И мы слушали, слушали, слушали…

«Сколько прошло лет, прежде чем им удалось добиться того, что имеют сейчас? Не меньше десятка. Копаясь в бумагах отца, тщательно изучая и пробуя, пытаясь нащупать своё, когда не хватало информации… С недоверием, а порой скептицизмом, но с упорством послушных детей, Стефан и Лили открывали новые и новые знания, умения, горизонты. Переноситься в Школу ребята научились довольно быстро, это оказалось не самым сложным. Гораздо труднее было что-то поменять в том мире, постигнуть его законы. Даже по записям родителей многое оставалось непонятным, порой они шли наощупь, методом проб и ошибок.

На самом же деле большую часть этого труда пришлось взять на себя Стефану. Лили оставалась безучастной к общему делу, выполняла лишь его просьбы, но не высказывала инициативы. Однако, в мире Школы девушка преображалась, там ей становилось легче, проблемы и несчастья внешнего мира словно отступали на задний, невидимый план. Она с восторгом общалась с существами, населяющими Лес и порой не хотела возвращаться в серую, беспросветную реальность. Стефан же спешил найти кольца Тёмных Воинов, чтоб поскорее набрать учеников. Благо знал, чему им учить, эта информация снизошла на него подобно урагану, когда он научился «перекраивать» реальность Школы. Нечто подобное произошло однажды и с Лили…

Они стояли рука об руку на огромной поляне посреди Леса. Один её конец соприкасался со Светлой, а другой примыкал к Тёмной части Леса. Эту поляну они окрестили полем Боя. По записям — именно здесь происходили когда-то бои за равновесие; научившись погружаться глубже, Стефан разглядел и призрачно движущиеся фантомы тех лет. Каков срок их давности — он не мог постигнуть, но мурашки ползли по телу от соприкосновения с этой тайной.

Сейчас поляна была абсолютно пуста, не считая их двоих. Ребята приходили сюда каждый день, пытаясь найти ответ на вопрос: где же кольца Тёмных? Без них нереально набрать учеников и научить всех в краткий срок перемещаться между мирами…

— Здесь они сражались… — тихо, полушёпотом, произнесла Лили.

Голос её звучал ровно, без эмоций, бесстрастно. Она скорее констатировала факт, чем выражала отношение к событиям минувших дней. В отличие от Стефана, у которого получалось довольно непринуждённо принимать другой облик, создавать абсолютно любой виртуальный образ и оружие, у неё ничего не выходило. Девушка не прилагала никаких усилий, казалось, ей было всё равно.

Окружающий пейзаж, присутствующие здесь существа, сам этот мир — всё напоминало Лили погибших родителей, и смерть они приняли именно из-за этого мира, закрывая вход в него ценой своей жизни. Она почти ненавидела его, ибо не видела в нём смысла, в самом его существовании. Столько лет они со Стефаном приходят сюда каждую ночь, изучили каждый уголочек, познали предназначение каждого сакрального места — но всё бесполезно. В чём смысл существования Школы? Стефек сказал, что она станет тут Учителем, а у неё не получается элементарное.

— Да, много, очень много поколений Воинов вело бои на этой поляне, — откликнулся «брат».

В его же голосе звучал гордость за принадлежность к этому миру, радость.

«Неужели я так и не смогу понять, за что наши родители заплатили кровью?» — в отчаяньи подумала Лили, — «неужто всё и правда зря?»

Она шагнула вперёд, прошла, встала в центр поляны. Стефан остался у кромки, не сводя с подруги глаз.

Лили закрыла глаза, сжала зубы, воздела руки кверху, напряглась. Ничего не происходило, ничего не менялось. А потом вдруг, словно разуверившись окончательно, девушка рывком опустила руки и открыла блестящие от бессильных слёз глаза — и в этот момент за её спиной вдруг раскрылись, распахнулись ослепительно белоснежные, огромные, сияющие крылья. Стефан ахнул, а она, ощутив, оглянулась и — дух захватило! Лили подняла руки, гладила свои крылья, то смыкая их и укутываясь с головой в кокон, то распахивая, гибкие, послушные, гладила лебединые перья. Сияние скользило по крыльям, переходило на волосы — и они меняли цвет, удлинялись, кудрявились, вздымаясь волнами; на платье, которое, подобно сказочным метаморфозам одежды из сказки о Золушке, превращалось на глазах в нечто восхитительное, не поддающееся описанию. Но Лили не замечала других перемен, она видела только крылья. Её первые белоснежные крылья, сотворённые из самых глубин измученной души, той частью, что безмолвно взмолилась к ушедшим родителям. И она получила ответ. Она поняла, ЧТО значит быть Учителем, Воином, она впустила сейчас в сознание понимание и всю информацию, что хранилась в этом месте: о бесконечных боях, заключенном в них смысле, взорвалась пылом, азартом творца, прониклась тем же, чем горел уже Стефан.

И в эту секунду он мысленно сказал: «Поздравляю тебя, сестрёнка…»

А она, осознав, что слышит и может теперь так же, в ответ улыбнулась и кивнула.

Теперь этот мир не был ей больше чужд, он являлся отныне ЕДИНСТВЕННЫМ миром, что связывал её с родителями и здесь они были живы, слышали её, помогали ей. Она поняла, что служение Свету — смысл всей её жизни, для этого она родилась и поэтому избежала смерти. Только лишь этому отныне будет посвящена вся жизнь.

Теперь нереальным и чужим стал тот, другой, реальный физический мир…

Потом они сидели на пригорке опушки Леса, у спуска к реке, где Стефан повесил специально для неё много лет назад качели, летающие прямо над водой — это местечко стало её излюбленным, там Лили ощущала покой и заботу о себе. Смеялась — впервые за многие годы — и взахлёб описывала свои ощущения и новые впечатления, а Стефан обнимал девушку за плечи и, раскачиваясь всё сильнее, смеялся вместе с ней.

В тот день Лили приняла решение сменить имя, стать, хотя бы в Школе — Алией, в честь памяти о старом Чародее, можно сказать, подарившем ей вторую жизнь.

А потом они, наконец, обговорили управление Школой и распределили между собой обязанности. Лили-Алия приняла решение взять на себя управление Светлой половиной Школы. Она всегда тяготела к возвышенным порывам и светлым устремлениям. Да и родители её, в частности, Егор, придерживались философии, близкой к учению Христа: о прощении обидчиков и всеобщей любви. Даже когда гитлеровцы расстреливали её отца, он мягко и настойчиво пытался убедить их услышать своё сердце, твердил, что свет в душах восторжествует и лишь став на его сторону они спасутся от тьмы в себе. Отец же Стефана, грубоватый пан Януш, проповедовал «добро с кулаками», воздаяние за несправедливость и активное противостояние всему, что ему не нравилось. Не стоило даже сомневаться, что перед смертью он проклинал палачей и презрительно смеялся в нацеленное на него оружие, а последними словами были слова о том, что «они — уродливое порождение нацизма и вскоре будут уничтожены и вспоминаться, как позор Германии во всём мире, даже в своей стране!». Таким образом, Стефан совершенно спокойно взял на себя Тёмную часть Школы. Единственное — он не хотел быть заведующим, решив остаться просто Учителем, в отличие от Алии, которая хотела управлять, считая, что в её силах насаждать в душах любовь и вдохновлять людей. По сути, Лили не была Воином в полном смысле слова, но она сочетала в себе мягкость с умением объединять людей и управлять ими.

И как только они поделили меж собой территорию — им открылось местонахождение колец Тёмных Воинов. Это была последняя головоломка, отгаданная и давшая начало настоящей деятельности этого измерения. А прежде чем её развернуть, нужно было ещё позаботиться о будущем Школы, её безопасности и крепости. Поначалу этот вопрос не волновал Стефана, но в тот момент отчётливо проявился в голове, как и ответ на него.

И вот, задолго до появления первых компьютеров, Стефан, предвосхищая идею, «по их подобию» создал отдельную базу настроек Школы, куда отправлялся каждый раз, когда требовалось что-то подкорректировать. С каждым годом эти вылазки становились реже и реже, система работала отлажено, как часы, Школа ожила и стала практически самобытным организмом.

Раньше пространство было достаточно гибким и пластичным, чтоб усилием мысли воздействовать на него менять настройки, но Стефан решил поменять порядок вещей.

Он подозревал, что именно от этого пострадала в последний раз реальность Школы, следовало отгородить её от повторения такого варианта, обезопасить. И он закрыл доступ в настройки ото всех, кто не знает, где он находится, а переход туда закрепил за Мёртвым озером в Тёмном Лесу. Среди учеников же распустил слух о том, что это страшное место и опасное для любого из них. Лили потребовала одинаковых возможностей, и в Светлом Лесу был открыт аналогичный портал — на озере Забвения. Про него ходила легенда, что искупавшийся в его водах потеряет память и жизнь начнётся с чистого листа, подобно жизни новорождённого ребёнка.

Достаточно было окунуть в озеро ладони, например, чтоб забыть события последних дней, например, несчастную любовь или болезненный конфликт, и так случалось.

Потому легенде верили и никто не отваживался нырять в озеро с головой.

По истечении некоторого времени находились смельчаки, отважно пускавшиеся в приключение: испытать на себе услышанное. Но они никогда не возвращались. Стефан и Лили объясняли их сотоварищам, что у тех стёрта память и они вернулись в тело, чтоб обрести жизнь беспомощных малышей в лучшем случае. В худшем же — не вернулись вовсе. На деле же всё было не совсем так… Любопытные попадали в базу настроек, Учителя нагоняли их и возвращали обратно домой, предварительно отобрав кольцо и подкорректировав память с помощью гипнотических техник. Всё всегда кончалось хорошо, ровно до тех пор, пока в настройки не сунулся пронырливый и сообразительный Волька, как-то раз подсмотревший визит Стефана к вельве Лине и последующий за этим прыжок в Мёртвое озеро…

Зафиксировав мир Школы таким, каким они восстановили его окончательно, Стефан сделал «слепок реальности», который затем спрятал в базе настроек. Отныне не нужно было мучаться, начиная с нуля, в случае краха установленного порядка вещей этого мира. Теперь достаточно лишь извлечь его и активировать — и Школа вновь становилась такой, какой была до сбоя. «Слепок» этот Учитель Тёмных Воинов очень красиво оформил, дав название «Белый Единорог»: процесс его активации сопровождался потрясающе красивым зрелищем — к стенам замка в долине на рассвете приходил белый единорог, коих не водилось в Лесу, тёрся о стену, потом звучала неземная музыка, в которой каждый находил своё, но всех она завораживала и рождала ощущение Чуда. Потрясение, испытываемое человеком в этот момент было сродни перерождению, свидетели происходящего всем сердцем проникались идеей Школы, становились более пламенными её последователями и дух их горел ещё более страстно.

Но даже в настройках не было упоминания о том, что происходит на самом деле в результате активации «слепка». Школа становилась прежней, и с этого момента какое-то время доступа в настройки больше не существовало ни для кого, кроме Стефана. Мёртвое, а также озеро Забвения, приостанавливали свою функцию, как портала — так обезопасил себя и Школу Учитель Воинов ещё более…»

— Я не была до конца в курсе «Белого единорога», Стефек не посчитал нужным посвятить меня в детали, — старушка смотрела на «брата» обиженно, из-под очков, — иначе я, возможно, всё взвесив, не совершила бы ошибки…

— А я недооценил тебя, Лили, — вдруг тепло улыбаясь проговорил Стефан, касаясь своей огромной ладонью маленькой ручки подруги, — и твоей любви к Школе.

— Да, я люблю Школу! — сверкнула глазами Алия, — чего не скажешь о тебе…

— Перестань, — мягко попросил Стефан, — в том мире вся моя жизнь. И ты это прекрасно знаешь.

— Почему ты опустил руки и перестал бороться?! Теперь, когда пределы Школы уже не так недоступны обыкновенным людям…

— Именно поэтому! Неужто и теперь не понимаешь, Лили, что наше время прошло? — Стефан, мне показалось, сказал это хоть с грустью, но и с облегчением, — нужны новые Учителя, которые смогут дать Школе новую защиту и передавать уже более совершенные знания, другие энергии. Видимо, мы этого дать уже не можем. И не они, нет, сама Школа, выбирает того, кто продолжит это великое дело! Мы не должны противиться, восставать против её решений. Когда-то она допустила нас без колец и знаний до своих пределов, теперь их.

Лили молчала. Молчали мы все. Виолетта, похоже, обретя самообладание, что-то украдкой конспектировала в записную книжку. Пауза затягивалась, ребята тщательно осмысливали услышанное и переваривали смысл сказанного Стефаном.

— Многое из того, что вы рассказали о Школе тогдашней, — наконец, деловито прервала тишину Вилка, — немного разнится с тем, какова она сейчас. И философия Школы, её предназначение, подносятся ученикам иначе. Почему?

— Иное время — иные трактовки, — улыбнулся Стефан добродушно.

— Светлое и Тёмное отделения, какую идею, суть заключали они в себе тогда, когда создавались вашими родителями? — допытывалась Вилка задумчиво, но твёрдо.

— Светлое отделение всегда несло в души идеи мира и гармоничного течения по жизни, — сухо ответила Лили.

— Принявшие вид вмешательства и ограничений догмами морали, — усмехнулся Волька.

— Тёмное было символом власти и напора, — Стефан понимал, к чему всё идёт.

— А стало символом вседозволенности и потребительской свободы, — закончил Волька.

Алия возмущённо вскинула голову, но Стефан поднял руку, успокаивая её жестом.

— А ведь он прав, Лили, — сказал Учитель, — Школа изменилась. Изменения претерпели не только традиции, но и наше мышление, скорее даже второе повлияло на первое. И это уже не та идея, что воплощали наши родители, разброд царит в душах учеников, хаос, понимаешь?

— Да! — глаза Алии загорелись, — я заметила это давно. Только Свет способен принести мир, он всегда восторжествует и лишь за него надо бороться.

— Лили… — покачал головой Стефан, — ты всё туда же идёшь, разве не видишь?

Наиважнейшая цель — баланс! Чем больше его перекос в одну сторону, тем сильнее, яростнее и более неконтролируемой становится другая сторона! Раньше бои были добрее, если Воины и гибли, то не от ненависти друг к другу и не от злобы, а с пониманием, что своей жизнью удерживают равновесие, а что сейчас?

Алия хотела что-то воскликнуть, возразить, но так и застыла с открытым ртом.

У Леты в голове вертелся вопрос, но девушка не решала его задать. Богдан словно прочёл её мысли.

— Я полагаю, все ждут заключительного объяснения… — тихо сказал он.

Волька сжал челюсти.

— Именно сегодня и именно здесь происходит перелом в истории существования Школы, творится новая история, старое уходит, а новое зарождается, чтоб набрать полную силу. Стефан, ответь за себя и Лили.

— Мы… мы согласны, — хрипло проговорил Стефан, не опуская взгляда, рука Алии нащупала его ладонь, они слились, — пора… уходить, на отдых, на покой, мы всё сделали. Пусть наше великое дело продолжат молодые.

Богдан кивнул и перевёл требовательный взгляд на Вольку.

— Теперь ты ответь.

Вольдемар повернулся ко мне, посмотрел в глаза, долго, пронзительно. Я безмолвно послала ему свой ответ, улыбнулась краешком губ.

— Мы согласны.

Вилка вдруг потрясённо прошептала:

— Неужели… это правда? Я думала… это метафора, про старое и новое, но… Алиш, ТЫ ЖЕ ЗНАЛА! Когда обещала мне помочь с книгой, это так?

Я неопределённо наклонила голову, сомневаясь в том, стоит ли отвечать.

— Стоп! — Богдан поднял ладони, — не это суть важно сейчас. Предлагаю выпить за происходящее… сока. Или вообще всего, чего хотите, бар целиком в нашем распоряжении! Ну же, не конец света пришёл, а наоборот — рождение!

Он улыбнулся так, что моментально спало общее напряжение. Показалось, что зал наполнился солнечными лучами.

— За рождение НОВОГО! — первым поднял свой бокал Стефан, улыбаясь так же лучезарно.

А в душе царил его покой. Полное осознание наступившей отныне свободы, бесконечности любого выбранного пути. Алия неловко подвинула к себе свой сок, но и в её душе я ощущала стремительно растущие перемены. Она оттаивала, принимала тот факт, что всё меняется.

Ребята активно чокались, смеялись, я заметила краем глаза, как Стефан потянулся к Вольке, пожал ему руку, что-то сказал забавное, дразнящее, все рассмеялись. Но это всё я наблюдала словно издалека, не сводя взгляда с Алии. Заведующая вдруг повернулась ко мне.

— Всё правильно, — негромко произнесла она, лицо посветлело, — ты больше, чем Учитель, справишься на моём месте. И история повторится вновь…

— Какая история?

— История любви, — мягко улыбнулась старушка, — думаешь, я не любила Стефека?

Ах, как я его любила… Но это вечное противостояние Света и Тьмы, мы были на разных полюсах и лишь дома… но и в реальности таились друг от друга.

Она говорила негромко, одними губами, однако я прекрасно слышала каждое слово.

Голоса остальных словно отдалились, мы будто бы попали в иную реальность, где могли говорить и никто не обращал на нас внимания.

— А может и будет всё иначе, — задумчиво пробормотала Алия, — и вы действительно переведёте Школу на другой уровень, где Добро и Зло не станут враждовать, а сольются в одно целое, будут поддержкой одно для другого. У нас не получилось этого, но в вас я верю!

— Спасибо, — шепнула одними губами в ответ, — а у вас всё ещё впереди.

— Да… — легко, по-детски, рассмеялась Алия, — сколько нам осталось жизни… надеюсь, успеем.

— Успеете! — заверила я.

— Знаю, ты «видишь». Даже у меня не было такого дара, — вздохнула Алия, — для этого приходилось долго настраиваться на потоки информации в пространстве, потом отсеивать ненужное, потом… ай, ладно! Старому действительно не тягаться с новым!

Вы достойно примете и пронесёте… Ах, девочка моя, это такая ответственность и такая ноша!

— Она стоит того.

— Да, это так. К тому же, вам не нужно будет начинать с нуля, Мираб… Богдан поможет адаптироваться и так далее…

— А как давно Богдан в Школе? — полюбопытствовала.

— Лет десять уж как, — задумалась Лили, — совсем молоденький был, когда… впрочем, сам расскажет, если захочет.

— Алия, можно ещё один вопрос?

Я вдруг вспомнила, как мы сидели однажды на кухне Вольдемара, все вместе, в тот самый вечер, когда я рассказала ребятам всё. Мы тогда болтали о Школе, а я рассматривала мысли ребят. Алиса, например, судорожно избегала любой вероятности общения с Учителями в этой реальности, видимо, боясь разочароваться в идеалах. А вот Виталик имел по отношению к Школе вполне конкретную мечту. Он, как и Волька, в годы учёбы особенно симпатизировал профессору Карамуру и всегда жаждал узнать, кто же этот человек в реальности…

— Конечно, — кивнула Алия.

— Открой мне тайну Карамура?

— Карамура и Бабушки… — лукаво уточнила Алия-Лили, — о… это действительно тайна!

— И для тебя тоже?

— Нет, конечно, но я ничего не скажу об этом. Нет-нет, не пытай!

Она загадочно улыбалась.

— Всему своё время, милая. Когда вы с Вольдемаром пройдёте посвящение — узнаете всё: и кто они, и зачем они. Не раньше.

— Ещё одна тайна?

— Ничуть, — подобная упорная загадочность сбила меня с толку.

Что ж, ладно, оставим на потом разгадку.

Огляделась. Ребята переговаривались между собой, разделившись на парочки, меж ними словно возникли отдельные каналы, так, что собеседники слышали лишь друг друга, но не обращали внимания на диалоги остальных.

Уловила, как Стефан добродушно улыбнулся Вилке:

«— Девочка моя, я бесконечно рад, что ты не носила «маски» в школе и приходила в своём истинном облике!

— О, в этом даже усомниться было бы грешно — хохотала Вилка — моя серенькая внешность могла бы являться маской только для извращенки!»

Богдан же с деловитым видом призрачно намекал Вольдемару, что «негоже членам одной большой Семьи ради заработка отвлекаться на посторонние вещи, а у него как раз на сайте такая болезненная нехватка хороших программистов…»

Правильно-правильно, Богдан, давай, укрепляй сотрудничество и с реалом. Цепкий у тебя ум, хорошая хватка…

Пока вертела головой, Алия разговорилась с Серёжкой. Сказала, что уже читала первые номера, бесконечно довольна и хотела бы сотрудничать с газетой по мере сил. Намекнула, что клиника у неё не простая, там и гипноз — одним из методов лечения. И столько интересных, мистических историй, связанных с человеческим сознанием, она ему порасскажет. Сергей заинтересованно кивал, предвкушая статьи, анализирующие и размышляющие…

Я же подумала о том, как воспримут ученики Школы такую замену? Можно пойти по пути наименьшего сопротивления и поменять им память на информационном уровне, как, не колеблясь ни секунды, проделали бы Алия и Стефан, но… Но теперь всё иначе. И методы отныне будут иными, более честными, что ли. Мы обсудим всё с Волей, думаю, он согласится со мной.