1

Создание установок – фундаментальная часть воспитания незаурядной личности. Психологические установки являются прямым следствием взаимодействия родителей и ребенка на психоэмоциональном и глубинном энергетическом уровне. Установки, как и укореняющиеся комплексы, как правило, внедряются в психику человека на всю жизнь. Они схожи с некой прописанной программой реакций на определенные события или ситуации, с автоматическим включением этих реакций. Виртуальный пульт управления ими и находится в руках тех, кто сформировал эти реакции, причем, даже через много лет после смерти, отражая сакральную связь с родителями или главными учителями, а также видение картины мира. Психологические установки, как аксиомы прямого действия, гораздо более важны, чем знания, навыки или формальное образование. Даже необразованный, ограниченный стереотипным мышлением человек с сильными установками способен демонстрировать уверенность в себе и достаточную самооценку, а потому, естественно, может рассчитывать на крупные достижения.

Казалось бы, психологические установки на принятие определенных решений и совершение активных действий должны в значительной степени коррелироваться с описанными в предыдущих главах важнейшими критериями воспитания, например, с соответствием личностей родителей воспитываемым образам. Однако реальная жизнь зачастую демонстрирует отклонения как раз при создании установок. Другими словами, ничем не примечательные родители (в смысле общественно значимых достижений и самореализации) способны создать у детей такие могучие принципы, которые вкупе с персональным жизненным опытом детей позволяют им стать неоспоримыми победителями. Этот феномен психологических установок особенно важен, поскольку он позволяет родителям активно влиять на детей, желая для них большего, чем сумели добиться они сами, конечно, без завышенных ожиданий, которые могут разрушать эти же установки. Более того, история демонстрирует: установки наиболее ценны в том случае, когда не определена четко область их действия. Как, скажем, в жизни легендарного врача Николая Амосова: малообразованная мать своим примером создала установку к качественному труду и поклонению идеалам человечности, и этого оказалось достаточно. Или как несчастливая и не добившаяся успеха мать Софи Лорен убедила дочь, что та – будущая актриса, а бабушка позаботилась о другой, не менее важной установке – ориентире на традиционные семейные ценности и роль жены. Именно эти установки и обеспечили девочке из бедного квартала блестящий альянс с кинематографом и счастье в семейной жизни.

Замечательным примером воздействия установок является судьба одного из самых неординарных изобретателей – Николы Теслы. В предыдущей главе описано, как его отец, будучи простым настоятелем в деревенской церкви и мечтавшим о подобной карьере сына, сам того не осознавая, сформировал у Николы идею одержимости изобретениями. Вероятно, он никогда не сделал бы такого шага, если бы мальчик не лежал при смерти, фактически в шаге от потустороннего мира. Внушая умирающему сыну то, что тот жаждал услышать, отец цеплялся за соломинку. Такая борьба со смертью сродни противостоянию одинокого упорного бойца с ружьем оснащенному пулеметами и ракетами вертолету. Но так бывает, что реализовывается один шанс из тысячи, и маленькая, но пущенная смелой рукой пуля поражает уязвимое место противника. Биограф Теслы упоминает о мистическом, необъяснимом феномене: Никола быстро преодолел кризис и пошел на поправку после того, как услышал, что отец не только разрешил ему стать инженером, но и пророчит славу великого творца. Таким образом, исключительное значение приобретает сам момент установки – время крайнего напряжения сил и мобилизации всех ресурсов.

2

Не лишне обозначить: установки родителей, воспитателей и учителей могут располагаться в совершенно разных точках шкалы позитивности. Одни находятся в теплом полюсе с максимально позитивным отношением к миру – они насыщены добротой и состраданием. Другие пребывают в точке нейтральности и связаны с решимостью действовать и побеждать, невзирая на неблагоприятные обстоятельства. Третьи – несут негативный заряд, воспитывая человеконенавистников. Но почему во все времена отрицательные персонажи оказываются симпатичными для очень многих? В чем секрет мрачного обаяния Александра Македонского, Наполеона или Ленина, презиравших человеческую жизнь, жаждавших побед, непомерного величия и необъятной власти? Только сила установок, поднимающая личность до космических высот, и интересует обычного человека. Тогда понятным становится скрытый смысл насмешливо-ироничного отношения отца-Нобеля к людям, о котором он заявлял сыновьям, утверждая, что «люди – это всего лишь стая обезьян». Тем самым он требовал подняться с колен своих воззрений, стать бесстрастными наблюдателями и преобразователями собственной жизни. Иными словами: «Вы непременно станете большими авторитетами! Но это случится лишь тогда, когда вы перестанете верить в другие авторитеты». Вообще, в отношении выдающихся личностей следует сделать оговорку о существовании у них определенно маргинального восприятия мира. Ведь не случайно знаменитый немецкий писатель-интеллектуал Томас Манн точно подметил, что всякая незаурядная личность порождает одновременно позитивные и нелицеприятные толки. И это результат развития самой личности – порой следует быть неприятным для многих людей, чтобы сделать или выразить нечто важное, достойное того, чтобы последующие поколения снимали шляпу пред этими деяниями. На самом деле, конечно, далеко не всякая значимая личность двухполюсная в своих отношениях с миром. Многое зависит как раз от принятой в раннем детстве системы ценностей, и никаких сомнений в отношении таких людей, как Альберт Швейцер, Вивекананда или мать Тереза, не возникает. Но правда и в том, что великие созидатели цивилизации всегда оставались в меньшинстве, действуя преимущественно на почтительном удалении от социального центра мира. Оттого-то большинство родителей, отводящих себе роль новаторов, предпочитают воспитывать в детях установки иного характера. Они в этом гораздо ближе по духу к отцу-Нобелю, чем к смиренному человеколюбивому пастору, воспитавшему Альберта Швейцера. Ключевой момент их воздействия – воспитание установок любви, но не к миру, а к себе.

Когда речь заходит о воспитании таких личностей, наблюдатель вынужден отмечать, что родители словно «слишком боготворят» свое чадо. Вольно или невольно в ребенке воспитывают жажду величия, беря на вооружение установки на высокие (порой завышенные) цели. Установками становятся непомерные амбиции. Окружающие неустанно хвалят ребенка на фоне порицания или пренебрежительного отношения к другим людям. Мастер политической интриги и предводитель большевистского террора Владимир Ульянов (Ленин) получил безупречное образование в гимназии. Но не стоит полагать, что знания привели бы к чему-нибудь значительному, если бы не фейерверк похвал от учителей и родителей. Они открыто (полагаю, порой провокационно) называли его чрезвычайно талантливым, формируя при этом самоуверенность, нетерпимость к людям, черствость и явно завышенную самооценку. Неизвестно, стал бы Ульянов Лениным, если бы не казнь старшего брата за участие в террористическом акте. Тогда-то завышенные требования и претензии младшего брата оформились в идею захвата власти. Природа мотивации – внушенная окружающими собственная исключительность, помноженная на болезненное восприятие судьбы старшего брата.

Опираясь на опыт реализованных исторических персонажей, возьму на себя смелость утверждать, что установки, данные родителями, на порядок важнее не только знаний, но и таких признанных характеристик, как дисциплина, внутренняя организованность, трудолюбие и даже терпение. Иллюстративно это прекрасно просматривается в сформированном отцом облике Маргарет Тэтчер. Не отвергая важности образования и всесторонних знаний, отец целенаправленно занимался развитием у будущей «железной леди» сильной ориентации, жажды активного действия. Он намеренно, с завидной последовательностью внушал девочке всегда находить силы в себе самой, действовать еще активнее при неблагоприятных обстоятельствах, а главное – быть решительной в ситуациях, когда другие отступают. Представляется величайшей воспитательной заслугой Альфреда Робертса то, что он привил дочери устойчивую мысль (дал установку), что любые достижения принципиально возможны и всякий раз становятся результатом исключительно волевых усилий. Он отбрасывал возможность воздействия случайного стечения обстоятельств, целенаправленно внушал это дочери, тем самым укрепляя идею полной ответственности за собственную судьбу. Кроме того, предусмотрительный родитель сумел развить у Маргарет способность действовать неординарно, ассиметрично – еще одна установка, стратегически дополнявшая приобретенные знания. Для развития свободного мышления отец побуждал дочь не бояться думать и высказывать мысли раскованно, без оглядки на стереотипы и авторитеты, то есть – нелинейно и креативно, что казалось неожиданным для окружающих. Тот факт, что он культивировал в девочке мужские качества, в том числе не свойственную прекрасному полу и часто осуждаемую жесткость, мало его волновал. Фактически отец, преподавая установку не церемониться с миром, заложил потенциальную готовность реализовывать непопулярные решения, что очень пригодилось Маргарет во время управления государством, а также привил неукротимую страсть к лидерству и даже агрессии (последняя позволила премьер-министру Великобритании развязать войну за Фолклендские острова). Но неженский характер и несгибаемость личности ничуть не помешали госпоже Тэтчер добиться признания и одобрения многих людей на планете, в том числе своих соотечественников.

3

Иногда родительские установки напрямую затрагивают область образования, как бы отталкиваясь от необъятного потенциала знаний (или иллюзорной веры в чудесное защитное действие диплома). Кто в юности не слышал от родителей призывов о необходимости учиться, порождающих озабоченность в размышлениях о будущем выборе пути. Но часто повторяемые родителями слова типа: «Нужно непременно поступить в университет» – в различных вариациях не имеют ничего общего с установками. Расплывчатые идеи и абстрактные задачи, похожие на облачность во время полета самолета, лишь раздражают детей. Пелена рассеивается, а исправно работающий двигатель несет воздушную машину дальше, по намеченному маршруту.

Но почему тогда несокрушимый успех имела высказанная убежденность отца Николы Теслы в предназначении сына? По двум причинам: во-первых, он точно знал, чего жаждет сын, и, во-вторых, сразу заговорил о конкретном результате. Полагаю, каждый найдет разницу в призывах: «Нужно непременно поступить в университет!» и «Ты станешь великим инженером, выдающимся изобретателем!» Тут сама установка важнее знаний, потому что знания становятся попросту следствием деятельности активного характера.

В этом контексте исключителен случай Марии Монтессори. Именно мать умело создала в воображении ребенка яркие картинки будущего, противопоставив свою нереализованность нарисованным возможностям. При этом она объясняла причины собственной несостоятельности, тем самым и двойную мотивацию – во-первых, добиться того, что могла, но не добилась мать, а во-вторых – восстановить справедливость. Таким образом, Мария Монтессори представляется «заговоренной» собственной матерью, которая попросту перенесла на дочь все свои чаяния и надежды. Действие, само по себе, пагубное, она выполнила с таким проникновенным рвением, что заразила своей идеей дочь на всю жизнь. Кроме сильного влияния матери, многократного повторения ее установок, следует особо выделить еще один момент – возраст внушения. Дочь бунтарки, беспредельно преданная собственной матери, получала внушения с очень раннего возраста. Так, согласно биографам, уже в 10 лет она собиралась стать ученым, в 11 лет заявляла о том, что будет, подобно дяде, инженером, в 16 – стала единственной представительницей женского пола, поступившей в Политехнический институт. И как результат в 20 лет благодаря небывалой напористости, обращению за помощью к Папе Римскому оказалась зачисленной в университет, пообещав всему не верящему в нее миру, что «все равно стану доктором медицины». В итоге она стала первой женщиной-врачом в Италии (не будем при этом вспоминать о личной жизни, оказавшейся неудачной). Для данного исследования важно другое: материнские установки, как и воздействие авторитетного дяди, известного в стране писателя-педагога, касались сугубо карьерной самореализации. На фоне небывалого для девушки самомнения и самоуверенности вопросы отношений между полами, как и тема построения благополучной личной жизни, неизменно оставались за кадром. И тут даже не вопрос перекоса воспитания, просто мысль о достижениях вытеснила все остальное, стала доминирующей. Убеждения будущей знаменитости были направлены не просто в другое русло, но в параллельный мир. Нельзя не отметить при этом парадокса: Мария Монтессори настолько увлеклась процессом личных достижений, что, создав уникальную педагогическую систему, не сумела применить ее к собственному сыну.

4

Сильные смыслообразующие установки может дать трагический финал родителя. В этом всегда заложен символический смысл смерти, будь то самоубийство отца пессимистичного Артура Шопенгауэра, смерть от рака горла учителя Вивекананды, удручающее пониманием собственной вины сиротство Вильгельма Райха или невыносимо мучительное умирание матери Марины Цветаевой. Всякий раз речь идет о внезапном загадочном сжатии и аварийной разгерметизации жизненного пространства. Такие события вынуждают переосмыслить жизнь родителя или учителя и по-новому воспринять собственный проект. Всякий раз возникает сильнодействующая установка, данная не самим актом смерти, но тягостным воздействием предсмертного образа.

Елена фон Ган, мать легендарной Елены Блаватской и довольно популярной в свое время писательницы Веры Желиховской, будучи известной писательницей, в 27 лет умерла от скоротечной чахотки. Старшей, Елене, тогда еще не исполнилось 11 лет. Известно, что перед смертью мать произнесла такие слова: «Ну что ж! Может, оно и к лучшему, что я умираю: по крайней мере, не придется мучиться, видя горькую участь Елены! Я совершенно уверена, что доля ее будет не женской, что ей придется много страдать». Эти слова, запав в сознание дочери, превратились в непреклонную установку – изменив ранее выписанный жизненный сценарий девочки. Из установки выросло дерзкое неповиновение и горделивое сопротивление Елены даже намеку на традиционную женскую роль с думами о семье и потомстве. Фактически мать начертала драматический и витиеватый путь горького протеста против заведомо блеклой судьбы. Жизнь же самой матери, этой интеллигентной привлекательной женщины, обладавшей редкой и тонкой чувствительностью, получившей аристократическое воспитание и великолепное образование, омрачалась не столько жестокой необходимостью быть покорной тенью своего мужа, сколько непрестанным подавлением ее возвышенного восприятия мира. Для неисправимого солдафона, руководствующегося в жизни универсальными принципами неколебимого прагматизма, внутренний мир и чувства близкого человека были так же далеки, как проблемы обитания белых медведей за Полярным кругом. Вместо сопереживания и участия муж выдавал жене порции иронично-бестактного осуждения и насмешек. Его репризная грубость и нежелание видеть в ней личность быстро отравили в Елене фон Ган ощущение себя любимой женщиной, а вслед за этим и само желание жить. А на глазах Елены Блаватской, пытливого впечатлительного ребенка, развивалась жизненная трагедия матери; ее беспокойство и фатализм женской судьбы отпечатались пожизненными ожогами на сознании маленькой девочки. Формирующийся детский рассудок фиксировал неприятие такой судьбы для себя, а повышенная чувствительность и непреодолимое желание самовыражения создали иную судьбу, судьбу человека не плачущего, а протестующего. Обращение к интеллектуальному оружию как к яркой форме протеста, презрение к финансовой зависимости от мужчин привели к решительному отказу от роли хранительницы очага и воспитательницы потомства.

Даже если мать не умирает, как у Елены Блаватской, а только приоткрывает своей незавидной ролью тайну уничижительного будущего дочери, та (при наличии взаимопонимания с отцом) может выбирать идею иного развития. Женщина-философ (и одна из прародительниц феминизма), Симона де Бовуар смотрела на родную мать как на несчастную, обманутую женщину, потерявшуюся в нескончаемых бытовых сотах. «…День за днем она моет посуду, вытирает пыль, чинит белье, но на следующий день посуда будет опять грязная, комнаты – пыльные, белье – рваное…» Установку на другую роль помогли выработать взаимоотношения с отцом, привязанным к дочери и воспитавшим в ней немало мальчишеских черт. Среди них – установка на неприятие устаревших общественных взглядов, на возможность быть самостоятельной, независимой личностью. Отец привил дочери любовь к книгам и уверенность, что знания дают в руки козырного туза. Оттого и судьба у Симоны де Бовуар вышла совсем не схожей на судьбы Елены Блаватской или Марины Цветаевой – отец помог ей преодолеть зону невесомости.

5

Самые жизнестойкие, целеутверждающие установки – это очень часто по своей сути есть реализованные родителями акты поддержки каких-либо шагов своих детей. Отчетливо иллюстрируют это закрепление родителями раннего литературного опыта Владимира Набокова, Николая Гумилева и Дмитрия Мережковского. Известно, что первый сборник стихов пылкий семнадцатилетний Набоков «издал на свои деньги». Как раз в это время он получил наследство от дяди, но трудно себе представить, чтобы молодой поэт не обсуждал этот вопрос с родителями и не получил от них сигнал одобрения. Похожий акт поддержки сделали родители Николая Гумилева – неординарного поэта с трагической судьбой (и первого мужа Анны Ахматовой). Издание сборника «Путь конквистадоров» осуществилось за деньги родителей, за год до окончания гимназии – этот шаг убедил юношу, что он сформировавшийся, самобытный поэт с блестящим будущим.

Но еще более ярко выказал поддержку сыну отец писателя Дмитрия Мережковского. Он часто «воспитывал высмеиванием» младшего сына Дмитрия, но когда тринадцатилетний сын выплеснул свои первые душевные переживания ямбами и хореями, всегда державший дистанцию родитель поступил несвойственно своим прежним убеждениям, решив покровительствовать творческим начинаниям сына. Отец издал сборник стихов Дмитрия в дорогом кожаном переплете с золотым тиснением и не раз с гордостью демонстрировал его своим знакомым. Своей поддержкой отец закрепил у Дмитрия осознание своей «избранности». Когда же юноше исполнилось пятнадцать, старший Мережковский организовал ему встречу с непререкаемым литературным авторитетом – Федором Достоевским, который, правда, не особо благоволил к начинающему поэту и настоятельно советовал ему… «страдать». Не прошел мимо юноши еще один эпизод, связанный с отцом: тайный советник государя не выдержал радикальных взглядов своего первенца Константина и в горячке семейной ссоры выгнал непримиримого сына из дома. Заодно отец окончательно отвратил от родительского дома «мрачного, как могила», наполненного суровым диктатом и «неумолимым гневом» хозяина и Дмитрия. Много лет спустя писатель сам проявил унаследованную от родителя отчужденность и нарочитую бесстрастность при получении вести о его смерти… Но это уже другая история. В формировании же личности будущего блестящего исследователя жизни Леонардо да Винчи отец сыграл исключительную роль. Он как бы подстегнул едва проявившиеся способности к фееричному развитию, чего юноша добился не только усердием, но и переданной отцом верой в собственный талант.

Уникальным случаем может считаться появление сверхзавышенной самооценки и активной установки у русского поэта Сергея Есенина – человека противоречивого и сумбурного, при всей своей притягательности обладающего набором отрицательных качеств. Феномен Есенина состоит в том, что его личность сформировалась исключительно под влиянием установок, созданных малообразованными людьми на фоне полной и безоговорочной свободы действий Сергея. Последнее, к слову, стало причиной его деструктивных, саморазрушительных порывов, буйного характера и ощущения полной безнаказанности за любые, пусть и асоциальные, аморальные поступки. Отсутствие же «внутренних тормозов» часто сопровождает созданные родителями установки на крупные достижения. Однажды отец как-то привез из Москвы две стеклянные рамки – для почетных бумаг своего сына. Туда, как сообщает один из исследователей жизни знаменитости Исаак Эвентов, были помещены свидетельство об окончании училища и похвальный лист. «Вставленные в рамки, эти бумаги были прикреплены на самом видном месте в избе» – такое не могло пройти мимо впечатлительного юноши. Представляется не случайным, что уже через пару лет сам Есенин почувствовал осознанную тягу к творчеству – подсознательно он ожидал вознаграждения за удачные акты самовыражения. Тем более, что вознаграждение в виде социального признания тотчас выделили бы его из всего общества, сделали бы почитаемым – это для яркой личности был самый сладкий из всех возможных плодов. О том, что избыток сладости окажется для него ядовитым, Есенин попросту не подозревал – в нем развивались лишь интуитивные, так сказать, народные знания, имеющие радужную оболочку, но лишенные глубокой платформы размышлений и синтеза. Но такая, рано порожденная установка на звездные достижения позволила юному Есенину бросить конторскую службу наперекор воле отца (который считал сочинение стихов пустым занятием), не устрашиться нищеты и перспектив голода. Не возымела успеха даже главная, несколько закамуфлированная цель отца – определить юное дарование в институт. Тайное, непрерывно растущее желание писать стихи и печататься привело молодого человека в типографию влиятельного тогда издателя Ивана Сытина, что представляется следствием явного стремления приблизиться к любимому делу, нежели действием случая. Когда же юноша вблизи рассмотрел детали книгопроизводства, вообразив завораживающие возможности самовыражения, его вера в себя не просто выросла – он убедил себя в своем великом предназна– чении.

В предыдущей главе уже упоминалась слепая любовь матери к Николаю Гоголю. Ее установка на исключительность сына оказалась сильнее невежества молодого Гоголя, который, как утверждал Вересаев, по выпуску из гимназии «не знал спряжений глаголов ни на одном языке», «особенно плох был по языкам». Невероятно замкнутый, всегда неряшливый, страдающий, по определению Дмитрия Мережковского, «щегольством дурного вкуса», он под влиянием установки на великое достижение был одержим мыслью о своей гениальности. Установка позволила амбициозному неучу сосредоточиться на цели и обучаться на ходу, используя необыкновенную наблюдательность. Он был подстегиваем единым, жгучим, как болезнь, желанием блистать во что бы то ни стало. Не случайно Гоголь стал, как метко выразился Аксаков, «добычей сатанинской гордости». На самом деле, его победа – прямое действие материнской установки. Не любя учиться, он по крупицам собирал материалы, например, в письмах выспрашивая мать о различных мелочах в одежде, быте, традициях малороссов.

Превосходно на эту тему высказалась Марина Цветаева, определив роль родителей в формировании взглядов на мир: «Разъяснять ребенку ничего не нужно, ребенка нужно – заклясть». Это и есть установка. Это и значит – создать установку.

6

Очень часто установка на активную деятельность – результат усилий нескольких людей, окружающих ребенка в ранние годы. Скажем, если бы в жизни Жана Поля Сартра не существовало деда (в предыдущей главе была отмечена слепая материнская любовь к избалованному мальчику), его будущее могло бы оказаться не столь значимым. Именно дед передал мальчику крепкое мужское начало, корни которого уходили глубоко в духовно-интеллектуальное миропонимание, наполненное музыкой, литературой и обязательной мыслительной деятельностью. Дед дал установку на чтение и творческое самовыражение, удачно породил недоверие к авторитетам, создал будущему философу как бы подсветку предназначенному ему пути.

Если внимательно присмотреться к Альберту Эйнштейну, можно обнаружить, что его установки во многом были созданы матерью, которая старалась оградить мальчика от друзей, заставляла обучаться игре на скрипке, игнорировала слабые достижения в школе и стимулировала любые проявления самостоятельности, включая споры юного сына с преподавателями. Неустанная материнская опека и демонстрация любви к сыну, которого многие окружающие считали заторможенным в развитии, создали такие важнейшие установки, как самостоятельное мышление и неприятие авторитетов. Однако опека матери была своеобразной, и ее неотъемлемой частью было воспитание у малыша самостоятельности… методом оставления его наедине с собой. Любопытный нюанс: мать всячески поддерживала интроверсию сына, спокойно относясь к его более глубокой дружбе с книгами, чем со сверстниками. В итоге, стимулируемый ее поощрениями Альберт к 12 годам стал отвергать Библию на том основании, что написанное в самой значительной книге цивилизации «не может быть правдой». Эти мысли явились не только результатом чтения научно-популярных книг, как принято полагать. В гораздо большей степени на сформированные убеждения повлияла сознательная позиция родителей, и прежде всего матери. Основной книге человечества он предпочел учебник геометрии, а тот факт, что в среде сверстников он оставался изгоем, его совершенно не беспокоил благодаря поддерживающей и ободряющей позиции родителей. Несколько позже отъезд семьи в Италию укрепил самостоятельность юного Эйнштейна и, что еще более важно, позволил ему убедиться в комфортности этой самостоятельности.

Кроме матери, на формирование установок Эйнштейна определенное влияние оказал дядя, который еще в раннем детстве увлек племянника решением замысловатых задачек по алгебре. «После того как Альберт решал их, он издавал триумфальный вопль – наподобие футболиста, забившего невероятный гол», – описывает процесс этого судьбоносного общения Дэнис Брайен. Дядя не только открыл мальчику мир математических конструкций, но сумел ненавязчиво убедить в том, что тот обладает незаурядными способностями, по сути, талантом к этой науке, столь непостижимой для большинства. Таким образом, наиболее близкие к юному Эйнштейну люди каждый по-своему делали прививки от обыденности. Все они поощряли его непохожесть с большинством, превращая его социальную слабость в сильную черту. Приблизительно к 12–13 годам, когда подросток взялся за геометрию и по совету учителя литературы обратился к Шиллеру, Шекспиру и Гёте, он уже считал себя исключительным: не отстающим, как полагал кое-кто из окружающих, но превосходящим всех. Его уверенность в себе еще больше усилилась после того, как обедавший у Эйнштейнов студент открыл для ненасытного в своей пытливости юноши Иммануила Канта. Интеллектуальное превосходство молодого человека уже подкреплялось наблюдениями – лишь немногие оказывались способными говорить с ним на одном языке. Фактами, подтверждающими реальное действие установок, стали нашумевшие споры юного Эйнштейна с преподавателями (больше это проявилось уже в студенческие годы в Цюрихской Политехнике, куда он, кстати, поступил лишь со второго раза). За эти-то знания, замешанные на непрошибаемой независимости, его и невзлюбили дотошные преподаватели. Но, разумеется, главным достижением раннего окружения Эйнштейна были вовсе не знания. Сердцевину его неповторимой личности составляли как раз установки: «Я – лучший», «Я способен делать то, что недоступно другим», «Я могу и должен сделать то, что не может никто».

7

Итак, психологические установки, которые родители или учителя могут внушить детям, следует отнести к основным критериям роста личности. Они становятся универсальной и, возможно, самой действенной формой активизации мышления. Нередко при создании психологических установок эффективно используют образы выдающихся личностей или реальных знакомых людей, которые являются бесспорными авторитетами в обществе. Скажем, отец Франклина Рузвельта представил семилетнего сына президенту США, что произвело неизгладимое впечатление на мальчика, причем основополагающим был именно факт представления ему, мгновенно изменивший его статус: Франклин неожиданно обнаружил себя совсем другим, потенциально значимым человеком. Точно так же можно оценивать общение известного общественного и научного деятеля Михаила Драгоманова со своей одаренной племянницей Ларисой Косач, ставшей впоследствии легендарной поэтессой Лесей Украинкой.

Если процесс движения к высокой цели напоминает стрельбу снайпера, причем цель, в которую он метит, – это продвигаемая в мир идея, – то установками тут будут все лучшие качества стрелка: сосредоточенность, выдержка, зоркость и вера в свои способности. Так же, как и снайперу, каждому из нас стоит сконцентрироваться, затаить дыхание, правильно и предельно точно выбрать точку прицеливания, сделать поправки на ветер и траекторию полета пули, без дрожи в пальцах нажать на спусковой крючок.

Многие педагоги рекомендуют следить за игрой ребенка – на том простом основании, что она тоже – прообраз творчества и содержит уникальные встречи – часто воображаемые, придуманные, которые, если подметить, можно легко перевести в реальность. Одна из задач на пути создания ценных установок – создание бесчисленного числа встреч. Речь не только о встречах в системе «личность-личность». Встречи на самом деле – все то, к чему ребенок прикасается на пути самопознания и формирования своего мировосприятия. Так вот, те контакты, которые могут утвердить его, повысить самооценку, развить уверенность в себе, оказываются самыми важными. Для одного – это возможность объездить норовистого коня (вспомним юного Александра Македонского), для иного – утвердиться в социально значимом поступке (как семилетний Никола Тесла, исправивший помпу пожарного насоса). Опыт родителей, желающих стимулировать встречи, учит: и особые подарки могут стать дорогой к установкам. Так, Эрнест Хемингуэй в три года получил рыболовные снасти, в четыре – охотничье ружье, в пять – микроскоп. Избирательные подарки в значительной степени определили формирование миропонимания и увлечений будущего писателя.

Высокая самооценка – одна из ключевых установок. Ее можно привить поощрением, любовью и сознательной интерпретацией действий ребенка. Иными словами, любовью, выказываемой несмотря ни на что. Как в случае с Альбертом Эйнштейном. Конечно, чаще всего образы, которые начинают доминировать в сознании, управляют значительной частью поступков. Акты чужой воли вдохновляют и несут прочные установки. Скажем, великого конструктора самолетов Олега Антонова навсегда приковал к небу образ легендарного летчика-конструктора Луи Блерио, а Уолта Диснея – реальные животные, обитавшие на родительской ферме и обладавшие определенными чертами характера.

Поразительно, но мудрый родитель способен заставить служить благому делу любое потрясение. Например, стресс от испытываемой нищеты в раннем возрасте при правильной подаче информации и верном определении вектора деятельности может также оказаться лучшей установкой. Благодаря родителям Джордж Сорос, Джек Лондон и Мария Склодовская-Кюри извлекли из детских периодов безденежья поистине уникальные уроки.

А иные родители способны создавать новые возможности путем путешествий, как, например, отцы Альфреда Нобеля и Артура Шопенгауэра, в результате чего сыновья получили неоценимый опыт.

В этой главе упоминалось, что даже прикосновение к смерти при умелой расстановке акцентов открывает новое понимание бытия, вынуждает переоценить мгновения и вечность. Как известно, смерть сестры перевернула все представление о жизни и предназначении у Пабло Пикассо, в то же время явилось его новаторство как живописца: разделять на полотнах тела на составные части.

Способность формирования психологических установок – основная задача родителей и учителя. Обрамлением к ее выполнению как нельзя лучше подходит точный афоризм Монтеня: «Ребенок – не сосуд, который нужно наполнить, а факел, который нужно зажечь».