— Особенно важно умение растворяться в глубокой медитации для факультетов Помощников, Целителей, Хранителей, Создателей и Ищущих, — назидательно и важно говорил преподаватель медитационной теории и практики, Учитель Софий. Он так же являлся куратором факультета Целителей, — не устану повторять вам об этом на каждом занятии.

Старец оправил длинную белую бороду и неторопливо прошёлся по поляне туда-сюда.

— Но это отнюдь не умаляет ценности медитации, — Софий поднял вверх указательный палец, — для Воинов! Она им необходима в первую очередь для очищения духа и его твёрдости. А также для первичного восстановления после боя в ожидании Целителей.

— Учитель! — поднял руку Александр, — у нас сегодня будет практическое занятие?

— Не терпится? — по-отечески улыбнулся старец, — непременно. Сегодня я обучу вас не просто медитации, как процессу обновления и накоплению энергии, а и как пути к себе. Внутрь себя. Ведь что такое Воин? Сила! Сила духа, сила сердечных чувств. Ему, как никому, важно найти себя. Только в гармонии с собой Воин силён и непобедим! Не нашедший, в разброде своём теряет силу, теряет энергию, может потерять жизнь.

— Знаешь, Мань, раньше не было столько теории, — шепнул мне Тони, — вся информация уже заложена в кольцах предыдущими учениками. А сейчас нам стали давать совершенно иное, новые подходы, методы, отношение. Почему мне кажется, что это неспроста?

— Я тоже так думаю, — кивнула я, — и все это тоже чувствуют, погляди.

Ребята сидели задумчивые, серьёзные, не перешучивались, как раньше. И у всех была одна мысль: что-то грядёт.

Я дышала низом живота, по телу бродили горячие волны, а потом оно вдруг в секунду стало невесомым и все мысли исчезли разом. Я наслаждалась ощущением парения, пустоты, растворилась в пространстве и «меня» больше не было. И в то же время я была «всем» одновременно: чувствовала ребят рядом, биение их сердец, ощущала дыхание ветерка на своей щеке, колыхание каждой травинки в отдельности, я объяла Лес целиком, весь мир!!!

Словно дымку, моё тело пронизали потоки энергии, Я дышала ими, впитывала в себя каждой клеточкой…

— Ребята, открываем глаза! Возвращаемся! Медитация окончена, — негромко мягко произнёс Софий.

Все разом открыли глаза. Переглядывались, но пока молчали.

— Запомнили состояние? — поинтересовался Учитель.

— Ну да… — растерянно произнесла Дафна, — мы же не раз уже это делали, правда, не в контексте урока…

— Вот именно. А что делали? — хитро прищурился старец.

— Растворялись, набирали энергию.

— Да. Я попросил вас ещё раз войти в это состояние, чтоб приготовиться для дальнейшего действия. И теперь у меня новое задание: сконцентрироваться не на окружающем мире, а пойти внутрь себя. Отключившись от внешнего, сосредоточиться на внутреннем. Дыхание так же через энергетический центр, ясно?

— Да, — нестройным хором ответили ученики. Неуверенно, но с готовностью.

— Так давайте, начинаем! — хлопнул в ладоши Софий.

Я парила, купалась в сладости не-ума, отпустила прочь все мысли. И в один момент внезапно вспомнила задание Учителя. Собралась и сконцентрировалась на себе, нырнула внутрь, в своё «Я», как в озёрную гладь.

Нырнула, не ожидая сюрпризов, но тут же меня захватил, закрутил водоворот.

Хаотичный, бушующий, бурный — потянул вниз, на дно? Я едва не задохнулась, но вспомнила, что нахожусь не в воде и, выровняв дыхание, позволила увлекать себя.

Погружаясь, ощущала, как постепенно меня начинает что-то сдавливать, толкает; исчезло ощущение лёгкости, невесомости, радости полёта. Сердце билось судорожно, с перепадами, словно рвалось наружу. Мне было тесно, душно, скованно… Я уже не падала, а просачивалась — продиралась словно сквозь кучи, завалы, разгребая руками. ЧТО ЭТО? ПОЧЕМУ?

И вдруг увидела…

Я стояла в старом, запылённом, затхлом чулане. Кругом, до самого потолка, нависая над головой и грозя обрушиться — нагромождение огромного количества мешков, коробок, пакетов, ящиков. Я протянула руку и слегка коснулась одного. И тут же руку отдёрнула: он внезапно бесшумно распахнулся.

Вспышка.

«Я стояла посреди осеннего парка. Дул ветер, я куталась замёрзшими пальцами в шарфик и кусала губы. Димка опаздывал. Ну почему он всегда такой необязательный и непунктуальный? Почему ни разу не может прийти вовремя? Это девушке позволительно и предполагается опаздывать, а парню — ждать! Не выдержала и полезла в карман. Порыв ветра сразу обжёг оголившуюся шею, отчего я едва не выронила зажигалку, выругалась. Достала сигарету и с наслаждением закурила.

Сразу стало спокойнее. Но всё равно злая обида душила и раздражение разгоралось, закипало внутри. Слова ярости уже были готовы сорваться с губ, как сзади на плечо легла знакомая рука. Димка улыбался слегка виновато, но так счастливо, так широко, что у меня слова застыли, так и не вырвавшись наружу, даже разом оттаяла.

Но какой-то крошечный червячок остался глубоко внутри, подгрызая меня с тех пор время от времени…»

Я снова стояла в чулане. А по щекам бежали ручейками слёзы. Боже, как же глупо, как же всё это было нелепо! Какие мелкие обиды — зачем?

Я осознавала сейчас, насколько та «я» далека от «меня» сегодняшней. Почему мы порой обижаемся на самых близких и любимых людей? Почему раздражаемся, когда что-то не так, не «по-нашему»? Почему не ценим те минуты, что находимся рядом с ними? Зачем даём обиде накапливаться внутри, а она гложет наше сердце, постепенно лишает его способности любить…

Я плакала, и под моими руками таял, уменьшался пакетик с воспоминанием. Когда я заметила это — он уже превратился в лёгкую дымку и растворился совсем.

Я оглянулась вокруг и сердце защемило. Вот оно тут, всё, что вокруг, я чувствовала: обиды, злость, ревность, раздражение, гнев, зависть — всё, что копила годами. Оно меня душит, мешает, толстым слоем лежит в глубине души, не давая проявляться искренности, естественности, теплоте, увидеть мир в прекрасных красках. Раньше я, наверное, это как-то всё-таки подсознательно осознавала, но сигареты мне помогали отрешиться, заглушить. Табачный дым, словно шторка, закрывал унылую и ужасающую картину: этот склад больных эмоций и искалеченного сознания.

Я шагнула к маленькому окошку, затянутому паутиной. Распахнула его и начала — один за другим — вышвыривать наружу всё, что попадалось под руку. Не глядя.

Потому что я видела, насколько тягостно всё, что здесь есть. В моих руках бились самые сильные отрицательные эмоции, наполненные ядом, отравляющим душу. Я кидала их в окно, за секунду проматывая перед глазами новые и новые эпизоды и воспоминания, плакала навзрыд. Но сейчас это были слёзы радости, освобождения! Я смеялась, выпуская придушенные когда-то эмоции, рыдала, отпуская несказанные слова. Я смеялась и плакала одновременно, прощая и прося прощения. И даже не заметила, когда вокруг не осталось ни одного мешка с грузом. Просто ощутила себя в пустом пространстве: всё вышло наружу, стало так легко дышать! Я улыбнулась и почувствовала, как нежность, словно искрящийся бархатный поток, изливается из моего сердца. Как же оно истосковалось по этому свободному излиянию! Поток рисовал в пространстве вокруг меня светлые полосы, уничтожались пыль и паутина.

Я в восторге закружилась, раскинув руки. Такая необыкновенная лёгкость! Вокруг всё сияло, ослепляя чистотой.

И в танце вдруг осознала, что это только одна комнатка в великом, бесконечном доме моей души! Сколько ещё предстоит сделать в нём! Путешествие в себя только начиналось…

Открыв глаза, увидела, что все уже вышли из медитации, я оказалась последней.

Моё лицо было полностью мокрым от слёз, но на губах, как ни странно, сияла улыбка. И она безмятежно отражалась на лице старца София, не сводящего с меня глаз.

— Молодец, Аманда, великое начало! — тихо сказал он.

— Спасибо, Учитель… — я знала, что теперь вся моя жизнь: и в этой, и в моей реальности изменилась бесповоротно.

Оказалось, не только у меня было потрясающее открытие. Многие пережили совершенно незабываемые путешествия в себя. Мы делились, с упоением рассказывали о том, что поняли — это был действительно Шаг на новый какой-то уровень, который сейчас мы для себя пока сознанием ещё полностью постичь не могли, но знали точно, что он поведёт нас дальше, выше…

А день в Школе близился к концу. После занятий, обычно, ребята возвращались в Домик Воинов и пили чай с Бабушкиными сластями. Каждый мысленно подводил для себя итоги дня. Если появлялись вопросы — можно всегда пообщаться с Учителями, кто желал — просто гулял по Лесу и обдумывал полученные знания.

Тони извинился и, даже не заглянув в Домик, убежал в реальность по своим делам.

Ему потребовалось проснуться пораньше, да и разговор наш, отложенный на вечер, произошёл раньше, так что он умчался решать свои «реальные» дела. Я успела немного удивиться тому факту, что у нас со многими ребятами разные часовые пояса — как так возможно, что мы в одно и то же время находимся здесь, ведь у некоторых в это время — день? Но знание, уже заложенное в кольце, тут же подсказало мне, что хотя мы тут сейчас все вместе, но на самом деле в реальности те ребята, с которыми у нас разница во времени — просто ложатся спать в свою ночь. А так время и пространство для этой реальности не играют роли, мы всё равно вместе, пусть в нашем мире эти координаты и не совпадают.

Я, с чего-то ощущая себя обновлённой, словно до блеска отдраенной щёткой, тоже захотела прогуляться перед возвращением в Домик. В голове назрела мысль о разговоре кое с кем. Предупредив ребят, что присоединюсь к ним попозже, я отправилась прямиком к дому профессора Карамура. Марту нашла сидящей на крыльце.

Она, склонив голову, поила из бутылочки малыша-единорожку, лежащего у ног, тот смешно похрюкивал, тыкался Марте в плечо рогом и сучил копытцами. Услышав шаги, девушка подняла голову и я поймала себя на мысли, что вижу перед собой двоих малышей: единорожьего и человеческого — так гармонично они выглядели — Греется на солнышке, — улыбнулась Марта.

Я с сомнением посмотрела вверх, на мягкое предзакатное светило.

— Малышам чёрненьким дневное солнце не нравится, — пояснила Марта, — выгуливаю его ближе к вечеру.

— А где его мама?

— Когда рождается чёрношёрстный, мама не признаёт малыша своим, — грустно опустила глаза Марта, — и я ему её заменяю… Ты к дедушке?

— Нет, я к тебе, — собралась я духом и твёрдо произнесла, — Марта, есть очень серьёзный разговор.

Девушка на миг застыла, словно прочла мои мысли, как-то съёжилась и тихонечко попросила:

— Ты подожди, я крошку уложу и выйду, пройдёмся, хорошо?

— Ладно, — пожала я плечами и присела на ступеньку.

Марта вернулась очень быстро и поманила за собой. Мы обогнули дом и пошли в сторону, в этой части Леса я ещё не была и сразу подметила, что здесь как-то ощутимо меньше жизни. Не сновали под ногами мелкие, хихикающие сущности, не порхали феи, не стрекотали в кронах деревьев клекотуны.

— О чём ты хотела поговорить? — настороженно, глянув исподлобья, спросила Марта.

Я подумала, что не стоит сразу выкладывать всё, что видела, иначе, испугавшись, Марта может попросту наврать. А вот попробовать её разговорить.

— Ты хотела мне рассказать о себе, — напомнила я, — помнишь? И мне очень хочется услышать эту увлекательную историю поскорее.

— Я же сказала — потом, — вдруг надулась Марта, — когда сама захочу.

— Я гуляла сегодня совершенно случайно… около Тёмного Леса… — многозначительно сказала я, понимая, что придётся немного надавить.

— Ой! Знаешь, Аманда, а мне прямо сейчас захотелось кое-что о себе рассказать! — подпрыгнула Марта, — ты такая замечательная, что, я уверена, умеешь хранить чужие тайны?

— Умею, — я едва удержалась от улыбки, — только если это никому не повредит.

— Никто больше не знает обо мне всей правды, — улыбнулась загадочно Марта, пропустив мои последние слова мимо ушей, — даже Алия!

На секунду в её глазах мелькнул лукавый огонёк, как у ребёнка, имеющего свою «страшную» тайну, в которую не посвящён ни один из взрослых. Мы, не сговариваясь, присели на траву.

— Тебе интересно, правда ведь? — озорно спросила она у меня, подмигивая.

— Да, очень, — с энтузиазмом поддержала я настроение, соображая, что она отвлекает, усыпляет бдительность.

Вправду было очень интересно, но не до такой степени, чтоб играть с Мартой в «угадайки». Если начнёт этим заниматься, просто встану и уйду. И, видно, девушка почувствовала моё состояние, и всё её веселье мигом улетучилось.

— Я в реальности не такая, как здесь, — сумрачно проговорила она.

— Ты имеешь в виду внешний облик?

— И да, и нет. Я совсем другая! — Марта проговорила это с нескрываемой досадой, как малыш, обижающийся на маму, не понимающую, что он ей хочет сказать.

Я молча пожала плечами.

— Маленькая! Я намного младше, чем выгляжу здесь! — Марта говорила отчётливо и внимательно следила за моей реакцией.

— Насколько? — улыбнулась я.

— Ну вот сейчас я насколько выгляжу? — хитро прищурилась девушка.

— Лет на 16–17, - прямо ответила я.

— Значит… — она выдержала эффектную паузу, и выпалила, внимательно наблюдая за моей реакцией, — лет на 11–12.

— Ого… что?! — я аж замерла от потрясения, — тебе… пять лет?

— Что-то около, — Марта откровенно забавлялась.

— Шутишь? — догадалась я с облегчением.

— Нет! — радостно объявила Марта, — так и есть.

— То есть… ты пятилетняя малышка… — переваривала я полученную информацию, — но по общему впечатлению ты не тянешь на пять лет. Точнее, я хотела сказать, ты гораздо более развита для этого возраста. Вроде…

Марта рассмеялась.

— Ещё бы! Кто может постичь мир маленькой девочки, целиком ушедшей в себя?

— Постой! Но ведь ты же тут постоянно! Как? Да и без кольца… — только сейчас я обратила внимание на его отсутствие и впала в прострацию, совсем запутавшись, — Марта, кто ты?!

— Такой же человек, как и ты! — она вся светилась счастьем, видя моё замешательство, — а нахожусь я тут легко и просто: одновременно вижу и этот, и наш миры. Вот и всё. И там, и тут.

— Обалдеть… — единственное, что я смогла сказать, — а как ты вообще попала сюда?

— Секрет. Вот этого не скажу! — вдруг решительно твёрдо сказала Марта, — тебе необязательно знать.

— Просто любопытно… — пробормотала я.

— Ну, ладно, — проговорила она, поднимаясь, — я пойду. Только то, что я рассказала — рассказала только тебе, понятно? И больше никому!

— Конечно, не беспокойся, — машинально ответила я, продолжая сидеть, погружённая в размышления.

— Хорошо, — она медленно побрела прочь. А через несколько шагов пустилась в припрыжку.

Я смотрела ей вслед и боролась с охватившим меня сильным сомнением: разве может быть правдой услышанное? Как так? И Алия не знает. Но уж профессор Карамур должен быть в курсе, Марта ведь тут считается ему внучкой! Она запретила мне с кем-либо о ней разговаривать и делиться тем, что я сейчас услышала — конечно, сдержу слово. Но обязательно вернусь ещё к этому разговору и выспрошу все подробности. Что-то мне подсказывает, что здесь кроется нечто потрясающее, если только она не водит меня за нос.

И, всё-таки, причём здесь её связь с Тёмными? Господи, ей удалось своими откровениями настолько поразить меня, что, впав в ступор, я попросту забыла задать ей этот вопрос! Сомневаюсь, что в реальности они как-то контактируют.

Всё-таки разница в возрасте-то немаленькая… Решено, я выясню это собственными силами, а не получится — спрошу Марту, теперь уже «в лоб». А сейчас пора возвращаться, пока солнце окончательно не село.

Когда я уже подходила к Домику, навстречу из-за деревьев шагнула Шеннон.

Возникло ощущение, что она меня специально ждала.

— Маня… — нерешительно сказала подруга, — давай-ка пройдёмся немножко?

Видно было, что хочет что-то сказать. Шен выглядела подавленной, под глазами тёмные круги, словно после тяжкого боя не было контакта с Целителями и медитаций.

— Что-то случилось? — спросила и угадала.

— Мне больше не с кем поговорить, Мань… О бэньши, помнишь?

— Ну… да, — а вот я уже забыла.

— Я снова видела её! — выпалила Шен, сверкнув глазами.

— Когда?

— В ту ночь, когда ты вернулась от Тёмных… Она приходила опять к нашему Домику и плакала тут.

— Кто-нибудь ещё видел? — спросила я тревожно.

— Нет. Ребята к тому времени уже разошлись. Я задержалась, чтоб… чтоб проверить.

И она снова пришла…

Шеннон обняла меня и разрыдалась у меня на плече.

— Мань, я знаю, она из-за меня приходит!

Я молчала, не зная, что сказать, как успокоить подругу.

— Это значит — уже скоро, понимаешь? Я погибну…

— Шен, это ничего не значит! — строго сказала я, — если бы рядом был кто-то ещё — он тоже мог бы принять происходящее на свой счёт. Тебе не нужно ночью тут бывать, по крайней мере, одной, вот и всё. Она отплачет и этот кошмар прекратится.

— Разве ты не понимаешь? Это ВСЕГДА предзнаменование смерти! Всег-да! Старуха не рыдает впустую! Кто-то должен погибнуть… Очень скоро.

— Не думай на себя! — воскликнула я, — во время, когда надо быть особенно сильной духом, ты сдалась! Да тебя сейчас убить — ничего не стоит, Тёмным просто дунуть в твою сторону достаточно.

— Ты такая добрая, — усмехнулась Шеннон, но видно было, что она слегка улыбнулась, — утешила…

— Ну, чего ты напридумывала? — строго пожурила я её, — крепись! Все мы сейчас одинаково рискуем жизнью. Наоборот: надо на хорошее настраиваться.

Я убрала прядки волос, упавшие ей на лицо. Шен посветлела.

— Ты права, — более решительно сказала она, — хватит себя мучить. В конце концов, с каких это пор бэньши решает нашу судьбу? Она только предупреждает… о возможности.

— Вот так. Правильно! — похвалила я.

— Пойдём, всё-таки, к нашим, а то стемнеет, — поёжилась Шен и рассмеялась, — и в третий раз эту гостью мои нервы не выдержат!