Наверняка все выглядело иначе. Но вряд ли мне суждено попасть внутрь Атолла и увидеть это собственными глазами.

Завинтив оба крана, я насухо вытерся и стал торопливо одеваться. На Миядзаки горный климат, поэтому утром было прохладно.

Дом встретил меня аппетитными запахами.

– Ольгерд! – позвал Брин. – Ты из душа?

– Да! – Сбросив сапоги, я вновь ощутил фактуру древесины. – Спускаюсь.

Верхняя площадка, связанная мостом с душевой кабинкой, по совместительству служила местом для сушки белья. Там я развесил выстиранные вещи, намертво пригвоздив их к бельевым веревкам прищепками.

Переобувшись в гэта, направился к лестнице, громыхая на каждом шагу. Странная любовь местных жителей к дереву начинала утомлять. Не выдержав, я сбросил сандалии и босиком двинулся дальше.

Брин и Навсикая деловито хозяйничали на кухне.

– Доброе утро, – сказал я.

Мальчишка кивнул.

Пока Навсикая накладывала еду в тарелки, ее брат резал хлеб. Вот откуда у них берется свежий хлеб?

– Доставка, – словно прочитав мои мысли, сказал Брин. – На террасе есть специальное ведерко. Мы кладем туда парочку медных монет. Утром мимо проходит хлебный браннер. Грузчики забирают монеты и оставляют буханку хлеба.

– Я что, вслух спросил?

Девочка захихикала.

– Нет. – Она поставила передо мной тарелку с кашей и мясным рагу. – У нас об этом постоянно спрашивают.

Брин перехватил мой взгляд.

– Коэн, – пояснил он. – Жил у нас пару дней, пока не перебрался в гостиницу. Однажды Кьюсак переночевал.

Навсикая забралась на стул рядом со мной и принялась есть. Я последовал ее примеру. Было очень вкусно.

Рык тихонько коснулся моего разума.

Он был голоден.

«Прости. Я скоро приду».

Зверь понял.

– Тебя ждут, – внезапно сказала девочка.

Я нахмурился, затем вспомнил:

– Человек, который присматривает за тобой?

– Да.

Прогулка с Мерт заставила меня забыть о странном незнакомце. Но сейчас я снова не мог взять в толк, откуда меня знает кто-то с Облаков.

– Кто он?

Брин пожал плечами:

– Живет здесь около года. В крохотном домике неподалеку. Не знаю, как сестра с ним познакомилась, но он стал за ней присматривать. Таскает в дом продукты, пока меня нет. Чинит трубы, если нужно. Хороший мужик.

Я переварил услышанное.

Повеяло ли на меня опасностью? Думаю, нет. Вряд ли этот человек связан с оборотнями Скрира. Возможно, наши пути пересекались. Очень давно. Я помогал некоторым торговцам уладить их проблемы, сопровождал караваны, оберегал от вымогателей и разбойников. Небольшая подработка, если хотите. Назовем это так.

– Откуда он знает про меня?

– Я рассказала, – последовал ответ Навсикаи.

– Ты называла мое имя? – продолжил я допытываться.

– Да. И говорила о том, что ты мастер ножей.

Я вздохнул.

Устал повторять, что я больше не мастер ножей. Но ребенок есть ребенок. Грех обижаться.

– Когда идем?

Брин зевнул:

– Я никуда не иду. Хочу отдохнуть. Сестра тебя отведет.

Доев, я поднялся и поблагодарил девочку за вкусный завтрак. Попросил дать мне время покормить рлока. День близился к полудню.

Разум зверя блуждал по вершине плато, изредка набрасываясь на пролетающие браннеры. Я поставил перед другом ведро, до краев заполненное мясом. И стал терпеливо ждать, пока Рык поест.

«Прогуляться не хочешь?»

Меня накрыло волной благодарности.

Да, он хотел. Сутки в пещере вряд ли кого-то обрадуют. Это моя вина. Я слишком увлекся вчера Мерт и забыл о друге. Рык читал меня, словно открытую книгу. Он послал импульс: «Не волнуйся, я все понимаю, это человеческая самка. Вы должны спариваться, если есть возможность». Я попробовал объяснить, что в мире людей все гораздо сложнее, но не думаю, что зверь меня понял.

Нахлынули воспоминания.

Вчерашний вечер казался чем-то нереальным. Девушка мне нравилась. Нет, не так. Очень нравилась. Сложно разобраться. Мастера ножей привыкли подавлять чувства. Это многолетняя дисциплина, подчинение внутреннего мира единственной задаче. Похоже, вместе с задачей рухнула и дисциплина. Сегодня я пропустил медитацию, что вообще недопустимо.

Мысли постоянно возвращались к Мерт. Перед глазами прокручивалась сцена на площади. Что дальше? Что будет сегодня, завтра?

Я вывел рлока из пещеры.

Мы двинулись по узкому карнизу к двери черного хода. Затем – по винтовой лестнице наверх. Сытый зверь транслировал в пространство волны спокойствия и умиротворенности. Девочка ждала нас в гостиной. Она успела одеться по-походному. На плече – тканая сумка с причудливым орнаментом.

– Идем, – сказал я.

Покинув дом, мы двинулись по тропе, ведущей вниз. Девочка шла первой, рлок замыкал нашу процессию. Долго идти не пришлось. В нескольких метрах под нашим жилищем пристроилась крохотная деревянная терраса с однокомнатным строением. Эта коробка пробудила во мне дремлющие воспоминания об аскетичных домах гильдии.

Мы остановились у развилки. Передо мной начиналась лестница, сложенная из неровных гранитных блоков. Эта дорога вела прямиком к террасе отшельника.

– Я подожду здесь, – сказала Навсикая. – Он так попросил.

Чего-то подобного стоило ожидать.

Кивнув, я направился к лестнице. Не покидало ощущение чего-то знакомого. Словно за дверью меня ждал родной человек. Рлок был спокоен. Мысленно я поинтересовался, знает ли он, что таится за дверью. В ответ прилетел образ запечатанного замка. Тот, кто находился внутри, умел скрывать свои секреты.

Мы оказались на террасе.

«Отдыхай».

Рык неспешно приблизился к ветхой постройке и улегся напротив входа. Дремлющая сила, готовая в любой момент снести хлипкую преграду и освободить хозяина.

Улыбнувшись, я толкнул дверь.

Сразу признаюсь: я не был готов к встрече. Глаза быстро привыкли к полумраку. Голые стены, чаша очага. В дальнем углу расстелена циновка. Скрестив ноги, на ней сидел человек. Силуэт показался мне смутно знакомым. Да, эти контуры намертво врезались в мою память. Долгие годы совместных медитаций и бесед, затрагивающих философию гильдии.

Передо мной сидел брат Круга.

Наставник Вячеслав.

Я замер. Прошло мгновение, казавшееся вечностью. Когда я осознал увиденное, почтительно склонился перед человеком, превратившим меня в то, что я есть.

Вячеслав сделал приглашающий жест:

– Садись, Ольгерд.

Перед ним была расстелена вторая циновка. Возле очага дымились две чашки с травяным отваром. Наставник никуда не спешил, но умел подчинять себе время. Он знал, что чай не успеет остыть.

Я опустился на доски в трех шагах перед старейшиной гильдии. Вячеслав добродушно смотрел на меня. Я ожидал всего, но только не этой радости от встречи старых друзей. Учитель и ученик. Вячеслав не презирал меня за проступок в Ламморе. Но знал ли он о моем настоящем?

Доски террасы слегка поскрипывали на ветру.

Вячеслав взял чашку.

Я последовал его примеру. Старый и простой ритуал. Ученик принимает приглашение, но учитель должен испить отвар первым. Усы Наставника коснулись чашки. Я повторил движение.

Формальности соблюдены.

– Далеко же занесло тебя, мастер.

Я невольно вздрогнул.

Вячеслав поднял руку, останавливая предсказуемую реплику:

– Ты все еще мастер. Формально гильдия отвергла тебя, но это неправильно. Иногда стоит пересматривать старые догматы. Хотя бы раз в столетие.

Он издал сухой смешок.

Я мысленно послал рлоку сигнал: все в порядке. Вячеслав вскользь коснулся этого импульса – он умел перехватывать незащищенные мысли учеников.

– Как поживает старина Рык?

– Здоров и познает мир.

Я смотрел на своего учителя и понимал, что время не щадит никого. Вячеслав постарел. Борода стала полностью седой, но кольца по-прежнему сияли, а черные и красные нити были новыми. Крест Знающего-на-Перекрестках почти сросся с сетью морщин. Череп долговязый мастер идеально выбрил. Такие люди находятся вне времени. Постороннему сложно определить возраст Вячеслава, но я ощущал неуловимые перемены. Патриарх ступил на порог осени. Впрочем, я не думаю, что возраст ухудшил его боевые навыки.

– Ты редко выбираешься из Трордора, – сказал я. – Ищешь нового ученика?

Наставник медленно кивнул. Сделал глоток из кружки. После непродолжительного молчания он вновь заговорил:

– Уже нашел.

Меня поразила внезапная догадка.

– Навсикая?

Старик кивнул:

– Когда я встретил ее, девочка хорошо владела бытовыми рунами. Обращал внимание, как она моет посуду?

Я отрицательно покачал головой.

– Ты невнимателен, – упрекнул меня Вячеслав. – Она пользуется десятком рун, которые помогают ей выживать в одиночестве. Мне не доводилось прежде сталкиваться с чем-то подобным.

Это высшая степень похвалы. Вячеслав обучил несколько десятков мастеров, так что он всякого насмотрелся. Видимо, у девочки особенный дар, раз он явился на летающий Скит и поселился на краю обрыва, чтобы учить ее.

– Опять ошибаешься, – сказал Вячеслав. – Я просто наблюдаю. Сейчас мне интересно, в каком направлении будет развиваться девочка. Но учить ее будет другой.

Я вопросительно поднял бровь:

– Ты серьезно? Но кто способен лучше обучить Навсикаю, чем ты?

Наставник спрятал улыбку в разноцветной бороде.

– Сейчас – никто. Но вскоре все изменится.

Он любил говорить загадками. Мне стоило к этому привыкнуть со времен наших философских диспутов. Вытянуть из Вячеслава прямой ответ невозможно. Всякий, кого он брался обучать, должен сам проникать в суть вещей.

– Ты ей помогаешь, – вспомнил я. – Это не наблюдение.

– Верно. Это человечность.

Мне вспомнились дни скитаний по прибрежным территориям Трордора. Мы с Наставником забрели в рыбацкую деревушку и остановились на ночлег у старухи, потерявшей в пиратских войнах двоих сыновей. Утром я проснулся от звука топора – Вячеслав поднялся с первыми лучами солнца, чтобы нарубить дров одинокой женщине. Вы скажете, это смешно. Показная добродетель, демонстрация правильного пути перед учеником. Я всегда думал иначе. Потому что помню много подобных случаев, причем Наставник не заботился о том, чтобы кто-то видел и оценивал его поступки.

Сделал глоток.

– Вкусный отвар.

На террасах гильдии эта фраза означает, что гостю пора уходить. Я был рад встрече, но прошло много времени с той поры, когда я учился у этого человека. Нам не о чем было разговаривать.

Вячеслав грустно улыбнулся:

– Не спеши. – Он сделал медленный глоток. – Я хотел поговорить с тобой не о девочке.

– Тогда о чем?

Вячеслав посмотрел мне в глаза:

– Давно ты служишь Коэну?

Я вздрогнул.

– Откуда…

– Знаю, – перебил он. – Давно?

– Несколько месяцев.

– И ты уже сталкивался с Посторонними?

Вячеслав всегда мог удивлять. Осведомленность этого человека поражала даже братьев Круга.

– Да.

Он вздохнул:

– Послушай меня и постарайся запомнить одну вещь. Коэн на правильном пути. Близятся сложные времена для всех нас. Возможно, мы снова встретимся. Но не вздумай недооценивать силу Посторонних. Они действуют гораздо тоньше, чем тебе кажется. Все эти драки во сне – ничто. Тебя ждет противостояние более серьезное, чем все бои, которые довелось пережить. Это может тебя убить. Или научить чему-то новому. Я бы не хотел оказаться на твоем месте.

Он отставил чашку.

– Вкусный отвар.

Теперь все.

Разговор закончил не я.

Встав, я поклонился и вышел. Рык бесшумно поднялся и последовал за мной. Лапы полярного рлока бесшумно ступали по террасе. Весь обратный путь меня не отпускало ощущение, что Наставник Вячеслав не попрощался.

 

Глава 9

Ветряные потоки Вертериса

Коэн вернулся через неделю.

За это время мы сблизились с Мерт. Виделись каждый день, бродили по Атоллу, подолгу сидели у гостеприимного хозяина «Гром-птицы». Мерт впервые поцеловала меня на третий день после памятной полуночной прогулки. Это произошло на Овальной площади, рядом с гостиницей «Пирамида». Мы сидели на кованой скамейке под старым тополем. «До завтра», – сказала она. Быстро поднялась и зашагала прочь. У нее была особенная походка – скользящая, словно у кошки, подкрадывающейся к добыче. На моих губах остывало ее дыхание.

С той поры мы проводили вместе все свободное время. Иногда я брал с собой Рыка – он вел себя прилично, держался чуть в стороне и никого не пытался съесть. В переулках верхнего города мы сталкивались с самыми невообразимыми существами. Мерт сказала, что это торговые представители из других миров.

Я понимал, что каникулы близятся к концу. Неотвратимо наступала развязка этой истории. Сейчас я не знаю, как объяснить мое настроение тех дней. Что-то надвигалось, мы все это чувствовали.

А потом приехал Коэн.

Посредник не стал тратить время, разыскивая нас по отдельности. Он попросту нанял гонцов. В одно прекрасное утро мы получили послания с приказом срочно возвращаться на «Мемфис».

Скит незаметно погрузился в осень.

Рахитичные деревья, карабкавшиеся по склонам Утеса, оделись в желтую листву. Холодные порывы ветра прогуливались по деревянным террасам. В нашей кухне постоянно горел очаг. Атолл дрейфовал в умеренных широтах – за это проголосовала большая часть населения. Спасибо тебе, Коэн. Теперь я знаю, что такое «умеренные широты».

Ранним утром я неслышно проник на кухню и увидел, как Навсикая пользуется рунами. И невольно восхитился. Девочка могла мгновенно вскипятить воду, уничтожить мусор, разжечь огонь. Тяжелые кастрюли перелетали с тумбы на стол, а затем на плиту. Я не стал ей мешать и отправился на террасу. Брин еще спал.

Вячеслав не обманул. Девочка оказалась талантливой. Невероятный потенциал, я даже завидовать начал. В свое время я был слабее.

Мы пролетали над прибрежными районами империи Трордора. Крестьяне внизу жгли костры – запах возносился в небо. Запах осени.

Экипаж «Мемфиса» пополнился новым спутником. Навсикая летела с нами. Брин уговорил Коэна взять девочку на борт, поскольку Вячеслав спешно покинул Миядзаки. Присматривать за ребенком стало некому. Брин полдня провел на «Мемфисе», споря с нашим нанимателем. Посредник полагал, что на Миядзаки безопаснее, но Брин наотрез отказывался лететь без сестры. Пришлось переписывать контракт. Я успел привязаться к малышке, поэтому искренне порадовался за нее. Шестилетнему ребенку не место в пристенном городе, особенно с наступлением холодов.

Позавтракав, мы начали собираться. Вскоре пришла Мерт, она помогла Навсикае упаковать вещи. Я вывел из пещеры Рыка. Взвалив на себя поклажу, мы двинулись вверх по спиральной лестнице, оставляя за спиной потухший очаг и помрачневший дом. Под ногами скрипели половицы. Брин закрыл дверь в крыше на все засовы, а Навсикая запечатала вход охранной руной. Я сделал вид, что не замечаю ее действий.

Проходить мимо таверны было тоскливо. Я понимал, что не скоро сюда вернусь. Если вообще вернусь. Мерт тихонько коснулась моей руки. Стало легче.

Ветер гонял по кривым улочкам осеннюю листву. Торговцев из Внемирья стало меньше – многие предпочитали зимовать у себя дома или на южных Скитах. Стражники лениво бродили среди многоярусных домов, переговариваясь вполголоса.

Солнце подобралось к зениту, когда мы достигли причалов.

«Мемфис» просыпался. В дебрях такелажа ползал Кьюсак, проверяя крепления, карабины и состояние канатов. Портовые рабочие загружали трюмы провизией и всем, что понадобится в пути. Коэн стоял у пандуса вместе с врачевателем Ли и упитанным торговцем. Все трое пересчитывали тюки и ящики, складированные на причале, делали пометки в учетных книгах и вполголоса о чем-то переговаривались. Когда я поравнялся с Коэном, тот сухо кивнул и вновь погрузился в подсчеты.

При виде рлока носильщики боязливо посторонились, а один коренастый крепыш вжался в стену, выставив перед собой ящик. Я хмыкнул. Если бы зверь захотел с тобой расправиться, ящик бы не помог.

Навсикая заняла одну каюту с Мерт, а я вновь поселился с Гроргом. При виде меня северянин довольно осклабился. Мы обнялись как старые боевые товарищи. Рыка я отвел в его привычное обиталище. И завалился спать. Беготня в коридоре продолжалась несколько часов – все указывало на приготовления к дальней экспедиции. Я помнил, что следующий порт прибытия – Вертерис. Непризнанная столица Облаков. Это все, что мы знали о планах Коэна.

Мой сон был прерывистым и беспокойным. Видения смешивались с голосами за переборкой. Редкие фрагменты тьмы казались благословением. Я постоянно ворочался, в итоге проснулся разбитым и злым.

Дверь открылась.

В проеме стоял Грорг, загораживая собой часть косяка.

– Подъем, мастер. Коэн всех собирает.

Наспех умывшись, побрел в кубрик.

Гарнайт и Кьюсак сидели на своих местах, тихо перешептываясь. По обрывкам фраз я понял, что погонщика не устраивают отдельные участки такелажной сетки. Кьюсак лениво оправдывался.

Когда все собрались, Коэн заговорил:

– Вы неплохо провели время на Миядзаки. Но есть тревожные новости. На Скиты прибывают разведчики с дальних форпостов. В океане произошли стычки с передовыми силами второго материка.

Все разом умолкли.

Наверное, большинство из сидящих в кубрике людей впервые столкнулось с неотвратимостью войны. Раньше второй материк был бесплодной идеей, мифическим призраком. Сейчас он надвинулся как пугающая реальность.

«Мы ведь о них ничего не знаем, – подумал я. – Кто они, как выглядят. Может, это не люди вовсе. Сколько у них кораблей, сколько воинов? Каким оружием они собираются нас убивать?»

– Их много? – спросил Грорг.

Коэн вздохнул:

– Передовые отряды. Пока известно мало. Сегодня на Вертерисе мы услышим донесения разведчиков.

– Война объявлена? – спросил Кьюсак.

– Нет.

– Они ударят по Трордору? – вступила в разговор Мерт. – Или атакуют Облака?

Коэн обвел всех взглядом.

– Что вы хотите услышать? Никто ничего не знает. Паники еще нет, но вскоре поползут слухи. Это случилось раньше, чем я предполагал. Их ведут Посторонние. Я думаю – это нашествие. Скиты и королевства Тверди будут сметены, если не объединятся и не дадут отпор.

– Это возможно? – хмыкнул Грорг.

– Шансы есть, – буркнул Коэн.

По лицу посредника я прочитал – он сам не верит сказанному. Королевства Тверди разобщены, каждый властитель преследует собственные интересы. Коэн сделал многое, чтобы исправить положение вещей. Но он опоздал. Время песком просачивается сквозь пальцы, города скоро будут полыхать огнем.

– Что делать нам? – тихо вымолвил Брин.

Коэн оторвался от своих тягостных размышлений. Его взгляд вновь стал сосредоточенным.

– У нас своя миссия. После заседания Небесного совета я изложу план действий.

На этом собрание завершилось.

Экипаж «Мемфиса» пообедал и разбрелся по своим делам. Брин и Гарнайт отправились готовить браннер к перелету. Вслед за ними удалился и Кьюсак. Ли наводил порядок в своем закутке, сортируя снадобья и лечебные травы. Мерт завела Навсикаю в каюту и отправилась на верхнюю палубу – проверять вооружение. Я двинулся к себе, прихватив ведро с мясом. Время кормить Рыка.

Отбросив крышку люка, спустился в подполье.

На мне были унты, меховая шапка и шуба. Полный набор. Северные звезды привычно сверлили небосклон.

Белая молния.

Я подбросил кусок мяса. Рлок схватил его на лету. Сомкнулась бездонная пасть. Мяса как не бывало.

Бросил второй кусок.

Зверь расправился с запасами очень быстро. Он был голоден. Придется чуть позже посетить кухню. К счастью, Коэн учел былые оплошности и основательно забил трюм замороженными тушами. Волшебник моментально превращал в ледовню любое помещение, так что запасы на «Мемфисе» хранились долго.

Вереница образов.

Я застыл, впитывая рлочье осеннее увядание, перелетных птиц, крики далеких браннеров. Чайки срывались с отвесных скал, киты тяжело ворочались в гуще планктона. Крестьяне жгли свои костры.

Спустя несколько мгновений меня отпустило.

«Как далеко ты можешь заглядывать?»

Я задавал этот вопрос сотни раз, но зверь не давал однозначных ответов. Иногда его разум скитался по чужим островам, иногда ограничивался соседней деревушкой. Мой рлок обожал города. Скользить в переулках и глухих подворотнях, пересекать изогнутые каменные мосты, неслышно ступать по плитам набережных и ступеням древних лестниц. Прислушиваться к голосам стражников. Мрачной тенью метаться по черепичным крышам домов. Смотреть на луны сквозь заросли печных труб и корабельных мачт. Быть шорохом сточных вод, ледяной кромкой замерзающего канала, уличным фонарем, аптечной лавкой, скрипящей вывеской, тенью флюгера. Быть самой ночью.

Галереи Верна.

Сегодня зверь щедр на подарки.

А затем я увидел остров.

Клочок суши, мы приблизились к нему издалека, на закате. Я различил гавань, остатки пирса, вылизывающие песок волны. Опустевший город на краю моря. Рухнувшие стены, зияющий провал крепостных ворот, трупы на улицах. Много крови, дым, пепелище. Падальщики уже слетались на пир.

Я отшатнулся.

Картинка пропала.

«Это они?»

В подполье снова мерцали суровые звезды. Рлок послал волну подтверждения. Да, все верно. Здесь побывали воины второго материка. Каким-то чудом зверь ухитрился заглянуть на один из пиратских островов. Я даже мечтать не смел о путешествии к столь отдаленным землям.

«Это сделали люди?»

Нет ответа.

Забрав ведро, я поплелся наверх.

В каюте сидел Грорг и деловито натачивал лезвие двуручного меча. Здоровяк тихо напевал себе под нос старинную балладу о дракхе-призраке и его проклятой команде. Я невольно заслушался. Увидев меня, Грорг кивнул и продолжил свое занятие. Я вымыл ведро и задвинул его ногой под койку. Разложил свои вещи. Перебрал ножи. Некоторые заточил, другие укрепил дополнительными рунами.

Рык послал мне картинку: Мерт возится на верхней палубе с огромной пушкой. Крутит какие-то рычаги, проверяет поворотные механизмы. Навсикая смотрит в окно надстройки – там разворачивается вечерняя портовая жизнь.

Образ померк.

Делать нечего – буду готовить свой арсенал.

«Мемфис» отчалил в надвинувшихся сумерках. Небесный исполин величественно оторвался от пристани и поплыл на запад.

Погонщики почти не спали, вынуждая небесную тварь из последних сил мчаться к Вертерису. На вторые сутки мы попали в мощный воздушный поток и ускорились. Это был хороший знак – Завея благословила наши замыслы.

Вертерис дрейфовал над северо-западными отрогами Кайянской гряды. Здесь постоянно свирепствовали ветры, стекавшиеся, казалось, со всех уголков Тверди. По слухам, навигаторы Вертериса составляли сезонные карты ветров и продавали их за хорошие деньги всем, кто желал быстрее добраться до цели. Мне нравилось стоять на палубе рядом с Мерт и вдыхать полной грудью чистый горный воздух. Одеваться приходилось тепло – наступили осенние холода.

Спустя десять дней перед нами предстал Вертерис.

Скит вырос ниже выбранного курса, поэтому я смог оценить его странную форму в полной мере. Издалека этот дрейфующий островок смахивал на веретено, заостренное внизу и расширяющееся в верхней части. Жилые кварталы уступами громоздились все выше, их связывала широкая спиральная улица. В центре Вертериса зиял провал. Он мог показаться жерлом потухшего вулкана, если бы стенки провала не были образованы фасадами домов, разноцветными крышами, уступами террас, деревьями и лестницами.

Чем ближе «Мемфис» подлетал к центру облачной цивилизации, тем больше разрасталось веретено. Теперь я видел сеть каналов, расчертивших дно «ямы», парк и статуи древних властителей. Перед нами предстала знаменитая Площадь ветров, рядом с которой высился купол Коллегиума.

А еще я увидел Дверь. Одну из многих, как я слышал. Возможно, другие порталы скрывались в недрах Вертериса, об этом я ничего не знал. Вход во Внемирье представлял собой зеркальную плоскость, врезанную в каменные врата на одном из нижних ярусов. Перед Дверью жители Вертериса возвели гранитную террасу, от которой в разные стороны разбегались ступени и улицы, напоминающие горные тропы. Все улицы были ограждены парапетами, через равные промежутки виднелись выросты фонарных столбов.

Браннер заложил вираж, огибая Вертерис с востока.

Мы плыли медленно, обмениваясь световыми сигналами с погонщиками других браннеров. Прежде мне не доводилось видеть столько воздушных кораблей в одном месте. Небо буквально кишело этими левиафанами. Корпуса гондол были выкрашены в цвета всех небесных островов. К Вертерису слетались делегаты Небесного совета, торговые представители богатейших гильдий, послы ведущих держав Тверди. Мне даже показалось, что в ста метрах под нами мелькнул флаг Ламморы.

Я стоял на верхней палубе рядом с Мерт. Рлок свернулся огромным калачиком под стеной боевой рубки. На зверя падала тень от пушки. Я до сих пор не спросил у девушки, чем стреляет эта штуковина. На каменные или чугунные ядра не похоже – слишком узкий и вытянутый ствол. Возможно, посредник протащил через Дверь земное оружие.

Рядом возникла тень.

Коэн.

– Впечатляет?

Я посмотрел на него:

– Еще как. Тут есть браннеры с Тверди.

Мой наниматель кивнул:

– Есть. Сегодня мы попытаемся создать военный союз. Это надежда на спасение. Возможно – последняя.

– Демиурги не вмешаются?

Коэн нахмурился:

– Все сложно, Ольгерд. На Земле нет единства. Некоторые фракции выступают за уничтожение Двери, ведущей сюда.

– Ты серьезно?

Верить в подобное не хотелось.

– Вполне. Посторонние представляют собой угрозу. Если они захватят важнейшую транспортную развязку в Галактике – мы проиграем. Будет проще сжечь мосты и тихонько отсидеться в своем мире. Так считают некоторые. Есть и другие – те, кто думает, что с Посторонними можно договориться.

– А можно?

Коэн хмыкнул:

– Нет.

Пожалуй, это величайшая загадка Внемирья. Почему Посторонние столь непримиримы? Что им сделали Демиурги? Галактика велика, места всем хватит. Иногда я пытаюсь осмыслить масштаб этой пустоты, заполненной звездами и шариками планет, подобных нашей. Это кажется чем-то невероятным, непостижимым. И все же наши предки научились побеждать ничто, прорываясь в чужие края. Передо мной матово поблескивала Дверь – зримое доказательство могущества Демиургов.

Веретено медленно поворачивалось.

Теперь я видел крохотные человеческие фигурки, бредущие по спиральному витку внешней улицы, квадратики окон, дым, струйками вьющийся над островерхими крышами. Из-за поворота выплывала причальная платформа – исполинский каменный выступ, ощетинившийся мачтами, выдвижными пандусами, швартовочными канатами и блоками. Настоящий улей, облепленный человеческими и не совсем существами, парящими браннерами и стягивающимися отовсюду повозками, доверху забитыми тюками, бочонками, ящиками и всевозможными свертками. Властители Скитов швартовались в закрытом порту на противоположном краю Вертериса. Коэн, несмотря на свое влияние, подобного права не имел.

Брин сменил Гарнайта на мостике и сейчас уверенно направлял «Мемфис» к свободному причалу. Воздушный корабль неспешно разминулся с боевым браннером Радужного Моста, ощерившимся жерлами пушек. Порты облепили борта гондолы в три ряда – устрашающая картина. Браннер вчетверо превышал «Мемфис» по габаритам, но я слышал, что на Облаках выводят и более упитанных тварей.

Коэн кивнул капитану браннера, стоявшему на верхней площадке мостика. Тот приложил два пальца к козырьку фуражки. Интересно.

«Мемфис» стал снижаться.

 

Глава 10

Небесный совет

За минувшие несколько недель я успел отвыкнуть от гостиниц и постоялых дворов. Пришлось привыкать заново. Коэн снял для нашей команды мансардный этаж строения на Верхнем кольце Вертериса. Осенью проливные дожди непрерывно барабанили по жестяным и черепичным крышам здешних домов. На первом ярусе традиционно располагалась таверна, но перекрытия были массивными, и шум ничуть нам не мешал.

До начала совета оставалось три дня. Мы с Мерт завели обыкновение выбираться по вечерам на пологий скат крыши, прихватив с собой довольно урчащего рлока. Черепица отдавала нашим спинам скудные остатки дневного тепла. В закатных лучах к горизонту тянулись птичьи стаи, а к портовым мачтам величественно подплывали швартующиеся браннеры.

Ветер дул постоянно.

Мы предпочитали лежать на внешнем скате постоялого двора, но иногда перебирались на внутренний. Отсюда хорошо была видна Дверь – таинственная и отчасти зловещая. По Площади ветров сновали люди, но издалека нельзя было рассмотреть их лиц. По правде говоря, все они казались крошечными муравьями, копошащимися на дне оврага. Когда это зрелище надоедало, мы перелезали обратно – следить за прибытием браннеров.

Коэн вновь куда-то запропастился.

Меня это начало слегка раздражать. Я ведь его телохранитель. Создавалось ощущение, что посредник вообще не нуждался в охране. Или прибегал к ней там, где считал нужным. Или держал меня про запас для неведомых целей. Платил он при этом исправно, четко придерживаясь своих контрактных обязательств. В итоге я махнул рукой на происходящее и стал наслаждаться обществом Мерт.

Нас неодолимо тянуло друг к другу. Казалось, так происходило всегда. Было приятно обмениваться взглядами, держаться за руки, просто лежать рядом на остывающей черепице. Иногда по моей мысленной просьбе Рык перебрасывал ей обрывки картин своих дальних странствий. Потом он научился одновременно держать два потока. Хороший песик. Нас сковало странное единство. Ощущения семьи у меня не было с раннего детства. Из прошлого вдруг нахлынули воспоминания. Вот я сижу на дощатом полу, рисую невидимые руны. Мать деловито хозяйничает возле печи, отец что-то чинит. Казалось, все это безвозвратно утрачено. Но вот она – пена дней.

Внутри что-то шевельнулось. Словно мои воспоминания пересеклись с другими – совершенно непостижимыми. Я попытался схватить это, но не успел.

Накануне сбора небесных владык хлынул дождь. Косые струи ударили по нашей троице с угрюмых небес, заставив срочно ретироваться в слуховое окно. Я впустил Рыка и Мерт внутрь своей комнаты, накрепко захлопнул круглую раму. Стекло тотчас залило дождем. Очертания мира исказились.

Экипаж «Мемфиса» начал стягиваться в общий зал, превращенный Коэном в трапезную. Брин сбегал на кухню, заказал ужин и принес светильники. За окнами, врезанными в скат крыши, неумолимо сгущалась тьма.

Принесли еду.

Кухня Вертериса мне нравилась, потому что напоминала о Миядзаки. Скиты были разбросаны в пространстве, но их связывали общие традиции. Я видел один народ, расселившийся под облаками и избравший для себя путь вечных скитаний.

В гнетущую тишину вплетался стук посуды. Все мы чего-то ожидали от завтрашнего утра. Грорг наверняка жаждал битвы, Коэн хотел выстоять в бесконечной шахматной партии, мы с Мерт надеялись пережить этот год и осесть на Миядзаки. Брин думал о том, как спасти сестренку. Мысли других членов экипажа оставались для меня загадкой. О чем мечтал Кьюсак? Или, скажем, Гарнайт? Что таилось за поникшими плечами врачевателя Ли? Тогда я не знал, насколько мы успеем сплотиться и через что нам предстоит пройти.

– Завтра, – сказал Коэн, – со мной пойдут трое.

– Кто? – Грорг отложил нож, которым он до этого ковырялся в зубах.

– Ты, Ольгерд и Мерт.

Северянин понимающе кивнул.

Коэн выбрал воинов. Следовательно, опасался нападения. Или не исключал такой возможности.

– В Коллегиум пускают с оружием? – спросил я.

Коэн хмыкнул:

– Пускают. Но каждый из вас будет под прицелом их лучников. А лучники Вертериса не промахиваются.

Мы все это знали.

О лучниках из дворцовой гвардии ходили легенды. Эти парни тренировались с детства, постепенно меняя игрушечные луки на боевые. Они жили в закрытой общине и не имели права брать учеников без разрешения капитана. Гвардейцы поражали любые цели – стоящие на месте, движущиеся, скрытые. Они умели ориентироваться по звуку и убивать противника вслепую. Проверять на себе меткость гвардейцев никто не хотел – всех, кто покушался на жизнь кормчего Вертериса, уже похоронили.

В прошлом мне приходилось блокировать летящие стрелы рунами и клинками. Интересно, справился бы я сейчас? Тогда, в Ламморе, я был готов пустить в ход свое мастерство. Если понадобится. Не понадобилось. Вместо смерти – изгнание.

На рассвете мы втроем поднялись с постелей. Будить остальных не стали – зачем? Солнце пробивалось сквозь рваные прорехи туч, пытаясь заглянуть в слуховое окошко. Грорг деловито наряжался в кольчугу со стальными накладками. Я последовал его примеру. Навесил всю коллекцию метательных и дуэльных клинков, нож-кастет и кривой керамбит. Проверил кистевые щитки и механизм баклера. Надел холщовую рубаху и плащ. Потом спустился на кухню, в царство горячего пара, ароматов готовящейся пищи, грохота кастрюль и котлов. Сунув шеф-повару золотой империал в карман фартука, я забрал из ледника ведро с мясом и тихо удалился.

Рык нетерпеливо дожидался меня в угловой комнате мансарды. Зверь был голоден. Я мысленно приветствовал его.

«Мне надо уйти. Ты останешься».

Он понял.

И принялся поглощать вырезку. Потрепав его по холке, я покинул комнату и задвинул засов. Полярного рлока эта хлипкая конструкция не удержит, но Рык и не собирается чинить беспредел. Он будет терпеливо ждать хозяина. Этим Рык отличается от большинства своих сородичей.

Коэн в полном облачении ожидал нас в трапезной. На нем была парадная мантия странствующего мага – белоснежная, со стилизованной Торнвудовой луной на спине и россыпью вышитых золотом звезд. Я улыбнулся, встретившись глазами с Мерт.

– Идемте, друзья.

Чтобы спуститься в чашу Площади ветров, нам пришлось вызвать карету. На Скитах конные повозки – большая редкость. Никто не выращивал лошадей под облаками, а их транспортировка обходилась дорого. Поэтому кареты были уделом привилегированного класса. Рядовые жители Вертериса ходили пешком, а чужаки, пришедшие из-за Двери, перемещались на собственных транспортных средствах. Это мне объяснил Коэн. В очередной раз я поразился тому, как мой наниматель разбрасывается деньгами. Источник его богатства казался бездонным.

Последовал долгий спуск по спирали.

Справа громоздились дома, прижавшиеся боками друг к другу. Дома срослись крышами, узкими арками и надстройками, нависли над булыжной мостовой мраморными балконами, выпростав кривые пальцы фонарных опор. Слева зияла пропасть, огражденная парапетом. Дорога сбегала вниз, а кварталы Вертериса замыкали хмурое небо в уступчатый жилой колодец.

– Чего ты ждешь от совета? – спросил Грорг.

Коэн пожал плечами:

– Мудрости.

Грорг хмыкнул.

Он, как и я, не рассчитывал на единство Тверди и Облаков. Никто из нас не рассчитывал.

Возница за все время поездки не проронил ни слова. У постоялого двора он молча принял мешочек с позвякивающими монетами, кивнул и бесшумно вознесся на сиденье под козырьком. Когда карета въехала на Площадь ветров и остановилась напротив парадного входа в Коллегиум, он дал нам выбраться наружу, слегка склонил голову, прощаясь, и тронул поводья. Тройка лошадей неспешно двинулась к ближайшему каналу и переброшенному через него арочному мосту.

Купол Коллегиума нависал над площадью величественной громадой. Людей было много. Кормчие Скитов, властители нижних королевств, представители влиятельных гильдий и торговых альянсов. Сопровождающие – широкоплечие телохранители, цепко осматривающие лица в толпе. Главный кормчий Вертериса ограничил свиты гостей тремя сопровождающими. Полагаю, эта мера была продиктована размерами Коллегиума.

Мы пристроились в хвост своему нанимателю. Мерт держалась в сторонке, лавируя в потоке людей и оценивая ближайших соседей. Убийцы видят издалека подобных себе, поэтому я чувствовал себя в безопасности.

Поднявшись по круглым ступеням и миновав арку, мы вошли в необъятный зал. Классический амфитеатр. Вдоль стен и под куполом горели газовые светильники. Высоко над нашими головами тянулось кольцо галереи – там я увидел лучников, расставленных по всему периметру зала. Их было не меньше двух сотен.

Центр амфитеатра пустовал.

На Облаках существовала собственная иерархия. Небесный совет – это собрание равных. Главные кормчие Скитов получили места в первом круге. Дальше располагались их охрана и советники. Еще выше – представители знатных родов Вертериса и других Скитов. Внешние круги в этот раз отдали приглашенным владыкам Тверди. Мы заняли свои места возле стены купола. Скамьи и пюпитры перед нами были сделаны то ли из камня, то ли из неведомого металла – от них веяло древностью. Возможно, Коллегиум возводили Демиурги, но уверенности в этом у меня не было.

Среди владык обнаружилось несколько знакомых лиц. Я узнал молодого князя Ратимира – он слегка кивнул Коэну и тотчас отвернулся. А еще в Коллегиуме присутствовал Септен, властитель Трордора. Я знал, что ему около ста лет, но самый влиятельный человек континента прибегал к помощи магии для продления жизни. Казалось, он не имел возраста. Септен избегал вычурных одеяний – на нем был серый дорожный костюм, украшенный родовыми ястребами и знаком Цитадели – символом родства Трордора с Державой Четырех Сторон. Тронутые сединой короткие волосы, могучее сложение, гордая осанка. Септен правил своей империей уверенно и разумно, за это его уважали подданные и соседи. Властитель редко выбирался из метрополии, поэтому видеть его на Облаках многим было непривычно. Вывод напрашивался один – назревало что-то серьезное.

Вообще, прибывшие демонстративно игнорировали протокол. Перед угрозой вторжения никого не волновали формальности.

В круг вышел сухощавый человек в белом. Длинные волосы оратора придерживало тонкое полукружье диадемы. Черты лица были острыми, даже неприятными. Я понял, что перед нами стоит кормчий Вертериса.

– Друзья! – Голос выступающего прокатился под сводами Коллегиума. Разговоры утихли. – Вы знаете, что Небесный совет созывается редко. У Скитов свои заботы, мы привыкли решать их без посторонней помощи. – Он замялся. – Это первый совет, на который приглашены короли Тверди.

По залу прокатился шумок. Главы знатных семей заворчали. Приглашать кого-то снизу на столь важное собрание – это неслыханно.

Кормчий поднял руку.

Шепот стих.

– Знаю, – сказал он, – что такого прежде не было. Возможно, некоторые из вас меня осуждают. Но времени мало. Давайте выслушаем людей, которые знают о происходящем больше, чем я.

И снова – легкий гул. Кто-то осведомлен о событиях в мире лучше кормчего? Да, сегодня воистину день откровений.

– Тведр, – произнес властитель. – Прошу вас.

Сухощавый оратор уступил место Тведру – низкорослому человечку с незапоминающейся внешностью. Тведр носил черный балахон асассина. Наверняка там целый арсенал, как у мастера ножей. Правда, парни из тайной канцелярии, как утверждала молва, не гнушались пользоваться отравленными клинками, чакрами и шипами. Я уже знал, что передо мной – начальник тайной канцелярии.

– Буду краток, – сказал Тведр. – На прошлом совете мы обсуждали бортовой журнал торговцев, впервые посетивших второй континент. Есть неопровержимые доказательства того, что эти земли существуют.

Тведр перевел взгляд на Коэна.

– Посредник многое сделал, чтобы собрать нас вместе. – Глава канцелярии криво улыбнулся. – Надеюсь, это поможет.

Тведр говорил неспешно. Каждое слово имело вес – оно подбиралось, оценивалось и лишь затем произносилось. Все понимали – кормчий Вертериса знает многое. Хотя вряд ли больше своего подчиненного.

– Мы выслали шпионов, – продолжил Тведр. – Некоторым удалось вернуться. Теперь мы знаем, что огромный флот движется через океан.

Повисла тишина.

Кое-кто из собравшихся властителей нервно заерзал. Я почти ощутил напряжение, исходившее от Септена. Секретарь канцелярии снова заговорил:

– Флот второго континента сметает все на своем пути. Они прошли через некоторые пиратские архипелаги и ничего после себя не оставили. Островные державы в огне. Флот неумолимо движется к Трордору. У меня все.

Секретарь вернулся на прежнее место во втором ряду.

– Предлагаю высказываться с мест, – громко произнес кормчий Вертериса. – Кому дать слово?

Поднялся Коэн.

– Прошу. – Кормчий уважительно склонил голову. – Коэн из Предельных Чертогов, представляет интересы Демиургов.

Все взгляды устремились на моего спутника.

– Многие из вас, – начал мой наниматель, – думают примерно так: мы отсидимся на Скитах, уведем их подальше от войны, а через несколько лет посмотрим, с кем стоит наладить торговые связи. Возможно, думаете вы, со вторым континентом можно договориться. Возможно, стоит бросить в беде империю Трордора, Северный Альянс, Танневерген и другие королевства Тверди. Это легко. У врага есть флот, а у вас браннеры. Скиты хорошо защищены и не полезут в драку. Имеются шансы уцелеть, правда?

Он обвел взглядом Коллегиум.

Половина тех, кто сидел передо мной, так и думали. Некоторые торговцы смущенно отводили глаза. Лица других ничего не выражали.

– Если бы наши враги были простыми завоевателями, – вздохнул Коэн, – так бы все и случилось. Внизу разразилась бы война. Кто-то победил бы, кто-то проиграл. Вечная песня. Но сейчас все иначе. Орды второго континента ведут Посторонние. Их не интересует дань, им не нужны женщины, земли и власть. Посторонние хотят попасть в Предельные Чертоги и сразиться там с Демиургами. А путь в Предельные Чертоги лежит через Двери. Поэтому за вами придут. Скиты постигнет та же участь, что и пиратские острова внизу. Никто не уцелеет. Шансов нет. – Он перевел дух. – Чтобы отразить беду, нужно единство. Вы можете остановить второй континент. Сражайтесь вместе.

Коэн умолк, ожидая вопросов.

И они последовали.

– Демиурги помогут нам? – выкрикнули из первого ряда. – Вы пришлете армию?

Коэн покачал головой:

– Нет. Среди Демиургов нет единства. Многие недооценивают угрозу.

– Тогда почему мы должны защищать вас?

– Не нас, – мягко поправил Коэн. – Себя.

Гул нарастал.

– А что, если нам разрушить Двери?

– Почему здесь нет Альянса?

– Где Танневерген? Мы не видим конунгов севера!

– Тут нет и половины Скитов!

– Хватит! – рявкнул Коэн.

Все изумленно воззрились на него. Подобная дерзость в Коллегиуме еще никому не сходила с рук. Только Септен и Ратимир сохраняли невозмутимость. Оба хорошо знали посредника.

– Разрушить Двери никому не под силу. – Волшебник говорил, чеканя слова. – И нас действительно мало. Потребуется помощь Альянса и конунгов, не обойтись нам без Танневергена, полисов Срединного моря и суровых конунгов, занятых грабежами и выяснением отношений. Нам не совладать с врагом без Гильдии магов. Нам придется посылать гонцов к пиратам. Но это завтра. Сейчас мы должны определиться.

– С чем? – спросил кто-то.

– Поможете ли вы Трордору.

Поднялся кормчий Радужного Моста.

– Посредник! – Старческие глаза кормчего впились в моего спутника. – Ты понимаешь, что собрать всех невозможно? Как ты решишь вековые распри? Как достигнешь отдаленных архипелагов в ближайшие дни? Как соберешь единую армию и кто ею будет командовать?

Повисла тишина.

Властитель Радужного Моста озвучил общие опасения.

– Мы соберем армию, – возразил Коэн. – Мы разрешим распри. Иначе мы все погибнем.

На сей раз никто не стал спорить.

Поднялся Септен.

– Мы тоже высылали шпионов. – Голос императора был глухим и немного усталым. – Некоторые тоже вернулись. У второго континента есть и воздушный флот. Сейчас он разделился. Часть браннеров движется к Трордору, часть – к Срединному морю. Мы думаем, что их цель – Вертерис.

Сказав это, император сел.

– Позвольте мне заняться Альянсом, пиратами и другими союзниками, – прозвучал голос посредника. – Если, конечно, у совета нет лучшей кандидатуры.

– Ты умеешь летать быстрее ветра? – хмыкнул кто-то из торговцев четвертого ряда.

– Нет, – ответил Коэн. – Но я знаю тех, кто может.

Кормчий Вертериса выпрямился:

– Мой Скит поможет Трордору. Мы сразимся с Посторонними и теми, кого они ведут.

Широко улыбнувшись, поднялся Ратимир:

– Озерщина выступит на стороне Трордора.

Септен взглянул на союзника:

– Что скажет Вармак?

– Мне плевать, что он скажет.

Шорох одежд.

Люди начали подниматься и произносить клятвы. Я вдруг понял, что Коэну удалось сотворить невозможное – он объединил Твердь и Облака.

 

Глава 11

«Мемфис» отчаливает

Осенний дождь молотил по крыше. Ставни были наглухо захлопнуты, к запотевшему стеклу прилип желтый лист. Неумолимое дыхание осени приближалось, остановить его нам было не под силу. Как и другие вещи. Более страшные.

Вечером мы собрались за одним столом, чтобы обсудить текущее положение дел. Сумерки сгустились, лист превратился в трафаретную тень и начал сливаться с тьмой.

– «Мемфис» отчаливает, – сказал Коэн.

– Когда? – поинтересовался Брин.

– Завтра.

Навсикая, казалось, оставалась безучастной к происходящему, но я видел, что девочка прислушивается к разговорам взрослых. Мы с Гроргом жадно ели приготовленное местными поварами рагу. Мерт сидела, думая о чем-то своем и попивая травяной отвар. Перехватив мой взгляд, она улыбнулась. Думаю, уже все знали о наших отношениях, но прямых вопросов никто не задавал.

– Наш путь лежит в Трордор, – сказал Коэн и пристально посмотрел на меня. – В Гильдию ножей.

Теперь уже все смотрели на меня.

Мы ожидали от нанимателя чего угодно, но только не этого. Путешествие в Трордор напрашивалось – именно там развернется битва двух континентов. От этой битвы, возможно, зависит существование не только нашего мира, но и несметного количества других миров, связанных между собой Дверями. Есть все шансы погибнуть. Но отступить мы не можем, иначе нас перебьют поодиночке. А теперь вдруг выяснилось, что Коэна не интересует битва. Его интересует моя гильдия.

– Почему?

Вопрос задал не я.

Это Мерт озвучила наши мысли.

– Вы настроились на сражение. – Коэн скрестил руки на груди. «Еще бы», – буркнул справа от меня Грорг. – Это я понимаю. Но сражение идет на нескольких планах. Грядущая осада Трордора – лишь видимая его часть. Истина такова: братья Внутреннего Круга контролируют Двери. И они могут открыть Двери для Посторонних.

– Но зачем? – не выдержал я. – Зачем нам это нужно?

– Нам? – усмехнулся Коэн. – Разве тебя не изгнали из Ламморы?

Его взгляд был острее стали.

Я все понял. Меня испытывали. Что я предпочту в сложившихся обстоятельствах? Букву контракта или давние связи с гильдией?

Ответ был мне известен.

– Им, – сказал я, не отводя взгляда. – Мастерам ножей.

Коэн прочел выбор в моем взгляде.

И расслабился.

– Мастера тут ни при чем, – пояснил посредник. – Рядовые мастера. Вмешиваться в работу Храмов и контролировать Двери всегда умел только один человек. Он принадлежал Внутреннему Кругу, его имя держали в тайне. Эта традиция не менялась много веков. Но сейчас равновесие под угрозой. Кто-то из Посторонних проник во Внутренний Круг. Один из братьев уже не тот, кем кажется.

Меня словно обухом ударили по голове.

Во-первых, Коэн слишком много знал о порядках Внутреннего Круга. О некоторых вещах даже я не слышал. Во-вторых, Посторонний, овладевший телом мастера уровня Наставника Вячеслава или магистра Нгуена? Это выходило за пределы моего понимания. Эти люди казались мне полубогами, способными справиться с любой проблемой – внутренней или внешней.

– Это невозможно, – сказал я.

Коэн пожал плечами:

– Мир многолик, Ольгерд. То, что прежде считалось невозможным, однажды кто-то делает.

Мерт кивнула:

– Он прав, Ольгерд.

Грорг отставил кружку и громко рыгнул:

– Так с кем будем драться?

Коэн вздохнул:

– Возможно, с мастерами ножей.

Повисла гробовая тишина.

Думаю, каждый из сидевших за столом начал себе мысленно копать могилу. Правильно начали. Им пришлось наблюдать в бою за мной, но они не представляют, на что способны братья Круга.

– Подождите, – вступил в разговор Кьюсак. – Давайте остынем. Умереть всегда успеется. Что будет, если мы не пойдем на террасы?

– Тут все просто, – не раздумывая, ответил Коэн. – Посторонний найдет Хранителя Дверей. Вселится в его тело и заставит настроить Храмы таким образом, чтобы на Облака хлынули орды всякой мерзости. Наверняка темные твари из Внемирья уже на подходе. Мы проиграем битву до ее начала. Все, что останется сделать второму континенту, – победоносно пройтись по остаткам королевств Тверди.

Кьюсак кивнул.

И больше не задавал вопросов тем вечером.

– Хорошо, – сказал я. – Что мы можем сделать?

– План есть, – медленно проговорил Коэн. – Но выполнить его будет нелегко.

– Выкладывай, – буркнул Грорг.

Коэн откинулся на спинку резного стула.

– Нам предстоит подняться на террасы гильдии. Хитростью или силой – не имеет значения. После этого мы отыщем Внутренний Круг. Поговорим с кем-то, кому Ольгерд доверяет. И попытаемся выяснить, кто из братьев стал Посторонним.

– А дальше? – не выдержал я.

– Скорее всего, – невозмутимо отозвался Коэн, – его придется убить.

У меня вырвался нервный смешок.

– Ты серьезно?

Коэн встретил мой взгляд.

– Вполне.

– Ладно. – Я почувствовал, что медленно начинаю закипать. – Послушайте все. Вы, наверное, полагаете, что мастер ножей – это просто крутой боец, которого убить тяжело, но можно. Так? Отчасти это верно. Это может касаться меня или другого мастера. Если бы на меня напали, скажем, Мерт с Гроргом и еще парочка волшебников – да, у вас бы появились шансы. Без обид, ребята. Но Внутренний Круг – это особая каста. Там девять человек, все они живут давно и умеют творить такое, что вам лучше не знать. Я бы предпочел их видеть в роли союзников, но они не станут вмешиваться в войну. Что бы ни происходило в Трордоре, братья Круга будут по-прежнему медитировать на своих вершинах, обучать следующее поколение мастеров и хранить древнее наследие гильдии. Они не станут воевать. Но если мы явимся в горы и нападем на них, назад никто не вернется.

Доступно объяснил?

Мне тоже так казалось. Но Коэн гнул свою линию.

– Ольгерд, – сказал он. – Я не говорю о нападении. Вы впускаете пришлых? Если кто-то явился на террасы по делу?

Я задумался.

Такое случалось редко. Но порой случалось. Гильдия старалась обеспечивать общину всем необходимым, но связь с внешним миром существовала. В горах появлялись торговцы, странствующие монахи, ученые, родители, стремящиеся отдать своих детей на обучение мастерам ножей. Их принимали.

– Впустят, – сказал я.

– С оружием? – уточнил Грорг.

Пожал плечами:

– Могут и с оружием. В горы не лезут толпы наемников, знаете ли. А несколько человек, пусть и с мечами, мастерам не страшны.

– Хорошо, – кивнул посредник. – Значит, мы без боя сможем попасть на террасы. А дальше?

– Зависит от ситуации, – подумав, ответил я. – Сначала поселят в гостевом доме на нижних террасах. Если родители привели отпрыска – магистр пришлет Наставника для разговора. С торговцами будет общаться келарь Антоний. Монахам и ученым позволяют ходить где им вздумается. Присматривают, конечно. Назначают сопровождающего. Чтобы в пропасть не сорвались или к полярному рлоку в комнату не влезли.

– Достаточно. – Коэн остановил меня жестом. – План такой. Играем роль торговцев, селимся в гостевом домике. Дожидаемся ночи и поднимаемся на самый верх. Там я пойму, кто из братьев стал Посторонним.

– С оружием? – уточнил Грорг.

– Конечно.

Вздыхаю:

– Ты не понимаешь, Коэн. Нам не совладать с братьями Внутреннего Круга. Ты вообще меня не слушаешь.

– Мы не будем драться, – возразил Коэн. – Если им нечего скрывать, они сами захотят выяснить правду. От нас и от них зависит сохранность Дверей. И этого мира.

Дождь усилился.

Вертерис дрейфовал ниже грозового фронта – местные жители не хотели отказываться от естественного природного круговорота. Порывистый ветер рвал заунывный осенний ритм, швыряя пригоршни дождя в слуховое окно. Воздушные течения, казалось, пересекали условную точку, в которой завис Скит. Это было невозможно. Я подозревал, что кормчий Вертериса применял магию.

– Допустим, – сказал я. – Ты найдешь Постороннего. Как ты будешь с ним сражаться?

– Остальные помогут.

– Кто?

– Ты, Мерт, Грорг.

– Этого мало.

– Братья.

Я покачал головой:

– А если нет? Если братья не вступят в схватку?

Коэн пожал плечами:

– Тогда мы умрем. И Посторонних никто не остановит.

Я понял, что меня тревожит. В душе я опасался одного – что Посторонним окажется Наставник Вячеслав. Почему он приходил ко мне? Чего добивался тем разговором? Мой учитель знал о Посторонних, знал о посреднике, знал о моем контракте. Он вообще знал слишком много. Откуда? Мысль о том, что Вячеслав изменился, холодком пробежала по спине. А вслед за этим пришла новая мысль. И она мне не понравилась.

– Вот для чего я тебе понадобился. Не для охраны – у тебя же есть Мерт и Грорг, верно? Я тот, кто может провести тебя в гильдию. Кто помог проникнуть в нутро Храма. Да, Коэн?

Посредник усмехнулся:

– Соображаешь, мастер. Но все гораздо сложнее, чем тебе кажется. Придет время – и ты взглянешь на себя с иной стороны.

– Слишком много загадок, землянин.

– Путь. Есть вещи, через которые человек должен пройти сам. Если считаешь, что я веду нечестную игру, можешь разорвать контракт. Прямо сейчас.

Повисла тишина.

А потом заговорил врачеватель Ли:

– Успокойтесь и займитесь делом. Контракты сейчас не имеют значения. Ты видел Постороннего, Ольгерд. Знаешь, на что он способен. Если мы сейчас рассоримся и перестанем доверять друг другу, кто встанет на их пути?

Повисла тишина.

– Ты и Коэн, – продолжил Ли. – Вы справились с одним из них. Вы знаете о них больше, чем любой человек Тверди. Давайте защитим себя. А потом поговорим. Если будем живы.

Я отпустил подлокотники кресла. Костяшки пальцев побелели от напряжения.

– Верно, – согласился Коэн. – Прошу меня простить, мастер.

Я кивнул.

Злость отступила. Нужно заниматься делом.

– Торговцами нам не быть, – вклинился Кьюсак. – От нас за стадию несет наемниками. Посмотрите на себя.

Грорг что-то пробурчал в бороду.

– А если нам подлететь на браннере? – спросил Брин. – Сразу к верхним ярусам.

– Это не решит проблему, – возразила Мерт.

– Ладно, – сказал врачеватель. – Мы усложняем. Почему идти нужно всем? Вот правильный вопрос. Если мастера перебьют нас в любом количестве, какой смысл в этом походе? Не проще ли отправить кого-то одного?

– Нет. – Коэн нахмурился. – Среди нас нет человека, способного победить брата Круга.

– Есть тот, – не сдавался Ли, – кто может попробовать.

Спасибо.

Все вновь уставились на меня.

Если честно, я уже устал объяснять что-то этим людям. Мерт, возможно, и понимала всю нелепость разговора. Грорг готов махать железом в любой компании. А мне еще надо вернуться на Миядзаки живым. У меня там планы, знаете ли. Дом, например, построить и сына вырастить. Вместе с деревом.

– Попробовать можно. – Я поморщился. – А еще можно попробовать прыгнуть с Вертериса и уцелеть.

Победить в тренировочных боях Вячеслава я не смог. Ни разу. Конечно, наши поединки проходили много лет назад, но вряд ли его мастерство за это время уменьшилось, а мое возросло. Скорее наоборот.

Коэн вздохнул:

– Ладно. Делаем так. Ольгерд, чтобы не вызвать подозрения, поднимается в горы один. Он хочет вернуть статус мастера ножей. Он раскаялся за проступок в Ламморе и жаждет снова встать в строй. Он хочет встретиться с учителем. Нет, лучше с магистром. Нге станет разговаривать с бывшим мастером?

– Станет, – признал я.

– Отлично. – Коэн допил горячий отвар и отставил чашку. – Тебя поселят в гостевом домике. Назначат аудиенцию. За это время тебе нужно выяснить, кто из братьев стал Посторонним. По пути в Трордор я расскажу тебе, как это сделать.

– А где будут остальные?

– На «Мемфисе», разумеется. Мы высадим Мерт на заброшенных террасах. – Коэн перехватил мой изумленный взгляд и улыбнулся. – Да, я знаю о заброшенных террасах. Там никто не бывает, а Мерт умеет жить скрытно в таких местах. Она придет на помощь, если понадобится. Или призовет меня.

– А где останешься ты? – спросила Мерт.

– Я же сказал – на борту «Мемфиса». Браннер будет дрейфовать неподалеку от южных отрогов. Я сумею появиться вовремя.

Коэн поднялся.

– Вопросы?

Я покачал головой.

План выглядел весьма разумным. Тогда выглядел.

– Всем спать.

Мы начали расходиться.

Завтра «Мемфис» покинет порт Вертериса. Многие владыки отбыли уже сегодня – надвигающаяся война ускоряла события.

Ночью я пришел в комнату Мерт. Навсикая переселилась к Брину – девочку начали мучить ночные кошмары. С братом ей было спокойнее.

Дождь утих. По крыше изредка постукивали увесистые капли. Мы любили друг друга, а потом долго лежали, вслушиваясь в шорохи ветра и переговоры ночной стражи. Я не думал тогда, что переживу поход в горы. О чем думала Мерт, я не знаю до сих пор.