Любители рыбалки на отмелях – странная компашка. Это И неудивительно, ведь за своим уловом они отправляются в самые отдаленные уголки планеты.

Для большинства рыбалка – это просто удочка и банка червей. Насадил червяка на крючок, перебросил через перила моста – и готово. Но для фаната мелководий рыбачить – значит путешествовать. Тварей, которых они ловят, найти нелегко – в очень уж дефицитных местах они обитают. Один из наших клиентов, очень успешный бизнесмен со Среднего Запада, владелец бейсбольной команды высшей лиги и авиастроительного завода в Канзасе, подытожил это так.

– Талли, – сказал он мне, – когда я был молодой, то колесил по миру в поисках хорошего места, как Индиана Джонс. Я жил в спальных мешках, питался ящерицами, пил лосьон для тела. Я бы вошел в озеро серной кислоты, скажи ты мне, что там есть альбула. Теперь, когда я отправляюсь на рыбалку, я хочу быть не больше чем в часе езды от телятины в лимонном соусе, и спать на хлопковых простынях в номере с кондиционером. Вот почему я приехал на базу «Потерянные мальчишки».

Баки ухватил идею торговли земными благами в дебрях лучше, чем кто-либо другой, и «Потерянные мальчишки» стали просто нарасхват. Он предлагал туристам четырехзвездочные апартаменты и первоклассную еду, но кроме того объяснил нам с Икс-Неем, что мы должны учить других гидов быть не просто гидами, но наставниками и товарищами клиента.

Вскоре слух о рыболовной базе «Потерянные мальчишки» уже кружил по побережью Юкатана, словно надвигающийся ураган, и быстро пробивал себе путь в мир рыболовов: о нас говорили на пристанях, коктейльных вечеринках, заседаниях совета директоров, в магазинах снаряжения. В ту первую зиму от клиентов не было отбоя. Гости прибывали на шикарных яхтах, в частных самолетах и вертолетах.

Мистеру Твену пришлось делить свое любимое маленькое пастбище с импровизированной посадочной площадкой. А потому, когда Баки сообщил нам, что следующая партия рыбаков из Бирмингема, Алабама, появится на гидроплане, никто даже бровью не повел. Удивило нас только то, что они забронировали всю базу на целую неделю. Втроем. В пять часов пополудни в назначенный день я уселся с биноклем в домике на дереве и вперил взгляд в горизонт. Услышав далекий гул двигателей, я посмотрел в сторону, откуда доносился звук.

Я не верил своим глазам. Розовый гидроплан. Цвет немедленно напомнил мне о Тельме Барстон и ее розовопуделином набеге на Дикий Запад, но объявлять о своем прибытии таким вот образом вовсе не в ее стиле. Если она по-прежнему за мной охотилась, она появилась бы ночью, чтобы застать меня врасплох.

Чем ближе подлетал самолет, тем отчетливей я различал фюзеляж. Яркая раскраска в действительности оказалась изображением гигантского фламинго, покрывавшим весь корпус и нижнюю сторону крыльев.

Если человек предпочитает летать на розовом самолете, он либо псих, либо мечтает привлечь к себе внимание. Caмолет уже заметили в лагере, и весь персонал ринулся к причалу с фотоаппаратами. Несмотря на безумный цвет, машина с удивительной грациозностью скользила к пристани, обрамленной лучами солнца над Крокодиловым Камнем. Зрелище напоминало один из тех старых рекламных плакатов, что я видел в магазине на Ки-Уэст.

Самолет медленно подходил к причалу на холостом ходу. Я соскочил с дерева и присоединился к толпе. Икс-Ней испытывал свой новый фотоаппарат «Никон», стараясь запечатлеть самый яркий момент.

– Что ты знаешь об этих людях? – спросил я Баки. Мы стояли у причала и ждали, когда надо будет схватить канат и помочь со швартовкой.

– Там три гостя и два пилота. Они зарегистрировались под именем Смит и прислали чек из нью-йоркского банка. Заплатили вперед за целую неделю за всю базу.

– Может, они кинозвезды? – предположил Икс-Ней.

– Скорее торговцы дурью. У них больше шансов пропереться от рыбалки на отмелях, чем у кинозвезд, – возразил я. – Ты знаешь хотя бы одну звезду, которая рыбачит? – обратился я к Баки.

– А Том Брокау считается? – спросил Баки. – Он приезжал сюда незадолго до тебя, и я рыбачил с ним целый день. Так здорово встретить кого-то, о ком слышал. К тому же он классный парень.

– Но Том Брокау никогда бы не прилетел на розовом самолете, – вставил Икс-Ней.

– Это точно, – согласился Баки.

Пилот умело поймал ветер и направил нос самолета к пристани. Второй пилот исчез со своего места и, выпрыгнув из переднего люка, бросил канат в мою сторону. Двигатели смолкли, и машина подошла к причалу. Баки придержал хвост, и я завязал беседочный узел.

Второй пилот уже бежал по пристани назад к самолету, торопясь открыть дверь салона. Мы последовали за ним. Дверь открылась, и из самолета вышла прекрасная женщина.

– Привет, Ковбой.

Мне в лицо словно гранату швырнули. На фоне моря и неба стояла не кинозвезда, не Том Брокау и даже не Тельма Барстон. Там стояла Донна Кей Данбар.

Я не видел Донну Кей больше года – с того самого злополучного уик-энда, когда я кинул ее в Белиз-Сити. Три месяца спустя я послал ей нескладную записку с извинениями, но она так и не ответила. Правда, на то у нее были веские причины. Прошло уже больше года с тех пор, как я пригласил ее на свидание, послав выигрышный лотерейный билет на десять штук и самое любовное из всех любовных писем, которые только умудрился сочинить в своей жизни. Но чем меньше времени оставалось до встречи с ней, тем холоднее становились мои ковбойские ноги. Как любой темпераментный американский мужчина, приходящий в ужас от определенного рода обязательств, я, что называется, попал. Я послал ту записку – и напрочь о ней забыл. Несмотря на смешанные чувства (эта женщина действительно была мне далеко не безразлична) легче всего оказалось запихнуть воспоминания в черную дыру в дальнем уголке памяти с пометкой «БЛИЗКИЕ КОНТАКТЫ. ИНТИМНО». Я искренне полагал, что с Донной Кей все кончено, и не ожидал получить от нее даже весточки. Что уж говорить о том, чтобы увидеть ее еще раз. А сейчас она стояла в двух шагах от меня, наведя на мое лицо видеокамеру.

Мне оставалось одно – помахать, как делают футболисты на боковой линии, неловко представить ее Баки и Икс-Нею и спросить себя, зачем она здесь. Баки поднял брови иодарил меня вопросительным взглядом, а Икс-Ней просто усмехнулся.

Донна Кей сияла. Казалось, она не приехала в отпуск, а только что из него вернулась. На ней были экзотические брюки на шнурках, разрисованные африканскими животными. Блузка без рукавов великолепно сочеталась с голубизной Карибского моря и выгодно подчеркивала ее тонкие, загорелые руки. На одном плече висела парусиновая сумка, а из-под бейсболки с надписью «Кардиналы Сент-Луиса» выглядывал белокурый хвост. Не успела ее нога ступить на пристань, как она обхватила мое лицо и подарила нежный, сладкий поцелуй в губы. Запахло цветками апельсина, и я зажмурился от удовольствия, наслаждаясь вкусом ее помады, приправленной цитрусовым ароматом.

Когда я открыл глаза, рядом с ней уже стояли двое мужчин. Старший Донне Кей в отцы годился и был ходячей рекламой каталога одежды – из тех, что рассылают по почте. Он был одет в ярко-зеленые рыбацкие брюки и розовую рубашку. Островной наряд увенчивали солнцезащитные очки в черепаховой оправе и белая шелковая бандана, плотно повязанная вокруг головы.

Второй мужчина был вдвое ниже и вдвое моложе. На нем красовались белые брюки и длинная муслиновая рубашка навыпуск. Крупный тип обильно потел, и он подал ему шелковый платок. Нетрудно было догадаться, что это за парочка.

– Талли, я хочу представить тебе Сэмми Рэя Кокоца… моего босса. А это Дель Мундо, его начальник штаба.

Сэмми Рэй пожал мне руку и смерил меня взглядом офицера иммиграционной службы.

– Я много слышал о тебе, Ковбой, – сказал он, по-южному растягивая слова и слегка шепелявя.

Я понятия не имел, что ответить.

Подошел Баки:

– Здравствуйте, мистер Кокоц. Я Баки Норман, владелец. Добро пожаловать к «Потерянным мальчишкам», – и протянул руку.

Сэмми пожал ее, и его потное лицо озарилось широкой улыбкой.

– Очень приятно, – сказал Сэмми взволнованно. – Здесь просто невероятно – прямо как в вашей брошюре. А что по поводу рыбалки и кондиционеров?

– Они жужжат, как храм, полный буддистских монахов, – вставил я.

Дель Мундо бросил на меня быстрый взгляд.

– Неделька, похоже, выдастся отличная, – сказал Баки. – Ветер стих, никаких штормов на горизонте. Ваши пилоты присоединятся к нам за обедом?

– Да, сэр. Вон тот – это второй пилот Дрейк.

Человек, подошедший к Дель Мундо, коснулся шляпы.

– А Уилл где-то в самолете, – равнодушно прибавил Сэмми.

За розовым алюминиевым фюзеляжем в переднем отсеке самолета раздался голос:

– Приятно со всеми познакомиться! – Из открытого люка высунулась рука и помахала. – Сэмми, я тут задержусь ненадолго. Мне надо проверить топливный насос.

Рука исчезла.

Дрейк, Икс-Ней и я взвалили на плечи спортивные сумки и футляры с удочками и потащились вперед.

– Ну, давайте-ка я вам все покажу, – вызвался Баки.

– Донна Кей сказала, что вы заправский рыбак, – обратился Сэмми ко мне.

– Думаю, она путает меня с моим боссом, – сказал я.

– Сэмми Рэй начал совсем недавно, – прибавила Донна Кей.

Я изо всех сил старался казаться гостеприимным.

– Что ж, вы приехали в нужное место. – На большее я был не способен.

– Мистер Твен! – воскликнула Донна Кей, завидев мою лошадь на пастбище, и побежала вперед.

– Дель Мундо скажет, куда положить сумки, – объявил Сэмми Рэй и, зашагав быстрее, пошел рядом с Баки. – Ну, давайте поболтаем о рыбалке.

Они оставили нас позади и направились к базе. Я показал Дель Мундо дорогу к коттеджу Сэмми и остановился посмотреть, как Донна Кей гладит Мистера Твена. Черт, похоже, она больше рада видеть мою лошадь, чем меня! У меня неприятно засосало под ложечкой – словно у ребенка, которого монашки уличили во вранье. Да уж, следующая неделя на базе «Потерянные мальчишки» явно выдастся интересной. Оставалось только гадать насколько именно.

Приземление розового самолета с Сэмми Рэем Кокоцем на борту взволновало персонал и местных жителей, собравшихся на берегу, не меньше чем печальный мексиканский праздник – День мертвых. Но очень скоро гидроплан стал обычной частью тропических декораций. Сэмми Рэй удалился в свой коттедж, а Баки корпел над подвесным мотором своего ялика. Повар, судя по аппетитным запахам, доносившимся из кухни, трудился над ужином. Сэмми и Икс-Ней уселись на веранде вязать мушки на трахинота для утренней рыбалки. Дель Мундо занимался йогой на берегу, а я пытался догадаться, что они все тут делают. Я нервничал.

Донна Кей попросила разрешения взять Мистера Твена на короткую пробежку перед ужином, и я не стал возражать. Я как раз седлал для нее лошадь, когда дверь ее коттеджа скрипнула и Донна Кей подошла ко мне.

Не знаю, что уж такого особенного, если красивая женщина надевает костюм для верховой езды, но я от такого зрелища глаз оторвать не могу. Плавной скользящей походкой Донна Кей подошла к загону. На ней была белая рубашка без рукавов, стянутая узлом чуть выше загорелого пупка, и джинсы на бедрах. Волосы по-прежнему собраны в хвост на затылке. Она была в солнечных очках и пахла лосьоном от солнца «Коппертоун».

– Когда ты в последний раз ездила верхом? – спросил я.

– Вчера, – заявила она. – У Сэмми Рэя есть конюшня в Алабаме. Он держит лошадей для поло и каттеров. Несколько месяцев назад подарил мне одну.

– Что ж, если останешься на берегу, ушибиться будет не обо что. После того как я однажды чуть не снес себе башку, я всегда подстригаю низкие ветки. Мистер Твен знает этот пляж наизусть, так что веселись.

– Спасибо, Ковбой, – сказала она. Она взяла поводья и ухватилась за луку седла, но дотянуться до стремени не смогла. – Не поможешь, Талли?

Я обхватил ее за талию и приподнял. Ее бедра прижались к моим плечам, и я страшно возбудился.

Было невозможно не думать о Донне Кей Данбар в отеле Французского квартала – в постели, обнаженную. Именно эта картина и стояла перед моими глазами, когда я прилаживал стремена.

– Увидимся, – выкрикнула она и галопом помчалась к пляжу.

Я направился к краю пирса. Мне надо было искупнуться – заставить эндорфинчики усмирить тестостероновое буйство. Я нырнул и сделал несколько кругов вокруг розового самолета. Как еще одна сдерживающая мера, в ход пошла работа. Одно дело тащило за собой другое: я вымыл корпус своего ялика, вычистил отсеки для рыбы, убрал наросты с ватерлинии. Потом уселся на причале и занялся потекшей трубой пресной воды.

Свешиваясь через край пристани и заматывая трубу изолентой, я ненароком поднял глаза и увидел, что ко мне идет Донна Кей.

– Отлично покаталась. Мистер Твен знает свое дело, – сказала она, оглядывая полдюжины пришвартованных лодок. – Дай угадаю, какая из них твоя. – В ее голосе звучала легкая насмешка. Она подошла к желто-зеленому ялику с глазами бога рыбалки на носу и остановилась.

– Как ты догадалась? – спросил я.

– Не знаю, Талли. Она просто похожа на твою лодку, – она посмотрела на большие розовые буквы. – Что значит «Барилете»?

– Это скипджек по-испански. Ну, знаешь, рыба такая.

– А кто его так раскрасил?

– Ну, это длинная история, но плавает он здорово.

– И его трудно не заметить, – сказала Донна Кей.

– Он в полной боевой готовности. Погода вроде не должна испортиться. Собираюсь устроить ему испытательный пробег. Хочешь со мной?

– Круиз перед ужином? Почему нет? Только переоденусь. Я мигом. – И она побежала по пристани.

– Захвати купальник! – заорал я ей вслед.

Она вернулась через пару минут в шортах. Я помог ей забраться в лодку, дернул шнур стартера, и мотор заработал. Я отбросил линь, и мы отчалили.

Донна Кей упала в бирюзовый шезлонг посреди лодки, вздохнула и оглядела вечерний пейзаж.

– Вот это способ заканчивать день, – сказала она.

Я направил «Барилете» на юг параллельно береговой линии. Теперь мы сами создавали себе ветер, и нас овевал прохладный бриз.

– Я часто выбираюсь сюда по вечерам. Тут красиво. И спокойно, – сообщил я.

– Куда мы плывем, капитан?

– Долой проторенные дороги! Не так далеко отсюда есть милые аккуратненькие руины майя. Вернемся до темноты.

– Звучит зама… Черт! – взвизгнула Донна Кей и вскочила на ноги. Прямо перед нами лениво плыл большой крокодил. – Талли, это аллигатор! И так близко к базе.

– Вообще-то это морской крокодил.

– Боже!

– Не беспокойся, пока никого не съели.

– Они кажутся такими… такими древними, – сказала Донна Кей.

– Индейцы майя верят, что земля – это спина огромного крокодила, отдыхающего в заводи кувшинок.

Крокодил глотнул воздуха и погрузился под воду, оставив за собой след из пузырьков.

Донна Кей осторожно села в свое кресло.

– Талли, я доверяю тебе, но я бы предпочла отплыть отсюда подальше. Я хочу еще погулять по спине огромного крокодила.

Я вышел из канала и повернул на север. Примерно двадцать минут мы молча плыли вдоль пустынного берега. Наконец я нашел ориентир, который искал, повернул к берегу и вошел в небольшую бухточку. Ее показал мне Икс-Ней несколько недель назад.

Я притормозил и быстро отыскал группу кораллов, отмечавших собой вход. Вручил Донне Кей ведро с прозрачным дном и показал, как держать его за бортом, чтобы видеть дно.

– Удивительный риф. Никогда не видела столько рыбы.

– И никогда не увидишь. Этот риф сделали Икс-Ней и Баки, и почти никто о нем не знает.

– Боже, только взгляни на эту гигантскую барракуду, – охнула она. – И как люди создают подобные вещи?

– Прошлой зимой они работали над одним проектом на Исла-Мухерес – создавали искусственные рифы из сотен разбитых последним ураганом судов. Не все развалины добрались до места назначения. Многие остались здесь. Об этом-рифе не известно даже местным рыбакам. Кроме того, он расположен слишком далеко на юге и слишком опасен для рыбацких лодок из Косумеля и Плайя-дель-Кармен. Мы назвали его «Закусочный». Хочешь взглянуть поближе?

– Черт, я забыла купальник.

– Может, это твой единственный шанс его увидеть. Если поднимется ветер, мы уже не сумеем сюда попасть. Кроме того, все это я уже видел.

– Это было давно, – парировала Донна Кей. – Ты останешься в лодке.

– Нет, лучше я подгоню лодку к берегу, поставлю па якорь и буду ждать тебя вместе с полотенцем.

– Это далеко?

– Да вон там, в двадцати метрах. Можешь заплыть с рифа.

– Ладно. Отвернись.

Я подчинился и через несколько секунд услышал всплеск.

– Можешь подать мне маску и трубку? – Донна Кей из воды цеплялась за борт ялика. Я перегнулся и вложил в ее протянутые руки снаряжение. Она приладила их как настоящий профи, и поплыла к рифу, бултыхая ногами. Солнце освещало ее обнаженное тело.

Я направился к берегу, опустил якорь, заглушил мотор и вылез. Затем вытащил из сумки полотенце и разложил ее одежду на кресле.

Она пробыла в воде около пятнадцати минут. Я хотел было позвать ее, но она уже сама плыла назад. Пока она вытиралась и одевалась в лодке, я стоял к ней спиной.

– Никогда не видела так много рыбы. Все равно что персональный аквариум.

– Если погода не испортится, мы сможем вернуться и провести тут хоть целый день. Просто я очень хотел показать тебе алтарь.

Последнее слово заставило ее на миг оцепенеть.

– Какой алтарь?

– Иди за мной, – сказал я и направился к груде огромных известняковых валунов в конце пляжа. Донна Кей выпрыгнула из лодки и пошла следом, на ходу болтая мокрым хвостом.

В расщелину между двумя валунами вела узкая тропинка.

– Только после вас, – сказал я.

Мы присели на корточки и, втиснувшись в расщелину, проковыляли метров двадцать. Наконец во мраке показались лучи вечернего солнца, освещавшего выход. Мы очутились в тупике – перед нами была на первый взгляд сплошная скала и клочок песка размером с пляжное полотенце.

– Ну, Талли, подожди минутку, – выдохнула Донна Кей.

– Мы еще не пришли, – сказал я и пересек крохотный пляж. Протиснулся в крошечную дыру размером с иллюминатор и, спрыгнув с выступа, приземлился на утоптанную тропинку. – У меня получилось, значит, и у тебя получится. Не успел я договорить, как Донна Кей приземлилась рядом со мной. Валуны образовывали естественную эхокамеру, и мы услышали плеск разбивающихся волн.

– Что это за место? – спросила Донна Кей.

– Пойдем, – сказал я.

Мы на цыпочках прошли вдоль зазубренного края одного из самых больших валунов и, спустившись по каменной лестнице к океану, оказались у крошечного храма майя – не больше телефонной будки. Вереница ступеней вела к маленькой синей заводи. Внизу одинокий луч солнца освещал глубокую воду.

– Легенда гласит, что мореплаватели майя приходили сюда вознести молитвы и принести жертвы богам, и тогда боги посылали им видения грядущих плаваний.

– Я думала, с тех пор, как ты повзрослел, у тебя аллергия на религию, – заметила Донна Кей.

Она медленно шла по ступеням алтаря, не отрывая глаз от воды в синей заводи, что колыхалась в такт вздымающемуся океану, отражающемуся от скал.

– У меня всегда были проблемы со слепой верой и всеми этими историями из Библии, – сказал я.

– Да, кажется, будто их создали, чтобы напугать людей, а не помочь им разобраться, что они здесь делают, – согласилась она.

– Точно, – сказал я. – Это место куда лучше всех церквей, в которых я бывал. Меня больше удивляют омары, превращающие капот автомобиля в подводное царство, чем Моисей, перед которым расступилось Красное море.

– Что для одного – храм, для другого – место рыбалки, – вставила Донна Кей и улыбнулась.

– Аминь, – прибавил я.

Без всякого предупреждения Донна Кей ласточкой нырнула со ступеней алтаря в синюю бездну. Я инстинктивно последовал за ней. Мы разрезали водную гладь в десяти футах друг от друга и поплыли навстречу. Я мечтал заняться любовью с Донной Кей прямо сейчас, в священной завода под алтарем мореплавателей. Я притянул ее к себе. Она не сопротивлялась. Я откинул волосы с ее глаз и крепко поцеловал в соленые губы. Руки скользнули под кофточку и обхватили груди. Я чуть приподнял ее из воды и ощутил, как все ее тело напряглось, словно кто-то щелкнул переключателем.

– Донна Кей! Донна Кей! – раздался пронзительный голос. Мы отскочили друг от друга.

На ступенях с гидом стояли две седовласые женщины с фотоаппаратами на шее. Как они туда попали, я понятия не имел, но нам не оставалось ничего другого, как приветственно им помахать.

– Ты можешь в это поверить? – воскликнула одна. – Мы проплыли на корабле тысячи миль и наткнулись на владелицу нашего любимого ресторана. Умора.

Донна Кей подплыла к ступеням. Несколько мгновений я просто покачивался на воде, гадая, какие еще сюрпризы меня ожидают.

Вспышка страсти прошла. Момент упущен. Все слова, все вопросы и объяснения мы отложили на потом. Домой плыли в тишине. Ветер сушил нашу мокрую одежду. Я правил лодкой, а Донна Кей сидела в кресле, теребя свой хвост. Складка на переносице говорила о том, что она размышляет. Я знал что рано или поздно мне придется держать ответ за все обиды, нанесенные этой женщине, но старался не думать об этом. Нам так о многом надо было поговорить, столько задать вопросов друг другу. Но вот Венера задернула занавес ночного неба над восточным краем горизонта, и мы превратились в жокеев верхом на этом огромном, непредсказуемом крокодиле, имя которому – жизнь.