ИНТЕЛЛИГЕНЦИЮ однажды восхитительным окказиональным образом назвали (кажется, это сделал Сергей Фёдорович Платонов) «слуховерствовательной» и «небыстрораспознавательной на правду и ложь». Отзыв нелестный, но наверняка правдивый.
ДОКУМЕНТАЛЬНЫЙ роман «Железная женщина» у нас в России впервые опубликовали в перестроечном 1989 году в журнале «Дружба народов». Мало кому до того известная эмигрантка Нина Берберова сразу прославилась на весь Союз и даже побыла какое-то время кумиром читающей публики.
В романе хорошо ощущался жёсткий, иногда даже злой стиль автора. Скажем, после раскрытия «заговора послов» и высылки Локкарта из России Мура уехала в Питер и с помощью Чуковского устроилась к Горькому. Вот как этот эпизод преподнесла Н. Берберова:
Ей (Муре) кто-то сказал, что он (Чуковский) ищет переводчиков с английского на русский для нового издательства (Горького)… Она решила пойти к нему… Она никогда не переводила на русский язык… (он у неё) был недостаточен: она не только не знала его идиоматически, но она как будто бы даже щеголяла этим своим незнанием… И все кругом смеялись и говорили, что жизнь подражает литературе и Мура Бетси Тверской. Чуковский обошелся с Мурой ласково. Он не дал ей переводов, но дал кое-какую конторскую работу…
Написано, действительно, весьма жёстко. Но что поделаешь. Критика она и есть критика. Хотя если неприятный осадок на душе остался — можно затеять проверку: а настолько ли хорошо сам критик владеет предметом, чтобы о нём судить?
Но вот с «Железной женщиной» в этом смысле тогда сразу возникала неловкость. Ведь своё слово и какое! — о языке и стиле Нины Берберовой уже сказал наш всеобщий любимец и кумир в делах именно стилистических — Андрей Вознесенский. Посему любое сомнение в изяществе русского языка уже Берберовой означало не много не мало недоверие к мнению самого (Вознесенского).
Вознесенский тогда написал вступление к роману Берберовой: эссе под названием «Инфроман». В котором сказал:
Эту удивительную книгу я прочитал в Париже в шестидесятые годы, когда «Железная женщина» была запрещена к ввозу в нашу страну…книга остановила мое внимание кристальным светом слога…(это) — лучшая вещь Нины Берберовой. Перо ее кристально… и выдает характер художника волевого, снайперски точного стилиста…фразы Берберовой, обданные иронией, жемчужно играют каждым словом, буквой — становятся отборными зернами.
После такого вступления «самого» Вознесенского я, например, уже на стиль Нины Берберовой не обращал внимания — любил его авансом и оптом. Интерес перенёс целиком на восхитительные в своей рассекреченности тайны родной Истории.
А ВОТ сегодня былые восторги поутихли, рассекреченность утратила гипнотизирующую новизну. Вновь появились время и внимание, чтобы взять да и прислушаться просто к кристальному слогу (курсив во всех цитатах мой).
Нина Берберова: Как Мура прожила несколько холодных и голодных месяцев начала 1919 года в квартире Мосолова, никогда не было ею рассказано .
(Нам в ИнЯзе на занятиях по стилистике за такие чудеса сразу ставили кол; потому что по правилам русского литературного языка надо бы: Мура так никогда и не рассказала, как прожила несколько холодных и голодных месяцев начала 1919 года… — А.Б.)
Н.Б.:…в руках Сталина находились привезенные из Лондона архивы Горького и там были им прочтены не только письма к Горькому с жалобами…
(В лондонских архивах Горького были не только адресованные ему письма с жалобами; и всё это, заполучив архивы в свои руки, Сталин прочитал… —А.Б.)
Н.Б.:…среди них Ек. Дм. Кускова , старая журналистка, живущая в Праге, подруга юности Ек. Павл. Пешковой , которая, несмотря на то что всецело принадлежала эмиграции…
(Из этих двух дам «всецело принадлежала эмиграции» на самом деле не Е.П. Пешкова, а Е.Д. Кускова, и дело не в том, что Нина Берберова этого не знала. — А.Б.)
Н.Б.:…эта профессия — литературного и театрального агента, а также сотрудницы Корды… облегчал(а) ей вход в дома старых и не слишком старых знаменитостей, светских дам, хозяек салонов, лордов и леди лондонских особняков и международной знати .
(Если опустить несколько однородных членов, то получится: «…это облегчало ей вход в дома лордов и леди лондонских особняков и международной знати» — А.Б.)
Н.Б.:.. она (Мура) звонила ему (Локкарту), и они встречались на улице Фондари, дом 72, в «русском кабаре», иногда в обществе ее сестры Анны и ее мужа Кочубея или какого-нибудь ее старинного друга царских времен, может быть, сослуживца ее брата или покойного Мосолова…
(Освежив в памяти правила русского синтаксиса, можно попробовать разобраться, кто тут кому муж, сестра, брат, сослуживец или старинный друг, а также встречались ли «они» вообще с покойным Мосоловым. Всем удачи. —А.Б.)
Н.Б.: Ночью с 9 на 10 марта Ян выбросился из окна… До Локкарта дошла записка к нему : накануне смерти он писал, что надеется бежать. Локкарт до конца не был уверен, покончил ли он с собой, или его убили…
(Строго по правилам русского языка понятно, что Ян с собой покончил. А вот от кого кому была записка? И в чьём же всё-таки самоубийстве сомневался Локкарт? В своём или Яна? — А.Б.)
Н.Б.: Он, кстати, сказал, что в одном из последних писем Николаевского Б . И . спрашивал Фишера , знает ли он что-либо об архивах Горького ?»
(Сколько человек упомянуты в этой фразе? Пять? Нет. «Он» в начале — это Фишер, «Б.И.» — это сокращённо всё тот же (Б.И.) Николаевский. Так что упомянуты только три: Фишер, Николаевский и Горький. Что станет понятно без подсказок в любой менее «кристальной» редакции вроде вот этой: «Фишер, кстати, сказал, что в одном из последних писем Николаевский спрашивал, знает ли он что-либо об архивах Горького.» — А.Б)
Н.Б.: Но и для Горького в ту весну начался новый период его жизни, русский период и последний :…
(Какой по счёту и национальной принадлежности период жизни Горький мотал во время очередной порки, извиваясь на лавке под дедовыми розгами, и затем с бурлаками на Волге — решать Берберовой. —А.Б)
Н.Б.: Мурина деятельность у французов и у Корды воспринималась Уэллсом как необходимое убийство времени…
(Бетси Тверская, как всегда манерничая, сказала бы то же самое обязательно по-английски: one has to kill time (англ.- нужно убить время) … —А.Б.)
Н.Б.:…вокруг нее шла трагедия исторического масштаба, отраженная, как в метафоре , в ее бегстве по льду Финского залива из карельской тундры в Европу .
(«Бегство по льду Финского залива, как метафора, отразило шедшую вокруг неё трагедию исторического масштаба…» Дальше — каюсь, отредактировать фразу о бегстве «из карельской тундры в Европу» так и не сумел, хотя старательно изучил карту в поисках такой точки на берегу Финского залива, где хотя бы карельская тундра заканчивалась. —А.Б.)
Думаю, приведённых примеров достаточно, чтобы получить общее представление. Добавлю только, что примеры эти собрал за четверть часа, ткнувшись наобум в текст и пройдясь внимательно всего-то по 4–5 страницам. Пару примеров из других глав добавил из-за их особой колоритности.
ДАЛЕЕ. Документальный роман «Железная женщина» увидел свет в 1980 г. Судя по тому, что сказала в предисловии сама Нина Берберова, писать его она начала в середине 1970-х гг. О чём же тогда знаменитый поэт Андрей Вознесенский сочинил:
Эту удивительную книгу я прочитал в Париже в шестидесятые годы , когда «Железная женщина» была запрещена к ввозу в нашу страну.
ВО время Второй мировой войны Нина Берберова по собственной воле осталась в Париже под немцами, поскольку разделяла, надо так понимать, взгляды Зинаиды Гиппиус и Дмитрия Мережковского, и особенно своего кумира и покровителя на всю жизнь А.Ф. Керенского.
А Мура всю войну проработала выпускающим редактором выходившего в Лондоне журнала французов в изгнании France libre, где у неё одним из постоянных авторов был Пьер Мари Галлуа.
В своей книге воспоминаний генерал Галлуа рассказал такой эпизод. В самом конце войны его произвели в кавалеры Ордена Почётного легиона. Узнав об этом, Мура в редакции «Свободной Франции» организовала в его честь застолье, даже раздобыла по такому случаю шампанского. Он взялся произносить тост и сказал примерно так:
За то, чтобы как можно скорее у нас был ещё больший повод праздновать — за скорую победу! Хотя жаль, что Второй фронт против Третьего рейха не удалось открыть на Балканах, чтобы продвинуть гораздо дальше на восток отвоёванные у Советов европейские территории…
Закончить тост он не успел. Мура выпрямилась во весь свой смешно маленький рост и со всего хрупкого плеча запустила ему прямо в лоб свой бокал с шампанским, выпалив, что он оскорбляет доблестные советские войска, без которых гитлеровцы войну уже давно выиграли бы.
Пьер Галлуа объяснил случившееся так:
Мне не хватило проницательности, чтобы правильно её понять. Да, она бежала из России и потом последовательно боролась с системой; но при этом оставалась глубоко преданной своим и не могла допустить, чтобы чужие подозревали их в подлости.
Ещё славный генерал по этому поводу с какой-то чудесной теплотой написал:
Храню с тех пор этот шрам на щеке, как память о ней.
Это всё тоже — про Муру; с заслуженным уважением.
А Вознесенский с Берберовой ни словом не обмолвились. Им не это было нужно.
Потому я и задался целью вбить для всех них посреди площади позорный столб. Ведь мы, молодёжь и будущее нации, им — ВЕРИЛИ.