Клеопатра взглянула на меня и потянула носом воздух.

– Мистер Марс, – сказала она. – Вы выглядите так, будто потерпели кораблекрушение, а пахнете хуже ловца креветок после трехдневного запоя.

– Разрешаете прыгнуть за борт? – спросил я.

– Разрешаю – при условии, что вы захватите с собой кусок мыла. После этого Соломон отведет вас в вашу каюту, где вы приведете себя в порядок и наденете соответствующую форму – отныне вы научный консультант «Лукреции».

Я сорвал с себя то, что осталось от моей рубашки, забрался на краспицы и ласточкой нырнул в синюю воду Лагуны Стрекоз.

Я человек не религиозный, но, смывая с себя грязь в соленой воде, испытывал такое духовное очищение, какое вряд ли мне доведется ощутить еще раз.

Тем временем самолет Сэмми Рэя буксировали с помощью резиновой шлюпки. Дрейк сидел верхом на носу и махал мне. Добравшись до «Лукреции», они передали линь на корму, и самолет отнесло течением за транец.

Когда я забрался обратно на борт, Клеопатра уже водила Сэмми и Икс-Нея с экскурсией по кораблю. Соломон встретил меня и проводил вниз. Спустившись по сходному трапу и пройдя мимо каюты, где я провел свою первую ночь на «Лукреции», я улыбнулся. Теперь я был не просто гостем.

Соломон провел меня через кубрик в небольшую каюту.

– Капитан сказала, что после всего, что с вами приключилось, вы захотите хорошенько отоспаться. Эта каюта ваша на все время плавания.

– Мистер Соломон, я лучше отстою вахту. Я правда чувствую себя превосходно.

– В таком случае можете присоединиться к нам на второй полувахте сегодня вечером.

Он сказал мне, что мы отплываем с приливом прямо перед закатом. Поскольку теперь он был моим боссом, я спросил, куда мы направляемся.

– Кайо-Локо.

Соломон вышел. На койке лежали шорты цвета хаки и синяя форменная рубашка.

Я побрился, принял душ, и, заскочив в камбуз, проглотил два огромных сэндвича с ветчиной. И отправился докладываться.

Я вышел на палубу и перед моими глазами предстало удивительное зрелище: Сэмми Рэй и Клеопатра танцевали румбу вокруг фок-мачты – и не они одни. Сама «Лукреция», казалось, раскачивалась под музыку из стороны в сторону. Прощальная вечеринка шла полным ходом.

– Хорошо выглядишь, Ковбой, – сказала Клеопатра, проходя мимо.

Весь передний отсек корабля заполонили кружащиеся тела. Похоже на пенную вечеринку без пены, правда, не совсем. Это была не бессмысленная пьяная оргия. Это был праздник жизни. Так происходило сотни лет, когда корабль отправлялся в плавание. Здесь были смех и слезы: остающиеся на берегу семьи прощались и желали удачи своим морякам.

Кто-то схватил меня за руку и потащил к танцующим лимбо. Это был Икс-Ней. Я прогнулся вслед за ним под перекладиной, расположенной футах в двух от палубы, и мои новые товарищи по плаванию зааплодировали.

Знаменитая музыкальная группа из Дангриги под названием «Панцирь черепахи» устроилась на форпике. Два гитариста и три барабанщика облачились в причудливые наряды, сделанные из панцирей черепах всех форм и размеров. По какому-то тайному сигналу, известному только ударникам, барабанщики принялись стучать по панцирям. В этом совершенном ритме отчетливо звучало слово «Африка». К музыкантам присоединился Бенджамин со своим маленьким панцирем, и тут такое началось! Те, кто знали слова, пели. Те, кто не знал, просто раскрывали рот. И все до единого танцевали.

– Мистер Кокоц? – позвал Дрейк, вклинившись в толпу и похлопав Сэмми Рэя по плечу.

Сэмми Рэй обернулся, продолжая танцевать.

– Если мы хотим попасть назад в Пунта-Маргариту к рассвету, надо торопиться.

Сэмми Рэй стал похож на ребенка, который только что уронил в лужу свой полуметровый хот-дог.

– Думаю, пришло время прощаться, – сказал Икс-Ней, и я понял, что он имеет в виду.

Африканский ритм все еще звенел в наших ушах, когда Икс-Ней и Сэмми Рэй садились в резиновую шлюпку. Я развязал булинь, и Роберто повел лодку к самолету.

– У тебя очень обеспокоенный вид, – заметил Икс-Ней.

– Все происходит слишком быстро.

– Мир вращается со скоростью тысяча миль в час. Это еще ничего, – сказал Икс-Ней и улыбнулся.

– И я беспокоюсь о Мистере Твене, – признался я.

– Талли, мы сегодня вытащили тебя из такой передряги, а ты сомневаешься, что мы сумеем присмотреть за твоей лошадкой и картинами. Как только устроишься на Кайо-Локо, мы их тебе доставим. Тебе не о чем волноваться.

– Как ты узнал, куда я еду? – спросил я.

– Я же шаман, забыл? Кроме того, Клеопатра мне сказала. Похоже, место интересное.

– Думаю, я это скоро выясню.

Шлюпка подошла к хвостовому отсеку гидроплана, Дрейк запрыгнул на борт, и мы общими усилиями затолкали Сэмми в люк. В лодке, мерно подпрыгивающей на волнах, остались только я и Икс-Ней.

– Спасибо за все, Икс-Ней, – сказал я, беря его за руку. – Мне так и не удалось по-настоящему отблагодарить Арчи, Баки и капитана Кирка. Скажи им…

– Не надо ничего говорить, Талли. Для этого друзья и существуют.

Звякнула цепь – это Дрейк втащил якорь через носовой люк.

– Сэмми Рэй, пожалуйста, передай Донне Кей и Кларку мои наилучшие пожелания и скажи им, что мне жаль, что я не попаду на их свадьбу! – прокричал я в кабину.

– Хорошо, – отозвался Сэмми Рэй со смехом. – Ты всегда желанный гость в «Розландии». Да, и я постараюсь уладить дело с Тельмой.

– Я был бы страшно признателен.

– Береги себя. На твоем месте я бы держался подальше от всяких пенных вечеринок, – посоветовал Икс-Ней.

– В качестве хоть какой-то компенсации я дарю тебе мой ялик, – сказал я ему.

– Что? – спросил ошарашенный Икс-Ней.

– Все ты слышал. Он твой, и даже не вздумай отказываться. А то боги океана разгневаются.

Завращались пропеллеры, и двигатель ожил. Я отпустил крыло, и самолет заскользил по воде.

Роберто отвел шлюпку в сторону, и мы остались понаблюдать за взлетом. Судя по исчезающим у границ канала отмелям, начинался прилив. Я окунул босую ногу в океан – чувствовалось, что вода прибывает. Я смотрел на лагуну, корабль и самолет, и вспоминал день, когда загрузил Мистера Твена в трейлер и решил отвезти его на побережье. Даже в самых смелых мечтах я и представить себе не мог, что окажусь в таком месте.

Гул мотора вдалеке усилился, и самолет, оставив за собой белый пенный след, элегантно скользнул по гребням волн и взлетел. Выполнив грациозный поворот, он, едва не коснувшись мачт «Лукреции», начал медленно набирать высоту. Мы вернулись на шхуну.

Когда мы подняли шлюпку на палубу, солнце уже клонилось к закату, и прилив ринулся в лагуну. Вечеринка сворачивалась. Моряки прощались с родными. Вдруг я услышал знакомый звук, и по моей спине побежали мурашки. Соломон стоял на бушприте и трубил в большую раковину. Это была песня океана.

– Прилив! – выкрикнул Соломон – Лукречане, к отплытию!

Провожающие вереницей двинулись к трапу и расселись по своим лодкам. Они лучших других знали, что прилив ждать не будет.

Подняли якорь, расправили паруса, и «Лукреция» вышла из Лагуны Стрекоз в открытое море, подгоняемая течением и ветром с суши. Солнце скрылось за горизонтом, и очертания берега стали еле видны. Сменились вахты, и когда Клеопатра вышла на палубу, у штурвала уже стоял мистер Соломон.

– Я так не танцевала уже много лет, – сказала она и улыбнулась. Наступила долгая тишина. Потом она прибавила: – Ты думаешь о том, правильное ли решение ты принял, да?

– Вроде того.

– Это называется быть между Сциллой и Харибдой, – сказала она.

– Что-то греческое? – пошутил я.

– Греческое. Гомер.

– «Одиссея»?

– Тебе туго пришлось в Сан-Педро. Но это ерунда по сравнению с тем, что пришлось пережить бедному Одиссею.

– Что-то я не помню про Сциллу и Харибду.

– В своем легендарном плавании Одиссею однажды пришлось проплыть по узкому каналу. Смертельная опасность угрожала ему с обеих сторон. – Клеопатра оглядела паруса. – Думаю, мы можем поставить шпринтовый парус, мистер Соломон.

– Есть, капитан, – отозвался Соломон из-за штурвала и приказал вахте поднять парус.

– Итак, – продолжала Клеопатра, – Сцилла была прекрасной девушкой, возлюбленной Посейдона, бога моря, но соперница Амфитрита накормила ее колдовскими травами, и она превратилась в чудовище. Она была ужасна на вид: шесть голов, в каждой по три ряда зубов.

– Типичная Тельма Барстон, – вставил я.

– Драконы имеют множество обличий. Мягко говоря, Сцилла была недовольна своей судьбой. Она обозлилась на мир и поселилась на горе в пещере, выходящей на море. Когда мимо проходили корабли, каждая из ее ужасных пастей выползала из пещеры и хватала по моряку.

– Очень похоже, – сказал я.

Клеопатра одним глазом присматривала за поднятием паруса.

– Это еще не все, – продолжала она. – На другой стороне узкого канала, под необъятным фиговым деревом притаился страшный водоворот – Харибда. Трижды в день она поглощала воды пролива, а затем выплевывала обратно. Одиссей должен был проплыть между Сциллой и Харибдой.

– Там, куда мы направляемся, будет что-то вроде этого? – спросил я.

– Никогда заранее не знаешь. – Клеопатра посмотрела вдаль. – Впереди может быть водоворот или пара водоворотов – вроде того, что недавно засосал тебя во всю эту пену и выплюнул на Отмели Стрекоз.

– Там я и правда в третий раз почувствовал, что иду ко дну. Но всему виной моя собственная глупость, – сказал я.

– Я не уверена, что дело в глупости. Вам, мужчинам, свойственен один недостаток: вы часто думаете головкой, а не головой. А может быть, все дело в том, что ты забыл вот это. – Она вытащила из кармана раковину Листера, а потом едва ли не ласково прибавила: – Какова бы ни была причина, суть в одном: как и Одиссей, ты прорвался. Ты все еще здесь.

– Это да. – Трепещущими пальцами я взял раковину.

– Держись этой раковины, хорошо? – прибавила она.

Мы смотрели на сумеречное небо и первые звезды, что проклевывались сквозь черный таинственный занавес Вселенной.

– Подтяни стаксель немного, Роберто! – крикнула Клеопатра. Скорость мгновенно увеличилась. – Теперь все в порядке, мистер Соломон. – Она повернулась и заглянула мне в глаза. – Кажется, удача снова на вашей стороне, мистер Марс.

– Похоже на то, капитан.

– Сынок, я долго живу на этом свете и могу тебе сказать точно: чтобы спасти человека от себя самого, нужна удача. Но больше всего нужны друзья. Возблагодари за них свои счастливые звезды и эту твою ракушку. Они примчались к тебе на помощь потому, что тебя стоило спасти.

– Спасибо, – это было единственное, что я мог сказать.

– Знаешь, мы здесь не просто болтали. Мы обдумывали, как изгнать Тельму из твоей жизни. Сэмми Рэй думает, что она прячет в шкафу парочку скелетов и наверняка не хочет выставлять их на всеобщее обозрение.

Я даже не спросил, что они собирались делать. Я просто хотел тихо выполнять свою работу на судне, какой бы она ни была. Клеопатра продолжала:

– Так что держать тебя вне поля зрения и подальше от неприятностей – теперь моя работа. А твоя работа – помочь мне найти душу маяка. Ты ведь настоящий эксперт.

– Я согласен.

– Мистер Соломон! – выкрикнула она. – Давайте взглянем на карту. Я думаю остановиться в Порт-Антонио. Мистер Марс возьмет штурвал.

Соломон дал мне необходимые указания, и я принял вахту.

– Мы направляемся к Наветренному проливу. Куба с одной стороны, Ямайка – с другой. Постарайся не врезаться ни в ту, ни в другую, – прибавила Клеопатра.

– Есть, капитан – ответил я с улыбкой и положил руки на штурвал.

Я осмотрел весь корабль от бушприта до кормы. Последних лучей заходящего солнца как раз хватило для того, чтобы я смог различить странный объект у нас в кильватере. Я навел бинокль на таинственный предмет. Им оказался длинный черный ствол дерева, покрытый наростами и водорослями. На одном конце бревна торчала веточка чуть больше фута высотой, на кончике которой трепетали на ветру несколько зеленых листьев – ни дать ни взять крошечная мачта и паруса.

Я пробежал пальцами по деревянному геккону на шее, и на ум пришли слова Джонни. Он говорил мне стать семенем и, отдавшись на волю ветров и течений, следовать за песней океана к своему берегу. Пророчество Джонни исполнилось.

До сих пор я думал, что «Потерянные мальчишки» и есть тот самый берег, где я должен пустить корни, но сорняки моего прошлого оказались выше и опаснее, чем я полагал. Эта маленькая ветка-мачта подсказала мне, что я именно там, где должен быть, – поношусь по ветрам времени еще чуть-чуть.

Сходить на берег я пока совсем не хотел, да и «Лукреция» – довольно сносное бревно.