Я продолжала улыбаться в пространство, где только что находилась заведующая и..

— Мэнди! — аж подскочила от неожиданности, — ты позвала…

— Тони! — я повернулась и укоризненно поглядела на него, — ох, чего пугаешь?!

— Что ты тут одна делаешь? — удивился он, подходя и обнимая за плечи, — среди ночи.

— Я только что разговаривала с Алией, — пояснила нехотя, — и у меня есть разговор к тебе. Ты в курсе, что близится бой, всё неимоверно накалилось и у нас остаётся совсем мало времени? Как там повернётся дальше для каждого из нас…

Вполне возможно, не представится больше шанса поговорить наедине, кроме как сейчас. Ты можешь уделить этому немного времени или занят в реальности?

— Конечно, для тебя всё, что угодно! — тепло улыбнулся парень, приближая лицо, — ты, я вижу, настроилась на серьёзное побоище. Или Алия что-то сказала конкретное? Есть повод тревожиться?

— Есть, конечно, — вздохнула я, уворачиваясь от явного намерения меня поцеловать.

Тони посерьёзнел и застыл на месте, мигом оставив игривое настроение.

— Думаешь, кто-то из нас в смертельной опасности?

— Всё может быть, — пожала я плечами, а внутренне поёжилась, снова некстати вспомнив бэньши.

— Так о чём конкретно ты поговорить? — встревожился он, — слушай, давай пройдёмся, а?

И увлёк меня в сторону от Домика.

— Я покажу, наконец, тебе одно местечко, — туманно сказал Антонио, — а то вдруг и впрямь больше возможности не представится. Красивое, романтическое… Давно хочу тебя туда привести, да всё что-то мешало, а сейчас — наилучшее время, потому что ночь, особенно располагает…

Внутри просто всё упало. Я-то хотела ему открыть правду, что вижу в нём лишь друга. А Тони с таким воодушевлением зовёт туда, где ожидает, по всей вероятности, совсем других слов… Но необходимо быть искренней до конца, чтоб потом одному из нас не было так же больно, как мне, когда Димка окончательно исчез из моей жизни, оставив на сердце царапину.

А сейчас, когда я полностью разобралась в себе, ощутила в мыслях только одного человека, только к нему лежит моя душа. И неважно, будет ли он со мной, но я не могу больше обманывать Тони.

Так вот, молча, мы шли по Лесу, обнявшись, пока, наконец, деревья не поредели и выпустили нас на опушку Леса. Но не с той стороны, где в долине белеет Замок, кажется, немного правее. Собственно говоря, опушка здесь представляла собой пологий пригорок, утопающий в мягкой, шёлковистой траве, спускающийся в долину.

И у самого его основания журчала река. И это журчание успокаивало, расслабляло, а вкупе со стрекотанием кузнечиков, настраивало на лирический лад.

Держась за руки, мы в ночных сумерках сбежали вниз, к реке. Множество светлячков облачками вспархивало из-под ног, кружилось вокруг, словно хоровод небесных звёздочек. Я ахнула, потрясённая этой красотой. Тони тихонько засмеялся.

— Потому я и хотел привести тебя сюда после занятий, чтоб именно в темноте увидела это место. Днём такой красоты не разглядишь.

Он подвёл меня к развесистому дереву у самой воды, склонившему ветви над бурным течением. Наклонившись, поднырнули под его сень и я ахнула вторично. С дерева свисали качели! Большое двухместное сиденье, и если раскачаться, то они летят прямо над водой.

— Давай помогу! — Тони притянул качели, помог взобраться, сел рядышком, и стал не спеша раскачивать.

Через несколько мгновений мы уже тенью скользили над водой, туда и обратно…

— О чём ты хотела поговорить со мной? — после того, как я отказалась от поцелуя, он, видимо, не решался на активные действия, предоставляя мне проявить инициативу.

— Тони… — я собиралась с духом, — хотела тебе сказать… в общем… я не хочу обманывать или давать надежду… относительно нас. В общем, я могу быть тебе только другом! — выпалила я и замерла, ожидая реакции.

— Ну что ж… — вдруг спокойно сказал Тони, — я этого ожидал и готов к такому повороту.

— Откуда ты знал? — поразилась я.

— Я же не слепой, Мань… Когда девушка любит — ведёт себя совсем иначе, чем когда ты ей просто приятен, но она боится обидеть. Спасибо тебе за честность, милая, правда очень благодарен.

— Понимаешь, я совсем запуталась. В тот период, когда появилась здесь, у меня была очень сложная ситуация в личной жизни, — начала несмело, — тогда я очень нуждалась в поддержке и нашла её в твоём лице, поверь, буду тебе благодарна всю жизнь за это…

— И твоё сердце несвободно сейчас, — улыбнулся утвердительно, но совсем невесело, Тони, — и занято вовсе не мной.

Я промолчала. Всё и так понятно.

— Грустно. Но честно и, значит, справедливо, — констатировал Тони, — конечно, в нелёгкий бой лучше идти с надеждой, что ТА САМАЯ любит и ждёт тебя. Однако, боль от ранения в бою не так убила бы, как боль сердечная от несбывшейся, иллюзорной мечты. И если нет и надежды — лучше дружба, верно?

Он улыбнулся теперь уже иначе, тепло и широко. И сжал мою руку.

— Друзья?

— Друзья! — кивнула я.

Назад возвращались тоже обнявшись, я немного продрогла. И, хотя могла согреться без труда усилием мысли, всё же приятнее было идти вот так, естественно, прижавшись друг к другу.

У Домика Воинов мы попрощались. Тони нужно было ещё домой, но к утру он обещал быть пораньше. Я тоже, планировала, не заходя в Домик Воинов, заскочить к себе, явиться перед глазами родителей, а уж потом с чистой совестью — в Школу. Кто знает, может, это будет наша последняя встреча с мамой и папой…

Дома я без аппетита поужинала с семьёй, мама и папа были на редкость неразговорчивы и погружены в собственные мысли, изредка перебрасываясь фразами об обычных бытовых делах.

Саманта тихонько заговорщически поведала мне, что ненадолго появлялась Алия и попросила быть наготове и по первому зову явиться в Школу. Вроде, у Учителей появились какие- то конкретные планы на счёт Снежаны. Я радостно догадалась, что они нашли, как вернуть мою сестрёнку обратно домой. Но вот только останется ли она тут прежней? Не зачахнет ли, вспоминая Школу и Светлый Лес?..

Ладно, всё это будет потом, а сейчас я только и жила, и дышала в ожидании мига, когда перенесусь обратно с реальность боёв и сказочных существ. И, одновременно, страшилась, каждую секунду ожидая срочного вызова Учителей с сообщением, что начался бой.

Закончив ужин, я особенно тепло обняла родителей, желая им спокойной ночи.

Сердце заныло от недопустимости выдать себя, внутренние переживания. Что-то гнетущее словно висело в воздухе, но мама и папа будто не ощущали моего настроения. Кинув на них взгляд в последний раз, сдерживая слёзы, я ушла в свою комнату.

Села за стол, включив настольную лампу посидела немного, тупо глядя в пустоту и собираясь с мыслями, затем достала из ящика стола чистую тетрадку, вырвала листок и начала писать. У меня вдруг возникло стойкое ощущение, что многие из друзей-Воинов сейчас пишут у себя в комнатах, в разных странах и континентах, нечто подобное. Мы никогда не виделись здесь и вряд ли увидимся, но чувствуем друг друга чётче, чем если бы сидели все в одной комнате.

Я замерла. А потом скомкала листок и забросила его в стол. Вырвала другой и крупно набросала лишь: «Мамочка, папочка, я вас очень люблю! Не плачьте, пожалуйста!»

Затем положила его на стол, расправила кровать, выключила свет и, раздевшись, залезла под одеяло.

А потом решительно сомкнула глаза, пресекая ручеёк слёз, и смело потёрла кольцо.

По Лесу шла, едва ощущая землю, которая, казалось, вибрировала от напряжения.

Оно, подобно статическому полю, облаком окутывало реальность Школы, а когда я вошла, в Домике находились уже кое-кто из Воинов. Все сидели за столом, вроде бы разговаривали, как и раньше, но витало что-то в пространстве такое, что заставляло нас быть собранными и даже несколько напряжёнными. Не было той обычной озорной жизнерадостности и лукавого азарта. Мы, словно, в одночасье повзрослели. Каждый из нас ЧУВСТВОВАЛ.

Итак, к этому часу нас собралось пятеро: я, Милена, Феридэ, Витас и Дафна.

Остальные хоть и понимали, как это важно, но не могли пока вырваться сюда. Ну, ничего, подойдут к утру. Снежана снова дремала в нашей с девчонками комнатке.

— Шен должна была уже появитьсяь, — задумчиво сказала Милена, — я встретила её по дороге сюда, но она собиралась заглянуть к профессору по поводу Алишера.

— А что с Алишером? — встревожилась Феридэ.

— Грустит… — опустила голову Милена, — приболел. Скучает по… по Монике…

— Понятно…

— Что-то то неспокойно у меня на душе, ребята.

— Что ты переживаешь? — улыбнулся Витас, — вы же в связке. Она бы тебя позвала, если что.

— Шен бы позвала только в самом крайнем случае, — усмехнулась Милли, — она слишком упряма и отважна, чтоб беспокоить подруг. Я всё же чувствую, что с ней что-то не так.

Она заёрзала на месте.

— Может, стоит всё же привести Марту сюда? — спросила я, тоже сидя, как на иголках.

Непонятная тревога овладела мной, никто не притрагивался к еде. Казалось, накалилось само пространство, ожидание чего-то неотвратимого, с минуты на минуту…

— Алия сказала, что заберёт её сама, когда пойдёт от Воздействующих, — отозвался Витас.

На некоторое время все замолчали. Думали. Каждый о своём. И все понимали, что вот-вот это начнётся. И не знали, что делать. Пока Учителя находились на групповой медитации и с помощью Воздействующих настраивались на сознания сотен тысяч людей нашей реальности, мы находились в безжалостном неведении. Одно лишь знали точно: прорыв произойдёт неотвратимо и очень скоро. Сегодня, ближе к вечеру, по здешнему времяисчислению.

— Не будем терять времени даром! — я хлопнула ладонью по столу, — Учителей нет здесь, но это не значит, что занятий не будет. Просто сейчас время нам самим действовать самостоятельно.

— Да! — поддержала Дафна, тщательно пряча растерянность, — с чего начнём?

— С медитации, — одновременно сказали я, Витас и Феридэ.

— По накоплению энергии, — кивнула Милена.

Дружно, не теряя времени на обсуждения подробностей, погрузились в медитативное состояние.

Ни одной мысли в голове. Только полное растворение. Дыхание светом через сердце.

Дыхание низом живота. И ощущение, как потоки энергии струятся сквозь тело…