И. Д. Папанин, Герой Советского Союза

Мы шли вперед

Не только наша великая страна, но и весь мир с большим вниманием следили за героическим дрейфом ледокольного парохода «Георгий Седов». За два с лишним года он прошел огромный путь — от моря Лаптевых через Центральный Полярный бассейн к Гренландскому морю. Пятнадцать советских полярников показали прекрасные образны мужества, выдержки и стойкости. Во время дрейфа экипаж не только сохранил корабль, но и собрал исключительно ценный материал, обогащающий современную науку.

Главное управление Северного морского пути, которое непрестанно следило за дрейфом «Седова», заблаговременно начало подготовку к выводу его из льдов. Для проведения этой операции нами был намечен мощный ледокол «Иосиф Сталин». Это современное судно, прекрасно приспособленное к форсированию тяжелых льдов, обладающее очень крепким корпусом и сильными машинами.

Фактически подготовка экспедиции началась еще летом, когда «Седов» находился далеко на севере, на меридиане Земли Франца-Иосифа. Учтя опыт и недочеты экспедиции по снятию дрейфующей станции «Северный Полюс», мы всю работу заранее тщательно продумали. Еще в дни арктической навигации перед экипажем ледокола «Иосиф Сталин» была поставлена задача заранее постепенно готовиться к трудному зимнему рейсу. По окончании навигации ледокол был приведен в состояние полной готовности, механизмы его проверены, отрегулированы. Уже осенью корабль был готов в случае нужды в кратчайший срок выйти в море.

Внимательно изучив характер и направление дрейфа «Седова», посовещавшись с учеными-полярниками, мы пришли к выводу, что «Седов» будет вынесен в Гренландское море в декабре — январе.

Когда вся подготовка была закончена, мы доложили товарищам Сталину и Молотову наши соображения о сроке и необходимости посылки экспедиции по оказанию помощи и для вывода «Седова» из льдов. Правительство приняло наши предложения. Срок выхода ледокола «Иосиф Сталин» в море был назначен на 15 декабря.

Наше правительство и лично товарищ Сталин уделили много внимания и заботы «Седову» и судьбе его экипажа. В день отъезда из Москвы я был принят товарищем Молотовым. Вячеслав Михайлович подробно расспросил меня о плане проведения операции, о проделанной подготовке и личном составе экспедиции, а затем пожелал нам успеха, счастливого пути.

Ледокол «Иосиф Сталин» вышел из Мурманска в точно установленный срок — 15 декабря. В это время в Гренландском море уже находился посланный нами бот «Мурманец», памятный всем по его замечательному плаванию в 1938 году. «Мурманец» нес разведывательную службу, нащупывая кромку пакового льда. Сведения, приходившие от «Мурманца», имели для нас большое значение и помогли при проведении операции. Надо подчеркнуть, что «Мурманец» и на сей раз превосходно выполнил поставленную перед ним задачу в труднейших условиях зимнего штормового плавания.

Рейс ледокола «Иосиф Сталин» от Мурманска до Гренландского моря был очень сложным. Сразу же после выхода из Кольского залива ледокол попал в жестокий шторм.

Даже такой большой корабль, как флагманский ледокол, стал игрушкой волн разъяренного моря. Идти нормальным ходом оказалось невозможно. Громадные валы необычайной силы обрушивались на судно. Пенистые волны гуляли но палубе, накрывали грузы и лебедки.

Иногда, корабль зарывался носом в воду, и казалось, что нет такой силы, которая подняла бы его снова наверх.

Это было тяжелое испытание для корабля. Он выдержал его блестяще, показав прекрасную плавучесть и крепость. Прошедшие дни явились испытанием также и для людей корабля, носящего имя вождя народов. Резкий ветер и порывистые шквалы сбивали с ног бесстрашных моряков; они падали, поднимались и снова продолжали свою тяжелую работу на палубе. Бывали секунды, когда, только держась за веревки, матросы спасались от гибели.

Пожалуй, никогда еще работа капитана, вахтенных штурманов и рулевых не была столь напряженна, как в эти дни. Неправильное движение рулевого, неверный поворот — и кораблю грозили бы очень серьезные неприятности. Вахтенные работали под непрерывными ударами волн. Они вынуждены были каждый час спускаться вниз, чтобы сменить свою промокшую и обледеневшую одежду.

Вода, попадая на корабль, замерзала, покрывая толстым слоем льда лебедки, ванты, мостик. Судно приобрело фантастический вид. Толстый ледяной покров многотонной тяжестью лег на корабль.

Шторм нанес нам серьезный урон. Были повреждены некоторые палубные постройки и смыта за борт часть грузов. Команда и личный состав экспедиции проявили подлинную отвагу в борьбе с разбушевавшейся стихией.

Достигнув кромки льда, мы пошли вперед, произведя глубокую разведку. В напряженной борьбе со льдами нам удалось достигнуть 80°32′ северной широты. От «Седова» нас отделяло около ста миль. Разведка показала, что район дрейфа «Седова» забит сплошными ледяными полями, форсирование которых представляло огромные трудности даже для нашего линейного арктического корабля. Мы могли двигаться вперед, но это было связано с риском остаться без угля и воды и беспомощно застрять во льду. Мы решили пойти в Баренцбург за углем и водой. Тем временем «Седов» должен был несколько спуститься на юг, а сильные ветры должны были улучшить ледовую обстановку. Так мы и поступили.

Во время стоянки в Баренцбурге мы получили сведения о том, что положение «Седова» несколько ухудшилось. В результате подвижек льда судно оказалось на линии сжатия. При изменении направления ветра и новых подвижках льда корабль мог получить очень серьезные повреждения. Могло случиться и так, что очень сильное сжатие привело бы к гибели судна. Поэтому мы прервали бункеровку и вышли на север на помощь «Седову».

Несмотря на сильные северные ветры, ледовая обстановка осталась очень тяжелой. Мы сравнительно легко дошли до 80-й параллели, но дальнейший путь оказался исключительно трудным. Дорогу на север преграждали сплошные поля многолетнего пакового льда толщиной в два с половиной-три метра.

Ледокол подвигался вперед, напрягая всю мощь своих машин, используя всю тяжесть корпуса. Прорезая прожектором беспросветную тьму полярной ночи, освещая себе путь, мы выискивали во льду малейшие щели, куда и устремляли свое движение. Ледокол и на сей раз показал свои прекрасные качества. В таком льду, в каком двигался «Иосиф Сталин», не смог бы пробиться никакой другой корабль арктического флота, за исключением ледокола «Лазарь Каганович».

Но мы не отступили, не повернули обратно. Мы шли вперед. Мы с честью выполнили задание, которое дали нам партия, правительство и лично товарищ Сталин.

Москва, ЦК ВКП (б) — товарищу СТАЛИНУ

Начальник Главсевморпути при СНК СССР

СНК СССР— товарищу МОЛОТОВУ

И. Папанин.

Первая часть Вашего задания по выводу из льдов Гренландского моря дрейфующего ледокольного парохода «Георгий Седов» выполнена. 13 января 1940 года в 12 часов 07 минут ледокол «И. Сталин» подошел к борту ледокольного парохода «Георгий Седов». Все члены экипажа парохода здоровы. Приступил к выполнению второй части задания.

Борт ледокола «И. Сталин», Гренландское море.

Москва, Кремль, товарищу СТАЛИНУ

Экипаж «Седова»: Бадигин, Мегер, Шарыпов, Гаманков, Буторин, Трофимов, Полянский, Ефремов, Буйницкий, Алферов, Бекасов, Соболевский, Гетман, Токарев, Ведзвецкий.

Сегодня, 13 января, в 12 часов 07 минут флагман арктического флота ледокол «Иосиф Сталин», выполняя задание партии и правительства, подошел к борту нашего корабля. Дрейф «Седова», продолжавшийся 812 дней, закончен.

Ледокол «Седов».

С чувством величайшей радости мы встретились с советскими людьми, которых наша любимая родина, наша партия, правительство и лично Вы, товарищ Сталин, послали в высокие широты Арктики, чтобы выручить нас из ледового плена. На протяжении всего дрейфа мы чувствовали постоянную заботу Вашу, дорогой Иосиф Виссарионович.

Принята 13/I-40 г.

Ни на одну минуту нас не покидала уверенность в благополучном исходе нашего ледового плавания. Нас не страшили никакие опасности, мы знали, что за нами стоит наша могучая родина, которая в любой миг придет к нам на помощь.

Ваше имя, товарищ Сталин, вдохновляло нас в самые трудные минуты, с Вашим именем мы шли на преодоление любых трудностей и побеждали их. Мы возвращаемся на родину на своем корабле, который сохранен, несмотря на все удары жестокой стихии. Мы возвращаемся на Большую землю, полные сил и готовности работать на благо родины, на пользу нашей науки, на пользу нашей большевистской партии, не знающей поражений. Пламенный привет Вам и великая благодарность за заботу, родной Иосиф Виссарионович!

Ледокол «Седов»

И. Сталин.

БАДИГИНУ

В. Молотов.

ТРОФИМОВУ

Команде ледокола «СЕДОВ»

Приветствуем вас и весь экипаж «Седова» с успешным преодолением трудностей героического дрейфа в Северном Ледовитом океане.

Ждем вашего возвращения в Москву.

Горячий привет!

Ледокол «И. Сталин»

И. Сталин.

ПАПАНИНУ

В. Молотов.

БЕЛОУСОВУ

Команде ледокола «И. СТАЛИН»

Примите нашу благодарность за блестящее выполнение первой части задания по выводу ледокола «Седов» из льдов Гренландского моря.

Горячий привет!

 

С. Б. Лукьянов

Флагман «Иосиф Сталин» и его команда

«Иосиф Сталин» построен в Ленинграде на заводе имени С. Орджоникидзе. Его строители — молодежь, пришедшая на завод но призыву Ленинградского горкома комсомола.

Под руководством старых, опытных мастеров молодые строители в совершенстве овладели сложным корабельным делом. Молодежь работала с большим энтузиазмом, показывая замечательные образцы стахановского труда.

С момента закладки корабля строители флагмана советского арктического флота проявили много инициативы и изобретательности. Все самое новое, что достигнуто в искусстве кораблестроения, было использовано при строительстве ледокола.

Водоизмещение корабля 11 000 тонн. Длина 106 метров. Ширина 23 метра. Осадка с полным грузом 9,15 метра. Корабль снабжен мощными совершенными механизмами. Мощность их 10 000 лошадиных сил.

Три главные паровые машины расположены в двух машинных отделениях. Здесь же помещаются и вспомогательные механизмы, задача которых обслуживать машинную и котельную установки. В котельной девять паровых котлов. Диаметр котлов настолько велик, что сквозь них свободно может проехать автомобиль.

Конструкторская мысль уделила много внимания таким качествам ледокола, как его сопротивляемость сжатию, способность форсировать тяжелые льды, а также спасательным средствам.

Наружная обшивка корабля состоит из двенадцати поясов. Четыре из них обладают двойной обшивкой. Толщина листов обшивки 20–25 миллиметров. В месте двойной обшивки, называемой ледовым поясом, толщина достигает 40–45 миллиметров. Кроме того, имеется еще целый ряд бортовых продольных связей (стрингеров).

Яйцевидная форма предохраняет корабль от сжатий.

Бортовые стрингеры, двойная обшивка, усиленные палубы также спасают от сжатия.

По всему кораблю проведена специальная система трубопроводов. Она дает возможность перекачивать массы воды из одних отсеков в другие, из носа на корму, из борта на борт и таким образом в случаях необходимости накренивать судно в нужную сторону. Балластно-спасательный насос имеет производительность 1500 тонн в час.

Высота флагмана равна шестиэтажному дому. Все помещения корабля отделаны ценными породами дерева: светлый дуб, ясень, орех. В кают-компании — киноустановка, радио. Каюты комфортабельно обставлены: картины, койки с пружинными сетками, шкафы для одежды и белья, письменные столы, полки для книг, зеркала.

Для научных работников оборудованы специальные лаборатории. Они дают возможность гидрологам, биологам, гидрохимикам, гидрографам вести научные исследования.

Капитан корабля-орденоносец Михаил Прокопьевич Белоусов. В распоряжении его, помощников и штурманов — новейшие навигационные и мореходные инструменты, мощные радиоустановки.

Капитану Белоусову тридцать пять лет, но он настоящий «морской волк». Морская биография товарища Белоусова началась на Дальнем Востоке. Он плавал юнгой, матросом, затем учился, стал штурманом и, наконец, капитаном. Не раз он ходил вокруг света. Белоусов был капиталом комсомольского ледокола «Красин». Третьим помощником капитана на «Красине» под его руководством ходил Константин Бадигин.

Интересны два эпизода, которые способствовали взаимному сближению двух моряков. «Красин» проходил Лаперузов пролив. Оба его берега японские, но пролив международный. Перед входом в пролив судно попало в густой туман. На. вахте стоял Бадигин. Туман держался двое суток, и все это время Бадигин простоял на мостике…

Как раз во время этого плавания обнаружилась неисправность в жирокомпасе. Исправить компас на «Красине» никто не мог. Для исправления нужно было иметь специальную техническую подготовку. Тогда Бадигин сказал Белоусову:

— Разрешите вскрыть компас, я налажу его.

— Нет, не могу разрешить. Во Владивостоке мы вызовем специалиста, — ответил Белоусов.

Во Владивостоке на борт ледокола пришел инженер, специалист по гирокомпасам. Он осмотрел компас и сказал:

— Я вам не нужен: у вас есть свой превосходный специалист.

— Кто же это? — удивился капитан.

— Бадигин.

— Но он же нигде не учился, как же я ему доверю компас?

— Где учился — не скажу, а гирокомпас он знает…

Команда ледокола «Иосиф Сталин» состоит в большинстве из молодежи. Среди них шестьдесят комсомольцев и тридцать коммунистов.

Когда укомплектовывали ледокол, то тысячи молодых людей стремились попасть в состав его экипажа. Этой чести удостоились только лучшие.

Помполитом на ледоколе — Михаил Колобов. Он машинист первого класса.

Старший механик — Андрей Неупокоев, инженер, коммунист. Неупокоев потомственный моряк.

Группу электриков возглавляет инженер Цыкунов. Это энергичный, хорошо знающий свое дело человек. Его прожекторы круглые сутки освещали путь ледокола во льдах.

Механик Александр Алферов ждет встречи с братом Всеволодом, механиком «Седова». Александр Алферов провел первую зимовку вместе с братом на дрейфующем корабле.

Старший радист флагмана Гиршевич — друг радиста «Седова» Полянского. Девятнадцать лет тому назад они вместе начали изучать радиотехнику.

Поход «Иосифа Сталина» к «Седову» в труднейших условиях еще раз доказал, что советский ледокольный флот — самый мощный в мире, а советские люди, наша молодежь, всегда готовы выполнить любое задание партии, правительства, горячо любимого товарища Сталина.

Подвиг седовцев, отвага команды «Иосифа Сталина», проявленная ею в борьбе с разбушевавшейся стихией, вдохновляют нашу молодежь на новые подвиги во славу родины.

 

Л. К. Бронтман

Дрейф закончен

Рвал и метал одиннадцатибальный ветер. Огромные ледяные поля, в дрейф которых вклинился наш ледокол «Иосиф Сталин», бешено напирали на борты корабля. Под утро сжатие достигло высшей силы. Могучие ребра ледокола скрипели и стонали. Вздыбленные льдины кое-где уже равнялись с палубой. Положение было очень напряженным и могло стать опасным.

— Вынести аварийный запас на палубу! — распорядился Папанин.

В глубокой тьме, чуть разбавленной светом высоких ламп, начался аврал. Мы выносили из трюмов на палубу мешки с мукой, теплую одежду, снаряжение. Работа шла быстро. Но ледокол блестяще выдержал испытание на прочность — не сдал ни один шпангоут.

Однако сами ледяные поля не выдержали страшного взаимного напора. Гряды торосов вырастали очень быстро. Все вокруг напоминало поле ожесточенной битвы — было исковеркано, изломано.

Днем сжатие ослабло, стальные объятия разомкнулись, и вдруг обломки льдин начали покачиваться, стучать о борты корабля, перемещаться. Могучее дыхание океана донеслось сюда, в ледовый массив, отголоском шторма, бушующего на юге на чистой воде. Можно представить себе как кипела чаша Гренландского моря, если широкая зыбь пробилась через стомильный ледовый пояс к нам!

Зыбь довершила разрушительную работу, начатую сжатием. К вечеру поля изломало в куски, и тут мы увидели по-настоящему, какой мощный барьер держал нас, преграждая дорогу на север. Лед был четырехметровой толщины.

— Вот на таком точно куске мы и жили в конце дрейфа, — сказал Папанин, указывая на один небольшой обломок.

Мы посмотрели на эту «льдинку» и представили себе условия работы папанинской четверки. Льдина была величиной с площадку для танцев и зыбко качалась между соседними обломками.

Ночью произошел последний разговор но радио между двумя кораблями. Начальник экспедиции информировал капитана «Седова» об изменении ледовой обстановки, сообщил, что утром предполагает снова пойти на север.

— Думаю, теперь без остановки будем биться, — сказал Папанин. — А у вас зыбь чувствуется?

— Я уверен, что вы доберетесь обязательно, — ответил Бадигин. — Зыбь есть: лампа в кают-компании покачивается немного.

— Ну, а теперь, Константин Сергеевич, ложитесь спать, — посоветовал Папанин. — Отдохните. Завтра дел вам хватит!

— Спасибо за внимание, Иван Дмитриевич, но я сейчас выхожу на вахту.

— Раньше я вас просил лечь, а сейчас приказываю, — заявил Папанин. — Понятно, дорогой товарищ капитан?

— Все понятно, — ответили с «Седова». — Принято к исполнению.

Папанин распорядился привести к 7 часам утра машины в полную готовность и лег спать. Однако уснуть он не мог. Начальник экспедиции пошел по каютам и, к своему удивлению, обнаружил, что на ледоколе никто не спит.

Все знали, что утром мы пойдем в наступление на льды.

В 7 часов 10 минут утра 13 января ледокол «Иосиф Сталин» плавно тронулся с места. Сразу же началась ожесточенная борьба со льдами. Могучий корпус корабля поднимал обломки, раздвигал в стороны льды, крошил их в мелкие кусочки, с трудом отвоевывая метры пути. Иногда приходилось отступать, давать задний ход, чтобы с размаху всей тяжестью ледокола навалиться на непокорную льдину.

Все свободные от вахты столпились на палубе, пристально вглядываясь вперед. Шел снег. Даль была темной и мутной. Вскоре Бадигин сообщил, что они ясно видят наши прожекторы, а их огней все не видно.

— Огонь! — закричал вдруг вахтенный.

Все зашумели: по носу корабля, чуть слева, тускло мерцал заветный огонек. С этого момента взоры всех неотступно следили за мерцающим светлячком. До него было около километра. Огонек то разгорался, то угасал в мутной снежной пелене.

Прошло полчаса, и мы увидели смутные контуры корабля. И вдруг нависшую темноту неба разорвала цветная ракета. За ней взмыла вторая, третья… десятая… Над льдами Арктики резвился и играл золотой фейерверк.

Протяжно и торжественно запел гудок нашего ледокола.

Он салютовал храбрецам, пронесшим сталинское победное знамя через всю Центральную Арктику. Через минуту северный ветер донес ответные частые гудки «Седова».

«Иосиф Сталин» усердно продвигался вперед. Но нетерпение наше было столь сильно, что мы готовы были броситься через борт и скакать по гигантским обломкам, чтобы скорее, как можно скорее быть у «Седова».

Папанин молча, неподвижно стоял на мостике. В эту минуту он вспоминал морозный февральский день 1938 года, когда он и трое его товарищей впервые услышали гудки другого советского ледокола, увидели близко бортовые огни идущего к ним корабля.

— Волнуюсь я, — сказал он тихо. — Волнуюсь больше, чем тогда, когда сам сидел на льдине.

Все меньше и меньше расстояние между кораблями.

Наконец наши прожекторы ярко осветили мачты и корпус судна, неподвижно стоявшего во льдах. Так. вот он, «Седов»! Посеребренный инеем, он выглядел сказочно. Ветер полоскался в праздничных флагах, украшавших его мачты. Широко развевался государственный флаг СССР.

На носу корабля стояли люди, одетые в малицы. Они неистово размахивали руками. В воздухе мелькали шапки, слышались слова приветствия и радостные восклицания.

— Да здравствует великий товарищ Сталин! Да здравствует родина! — раздаются возгласы с борта «Седова».

С обоих ледоколов несется громовое «ура». Седовцы приветствуют участников экспедиции на ледоколе «Иосиф Сталин», горячо и радостно поздравляют Ивана Дмитриевича Папанина.

— Да здравствует наш родной, любимый Иосиф Виссарионович Сталин! — провозглашает Папанин.

Снова и снова над ледяными просторами гремит «ура».

О ледокола «Иосиф Сталин» восторженно приветствуют отважных победителей Арктики, мужественных сынов нашей родины, героев-полярников.

Широко развернувшись, «Иосиф Сталин» подходит бортом к «Седову». Мы видим улыбающиеся лица отважных полярников. Мы узнаем товарища Трофимова, штурмана Ефремова, машиниста Шарыпова, радиста Полянского, матроса Гаманкова. Все они чисто выбриты, почти празднично одеты. Заправленные в валенки брюки отутюжены. Лишь лица Ефремова и Полянского обрамлены большими бородами.

Но вот мы увидели и Бадигина. Он стоял на мостике корабля и руководил подготовкой к приему наших тросов.

12 часов 07 минут 13 января. Ледокол «Иосиф Сталин» стоит в десяти метрах от «Седова». Мы дошли до цели.

Дрейф «Седова» закончен.

 

Э. С. Виленский

Встреча

В 11 часов 35 минут стал виден корпус ледокола. В воздух взвились цветные ракеты. На корме «Седова» подняли государственный красный флаг. С палубы «Иосифа Сталина» «Седов» был уже виден очень хорошо. До него оставалось не больше ста метров.

Где взять слова, чтобы описать этот прославленный корабль, словно вынырнувший из полярной тьмы? Корабль, сохраненный героическими советскими людьми для Советской страны? Корабль с такой биографией, какую вряд ли мог придумать самый талантливый романист?

Вот он стоит, недвижный, припаянный к огромной глыбе льда. Два дня назад Бадигин сказал по радио, что седовцы очистили свой корабль от снега и льда, что мы не увидим его таким, каким он дрейфовал. Прошло два дня, и «Седов» снова обледенел и предстал весь белый, мохнатый. Только его борта чернеют под лучами прожекторов ледокола.

«Сталин» приближался, и перед нами вырастали детали: ящики, какие-то бочки па снегу, кучи шлака, осыпанные снегом, какие-то тюки на палубе, покрытые брезентом, деревянный мостик, связывавший, очевидно, корабль со льдиной. Теперь льдину разломало, и мостик повис в воздухе. Видны железные трубы, выходящие из палубных построек — следы временного отопления.

Загудел гудок «Седова». Несколько секунд он говорил густым басом, а потом запел тоненьким голоском, точно застудил его где-то в высоких широтах. Между ледоколами лежало теперь не больше десятка ледяных обломков и несколько торосов.

У борта толпились седовцы. Мы начали их считать, но, как назло, то один, то другой отходил в сторону. Чья-то фигура виднелась на капитанском мостике, остальные были на носу. Сколько их? Мы считали слева направо, справа налево и не могли насчитать больше тринадцати человек. Неужели кто-нибудь заболел? Но беспокойство быстро рассеялось. Вот бежит еще один. Теперь все седовцы налицо, все пятнадцать.

Флагманский корабль медленно проходит мимо. Совсем рядом — строгие квадратные буквы: «Георгий Седов». Над ними — люди, в оленьих малицах, радостные, улыбающиеся, без шапок, несмотря на мороз. Они машут руками, кричат:

— Да здравствует великий Сталин!

— Да здравствует наша родина!

— Привет флагману арктического флота!

В ответ с борта флагмана летит:

— Привет отважным победителям Арктики!

— Да здравствует наш родной и любимый Сталин! — кричит Папанин.

Раздается громовое «ура».

Флагман подходит к правому борту «Седова». Озаренный юпитерами кинооператоров, корабль словно плывет в воздухе. Седовцы перебегают с носа к середине судна.

Они забыли о холоде, ветре. Они продолжают кричать «ура».

Бадигин спускается с мостика, подходит к борту. Он ослеплен ярким светом.

— Я ничего не вижу. Кто со мной говорит?

Рядом с ним — старший помощник Ефремов, помполит Трофимов, врач Соболевский, радист Полянский, гидрограф Буйницкий.

Бадигин продолжает:

— Долго мы вас ждали, все глаза проглядели!

— Почему долго? — спрашивают с борта «Сталина». — Пять часов к вам шли.

И верно: флагманский ледокол шел от места своей последней стоянки всего пять часов.

В 12 часов 07 минут оба корабля были вместе. Их разделяли десять метров.

Спустили на лед трапы.

— Идите к нам, Константин Сергеевич, — пригласил Папанин, — все идите.

— Все? Не можем все, — ответил Бадигин: — у нас пары подняты.

Тогда к Папанину подошел машинист «Сталина» Алферов, брат седовского машиниста Алферова, и сказал:

— Иван Дмитриевич, разрешите, я туда пойду и за них буду стоять. Пусть уж все сюда идут.

И вот по трапу поднимаются пятнадцать седовцев, пятнадцать героев. Папанин обнимает их одного за другим, крепко целует.

— Братки родные! — приговаривает он, передавая их в объятия капитала.

Потом седовцев целовали и обнимали моряки, знакомые и незнакомые.

— Наконец-то мы вместе! — восклицает Бадигин. — Как ждали вас, как ждали!

Через несколько минут начинается митинг. Сначала говорит Папанин. Ему отвечает Бадигин. Они произносят короткие пламенные речи. Их слушают с величайшим вниманием, аплодируют. Оркестр играет «Интернационал».

Митинг окончен. Дорогим гостям показывают фотографии родных, снятых в Москве, и они долго всматриваются в лица жен, матерей, отцов, детей…

А репродукторы разносят по кораблю фамилии лучших моряков флагманского корабля, завоевавших право перейти на борт «Седова» и помочь седовцам отвести корабль в Мурманск.

Кипит на корабле радость.

Кипит на корабле работа.

Корабль готовится в обратный путь.