Том первый. Возникновение пролетариата и его становление как революционного класса. М.: Мысль, 1976, 668 с.

В коллективной монографии Г.А. Багатурия участвовал в написании двух глав: шестой (с. 356 – 397; совместно с В.Г. Мосоловым) и восьмой (с. 487 – 521; совместно с В.С. Выгодским).

 

Глава шестая.

Возникновение марксизма.

Зарождение революционной партии пролетариата

Величайший революционный переворот в науке

Историческое развитие обусловило возможность и необходимость возникновения подлинно научного мировоззрения – марксизма, ставшего теоретическим оружием в борьбе рабочего класса за свое освобождение, за коммунистическое преобразование всего общества. Рассматривая условия возникновения марксизма, можно различать объективные исторические предпосылки двоякого рода: материальные предпосылки и теоретические источники. Кроме того, имели значение и определенные субъективные предпосылки: личные качества творцов нового мировоззрения – Маркса и Энгельса, специфическое развитие их взглядов.

Как указывал В.И. Ленин, марксизм возник отнюдь не «в стороне от столбовой дороги развития мировой цивилизации». Наоборот, он выступил прямым продолжением главных линий развития философии, политической экономии, социалистических и коммунистических идей. Основными теоретическими источниками марксизма явились высшие достижения философской, экономической, социалистической и коммунистической мысли второй половины XVIII в. и первой половины XIX в. Кроме того, при разработке марксистской философии – диалектического и исторического материализма – были обобщены важнейшие достижения естествознания и исторической науки XIX в.

Будучи вершиной развития передовой научной мысли, марксизм возник на стыке ряда наук и идейных течений – философии, истории, политической экономии, социалистических и коммунистических учений, естествознания. В новом мировоззрении основоположники научного коммунизма синтезировали высшие достижения классической немецкой философии от Канта до Гегеля (диалектический метод) и Фейербаха (материалистическое решение основного вопроса философии), классической английской политической экономии (трудовая теория стоимости Смита и Рикардо), великих утопистов – Сен-Симона, Фурье, Оуэна и других французских, английских и немецких социалистов и коммунистов (идея уничтожения частной собственности), а также французских историков периода Реставрации (теория классовой борьбы Гизо, Тьерри, Минье и Тьера), Моргана (исследование первобытного общества), естествознания XIX в. (три главных открытия, выявивших диалектику природы: клеточная теория Шлейдена и Шванна, закон сохранения и превращения энергии, открытый и разработанный Майером, Джоулем, Кольдингом, Гровом и Гельмгольцем, и эволюционная теория Дарвина). Бóльшая часть всех этих достижений была освоена уже в период формирования марксизма, другие же – главным образом естественнонаучные – использованы в ходе развития марксизма.

Результатом синтеза, творческой переработки этих важнейших достижений человеческой мысли под углом зрения объективных потребностей классовой борьбы пролетариата и всего дальнейшего развития человеческого общества явился ряд выдающихся открытий Маркса и Энгельса, приведших к созданию марксизма как принципиально нового целостного мировоззрения. Соответственно трем основным теоретическим источникам марксизм возник как единство трех составных частей – философии, политической экономии и теории научного коммунизма. Но это не механическая сумма трех наук – следствие энциклопедически разносторонней деятельности их творцов, а органический синтез трех сторон единого учения, каждая из которых внутренне связана со всем целым.

Синтетический характер марксизма был обусловлен, в частности, специфическим соотношением между его теоретическими источниками и составными частями. Каждой составной части соответствует определенный теоретический источник, который является для нее главным. Однако это не исчерпывает всей сложности взаимоотношений. В действительности каждый теоретический источник марксизма в большей или меньшей степени влиял на формирование каждой из его составных частей.

К теоретическим источникам научного коммунизма как составной части марксизма относятся не только социалистические и коммунистические идеи предшественников Маркса и Энгельса, но и философские, исторические, экономические источники марксизма. Без сознательной, т.е. теоретически осознанной, диалектики, этого главного достижения классической немецкой философии, невозможно было не только создание диалектического материализма, но и создание теории научного коммунизма. Действительно, для того, чтобы превратить коммунизм из утопии в науку, необходимо было познание законов развития человеческого общества – познание, которое было дано материалистическим пониманием истории. Известно, что предмет исследования определяет метод исследования. Чем сложнее объект познания, тем совершеннее должен быть метод познания. Человеческое общество и его история – один из сложнейших объектов познания. Поэтому лишь применение диалектического метода могло дать здесь плодотворные результаты. Энгельс отмечал, что «научный социализм… мог возникнуть только у нации, классическая философия которой сохранила живую традицию сознательной диалектики, т.е. в Германии. Материалистическое понимание истории и его специальное применение к современной классовой борьбе между пролетариатом и буржуазией стало возможно только при помощи диалектики». «…Мы, немецкие социалисты, – говорил он, – гордимся тем, что ведем свое происхождение не только от Сен-Симона, Фурье и Оуэна, но также и от Канта, Фихте и Гегеля».

Объективные предпосылки – материальные и теоретические – могли привести к возникновению нового мировоззрения только в результате теоретической деятельности определенных людей – людей, обладавших определенными интеллектуальными и гражданскими качествами. Такими людьми явились основоположники научного коммунизма – Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Как неоднократно подчеркивал Энгельс, решающую роль в создании нового мировоззрения сыграл Маркс. Поэтому, говорил Энгельс, наша теория «по праву носит его имя».

Маркса как мыслителя отличала прежде всего необыкновенная природная одаренность, проявившаяся в его энциклопедически разносторонней теоретической деятельности. Однако гений – это не только дар природы, но и труд человека. Его природная одаренность была помножена на колоссальную работоспособность, что нашло свое внешнее выражение в огромном литературном наследии. Вместе с тем поразительная разносторонность Маркса органически дополнялась единством цели, которой в конечном счете была полностью подчинена вся его теоретическая и практическая деятельность. Этой великой целью было освобождение рабочего класса. Как ученого Маркса отличала исключительная научная добросовестность и вместе с тем безграничная смелость, бескомпромиссность, революционность. Все это и позволило ему, опираясь на высшие достижения предшествующего развития человеческой мысли, совершить величайший революционный переворот в науке.

Аналогичные качества отличали и Энгельса, с которым Маркса связывали поистине легендарная дружба и почти сорокалетнее сотрудничество. Такие личная дружба и сотрудничество в теоретической деятельности и практической борьбе базировались как на единстве взглядов, так и на том, что оба они во многом дополняли друг друга. В области теории это привело к своеобразному разделению труда между ними. Поэтому, подчеркивал В.И. Ленин, «нельзя понять марксизм и нельзя цельно изложить его, не считаясь со всеми сочинениями Энгельса».

Как реализовывались предпосылки возникновения марксизма, как в ходе теоретической деятельности Маркса и Энгельса была решена объективная, выдвинутая историческим развитием задача выработки научно-революционного мировоззрения борющегося рабочего класса – можно установить, лишь проследив сам процесс становления марксизма вообще и его теории научного коммунизма в особенности.

Становление теории научного коммунизма

Становление теории научного коммунизма происходило на основе формирования материалистического понимания истории. Оба процесса развивались в органическом единстве, взаимно обусловливая друг друга. Материалистическое понимание истории складывалось как непосредственная философская основа теории научного коммунизма. Именно диалектико-материалистическое понимание истории отличало в теоретическом плане научный коммунизм от всех видов донаучных, утопических социалистических и коммунистических учений.

Процесс становления нового мировоззрения начался осенью 1842 г. К этому времени Маркс и Энгельс, взгляды которых развивались сходными, но несколько различными путями, уже были последовательными диалектиками и революционными демократами и активно участвовали в интеллектуальной и политической жизни Германии.

Осенью 1842 г. под влиянием впечатлений от положения трудящихся масс Германии и в результате ознакомления с той социалистической и коммунистической литературой, которая получала в это время распространение в Германии, Энгельс совершает переход к коммунизму. Это был коммунизм донаучный, в целом еще утопический, однако революционный. Внимание Энгельса к материальным интересам и классовой борьбе пролетариата предопределяло тенденцию развития его коммунистических воззрений в направлении подлинно научной теории. В конце ноября Энгельс уезжает в Англию, где изучение классически развитого буржуазного общества, положения рабочего класса, чартистского движения, социалистической и коммунистической литературы приводит его год спустя к исходным позициям научного коммунизма.

Осенью 1842 г. начался и переход Маркса к коммунизму, причем с самого начала – к потенциально научному. 15 октября он становится редактором «Райнише цайтунг» и в тот же день пишет статью под знаменательным названием «Коммунизм и аугсбургская „Allgemeine Zeitung“», а через несколько дней статью «Дебаты по поводу закона о краже леса», которые свидетельствуют о начале его перехода к материализму и коммунизму. С двух различных сторон Маркс подходит к проблеме частной собственности. С одной стороны, ему как редактору большой ежедневной газеты пришлось столкнуться с материальными жизненными отношениями, с положением трудящихся масс, с ролью частной собственности в жизни общества, и это породило у него сомнения в правильности гегелевской идеалистической социологической концепции. С другой стороны, он вынужден был определить свое отношение к идеям коммунистов, выступавших с требованием уничтожения частной собственности. Так в центр его внимания становится проблема частной собственности.

После закрытия «Райнише цайтунг» Маркс, по его словам, удалился с общественной арены в учебную комнату, чтобы разрешить обуревавшие его сомнения – сомнения в правильности гегелевской философии. Весной и летом 1843 г. в Кройцнахе он подвергает критическому анализу гегелевскую философию права – квинтэссенцию гегелевской социологической концепции. В разгар этой работы он обращается к исследованию истории. В центре его внимания – проблема соотношений общества и государства, частной собственности и государства и права. В противоположность Гегелю он приходит к выводу, что не государство определяет гражданское общество, а, наоборот, гражданское общество (совокупность материальных, экономических отношений) определяет государство, т.е. экономический базис определяет политическую надстройку. Это положение явилось первым отправным положением будущего материалистического понимания истории. Так Маркс приходит к выводу об определяющей роли экономических отношений в обществе, об определяющей роли частной собственности в существующем, буржуазном обществе. Отсюда следовало, что коренное преобразование этого общества требует уничтожения частной собственности, т.е. осуществления основного требования коммунистов.

В сентябре 1843 г. молодой Карл Маркс по существу выступает уже как коммунист. В программном письме к А. Руге он формулирует некоторые исходные принципы нового коммунистического мировоззрения. «Преимущество нового направления, – пишет он, – как раз в том и заключается, что мы не стремимся догматически предвосхитить будущее, а желаем только посредством критики старого мира найти новый мир». И он призывает к «беспощадной критике всего существующего» – к критике, которая «не страшится собственных выводов и не отступает перед столкновением с властями предержащими».

Осенью 1843 г. Маркс переезжает в Париж. Здесь он непосредственно знакомится с рабочим движением (вступает в контакт с рабочими организациями, с их руководителями, посещает рабочие собрания), приступает к систематическому изучению социалистической и коммунистической литературы, занятиям политической экономией, к исследованиям экономической основы общества.

С открыто коммунистических позиций Маркс и Энгельс впервые выступают в «Дойч-францёзише ярбюхер» («Немецко-французский ежегодник»), вышедшем в свет в Париже в феврале 1844 г. Здесь были опубликованы две статьи Маркса и две статьи Энгельса, а также три письма Маркса к Руге.

В гениальных, по позднейшей характеристике Маркса, «Набросках к критике политической экономии» Энгельс, исходя из последовательно диалектической и коммунистической точки зрения, показал, что частная собственность – явление не вечное, а историческое, и что она может и должна быть уничтожена. Он доказал, что частная собственность образует основу всех противоречий буржуазного общества и что развитие этих противоречий неизбежно ведет к революции. По оценке Маркса, в «Набросках» Энгельса «были уже сформулированы некоторые общие принципы научного социализма».

Своего рода политическим манифестом молодого Маркса стала его блестящая статья «К критике гегелевской философии права. Введение». Именно в этой статье, опубликованной в «Дойч-францёзише ярбюхер», Маркс, опираясь на результаты своей критики гегелевской философии права, впервые приходит к выводу о всемирно-исторической роли пролетариата. Этому выводу предшествовало выяснение действительного соотношения между гражданским обществом и государством. Найдя основу существования и развития общества в сфере материальных жизненных отношений, Маркс обнаружил и ту реальную силу, которая осуществит его преобразование. Именно в сфере «гражданского общества» Маркс выявил тогда тот класс – пролетариат, который в силу объективных причин может и должен будет, сбрасывая с себя цепи эксплуатации, избавить все общество от угнетателей и угнетенных. К этому выводу он пришел путем анализа существующих общественных отношений, классовой структуры, положения, роли и особенностей различных классов, а также в результате обобщения опыта истории, в особенности классовой борьбы эпохи Французской буржуазной революции конца XVIII в. В частности, анализируя этот опыт, Маркс установил определенное совпадение интересов революционного класса и объективных тенденций общественного развития, в результате чего в эпоху революции класс, совершающий ее, выступает как представитель всего остального общества.

В первоначальном виде идея всемирно-исторической роли пролетариата была еще абстрактной. Существенную роль в ее обосновании играли общие соображения относительно классовой поляризации общества. Революционность пролетариата связывалась с его социальным положением как наиболее обездоленного и угнетенного класса. Но даже в первоначальном виде выдвижение идеи всемирно-исторической роли пролетариата явилось великим теоретическим открытием, началом выявления одной из решающих материальных предпосылок грядущей революции.

В статье «К критике гегелевской философии права. Введение» Маркс провозгласил и необходимость союза революционного класса и революционной теории: «Оружие критики не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами… Подобно тому как философия находит в пролетариате свое материальное оружие, так и пролетариат находит в философии свое духовное оружие».

Если в статьях Маркса в «Райнише цайтунг» наметился его переход от идеализма к материализму и от революционного демократизма к коммунизму, то в «Дойч-францёзише ярбюхер» этот переход совершается окончательно.

К аналогичному результату пришел в это время и Энгельс. Особый интерес представляют три его статьи под общим названием «Положение Англии», написанные в январе – марте 1844 г. на основе глубокого изучения рабочего и социалистического движения этой страны. Обобщая свои наблюдения, Энгельс нащупывает связь между экономикой, классовой структурой общества и политикой, приближается к идее диктатуры пролетариата и, осмысляя историческое значение промышленной революции в Англии, приходит к выводу, который станет одной из центральных идей его книги «Положение рабочего класса в Англии»: «Это революционизирование английской промышленности – основа всех современных английских отношений, движущая сила всего социального развития… Важнейшим результатом восемнадцатого века для Англии было образование пролетариата вследствие промышленной революции».

Весной и летом 1844 г. после прекращения издания «Дойч-францёзише ярбюхер» Маркс предпринял первую серьезную попытку обобщить свои экономические исследования и вместе с тем последовательно научно обосновать те коммунистические идеи, с которыми он, как и Энгельс, выступил на страницах ежегодника. С этой целью в апреле – августе он создает одно из самых глубоких своих произведений – «Экономическо-философские рукописи».

Центральной в этой работе Маркса является по сути дела все та же фундаментальная проблема частной собственности, ее преодоления. Опираясь на свои прежние исследования и на достижения Энгельса в «Набросках», Маркс делает здесь существенный шаг вперед в познании законов функционирования и развития человеческого общества.

Как и Энгельс в «Набросках», Маркс, опираясь на понимание исторического, следовательно преходящего, характера частной собственности, подвергает критике антиисторизм буржуазной политической экономии. Буржуазные экономисты, говорит он, исходят из факта существования частной собственности, считают его естественным и вечным. Объяснения этого факта они не дают, принятие его за нечто неизбежно данное является молчаливой предпосылкой всех их теоретических построений. Маркс ставит своей целью вскрыть причины, порождающие частную собственность, выяснить условия ее существования, а значит, и условия ее уничтожения. Решая эту задачу, он приходит и к более глубокому пониманию законов функционирования и развития человеческого общества, и к более глубокому обоснованию необходимости уничтожения частной собственности, к новому обоснованию коммунистического мировоззрения.

За частной собственностью Маркс обнаруживает более глубокую основу существования классового, буржуазного общества – специфическую особенность труда, его отчуждение, которое находит свое выражение в том, что продукт труда, становясь чужой собственностью, противостоит человеку и господствует над ним, что сама трудовая деятельность, совершаемая по внешнему принуждению, становится чуждой самому человеку, что, как следствие экономического отчуждения, развиваются все другие формы отчуждения – отчуждение человека от человека, отчуждение общественных сил человека, отчуждение государства от общества, религиозное отчуждение и т.д. В «Экономическо-философских рукописях» Маркс приходит к выводу об определяющей роли производства в жизни общества: «Религия, семья, государство, право, мораль, наука, искусство и т.д. суть лишь особые виды производства и подчиняются его всеобщему закону». Так с разных сторон он приближается к ключевому открытию в области материалистического понимания истории – к выяснению соотношения производительных сил и производственных отношений, к открытию диалектики их взаимодействия и развития.

Опираясь на эти результаты, Маркс развивает целый комплекс важнейших коммунистических идей. Здесь он впервые начинает конкретно исследовать отношение между трудом и капиталом, между рабочим и капиталистом. Маркс доказывает, что эмансипация общества от частной собственности выливается в политическую форму эмансипации рабочих, ибо их эмансипация заключает в себе общечеловеческую эмансипацию, и это потому, говорит он, что «кабала человечества в целом заключается в отношении рабочего к производству и все кабальные отношения суть лишь видоизменения и следствия этого отношения».

Процесс неизбежно предстоящего революционного преобразования общества, основанного на частной собственности, Маркс рассматривает как продолжительный и сложный процесс упразднения всех видов отчуждения, как становление такого общества, в котором будет осуществлено всестороннее свободное развитие человека, как царство действительного гуманизма. Маркс предвидит различные стадии предстоящего преобразования общества (впервые здесь даже намечается в зародыше различение двух фаз развития будущего, коммунистического общества), предвидит и трудности этого процесса. «Для уничтожения идеи частной собственности, – подчеркивает он, – вполне достаточно идеи коммунизма. Для уничтожения же частной собственности в реальной действительности требуется действительное коммунистическое действие. История принесет с собой это коммунистическое действие, и то движение, которое мы в мыслях уже познали как само себя снимающее, будет проделывать в действительности весьма трудный и длительный процесс».

К «Экономическо-философским рукописям» восходят традиции решительного размежевания марксизма с грубым, уравнительным, «казарменным» коммунизмом. Маркс с самого начала рассматривал его не только как тактику, но как мировоззрение, в основе которого лежит представление о некоем «минимуме», «определенной ограниченной мере», жестких пределах развития как человеческого общества, так и индивида. Отсюда – предельное снижение критериев социального прогресса, замена их объективного содержания субъективным, произвольным. «Для такого рода коммунизма, – отмечает Маркс, – общность есть лишь общность труда и равенство заработной платы, выплачиваемой общинным капиталом…»

Объективные истоки примитивного коммунизма, по мысли Маркса, это прежде всего крайне низкая степень развития общественных отношений, когда отрицание собственности свидетельствует не о возвышении над ее уровнем, а, скорее, о необходимости «дорасти до нее». «Этот коммунизм, отрицающий повсюду личность человека, есть лишь последовательное выражение частной собственности, являющейся этим отрицанием… Всякая частная собственность как таковая ощущает – по крайней мере по отношению к более богатой частной собственности – зависть и жажду нивелирования… Грубый коммунизм есть лишь завершение этой зависти и… нивелирования…». И далее: «Таким образом… грубый коммунизм… есть только форма проявления гнусности частной собственности, желающей утвердить себя в качестве положительной общности». Отсюда характерная для грубого коммунизма устремленность не в будущее, а в прошлое, идеализация исторически преодоленных форм человеческого общежития.

В разгар работы Маркса над «Экономическо-философскими рукописями» в Германии произошло восстание силезских ткачей. Маркс выступил в защиту восставших. В специальной статье, давая оценку этому историческому событию, он высказал ряд глубоких идей относительно рабочего движения, его всемирно-исторического значения, указал на необходимость изучать опыт данного рабочего восстания и со всей определенностью подчеркнул, что «социализм не может быть осуществлен без революции».

В конце августа – начале сентября 1844 г. в Париже состоялась историческая встреча Маркса и Энгельса, положившая начало их дружбе и сотрудничеству. С этого времени, когда выяснилось полное единство их взглядов, теоретическая деятельность основоположников научного коммунизма сливается в единое, неразрывное целое.

Первым плодом их сотрудничества явилась книга «Святое семейство» (сентябрь – ноябрь 1844 г.), написанная, правда, в основной части Марксом; она была издана в 1845 г. Развивая в этой книге целый ряд важнейших идей научного коммунизма, Маркс во многих случаях прямо использует содержание своих неопубликованных «Экономическо-философских рукописей».

В «Святом семействе» нашла дальнейшую глубокую разработку идея всемирно-исторической роли пролетариата. В ходе объективного исторического развития, указывается в книге, возникает и все более усиливается противоположность между пролетариатом и частной собственностью. Неизбежно наступает момент, когда «пролетариат приводит в исполнение приговор, который частная собственность, порождая пролетариат, выносит себе самой». С победой пролетариата исчезают обе стороны противоположности: уничтожая частную собственность, сам пролетариат коренным образом изменяется, перестает быть пролетариатом. В книге формулируется одно из основных положений научного коммунизма: «Пролетариат может и должен сам себя освободить». Освобождая себя, он освобождает и все общество. Он не может освободить себя, не освобождая всего общества. Здесь же излагается еще одно чрезвычайно важное положение, в котором проводится различие между бытием пролетариата и осознанием им своего бытия, между уровнем его развития и объективным историческим предназначением, всемирно-исторической миссией: «Дело не в том, в чем в данный момент видит свою цель тот или иной пролетарий или даже весь пролетариат. Дело в том, чтó такое пролетариат на самом деле и чтó он, сообразно этому своему бытию, исторически вынужден будет делать». В этих положениях, как считал Ленин, содержится «почти уже сложившийся взгляд Маркса на революционную роль пролетариата», а «главное в учении Маркса, это – выяснение всемирно-исторической роли пролетариата как созидателя социалистического общества».

Этот комплекс идей органически дополнялся формулировкой одной из самых важных закономерностей революционного процесса: «Вместе с основательностью исторического действия будет, следовательно, расти и объем массы, делом которой оно является». Это значит, чем глубже революционные преобразования, тем шире те массы, которые их осуществляют. Это значит, что пролетарская революция, наиболее радикальная революция во всей истории человеческого общества, явится не только делом самого пролетариата, но будет осуществлена самыми широкими массами. Это значит, что по мере углубления коммунистического преобразования общества будет расти объем массы, совершающей беспрецедентное переустройство всего человеческого общества.

В «Святом семействе» Маркс показывает, что материализм выступает в качестве философской основы коммунизма. В своем следующем совместном труде – «Немецкой идеологии» – Маркс и Энгельс всесторонне разрабатывают диалектико-материалистическое понимание истории как непосредственную философскую основу теории научного коммунизма.

В то время как Маркс в Париже работал над завершением «Святого семейства», Энгельс, вернувшись на родину, в Германию, приступил к обобщению своих наблюдений и результатов изучения социальных отношений Англии, к работе над одним из своих главных произведений – «Положение рабочего класса в Англии» (сентябрь 1844 – март 1845 г.).

Во Введении Энгельс со всей определенностью формулирует вывод относительно исторического значения промышленной революции, к которому он пришел еще в феврале 1844 г. Выясняя соотношение между нею и революцией в гражданском обществе, он подходит к открытию диалектики производительных сил и производственных отношений.

Раскрывая органическую связь между развитием крупной промышленности и современного промышленного пролетариата, между рабочим движением и социалистическими и коммунистическими идеями, Энгельс убедительно показал, что центрами рабочего движения закономерно являются большие города и что именно порожденный крупной промышленностью пролетариат образует ядро, ведущую силу всего рабочего класса. Он доказал, что во главе исторического движения – сперва только по праву, а затем и на деле – становится рабочий класс, что пролетарская, коммунистическая революция необходима и неизбежна.

Особенно важна глава «Рабочее движение», в которой Энгельс, рассматривая основные фазы развития классовой борьбы пролетариата, характеризует стачки как необходимую школу борьбы и обосновывает важнейшее положение о необходимости соединения социализма с рабочим движением.

Книга Энгельса явилась выдающимся вкладом в разработку теории рабочего движения. Известна та высокая оценка «Положения рабочего класса в Англии», которую в год смерти автора книги дал тогда еще молодой марксист В.И. Ленин: «И до Энгельса очень многие изображали страдания пролетариата и указывали на необходимость помочь ему. Энгельс первый сказал, что пролетариат не только страдающий класс; что именно то позорное экономическое положение, в котором находится пролетариат, неудержимо толкает его вперед и заставляет бороться за свое конечное освобождение. А борющийся пролетариат сам поможет себе. Политическое движение рабочего класса неизбежно приведет рабочих к сознанию того, что у них нет выхода вне социализма. С другой стороны, социализм будет только тогда силой, когда он станет целью политической борьбы рабочего класса. Вот основные мысли книги Энгельса о положении рабочего класса в Англии, мысли, теперь усвоенные всем мыслящим и борющимся пролетариатом, но тогда совершенно новые. Эти мысли были изложены в книге, увлекательно написанной, полной самых достоверных и потрясающих картин бедствий английского пролетариата. Книга эта была ужасным обвинением капитализма и буржуазии. Впечатление, произведенное ею, было очень велико. На книгу Энгельса стали всюду ссылаться как на лучшую картину положения современного пролетариата. И действительно, ни до 1845 года, ни позже не появлялось ни одного столь яркого и правдивого изображения бедствий рабочего класса».

Решающий этап становления нового мировоззрения начался весной 1845 г., когда возник замысел нового совместного труда основоположников научного коммунизма – «Немецкой идеологии». К этому времени у Маркса в общих чертах уже сложилась основная концепция материалистического понимания истории. И когда в апреле они с Энгельсом снова встретились в Брюсселе, куда Маркс вынужден был переселиться из Парижа, они решили сообща разработать новое мировоззрение в форме критики немецкой послегегелевской философии. Этот замысел и был осуществлен в рукописи «Немецкой идеологии», созданной в основном с ноября 1845 по апрель 1846 г.

Значение «Немецкой идеологии», ее место в истории марксизма определяется тем, что здесь Маркс и Энгельс впервые всесторонне, как целостную концепцию, разработали первое великое открытие Маркса – материалистическое понимание истории – и тем самым осуществили исторически первое, философское обоснование теории научного коммунизма.

Исходным пунктом явилось одно совершенно конкретное открытие – выяснение диалектики производительных сил и производственных отношений, которое и позволило развить материалистическое понимание истории как целостную концепцию. Следствием этого открытия явилось окончательное выяснение общей структуры человеческого общества (производительные силы – производственные и другие общественные отношения – политическая надстройка – формы общественного сознания) и общей закономерности его исторического развития (начало учения об общественных формациях), а также вывод о необходимости пролетарской, коммунистической революции как результате развития противоречий между производительными силами и производственными отношениями буржуазного общества.

Материалистическое понимание истории стало методологической основой и теоретической предпосылкой исследований Маркса в области политической экономии, которые в следующем десятилетии привели его ко второму великому открытию – к открытию прибавочной стоимости и созданию теории прибавочной стоимости. А разоблачение тайны капиталистической эксплуатации посредством этого нового открытия явилось исторически вторым, экономическим и окончательным обоснованием теории научного коммунизма. Так благодаря двум великим открытиям Маркса социализм превратился из утопии в науку.

Разработка материалистического понимания истории как целостной концепции обусловила определенную целостность и теории научного коммунизма. Опираясь на свою новую, материалистическую социально-историческую концепцию, авторы «Немецкой идеологии» приходят к ряду принципиально новых выводов и в области научного коммунизма.

Так, полемизируя с идеалистами-младогегельянцами, они формулируют важное положение об условиях действительного освобождения людей: «Действительное освобождение невозможно осуществить иначе, как в действительном мире и действительными средствами… Вообще нельзя освободить людей, пока они не будут в состоянии полностью в качественном и количественном отношении обеспечить себе пищу и питье, жилище и одежду».

В «Немецкой идеологии» авторами впервые формулируется фундаментальное положение теории научного коммунизма – положение о двух материальных предпосылках коммунистического преобразования общества. Эти необходимые материальные предпосылки – высокий уровень развития производительных сил и формирование революционного класса. Затем Маркс и Энгельс конкретизируют первую предпосылку: коммунистическое преобразование общества становится возможным только на стадии крупной промышленности и притом лишь тогда, когда она достигает достаточно высокого уровня развития. На определенных ступенях развития производительных сил частная собственность была необходима. Но на стадии крупной промышленности она превращается в их оковы. Поэтому в интересах дальнейшего развития производства она теперь должна и уже может быть уничтожена. «…Только с развитием крупной промышленности становится возможным и уничтожение частной собственности». Соответственно конкретизируется и понимание второй предпосылки: лишь с образованием промышленного пролетариата становится возможным коммунистическое преобразование общества.

Попытки уничтожить частную собственность, когда для этого нет еще объективных материальных предпосылок, могут привести лишь к всеобщему распространению бедности, начнется борьба за необходимые предметы, за средства существования, и тогда воскреснет «вся старая мерзость». Никакие благие намерения не могут заменить необходимых материальных предпосылок революции. «Люди, – говорил Маркс, – строят для себя новый мир… из тех исторических благоприобретений, которые имеются в их гибнущем мире. В самом ходе своего развития должны они сперва произвести материальные условия нового общества, и никакие могучие усилия мысли или воли не могут освободить их от этой участи».

Разработка вопроса о материальных предпосылках коммунистического преобразования общества явилась решающим шагом вперед и в процессе обоснования и развития идеи о всемирно-исторической роли пролетариата. В свете этого выдающегося нового достижения марксистской теории, зафиксированного в «Немецкой идеологии», стало очевидным, что само выдвижение идеи о всемирно-исторической роли пролетариата знаменовало собой начало становления марксистского учения о материальных предпосылках пролетарской революции. Дальнейшее всестороннее развитие концепции исторической миссии пролетариата как созидателя нового, коммунистического общества вышло далеко за пределы проблемы материальных предпосылок.

Открыв диалектику производительных сил и производственных отношений, Маркс и Энгельс выясняют как глубинные материальные основы всемирно-исторической роли пролетариата, так и диалектическую взаимосвязь между обеими основными материальными предпосылками коммунистического преобразования общества – развитием производительных сил и формированием революционного класса.

Последующая разработка на этой базе марксистского учения о предпосылках и роли пролетариата в предстоящей социальной революции была осуществлена в «Принципах коммунизма» и в «Манифесте Коммунистической партии». Так, в «Принципах коммунизма» Энгельс впервые ставит вопрос о необходимости дальнейшего развития производительных сил после пролетарской революции, в переходный период от капитализма к коммунизму (социализму). «Возможно ли уничтожить частную собственность сразу?» – спрашивает он. И отвечает: «Нет, невозможно, точно так же, как нельзя сразу увеличить имеющиеся производительные силы в таких пределах, какие необходимы для создания общественного хозяйства. Поэтому надвигающаяся по всем признакам революция пролетариата сможет только постепенно преобразовать нынешнее общество и только тогда уничтожит частную собственность, когда будет создана необходимая для этого масса средств производства». Возникшие в результате появления и роста крупной промышленности производительные силы уже пришли в противоречие с частной собственностью, но они еще недостаточны для немедленного перехода к общественному хозяйству. Отсюда вытекает даже чисто экономическая необходимость определенного переходного периода.

Таким образом, становление и развитие теории научного коммунизма в рассмотренном плане шло от открытия одной объективной предпосылки коммунистического преобразования общества к выяснению обеих предпосылок, от частных выводов относительно отдельных стран к обобщенной концепции, от первоначального абстрактного обоснования к глубокому и конкретному, к подлинно научному доказательству правильности марксистской концепции.

Следующим решающим этапом в процессе теоретического обоснования всемирно-исторической роли пролетариата явились экономические исследования Маркса, приведшие к созданию его основного труда – «Капитала», в особенности работы 1857 – 1867 гг.

Одновременно основоположники научного коммунизма всесторонне обосновали значение таких предпосылок революции, как подлинно научное мировоззрение, самосознание революционного класса, организация революционной партии. В основе их комплексного подхода к проблеме предпосылок лежало диалектико-материалистическое понимание соотношения объективных и субъективных факторов в историческом процессе.

В «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс развили исключительно важную мысль о двуедином характере революции как процессе не только преобразования общественных отношений, но и изменения самих людей. «Революция, – подчеркивают они, – необходима не только потому, что никаким иным способом невозможно свергнуть господствующий класс, но и потому, что свергающий класс только в революции может сбросить с себя всю старую мерзость и стать способным создать новую основу общества». И далее: «В революционной деятельности изменение самого себя совпадает с преобразованием обстоятельств». Отсюда следует, что для построения нового, коммунистического общества необходимо не только уничтожить частную собственность, не только всесторонне развить производительные силы, но и изменить самого человека, создать условия для его всестороннего развития.

В этой же работе была впервые в самом общем виде выдвинута важнейшая идея политического учения марксизма – идея диктатуры пролетариата. Вот эта исторически первая формулировка: «…Каждый стремящийся к господству класс, – даже если его господство обусловливает, как это имеет место у пролетариата, уничтожение всей старой общественной формы и господства вообще, – должен прежде всего завоевать себе политическую власть…»

Если до 1845 г. Маркс и Энгельс приближались к такому выводу, то здесь они его уже сделали. Действительно, завоевание политической власти, установление классового господства пролетариата и, как ясно из всего контекста «Немецкой идеологии», именно революционным путем, а затем уничтожение частной собственности, классов и тем самым классового господства – что это, как не основные элементы специфически марксистского учения о диктатуре пролетариата? В отличие от своих предшественников (бабувистов, Бланки, Вейтлинга) основоположники научного коммунизма уже в это время понимают диктатуру пролетариата как диктатуру класса, и притом класса, созданного развитием крупной промышленности.

После «Немецкой идеологии» развитие учения о диктатуре пролетариата продолжалось в различных направлениях. Можно наметить некоторые линии, которые прослеживаются в ближайшие два года, до «Манифеста Коммунистической партии». Энгельс в статье «Коммунисты и Карл Гейнцен» и Маркс в статье «Морализующая критика и критизирующая мораль» (октябрь 1847 г.) впервые выступают с этой идеей в печати. Энгельс в «Проекте Коммунистического символа веры» (июнь 1847 г.), в статье «Коммунисты и Карл Гейнцен» и в «Принципах коммунизма» (октябрь 1847 г.), наконец, Маркс и Энгельс в «Манифесте Коммунистической партии» (декабрь 1847 – январь 1848 г.) последовательно разрабатывают программу деятельности диктатуры пролетариата. В частности, в «Принципах коммунизма», описывая в общих чертах ход предстоящей революции пролетариата, Энгельс говорит, что эта революция прежде всего создаст демократический строй, демократическое государство, в котором политически господствующим классом будет пролетариат. Энгельс предвидит два возможных варианта ее развития. Там, где пролетариат уже составляет большинство населения (в Англии), – там в форме демократии будет установлено прямое политическое господство пролетариата. Там же, где пролетариат еще не составляет большинства населения, а такое большинство образуют только пролетариат вместе с присоединившимися к нему мелкими крестьянами и городскими мелкими буржуа (во Франции и Германии), там в форме демократии будет установлено косвенное политическое господство пролетариата. Дифференцируя эти два варианта, Энгельс делает важный шаг в разработке учения о диктатуре пролетариата и теории пролетарской революции вообще. Сам термин «диктатура пролетариата» впервые появляется в работе Маркса «Классовая борьба во Франции» в марте 1850 г.

В «Немецкой идеологии» закладываются теоретические основы разработки чрезвычайно важного вопроса об интернациональном характере коммунистической революции. Авторы устанавливают, что развитие современных производительных сил, именно крупной промышленности, привело к двум результатам. Во-первых, возникла взаимная зависимость всех, в особенности цивилизованных стран друг от друга (история стала действительно всемирной историей). Во-вторых, во всех цивилизованных странах складывается однотипная классовая структура, основными классами становятся пролетариат и буржуазия. Из того и другого следует, что коммунистическая революция должна произойти в каждой цивилизованной стране и будет иметь характер единого, всемирно-исторического процесса. Эта тема наиболее ясно и развернуто была изложена через два года в «Принципах коммунизма».

Установив факт взаимосвязи революционных процессов в различных странах, авторы «Немецкой идеологии» подошли к чрезвычайно важному выводу о возможности для революционного движения в менее развитых странах опереться на достижения более развитых стран. Так, они отмечают, что «для возникновения коллизий в какой-нибудь стране вовсе нет необходимости, чтобы именно в этой стране противоречие это было доведено до крайности», взаимосвязь «с более развитыми в промышленном отношении странами… является достаточной причиной для того, чтобы породить и в странах, обладающих менее развитой промышленностью, подобное же противоречие». Аналогичная закономерность действует и в пределах каждой капиталистической страны: авангард промышленного пролетариата вовлекает в революционное движение весь класс. «Разумеется, – пишут Маркс и Энгельс, – крупная промышленность не во всех местностях данной страны достигает одинакового уровня развития. Это, однако, не задерживает классового движения пролетариата: тот слой пролетариев, который порожден крупной промышленностью, становится во главе этого движения и увлекает за собой всю остальную массу… Точно так же страны, в которых развита крупная промышленность, воздействуют на plus ou moins (более или менее. – Авт.) непромышленные страны».

Несколько позднее применение такого же методологического подхода позволило Марксу и Энгельсу сделать вывод о необходимости союза между пролетариатом и другими трудящимися классами, особенно в крестьянских странах, о руководящей роли пролетариата по отношению к этим его союзникам. В то же время понимание стадиальности предстоящего революционного процесса приводит Маркса и Энгельса к выводу о необходимости союза между коммунистами и революционными демократами. С этими идеями впервые в печати выступает Энгельс в октябре 1847 г. («Коммунисты и Карл Гейнцен»).

В ноябре того же года Маркс и Энгельс в речах «О Польше» формулируют коренные принципы пролетарского решения национального вопроса. Национальное угнетение, указывает Маркс, коренится в существующих отношениях собственности, в уничтожении которых заинтересован только рабочий класс, и только он один способен это сделать. «Победа пролетариата над буржуазией означает вместе с тем преодоление всех национальных и промышленных конфликтов, которые в настоящее время порождают вражду между народами. Вот почему победа пролетариата над буржуазией является одновременно сигналом к освобождению всех угнетенных наций».

Это положение, выражающее объективную взаимосвязь между социальным освобождением пролетариата и освобождением угнетенных народов, легло в основу позиции рабочего класса в национальном вопросе. Классовый подход к национальной проблеме не только не исключает, но, напротив, предполагает участие пролетариата в демократических национальных движениях. «Никакая нация не может стать свободной, продолжая в то же время угнетать другие нации», – говорил Энгельс, подчеркивая, что решающая роль в победе демократии и освобождении угнетенных стран принадлежит рабочему классу.

Так разработка материалистического понимания истории как непосредственной философской основы теории научного коммунизма вела к существенному обогащению теории рабочего движения.

Рукопись «Немецкой идеологии» опубликовать не удалось. «Мы тем охотнее предоставили рукопись грызущей критике мышей, – писал впоследствии Маркс, – что наша главная цель – уяснение дела самим себе – была достигнута». Теперь основы марксистской теории были заложены. Теоретическое оружие для движения рабочего класса было создано. Опираясь на то, что было сделано в рукописи «Немецкой идеологии», Маркс создает в первой половине 1847 г. «Нищету философии» и вместе с Энгельсом в конце 1847 – начале 1848 г. «Манифест Коммунистической партии» – первые крупные печатные произведения зрелого марксизма. Вместе с завершением процесса становления теории начинается процесс соединения ее с рабочим движением. Передовые представители класса пролетариев постепенно овладевают новым мировоззрением, выводы теории воплощаются в программных документах формирующейся пролетарской партии.

Продолжая мысль Маркса об уяснении дела самим себе, Энгельс впоследствии вспоминал: «Как только мы все уяснили сами себе, мы приступили к работе». Они приступили к подготовке условий для создания пролетарской, коммунистической партии.

Союз коммунистов

Для Маркса и Энгельса было очевидным, что превращение вывода о всемирно-исторической миссии пролетариата из объективной характеристики рабочего класса в осознанную программу его революционной борьбы не происходит стихийно. Оно представляет собой процесс трудного и мучительного преодоления старых взглядов, теорий, форм и методов общественного поведения, процесс, который хотя и детерминирован объективными обстоятельствами, предполагает сознательную и целенаправленную борьбу за утверждение в рабочем классе теории, научно выражающей его коренные интересы.

Вытекающая отсюда задача, стоявшая перед Марксом и Энгельсом, заключалась в том, чтобы, как писал позднее Энгельс, убедить в правильности своих взглядов европейский, и прежде всего германский, пролетариат.

Речь шла не только о распространении марксистского мировоззрения путем пропаганды, хотя и эта сторона дела имела огромное значение. Речь шла о том, чтобы научный коммунизм стал в конечном счете осознанной основой классовой борьбы пролетариата. А это предполагало прежде всего создание пролетарской партии как инструмента идейной и политической эмансипации рабочего класса в интересах осуществления им своей роли как ведущего фактора общественного прогресса. «Для того чтобы пролетариат в решающий момент оказался достаточно сильным и мог победить, – писал Энгельс за несколько лет до смерти, – необходимо – Маркс и я отстаивали эту позицию с 1847 г., – чтобы он образовал особую партию, отдельную от всех других и противостоящую им, сознающую себя как классовая партия».

Если в работах Маркса и Энгельса 40-х годов, до «Манифеста Коммунистической партии» не встречается четких формулировок, в которых зафиксирована их позиция в отношении роли пролетарской партии и путей ее создания, то это отнюдь не означает, что у них не было ясности в данном вопросе. Вся их практически-политическая деятельность в этот период свидетельствует о том, что в борьбе за партию они исходили из предпосылок, базировавшихся на теоретическом анализе и на обобщении накопленного опыта борьбы рабочих.

Анализ этого опыта, как и личные контакты с существовавшими тогда рабочими организациями, убедили Маркса и Энгельса в том, что пролетарская партия для успешного осуществления своих задач должна отвечать определенным требованиям.

Партия должна быть основана на научной теории, противостоящей всем формам буржуазной и мелкобуржуазной идеологии. Она должна представлять авангард рабочего класса, его наиболее сознательную и развитую часть. В конкретно-исторических условиях той эпохи революционная партия не могла быть массовой, ибо, как вспоминал Энгельс много лет спустя, «тогда нужно было выискивать поодиночке рабочих, которые сознавали свое классовое положение и свою историко-экономическую противоположность капиталу, потому что самая эта противоположность тогда только возникала». Этот же фактор при отсутствии сколько-нибудь массовых революционных организаций рабочего класса в масштабах отдельных стран в значительной мере определял и интернациональный принцип построения партии, хотя главным здесь было стремление Маркса и Энгельса добиться интернационального сплочения передовых элементов рабочего класса в преддверии революции, которая, по их предположению, должна была развернуться в общеевропейском масштабе.

В то же время Маркс и Энгельс отдавали себе отчет в том, что, не имея возможности стать массовой, такая партия должна не сектантски замыкаться в собственных рамках, а быть через разнообразные каналы неразрывно связанной с широкими массами трудящихся, оказывать влияние на их движение.

Тот факт, что Маркс и Энгельс уже имели ясную программу борьбы за партию, не означает, что этот процесс носил однолинейный характер. В своей теоретической и практической деятельности они исходили из реальной обстановки, а она складывалась так, что на пути создания пролетарской партии стояли серьезные препятствия. К их числу относился прежде всего недостаточно развитый характер противоположности между пролетариатом и буржуазией в целом при неодинаковой степени остроты этой противоположности в отдельных странах. Это серьезно задерживало рост классового самосознания пролетариата, процесс превращения его из класса «в себе» в класс «для себя». Серьезным препятствием было также сильное влияние различных форм буржуазной и особенно мелкобуржуазной идеологии на пролетарские массы. Борьбе с этим влиянием Маркс и Энгельс всегда придавали первостепенное значение, призывая выступать против всяческих фраз, которые могли бы ослабить сознание полнейшей противоположности коммунистического движения существующему общественному строю.

«Если теоретические представители пролетариев желают достигнуть чего-нибудь своей литературной деятельностью, то они прежде всего должны постараться покончить со всеми фразами, которые ослабляют сознание остроты этой противоположности, – со всеми фразами, которые затушевывают эту противоположность и даже позволяют буржуа, чтобы застраховать себя на всякий случай, приблизиться к коммунистам на почве филантропических мечтаний».

Если говорить о самом рабочем движении, то на пути создания партии надо было преодолевать как сектантский характер существовавших в то время организаций рабочих и ремесленников, так и теоретическую незрелость и организационную неоформленность возникавших массовых движений. Поэтому, опираясь на первый опыт выступлений пролетариата и его революционные требования, Маркс и Энгельс включали его в более широкие теоретические и исторические рамки, выводили революционную теорию за пределы непосредственной борьбы и конкретного уровня сознания рабочего движения той эпохи.

Проведение в жизнь одного из фундаментальных принципов марксизма, согласно которому революционная деятельность пролетариата может базироваться только на научной теории, обусловило непримиримую борьбу Маркса и Энгельса – ее необходимость далеко не всегда осознавалась тогда их сторонниками – против всех попыток даже субъективно честных революционеров дать стратегии пролетариата иную основу: эмоциональную, религиозную, утопическую и т.п. Подобные взгляды являлись тогда в рабочем движении преобладающими. В дискуссиях, происходивших зимой 1845 г. в лондонском Коммунистическом просветительном обществе немецких рабочих, В. Вейтлинг и Г. Криге выступили против мнения о том, что коммунистический принцип возможен лишь на основе науки. «Мы должны использовать все, – говорил Вейтлинг. – Воздействуя на чувства, можно у многих добиться того, чего нельзя достигнуть, воздействуя на их разум». Примерно год спустя некоторые руководители Союза справедливых в Лондоне упрекали Маркса и Энгельса за их «односторонность». «Пусть философ научно разрабатывает свой коммунизм… – писали они. – Не предавайте анафеме представителя сентиментального коммунизма, когда он мечтает о всеобщей братской любви… Предоставьте даже религиозному коммунизму возможность проявить себя, не осуждайте его сразу же… Не все же являются великими экономистами, как вы, поэтому не требуйте, чтобы все понимали коммунизм так же, как вы».

Начальной формой борьбы Маркса и Энгельса за пропаганду научного коммунизма, средством организационного сплочения революционных сил в международном масштабе послужили коммунистические корреспондентские комитеты. Первый из них, Брюссельский, был создан в начале 1846 г. Целью комитета было установление постоянных контактов между немецкими, французскими и английскими социалистами для обсуждения проблем теории, критики утопических систем и выработки единства взглядов. Кроме идейных функций коммунистические корреспондентские комитеты выполняли и определенные организационные задачи – по выявлению и сплочению тех сил, которые могли бы составить ядро международной пролетарской партии. И действительно, в рамках комитетов и вокруг них сплачивались передовые представители рабочего класса и революционной интеллигенции, воплощавшие в себе будущее освободительного движения пролетариата. Многие из них активно работали в Союзе коммунистов, участвовали в революции 1848 – 1849 гг., а позднее являлись живыми носителями лучших традиций Союза коммунистов, проводниками марксистских идей в I Интернационале. Среди них были пламенный революционный публицист, учитель по профессии В. Вольф, стойкий борец, до конца жизни оставшийся верным идеям марксизма, Ф. Лесснер, бывший офицер, а затем журналист, впоследствии один из первых марксистов в США И. Вейдемейер, выдающийся немецкий революционный поэт Г. Веерт, рабочий-живописец, позднее член Генерального Совета I Интернационала К. Пфендер, часовщик И. Молль и сапожник Г. Бауэр, возглавлявшие вместе с К. Шаппером Союз справедливых в Лондоне.

В непосредственном общении с Марксом и Энгельсом, в ходе теоретических дискуссий и практической работы росло их классовое сознание, изживались остатки старых воззрений. В свою очередь общение с передовыми представителями пролетариата, практическая связь с жизнью и борьбой рабочего класса многое дали и основоположникам научного коммунизма. Чувством искреннего и глубокого уважения проникнуты слова Энгельса, который много лет спустя писал о первых встречах с К. Шаппером, Г. Бауэром и И. Моллем: «Со всеми троими я познакомился в Лондоне в 1843 году; это были первые революционные пролетарии, которых я видел. И как бы ни расходились в частностях тогда наши взгляды… все же я никогда не забуду импонирующего впечатления, которое произвели на меня эти три настоящих человека в то время, когда сам я еще только хотел стать человеком».

Созданию коммунистических корреспондентских комитетов Маркс и Энгельс придавали принципиальное значение. «Это тот шаг, – писал Маркс, – который должно сделать общественное движение в его литературном выражении, чтобы освободиться от национальной ограниченности».

Благодаря усилиям Маркса, Энгельса и их сторонников (В. Вольфа, И. Вейдемейера, Г. Эвербека и др.) удалось организовать комитеты и группы в ряде районов Германии, а также установить контакты с парижскими общинами Союза справедливых. Большое значение имело создание коммунистического корреспондентского комитета в Лондоне, куда вошли также руководители Союза справедливых – К. Шаппер, И. Молль, Г. Бауэр. Тем самым открылась возможность влиять на процесс идейного преодоления утопических воззрений, который уже начался в Союзе.

С возникновением коммунистических корреспондентских комитетов Маркс и Энгельс повели в их рамках борьбу за утверждение научного социализма как теоретической основы пролетарского движения, против мелкобуржуазных утопических концепций. Уже в марте 1846 г. они резко выступили против псевдореволюционных призывов В. Вейтлинга. «Надежда на скорые революционные выступления больше воздействует на сердце, чем мирные проповеди, – говорил Вейтлинг во время уже упоминавшейся дискуссии в Лондоне. – …Вечная мирная пропаганда притупляет мужество и рвение… По временам должен вспыхивать революционный бой, даже если его последствием будут лишь преследования со стороны реакции; это как раз и есть наилучшая пропаганда».

Противопоставляя непосредственное революционное действие теории, Вейтлинг призывал: «Давайте не будем так кичиться нашим опытом и осуждать безрассудство молодежи. Молодежь с ее безрассудством часто поступает гораздо разумнее, чем старики с их мнимой мудростью…»

В своем выступлении на заседании Брюссельского комитета Энгельс подчеркнул необходимость выработки общей теории, которая могла бы служить знаменем для всех борцов за преобразование существующих общественных отношений. Маркс резко критиковал Вейтлинга за «возбуждение фантастических надежд» на осуществление коммунизма в ближайшее время. Обращаться к рабочему «без строго научной идеи и положительного учения, – говорил он, равносильно пустой и бесчестной игре в проповедники, при которой, с одной стороны, полагается вдохновенный пророк, а с другой – допускаются только ослы, слушающие его, разинув рот…».

В том же русле борьбы с утопизмом, за научную основу пролетарского движения шла борьба Маркса, Энгельса и их сторонников против «истинных социалистов» и прудонистов.

Эклектическая мешанина из отдельных положений Гегеля и Фейербаха в сочетании с идеями утопистов и сентиментально-религиозными настроениями, выступавшая под именем «истинного социализма», препятствовала развитию классового сознания рабочих, дезориентировала их относительно истинной цели и природы коммунизма. Написанный Марксом и Энгельсом и принятый Брюссельским комитетом в мае 1846 г. «Циркуляр против Криге», одного из проповедников идей «истинного социализма» в Америке, пронизан классовым, партийным подходом к анализу революционного движения пролетариата. Маркс и Энгельс осудили попытки Криге свести революционное движение пролетариата, которое они характеризуют как «всемирно-историческое революционное движение», «в высшей степени… практическое движение», к банальным словам о «гуманности», «человеческом роде» и т.п. Они показали, что под именем коммунизма Криге проповедует религиозно-философскую фантазию, противоречащую коммунизму. «Вера, а именно вера в „святой дух общности“, – это то, в чем коммунизм меньше всего нуждается для своего осуществления».

Идеалистическим в своей основе теориям мелкобуржуазных социалистов, непониманию ими подлинных законов развития общества соответствовала их практика – поиски социальной панацеи, чудотворного средства, применение которого сразу же разрешило бы все общественные проблемы и обеспечило установление земного рая. Для Криге таким средством было наделение трудящихся участками земли, для прудонистов (влияние которых в парижских общинах Союза справедливых было довольно сильным, чему не в малой мере способствовала активная деятельность «истинного социалиста» К. Грюна, ставшего ярым последователем Прудона) – безденежный обмен и даровой кредит.

В теоретическом плане взгляды Прудона были подвергнуты сокрушительной критике в работе Маркса «Нищета философии». Большое значение для борьбы за пролетарскую партию имела разработка Марксом в этой книге проблем классовой борьбы пролетариата, закономерностей ее развития, соотношения экономической и политической борьбы рабочего класса, роли стачечной борьбы, профсоюзов «и других форм, в которых пролетарии… осуществляют свою организацию как класса». Маркс показал в «Нищете философии» политическое значение экономической борьбы рабочего класса, в ходе которой он начинает конституироваться как класс «для себя», осознавать свою классовую противоположность буржуазии. Этот процесс неизбежно перерастает в политическую борьбу (и может завершиться лишь в ходе ее), в борьбу за освобождение угнетенного класса, которое «необходимо подразумевает… создание нового общества».

В практическом плане большую работу по разоблачению мелкобуржуазного характера идей Прудона и пропаганде научного социализма провел в 1846 – 1847 годах Энгельс среди парижских рабочих – членов Союза справедливых. В ходе дискуссий рабочие постепенно приходили к пониманию необходимости перехода на позиции коммунизма, ибо коммунисты намерены, как формулировал тогда Энгельс: «1) отстаивать интересы пролетариев в противоположность интересам буржуа; 2) осуществить это посредством уничтожения частной собственности и замены ее общностью имущества; 3) не признавать другого средства осуществления этих целей, кроме насильственной демократической революции». Принятие такой резолюции на собрании представителей общин Союза справедливых в Париже отразило начавшийся в сознании передовых рабочих отход от идей мелкобуржуазного социализма. «Перед лицом несостоятельности господствовавших до тех пор теоретических представлений и вытекавших из них практических ошибок, – писал Энгельс о руководителях Союза справедливых, – в Лондоне все более и более убеждались, что наша, Маркса и моя, новая теория правильна».

Эта тенденция нашла свое отражение и в официальных документах Союза. Так, в обращении Народной палаты Союза справедливых (февраль 1847 года) проводится мысль о том, что только при помощи пролетариата Европы человечество сможет добиться своего освобождения. Достаточно четко прослеживается в обращении и мысль о необходимости идейной и организационной самостоятельности пролетарского движения. «В настоящее время мы стоим во главе движения, и поэтому у нас должно быть свое собственное знамя, вокруг которого все сплотимся; мы не должны затеряться среди огромной армии филистеров. Если мы смело пойдем вперед сомкнутыми рядами, то за нами пойдут остальные, если же мы разбредемся по разным партиям, то никогда ничего не добьемся».

В этих условиях Маркс и Энгельс в начале 1847 г. принимают предложение лондонских руководителей Союза справедливых и становятся членами Союза. Если до тех пор, пока речь шла прежде всего о разработке научной теории, выражающей коренные интересы рабочего класса, Маркс и Энгельс не вступали ни в одну из существовавших тогда рабочих организаций, принципиально не желая связывать себя с платформой каких-либо социалистической секты, то вести работу по созданию пролетарской партии вне реально существующих рабочих организаций они сочли невозможным.

С момента вступления Маркса и Энгельса в Союз справедливых, под их неустанным воздействием процесс эволюции этой организации к марксизму как в теоретическом, так и в организационном плане значительно ускорился, что со всей очевидностью продемонстрировал конгресс Союза в июне 1847 г. в Лондоне.

На конгрессе, в котором участвовал Энгельс, было принято решение о переименовании Союза справедливых в Союз коммунистов. Мотивируя изменение названия организации, конгресс в циркулярном письме членам Союза подчеркивал: «Мы… отличаемся не тем, что мы хотим справедливости вообще – это каждый может о себе утверждать, – а тем, что мы выступаем против существующего общественного строя и частной собственности, тем, что мы хотим общности имущества, тем, что мы коммунисты».

На конгрессе обсуждался проект программы Союза и в качестве основы его общинам для обсуждения был разослан составленный Энгельсом «Проект Коммунистического символа веры», сформулированный в привычной тогда для рабочих форме вопросов и ответов и популярно излагавший основные принципы научного коммунизма. Было принято решение о необходимости издания печатного органа Союза и для начала о выпуске пробного номера. Из Союза были исключены сторонники В. Вейтлинга. Обосновывая необходимость размежевания с приверженцами К. Грюна, ЦК Союза коммунистов подчеркивал, что в нем «могут состоять только коммунисты».

Значительное место в работе конгресса было уделено разработке нового устава, проект которого был разослан местным общинам для обсуждения и последующего утверждения на очередном конгрессе. Переработка старого устава шла по линии устранения черт, свойственных заговорщическим организациям и отражавших прежний этап развития рабочего движения. В то же время, учитывая интернациональный характер Союза коммунистов, устав был очищен от некоторых понятий, «тевтонский характер которых, – как говорилось в циркулярном письме конгресса, – производит отрицательное впечатление при антинационалистическом, широко открытом для всех народов, характере нашего Союза».

Высшим органом Союза объявлялся регулярно созываемый конгресс. Исполнительную власть осуществлял Центральный комитет. Первичные организации Союза (общины) объединялись в округа. Предусматривался регулярный сбор членских взносов. Выборность руководства на всех уровнях – от общин до Центрального комитета – сочеталась с подчинением низших органов высшим. Вместе с тем в проекте устава сохранялись некоторые положения, не соответствовавшие новым задачам, вставшим перед рабочим движением, как, например, несовместимость членства в Союзе с членством в какой-либо другой организации или необходимость утверждения решений конгресса общинами.

Огромное значение имело решение конгресса о замене прежнего девиза Союза справедливых «Все люди – братья» лозунгом пролетарского интернационализма «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Этот лозунг, появившийся впервые в проекте устава, стал боевым девизом международного рабочего движения.

Основание Союза коммунистов – первой международной рабочей организации, провозгласившей научный коммунизм своим идейным знаменем, положило начало процессу соединения марксизма с рабочим движением. Предстояла огромная работа по проведению в жизнь принятых решений, идейному и организационному укреплению Союза, усилению его связей с рабочими и демократическими организациями.

В обстановке назревавшей в Европе, и прежде всего на континенте, буржуазно-демократической революции для зарождавшейся пролетарской партии, неизбежно малочисленной, было жизненно важным установить связи как с широкими слоями пролетариата, так и с демократическими движениями. Поэтому Маркс и Энгельс поставили перед общинами Союза, находившимися на нелегальном положении, задачу создать вокруг себя легальные рабочие организации или установить контакты с уже существующими.

В рамках выполнения этой задачи в Брюсселе было создано Немецкое рабочее общество, которым руководили члены брюссельской общины Союза коммунистов. Общество установило связи с рядом рабочих организаций Бельгии. Позднее, вспоминая о деятельности такого рода, Маркс писал: где только возможно создавались «курсы для преподавания рабочим элементарных знаний». Сам он прочел в Немецком рабочем обществе в Брюсселе цикл лекций по экономическим вопросам, частично опубликованный позднее под названием «Наемный труд и капитал».

Одновременно налаживались контакты с демократическими организациями в отдельных странах, нацеленные в перспективе на установление единства действий в предстоящей революции между революционными пролетариями-коммунистами и передовыми демократами. В этой связи характерна поправка к проекту устава Союза коммунистов, предложенная брюссельской общиной, т.е. безусловно исходившая от Маркса и Энгельса. Поправка предусматривала отмену запрета членам Союза вступать в другие организации, ибо такой запрет исключал возможность влияния на них.

При непосредственном участии Маркса и Энгельса была создана Брюссельская демократическая ассоциация. В нее вошли как пролетарские революционеры, так и эмигранты-демократы из ряда европейских стран. Ассоциация установила связи с организациями за пределами Бельгии: с «Братскими демократами» и чартистами в Лондоне, с демократическими элементами во Франции, Швейцарии, Голландии. Серьезное внимание было уделено, в частности, установлению связи с французскими мелкобуржуазными демократами, группировавшимися вокруг газеты «Реформ». В переговорах с одним из лидеров этой группировки, Луи Бланом, Энгельс подчеркивал, что согласие в практических и актуальных вопросах отнюдь не исключает дискуссии по теоретическим вопросам. «Объединение демократов различных наций не исключает взаимной критики. Оно невозможно без такой критики». Не идя ни на какие компромиссы по теоретическим вопросам, основоположники научного коммунизма проводили четкую линию на сплочение демократических сил, одним из этапов которого должен был стать созыв международного демократического конгресса в 1848 г.

Чем сложнее и многообразнее становилась деятельность Союза коммунистов, тем острее ощущалась необходимость в партийном печатном органе для пропаганды идей научного коммунизма, для выработки единой стратегии и тактики действий в предреволюционной обстановке. Издание журнала, о котором шла речь на первом конгрессе Союза, осуществить не удалось – вышел лишь пробный номер «Коммунистише цайтшрифт» в сентябре 1847 г. Содержание этого номера отразило позитивные сдвиги в классовом сознании передовых рабочих – членов Союза, процесс усвоения ими идей научного коммунизма. Журнал отстаивал идею непримиримой классовой противоположности интересов буржуазии и пролетариата и подчеркивал, что освобождение пролетариата «может быть достигнуто только путем полного преобразования ныне существующих отношений собственности, – словом, что оно может осуществиться только в обществе, основанном на общности имущества». Такое преобразование, отмечалось в журнале, может быть достигнуто лишь путем революции, для успешного осуществления которой необходимо объединение пролетариата. Проводилось четкое отмежевание как от «истинных социалистов» – сентиментальных проповедников всеобщей любви, так и от сторонников «казарменного коммунизма». «Мы убеждены… что ни в каком обществе свобода личности не может быть большей, чем в обществе, основанном на общности имущества». В статье, написанной соратником Маркса и Энгельса Вильгельмом Вольфом, высказывалась мысль о необходимости завоевания пролетариатом основных демократических свобод для борьбы за его собственные интересы.

В то же время в статьях ощущалось влияние старых, домарксовых идей. Так, «пролетариями, – читаем мы в журнале, – в современном обществе являются все, кто не может жить за счет своего капитала: рабочий точно так же, как и ученый, художник точно так же, как и мелкий буржуа».

Но журнал, даже если бы удалось наладить его выпуск, не смог бы выполнить задач, которые ставились объективным ходом развития революционного движения. Необходима была более широкая и массовая газетная трибуна, с которой Маркс и Энгельс могли бы не только пропагандировать свои взгляды среди сравнительно узкого круга сознательных пролетариев, но и оказывать воздействие на более широкие демократические слои, что имело огромное значение особенно в преддверии революции.

Такой трибуной стала с осени 1847 г. демократическая эмигрантская газета «Дойче-Брюсселер цайтунг». Одной из центральных тем в выступлениях основоположников научного коммунизма на страницах этой газеты были вопросы соотношения борьбы за демократию и социализм в предстоящей революции, необходимости для рабочего класса завоевания демократических свобод. Рабочие, писал Маркс, «могут и должны участвовать в буржуазной революции, поскольку она является предпосылкой рабочей революции. Но рабочие ни одного мгновения не могут рассматривать буржуазную революцию как свою конечную цель». Дело в том, что после победы буржуазной революции создаются условия для объединения рабочего класса, а «объединение рабочих является первой предпосылкой их победы». Более того, как подчеркивал Энгельс, «промышленный пролетариат городов стал ядром всякой современной демократии; мелкие буржуа и еще больше крестьяне всецело зависят от его инициативы».

Осуществить свою историческую роль в процессе коренного революционного преобразования общественных отношений пролетариат может, лишь осознав в ходе борьбы с капиталом свои классовые задачи и объединившись под руководством революционного авангарда – пролетарской партии.

Тем временем борьба с мелкобуржуазными социалистами в рядах самого Союза продолжалась. К этому времени существовало несколько десятков общин Союза в Германии (Гамбург, Лейпциг, Майнц, Берлин и др.), в Англии (Лондон), в Бельгии (Брюссель, Льеж), во Франции (Париж, Лион, Марсель), в Швейцарии (Женева, Берн), в Швеции (Стокгольм) и некоторых других странах. После окончания работы первого конгресса Союза коммунистов ЦК Союза разослал общинам циркулярное письмо, проект нового устава и написанный Энгельсом «Проект Коммунистического символа веры». Одновременно в ряд стран были направлены эмиссары Союза для организации новых секций и установления их связи с ЦК. Институт эмиссаров – как специально посылавшихся ЦК в определенное место, так и эмиссаров «по оказии», т.е. рабочих, направлявшихся в какую-либо поездку и попутно выполнявших поручения ЦК, – был специфической формой укрепления связи между общинами и ЦК Союза в условиях территориальной распыленности организаций Союза коммунистов, нестабильности состава общин, затрудненности сношений между ними.

Эмиссарам, посланным в Германию и Швейцарию, пришлось столкнуться с деятельностью вейтлингианцев, направленной на отрыв местных общин Союза от ЦК. Упорная борьба с последователями Вейтлинга и Прудона шла и в парижских общинах Союза. Не все члены организации сразу поняли обоснованность изменения названия Союза и необходимость идейного и организационного размежевания с последователями Вейтлинга и Прудона.

Центральный комитет Союза через эмиссаров, а также путем рассылки циркулярных писем стремился обеспечить проведение в жизнь решений конгресса. Большую роль в идейном и организационном укреплении Союза сыграла непосредственная деятельность Маркса в Брюсселе и Энгельса в Париже, их растущее влияние на лондонских руководителей ЦК Союза коммунистов. Поэтому в письме ЦК Брюссельскому округу от 18 октября 1847 г. Лондон и Брюссель именуются «столпами всего Союза» и подчеркивается настоятельная необходимость приезда Маркса на предстоящий конгресс, который должен укрепить Союз коммунистов.

Особую важность в сложившихся условиях приобретало закрепление в программных документах победы принципов научного коммунизма как теоретической базы рабочего движения и основы новых организационных принципов деятельности пролетарской партии. В ходе подготовки к предстоящему второму конгрессу Союза Энгельс составляет в Париже в конце октября 1847 г. новый вариант программы – «Принципы коммунизма».

Второй конгресс Союза коммунистов, который Маркс и Энгельс называли первым международным конгрессом пролетариата, состоялся в Лондоне в конце ноября – начале декабря 1847 г. В его работе участвовали представители организаций Союза в Германии, Швейцарии, Франции, Англии, Бельгии и некоторых других стран. В качестве делегатов на нем присутствовали Маркс и Энгельс. Конгресс принял с серьезными исправлениями устав, в первом пункте которого были зафиксированы цели пролетарской партии – «свержение буржуазии, господство пролетариата, уничтожение старого, основанного на антагонизме классов буржуазного общества и основание нового общества, без классов и без частной собственности». Этим основным принципам научного коммунизма, провозглашенным в качестве теоретической основы и программы борьбы пролетарской партии, соответствовали и новые организационные основы, базировавшиеся по сути своей на принципах демократического централизма и знаменовавшие собой окончательный разрыв с пережитками сектантства и заговорщичества.

Высшей законодательной властью Союза был конгресс. Из первоначального проекта устава по предложению Маркса и Энгельса исключили пункт о том, что все законодательные решения конгресса предлагаются общинам для утверждения или отклонения. В уставе четко проводился принцип выборности исполнительных органов Союза, подчинения низших органов высшим и регулярной отчетности высших организаций перед низшими. Условия членства требовали не только признания идейной программы Союза и подчинения его решениям, но и активной личной деятельности, соответствующей его целям, революционной энергии и рвения в пропаганде. Был отменен пункт, запрещавший вступать в другие организации, и одним из условий членства в Союзе являлся отказ от участия уже не во «всяком», как гласил проект устава, представленный первому конгрессу, а «во всяком антикоммунистическом… обществе».

В ходе продолжительных дискуссий на конгрессе Маркс и Энгельс защищали принципы научного коммунизма. «Все разногласия и сомнения, – вспоминал много лет спустя Энгельс, – были, наконец, разрешены, и новые принципы приняты единогласно. Марксу и мне было поручено выработать манифест». Речь шла о будущем «Манифесте Коммунистической партии».

«Манифест Коммунистической партии»

Становление марксистской программы Союза коммунистов прошло три основных этапа: в начале июня 1847 г. Энгельс, как уже говорилось, составил первоначальный «Проект Коммунистического символа веры»; в конце октября он переработал его в «Принципы коммунизма»; в декабре 1847 – январе 1848 г. на этой основе Маркс и Энгельс создали «Манифест Коммунистической партии». В ходе этой работы основоположники научного коммунизма развивали революционную теорию, углубляли понимание задач, стоявших перед рабочим движением, воплощали теоретические завоевания марксизма в чеканные формулы политического манифеста, доступные пониманию сознательных пролетариев.

Авторы «Манифеста» не только дали ответ на насущные проблемы развития рабочего движения того времени, но и гениально определили стратегическую перспективу борьбы пролетариата. «Манифест Коммунистической партии» потому и стал «общей программой, признанной миллионами рабочих от Сибири до Калифорнии» (Энгельс), общей программой борьбы международного пролетариата на много десятилетий вперед, что он был основан на научном анализе фундаментальных закономерностей развития исторического процесса, классовой борьбы между пролетариатом и буржуазией.

«Манифест» явился закономерным итогом предшествующего развития марксистской теории. Выходом в свет «Манифеста Коммунистической партии» завершился этап формирования марксизма. К этому времени он сложился как целостное мировоззрение, как принципиально новая концепция познания и преобразования мира. В «Манифесте» это мировоззрение выступило уже как программа определенной политической партии – партии революционного пролетариата.

Основные принципы марксизма, разработанные в процессе его формирования, предопределили как теоретическое содержание, так и особенности построения «Манифеста». Исходя из основополагающего марксистского принципа единства теории и практики, авторы «Манифеста» диалектически сочетают изложение теоретических основ научного коммунизма в первых двух главах с критикой различных направлений непролетарского социализма в III главе и формулировкой в заключительной, IV главе особенностей тактики пролетариата в различных странах.

В I главе «Буржуа и пролетарии» дается обоснование неизбежности коммунистической революции. Изложение начинается с одного из важнейших обобщений, к которому приводит эта историческая концепция: «История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов». С этой точки зрения рассматривается затем и современное, буржуазное общество. Это общество все более распадается на два противоположных, антагонистических класса – буржуазию и пролетариат. И далее следует анализ развития и борьбы этих двух основных классов буржуазного общества, который по существу сводится к анализу двух основных материальных предпосылок коммунистической революции.

В первой половине главы рассматривается развитие новых производительных сил, которое происходит при господстве и под руководством буржуазии, а затем перерастает буржуазные отношения и требует их устранения. Во второй половине исследуется процесс становления и развития пролетариата – той объективной силы, которая призвана упразднить буржуазные производственные отношения, ставшие оковами для дальнейшего развития современных производительных сил. «Но буржуазия, – пишут Маркс и Энгельс, – не только выковала оружие (т.е. современные производительные силы. – Ред.), несущее ей смерть; она породила и людей, которые направят против нее это оружие, – современных рабочих, пролетариев».

Прослеживая процесс формирования пролетариата, Маркс и Энгельс выделяют ряд ступеней. На первой сущность процесса составляет превращение массы населения в рабочих. Господство капитала нивелирует жизненные условия, в том числе условия труда этой массы, способствует формированию объективной общности ее интересов. В социальном смысле – это уже класс, ибо он противостоит капиталу как общественная сила. Однако в политическом и идеологическом отношении он еще не сформировался, ибо не осознал себя как самостоятельную силу, свое место в историческом процессе. Вторая ступень связана с осознанием пролетариатом (или по крайней мере его авангардом) своего места в системе общественных отношений, пониманием своей исторической миссии, с широким участием в организованной борьбе за ее осуществление.

Действительно научный анализ развития пролетариата, как следует из «Манифеста», требует детального рассмотрения его различных сторон – численного роста, организационного сплочения, качественных сдвигов. Среди последних в «Манифесте» особое внимание уделяется интеллектуальному развитию. Более того, здесь уже намечены некоторые важнейшие черты механизма такого развития. Обращается внимание на то, что буржуазия в ходе непрерывной борьбы против аристократии, а также против отдельных своих фракций вынуждена обращаться к пролетариату, призывая его на помощь, и вовлекать таким образом в политическое движение. «Она, следовательно, сама передает пролетариату элементы своего собственного образования, т.е. оружие против самой себя».

Интеллектуальному развитию пролетариата в немалой степени способствуют сдвиги в социальной структуре общества, обусловленные развитием капитализма. Размывание многочисленных промежуточных социальных групп, с одной стороны, и постоянное расширение объема рабочего класса – с другой, приводят к тому, что в ряды пролетариата сталкиваются как отдельные представители, так и целые слои класса собственников. Они приносят с собой элементы образования, тем более существенные, чем глубже этот процесс.

Важное значение имеет и то, что в те периоды, когда классовая борьба достигает большой остроты, процесс разложения внутри господствующего класса приобретает такой бурный, такой резкий характер, что небольшая часть господствующего класса отрекается от него и примыкает к революционному классу, которому принадлежит будущее. Так, часть буржуазии переходит на позиции пролетариата, «именно – часть буржуа-идеологов, которые возвысились до теоретического понимания всего хода исторического движения».

Развитие пролетариата в целом обусловливается не только изменением внешних обстоятельств существования, но и активным участием в формировании и изменении этих обстоятельств. Такое активное участие реализуется в первую очередь в форме классовой борьбы. В «Манифесте» показано, как видоизменяется эта борьба – и по своему размаху, и по содержанию, как она проходит через различные фазы – от разнообразных уровней экономической борьбы к политической, как и почему она в конечном итоге должна привести к установлению революционным путем политического господства пролетариата, к коренному преобразованию всего общества.

Давая экономическое обоснование всемирно-исторической роли пролетариата, Маркс и Энгельс подчеркивают: «Из всех классов, которые противостоят теперь буржуазии, только пролетариат представляет собой действительно революционный класс. Все прочие классы приходят в упадок и уничтожаются с развитием крупной промышленности, пролетариат же есть ее собственный продукт».

В то же время, анализируя процесс становления и развития рабочего класса как единственной последовательно революционной силы, как могильщика капитализма и будущего творца коммунистического общества, основоположники марксизма показывали сложный характер этого процесса, наличие диалектических противоречий в самом положении рабочего класса. С одной стороны, пролетариат не имеет никакой частной собственности, эксплуатируется и угнетается капиталом, противостоит ему как враждебная сила. А с другой стороны, он рожден частнособственническим капиталистическим производством, связан с ним всеми условиями труда и жизни. Любые изменения функционирования капитала и организации капиталистического производства затрагивают жизненные интересы пролетариата. Более того, как указывает Маркс, рабочий класс включается в капиталистическое производство естественным его развитием.

Из объективного положения пролетариата, как класса людей, лишенных частной собственности, продающих свою рабочую силу и эксплуатируемых, рождается ведущая, революционная тенденция развития этого класса, тенденция решительной, бескомпромиссной борьбы с капитализмом. Из объективного участия в капиталистическом производстве и признания условий этого способа производства вытекает тенденция к тем или иным формам соглашательства и социальных компромиссов, которая на определенных этапах и в определенных условиях может захватывать ту или иную часть рабочего класса. В конечном счете побеждает революционная тенденция, но она побеждает в борьбе против соглашательства.

С названным выше противоречием органически связано и переплетено другое. С одной стороны, пролетарии организуются, сплачиваются, объединяются, воспитываются, закаляются всем ходом капиталистического производства, организацией труда на крупных предприятиях, борьбой классов. В процессе всего этого пролетариат осознает себя как могучую революционную силу, успех борьбы которой зависит от классовой солидарности. Возрастание, сплочение пролетариата является исторической закономерностью. С другой стороны, как говорится в «Манифесте», «организация пролетариев в класс, и тем самым – в политическую партию, ежеминутно вновь разрушается конкуренцией между самими рабочими». Такая конкуренция является оружием буржуазии в ее борьбе против пролетариата. Она создает питательную среду для политики разъединения рабочего класса по различного рода профессиональным группам, для демагогических социальных маневров со стороны буржуазии.

Объективные процессы, и прежде всего развитие производительных сил, способствуют преодолению разобщающей тенденции, однако это требует осознанных, организованных и целеустремленных действий. Первая глава завершается выводом о неизбежности победы пролетариата.

II глава носит название «Пролетарии и коммунисты». Эта тема непосредственно рассматривается в начале главы. В целом же предметом ее является предстоящий процесс коммунистического преобразования общества. Таким образом, в I главе прослеживается развитие до революции, а во II главе – после нее.

Авторы вскрывают диалектику взаимоотношения партии и класса. Они показывают, что у коммунистов «нет никаких интересов, отдельных от интересов всего пролетариата в целом». Вместе с тем коммунисты отличаются тем, что они всегда являются представителями интересов всего освободительного движения пролетариата в целом. Маркс и Энгельс подчеркивают авангардную роль коммунистической партии как в политике, так и в теории.

Как бы подхватывая основной вывод I главы, авторы в начале II главы пишут: «Ближайшая цель коммунистов та же, что и всех остальных пролетарских партий: формирование пролетариата в класс, ниспровержение господства буржуазии, завоевание пролетариатом политической власти». Развивая затем мысль о коммунизме как действительном движении, авторы формулируют тот важный тезис, что коммунизм есть теоретическое выражение пролетарского движения.

Проблема освещения роли авангардной революционной партии пролетариата в «Манифесте» до сих пор является излюбленным объектом спекуляций враждебных марксизму буржуазных исследователей. В основе этих спекуляций обычно лежит утверждение, будто в данной работе Маркса и Энгельса отрицается необходимость объединения коммунистов в отдельную партию и отсутствует идея их авангардной роли. В 40-е годы XIX в. в условиях, когда рабочее движение еще не было развито, Маркс и Энгельс называли пролетарской партией любые объединения рабочего класса, которые вели политическую борьбу. Но наряду с ними формировалась уже коммунистическая партия, которая и должна была выполнить задачи авангарда, призванного руководить всеми формами классовой борьбы пролетариата. По этой причине основоположники марксизма, обосновывая авангардную роль коммунистической партии, неизменно подчеркивали неразрывное единство между всеми отрядами рабочего движения.

Подлинный мотив всех попыток «переосмыслить» позицию по вопросу об авангардной роли революционной партии, зафиксированную авторами «Манифеста», составляет четко выраженная идеологическая установка. Она состоит в том, чтобы противопоставить и в этой сфере Маркса и Энгельса Ленину и тем самым выхолостить революционное содержание трудов основоположников марксизма. В отстаивании этих фальсификаторских конструкций с единодушием объединяются антикоммунисты всех оттенков: и откровенно буржуазные идеологи, и правые социалисты, и представители различных левацких кругов.

Основная часть II главы посвящена опровержению обвинений коммунистов в том, что они якобы хотят уничтожить: 1) собственность, 2) семью, 3) национальность, отечество, 4) религию и мораль. В связи с вопросом о собственности затрагиваются три других: о личности, о стимулах к труду и об образовании; в связи с вопросом о семье – проблема воспитания. А вопрос о религии и морали расширяется до проблемы общественного сознания вообще.

На первый взгляд указанные четыре пункта антикритики представляют собой лишь опровержение наиболее распространенных обвинений в адрес коммунистов. Однако при ближайшем рассмотрении удается обнаружить, что выделение именно таких вопросов и в такой именно последовательности не только не случайно, но обусловлено определенной внутренней логикой. Первые три пункта соответствуют трем типам общественных отношений: производственным (собственность), семейным, национальным; они мыслятся как отношения трех различных уровней или масштабов: в масштабе каждого данного общества, семьи и между странами. Четвертый пункт закономерно следует за ними, поскольку формы общественного сознания являются производными от общественного бытия.

Такая последовательность (собственность – семья – нация – сознание) соответствует общей материалистической концепции авторов «Манифеста», согласно которой структура общества складывается из ряда звеньев: производительные силы – производственные и другие общественные отношения – политическая надстройка – формы общественного сознания. В этой связи следует обратить внимание на то, что именно в «Манифесте» впервые прямо проведено различие между «производственными отношениями» и «всей совокупностью общественных отношений», тогда как в других работах того же периода производственные отношения и общественные отношения часто в определенном смысле как бы отождествлялись.

Опровергая обвинения противников, авторы «Манифеста» так или иначе характеризуют соответствующие стороны будущего, коммунистического общества. Затем они как бы возвращаются к тому моменту, к которому подвело читателя изложение в конце I главы, и теперь в заключение II главы рассматривают три вопроса: пролетарская революция, переходные мероприятия, общая характеристика коммунистического общества. Очень четко сформулированы две общие задачи диктатуры пролетариата: 1) последовательно отобрать у буржуазии все средства производства и сосредоточить их в руках пролетарского государства – «в руках государства, т.е. пролетариата, организованного как господствующий класс», иначе говоря, превратить частную собственность на средства производства в общественную (в данный период государственную) собственность и 2) «возможно более быстро увеличить сумму производительных сил», т.е. максимально быстро увеличить производство.

Программа конкретных переходных мероприятий хотя и представляет собой переработку аналогичной программы, намеченной Энгельсом в «Принципах коммунизма», но содержит некоторые новые моменты и отличается большей логической последовательностью. В целом здесь можно установить соответствие между первой общей задачей диктатуры пролетариата и первыми шестью пунктами этой программы, между второй общей задачей и остальными четырьмя пунктами. Обе части сводятся в конечном счете к разрушительной и созидательной задачам преобразования общества.

Суммарная характеристика коммунистического общества в конце II главы весьма кратка (буквально два абзаца). Она сводится к трем моментам: «исчезнут классовые различия», «публичная власть потеряет свой политический характер», будет обеспечено «свободное развитие каждого». Однако по существу, прямо или косвенно, в той или иной степени в «Манифесте» охарактеризованы все основные стороны будущего общества: и его производительные силы (I глава), и его общественные отношения и сознание (полемическая часть II главы), его бесклассовая структура, отмирание политической надстройки, положение человека в обществе (конец II главы).

Теоретическая часть «Манифеста» завершается классическим определением сущности будущего, коммунистического общества: «На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех». В этой итоговой формуле «Манифеста» запечатлена конечная цель коммунистического преобразования общества.

В III главе исключительно важен раздел о критически-утопическом социализме и коммунизме. Здесь выявляется принципиальное различие между всякого рода утопизмом и действительно научным коммунизмом.

Исторические корни утопизма Маркс вскрыл еще в «Нищете философии». В «Манифесте» углубляется данное там объяснение. Утопические системы, указывают его авторы, возникают в тот период, когда классовая борьба между пролетариатом и буржуазией не получила достаточного развития. Утописты «не могут еще найти материальных условий освобождения пролетариата» и поэтому пытаются их выдумать, изобрести. Место исторических условий освобождения, место классовой борьбы пролетариата должна занять «организация общества по придуманному ими рецепту». Они отвергают поэтому всякое революционное действие. «Это фантастическое описание будущего общества возникает в то время, когда пролетариат еще находится в очень неразвитом состоянии…».

Специфическими отличиями научного коммунизма Маркс и Энгельс считают: сознательное выражение интересов пролетариата, связанное с правильной оценкой его всемирно-исторической роли; материалистическое понимание истории, являющееся теоретической основой научного коммунизма; признание объективной необходимости коммунистической революции как результата классовой борьбы пролетариата; восприятие коммунистического общества как закономерного результата объективного исторического развития.

Очевидно, что в теоретическом отношении все эти отличия обусловлены материалистическим пониманием истории, а в социальном отношении – классовой природой марксизма.

Опираясь на это, Маркс и Энгельс устанавливают важную закономерность изменения объективной роли утопических воззрений в ходе борьбы пролетариата. Отражая первичную стадию формирования его сознания, его прошлое, они становятся тяжким бременем для рабочего класса, вышедшего на широкие пространства сознательного исторического творчества. «Значение критически-утопического социализма и коммунизма стоит в обратном отношении к историческому развитию. По мере того как развивается и принимает все более определенные формы борьба классов, это фантастическое стремление возвыситься над ней, это преодоление ее фантастическим путем лишается всякого практического смысла и всякого теоретического оправдания. Поэтому, если основатели этих систем и были во многих отношениях революционны, то их ученики всегда образуют реакционные секты… Они постепенно опускаются в категорию описанных выше реакционных или консервативных социалистов, отличаясь от них лишь более систематическим педантизмом и фанатической верой в чудодейственную силу своей социальной науки».

В заключительной, IV главе «Манифеста» Маркс и Энгельс намечают общие принципы тактики революционной пролетарской партии. В основе такой тактики лежит диалектическое сочетание общих принципов с учетом конкретно-исторических условий, понимание закономерного характера революционного процесса, проходящего через несколько стадий вплоть до победы пролетарской революции.

Поэтому, подчеркивается в «Манифесте», коммунисты повсюду поддерживают всякое революционное движение, направленное против существующего строя, и добиваются объединения всех демократических сил. Играя активную роль в таком движении, коммунисты в то же время сохраняют свою классовую самостоятельность и, отстаивая его будущность, выдвигают на первое место вопрос о собственности.

Впервые в истории социалистической мысли Маркс и Энгельс поставили в «Манифесте» чрезвычайно важную для дела социальной революции проблему соотношения национального и интернационального в рабочем движении и научно обосновали подход рабочего класса к ее решению. Актуальность этой проблемы была обусловлена как объективными факторами – развитием процессов интернационализации общественно-экономической жизни народов, с одной стороны, и подъемом национальных движений – с другой, так и факторами субъективного порядка – наличием в рабочем движении националистических течений, борьбой интернационалистов за их преодоление, необходимостью выработки такой революционной стратегии, которая правильно бы сочетала национальные и интернациональные задачи пролетариата.

Основоположники научного коммунизма рассматривали вопрос о соотношении национального и интернационального как вопрос о соотношении особенного, относящегося к той или иной отдельно взятой нации, и всеобщего, социального, характерного для общественного развития всех стран. В своем исследовании этого вопроса они исходили из анализа объективных социальных и политических процессов, определяющих развитие капитализма, и увязывали его решение с историческим движением общества к социализму. Маркс и Энгельс рассматривали национальное и социальное в диалектическом единстве, выражающем конкретно-историческое единство формы и содержания процесса развития рабочего движения. Если классово-социальный фактор определяет существо, содержание этого процесса, то национальный фактор сообщает ему форму, индивидуализирует его в соответствии с условиями каждой данной страны. «Если не по содержанию, то по форме борьба пролетариата против буржуазии является сначала борьбой национальной. Пролетариат каждой страны, конечно, должен сперва покончить со своей собственной буржуазией».

Эта задача, выполняемая в национальных рамках, по своему существу социальна, имеет всеобщий, интернациональный характер, определяемый общностью социально-экономического положения и условий освобождения рабочего класса. При капитализме пролетариат в социальном отношении функционирует в обществе прежде всего и главным образом как объект эксплуатации. Условия существования отстраняют его от владения материальным достоянием нации, присвоенным буржуазии, и от руководства национальной жизнью, право на которое узурпировано господствующим классом. В этом – социальном – смысле «рабочие не имеют отечества». Но именно поэтому пролетариат, формулируют авторы «Манифеста» второй тезис, должен «подняться до положения национального класса, конституироваться как нация».

На протяжении многих десятилетий между марксистами и оппортунистами всех направлений не затихает полемика по вопросу о сочетании этих двух положений. «Левые» оппортунисты абсолютизируют первое из них – «рабочие не имеют отечества», – превращая его во вздорную прокламацию национального нигилизма. Правые оппортунисты спекулируют на втором положении («пролетариат должен… конституироваться как нация»), которое они пытаются использовать для обоснования доктрины «национального социализма», несовместимой с принципами пролетарского интернационализма.

В.И. Ленин, неоднократно обращавшийся к анализу «Коммунистического манифеста», подчеркивал, что брать первое положение вне связи со вторым «архинеправильно». Истинный смысл данных положений заключается в том, что пролетариат, отвергающий идею буржуазно-националистического отечества, призван увлечь за собой в антикапиталистической борьбе трудящиеся массы, стать ведущим классом нации, чтобы повести ее к социализму. Таким образом, национальное в революционной борьбе рабочих реализуется как интернациональное, выражающее в форме, соответствующей конкретным условиям каждой страны, общие, не зависящие от национальности интересы международного пролетариата.

«Манифест» завершается поистине пророческим выводом, увенчивающим строго научную теорию коммунизма: «Пусть господствующие классы содрогаются перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего в ней терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир. Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Этот великий призыв стал знаменем всего международного революционного рабочего движения, символом его нерушимого единства, залогом его грядущих побед.

Подытоживая значение «Манифеста Коммунистической партии», великий продолжатель дела Маркса и Энгельса В.И. Ленин писал: «В этом произведении с гениальной ясностью и яркостью обрисовано новое миросозерцание, последовательный материализм, охватывающий и область социальной жизни, диалектика, как наиболее всестороннее и глубокое учение о развитии, теория классовой борьбы и всемирно-исторической революционной роли пролетариата, творца нового, коммунистического общества». Поэтому Ленин мог с полным основанием сказать: «Эта небольшая книжечка стоит целых томов: духом ее живет и движется до сих пор весь организованный и борющийся пролетариат цивилизованного мира».

Со времени создания «Манифеста Коммунистической партии» и принятия его в качестве программы первой международной коммунистической организации борющегося пролетариата разработанная в нем теория научного коммунизма включается в объективный всемирно-исторический процесс развития человечества.

 

Глава восьмая.

Развитие марксизма в 50-х – начале 60-х гг.

Обобщение Марксом и Энгельсом опыта революций 1848 – 1849 гг.

Дальнейшее развитие теории научного коммунизма

Европейские революции 1848 – 1849 гг. явились первой исторической проверкой марксизма – революционной теории пролетариата. Главное заключалось в том, что они подтвердили правильность новой теории. Вместе с тем опыт полутора лет революций показал необходимость дальнейшего развития этой теории. Вопреки надеждам на успех революции потерпели поражение. Со всей остротой встал вопрос о перспективах революционного движения.

После поражения революций Маркс и Энгельс окончательно эмигрируют из Германии и поселяются в Англии. Как это неоднократно бывало в истории марксизма – и до и после 1848 г., – невозможность продолжать активную практическую борьбу в сфере политики заставила Маркса и Энгельса перенести центр тяжести революционной деятельности на разработку теории. Их творческая активность в период 1850 – 1852 гг. была посвящена, главным образом, обобщению опыта революций. С этой целью в конце 1849 г. они предпринимают попытку возобновить и продолжить в новой форме издание «Нойе Райнише цайтунг» в виде журнала под аналогичным названием: «Нойе Райнише цайтунг. Политиш-экономише ревю» (1850 г.). В извещении о выходе журнала подчеркивалось: «Такое время кажущегося затишья, как теперешнее, должно быть использовано именно для того, чтобы уяснить пережитый период революции…».

Обобщение опыта революций было осуществлено в ряде трудов основоположников научного коммунизма, наиболее значительными из которых явились две работы Маркса – «Классовая борьба во Франции» (январь – март 1850 г.) и «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» (декабрь 1851 г. – март 1852 г.) и две работы Энгельса – «Крестьянская война в Германии» (лето 1850 г.) и «Революция и контрреволюция в Германии» (август 1851 г. – сентябрь 1852 г.), а также доставленное Марксом и Энгельсом «Обращение Центрального комитета к Союзу коммунистов» (март 1850 г.). В этих произведениях марксистская теория получила дальнейшее существенное развитие.

Разработка теоретических проблем марксизма происходила на основе и под впечатлением недавних революционных событий. Она велась в обстановке острой идейной борьбы в Союзе коммунистов. Вслед за поражением 1849 г. в нем возникли серьезные разногласия. Часть его членов отошла от революционного движения. Другая – фракция Виллиха – Шаппера – выступила с авантюристическим планом – «сделать» революцию вопреки обстоятельствам. Между сторонниками Маркса и Энгельса и этой авантюристической фракцией развернулась борьба. Разногласия наметились вскоре после того, как многие активные участники революционного движения собрались в эмиграции в Лондоне, по-видимому, не позднее зимы 1849 – 1850 гг. В центре разногласий находился вопрос о перспективах революции, но ответ на него зависел от понимания причин, условий, закономерностей революционного процесса.

Еще в годы, предшествовавшие революции, основоположники научного коммунизма пришли к выводу о ее неизбежности. Они выявили развитие объективных и субъективных предпосылок революции и доказали необходимость революционного разрешения объективных противоречий буржуазного общества. Казалось, объективные предпосылки для начала и успешного развития революции в передовых странах (в Англии, Франции и Германии) уже созрели. Почему же революция, начавшаяся так успешно, охватившая ряд стран и в этом смысле ставшая, как и предполагалось теорией, по существу интернациональной, революция, дошедшая в июне 1848 г. в Париже до прямого столкновения между пролетариатом и буржуазией, в конце концов все-таки потерпела поражение? Был ли такой финал кратковременным эпизодом в развертывании революционного процесса? Каковы дальнейшие перспективы революционного процесса и соответственно этому какова должна быть в сложившихся условиях стратегия революционной партии?

Эти вопросы требовали ответа, и притом ответа объективного, а не просто выражающего настроения оказавшихся в эмиграции участников недавних событий. Такой подлинно научный, а следовательно, и практически надежный ответ не мог быть дан только на основе положений уже существующей теории, разработанной в основных чертах перед революцией и прошедшей первое успешное испытание. Но только с помощью этой теории можно было разобраться в сложившейся ситуации. Таким образом, лишь применение марксистской теории к анализу прошедшего революционного периода и вместе с тем ее дальнейшее развитие могли привести к действительному решению выдвинутой всем ходом истории задачи.

Развитие марксистской теории в период после революции 1848 – 1849 гг. шло по нескольким хотя и различным, по взаимосвязанным направлениям: применение материалистического понимания истории к исследованию революционных периодов истории Франции и Германии, к исследованию экономической основы буржуазного общества и к области военного дела; углубление анализа капиталистического способа производства и механизма классовой борьбы; усиление внимания к роли субъективного фактора в истории. В период обобщения опыта революции центр тяжести всех исследований основоположников научного коммунизма лежал, естественно, в области теории революции.

«Революции – локомотивы, истории» – так формулирует Маркс одно из важнейших теоретических обобщений. Революции – движущая сила, ускорители исторического прогресса. Во время самой революции историческое развитие резко убыстряется. Маркс говорит о стремительном развитии революции; Энгельс показывает, чтó делает революцию таким «могучим двигателем общественного и политического прогресса», чтó заставляет страну в период революции в кратчайший срок проделать тот путь, который в обычных условиях она не совершила бы и в течение целого столетия. Впоследствии, развивая аналогичную мысль о неравномерности исторического процесса, Маркс напишет Энгельсу, что с точки зрения всемирной истории 20 лет обычного развития могут значить не больше, чем один день, и что, наоборот, могут наступить «дни, в которых сосредоточивается по 20 лет».

Раньше, то есть до революции 1848 г., Маркс и Энгельс не конкретизировали своих представлений относительно продолжительности предстоящего революционного процесса. Такие представления могли опираться в те времена, главным образом, на исторический опыт французской буржуазной революции конца XVIII в. Когда же началась революция 1848 г., «тут уж при тогдашних обстоятельствах для нас, – как впоследствии признавал Энгельс, – не могло быть сомнения в том, что начался великий решительный бой, что он должен быть доведен до конца в течение одного длительного и полного превратностей революционного периода, что завершиться, однако, он может лишь окончательной победой пролетариата». Тем не менее история показала уязвимость представления о возможности при тогдашних обстоятельствах довести революцию до победы пролетариата «на одном дыхании». В основе такого представления лежали переоценка степени зрелости противоречий буржуазного общества, а также определенная недооценка сложности предстоящего революционного процесса.

Поражение революции и необходимость борьбы против волюнтаристских замыслов авантюристической фракции в Союзе коммунистов способствовали глубокому переосмыслению перспектив революционного развития. Маркс и Энгельс особо акцентируют теперь внимание на длительности и сложности предстоящего революционного процесса. Именно на эту сторону они постоянно обращают внимание в своих публичных выступлениях. Так, зимой 1849 – 1850 гг., читая лекции о «Манифесте Коммунистической партии» в лондонском Коммунистическом просветительном обществе немецких рабочих, Маркс проводил мысль о длительности и стадиальности («фазах») революционного перехода от существующего общества к коммунистическому. Это были, вероятно, первые отзвуки внутренней идейной борьбы в Союзе коммунистов. Несколько позднее в написанной в марте 1850 г. третьей главе «Классовой борьбы во Франции» (эта глава была напечатана в середине апреля) Маркс, развивая идеи, сформулированные еще в «Немецкой идеологии» (интернациональный характер коммунистической революции, революция как двуединый процесс изменения обстоятельств и изменения людей), подчеркивал, что пролетарская революция «не будет кратковременной революцией». «Нынешнее поколение, – пояснял он, используя библейский образ, – напоминает тех евреев, которых Моисей вел через пустыню. Оно должно не только завоевать новый мир, но и сойти со сцены, чтобы дать место людям, созревшим для нового мира».

С исключительной силой говорил Маркс о сложности предстоящего революционного преобразования на заседании ЦК Союза коммунистов 15 сентября 1850 г., выступая против мелкобуржуазных фразеров и авантюристов (фракция Виллиха и Шаппера): «На место критического воззрения меньшинство ставит догматическое, на место материалистического – идеалистическое. Вместо действительных отношений меньшинство сделало движущей силой революции одну лишь волю. Между тем как мы говорим рабочим: Вам, может быть, придется пережить еще 15, 20, 50 лет гражданских войн и международных столкновений не только для того, чтобы изменить существующие условия, но и для того, чтобы изменить самих себя и сделать себя способными к политическому господству, вы говорите наоборот: „Мы должны тотчас достигнуть власти, или же мы можем лечь спать“».

Это выступление убедительно свидетельствует о том, насколько уже тогда, учитывая опыт революции 1848 – 1849 гг., Маркс реалистически представлял себе длительность, сложность, противоречивый характер предстоящего революционного преобразования общества. Через год, начиная свою работу «Революция и контрреволюция в Германии», Энгельс писал в том же духе: «Трудно представить себе более крупное поражение, чем то, которое… потерпели революционные партии континента… Но что же из этого? Не потребовала ли борьба английской буржуазии за свое общественное и политическое господство сорока восьми лет, а борьба французской буржуазии сорока лет беспримерных битв?»

Как показал Маркс несколько позднее в работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», длительность и сложность предстоящего революционного процесса в значительной степени определяются специфическим характером пролетарской революции, ее принципиальным отличием от буржуазных революций, беспрецедентными задачами, которые она должна разрешить; отсюда – ее основательность и внутренне присущая ей самокритика.

Глубокое осознание длительности и сложности предстоящей революции можно рассматривать как своего рода прогнозирование количественной стороны процесса. Маркс и Энгельс пошли, однако, значительно дальше – они заложили основы для действительного познания и его качественной стороны. Обобщая недавний исторический опыт, они довели до классической зрелости свою концепцию непрерывной революции, первые формулировки которой появились осенью 1847 г. в работах Энгельса «Коммунисты и Карл Гейнцен» и «Принципы коммунизма». Наиболее полно эта концепция была разработана в марте 1850 г. в произведении «Классовая борьба во Франции» и особенно в «Обращении Центрального комитета к Союзу коммунистов».

В этом последнем документе Маркс и Энгельс обобщают опыт германской революции и строят прогноз на будущее. После мартовской революции 1848 г. власть захватили либеральные крупные буржуа. Рабочие были их союзниками по борьбе. Чтобы подавить рабочее движение, буржуа вступили в союз с феодалами и в конце концов снова уступили им власть. «Обращение» исходило из предпосылки, что в скором времени «предстоит новая революция» (однако уже через полгода авторам «Обращения» стало ясно, что такое предположение недостаточно обосновано). Результатом такой революции будет господство мелкобуржуазной демократии. Только после того как к власти придут демократически настроенные мелкие буржуа, сможет начаться непосредственная борьба за политическое господство пролетариата.

Развивая данную концепцию, Маркс и Энгельс сформулировали в классическом виде идею непрерывной революции: «В то время как демократические мелкие буржуа хотят возможно быстрее закончить революцию… наши интересы и наши задачи заключаются в том, чтобы сделать революцию непрерывной до тех пор, пока все более или менее имущие классы не будут устранены от господства, пока пролетариат не завоюет государственной власти, пока ассоциация пролетариев не только в одной стране, но и во всех господствующих странах мира не разовьется настолько, что конкуренция между пролетариями в этих странах прекратится и что, по крайней мере, решающие производительные силы будут сконцентрированы в руках пролетариев. Для нас дело идет не об изменении частной собственности, а об ее уничтожении, не о затушевывании классовых противоречий, а об уничтожении классов, не об улучшении существующего общества, а об основании нового общества». И затем следует анализ трех стадий: периода до предстоящей революции, периода самой революционной борьбы и периода после ближайшей революции, когда к власти придут демократические мелкие буржуа. Под давлением пролетариата они будут вынуждены предлагать «более или менее социалистические мероприятия». Рабочие, конечно, не могут в начале движения требовать проведения «чисто коммунистических мероприятий». Но их боевой лозунг должен гласить: «Непрерывная революция».

Какое же содержание вкладывали основоположники научного коммунизма в понятие непрерывной революции? Предстоящее революционное преобразование общества – это не однократный акт, а длительный процесс. Конечной целью его является коммунистическое общество. Непрерывная революция имеет, так сказать, стадиальный характер. Это – процесс, закономерно проходящий в своем развитии ряд определенных фаз. При этом периоды прямой борьбы за власть могут чередоваться с периодами относительной устойчивости, но эти последние сравнительно непродолжительны (тем самым намечается идея перерастания одной стадии революции в другую). У власти последовательно сменяются различные классовые силы вплоть до установления диктатуры пролетариата, которая составляет переход к бесклассовому, коммунистическому обществу. Революция имеет также международный характер, охватывая как единый, взаимосвязанный процесс наиболее развитые страны. В общей сложности такой революционный процесс до утверждения диктатуры пролетариата в этих странах может длиться несколько десятилетий, даже полвека. Так в общих чертах представляли себе тогда основоположники научного коммунизма предстоящий революционный процесс – процесс непрерывной революции.

Впоследствии идея непрерывной революции, высоко оцененная В.И. Лениным, была использована им для обоснования концепции перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую и разработки обусловленных этим процессом основ стратегии и тактики революционной марксистской партии.

По своему содержанию и направленности эта идея в корне противоположна лозунгу «перманентной революции», которым ее пытались и пытаются подменить, неправомерно ссылаясь на Маркса, фальсификаторы его учения. В свое время Троцкий, спекулируя на этом лозунге, пытался отрицать принцип последовательности революционного процесса и выдвигал авантюристическую схему, предусматривавшую перепрыгивание через этапы его развития. Ссылки на «перманентную революцию» использовались им и для отрицания возможности построения социализма в одной, отдельно взятой, стране, что в тех конкретных условиях было равнозначно курсу на реставрацию капитализма в Советской России. На идею «перманентной революции» повсеместно ссылаются и нынешние ультралевые теоретики, отрицающие необходимость созревания объективной революционной ситуации как важнейшей предпосылки успешного осуществления революции.

В еще более карикатурном виде трактуют идею «перманентной революции» маоисты. Полностью восприняв ее троцкистскую интерпретацию, они дополнительно используют ее для оправдания разгрома оппозиционных маоизму здоровых пролетарских сил в КНР, а также для прикрытия свары между конкурирующими друг с другом переродившимися кликами. В соответствии с этим любая очередная чистка или волна репрессий подается как некий новый этап «перманентной революции».

В начале 50-х гг. Маркс развивает и некоторые весьма существенные аспекты теории будущего коммунистического общества. В последние годы найдено и опубликовано много новых документов, относящихся к истории Союза коммунистов. Огромный интерес представляют показания Петера Герхарда Рёзера – одного из руководителей Союза коммунистов в Кельне и одного из подсудимых на Кельнском процессе коммунистов 1852 г. Уже после процесса, в конце 1853 – начале 1854 г., на допросах в Моабитской тюрьме, где он отбывал заключение, Рёзер давал дополнительные показания о деятельности Союза коммунистов.

Этот документ позволяет наглядно представить себе характер деятельности первой международной коммунистической организации. Учитывая условия, в которых находился Рёзер, следует, разумеется, критически относиться к сообщаемым им в показаниях фактам (часть их он умышленно искажал), но в целом они все же заслуживают доверия.

Важнейшие факты сообщаются в показаниях, данных 31 декабря 1853 г.: «В конце июля (1850 г. – Авт.) из Лондона в Германию возвратился точильщик Вильгельм Клейн… Он прибыл в Кельн… и привез мне письмо от Маркса, в котором последний с гневом писал о Виллихе и компании и очень сожалел, что Шаппер присоединился к их лживым измышлениям. Он писал, что в течение зимы 1849 – 1850 гг. выступал с лекциями о „Манифесте“ в Лондонском обществе рабочих. В этих лекциях он проводил мысль о том, что коммунизм может быть установлен только по истечении ряда лет, что он должен пройти через несколько фаз и вообще может быть установлен лишь путем просвещения и постепенного развития; однако Виллих со своим охвостьем – так назвал их Маркс – резко возражал ему, заявив, что коммунизм будет введен во время ближайшей революции, правда, лишь с помощью гильотины. Маркс сообщал, что вражда между ними зашла уже очень далеко и он опасается, что в связи с этим в Союзе может произойти раскол, ибо „полководец“ Виллих одержим намерением вместе со своими храбрыми пфальцскими приспешниками ввести коммунизм во время ближайшей революции на свой страх и риск даже вопреки воле всей Германии».

Письмо К. Маркса, о котором идет речь, до нас не дошло, и показания Рёзера являются единственным свидетельством его существования.

Через три дня, 3 января 1854 г., Рёзер в показаниях снова возвращается к содержанию письма Маркса: «Наконец, я хочу еще заметить, что нас упрекали в том, что обе партии, как партия Маркса, так и партия Шаппера, одинаково стремятся к коммунизму. Между тем обе партии стали по отношению друг к другу ярыми противниками, даже врагами, в связи с обсуждением вопроса об установлении коммунизма. Шаппер – Виллих хотят ввести коммунизм при существующих условиях и, если потребуется, установить его силой оружия во время предстоящей революции. Маркс считает возможным установление коммунизма только путем просвещения и последовательного развития; в одном из писем, адресованных нам, он указывает четыре фазы, которые коммунизм должен пройти до того момента, когда он будет полностью установлен. Он говорит, что в настоящее время вплоть до предстоящей революции мелкая буржуазия и пролетариат совместно ведут борьбу против королевской власти. Эта революция не будет совершена ими сверху, она вытекает из существующих отношений, вызывается всеобщей нуждой. Периодически возвращающиеся торговые кризисы ускоряют наступление революции. Лишь после предстоящей революции, когда к власти придут мелкие буржуа, начнется настоящая деятельность и оппозиция коммунистов».

Все, что Рёзер сообщал до сих пор – если не считать указания на четыре фазы и умышленного преувеличения роли «просвещения» и т.п., – общеизвестно и достаточно четко передает взгляды Маркса и Энгельса. Однако дальше он сообщает нечто совершенно новое: «Затем последует социальная республика, за ней социально-коммунистическая, которая, наконец, уступит место чисто коммунистической республике».

Итак, согласно свидетельству Рёзера, Маркс считал тогда, что «коммунизм», т.е. процесс коммунистического преобразования общества, перехода от существующего общества к чисто коммунистическому, «должен пройти через несколько фаз», а точнее, через «четыре фазы» до установления полного коммунизма. Следовательно, включая и эту последнюю, Маркс предусматривал тогда для Германии пять фаз предстоящего развития революционного процесса. Путем критического анализа показаний Рёзера, сопоставления их со всей совокупностью соответствующих взглядов Маркса и Энгельса, которые известны нам по их собственным произведениям и письмам, а также другим надежным документальным источникам, можно определить эти пять фаз следующим образом: 1) до ближайшей революции, в результате которой к власти придут демократические мелкие буржуа, 2) демократическая республика, 3) социальная республика, 4) социально-коммунистическая республика, 5) чисто коммунистическая республика.

Согласно концепции мартовского «Обращения», уже на стадии демократической республики должны проводиться «более или менее социалистические мероприятия». Но, очевидно, в полном объеме программу переходных, социалистических мероприятий можно будет осуществить только на следующей стадии, когда господствующим классом станет пролетариат. Эту третью фазу, социальную республику, Маркс и Энгельс характеризуют как «республику с социалистическими тенденциями», т.е. как фазу перехода к социализму. По аналогии с этим напрашивается предположение, что следующая, четвертая фаза, социально-коммунистическая республика, – это «республика с коммунистическими тенденциями», т.е. стадия, когда осуществляются мероприятия по переходу к полному коммунизму – к пятой фазе, к чисто коммунистической республике. Две последние фазы – четвертую и пятую – можно, вероятно, в какой-то мере отождествить с социализмом и коммунизмом.

Правдоподобно ли, однако, чтобы уже в 1850 г. Маркс проводил различие между социализмом и коммунизмом как двумя фазами развития будущего общества? Следует ли доверять свидетельству Рёзера? Несомненно, да.

К такому выводу приводит критический анализ его показаний: в основе своей они достоверны. Излагаемая им концепция нескольких фаз развития революционного процесса хорошо согласуется со всем тем, что достоверно известно о взглядах Маркса и Энгельса. Эта концепция отчасти совпадает со схемой непрерывной революции в мартовском «Обращении», а отчасти дополняет ее. И в отношении этой дополняющей части возможно только одно из двух предположений: или рабочий Рёзер выдумал вполне марксистскую по своим данным концепцию, или же он более или менее адекватно изложил взгляды Маркса. Первое практически невероятно, второе, судя по всему, более чем правдоподобно.

Подобный вывод подтверждается анализом всех предшествующих изменений во взглядах Маркса и Энгельса на процесс развития будущего общества. Этот анализ показывает, что уже в «Экономическо-философских рукописях» Маркса в зародыше намечается различение двух фаз будущего коммунистического общества, что в «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс закладывают необходимые теоретические основы различения трех стадий его становления (переходный период и две фазы коммунизма), что в «Принципах коммунизма» Энгельс подходит к различению социализма и коммунизма как двух последовательных стадий эволюции такого общества. Как известно, догадки относительно двух фаз развития будущего общества высказывались еще и предшественниками научного коммунизма.

Таким образом, одним из наиболее важных теоретических достижений Маркса и Энгельса в период после революции 1848 – 1849 гг. явилась разработка концепции о фазах предстоящего революционного процесса, о фазах становления будущего коммунистического общества.

Создание общей теории революции, исследование стадиального характера революционного процесса способствовали тому, что Маркс и Энгельс пришли к ряду конкретных теоретических выводов. Эти выводы содержатся в их трудах 1850 – 1852 гг. Так, в марте 1850 г. в работе Маркса «Классовая борьба во Франции» впервые появляется термин «диктатура пролетариата», наиболее адекватным образом выражающий основную идею политического учения марксизма. Одновременно в той же третьей главе «Классовой борьбы» употребляется формула, выражающая основное экономическое требование коммунистов: обобществление средств производства. Энгельс обращает на это внимание в своем введении к работе Маркса, написанном в 1895 г.: «Совсем особое значение придает этой работе то обстоятельство, что в ней впервые дана формула, в которой рабочие партии всех стран мира единогласно кратко резюмируют свое требование экономического преобразования: присвоение средств производства обществом… Таким образом, здесь впервые сформулировано положение, которым современный рабочий социализм резко отличается как от всех разновидностей феодального, буржуазного, мелкобуржуазного и т.д. социализма, так и от туманной „общности имущества“, выдвигавшейся утопическим и стихийным рабочим коммунизмом».

Не уничтожение частной собственности вообще, не просто общая или общественная собственность, а уничтожение частной собственности на средства производства – вот главное экономическое требование коммунистической партии в его научно точном выражении. В таком духе Маркс и Энгельс конкретизировали коммунистическое требование уничтожения частной собственности по сути дела уже в «Немецкой идеологии». Теперь в «Классовой борьбе» Маркс уточняет его как по существу, так и по форме. В период после Парижской Коммуны требование обобществления средств производства станет одним из главных пунктов в программах формирующихся социалистических рабочих партий.

Процесс обобществления частной собственности, как и весь революционный процесс, тоже должен пройти различные стадии. Развитие этой мысли находит отражение в статье Энгельса «Английский билль о десятичасовом рабочем дне», написанной в марте 1850 г.: «Первым результатом пролетарской революции в Англии будет централизация крупной промышленности в руках государства, т.е. господствующего пролетариата…». Энгельс прямо опирается здесь на известное положение «Манифеста Коммунистической партии», но теперь он конкретизирует это положение. Да, шаг за шагом пролетариат должен будет централизовать все средства производства, однако первым результатом пролетарской революции явится централизация крупной промышленности в руках государства. И это по той простой причине, что именно в крупной промышленности производство приобретает уже общественный характер и стало несовместимым с частной собственностью.

Закономерный и стадиальный характер революционного процесса обусловливает и объективные задачи пролетариата в революции. Еще в предреволюционное время Маркс и Энгельс пришли к выводу, что Германия находится накануне буржуазной революции, но немецкая буржуазная революция может быть лишь непосредственным прологом пролетарской революции. Отсюда вытекала специфическая тактика сочетания борьбы за демократию с борьбой за коммунистическое преобразование общества. Поэтому Маркс и Энгельс, как представители революционного пролетариата, выступили в период 1848 – 1849 гг. на крайнем левом фланге демократического движения. Опыт 1848 – 1849 гг. показал, однако, что немецкая буржуазия не способна сыграть руководящую роль в буржуазно-демократической революции. В новых исторических условиях такую роль должен взять на себя пролетариат. Объективно ближайшей стадией революционного процесса могла быть только буржуазно-демократическая революция. Пролетариату предстояло сыграть в ней решающую роль, но он еще не мог непосредственно осуществить свою, пролетарскую революцию.

Летом и осенью 1850 г. идейная борьба в Союзе коммунистов по вопросу о характере будущей революции резко обострилась. Позиции борющихся сторон наиболее ясно выявились на драматическом заседании ЦК 15 сентября, на котором произошел раскол. В противоположность известной точке зрения Маркса Шаппер в своем выступлении утверждал, что уже во время ближайшей революции в Германии пролетариат должен прийти к власти. Отвечая ему, Маркс сказал: «Пролетариат, если бы он пришел к власти, проводил бы не непосредственно пролетарские, а мелкобуржуазные меры». Ибо объективное содержание ближайшего этапа революции будет состоять в борьбе за демократическую республику.

Новая историческая обстановка – необходимость буржуазно-демократической революции в условиях развитого антагонизма между пролетариатом и буржуазией – порождала своеобразную ситуацию. В принципе не была исключена возможность прихода к власти представителей того класса, который должен был играть решающую роль уже на ближайшем этапе революционного процесса, но в силу объективных обстоятельств, придя к власти, еще не мог осуществлять собственную, специфическую программу.

Позднее, размышляя о возможных перспективах революции в сравнительно отсталой Германии, Энгельс с поразительной проницательностью предвидит вероятные трудности, с которыми может столкнуться революционное движение в подобных условиях: «Мне думается, – пишет он 12 апреля 1853 г. И. Вейдемейеру, – что в одно прекрасное утро наша партия вследствие беспомощности и вялости всех остальных партий вынуждена будет стать у власти, чтобы в конце концов проводить все же такие вещи, которые отвечают непосредственно не нашим интересам, а интересам общереволюционным и специфически мелкобуржуазным; в таком случае под давлением пролетарских масс, связанные своими собственными, в известной мере ложно истолкованными и выдвинутыми в порыве партийной борьбы печатными заявлениями и планами, мы будем вынуждены производить коммунистические опыты и делать скачки, о которых мы сами отлично знаем, насколько они несвоевременны и т.д.».

Обострение борьбы в Союзе коммунистов в 1850 г. настоятельно требовало выяснения социально-экономических основ революционного процесса, более глубокого познания причин, породивших движение 1848 – 1849 гг., и причин поражения революции, а равно научного предвидения тех условий, при которых станет возможным новый революционный подъем.

Опираясь на материалистическое понимание истории, Маркс и Энгельс прежде всего исследуют классовую борьбу во Франции и Германии как действительное содержание революции. За всеми ее решающими событиями, за политическими и идеологическими битвами они вскрывают борьбу классов или их фракций. Они применяют историко-материалистический метод, который Маркс предельно точно определил как «метод сведения к „классам“». Результатом всего этого явилось не только обобщение опыта революции, но и всестороннее развитие марксистской теории классов и классовой борьбы. 5 марта 1852 г., когда работа над книгой «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» вступила в завершающую стадию, Маркс в письме к И. Вейдемейеру следующим образом резюмировал сущность своих достижений в данной области: «Что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собой. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты – экономическую анатомию классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определенными историческими фазами развития производства, 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов».

Исходя из первого принципиального положения материалистической теории классов, согласно которому в основе классовой структуры общества лежит определенный уровень развития материального производства, Маркс не ограничился исследованием классовой борьбы в период европейской революции. Он пошел дальше. Еще до революции основоположники научного коммунизма констатировали определенную связь между экономическими кризисами и социальной революцией. Уже такие общетеоретические соображения приводили к заключению о внутренней связи между экономическим кризисом 1847 г. и началом революции 1848 г., между последовавшим затем экономическим подъемом и поражением революции. По свидетельству Энгельса, с весны 1850 г. Маркс снова возобновил свои экономические занятия и прежде всего принялся за изучение экономической истории последних десяти лет. В результате ему стало совершенно ясно то, что до этого он выводил наполовину априорно: связь между кризисом и революцией. Осенью, после раскола в Союзе коммунистов, Маркс возвращается к систематическим исследованиям в области теоретической политической экономии, прерванным событиями революции. Следствием глубокого изучения социально-экономических основ революционного процесса явилось существенное углубление представлений относительно перспектив революции. Если весной Маркс и Энгельс еще ожидали в скором времени нового подъема революционного движения, то осенью 1850 г. они, по словам Энгельса, раз навсегда порывают с этими иллюзиями. В международном обзоре, написанном ими и датированном 1 ноября 1850 г., формулируется важнейший новый вывод, к которому их привели прежде всего исследования Маркса: «При таком всеобщем процветании, когда производительные силы буржуазного общества развиваются настолько пышно, насколько это вообще возможно в рамках буржуазных отношений, о действительной революции не может быть и речи. Подобная революция возможна только в те периоды, когда оба эти фактора, современные производительные силы и буржуазные формы производства, вступают между собой в противоречие… Новая революция возможна только вслед за новым кризисом. Но наступление ее так же неизбежно, как и наступление этого последнего».

Когда в 1857 г. начался первый мировой экономический кризис, Маркс действительно связывал с ним надежды на начало новой революции. Его надежды оправдались только отчасти: начался подъем рабочего и революционного движения, но до нового революционного взрыва дело так и не дошло. Связь между кризисом и революцией оказалась более сложной, более опосредованной. Дальнейшие углубленные экономические исследования Маркса в «Капитале» привели к созданию научной теории кризисов и к новому пересмотру взглядов на соотношение кризиса и революции, к решению проблемы «кризис и революция». Отсюда и новый акцент в предисловии Маркса к его работе «К критике политической экономии» (1859 г.): «Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора…».

Одновременно с уточнением связи между кризисом и революцией, к чему основоположники научного коммунизма пришли осенью 1850 г., они подходят к выявлению и другой чрезвычайно важной новой закономерности революционного процесса. Наиболее развитой страной буржуазного мира, «демиургом буржуазного космоса» выступает Англия. Почему же революция разразилась на континенте и почему начала новой революции тоже следует ожидать на континенте? Если кризисы порождают революции прежде всего на континенте, то причина их все же всегда находится в Англии. «В конечностях буржуазного организма насильственные потрясения естественно должны происходить раньше, чем в его сердце, где возможностей компенсирования больше». В этом заложено открытие глубокой исторической закономерности, которая обусловливает возможность начала революционного преобразования общества, процесса перехода к новому обществу – на периферии буржуазной общественной формации.

Размышляя над причинами поражения революции, Маркс и Энгельс не ограничивались выяснением глубинных экономических основ исторических событий. Они исследовали весь комплекс причин, в том числе социально-классовые, политические, идеологические факторы. Так, все более отчетливо выявлялось, что для успеха революции в странах с многочисленным крестьянским населением необходим союз между пролетариатом и крестьянством. Идея такого союза формируется в органической связи с процессом становления марксистской концепции непрерывной революции. Подход к этой идее намечается в работах Энгельса «Коммунисты и Карл Гейнцен» и «Принципы коммунизма». «Промышленный пролетариат городов, – констатирует, в частности, Энгельс, – стал ядром всякой современной демократии; мелкие буржуа и еще больше крестьяне всецело зависят от его инициативы». Решающее значение, однако, имел опыт революции. В той самой главе «Классовой борьбы во Франции», которая была написана почти одновременно с мартовским «Обращением Центрального комитета к Союзу коммунистов» 1850 г. и в которой формулируется идея непрерывной революции, Маркс касается и вопроса о союзе пролетариата и крестьянства. В 1852 г., в первом издании «Восемнадцатого брюмера Луи Бонапарта», он подчеркивает, что, когда крестьянство станет союзником пролетариата, «пролетарская революция получит тот хор, без которого ее соло во всех крестьянских странах превратится в лебединую песню». А 16 апреля 1856 г. Маркс пишет Энгельсу: «Все дело в Германии будет зависеть от возможности поддержать пролетарскую революцию каким-либо вторым изданием Крестьянской войны. Тогда дела пойдут превосходно».

Развивая мысль о союзе пролетариата с крестьянством, Маркс и Энгельс выдвигают идею гегемонии пролетариата, его руководящей роли по отношению к крестьянству. «Крестьяне… – резюмирует Маркс в „Восемнадцатом брюмере Луи Бонапарта“, – находят своего естественного союзника и вождя в городском пролетариате, призванном ниспровергнуть буржуазный порядок». Эти идеи явились выдающимся достижением в развитии научного коммунизма. Первоначальная констатация того фундаментального факта, что общество все более и более раскалывается на два больших класса – буржуазию и пролетариат – была недостаточна для применения теории к существовавшим условиям, при которых даже в большинстве развитых стран основную массу населения составляли не один пролетариат, а пролетариат и крестьянство. Идея союза между пролетариатом и крестьянством при руководящей роли пролетариата в этом союзе открывала перспективу успешного осуществления буржуазно-демократической, а впоследствии и социалистической революции.

Анализ опыта 1848 – 1849 гг. привел Маркса и Энгельса к установлению одного из важнейших положений политического учения марксизма и вместе с тем марксистской теории революции – к выводу о необходимости слома старой, буржуазной государственной машины. Он подготавливался еще непосредственно в ходе самой революции и получил теоретическое обоснование и классическую формулировку в работе Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта»: «Все перевороты усовершенствовали эту машину вместо того, чтобы сломать ее». Опыт революции еще не позволял сделать следующего шага в разработке проблемы «государство и революция» – определить, чем должен будет пролетариат заменить старую государственную машину, какова должна быть государственная форма диктатуры пролетариата. Не конкретизировалось еще и само понятие «слома»: какие элементы государственной машины должны быть разрушены, какие могут быть использованы. Ответ на эти вопросы даст только опыт Парижской Коммуны. Однако уже и в 1852 г. Марксу было ясно, что слом старой государственной машины ни в коей мере не означает ослабления централизации общества. В первом издании «Восемнадцатого брюмера Луи Бонапарта» Маркс формулировал эту мысль так: «Слом государственной машины не подвергает никакой опасности централизацию. Бюрократия есть только низшая и грубая форма централизации…» В издании 1869 г. он уточнил ее следующим образом: «Государственная централизация, в которой нуждается современное общество, может возникнуть лишь на развалинах военно-бюрократической правительственной машины».

Осмысливая опыт прошедшей революции, размышляя над проблемами, с которыми может столкнуться будущая революция, Маркс и Энгельс вырабатывают в это время целый комплекс и других идей, которые в общей совокупности составили мощный потенциал для дальнейшего развития революционной теории. К числу таких идей относятся: трактовка вооруженного восстания как искусства, мысли о необходимости решительных действий во время революции и о значении поражений, идея использования буржуазных специалистов, в частности военных, пролетарским государством, мысли о революционных армиях, о том, что только весь пролетариат в целом может осуществить революцию, критика «казарменного коммунизма» и многое другое.

Обобщение опыта европейской революции 1848 – 1849 гг. явилось качественно новым этапом в судьбах теории научного коммунизма, марксистской теории классов и классовой борьбы, теории революции, теории рабочего движения. Оно заложило основы для дальнейшего развития революционной теории, вооружило рабочий класс, его сознательный авангард новыми средствами борьбы. Вместе с тем выявилось, что экономические основы теории научного коммунизма разработаны еще недостаточно. Механизм развития капиталистического способа производства как основы буржуазного общества нуждался в дальнейшем, существенно более глубоком исследовании. Без этого сознательное рабочее движение, успешная революционная борьба были невозможны. С 1850 г. создание экономической теории становится все более и более важным направлением развития марксизма. В наступивший период реакции и временного спада в развитии рабочего движения Маркс интенсивно разрабатывает новое теоретическое оружие для грядущих битв пролетариата.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ МАРКСА И РАБОЧИЙ КЛАСС

В конце 50-х – начале 60-х гг. произошел чрезвычайно важный, качественный скачок в развитии марксистской теории. Многолетний титанический самоотверженный труд Маркса завершается в 1857 – 1867 гг. созданием цельной экономической теории, выходом в свет I тома «Капитала». Это был революционный переворот в политической экономии.

Экономическая теория марксизма не была чем-то обособленным или самодовлеющим – она была тесно связана с остальными частями марксизма. Весь процесс разработки Марксом его экономического учения представлял собой вместе с тем процесс последовательного экономического обоснования всемирно-исторической роли пролетариата как созидателя социалистического общества. «Только экономическая теория Маркса, – писал В.И. Ленин, – разъяснила действительное положение пролетариата в общем строе капитализма». В этом заключалось наиболее общее коренное значение Марксовой политической экономии для рабочего движения. Однако с самого начала развитие экономической теории было тесно связано с разработкой пролетарской стратегии и тактики, с оценкой форм организации и классовой борьбы рабочих, с определением причин, условий и пути социалистической революции.

Обоснование неизбежности социалистической революции

Развитая Марксом в 1857 – 1858 гг. в первоначальном варианте «Капитала» (рукопись «Критика политической экономии») экономическая теория позволила существенно углубить и дополнить выводы относительно всемирно-исторической роли пролетариата, которые были сформулированы еще в 40-е годы. В процессе критики прудонизма Маркс разработал основные элементы своей теории стоимости. Он показал, что в ходе развития общественного производства и общественного разделения труда в рамках частной собственности с необходимостью происходит превращение продукта в товар, обладающий меновой стоимостью, а меновой стоимости – в деньги. Этот анализ Маркс осуществил, исходя из той методологической установки, которая играет фундаментальную роль в его экономической теории и которая требует различать общественную форму и вещественное содержание любого экономического явления, в частности стоимость и потребительную стоимость товара, абстрактный (общественный) и конкретный (частный) труд и т.д. При этом Маркс показал, что абстрагирование от общественной формы экономических явлений невозможно при их исследовании (противоположной ошибкой было бы абстрагирование от вещественного содержания экономических явлений). Экономические категории, являющиеся выражениями экономических явлений, могут быть выведены только из производственных отношений – последние и представляют собой общественную форму экономических явлений, – а не из вещественного содержания этих явлений. Эта методологическая установка была полностью противоположна методологии прудонистов, вслед за буржуазными экономистами отождествлявших потребительную стоимость и стоимость товара.

Важнейшим моментом в Марксовом анализе товара в рукописи «Критика политической экономии» было выяснение необходимой внутренней связи между условиями товарного производства, распределения и обращения; для этой цели Маркс сформулировал понятие общественно необходимого рабочего времени как меры стоимости товара, которой характеризуется «экономическое качество» товара, его обмениваемость. Это понятие резюмирует ту внутреннюю связь, которая существует между стоимостью как элементом производственных отношений и данным уровнем производительных сил. Результатом функционирования производительных сил, конкретного труда является определенная потребительная стоимость, которая в рамках данной системы производственных отношений, в рамках частной собственности одновременно выступает как вещественный носитель стоимости товара, точно так же как конкретный, частный труд, создавший эту потребительную стоимость, одновременно является вещественным носителем абстрактного общественного труда, частицы совокупного труда общества. В процессе реализации товара, превращения его в деньги, и происходит выявление общественной природы труда, создавшего этот товар, происходит сведение конкретного частного труда к абстрактному общественному труду. В Марксовой теории стоимости это нашло свое выражение в установлении принципиальной необходимости превращения товара в деньги, в принципиальной необходимости обмена, в котором находит свое внешнее проявление внутреннее противоречие между потребительной стоимостью и стоимостью товара, между частным и общественным характером труда, создающего этот товар.

Тем самым была полностью доказана несостоятельность попыток прудонистов с помощью «рабочих денег» непосредственно, минуя процесс реализации, превратить товар в деньги, обеспечить непосредственную обмениваемость всех товаров, ликвидировав тем самым наиболее острое противоречие капиталистической экономики – кризис перепроизводства.

Уже в «Нищете философии» было убедительно продемонстрировано, что эквивалентный обмен сам по себе не в состоянии привести к уничтожению капиталистической эксплуатации. Теперь Маркс показал, что те средства, с помощью которых прудонисты хотели установить «справедливый обмен» (в рамках капитализма), противоречат самим основам капиталистического способа производства, следовательно, являются утопией. Разумеется, данная Марксом критика прудонистского реформизма вовсе не означала отрицания экономических реформ, в том числе и таких, которые существенным образом затрагивают производственные отношения буржуазного общества; она лишь указала на ограниченный характер этих реформ, которые сами по себе не меняют природу капитализма. Марксова критика реформистских иллюзий мелкобуржуазного социализма относительно возможности нереволюционного перехода к социализму имеет непреходящее значение для экономического обоснования неизбежности социалистической революции и в высшей степени актуальна в настоящее время.

Применив развитую им теорию стоимости к отношениям между трудом и капиталом, Маркс создал теорию прибавочной стоимости, раскрывающую механизм капиталистической эксплуатации и позволяющую сформулировать основные тенденции развития буржуазного общества, экономический закон его движения. Данный Марксом анализ механизма капиталистической эксплуатации также исходит из различения вещественного содержания и общественной формы процесса капиталистического производства. Маркс показал, что отношение между трудом и капиталом заключает в себе два качественно различных момента: 1) вытекающий из общественной капиталистической формы собственно обмен между рабочим и капиталистом, в ходе которого капиталист получает в свое распоряжение рабочую силу пролетария, сохраняющую и умножающую капитал; 2) вытекающий из вещественного содержания капиталистического производства самый процесс труда, в ходе которого и осуществляется это сохранение и умножение капитала. Четкое различение вещественного содержания и общественной формы отношения между трудом и капиталом позволило установить, что объектом сделки между рабочим и капиталистом не является труд рабочего, ибо этот труд представляет собой вещественное содержание процесса производства и происходит на второй его стадии. Не являясь собственником средств производства, рабочий не может быть ни собственником своего труда, ни собственником продукта этого труда. Он является собственником лишь своей способности к труду, своей рабочей силы. Ее-то он и продает капиталисту.

Маркс раскрыл таким образом объективный характер эксплуатации в рамках капитализма. Из этого сразу же следовал вывод о необходимости социалистической революции, поскольку антагонистический характер капиталистических противоречий «не может быть взорван путем тихой метаморфозы».

Из теории прибавочной стоимости вытекало, далее, выяснение объективной тенденции капиталистического способа производства к всемерному усилению эксплуатации рабочего класса – прежде всего путем развития производительных сил. Объективно присущее капиталу стремление к созданию максимума прибавочной стоимости, как установил Маркс, реализуется, во-первых, путем увеличения затрат труда и, во-вторых, путем сведения к минимуму затрат необходимого труда, создающего для рабочих жизненные средства. Категории абсолютной и относительной прибавочной стоимости по-разному выражают эту объективную тенденцию капитала. Существование абсолютной прибавочной стоимости, т.е. расширение пределов рабочего дня за пределы необходимого рабочего времени, имеет в качестве своей предпосылки определенный уровень производительности труда. Увеличение относительной прибавочной стоимости, т.е. сокращение необходимого рабочего времени в ходе развития капитализма, выражает динамику роста производительности труда.

Однако, как показал Маркс, гигантское развитие производительных сил, которое сопровождает усиление эксплуатации труда капиталом, означает также создание и накопление материальных элементов будущего коммунистического общества. Именно эти материальные элементы обусловливают возможность социалистической революции. «…B буржуазном обществе, основанном на меновой стоимости, – писал Маркс, – возникают такие производственные отношения и отношения общения, которые представляют собой одновременно мины для взрыва этого строя… если бы в этом обществе, как оно есть, не имелись налицо в скрытом виде материальные условия производства и соответствующие им отношения общения, необходимые для бесклассового общества, то все попытки взрыва были бы донкихотством…».

В условиях капитализма материальные предпосылки будущего общества – общественная потребность в прибавочном труде, всеобщее трудолюбие членов общества, сведение к минимуму необходимого труда, научный характер процесса расширенного воспроизводства, автоматизация производства – резюмируются в создании прибавочного труда, что составляет, по мысли Маркса, великую историческую сторону капитала. Общественная форма этой категории выражается в принудительном характере труда рабочего, в присвоении капиталистом прибавочной стоимости, в эксплуатации рабочего класса. Вещественное же ее содержание заключается в создании посредством развития производительных сил потенциального свободного времени – сверх того, что необходимо для простого поддержания существования рабочего. Капиталистический способ производства превращает прибавочный продукт в прибавочную стоимость, но он впервые создает возможность его использования в иных целях.

Решительно подчеркнутый Марксом прогрессивный характер капитализма по сравнению с докапиталистическими формациями является одним из самых важных результатов, полученных им в 50-е годы из анализа экономического закона движения буржуазного общества. Только капитализм, несмотря на присущие ему антагонистические противоречия, неизбежно превращающие его в тормоз на пути дальнейшего развития человечества, сумел обеспечить такое развитие производительных сил, которое необходимо для перехода к коммунизму и всестороннего развития всех членов общества. Этим теория Маркса существеннейшим образом отличается от утопических воззрений домарксова социализма, от современных ему мелкобуржуазных теорий и т.п. «Следует признать заслугой Маркса по сравнению с обыкновенными социалистами то, – писал Энгельс, – что он показывает наличие прогресса и там, где крайне одностороннее развитие современных условий сопровождается ужасными непосредственными последствиями. Это имеет место везде при изображении вытекающих из фабричной системы в целом контрастов богатства и бедности и т.д.».

Однако, выполнив свою историческую миссию, всесторонне обобществив труд, капитализм, как показал далее Маркс, превращается в тормоз на пути дальнейшего прогресса человечества. Маркс называет четыре фактора, представляющих собой те объективные границы, которые капиталистический способ производства ставит развитию производительных сил: 1) ограничение стоимости рабочей силы рамками необходимого труда; 2) ограничение прибавочного рабочего времени рамками прибавочной стоимости; 3) необходимость реализации товара, превращения его в деньги; 4) ограничение производства потребительных стоимостей меновой стоимостью. Все эти четыре фактора в совокупности характеризуют капиталистические производственные отношения, не совпадающие с развитием производительных сил, а на определенном уровне вступающие в антагонистическое противоречие с этим развитием.

До каких же пор возможно прогрессивное развитие капитализма? Маркс дает совершенно точный ответ. Наивысшее развитие базиса, отмечает Маркс, «есть тот пункт, где сам базис приобретает такую форму, в которой он совместим с наивысшим развитием производительных сил, а потому также – с наиболее богатым развитием индивидов [в условиях данного базиса]. Как только этот пункт достигнут, дальнейшее развитие выступает как упадок, а новое развитие начинается на новом базисе».

С развитием буржуазного общества происходит разложение капитала как господствующей формы производства. Развитие производительных сил приводит к тому, что процесс производства превращается в технологическое применение науки, а непосредственный труд становится лишь второстепенным, хотя и необходимым моментом процесса производства. Тем самым подрывается основа капиталистического способа производства, базирующегося на законе стоимости, на рабочем времени в качестве единственно определяющего элемента. Стремясь свести к минимуму рабочее время, капитал в то же время сохраняет его в качестве единственной меры и источника богатства. Таков первый момент разложения капитала.

Развитие производительных сил в рамках капитализма приводит также к тому, что непосредственный труд теряет характер частного труда, который лишь путем обмена выступает в качестве частицы общественного труда. «Таким образом, отпадает и другой базис этого способа производства». Так внутри буржуазного общества создаются материальные условия для того, чтобы взорвать его экономическую основу. Эти же самые условия представляют собой исходный пункт для развития коммунистического общества.

Обоснование необходимости и возможности борьбы рабочего класса за повышение заработной платы и сокращение рабочего дня

Свой анализ отношений между трудом и капиталом Маркс продолжил в 1861 – 1863 гг. во втором черновом варианте «Капитала». Самое пристальное внимание в этот период он уделяет всестороннему исследованию товара «рабочая сила», прежде всего определению величины стоимости этого товара и ее денежного выражения – заработной платы. Буржуазные экономисты, начиная от физиократов, рассматривали «стоимость труда» как некую неизменную величину, не зависящую от ступени исторического развития, развивали концепцию «минимума заработной платы», согласно которой величина заработной платы определяется стоимостью раз и навсегда данного набора жизненных средств, физически необходимых для существования рабочего. Опровержение этой концепции позволило Марксу обосновать необходимость борьбы рабочего класса за повышение заработной платы и сокращение рабочего дня. Маркс показал, что «объем так называемых первых жизненных потребностей и способ их удовлетворения в значительной мере зависят от состояния культуры общества… являются продуктом истории». Следовательно, при определении величины заработной платы, так же как и стоимости рабочей силы, речь отнюдь не идет о «крайней границе физической необходимости», хотя капитализм действительно стремится свести стоимость и цену рабочей силы к ее минимальному пределу. Именно отсюда и проистекает экономическая необходимость неустанной борьбы рабочего класса за повышение заработной платы, а равно и за сокращение рабочего дня. Если бы рабочие отказались от борьбы с «грабительскими посягательствами капитала», отмечал Маркс в 1865 г., «они выродились бы в сплошную массу опустившихся бедняков, которым уже нет спасения».

Маркс выявил не только необходимость, но и доказал экономическую возможность борьбы рабочего класса за повышение заработной платы. Уже Рикардо установил, что такое повышение не ведет к возрастанию стоимости товаров, а лишь к уменьшению нормы прибыли, получаемой капиталистом. Однако всестороннее обоснование этого важного положения стало возможно после того, как Маркс, разработав свою теорию средней прибыли и цены производства, объяснил на основе закона стоимости существенный сдвиг в ценообразовании, происшедший с переходом от отношений простых товаропроизводителей к капиталистическим отношениям. Маркс показал, что приводимые у Рикардо «исключения» из установленного им самим факта независимого от величины стоимости товаров движения заработной платы являются исключениями кажущимися, касающимися только лишь цен производства и не затрагивающими стоимостей товаров; что повышение заработной платы, изменяя норму прибавочной стоимости, вызывает лишь компенсирующие друг друга отклонения цен производства от стоимости, которые представляют собой обычное функционирование механизма капиталистического ценообразования в рамках закона средней прибыли и цены производства.

Тем самым была теоретически показана необоснованность весьма распространенного в буржуазном обществе вплоть до настоящего времени предрассудка, будто повышение заработной платы повышает цены товаров. Из этой ложной концепции следовал ложный вывод, согласно которому борьба рабочих за повышение заработной платы якобы бесполезна, ибо то, что капиталист потеряет на таком повышении, он вернет себе в результате повышения цен на продаваемые им продукты. В 1865 г. в специальном докладе, сделанном на двух заседаниях Генерального Совета I Интернационала (впоследствии этот доклад был опубликован под названием «Заработная плата, цена и прибыль»), Маркс подробно рассмотрел все аспекты этой проблемы с точки зрения борьбы рабочего класса.

Рассматривая в рукописи 1861 – 1863 гг. процесс капиталистического производства в его историческом развитии, Маркс впервые выделил этапы формального и реального подчинения труда капиталу, которым соответствуют абсолютная и относительная формы прибавочной стоимости. Хотя формальное подчинение труда, представляющее собой «взятие его под контроль капитала», исторически возникает до реального подчинения, предполагающего создание специфически капиталистического способа производства, оно полностью сохраняется и на стадии развитого капитализма, так же как и его результат – абсолютная прибавочная стоимость.

Формальное подчинение труда капиталу характеризуется господством капиталистических производственных отношений на старой производственной основе. Материальным выражением этого этапа в развитии капитализма является абсолютная прибавочная стоимость. Господство капиталистических отношений стимулирует повышение непрерывности и интенсивности труда, увеличение производства, развитие производительных сил общественного труда. Развивается производство относительной прибавочной стоимости, являющейся материальным выражением реального подчинения труда капиталу. Переход от формального к реальному подчинению труда капиталу стимулируется механизмом закона стоимости, стремлением капиталиста получить дополнительную прибавочную стоимость в виде разницы между общественной и индивидуальной стоимостью своего продукта.

Маркс выясняет двойственное влияние перехода к реальному подчинению труда капиталу на положение рабочего класса. Наряду с усилением эксплуатации происходит социальный рост рабочего класса. «Капиталистическое отношение представляется… подъемом на более высокую социальную ступень». Во-первых, для отдельного рабочего принципиально возможны (и на самом деле имеют место) колебания его заработной платы вокруг стоимости рабочей силы. (В противоположность этому минимум заработной платы раба выступает как независимая от его труда постоянная величина.) Эти колебания создают, как говорит Маркс, «большую арену (в узких пределах) для индивидуальности рабочего», стимулируют у рабочего «развитое собственно рабочей силы», создают возможность «благодаря особой энергии, таланту и т.д. подняться в более высокие сферы труда, совершенно так же, как существует абстрактная возможность того, что тот или иной рабочий сам станет капиталистом и эксплуататором чужого труда». Маркс отмечает в этой связи, что экономическая задача профсоюзов, в частности английских тред-юнионов, заключается как раз в том, чтобы воспрепятствовать падению цены рабочей силы (заработной платы) ниже уровня ее стоимости. Во-вторых, капиталистические отношения обусловливают совершенное равнодушие рабочего к содержанию своего труда, к особому виду своей деятельности. «Поэтому, поскольку разделение труда не сделало рабочую силу совершенно односторонней, свободный рабочий принципиально предрасположен и готов ко всякой перемене своей рабочей силы и своей трудовой деятельности… если она сулит более высокий заработок». «Все эти изменившиеся отношения, – резюмирует Маркс, – делают деятельность свободного рабочего интенсивнее, непрерывнее, подвижнее и искуснее, чем деятельность раба, не говоря уже о том, что они делают его самого способным к совершенно другой исторической акции».

Подводя итоги исследованию формального и реального подчинения труда капиталу, Маркс отмечает, что если предпосылкой возникновения формального подчинения труда капиталу является определенная ступень развития производительных сил и потребностей, выходящих за рамки прежних производственных отношений и вынуждающих эти последние к превращению в капиталистические отношения, то на основе формального подчинения труда капиталу развивается реальное господство капитала над трудом, происходит «полная экономическая революция», с одной стороны, закрепляющая это господство, а с другой стороны, создающая «реальные условия нового способа производства… материальный базис по-новому устроенного общественного процесса жизни и тем самым – новой общественной формации». Маркс подчеркивает принципиальное отличие такого подхода к анализу капиталистического способа производства от воззрений буржуазных экономистов, которые сумели увидеть, как осуществляется производство внутри капиталистического отношения, но при этом не понимают, как возникает и создается само это отношение «и как вместе с тем в нем создаются материальные условия его разложения и тем самым упраздняется его историческое правомочие как необходимой формы экономического развития…».

Маркс раскрывает присущую капиталу тенденцию к безграничному увеличению прибавочного труда, рисует ужасающую картину капиталистической эксплуатации. Чрезмерный труд приводит к сокращению нормального срока функционирования рабочей силы, к «разрушению» ее стоимости, что является нарушением нормальных условий продажи рабочим своей рабочей силы. В этой связи Маркс пишет: «Капиталистическое производство выступает как наиболее экономичное… по отношению к овеществленному труду… И в то же время капиталистическое производство в большей мере, чем какой-либо другой способ производства, является расточительным по отношению к человеку, к живому труду, оно расточает не только плоть и кровь человека, его физическую силу, но и его умственную и нервную энергию. Действительно, только ценой величайшего ущерба, наносимого развитию каждого индивида в отдельности, достигается их общее развитие в те исторические эпохи, которые являются прелюдией к социалистической организации человеческого общества».

Сопротивление рабочего класса ставит определенные пределы росту абсолютной прибавочной стоимости путем удлинения рабочего дня. Класс капиталистов стремится преодолеть эти пределы посредством дальнейшего развития производительных сил, повышения производительности труда, вследствие чего капиталист получает возможность часть прежде необходимого труда рабочих превратить в прибавочный труд, что ведет к возрастанию относительной прибавочной стоимости. Маркс подробно анализирует три последовательные стадии повышения производительности труда в рамках капиталистического способа производства: кооперацию, мануфактурное разделение труда и машины, – одновременно являющиеся тремя стадиями в развитии реального подчинения труда капиталу. При этом производительные силы общественного труда выступают как враждебные труду производительные силы капитала.

Маркс показал, что объективным результатом развития крупного машинного производства является интенсификация, «уплотнение» труда. В результате роста интенсивности труда «пóры времени уменьшаются путем… сжатия труда», происходит усиленная затрата «умственной энергии, большее нервное напряжение, а вместе с тем и большее физическое напряжение». Однако интенсивность труда и его продолжительность не могут возрастать одновременно – они сменяют друг друга. Так, борьба рабочего класса за сокращение рабочего дня, увенчавшаяся установлением закона о 10-часовом рабочем дне, вызвала целую волну усовершенствований в промышленности, направленных на рост интенсивности труда. Переворот в промышленном производстве, констатировал Маркс, «был вынужденным результатом установления в законодательном порядке крайнего предела эксплуатации рабочего».

Воздействие капиталистического накопления на положение рабочего класса

Наряду с основным определением производительного труда как труда, создающего прибавочную стоимость, Маркс в своих исследованиях дал его определение в более узком смысле: это – труд, создающий материальное богатство, состоящее из товаров. Именно выделение труда, занятого в материальном производстве, – Маркс характеризует его как «такой труд, который входит в производство товара (производство охватывает здесь все акты, через которые должен пройти товар от первичного производителя до потребителя), каким бы ни был этот труд – физическим или нефизическим (научным)», – служит необходимой предпосылкой для исследования положения рабочего класса, основного представителя этой сферы в буржуазном производстве. «Это различение нельзя упускать из виду, и то обстоятельство, что все другие виды деятельности в свою очередь воздействуют на материальное производство, и vice versa, абсолютно ничего не меняет в необходимости такого различения».

Маркс показал, что рост производительности труда закономерно ведет к относительному уменьшению числа занятых в материальном производстве. «Хотя численность рабочих абсолютно растет, но относительно она убывает… по отношению к той части общества, которая не имеет непосредственного отношения к материальному производству или вообще не занята ни в каком производстве». Результатом роста производительности труда в условиях капитализма является рост непроизводительной сферы, занятых в ней массовых категорий трудящихся и временное замедление размывания промежуточных слоев, стоящих между рабочими и капиталистами. Тенденция к относительному уменьшению сферы материального производства в общей массе наемного труда, являясь в своей основе глубоко прогрессивной, отражающей результаты развития производительных сил, в условиях капитализма увеличивает то бремя, которое вынужден нести рабочий класс в качестве материальной основы общества, увеличивает влияние и силу «верхних десяти тысяч».

Капиталистический способ производства отрывает друг от друга умственный и физический труд, противопоставляет их друг другу. Соединение этих обоих видов труда происходит на определенное время в непосредственном процессе производства: материальный продукт – продукт совместного труда работников как умственного, так и физического труда. Поэтому, как отмечает Маркс, «это разъединение нисколько не мешает… тому, что отношение каждого из этих людей в отдельности к капиталу неизменно остается отношением наемного работника». Сюда присоединяется еще и то, что лица умственного труда «вследствие конкуренции тоже плохо оплачиваются».

Маркс вскрывает здесь материальную основу, сближающую между собой пролетариев физического и умственного труда. И те и другие выступают как производительные работники, создающие прибавочную стоимость для капиталиста; и те и другие подвергаются капиталистической эксплуатации. В этой связи Маркс констатирует расширение рамок наемного труда: в сферу материального производства вовлекаются многие виды умственного труда, вследствие чего расширяются также и рамки производительного труда. В число производительных работников теперь включаются «все те, кто так или иначе участвует в производстве товара, начиная с рабочего в собственном смысле слова и кончая директором, инженером (в отличие от капиталиста)».

В связи с проблемой производительного и непроизводительного труда Маркс анализирует надстройку буржуазного общества, так называемые идеологические сословия, идеологические составные части господствующего класса, порожденные антагонизмами в области материального производства. Что касается так называемого свободного духовного производства данной общественной формации, то, как отмечает Маркс, «капиталистическое производство враждебно известным отраслям духовного производства, например искусству и поэзии». Если речь идет о непроизводительных слоях, «которые сами ничего не производят – ни в области духовного, ни в области материального производства», то их существование вытекает из «недостатков социальной структуры», из «наличия социальных зол».

Переход от исследования капитала в его общей форме к анализу товарно-торгового капитала позволил Марксу рассмотреть положение торговых рабочих как одного из отрядов рабочего класса. Маркс отмечает, что с прогрессом капиталистического способа производства торговые рабочие из привилегированной, лучше оплачиваемой прослойки рабочего класса превращаются в низкооплачиваемую часть рабочих. Маркс констатирует следующие причины обесценения рабочей силы торговых рабочих: во-первых, вследствие роста разделения труда имеет место одностороннее развитие их рабочей силы, а потому ее стоимость уменьшается; во-вторых, распространение начального образования, знания языков и т.д. удешевляет обучение торговых рабочих, увеличивает их приток из низших классов, увеличивает конкуренцию между ними. Отмеченная здесь Марксом тенденция имеет, по-видимому, общее значение, так как с развитием капитализма понижаются издержки производства «особо обученной рабочей силы». Энгельс отмечал, что данное Марксом в 1865 г. «предвидение участи торгового пролетариата» полностью оправдалось.

Маркс анализирует также вещественное содержание и общественную форму «труда по надзору и управлению». По своему вещественному содержанию это – «производительный труд, выполнять который необходимо при всяком комбинированном способе производства», так как «во всех работах, при выполнении которых кооперируются между собой многие индивидуумы, связь и единство процесса необходимо представлены одной управляющей волей и функциями, относящимися не к частичным работам, а ко всей деятельности мастерской». По своей антагонистической форме этот вид труда возникает из противоположности «между работником, как непосредственным производителем, и собственником средств производства». Таким образом, при капитализме «труд по надзору и всестороннее вмешательство правительства охватывает два момента: и выполнение общих дел, вытекающих из природы всякого общества, и специфические функции, вытекающие из противоположности между правительством и народными массами».

В рукописи 1861 – 1863 гг. Маркс в сжатом виде сформулировал выводы своей экономической теории в отношении обнищания рабочего класса при капитализме, подчеркнул троякое воздействие накопления капитала на положение рабочего: во-первых, «увековечение условий труда как чужой по отношению к рабочему собственности, как капитала, ведет к увековечению его положения как наемного рабочего»; во-вторых, «накопление капитала ухудшает положение рабочего относительно, увеличивая относительное богатство капиталиста и его партнеров» и уменьшая «ту долю валового продукта, которая сводится к заработной плате»; в результате возрастает «количество и численность тех классов, которые живут на прибавочный труд рабочего»; в-третьих, «так как условия труда нагромождаются против отдельного рабочего во все более гигантских скоплениях, все в большей степени выступая как социальные силы, то для рабочего отпадает возможность самому овладеть ими, как это иногда бывало при мелком производстве…». Маркс особо подчеркивает здесь качественную сторону процесса обнищания, всю совокупность условий, в которых находится рабочий класс капиталистического общества. «Положение рабочего, – отмечал Маркс в I томе „Капитала“, – должно ухудшаться, какова бы ни была, высока или низка, его оплата». Таким образом, рост производительности труда выступает при капитализме как фактор не абсолютного, а относительного обнищания рабочего класса. Рассматривая влияние роста общественной производительности труда на заработную плату рабочих, Маркс опроверг утверждение о том, что между этими величинами имеет место обратно пропорциональное соотношение. «Дело обстоит как раз наоборот, – подчеркивает Маркс. – Чем производительнее страна сравнительно с другой на мировом рынке, тем выше в ней заработная плата по сравнению с другими странами. Не только номинальная, но и реальная заработная плата в Англии выше, чем на континенте. Рабочий ест больше мяса, удовлетворяет большее количество потребностей… Но заработная плата в Англии выше не в такой степени, в какой производительность английских рабочих превышает производительность рабочих других стран».

Марксова концепция обнищания рабочего класса при капитализме вовсе не исключает расширение круга потребления рабочего. Маркс отмечал, что улучшение жизненного положения рабочего «ничего не меняет в природе и законе относительной прибавочной стоимости, ничего не меняет в том, что в результате повышения производительности труда все более значительная часть рабочего дня присваивается капиталом. Отсюда видна вся вздорность попыток опровергнуть этот закон путем подбора статистических выкладок в доказательство того, будто материальное положение рабочего в том или ином месте, в том или ином отношении улучшилось вследствие развития производительной силы труда».

Взгляды Маркса, таким образом, не имеют ничего общего с той убогой схемой непрерывного автоматического процесса ухудшения положения рабочих при капитализме, которая приписывается Марксу его буржуазными и реформистскими критиками. Подлинный смысл Марксовой концепции заключается в том, что в буржуазном обществе «рабочий всегда работает лишь для своего потребления; различие бывает лишь между большей или меньшей величиной издержек его потребления». Маркс говорит о том, что «рабочий как таковой по своему определению является паупером», об «абсолютной бедности рабочего», подчеркивая при этом, что данное понятие «не означает ничего иного, как то, что его рабочая сила представляет собой единственный товар, который рабочий имеет для продажи».

Капиталистическому способу производства свойственна объективная тенденция к обнищанию рабочего класса, к его чрезмерной эксплуатации. Эта тенденция нашла свое выражение во всеобщем законе капиталистического накопления, сформулированном Марксом в I томе «Капитала». Следует отметить, что хотя Маркс называет этот закон «абсолютным», он тут же замечает, что «подобно всем другим законам, в своем осуществлении он модифицируется многочисленными обстоятельствами». Одним из таких обстоятельств, несомненно, является сопротивление рабочего класса, так как «с накоплением капитала развивается классовая борьба, а потому и самосознание рабочих». Только организованное сопротивление рабочих способно помешать реализации безмерных притязаний капитала. «Разрозненными усилиями рабочих» обуздать эти притязания невозможно, здесь необходимо сопротивление всего рабочего класса. Маркс подчеркивал, что «рабочие сами по себе не в состоянии – если они как класс не будут воздействовать на государство и через государство на капитал – вырвать из хищных когтей капитала даже то свободное время, которое необходимо для их физического существования».

Экономическое обоснование общности интересов рабочих в их борьбе с капиталистами было дано также в разработанной Марксом теории средней прибыли и цены производства. Из нее следовало, что, несмотря на конкуренцию, капиталисты выступают как единое целое в эксплуатации рабочего класса. Единственной альтернативой является объединение рабочих не только в национальном, но и в международном масштабе. Так получил свое экономическое обоснование выдвинутый еще в «Манифесте Коммунистической партии» лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».

Подытоживая анализ исторической тенденции капиталистического накопления, Маркс дает общую оценку развитию капиталистического способа производства, для которого характерны переходы от внеэкономического принуждения к «свободному» наемному труду, от формального подчинения труда капиталу к реальному. Организация развитого капиталистического процесса производства сламывает всякое сопротивление; постоянное создание относительного перенаселения удерживает спрос на труд и предложение труда, а следовательно и заработную плату, в границах, соответствующих потребности капитала в возрастании; слепая сила экономических отношений закрепляет господство капиталистов над рабочими. «Внеэкономическое, непосредственное принуждение, правда, еще продолжает применяться, но лишь в виде исключения. При обычном ходе дел рабочего можно предоставить власти „естественных законов производства“, т.е. зависимости от капитала, которая создается самими условиями производства, ими гарантируется и увековечивается». Маркс отмечает реакционную роль буржуазной надстройки, в частности буржуазного законодательства относительно наемного труда, которое всегда имеет в виду эксплуатацию рабочего и неизменно враждебно ему. «…Лишь против собственной воли и под давлением масс, – подчеркивает Маркс, – английский парламент отказался от законов против стачек и тред-юнионов, после того как сам этот парламент с бесстыдным эгоизмом в течение пятисот лет занимал положение постоянного тред-юниона капиталистов, направленного против рабочих». Маркс обращает также внимание на действия французской буржуазии в период буржуазной революции, декретом от 14 июня 1791 г. отнявшей у рабочих завоеванное ими право ассоциаций. Даже правительство якобинской диктатуры не отменило этот реакционный декрет, который Маркс характеризует как «буржуазный государственный переворот», как «закон, втискивающий государственно-полицейскими мерами конкуренцию между капиталом и трудом в рамки, удобные для капитала…».

Такова реакционная тенденция капиталистического способа производства и его надстройки, вытекающая из его антагонистической общественной формы. Маркс формулирует также другую, прогрессивную тенденцию, определяющуюся объективными законами развития крупного производства, его концентрации и централизации, тенденцию, обусловливающую как необходимость, так и возможность замены капитализма коммунизмом: «…развивается кооперативная форма процесса труда в постоянно растущих размерах, развивается сознательное техническое применение науки, планомерная эксплуатация земли, превращение средств труда в такие средства труда, которые допускают лишь коллективное употребление, экономия всех средств производства путем применения их как средств производства комбинированного общественного труда, втягивание всех народов в сеть мирового рынка, а вместе с тем интернациональный характер капиталистического режима». Возрастает капиталистическая эксплуатация, но вместе с ней растет и «возмущение рабочего класса, который постоянно увеличивается по своей численности, который обучается, объединяется и организуется механизмом самого процесса капиталистического производства». И наконец, окончательный вывод о неизбежности социалистической революции: «Монополия капитала становится оковами того способа производства, который вырос при ней и под ней. Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют». Социалистическая революция осуществляет «превращение капиталистической частной собственности, фактически уже основывающейся на общественном процессе производства, в общественную собственность»; она «восстанавливает… индивидуальную собственность на основе достижений капиталистической эры: на основе кооперации и общего владения землей и произведенными самим трудом средствами производства».

* * *

Основной критерий, которым неизменно руководствовался Маркс в своей научной работе, формулируется просто: интересы пролетарской революции, интересы пролетариата. Маркс был прежде всего революционером, а не кабинетным ученым, и его теоретическая работа непосредственно определялась развитием мирового революционного процесса. Он неизменно рассматривал свою работу над «Капиталом» как свою главную партийную обязанность, имеющую самое актуальное значение для борьбы рабочего класса. «Хотя я и посвящаю много времени подготовительным работам к Женевскому конгрессу, – писал Маркс в 1866 г., – но поехать на него я не могу, да и не хочу, потому что долгий перерыв в моей работе невозможен. То, что даст эта моя работа, я считаю гораздо более важным для рабочего класса, чем все, что я мог бы сделать лично на каком бы то ни было конгрессе».

При этом ему пришлось затрачивать немало усилий, чтобы внедрять в сознание передовых представителей рабочего класса понимание необходимости самостоятельной разработки и глубокого овладения экономической теорией. Рассказывая в 1851 г. И. Вейдемейеру о той огромной напряженной работе в области политической экономии, которую он вел в это время, Маркс с насмешкой говорил о том, что «демократическим „простакам“, которым приходит наитие „свыше“, таких усилий, конечно, не нужно. Зачем этим счастливчикам мучить себя изучением экономического и исторического материала? Ведь все это так просто, как говорил мне бывало достойный Виллих».

Когда вышла в свет работа Маркса «К критике политической экономии», он с горечью сообщил Энгельсу: В. Либкнехт «заявил Бискампу, что „никогда еще ни одна книга так не разочаровывала его“, а сам Бискамп сказал мне, что не понимает, „к чему все это“». Обиженный за Маркса, Энгельс ответил своему другу возмущенным письмом. Марксу и в дальнейшем не раз приходилось терпеть упреки в «несвоевременности» его экономических исследований. То непонимание, которое длительное время встречала работа Маркса по созданию экономической теории, отражает – помимо объективных трудностей, с которыми было связано ее усвоение, – по-видимому, бытовавшее отрицательное или в лучшем случае недоверчивое отношение к абстрактной экономической теории как к некоей схоластической выдумке, не имеющей актуального практического значения. В письме к Энгельсу от 16 мая 1868 г. Маркс указал на одну из причин такого непонимания, заметив, что «практически интересное и теоретически необходимое в политической экономии… далеко расходятся друг с другом». Скрупулезный анализ «экономической клеточки» буржуазного общества, осуществленный Марксом, мог представляться мудрствованием вокруг мелочей. Однако для теории прибавочной стоимости, а стало быть, и для теории научного коммунизма эти «мелочи» имели основополагающее значение. Недаром Энгельс охарактеризовал экономическую теорию Маркса как твердыню пролетарской партии.

Провозглашение интересов пролетариата в качестве критерия исследований Маркса нисколько не противоречило подлинно научному характеру этих исследований. Напротив, именно неуклонное соблюдение указанного критерия обусловило необычайную эффективность теории Маркса, ту огромную роль, которую она сыграла в изменении действительности. Эту особенность марксизма прекрасно выразил Энгельс. «Коль скоро речь идет о „человеке науки“, экономической науки, – писал он, – то у него не должно быть идеала, он вырабатывает научные результаты, а когда он к тому же еще и партийный человек, то он борется за то, чтобы эти результаты были применены на практике».

Разумеется, решающей проверкой марксистской теории могла быть и была только лишь пролетарская революция, знаменовавшая начало перехода от капитализма к коммунизму и доказавшая, что мировой революционный процесс совершается «по Марксу». Но существовали и другие способы «экспериментальной проверки» истинности экономического учения Маркса, в частности имеющие отношение к повседневной экономической борьбе рабочего класса с классом капиталистов. Ведь то, что Маркс создал в области экономической теории, было не чем иным, как политической экономией рабочего класса. Именно поэтому, разрабатывая свою экономическую теорию, Маркс вместе с тем всегда стремился формулировать основные положения экономической политики рабочего класса в его борьбе с капиталистами и капиталистическим государством.

Верность указанному критерию позволила Марксу создать такую экономическую теорию, которая с тех пор стала надежным руководством к действию, указала метод, дала отправные пункты для изучения процессов социально-экономического и политического развития, для выработки стратегии и тактики борьбы рабочего класса. Одновременно с развитием теории научного коммунизма происходит непрерывный процесс ее проникновения в рабочую среду. В первые годы после поражения европейской революции 1848 – 1849 гг. еще отсутствовали условия для распространения марксизма в широком масштабе: наблюдается лишь постепенный рост кадров пролетарских революционеров, сплочение отдельных сторонников научного коммунизма вокруг старых членов Союза коммунистов в различных странах (Э. Джонс и некоторые чартисты – в Англии, И. Вейдемейер и Ф.А. Зорге – в США, В. Либкнехт, П. Штумпф – в Германии, И.Ф. Беккер – в Швейцарии).

Важнейшие труды Маркса и Энгельса были тогда известны только узкому кругу единомышленников, преимущественно в самой Германии и среди немецких рабочих-эмигрантов. В этот период особое значение для пропаганды научного коммунизма имели публицистические статьи основоположников марксизма на страницах американской, английской и немецкой рабочей и демократической печати. Поглощенные теоретической разработкой своего учения, Маркс и Энгельс тем не менее откликались на все вопросы, связанные с революционной борьбой пролетариата. Они находились в непосредственном контакте с деятелями рабочего и демократического движения самых различных стран, вели переписку с многочисленными соратниками, оказывая им моральную и материальную поддержку в трудных условиях эмиграции. Их неизменная забота в годы реакции о сплочении пролетарских революционеров на базе научной теории готовила почву для создания I Интернационала.