«Ужас! Ужас!»
Многие размышляли над тем, что заставило полковника Куртца произнести эти последние слова, ставшие знаменитыми. Ответом на этот вопрос является то, что, перед тем как испустить свой последний вздох, он осознал нечто. В последний миг своей жизни он понял, что прошлое, настоящее, будущее представляют собой иллюзию. Ни одно мгновение во времени не теряется. Все, что происходит, существует вечно.
Это значит, что его приближающаяся смерть еще не будет для него концом всего. Его жизнь, однажды прожитая, будет существовать всегда. И в каком-то смысле жизнь, которую он прожил, будет проживаться им снова и снова, постоянно возвращаясь, каждый раз в том же самом виде, без надежды на обучение, изменение, исправление прошлых ошибок.
Если бы Куртц прожил успешную жизнь, он бы смирился с этим осознанием. Он мог бы взглянуть на свою работу, подумать, что «она хороша» и спокойно отправиться в могилу, торжествуюя над смертью. И что вместо этого он реагировал на приближающуюся смерть с ужасом, свидетельствовало о том, что ему не удалось преодолеть трудности плотского существования.
«Ужас! Ужас!» Отнесетесь ли вы к мысли о вечной повторяемости своей жизни по-другому?
Источники: Фридрих Ницше «Так говорил Заратустра» (1891); Джозеф Конрад «Сердце Тьмы» (1902).
В качестве литературной критики и метафизического объяснения данная интерпретация последних слов Куртца, приводимая в книге Джозефа Конрада «Сердце тьмы», в лучшем случае является абсолютной спекуляцией, а в худшем — чистой выдумкой. Я не знаю никаких текстуальных свидетельств, говорящих о том, что именно так нам и следует понимать последние загадочные слова Куртца.
И представление о вечной повторяемости жизни, в которое, похоже, очень верил Ницше, по мнению большинства комментаторов, не характерно для его звездного часа.
Тем не менее гипотеза о вечной повторяемости жизни и нашей реакции на нее является интересным приемом для исследования самих себя, даже если нашим жизням и не суждено повторяться бесконечно, наша способность или неспособность смириться с мыслью о такой повторяемости для Ницше является показателем нашего «преодоления» жизни. Только «сверхчеловек», который способен полностью контролировать себя и управлять своей судьбой, мог бы смотреть на свою жизнь с достаточным удовлетворением, чтобы принять ее бесконечную повторяемость.
Однако важно помнить о том, что то, о чем говорит Ницше, не является своего рока. Днем Сурка, В фильме с одноименным названием Бюлл Мюррей вновь и вновь оказывался в том же самом дне, но всякий раз у него появлялась возможность сделать все подругому. Таким образом, он мог освободиться, избежать повторяющегося цикла, научившись для этого любить по-настоящему. Повторяемость жизни у Ницше — это такая форма повторяемости, при которой человек не осознает, что он совершает те же самые поступки и у него нет возможности совершить их по-другому. Это в буквальном смысле та же самая жизнь, проживаемая снова и снова.
Возможно, Ницше зашел слишком далеко, предположив, что лишь никогда не существовавший «сверхчеловек» мог бы справиться с этим. И в самом деле, все же интересно, как много людей, даже и тех, кто прошел через адские условия, говорят: «Если бы я мог вернуться назад, я поступил бы точно так же, ничего не изменив в своем поведении». Похоже, что эти слова явно противоречат утверждению Ницше о невыносимости бесконечной повторяемости жизни. Возможно, не прав не Ницще, а те, кто блаженно соглашается со своими прошлыми ошибками. Ибо когда мы действительно пытаемся вообразить себе неприятные события своего прошлого, ужасные ошибки, которые мы сделали, оскорбительные поступки, которые мы совершили, унижения, которым мы подверглись, то разве это не доставляет нам невыносимые страдания?
Отсутствие воображения или наша способность подавлять болезненные воспоминания удерживают нас от того, чтобы не быть захваченными < ужасом» прошлого? «Сверхчеловек» принимает идею повторяемости жизни без шор и фильтров, которые защищают нас от болезненных воспоминаний. Именно поэтому Ницше считал, что «сверхчеловеки» являются большой редкостью и что все мы отнесемся к мысли о бесконечном продолжении своей жизни так же, как и Куртц.
Смотрите также
20. Приговоренная к жизни
34. Не вините меня
65. Душевная сила
88. Полная потеря памяти