Прошла неделя.

Волька пришёл в себя в тот же вечер, когда мне удалось прорваться к нему. Я находилась в Школе, готовила его тонкое тело к возвращению, помогла ему в момент перехода. Богдан отговаривал, убеждал, что они сами справятся, но впустую, я знала, что лучше меня не справится никто, да и хотелось в этот миг, миг торжества нашей любви и воли, быть рядом с любимым.

Наутро прибежала в больницу и не могла наглядеться, наговориться (точнее, говорила лишь я, а он пока мог только чуть шевелиться и моргать), гладила и гладила родные руки, лицо, целовала любимые губы… Вольдемару непросто пришлось, процесс восстановления оказался нелёгким, но, скорее психологически. Алия и Стефан привлекли весь сонм Целителей Школы, и парень физически был в норме уже через три дня. Однако, Богдан настоял не пребывании в клинике до конца недели, чтоб закрепить результат.

Хотела поселиться в одной палате с Волей, но Алия в категоричной форме выразила свой отказ и, в принципе, я поняла и приняла: ей было не очень приятно видеть меня здесь постоянно, живым напоминанием о фиаско, которое она потерпела, о сокрушённых планах.

Да и для себя я решила, что смогу в свободное время сделать в этом городе напоследок много важного и полезного. Сейчас, когда напряжение отпустило, сил прибавилось и возможностей тоже. Алия попросила меня пока не появляться в Школе, да я и не собиралась, меня ждали дела в реальности.

Нет, я не открыла бурной концертной деятельности, за неделю позволила себе выступить всего в одном клубе и то потому, что Макс очень просил, у его московского друга случился день рождения, и моё выступление стало подарком. Да и 8 марта устроила бесплатный концерт в клинике Алии, встреченный «на ура», взамен получив разрешение переночевать в палате Вольдемара…

А всё остальное время я просто и бесцельно бродила по Москве — по широким проспектам и узким улочкам; по отдалённым районам и историческим местам; по бурным, с кипучей энергетикой, клубам, дискотекам и ресторанам и по спокойным, ласковым выставкам, музеям, театрам и другим культурным мероприятиям; по сакральным, мистическим ореолам города и по точкам с явно негативной энергетикой…

Знакомилась с мегаполисом, узнавала его душу, дышала новой жизнью… Москва приоткрыла мне совершенно неизведанные грани, явила самоё потаённое, самое глубокое. Увидела её всякой, с разных ракурсов. И я полюбила столицу. Полюбила не меньше, чем свой дорогой Санкт-Петербург. Он — элегантный, строгий, успешный и самодостаточный мужчина, а она, милая Москва — роскошная, экстравагантная, уверенная в себе, настоящая роковая женщина. И вместе они теперь в моём сердце составляли великолепную пару. Пару, которой хотелось любоваться, восхищаться, аплодировать ей. И, ощутив эту внезапно проявленную нежность, я почувствовала явную ответную симпатию города, его поддержку, готовность заботиться обо мне.

В эти дни с удовольствием вновь окунулась в любимое занятие: гуляя по улицам, всматривалась в людей, дарила им частичку себя, согревала. Как бы невзначай, проходя мимо, давала советы, утешала — если была надобность, предостерегала, если видела опасность. И сейчас, находясь на невероятном подъёме духа, я совсем не размышляла о том, что, возможно, не нужно лезть в чужую судьбу. Я чувствовала, что ПРАВА. Не стремясь сделать что-то за человека или наоборот помешать ему сделать что-то, всего лишь выражала вслух свои мысли, а уж как поступить — каждый решит сам для себя. Великая радость — видеть, как светлеет, разглаживается лицо незнакомого мне человека, когда он понимает и начинает более доверять себе, ибо видел то же самое, но не решился принять, воспринять, последовать за своим сердцем, своей интуицией. И гармония со своей душой творит чудо: из замученного жизнью скептика и циника, высмеивающего ценности других человек почти моментально становится тонко чувствующим, чутким и видящим гораздо дальше, хозяином своей жизни, уверенным в её красоте и последовательности.

На каждом углу, где было возможно, покупая семечки, я кормила голубей, ворон, воробьёв, радостно приветствующих весну, тихонько напевала им свои песни.

Однажды, когда испытывая непреодолимую внутреннюю потребность, я запела погромче, не сразу заметила, как собрались вокруг люди и слушают с улыбками, а уличный музыкант из перехода поблизости старательно, со всей душой, подыгрывает мне на скрипке. Я тогда очень смутилась, ведь петь со сцены — совсем не то же самое, что на улице. Но публика вдруг потребовала продолжения, и я пела в тот день до темноты! На прохладном весеннем ветерке, не заботясь о том, что могу потерять голос, не думая о времени. Находясь в потоке невероятной любви, не ощущала неудобств. И люди не расходились.

Музыкант уже после второй песни, повинуясь наитию, которое вело нас обоих, совершенно без сбоев рождал музыку, с самого начала, не зная заранее мотива. Мы отлично слились, гармонично и прекрасно… Взяла его визитку и передала Максу, кажется, и ему парень пришёлся по душе, а скрипка отлично вписывается в музыку моих песен… В общем, наше совместное творчество не закончено.

А потом люди стали узнавать меня на улице! Махали издалека, улыбались. Подумать только, Москва — город немаленький, что ж, получается, половина столицы прошла тем днём по площади, где я пела? Выходит, так. Кроме восхищения и просьб сфотографироваться или напеть на телефон, я получила ещё и несколько визиток от людей, имеющих отношение к шоу-бизнесу. Макс смеялся и предлагал всерьёз остаться здесь, а он будет моим продюсером, но я наотрез отказалась, хотя визитки сохраню, мало ли, как там повернётся в будущем…

Паша звонил каждый день и порывался приехать, но я настояла, чтоб оставался в Питере и договаривался в клубах о моих концертах, чем плотнее график, тем лучше.

Вернусь, буду работать, как сумасшедшая, чтоб не останавливалось строительство нового добротного, огромного здания детского дома под Санкт-Петербургом, который мы с ребятами финансируем. Наш бывший, совсем старенький домик, находится в аварийном состоянии, государством не финансируется в достаточной мере и гораздо дешевле построить другой, чем отремонтировать старый. К тому же хочется, чтоб в новом было больше возможностей для развития детей и более счастливого существования: кинозал, спортивный зал с тренажёрами, бассейн и многое другое. И эта мечта вполне осуществима. А сейчас, когда Москва благожелательно приняла моё творчество, я буду, смею надеяться, приезжать сюда регулярно.

Итак, на сегодняшний день мы в квартире Вольки живём вчетвером: Серёжка с Летой, я и Макс. Только теперь хозяйничает по кухне всё больше Максим. Вилка ушла с головой в новый ноутбук и с упоением строчит сутками, пишет книгу о Школе. У неё необычный и очень «вкусный» слог, прекрасное чувство стиля и образность просто затягивает. Богдан заезжал в гости, скептически хмыкнул, попросил на редактуру потом и в случае положительного отзыва обещал посодействовать с издательством, у него же везде связи, а вещь должна получиться если не эзотерическая, то фантастическая точно. Вилка воодушевилась, между ними сразу возникла обоюдная симпатия. Мы не стали посвящать девушку в то, что в лице Богдана с ней общается заведующая Тёмным отделением Мирабелла, которая всегда особенно симпатизировала именно ей. Задумался наш новый знакомый и когда узнал, что Серёжа выпускает эзотерическую газету, взял экземпляр почитать, из профессионального, думается, интереса…Трудно сказать с полной уверенностью, что у Богдана в голове, одно ясно точно: он видит далеко и отлично понимает перспективы.

Кстати, за период пребывания Вольдемара в клинике в процессе реабилитации, они с Богданом так же неплохо сдружились. Особенно сблизились, когда Волька узнал, какую роль играет Школа в жизни Богдана и кем он там является. Посмеявшись, стали едва ли не лучшими друзьями.

А вот со Стефаном за всё это время не случилось ни одного контакта, в клинику он не приезжал, лишь звонил периодически Богдану. Можно было подумать, что он — фантом, как сказала Вилка, но я-то знала, что он существует в реальности и, более того, было назначено уже время новой встречи, общего собрания. В воскресенье мы соберёмся в закрытом, снятом на сутки Стефаном, ресторанчике, чтоб нам никто не мешал и была возможность говорить сколь угодно долго. Богдан взялся обеспечивать магическую защиту, хотя я не совсем понимала, зачем это нужно. Разговор будет настолько важным, что она не потребуется. Огромные силы в этот момент будут стоять за нами, и ресторанчик попросту исчезнет из поля зрения москвичей, выпадет из их реальности. Случайности исключаются. Когда вершатся судьбы сразу нескольких миров, всё отступает в сторону.

Я знала, о чём будем говорить, Богдан знал, Алия. Но мы молчали, даже между собой не обсуждали, ни словом, ни намёком. Каждый из нас верил в своё, видел свой исход разговора, но и прекрасно знал, к чему всё придёт. Именно потому Алия не хотела видеть меня, а Стефан избегал Вольку.

Да, и ещё одно… В день, когда я боролась с Богданом и Алией за Волю, Вилке позвонила её мама, захлёбываясь в слезах, молила о прощении. Поделилась невероятной новостью — совершенно случайно на сдачу в магазине ей дали лотерею, которую она к счастью не выкинула и даже никуда не затеряла. Когда утром по телевизору начался розыгрыш, женщина в глубоко хмуром, похмельном состоянии взяла билетик в руку и насмешливо следила за происходящим на экране и, когда уже было собралась разорвать цветной кусочек бумаги, вдруг узнала, что стала обладательницей джек-пота в МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ. Дальнейшее помнила смутно, как сквозь туман, звонила дочери, но не дозвонилась, потом Степану, тот приехал и, увидев перекошенное, абсолютно протрезвевшее лицо бывшей любимой, которая в шоке мычала что-то о миллионе и время от времени целовала клочок бумаги, приступил к расспросам. Разобравшись в чём дело и убедившись через телефонный звонок, что всё истинно, Степан развернул бурную деятельность по оформлению выигрыша. Мама лишь плакала от счастья и твердила, что с самого детства у неё была навязчивая мечта — выиграть в лотерею миллион, ей, маленькой девочке, якобы предсказала это цыганка. Фантазия ли то была ребёнка или и впрямь имел место такой факт — она забыла уже и сама, а вот с завидным упорством участвовала в розыгрышах. Но ей никогда не везло, настолько, что однажды она просто перестала верить и покупать билеты.

Но вот это случилось. И к женщине вернулась радость жизни. Даже не деньги сыграли роль в этом, а сам факт сбывшейся, казалось бы, такой невероятной, мечты, мечты детства. И тогда Вилкина мать поклялась никогда больше не употреблять. На радостях, счастливый дядя Стёпа сделал ей предложение официально оформить их чувства и стать семьёй. Столь радостное событие назначили на 13 марта, такая срочность оттого, что Степан серьёзно опасался потерять Вилкину мать второй раз и не хотел рисковать. Лета, понятное дело, простила маму, визжала от восторга за неё, вмиг всё забылось: и годы боли, и обид, осталось лишь настоящее и завтрашний день.

И вот на такой ноте я торжественно попросила Виолетту заглянуть в «Ваш друг — ноутбук», чтоб проверить лотерею, прилагающуюся к купленному ноутбуку. Там уже ждала её призовая путёвка на Мальдивы. Поедут ли они с Серёжей или подарит маме на свадьбу — её дело, но детали я не сообщила, сюрприз будет. Решили, что зайдут перед самым отъездом.

В субботу вечером мы, наконец, собрались в Волькиной квартире, на кухне, все вместе, впятером: Богдан привёз Волю домой, полностью восстановившегося и прекрасно даже отдохнувшего (как мне донесла «разведка» — Волька исправно посещал все общетерапевтические занятия для элитных больных, вместе с остальными, мозоля глаза Алии, похоже, ему нравилось её дразнить). Огромный торт, заготовленный заранее, венчал чаепитие. Пока Макс ловко орудовал ножом, разрезая произведение кондитерского искусства, мы обсуждали дальнейшие планы.

Во-первых, так получилось, что уехать в Питер нам придётся завтра, поздно вечером. У Серёжки срочные дела, Вилке остаются всего лишь сутки, чтоб подготовиться к свадьбе мамы, да и я не видела смысле задерживаться здесь. Тем более, что Вольдемар обещал поехать со мной. У него было ещё несколько отпускных дней и до возвращения на работу нам нужно было успеть наверстать упущенное. А потом… что будет потом мы пока не думали, но я знала, что всё решится наилучшим способом.

Таким образом, сразу после встречи со Стефаном мы садимся в поезд. Собрание назначено на 10 утра, так что времени поговорить будет много. Виолетта горит желанием узнать, наконец, тайну Школы, её создания и смысл существования. Всё это Богдан пообещал нам открыть.

В этот вечер я заметила в его глазах лёгкую грустинку. Несколько раз уходя глубоко в себя, Тёмный рассеянно ковырял тортик и переплетал в голове линии вариантов… Улыбнулась ему: скоро, очень скоро, Богдан…