Рождались на этой земле мореплаватели и бунтари, оставив после себя добрую память в народе. Рождались ученые, мыслители, литераторы, художники, чей поиск и откровения были известны всему миру и по достоинству оценены, создав славу людям Дона.

Донская земля с ее раздольем, необычно шальным свободолюбием была в то же время матерью родной для обездоленных, обиженных и горемык. Она принимала всех людей, не отвергая никого, как бы понимая внутреннюю суть каждого человека, давая ему прожить свою судьбу, пройти свою жизненную дорогу. А судьбы человеческие здесь были разные: яркие, запоминающиеся.

Неповторимость индивидуумов возникала, по-видимому, от их генетических хитросплетений. Сплав возникал сильный, жизнеутверждающий — с характером и жизненной позицией.

Годы перемен ознаменовались в нашей стране политическими преобразованиями, доходящими порой до размеров катаклизм. Страна обнищала, проливается кровь, появились толпы митингующих, призывающих, бастующих.

Во всей этой неразберихе выделяются личности, истинные спасатели отечества, озаренные разумом и высокими человеческими идеалами, чувством долга и ответственности за судьбу народа и страны в целом. Они добровольно взваливают на себя тяжесть забот и ответственности, напрягаясь из последних сил, надрываясь, несут на себе этот нечеловеческий груз забот о простом человеке, помогая ему выстоять, выжить в этом головокружительном, все уничтожающем и крушащем на своем пути «разгуле демократии».

Всю свою сознательную жизнь общался, хорошо знаю и боготворю человека, который практически не жил для себя, своего благополучия, не пользовался беспредельными возможностями своего положения, при этом отдавая все свои силы и здоровье делу, которому он служил и ради которого живет.

Юрий Александрович Песков, как истинно русский человек, беззаветно предан своему народу, Донской земле, Родине. Во всем его облике есть что-то сильное, большое, успокаивающее, красивое. Он человек с открытым лицом и добродушной, умной улыбкой. Глядя на него, возникает мысль, что это, непременно, думающий человек и думающий нестандартно. Генетически заложенные способности при его трудолюбии и целенаправленности дали невообразимые результаты. Интеллект этого человека обогащался на глазах и вырос в значительное явление. Имея много друзей в кругу крупных ученых, профессоров машиностроения, математики, физики, и все они единодушно приходили к убеждению в незаурядной одаренности этой личности.

Глубокое знание предмета как теоретических, так и практических деталей производства позволило ему с годами выработать способность к верной интуиции в решении важных проблем комбайностроения. От дерзновений мечты к реализации ее уходили годы, но зато было не только решение, но и создавался плацдарм для дальнейшего развития комбайностроения, что проявилось в строительстве нового завода с оборудованием и техническими современными возможностями на месте старого, не прерывая выпуска машин.

Изумляло и то, что он мог совместить все воедино и в центр поставить главного помощника — жизненные интересы — рабочего. Здесь было все важно и с размахом: детские ясли, садики, школы и пионерские лагеря на Черном море и под Ростовом, ПТУ и общежития для молодых. Строился не один микрорайон с современными домами и кинотеатрами. Лучший в городе профилакторий в желудочно-кишечном санатории, практически заново построенная больница, лучшая в городе, с уникальным оборудованием. Дом культуры был так реконструирован, что ему мог позавидовать современный европейский театр. Спортивная база вплоть до альпинария.

Общение с этим человеком всегда доставляет истинное наслаждение, так как он прост, работает по 12–18 часов в сутки, без выходных, ученый-инженер, заглядывающий на 20 лет вперед, и организатор научно-исследовательской базы для решения поставленных производственных задач, организатор самого современного комбайнового производства, знающий рабочих по именам, достоинствам и недостаткам, верный супруг, требовательный отец, нежный, любящий дедушка и надежный товарищ.

Его жизнь слилась воедино с жизнью простого рабочего не на словах, а на деле. Завод — это его дом, и он о нем, знает буквально все. Всю номенклатуру держит у себя в памяти, и обмануть его не удавалось никому. Рабочих знает по имени, а ветеранов по отчеству. Такие единения и слияние со своим делом и людьми помогали достижению цели.

Женщины-матери были уверены в том, что появившийся у них ребенок будет обязательно иметь место в ясельках, детском садике, а молодежь найдет крышу над головой в общежитии семейного типа и будет иметь перспективу получения полноценной квартиры. Более чем за десятилетие на глазах у изумленных горожан вырос целый жилой массив выстроенных руками различных цехов завода, практически город в городе, своя империя.

Глядя на него, всегда изумляешься человеческим возможностям научиться быстрочтению для того, чтобы быть в курсе всех новинок литературы, искусства. Застать врасплох его было невозможно, более того им не только технически прочитывался текст нового нашумевшего произведения, но и давалась объективная оценка. Поражает он тонким знанием истории России, особенно периода Петра первого. У этого громадного по своим размерам человека с грубоватыми манерами общения обострено чувство милосердия, переживания чужой беды и отеческая забота о нуждающемся во внимании. Медики больницы — близкие ему люди это усвоили хорошо.

Решать такие грандиозные задачи было невозможно в отрыве от жизни общества и общественных депутатских обязанностей, которые он выполнял всегда свято.

Россия — особая страна, здесь всегда было тяжело тем, кто ее любил и жил для нее, им-то и всегда доставалось, не минул и мой друг этой участи, с муками приходилось ему создавать и утверждать новое, проталкивать идеи, неоднократно становясь на грань непонятного, осуждаемого, осмеянного. Все же желаемого достигал, и радость побед, а их у него было много, не была праздничной, скорее будничной в кругу друзей и семьи, которые хорошо понимали, как много сил, физических и душевных, было им затрачено на борьбу со скверной, с малоподвижной системой, а он органически должен был в нее входить и при этом делать нужное, доброе, необходимое народу дело, поэтому радость всегда перемежалась с грустью.

Он, на мой взгляд, относится к тем титанам России, которые рождаются в ее недрах, несут ее славный человеколюбивый код и тяжкий крест труженика во имя народа и страны. Он относится к плеяде людей, родившихся в период страшных репрессий, когда страна буквально заливалась кровью во имя светлого будущего. Рос и взрослел во время второй мировой войны, в голод и холод, без отца, погибшего на фронте. Мужал в период восстановления народного хозяйства, пройдя путь от летчика, слесаря, рядового инженера до генерального директора, дерзнул быть человеком, который в период застоя заглянул в будущее идеей создания нового завода и принципиально новой машины, при этом не остановив производства ни на один час.

Что это — опыт, богатая практика, глубокие знания предмета или талант ученого? В этом конкретном случае, по-видимому, все вместе взятое… Сюда же следует добавить качества дипломата и политического деятеля.

Будучи зам. министра, без отрыва от производства, практически курируя куст комбайностроения в нашей стране, он называл себя «окопным зам. министра», а не парадным, и это, как ничто, подчеркивало его жизненные установки, верность производству.

Ретроспективно он, сведущий, неординарный человек, безусловно, входил в диссонанс с людьми такого ранга в тоталитарном обществе, и это ему не прощалось. Чем выше поднимался он по иерархической лестнице, тем меньше спал и больше работал. Признание заслуг перед народом приходило к нему с потерей здоровья и личной жизни. Впрочем, другой жизни и судьбы он себе не представлял, да и судьба ему не уготовила.

Народ хорошо усвоил истину, что и как следует делать, а что переступать нельзя. Люди всегда тянулись сердцем к чистоте, правде, стремились уйти подальше от лжи, лицемерия и слов, расходящихся с делом. Создавали себе кумиров среди бардов, поэтов, просто смелых людей, высмеивающих экономику, которая должна быть экономна.

По мере того, как дряхлеющий лидер, невнятно чавкая, благодарил за очередную звезду Героя или же орден «Победы» в окружении таких же, как и он, обезумевших маразматиков, жителей нашего города все больше притягивала мудрость, устоявшаяся веками, — религия.

Все чаще в печати и телевидении официальные власти убеждали людей в том, что народ и партия едины и что мы верной дорогой идем к победе коммунистического общества.

А люди, разуверившись в словах, начертанных на транспарантах, шли украдкой в храм, приобретали Библию, изучали Ветхий и Новый завет.

И все же для большей части их этот кладезь мудрости и плод многовековых раздумий был в запрете официальными органами власти. По городу поползли слухи, что разоблачен высокопоставленный мошенник, который официально был поставлен органами наблюдать за деятельностью церкви, однако втихомолку выколачивал с работников культа деньги.

Вскоре Ростовскую епархию возглавил крупный служитель православия Владыка Владимир, о благочестии и образованности которого в народе пошла добрая молва. Постепенно в городе незримо что-то изменилось — у людей появился духовный отец — защита, нравственная сила, уверенность, что не ускользнуло от пристального внимания соответствующих органов. Встреча с необычной, овеянной легендами личностью у меня произошла в один из замечательных осенних вечеров.

Накануне ее нас всех волновал вопрос, характеризующий психологию людей нашего поколения: как обратиться к человеку, наделенному таким необычным для нашего воспитания саном, — митрополит Ростовский и Новочеркасский — по имени отчеству или же, как это положено сану — Владыка. Само это слово не произносилось прежде нами и произносить его в этом случае следовало с верой в душе и сердце. Одна только эта деталь отбрасывала нас в разряд неграмотных, не ведающих духовности наших предков. Ожидание встречи было волнительным и томительным, пока не наступила долгожданная минута. На пороге квартиры появился крепкого сложения, выше среднего роста человек в цивильной одежде, с открытым лицом, обрамленным седеющей, аккуратно подстриженной бородой, улыбающийся неповторимой доброжелательной улыбкой, с умными, внимательными, добрыми, притягивающими к себе глазами. Поразило первое рукопожатие, с которым в тебя вошло добро и понимание волнения твоей души. Голос его звучал неповторимой тембровой окраской, глубоко проникая в сознание и разрушая все мысленно созданные тобой же преграды.

Уже первая реплика в отношении библиотеки, в целом отдельных изданий и нашумевших произведений, превратившихся в бестселлеры, стала постепенно разрушать в нашем сознании представление о том, что мы имеем встречу не только со священнослужителем такого крупного ранга, а с человеком, для которого все человеческое не чуждо, более того, он, оказывается, живет повседневной жизнью и мыслями простых людей.

Сопровождал его в этой встрече отец Виктор, молодой, красивый, высокообразованный человек, как впоследствии выяснилось, с глубокими познаниями в философии. Внешне создавалось впечатление, что мы общаемся с академиком и его молодым учеником-профессором.

Вскоре изумлены были и тем, что Владыка хорошо знал песенное творчество В. Высоцкого, тонко используя некоторые его мысли в светской беседе. Вечер пролетел быстро, а после расставания каждому показалось, что он стал чище и изменился как-то изнутри. Изумило нас и то, что за время первой и последующих встреч им и его спутниками не было произнесено ни единого слова о религии, церкви и нравственности.

Последующие довольно-таки редкие встречи приносили массу ярких впечатлений и встреч с людьми нам известными, высоконравственными, богопочитаемыми, человеколюбивыми, из мира, в нашем сознании обруганного и высмеянного.

Все ярче и понятнее становился не только образ жизни, но и тот титанический ежедневный труд, который Владыка вкладывал в свое дело, решая, казалось бы, неразрешаемые проблемы, особенно для того периода дел епархии в целом.

День его начинался с первыми лучами солнца молитвой о тех людях, которым особенно трудно в неправовом государстве, о тех, кто лишен свободы и находится в нечеловеческих условиях тюремной изоляции.

В доверительной беседе поведал нам, как пришлось ему пробиваться через, казалось, непробиваемые ряды чиновников партаппарата для того, чтобы иметь разрешение на позолоту купола Ростовского храма.

Чинуша встретил Владыку, развалясь вальяжно в своем кресле, и пытался небрежно разговаривать, на что он ударом о пол посоха призвал зазнайку и неуча к порядку и обязанности выполнить свой долг. Вскоре в нашем городе произошло событие, которое взволновало души горожан — были раскрыты позолоченные купола храма, озарившие город исходящим от них светом, как призыв не забывать прошлого, не растерять то нравственное, что было заложено нашими предками, сохранить облик старого города, обращенного к свету.

Из большого количества священнослужителей, окружающих Владыку, всегда можно было выделить отца Виктора своим благочестием, рассудительностью, доброжелательностью. Ученик достойно воспринял все лучшее от своего учителя, принявшись строить церковь в г. Азове, благословив казачество Дона на возрождение.

Меня изумляла прозорливость Владыки, глубина понимания человеческих характеров, их внутренней сути. Он как бы считывал желание каждого: одни нуждались в его благословении, другие в его добром слове, третьи ждали от него материальных благ, денег, подарков, пятым хотелось быть в его окружении. Владыка щедро одаривал окружающих, лишь бы добрели их сердца и в жизни им было спокойнее, увереннее. Главное, чтобы они несли людям добро.

Прекрасно разбираясь, кто плут, мошенник, желающий использовать его имя и связи для обогащения и благополучия, мог деликатно обратить их к пониманию того, что им на самом деле нужно.

Любит живопись, прекрасно разбирается в тонкостях различных направлений, но все же предпочитает классическое, реалистическое видение окружающего нас мира.

Как-то сетуя на свою малую грамотность в вопросах религии и огорчаясь за ляпсусы, граничащие с невежеством, я получил от него успокоения и напутствия: «Доктор Минас, делайте доброе людям, выполняйте свой врачебный долг и считайте себя верующим человеком».

Вскоре мы с женой получили в дар от Владыки прекрасно изданную «Толковую библию». Чем больше знакомлюсь с Библией и всматриваюсь в окружающих меня людей с разнообразными характерами и судьбами, тем больше прихожу в отчаяние от того, что эта книга мудрости так поздно стала мне поводырем в запутанных лабиринтах жизни.

Проповеди, читаемые Владыкой по телевидению, — целая школа нравственности: от познания православия до толкования и напутствия. Четко формулируя понятие, он предотвращает большое горе человеконеверия, а главное, чтобы христианин не поддавался на посулы, порой по незнанию, уходя в сторону от принципов жизни и учения христианского.

Разве ведомо простому человеку, разуверивавшемуся в обещании светлого будущего коммунистического завтра, обманутому властями и оказавшемуся перед фактом самоспасения, что его могут вновь обмануть так же красивыми словами, яркими разрисованными книжками и в конечном счете произвольным толкованием христианства, отличающимся от того, которое уже около 2000 лет спасает народ России от бед и варварства.

Мне казалось, что только меня освятил своею благодатью Владыка Владимир, но оказывается, это ощущение имеется у всей его паствы, многострадального народа Донской земли.

Несет свой тяжкий крест Владыка с божьей помощью, поэтому и светится как бы изнутри не земным человекопониманием и человеколюбием.

Глядя на еще жившую в то время мать, породившую его на свет божий, благословившую сына на служение людям, на жизнь, полную тревог, сомнений, переживаний за судьбы людские, не имея личной жизни, собственных интересов, невольно задумываешься над неземной истиной, правдой и благодатью, сошедшей в минуту рождения, которая исходит с небес, неведомая нам.

Такая жизнь и такая судьба — это благословение божее и благословенна мать в минуту его рождения и велика память о ней в народе. Мне думается, что как бы ни шутили с народом недобрые, злые силы, пока живы на земле Богом отмеченные люди, народ России не пропадет, у него есть поводырь, который укажет человеку добрую и верную дорогу выхода из тупиковых позиций, уводя с дороги, ведущей к шабашу темных сил, выводя заблудших на путь, освещенный идеалами православия, к возвышенному пониманию и жизни, достойной такого совершенства, как Человек.

В России с ее вечными проблемами в настоящее время возникла новая, пожалуй, самая сложная бездуховность.

Судьбы людей, любовь, привязанность и долг не подвластны национальным амбициям. У моего друга детства мать — нахичеванская армянка, а отец еврей-красавец. Он был хорошим солдатом на фронте, с боевыми наградами вернулся домой, в мирное время занимался воспитанием детей, был любящим мужем, тружеником.

Старший сын его уже с раннего детства отличался образцовым прилежанием, гармонично развивался, пробуя себя в искусстве, спорте, а позднее увлекся техникой. В школе учился только на «отлично». Закончив институт с отличием, поступил на работу, стал доктором технических наук, лауреатом, в общем заметной фигурой в ученом мире страны. Преданность избранному делу была у него необычной. Высокая порядочность, трудолюбие и желание в постоянном труде находить решения самых сложных задач в итоге дали ему возможность выстоять, обрести свое лицо, быть полезным людям.

Многие, не знавшие его с детства, так и не в состоянии были понять жизненных позиций честного, прямолинейного, не идущего на сделки с совестью характера. Было, например, непонятным, как Эдуард Иосифович Липкович по национальности вдруг армянин. Не могли или не хотели понять ортодокса, что человек таким образом удваивал любовь отца к матери армянке, родившей его и воспитавшей, защитившей и спасшей детей от голода в период оккупации. За пятую графу биографии талантливый, признанный в мире ученый многое претерпел в жизни: и при выдвижении на более высокие должности, и при голосовании о присвоении ученой степени. Только близкие друзья понимали и высоко ценили в нем человеческие качества, порядочность и высокую принципиальность.

На душах довоенного поколения лежит значительный слой накипи, о которой с горечью приходится говорить — сталинский пласт, хрущевский, брежневский. Пережили период оттепели и закручивания гаек, уважительного и неуважительного отношения к науке и интеллигенции, пытаясь при этом сохранить свою индивидуальность, ни в коем случае не показывая ее.

В этой политической неразберихе единственно правильным был путь моего друга, преданность своему делу, раз и навсегда выбранной позиции, которая в конечном счете привела к успеху в науке.

Победившая демократия в нашей стране сделала возможным сказать и ему свое слово, его заметили в большом деле, жаль только поздно, лет так на десять раньше бы. Он стал директором крупного академического института. Хорошо, что этот институт возглавил именно он. Человек, переживший столько невзгод, имеющий свой внутренний стержень, будет открывать двери в науку будущему молодому поколению.

Как часто в обыденной жизни, произнося такие слова, как порядочность, честь, совесть, мы не задумываемся над их истинным значением. Часто ли мы встречали людей на своем жизненном пути, у которых принципом жизни стали эти понятия? Поразмыслив, найдешь одного, в крайнем случае двух.

Мне пришлось знать и общаться долгие годы с Борисом Степановичем Арабкерцевым. Он и поныне украшает наш город своей статной выправкой отставного офицера, гордо несущего свою умную голову. Один из немногих открыто и радостно смотрящих людям в глаза, как бы демонстрируя, каким должен быть честный, порядочный человек.

Еще в юные годы, будучи полон сил и энергии, поразил нас мастерством юмориста, рассказчика. В тот период времени об Аркадии Райкине знали немногие, да и то понаслышке, телевизоров не было, а по радио его передавали настолько редко, что «вкусить» всю прелесть творчества этого гениального человека было нельзя, а тут дома за торжественным столом вдруг уважаемый человек надевает маску, меняет облик и начинает свой рассказ. Хозяйка в ужасе — никто не притрагивался к еде, а гости в восторге от увиденного и услышанного.

Борис Степанович — инженер-строитель с архитектурным уклоном, работал, по-видимому, очень ярко, интересно, с творческой отдачей и был высоко оценен своими же сослуживцами. Строительство театра им. М. Горького в г. Ростове-на-Дону было эпохальным событием не только для жителей города, но и, пожалуй, для всей страны в целом. Строилось новое общество, строилось новое здание театра, «храм искусства», олицетворяющий эпоху в стиле конструктивизма, демонстрирующий силу и мощь, энергию того времени — трактор. Одновременно этим символом подчеркивалось и то, что область была не только сельскохозяйственная, но и индустриальная, где шло строительство совхоза «Гигант» и Ростсельмаша. Проект этого здания был поистине смелым для того времени.

Борису Степановичу Арабкерцеву приходилось иметь непосредственное дело с рабочими чертежами театрального здания. Как старший техник в то время, он подготавливал «разбивку» отдельных частей здания под строительные работы. Принимал участие и в очень тонком и сложном деле: устройстве железобетонных пазух для улучшения акустики. Довелось ему работать и в содружестве с Е. В. Вучетичем в мастерской при театра, которой руководил крупный инженер-строитель И. И. Сербинов. Корольков создавал горельеф главного фасада скульптурной композиции, Е. В. Вучетич — фонтан.

Для многих стал Борис Степанович визитной карточкой города, они уезжали, переезжали, а он всегда оставался в городе и непременно в положенный час выходил на променад по центральной улице. Через десятилетия, приехав в город Ростов, знавшие его в молодые годы старались встретиться с ним на центральной улице в положенное время, как и прежде.

Наш город в 80-х годах был разбудоражен неординарным событием: в центре на месте уничтоженного храма решили установить конную статую работы прославленного монументалиста Вучетича, некогда жившего и учившегося в Ростове. Имя его было овеяно легендами и славой, он входил в высшие слои общества, был охраняемым властями. Все перед ним трепетали, а сам он был недосягаем.

Борис Степанович, как всегда, осуществлял свой ритуальный променад по центральной улице города, недалеко от места, где происходили строительные события закладки конной статуи. И вдруг около него останавливается кавалькада машин, из которой выходит сам Вучетич, подбежав к старому своему приятелю, на глазах у изумленной публики стал беседовать с ним, как бы продолжая прерванный разговор. Об этой встрече говорили все в городе, никто даже не предполагал, что в городе живет такой авторитет, с которым стал советоваться сам Вучетич.

Высокая порядочность, чувство долга и чести на протяжении всей его долгой жизни притягивали к нему видных представителей интеллигенции не только нашей страны, но и зарубежья.

Если пересчитать, сколько выдающихся личностей переступили порог его дома, находя в нем понимание, обогащая мыслями, обогащаясь сами, можно было бы составить не одну удивительную книгу. Под стать хозяину рядом всю жизнь была его жена и верный друг — Маргарита Аркадьевна. Друзья в шутку называли ее Маргарэт Тэтчер за яркий ум, редкую одаренность педагога-химика, музыканта, блестящего литератора. Все эти качества создавали особый колорит и притягательность семьи, во главе которой стоял Борис Степанович.

Если учесть, что эта удивительная чета смогла воспитать дочь-музыканта с необычными способностями раскрывать сущности сложнейших по своей философии произведений, музыканта международного класса.

В свои восемьдесят с лишним лет Борис Степанович продолжает играть в шахматы, ежедневно делать утреннюю зарядку, принимает контрастный душ и обязательно прогуливается в положенное время по улицам своего любимого города. Внимателен и доброжелателен к людям, не одержим к стяжательству и накопительствам, предан искусству и людям, создающим непреходящие ценности.

В хирургической практике царят гласные и негласные законы, которые не смог уничтожить даже тоталитарный режим. Любые попытки изменить ситуацию повседневная жизнь с ее жестокой жизненной правдой категорически отвергала. Обычно приказ быть посему, и на должность ставился чиновник, главный специалист города, области, заведующий хирургическим отделением тем более, но жизнь непременно и очень быстро диктовала другую правду и… — быть по-другому. Дело страдало.

Страдало до такой степени, что видный ответственный хирург профессор В. И. Русаков еще 12 лет назад разразился статьей в хирургическом журнале «Хирургия на перепутье». Уже в то время отечественная хирургия перестала осуществлять свое поступательное движение. Эта наука, а возможно, и искусство, как лакмусовая бумага, раньше всех проявила гримасы происходящего застоя в стране.

Быть должно не посему, а потому, что уготовила природа; трудолюбие, талант, наконец, гений, а не какое-то высочайшее решение. От учителя к ученику, от личных качеств человека, решившего стать хирургом, до благоговения коллег, людей, которых он врачует. Таким должен быть путь врача-хирурга и таким он бывал.

Ярким примером такой личности является Терпаносьян Константин Георгиевич. Небольшого роста, коренастый, не торопливый в движениях, голубоглазый, с темными густыми вьющимися волосами, всегда аккуратно подстриженный и выбритый, с улыбающимися, всегда внимательными, добрыми глазами. Притягивало к нему желание в умении выслушать, то, как делал он это, всегда заставляло задуматься над тем, что ты говоришь. Существовала дистанция между умным, мудрым человеком и слушателем. В этой многогранной личности главным являлась его специальность, а он хирург от Бога.

После окончания института вместе с одаренной женой-врачом, поработав достаточное время в районной больнице, был зачислен в штат областной ординатором. Ум, добросовестное отношение к делу, любознательность обратили на него внимание врачей. Будучи человеком интеллектуальным, воспитанным, всегда выполнял свою работу тихо, обстоятельно, на глубоком профессиональном уровне, обычно брал на себя самое тяжелое, самое неблагодарное, а если в результате его многочисленных кропотливых трудов выздоравливал пациент, то в обыденной жизни ему это и не засчитывалось.

В наше время только он может радоваться росту молодого специалиста, сберегать своих коллег от врачебных бед и неприятностей, беря всю тяжесть на себя, исправляя чужую беду горе-хирурга. Бывая у него дома, практически всегда заставал его за раскрытой книгой, в раздумьях о предстоящей обычно сложной операции.

Константин Георгиевич многогранен, любит путешествовать, причем, вместе с женой объездил весь мир к был не просто созерцателем. Рассказы его об увиденном великолепны: всегда яркими, четкими и предельно ясными бывают его выступления на областных хирургических обществах. Самое интересное в них — его собственный опыт.

Будучи человеком загруженным и до предела занятым, нашел время воссоздать имена хирургов прошлого, своих учителей. Он является примером не только человеколюбия, во и супружеской верности. Глядя на умного, красивого, талантливого врача-хирурга, высокопорядочного человека, невольно радуешься тому, что он счастлив своим делом и тем, что любит и любим.

Всем своим видом Галина Ивановна Ярошук напоминала человека глубоко задумавшегося, озабоченного — сестру милосердия из журналов прошлого времени. В годы, когда истинно русская доброта, сострадание, честность, порядочность, святое отношение к своему делу, долгу были подменены навязчивыми трескучими словами плакатов и транспарантов, она своей уверенностью и спокойствием опровергала внедряемые стереотипы.

Когда случалась беда, она незаметно, ненавязчиво, бескорыстно делала свое врачебное дело на высоком профессиональном уровне. Как бы ни было тяжело, Галина Ивановна всегда находила общий язык с больными, родственниками и все вместе делали одно большое нужное дело, боролись за жизнь и здоровье человека.

Небольшого роста, худощавая, быстрая в движениях, но одновременно неторопливая, вдумчивая, молчаливая, а в разговоре немногословная, редко улыбающаяся совершенно ясной, проникновенной, доверительной улыбкой. Одевалась просто, непритязательно, но всегда чисто и подчеркнуто аккуратно.

Подходя к больному, всегда удобно присаживалась, давая понять больному и окружающим, что пришла решать важный вопрос, на нее можно положиться и ей следует довериться, и ей доверялись беспредельно, как больные, родственники, так и врачи. Ибо она изучала человека, его болезнь, ее интересовало все в человеке.

Особое место в изучении своих пациентов она уделяла их духовному миру, степени надрыва, ухода от нормального мироощущения. Делала это как-то ненавязчиво, только ей одной понятными приемами. По ее поведению, частым подходам к пациенту, просиживаниям у постели мы понимали, что этому человеку тяжело, и ему нужна, кроме хирургической, еще и, возможно, более нужная помощь — духовная, а давала ее только Галина Ивановна.

Долгие годы она была негласно правой рукой крупного самобытного талантливого хирурга, жившего в нашем городе — Михаила Гавриловича Саркисьяна. Их объединяло не только любимое дело — хирургия, но и общность взглядов на православие. Они были глубоко религиозными людьми, знали и изучали богословие, а главное, свято верили в Бога.

Завет Библии «помоги ближнему» она выполняла свято, постоянно совершенствуя мастерство хирурга и диагноста. Как-то невзначай, по случаю сказала, что неоднократно ездила за свой счет к прославленному хирургу С. С. Юдину, училась мастерству желудочной хирургии, и даже получала похвалу за свое хирургическое мастерство. Это она как бы оправдывала себя перед Богом, что ею сделано все, чтобы помогать людям на самом высоком уровне.

Истории болезни, ее врачебные рассуждения, логика действий были всегда безукоризненны. В течение дня и долгой ночи даже тогда, когда не было работы, она не позволяла себе прилечь отдохнуть, а работала то ли с больными у их постели, то ли в ординаторской с историями болезни.

Много работая в медицинских архивах города, встречаясь с написанными ею историями болезни, всегда создавалось полное представление не только о больном, но главное о враче, человеке думающем, стремящемся найти пути, наиболее верные к устранению горя.

В повседневной работе только она могла благодарить кого бы то ни было за найденную ошибку в ходе ее рассуждения. Эти замечания она принимала как благо. Как бы ни был труден рабочий день, тяжелы сутки, сколько бы часов она ни стояла за операционным столом, позволяла себе уйти домой, лишь посмотрев всех поступивших оперированных больных, сделав последние записи, проверки. Перед уходом всегда докладывала, свое мнение заведующему хирургическим отделением, подводила к сомнительным больным и только тогда незаметно исчезала из хирургического отделения.

Работа с таким человеком была радостью и благодатью для всего коллектива, особенно для стремившейся к знанию молодежи.

Пожалуй, Кречетов Николай Сергеевич — один из немногих оставшихся из плеяды старых хирургов, начинающих свой путь в тридцатые годы. Он сохранил не только яркие способности рукодействия, свежесть ума, культуру речи, все признаки интеллигентного человека. Небольшого роста, всегда подтянутый, по-врачебному внимательный к собеседнику, всегда умеющий сформулировать точно вопрос. Мы, хирурги, всегда чувствовали его присутствие в городе индивидуальным почерком диагноста, способностями широко оперирующего, грамотного врача с присущей ему самобытной школой.

Начинал же свой путь Николай Сергеевич ординатором у Леона Соломоновича Аствацатурова, постигая тонкости диагностики, общения с больным человеком, освоения хирургической техники, выхаживания больных, в том числе и самых сложных.

Признанный мастер хирургии Леон Соломонович не разделял человека по органам и системам, а обязательно рассматривал организм в целом. Не прибегал к помощи узких специалистов, решал с одинаковым блеском вопросы урологии, абдоминальной хирургии и патологии мозга.

Становиться на ноги у такого масштабного хирурга — великая честь и благо. Мудрого мастера хирургии покоряла в молодом враче Кречетове не только любознательность, эрудиция, но и трудолюбие, честное, самоотверженное отношение к делу. Молодой ординатор бывал частым гостем в доме своего учителя, где признанный мастер раскрывался для него другими гранями своего таланта.

Работая над собой, Николай Сергеевич впитывал все лучшее от старших, которые передавали тонкости мастерства хирурга из рук в руки, а он приобретал свой личный опыт, которым щедро делился не только с больными, но и с теми, кому приходилось соприкасаться с ним на долгом, нелегком жизненном пути.

Работая заведующем хирургическим отделением бассейновой больницы, у него было много забот и ответственности, однако всегда изыскивал время побывать на концертах заезжих знаменитостей в филармонии, посетить лучшие спектакли, художественные выставки. Люди искусства города, видные артисты были его хорошими знакомыми и считали своим доктором.

Изумляет и то, что, имея огромный жизненный опыт практической работы, он из прошлого может извлечь необходимое не только для сегодняшнего дня, но и для будущего.

Как-то принес мне фотографию 1924 года с изображением группы медиков во главе с его матерью, с которой проводил занятия Л. С. Аствацатуров, высказал соображения о том, что можно было бы взять врачам и сестрам у этого прославленного и мудрого хирурга, нашего земляка. И тут же прочитал написанные им шутливые стихи о последнем цикле усовершенствования, уровень преподавания которого мог быть значительно выше.

Спокойно на душе, когда в городе живут такие умные, мудрые люди, сохранившие в себе лучшие качества и черты не только прошлого, но и приближающиеся к нравственному понятию ЧЕЛОВЕК.

Мне же пришлось с ним встречаться близко уже тогда, когда он оставил большую хирургию и работал у нас в качестве ординатора. Обращали на себя внимание скромность и деликатность в поведении и уверенность в оценке сложных ситуаций диагностики и выборе способа оперативного вмешательства. Между мной, доцентом, и им, ординатором, сложились особые отношения взаимопонимания и доверия, хотелось постоянно использовать его многолетний врачебный опыт — этот кладезь умного, скромного человека.

Обратило на себя внимание отношение его с больными, умение быстро найти общий язык и получить необходимую информацию, при этом не терять много времени, верно трактовать полученные результаты исследований, использовать данные литературы как прошлых лет, так и современные, а главное — соотнести с собственным опытом. В критическую минуту деликатно подходил и обращал внимание на главное, отмечая, что неверная трактовка и принятое решение могли причинить больному вред.

Дважды мне доводилось встречаться с ним на цикле повышения квалификации. Каждая такая встреча оставляла свой неизгладимый след общения с врачом большого класса, обладающим большим опытом, эрудированным, интеллигентным человеком, который постоянно работал над собой, повышал уровень своей культуры.

Для своей внучки он писал великолепные стихи в стиле С. Маршака, что, по-видимому, позволяло ему более естественно войти в мир ребенка, быть дорогим, понятным и любимым дедушкой. Этот педагогический прием, предложенный некогда еще Честерфильдом, следует взять на вооружение каждому, тогда пропасть между родителями и детьми будет не столь глубока.

В тяжелые времена не только экономической, но и нравственной разрухи в стране он мог в стихах высмеять пороки бесхозяйственности, бюрократизма и стяжательства, привлечь внимание к вечному и прекрасному — красоте, чистоте помыслов.

Обычно в своих вопросах, обращенных ко мне — лектору, преподавателю, у него постоянно звучало: что будет дальше, где та дорога, которая выведет грядущее поколение?

В минуты отдыха, раздумий, вдохновения мы зачастую обращаем свой взор на вечную, нерукотворную красоту творения природы. Сказочность громад гор, парение орлов, дивные красоты срезов камней, причудливый рисунок корневищ древесины, совершенства линий тела представителей животного мира и над всем этим человек во всем блеске своего ума, руководействия властвующих на всем земном.

При этом зачастую поражает феномен способности человека скрупулезно изучать глубины предмета и быть совершенно оторванным от самой мирской жизни, неспособным приложить свои знания, умения к полезному делу, насладиться этим.

И все же рождаются люди, объединяющие в себе глубокие теоретические знания предмета, ставившие перед собой трудные, не решенные вопросы предшествующими поколениями, трудятся годами, изнуряя себя, решая непосильное, находя правильный ответ, воспроизводят руками, доказывая неверующим свою правоту, с блеском повторяя и повторяя виртуозность исполнения найденных решений, как бы говоря, делай, как я.

Каждая работа такого мастера — это неповторимый шедевр творения разума и рук человеческих.

Казалось, сбылась однажды вековая мечта горожан, открыт стараниями наших предтечей медицинский институт в Ростове, показаны высокие примеры научного поиска врачевания, нашему поколению осталось только учить и служить верой и правдой выбранному делу, однако, нет, целая армия отобранных людей с регалиями и в мантиях выбрала для себя только легкий путь — учить, а лечить? Не забыв при этом, сгорая, освещать путь другим! Профессиональная гордость специалиста экстра-класса, требующего не только данные от природы, но и напряжения всех человеческих возможностей и сил — желают быть лучшим. Не те личности, не те примеры для подражания.

Педагоги — да, но врачи-профессионалы — все хуже и хуже, скатываясь постепенно на уровень тех, кого они обучали делать первые шаги в профессии. На авансцену этой трагедии выступают амбициозность, высокомерие, положение занимаемой должности, а порой просто делячество.

И все же природа мудрее, ей свойственно такое качество, как самоочищение, самообновление, самосохранение. Незаметно с определенной долей процента рождаются гении и таланты, как бы подстраховывая неразумность разумного мира.

И на Донской земле рожден такой талант — Вадим Федорович Касаткин, который незаметно, скромно пробивался годами через препятствия и людское невежество, неблагодарность через толщу бетона и асфальта, на свет к людям. В самом его облике есть что-то исконно русское, иконописное — от Бога, как бы сошедшего с полотен И. Глазунова.

Большой, угловатый, застенчивый, немногословный — просто былинный умелец, как бы удивляющийся тому, что коллеги его мало трудятся, не стремятся превозмочь себя.

Будучи молодым хирургом, как-то выполнил уникальную операцию больному, подобно которой в нашем регионе во всяком случае никто никогда не делал, и даже не помышлял. Картина на хирургическом обществе была весьма примечательная, когда видавшие виды хирурги, медицинские авторитеты сидели, озлобившись, слушали о сделанном им.

Радости, благословения на их челе видно не было, но его уверенность, скромность да глубокое познание того, что им было выполнено, остановили пламя пожара негодования и принародного бичевания.

Долгие годы проработал он совместно со своим учителем, видным российским хирургом, профессором-экспериментатором Вадимом Ивановичем Русаковым, обучался тонкостям хирургии, врачебному мышлению, создавая себя как личность, вбирая все самое лучшее и отторгая нелепое, скандальное.

Сегодня, пожалуй, только ему подвластно осмысленно с творческой интуицией гроссмейстера войти в пораженные раком чертоги человеческого организма, убрать все нежизнеспособное, оставляя для жизни необходимое, сантиметр за сантиметром, час за часом в разумной холодной борьбе со злейшим врагом человечества, напрягая свой ум и талант.

Сегодня его знают, замечают, ценят, стремятся попасть только к нему, отдаться для решения их судьбы.

А у него-то самого только одна жизнь, да и молодость уже на исходе.

Где найти слова, добрые глаза и чистые души, которые могли бы прибавить ему сил не только бороться за жизнь обреченных, но и самому наслаждаться красотами бесконечного мира, созерцать неповторимое, переносить на холст увиденное, задуманное, радоваться любви к родным и близким.

Хирурги Дона имеют свои традиции, уходящие корнями как в земскую, так и классическую европейскую медицину. Все лучшее было завезено к нам не только с Варшавским университетом, но и получено от российских хирургов. Проводником всего прогрессивного являлись профессора Богораз, Напалков, Бухман, при этом работы последнего были представлены на получение Нобелевской премии и только начало первой империалистической войны не дало возможности свершиться этому акту.

Сформировавшаяся школа широко оперирующих хирургов-экспериментаторов Дона была известна многим поколениям не только в России, но и далеко за ее пределами.

Врач, увлекшийся хирургией, был вовлечен в общий круг научного поиска на благо практического выхода, на благо больного человека.

Эстафету основоположников научных изысканий в хирургии приняло поколение их учеников — проф. З. И. Карташев, Б. З. Гутников, Г. С. Ивахненко, М. Д. Ковалевич. Поражали энциклопедические знания в хирургии, эрудиция, широта оперативных вмешательств, интереса научных изысканий проф. З. И. Карташева, а главное отдача практическому здравоохранению своих научных находок, работа на него.

Научные изыскания профессора Б. З. Гутникова были направлены на изучение краевой патологии эхинококкоза, создание целой программы по ее научному изучению и поиску методов диагностики и оперативного лечения. Уже тогда создавались им методики постановки кожных проб для выявления знаков, указывающих на заболевание эхинококкозом.

Созданная школа учеников прославила его имя, как крупного ученого, прекрасного врача-хирурга.

Научные изыскания профессора Г. С. Ивахненко по изучению способов консервирования и переливания цельной донорской крови, участия в создании станции переливания крови на Дону дали ему возможность внести свой личный вклад в развитие этой проблемы, обучить врачей переливанию крови, которые, смогли в годы войны спасти огромное количество бойцов, вернуть их в действующую армию.

Поколение этих профессоров не только само широко оперировало с хорошими клиническими результатами, но и могло обучить этому искусству молодежь, вовлечь их в научный поиск нерешенных задач. Воспитанная ими целая плеяда хирургов не только старалась быть похожей на своих учителей, но и, развиваясь на современном уровне, смогла превзойти их.

Это положение объясняется хотя бы тем, что именно на шестидесятые годы пришлось время активного развития анестезиологии и внедрения ее в практическую медицину.

Управляемое дыхание, постоянное усовершенствование аппаратуры создали возможность пребывания больного под наркозом.

Незаметно происходящие в стране социальные деформации отразились и на этой благородной профессии, четко сформировалась тенденция к переоценке казалось бы незыблемых основ и ценностей. Стали появляться специалисты из числа выдвиженцев, которым была чужда мысль экспериментального поиска кропотливого изнурительного труда, они больше занимались редакторской работой, нежели разработкой новых методов оперативных вмешательств. Как хирурги они стали терять привычный рейтинг законодателей того высшего в профессии, к чему привыкли хирурги Дона. Выбирали себе легкий путь специалиста, ну, скажем, по удалению желчного пузыря.

И все же невозможно уничтожить человеческой дерзновенной целеустремленности к совершенствованию из общего шума и трескотни о незаурядности и успехах в хирургии «всемирного значения»: практически один только Геннадий Иванович Чепурной, молодой из профессоров, продолжает работать над собой, находясь в постоянном поиске новых подходов к оперативным вмешательствам, просто разработки новых операций на органах, отработки тактических приемов послеоперационного ведения больных и т. д.

Однако продолжает оставаться незамеченным, как бы «затерявшимся в рабочем кабинете на своем острове», а на экранах телевизоров мелькают те, кому крайне необходимо рекламировать свою значимость.

Хирурги получили возможность работать на органах, которые раньше считались мало оперируемыми. Как, в эксперименте, так и в клинике стали отрабатываться различные виды оперативных вмешательств на сердце, легких, магистральных сосудах и т. д.

Именно в эти годы выделился своими целеустремлениями молодой талантливый хирург, прекрасный организатор П. П. Коваленко, став профессором, возглавив ведущую клинику, первым на Юге России стал оперировать на сердце, легких, магистральных сосудах, разрабатывать новые подходы и виды оперативных вмешательств. Продолжая идею своих предшественников, он много сил потратил на поиски способов консервирования тканей, в частности, костей суставов, полусустатов, хряща и пересадки их в организм больного человека. Реализация всего им задуманного создала великолепную школу хирургов-ученых, своих последователей.

По-деловому, в повседневном труде, Геннадий Иванович, как бы повторяет пройденный путь поколения крупных хирургов Дона, посвятив свою жизнь поиску нового в своем деле и служению человеку.

Многократно проверяя свои замыслы в секционном зале, экспериментальной операционной на животных, убедившись в правильности теоретических обоснований, уточнив многое на уровне клетки, он только после этого позволяет себе перенести задуманное на человека.

Сегодня это, пожалуй, единственный профессор-хирург, которому было посильно возглавить кафедру детской хирургии, будучи взрослым общим хирургом. В кратчайший срок он не только вник в тонкости детской хирургии, но смог разработать, создать новое в этом сложном разделе хирургии.

Для профессора Чепурного в настоящее время не существует хирургии только одного органа, он поливалентен и при этом выполняет все с блеском и изяществом. В палитру его хирургической деятельности входит оперативное вмешательство на органах грудной полости, пищеводе, где он имеет приоритет. Его творчеству подвластны секреты абдоминальной хирургии, ангиологии, он легко заглядывает в чертоги черепа, исправляет уродства при рождении, владеет законами пластической хирургии. Выполняет оперативные вмешательства на костях и суставах. Все это как было принято в старые добрые времена нашими предтечами, как делает его учитель П. П. Коваленко — крупнейший хирург Юга России.

Будучи немногословным человеком, предельно скромным, с выраженными бойцовскими качествами мужчины, он крайне внимателен и придирчив к слову и словосочетаниям.

Пришлось наблюдать, как он внимательно работает с текстом, и если бы не знать, что это крупный хирург, могло сложиться впечатление о нем как большом знатоке лингвистики. Скрупулезность и ответственность в этом разделе научной работы как бы обнажили для меня грань его характера, таланта, высветив гармоничность развития этого человека.

В деле так сформированный характер приносит только пользу людям, когда он перед собой ставит порой неразрешимые задачи и выполняет их.

Его любят больные, ему доверяют коллеги, студенты в наше неоднозначное время, где порушены основы нравственности, молодежь идет к нему на лекции, как к источнику света, аудитории его кафедры всегда полны, студенты стараются попасть на проводимые им неординарные операции.

Да, на Донской земле живет такая творческая личность, еще не иссяк родник, еще есть у кого поучиться, кому передать эстафету в будущее.

Окружающая человека природа многолика, многообразна и до конца не изведана.

В жизни нередко приходится встречаться с удивительным явлением, когда разбушевавшиеся силы природы — стихия как бы раскрывают красоту текстуры дерева, камня.

С детских лет наше внимание привлекают поверхности кремня, а постоянные напоры порывов ветров создают замысловатые развороты крепких сортов деревьев, растущих на склонах морских берегов, застывших в причудливости принятых форм.

Стоят эти живые творения природы из крепкого карагача, удивляя, радуя глаза и душу людей за поэзию жизни, природы, а также за способность сопротивляться натиску необузданным силам стихии, неся на себе не только поэзию борьбы во имя жизни, но и форму сопротивления.

По-видимому, все это имеет место и в природе человеческого бытия. Одни в борьбе погибают, другие становятся красивее, и ярче высвечивается вся гамма красок их интеллекта, умения сопротивляться разбушевавшимся силам зла, третьи сникают, опускаются, становятся безликими — несет их судьбой по воле случая и только цепляются они за бесплодно прожитый никчемный каждый день жизни в поисках религии, оправдывающей их жалкую участь.

Мне пришлось встретиться и подружиться с легендарной личностью в нашем городе уже в пожилые его годы, но обладающей светлым, ясным умом и памятью.

Прожитая им жизнь, а главное созданное, оставленное людям, освещенное светом его разума и интеллекта наследие создавало впечатление вечно молодого, стремящегося к познанию и совершенствованию мужчины, мудрого мужа, поэта, философа.

Изумило то, что ему пришлось пережить репрессию тридцатых годов, быть перед лицом смерти и нечеловеческой несправедливости, однако он не только выдержал приготовленное судьбою испытание, но вышел с честью из борьбы зла и человеколюбия.

Его не сломили, не согнули, а только как бы вдохнули в него живительную силу радости жизни. И все же, какая сила дала возможность этому человеку устоять, выдержать невзгоды в часы испытания? По-видимому, крепкий стержень, генетический код славной известной уже более ста лет у нас на Дону фамилии.

Гурвичи несли всегда людям добро, они не только лечили, но и передавали свой опыт, мастерство, из поколения в поколение.

Многие годы Соломон Самуилович Гурвич работал в издательстве газеты «Молот», а главное организовал и бессменно руководил «четвергами». На эти встречи приходили гости города, известные в стране деятели искусства, артисты, художники, поэты, музыканты.

На страницах газет освещались эти события, а на память оставались фотографии.

С многими деятелями искусства Соломон Самуилович дружил, переписывался, работал творчески, писал монографии, статьи.

Собранный им личный архив представляет собой большое количество имен выдающихся людей Советского Союза 40–80-х годов, палитра как в фотографиях, так и письмах высвечивает прослойку всего лучшего, что являлось интеллектуальным достоянием необъятной страны.

Каждое письмо, написанное Соломону Самуиловичу, — это не только рукопись выдающейся личности, но и его размышления. Мы узнаем, как они заботились о своем деле, переживали за нереализованные планы, заглядывали в будущее, а главное, думали об интеллектуальном развитии общества, ценили дружбу, бережно относились друг к другу.

Собранное им на протяжении всей его сознательной жизни являет собой интеллектуальный срез людей того времени.

Соломон Самуилович — крупный исследователь, ученый, им опубликовано 22 монографии и бессчетное количество журнальных статей.

Его энциклопедические знания обогащают многих, а выступления по радио и телевидению являются поистине живительным родником, который так необходим в наши дни молодому поколению.

Ростов-на-Дону, при своей молодости, имеет счастливую историю. Здесь, как нигде, можно проследить пересечение торговых путей и человеческих судеб, талант и творчество которых был освещен временем их жизни на Донской земле.

Разве время может стереть со страниц истории города период творческой жизни и деятельности Михаила Фабиановича Гнесина, Листопадова, Мариетты Сергеевны Шагинян, Мартироса Сергеевича Сарьяна?

Пример жизни этих и многих других творческих личностей создал благоприятную среду, в которую потянулись лучшие представители России — Рахманинов, И. Юрьева, труппа Завадского.

В 20-e годы создается Донская консерватория, жизнь которой, по политическим и социальным обстоятельствам, была сравнительно недолгой, но зато какой огромный и глубокий след она оставила в душах и сознании людей.

Вторично консерватория родилась в 90-е годы на базе муз. пед. института и стала носить имя С. Рахманинова, хотя созданием она все же обязана своему составу великолепных музыкантов, видных педагогов-профессоров.

Судьба подарила мне возможность общения и наблюдения за педагогическим ростом и творческим поиском большого мастера — скрипача и дирижера, профессора Соломона Борисовича Куцовского.

Появление этой незаурядной личности в интеллектуальной элите нашего города оказалось приятной неожиданностью и достоянием таким же, как, скажем, обнаружение старой скрипки, сделанной руками неизвестного мастера, завезённой еще в прошлом веке и напрочь забытой в течение века. В руках тонкого ценителя и достойного исполнителя она своими чарующими звуками начинает приковывать к себе внимание, меняет представление о музыкальных нормах, будоражит умы настоящих знатоков и ценителей прекрасного.

Своим творчеством, исполнительской деятельностью Соломон Борисович смог приобщить любителей изящного к целому пласту не исполняемых ранее произведений классики, к своему видению их и трактовке. За время профессорской деятельности в Ростове он создал свою скрипичную школу, воспитал великолепных исполнителей, педагогов. В его учениках чувствуется преемственность поколений, штрихи того, чем могла гордиться Россия.

Соломон Борисович основы скрипичного мастерства постигал у прославленного одесского профессора Столярского, воспитавшего целую плеяду всемирно известных музыкантов, вошедших в золотой фонд исполнителей-виртуозов 30-х годов нашего столетия.

Бережно и с благоговением вспоминает он своего учителя, ту неповторимую ауру, которую тот умел создать вокруг обучающихся у него ребят, увидеть в каждом воспитаннике личность, приучить к трудолюбию, увлечь пониманием цели и поставленной перед каждым из них задачей.

Одесский юмор вошел в плоть и кровь Соломона Борисовича — немолодого серьезного человека — мэтра. О периоде своего обучения в Одессе у Столярского, где каждый день был заполнен изнурительным трудом, он рассказывает всегда с юмором, вспоминая смешные истории в самом процессе обучения. Так, например, занятие с учеником происходило в присутствии всего класса. Не взирая на возраст, начинающие «дарования» присутствовали в момент обучения уже известного мастера. Каждый его ученик знал свое место и поставленную перед ним задачу и видел, какие замечания делает учитель старшему, невольно все это постепенно входило в канву подсознательного и становилось их общим языком, их взаимопониманием, основой их общего дела.

Мне довелось наблюдать, как в разные годы Соломон Борисович опекал троих одаренных учеников моей жены. Каждого взял, впоследствии к себе в класс консерватории, минуя музыкальное училище. Эти дети становились частью его личной жизни, буквально по-отцовски опекал он их, был им старшим товарищем в личной жизни и, конечно, требовательным, строгим педагогом.

Будучи великолепным дирижером, он постоянно привлекал своих учеников к игре в симфоническом оркестре. Они постепенно из скрипачей-одиночек превращались в хороших музыкантов оркестра, умели видеть свое место в общем хоре музыкантов, учились исполнять большое, созданное автором и дирижером произведение.

Соломон Борисович глубоко проникал в задуманное автором произведение, переносился, перемещался во времени, стараясь показать слушателям, как звучало то или иное произведение, скажем, в XV веке, когда отсутствовали микрофоны и усилители, а до слушателей доходило естественное звучание инструментов, усиленное лишь акустикой помещения. Оркестр помещался в монастырском храме и исполнял малоизвестные произведения XV–XVI веков. Каждый концерт симфонического оркестра под руководством профессора Куцовского С. Б. был заметным явлением в музыкальной жизни города.

Мастерство незаурядного дирижера было замечено, и он частенько приглашается на дирижирование отдельными произведениями во многие города страны.

Как высокообразованный профессор, имеющий свою признанную скрипичную школу, он постоянно вовлекается в работу жюри не только в нашей стране, но и в ближнем и дальнем зарубежье.

Культура, интеллигентность, эрудиция и обаяние этого человека общеизвестны, но для меня он вдруг засверкал еще одной, гранью — мужчины и мужа.

Свою судьбу он связал с умной, образованной, интеллектуальной женщиной, любимой и верной женой Калерией Алексеевной, которая оценивала по достоинству его незаурядные способности и талант, создавала условия для творческого труда и отдыха, была везде и во всем надежным и верным другом, советчиком. Случилось так, что она тяжело заболела, в экстренном порядке была прооперирована с непредсказуемой ближайшей перспективой.

Соломон Борисович оказался не только верным другом и любящим, заботливым мужем, милосердным человеком, но и настоящим мужчиной, джентльменом. Калерия Алексеевна героически выстояла боль и страдания, а Соломон Борисович вырвал из лап непредсказуемого свою любимую жену.

В Соломоне Борисовиче как бы воедино спрессовались лучшие качества музыканта, педагога высшей школы, обогащенного личным опытом, высокими нравственными позициями и выработанными навыками одаривать жаждущих знаниями и пониманием прекрасного.

В небольшой россыпи интеллектуалов нашего города обращает на себя внимание многогранностью таланта Юрий Тигранович Атаров — врач, актер, писатель, бард, хранитель добрых традиций.

Около двух веков представители этой замечательной фамилии служат жителям Донской столицы.

О его отце, замечательном враче-диагносте, слагались в народе легенды. Казалось, и сын Юрий пошел по стопам своего отца, блестяще окончив медицинский институт. Проявленные еще в студенчестве эрудиция, незаурядные способности дали возможность видному ростовскому ученому, корифею гинекологии Петру Яковлевичу Лельчуку рекомендовать ученому совету Атарова к зачислению сразу же после окончания медицинского института в клиническую ординатуру. Сам факт был неординарным, однако судьбе было угодно распорядиться иначе: верх взяло театральное искусство.

Зерна, брошенные творчеством Леондора и талантом Завадского, собственным интеллектуальным багажом и жизненным опытом, полученным на фронте Юрием, дали свои всходы: пошел на малооплачиваемую работу актера, отказавшись от блестящей карьеры ученого, врача.

Время работы труппы Завадского в Ростовском театре им. М. Горького оставило свой неизгладимый след в памяти людей прежде всего игрой самобытных актёров, ставших теперь классиками — Р. Плятт, Н. Мордвинов, В. Марецкая.

Гастроли Николая Дмитриевича Мордвинова в Ростове-на-Дону, встреча со зрителями, как подарок судьбы, праздник души, демонстрация высшего актерского искусства.

Николай Дмитриевич сыграл отрывок из «Маскарада» вместе с лучшими представителями театра им. М. Горького. После спектакля Мордвинов много говорил о донском периоде своей жизни, вспоминая с благодарностью драматурга Ф. С. Готьяна, автора пьесы «Тигран», заглавная роль которого ему удалась с большим успехом, бесконечно благодарил актеров, помогавших ему в создании отрывка из «Маскарада», особенно талантливую и несравненную Нину Подовалову и, к нашей великой радости, упомянул Юрия Тиграновича Атарова.

Вскоре мы смогли прочитать талантливо написанную Юрием Тиграновичем книгу о его военных годах, о людях, вынесших на себе нечеловеческий груз боли, крови, смерти.

Обладая хорошим голосом, отлично владея актерским мастерством, прекрасно играя на гитаре, он стал признанным и любимым бардом в среде студенчества и интеллектуалов города. Частенько выступает на студенческих вечерах, презентациях, в кругу друзей, делится воспоминаниями, поддерживая связь поколений.