Иван (Ованес) Константинович Айвазовский родился 17 (30) июля 1817 года в Феодосии в армянской семье Константина (Геворга) и Рипсиме Гайвазовых. Отец его происходил из польских армян, занимался мелкой торговлей. Он переехал из Галиции в Дунайское княжество (Молдавию), знал несколько языков. Ранее отец будущего художника носил фамилию Айвазян, но в Польше, где ему пришлось жить и торговать, придал своей фамилии польское звучание на конце, но при этом добавил к ее началу букву «Г» и стал Гайвазовским. Гай — это армянин, и этим он подчеркивал свою национальную принадлежность.
Последняя прижизненная фотография И. К. Айвазовского (1817–1900 гг.)
Из Польши он переселился в Молдавию, а затем в Крым. Женился на местной армянке Рипсиме (1784–1860). От этого брака родилось три дочери и два сына — Ованес (Иван) и Саркис (впоследствии, в монашестве — Габриэл).
В мае 1787 года архиепископ Иосиф Аргутинский-Долгорукий выехал из г. Нор-Нахичевана на встречу с императрицей Екатериной II, и 6 июня эта встреча состоялась. Остановился он в доме князя Потемкина, где обратился к нему с просьбой разрешить оставшимся в Екатеринославе армянам вернуться обратно в Крым. Князь обещал его просьбу удовлетворить, а также дал рекомендательное письмо для путешествия по Крыму. С 28 сентября по 3 ноября архиепископ Иосиф разъезжал по Крыму. «Странно было видеть там, на оставленной земле Крыма, останки и руины покинутого», — писал он в своем дневнике.
Во время переселения армян из Крыма в Россию многие армянские семьи под различным предлогом уклонялись от переселения. Так, в Феодосии их осталось 700 человек. В феврале 1798 года был принят манифест о заселении Крыма иностранными колонистами. Манифест освобождал иностранцев от рекрутской повинности и налогообложения сроком на 10 лет и давал возможность им получать удобные для проживания земли.
Многие армяне в конце XVIII и начале XIX веков стали переезжать в Крым, заложив основу армянской колонии на полуострове. Количество крымских армян увеличивалось за счет города Григореополя. В XIX и начале XX веков значительное число армян были выходцами из Западной Армении и различных районов Турции. Армянское население в основном размещалось в Симферополе, Феодосии, Карасубазаре, Старом Крыму, Евпатории, Ялте, а также в селах местных губерний.
Портрет А. Халибяна
Море. 1882
Лунная ночь. Капри
Портрет Анны Бурназян
Сошествие Ноя с Арарата
Гибель Помпеи.
Переселение армян в Крым продолжалось вплоть до Первой мировой войны и массового геноцида армян в Турции в 1915 году.
Возвращение крымских армян к своим родным очагам, их деятельное участие в развитии хозяйственно-экономической жизни Крыма сопровождалось интенсивным возрождением национально-патриотических организаций, благотворительных обществ, созданием школ, типографий, изданий журналов и так далее.
Так, уже в 1807 году армянами было построено 160 дворов, и насчитывалось 15 000 человек.
Обосновавшись в Крыму, отец великого художника стал заниматься торговлей. Занимая должность старосты феодосийского базара, он практически не занимался воспитанием детей, так как вынужден был зарабатывать деньги. Первоначально торговые дела Гайвазовского шли успешно, но во время эпидемии чумы 1812 года он разорился. Нужда заставила отдать старшего сына купцу-армянину для определения мальчика в армянский монастырь Святого Лазаря в Италии. Младший его сын Ованес уже с десяти лет подрабатывал в городской кофейне. Детские и юношеские годы Ивана Константиновича Айвазовского прошли в Феодосии и Симферополе, где он учился в армянской церковной школе и местной гимназии. Самоучкой выучился рисовать и играть на скрипке.
Феодосийский архитектор Яков Христофорович Кох первым обратил внимание на художественные способности мальчика, дал ему первые уроки мастерства, периодически дарил ему карандаши, бумагу, краски. Он обратил внимание на юное дарование феодосийского градоначальника А. И. Казначеева. Впоследствии он определил мальчика в Симферопольскую гимназию, затем Ованес был принят на казенный счет в пейзажный класс профессора Максима Воробьева. Успехи в рисовании становились настолько выдающимися, что на малолетнего художника обратили внимание в высших городских кругах. Так, одна из знакомых Казначеева Наталья Федоровна Нарышкина решила принять участие в судьбе юного дарования. Через своего знакомого архитектора Сальваторе Тонга она хлопотала об определении Ованеса в Императорскую Академию художеств на казенный счет. Он был принят в Академию пансионером Его Императорского Величества с содержанием 600 рублей. Ованес Гайвазовский приехал в Петербург 28 августа 1833 года и в шестнадцатилетнем возрасте был принят в Академию художеств. Он изменил свое имя на Иван Айвазовский. В 1835 году за пейзажи «Вид на море в окрестностях Петербурга» и этюд «Воздух над морем» получили серебряную и золотую медали. Вскоре Айвазовский перешел под высочайшее покровительство императора Николая I.
В период учебы в Петербурге И. К. Айвазовский почти ежедневно бывал среди прихожан столичной армянской церкви.
В Петербурге Айвазовский был знаком с такими выдающимися личностями, как поэт В. А. Жуковский, баснописец И. А. Крылов, художник К. П. Брюллов, был представлен А. С. Пушкину. Его связывали дружба и творчество с композитором М. И. Глинкой. В своих записках М. И. Глинка отмечает, что Айвазовский своей прекрасной игрой на скрипке вдохновил композитора, сыграв однажды ему три татарских мотива, впоследствии два из них, пишет Глинка, он употребил для лезгинки, а третью — для сцены Ратмира в третьем акте оперы «Руслан и Людмила».
Молодой художник Иван Айвазовский выставил свои работы, однако в «Художественной газете» была опубликована отрицательная рецензия на его две картины, что дало основание впасть в немилость императора Николая I. За живописца стали хлопотать баснописец Иван Андреевич Крылов, поэт Василий Андреевич Жуковский, профессор живописи Максим Николаевич Воробьев, и активно вмешался профессор батальной живописи Александр Иванович Зауервейд — все возымело успех в этом деле.
Осенью 1837 года совет Академии присудил Ивану Айвазовскому Большую золотую медаль за картину «Штиль» и вынес решение отправить его на два года в Европу как пансионера Академии для усовершенствования в мастерстве.
В конце лета 1839 года, вернувшись в Петербург, 23 сентября он получил аттестат об окончании Академии и свой первый чин и личное дворянство. Академия художеств возвела его в 14-й класс и наградила шпагой.
По окончании Академии художеств Иван Константинович летом 1840 года отправляется в Италию как пансионер Академии художеств. Первые месяцы пребывания в Риме у него были очень тяжелыми из-за серьезных материальных затруднений, поскольку часть своего пансионного содержания направлял своей матери в Феодосию. Затраты на поездки по стране, оплата мастерской, покупка материалов требовали строгой экономии. Однако вскоре материальное положение резко изменилось к лучшему, почитатели его таланта стали покупать картины. Айвазовский несколько лет провел в Италии и во Франции; здесь в музеях он познакомился с классическим наследием мирового искусства, совершенствуя мастерство. Здесь он близко сошелся с Боткиным, Панаевым, сблизился с Гоголем и вместе с ним из Рима поехал во Флоренцию, завязались дружеские отношения с художником Ивановым. Из Италии Айвазовский два раза ездил в Париж, оттуда в Лондон и Мадрид. В 1843 году художник выставил свои произведения в Париже, из Парижа — в Англию. В Италии его работы пользовались большим успехом. В 1843 году Айвазовский был награжден французской академией медалью. В 1868 году Айвазовский посетил Кавказ.
В Италии им было написано самое масштабное полотно «Сотворение мира. Хаос», которое с 1841 года хранится в Музее армянской конгрегации мхитаристов в Венеции.
Во время пребывания в Италии Айвазовский установил близкие отношения с армянскими учеными-мхитаристами, жизнь и деятельность которых была связана с крупным очагом армянской культуры в Венеции. На острове Святого Лазаря в конгрегации мхитаристов в это время находился его старший брат Габриэл Айвазовский (1812–1880 гг.), видный религиозный деятель, историк, переводчик. В 1843 году под его редакцией начала выходить газета «Базмавен», которая в впоследствии стала журналом, издаваемым и в наши дни.
В 1848 году Иван Константинович Айвазовский женился на англичанке, дочери петербургского штабс-доктора, находившегося на русской службе, гувернантке Юлии Яковлевне Грефе. В письме к своему товарищу он писал: «…я женился как истинный артист, то есть влюбился, как никогда. В две недели все было кончено. Теперь, после восьми месяцев, говорю Вам, что я так счастлив, что не воображал половину этого счастья. Лучшие мои картины те, которые написаны по вдохновению, так как я женился» . Юлия подарила мужу трех дочерей: Елену, Марию и Жанну. Однако семейная жизнь, увы, не сложилась. Из-за нежелания Айвазовского жить в столице Юлия Яковлевна ушла от мужа спустя 12 лет. Однако брак был расторгнут лишь в 1877 году. Сохранилась «Памятная записка тайного советника Ивана Константиновича Айвазовского по бракоразводному делу», из которой выясняются некоторые детали: «При болезненно раздражительном характере в жене Айвазовского развивалось нечто вроде мании жаловаться, клеветать, позорить своего мужа не только на словах и в частном быту, но и письменно, в многочисленных прошениях и жалобах, которые по своей неосновательности не могли иметь никаких других последствий, кроме того, что совместное жительство сделалось далее невозможным, и в последние 20 лет супруги почти не виделись».
Обосновавшись в Феодосии, Иван Константинович Айвазовский на протяжении полувека был душой общества крымских армян и всячески старался быть полезным своему народу. Так, за свой счет он построил церковь для армянского общества Старого Крыма, а многие армянские церкви бесплатно украшал своими полотнами. В помощь соотечественникам Иван Константинович не раз организовывал выставки своих работ.
Помимо живописи, деятельность Ивана Константиновича Айвазовского была связана с вопросами просвещения и образования. Им была открыта школа искусств, ставшая впоследствии одним из художественных центров. Так, братья Иван и Габриэл Айвазовские в 1857 году составили проект о переводе Армянского училища из Парижа в Одессу, с тем, чтобы молодое поколение было ближе связано со своим народом и могло бы получить образование в России. Габриэл Айвазовский решил этот вопрос с русским посольством в Париже. В представленной послу России графу Киселеву памятной записке Габриэл Айвазовский предложил построить на юге России школу, которая должна была стать духовно-теологическим центром. Прием, оказанный Габриэлу Айвазовскому в Петербурге, выглядел вполне понятным и естественным. Ему охотно дали разрешение на открытие школы в Феодосии, также дали возможность перевести из Парижа «Масьяцахавеи». С этой целью Габриэл и Иван возвратились в Крым и стали активно работать над воплощением в жизнь этого проекта. Иван Константинович обратился в Министерство просвещения России, к руководителям армянских общин Крыма и Нор-Нахичевана с просьбой о всяческом их содействии в создании в Феодосии армянского училища. Он писал: «Армяне Восточной и Западной Армении; Индии, Молдавии своих детей отправляют на учебу не в Париж, а в Крым, в Феодосию, и это училище будет крупным заведением, где самый бедный будет учиться бесплатно, а средний и богатый оплачивать определенную сумму». Его усилия оказались плодотворными, было получено разрешение правительства на открытие училища и типографии при нем в городе Феодосии. Инициативу двух братьев Айвазовских активно поддержал представитель крупной торговой буржуазии, известный в армянском мире богач городской голова города Нор-Нахичевана Артемий Павлович Халибян, пожертвовавший на постройку училища 50 000 рублей серебром, а дальнейшем еще 150 тысяч рублей серебром.
Артемий Павлович Халибян в течение 20 лет (пять сроков) был городским головой Нор-Нахичевана, одновременно состоял ктитором армянских церквей и с разрешения католикоса заведовал церковными деньгами.
В те годы в Нор-Нахичеване было социальное напряжение, бурлили страсти.
А. Халибяна обвиняли в злоупотреблением церковными деньгами. Противниками городского головы была молодая, прогрессивно настроенная интеллигенция. Архимандрит Габриэл приложил большие усилия для примирения противоборствующих сторон и ему удалось заключить договор примирения между ними.
В 1860 году И. К. Айвазовский совершил длительное путешествие на Кавказ. Он побывал в Осетии, Дагестане, Грузии, а также в Западной Армении. Созданные на Кавказе произведения первыми увидели жители Тифлиса, для которых мастерство художника стало подлинным откровением.
Переписка И. К. Айвазовского с А. П. Халибовым началась с 1850 году и продолжалась регулярно до 1864 года.
Основой их добрых отношений было обоюдное понимание важности просветительской миссии халибовского училища в Феодосии. Несмотря на то, что созданное ими училище просуществовало недолго — с 1858 по 1871 годы, оно в течение этого времени было очагом образования армянских детей, приезжающих на учебу в Феодосию из разных городов России и даже из-за границы.
«7 января 1861 года, Петербург.
Многоуважаемый Артем Павлович! Пишу несколько слов, чтобы сказать Вам, что письмо Ваше последнее и копию с бумагами к министру получил и очень нахожу дельными и кстати.
У меня в доме ужасная беда. Одна дочь, третья, заболела скарлатиной, и поэтому я с прочими детьми переехал, напротив, в гости… К счастью нашему, приехал ее и наш доктор, они оба день и ночь с больными, а я берегу здоровых и ежели бываю у больных, то с большой предосторожностью возвращаюсь к здоровым.
С искренним уважением к Вам, Ваш И. К Айвазовский».
«4 апреля 1861 года, С.-Петербург.
Многоуважаемый Артем Павлович! Письмо Ваше от 14 марта я имел удовольствие получить, также от Егора Павловича Хатранова. Боюсь, чтобы я опять не обманул Вас насчет моего приезда в Крым в мае.
Несколько дней, как я думаю, остается лето здесь и работать серьезно, а осенью в Крым или в Германию к жене, но более всего желаю ехать в Крым, и кажется, это вернее, во всяком случае недели через две я решусь и уведомлю Вас, дабы Вы поехали в Крым, когда удобнее для Вас. Денег мне не нужно будет, но очень может быть, что в Крыму понадобятся.
Жена пишет, что она лечится пока сывороткой и что очень поправилась, теперь она в Вюрцберге.
Прошу Вас передать поклон мой господину Хатранову и сказать, что я на днях напишу к нему. Очень жаль, что поздно он обратился ко мне.
С истинным уважением к Вам.
И. Айвазовский».
«10 апреля 1864 года. г. Феодосия.
Многоуважаемый Артем Павлович!
Мне не хотелось иначе писать, как вместе с обещанной Вам картиной, и вот наконец на днях, окончив небольшую бурю, посылаю Вам с господином Поповым, который взялся доставить в Нахичевань, и я очень рад этому случаю. Поздравляю Вас с наступающей Пасхой. Думаю в начале мая отправиться на Кавказ, так как обещал я наместнику, но ежели что-нибудь, то я приеду в начале июня к Вам в Таганрог на пять дней, жена моя, слава богу, здоровеет, а также матушка моя и все родные. Брат Гавриил будет к Вам в начале мая, вероятно, и он Вам напишет об этом. Егору Павловичу Хатранову и Г. П. Аладжалову передайте мой поклон.
Душевно преданный Вам Иван Айвазовский».
Письмо И. К. Айвазовского к А. П. Халибяну о деле Хатранова и о своих творческих планах:
«12 апреля 1861 г., Петербург.
Многоуважаемый Артемий Павлович!
Я уже писал к Вам насчет господина Хатранова, что мы опоздали, отказано давно, не знаю, еще к чему они придрались, на днях жду сведений и, получивши, пришлю. Итак, надо начать опять, и надеюсь, что вперед удастся. Жаль, что прежде, в начале зимы мне не писали об этом, ну, да лучше поздно, чем никогда.
Деньги 400 рублей у меня, из них будет употреблена часть, ежели понадобится, во всяком случае эти деньги как бы я от Вас получил, поэтому возвратите господину Хатранову.
Теперь я должен Вам сказать, что я почти решился остаться на лето здесь, а на зиму за границу до будущей весны. Поэтому Вы меня не ждите, а поезжайте в Феодосию, когда Вам удобнее, и пожалуйста, поезжайте пожить в моем Шахмамае. Мои дела (то есть картины) причиною, что я еще год поскитаюсь по этим местам и после этого уже брошу в Крыму четыре якоря, как говорят моряки.
(Автограф на армянском языке)».
Письмо И. К. Айвазовского к А. П. Халибову о согласии написать заказные картины и о постройке своего дома:
«5 августа 1861 г. Феодосия.
Многоуважаемый Артем Павлович!
Получил я записку Ильи Васильевича Денисова, которую Вы мне прислали, и спешу ответить на его вопросы насчет желаемых картин. Две картины такой величины напишу с удовольствием, они будут такой же величины, как картины г. Алфераки, которые находятся в Таганроге. Подобной величины я всегда продавал по 1500 руб., но так как две, то в таком случае я делаю разницу в цене, можно назначить за две 2500 руб., а рама каждая будет стоить в Петербурге 60 руб., следовательно, ему обойдется в 2600 руб.
Я Вас прошу покорнейше сообщить поскорее ему мой ответ, да, и прилагаю при сем к нему письмо, ежели найдется кстати, то отправьте при Вашем письме. Как только получу ответ, т. е. согласие, то примусь за них и надеюсь в октябре отправить к нему.
Я начал свою постройку, и идет довольно скоро, но очень боюсь, что Цейтлинг не доставит мне в эти два месяца, как обещал, 10 000 камней, потому что его прижали по подряду для казенной постройки. Я прошу Вас покорнейше принудить его, ибо в случае недостатка материалов 20 человек рабочих останутся без дела и много я потеряю.
Я бы просил Вас по приезде остановиться у нас, но когда я об этом говорил брату Гэвриилу, то он немного как бы обиделся, поэтому не хочу мешать, а по-прежнему у них будем видеться.
Как только узнаю о деле г. Хатранова, то сообщу Вам по телеграфу. Душевно уважающий Вас и преданный Вам И. Айвазовский».
Письмо И. К. Айвазовского А. П. Халибову с одобрением проекта о преобразовании его училища в гимназию:
«22 сентября 1861 г., Керчь.
Многоуважаемый Артемий Павлович!
Пишу это письмо по пути из Феодосии в Тифлис на пароходе.
Очень сожалею, что Вы не приехали в Феодосию, пока я еще был там, а также князь Дабижа, который составил весьма дельный проект насчет Вашего училища.
Когда Вы прочтете, Вы увидите сами, что преобразовавши Ваше училище в гимназию, Вы окажете громадную пользу армянам и нашему городу, сохранив между тем главный интерес или характер для Ваших соотечественников, только классы должны быть общие, как Вы увидите из проекта Дабижи.
Сделавши это, Вы избавите заведение от претензии патриарха и вообще нашего духовенства, от которых толку не будет никогда.
Я с своей стороны прошу Вас очень принять этот проект. Я уверен, что Нестер Васильевич Кукольник будет весьма сочувствовать этому делу. Тогда только наши армяне будут полезны себе и правительству нашему. Заведение будет называться „Халибовская реальная гимназия“, и Вы будете попечителем.
Вероятно, Вы на днях получите проект князя Дабижи. Я еду на зиму в Тифлис, весною буду обратно в Феодосии. Ежели это состоится, то увидите меня в Тифлисе.
Душевно уважающий Вас и преданный Вам (И. Айвазовский».)
Письмо Айвазовского А. П. Халибову о ходе постройки его дома и о получении отправленных им из Ростова ящиков:
«17 октября 1861 г., Феодосия.
Многоуважаемый Артемий Павлович!
На днях я возвратился из Ялты. Государь и императрица были чрезвычайно милостивы ко мне, был я приглашен к обеду, получил драгоценный подарок и несколько заказов.
К сожалению, не удалось мне, да и невозможно было, мимо графа сказать о том, что я желал. В этом я должен был придерживаться совета приближенных. Благодарю Вас за железо 20 пудов. На днях мой дом начнут крыть. Был несколько раз на Вашем строении, там в настоящее время заняты наружной лестницей, а внутреннюю лестницу еще не начали. Наш архитектор Саркис усердно посещает, хотя не каждый день, да и не нужно теперь так часто, я только сказал Карапету, чтобы выдавал денег на извозчика за каждый приезд…».
В 1856 году училище было открыто. Называлось оно «Халибян дпроц» («Школа Халибяна»). В нем могли получать среднее образование дети местных армян и выходцы из Западной Армении — армяне Григориополя, католики и протестанты. Дети из бедных семей (обычно 35–40 процентов) обучались бесплатно. В учебную программу входило изучение армянского, русского, французского и турецкого языков, Закона Божьего, арифметики, тригонометрии, истории, географии, рисования, физики, химии, физкультуры, чистописания и других предметов. После открытия училища на учебу было принято 50 учащихся.
Из десяти преподавателей один был священник (сам Габриэл Айвазовсий) и десять светских лиц, причем шесть их них с университетским образованием (двое получили образование в Париже), а четвертый в университетах России. Завучем училища был Саркис Тигранян — воспитанник Московского университета. (Кстати, он учился вместе с Лермонтовым и Белинским).
В 1862 году училище перешло во вновь построенное здание, состоящее из размещенных на трех этажах 100 комнат. Училище было пансионного типа, рассчитанное на 150 воспитанников, большинство из них были приезжие из Нор-Нахичевана, Кавказа, Турции, Персии.
В училище изучали закон Божий, четыре языка (армянский, русский, французский и турецкий), естественные науки по гимназической программе. Срок обучения предусматривался по гимназическому курсу. В училище преподавалась бухгалтерия, законоведение и закон о торговле. Окончившие училище были вполне подготовлены для практической деятельности в сфере экономики и права, а также преподавания в приходских и епархиальных школах.
При училище известный библиограф Нор-Нахичевана и книготорговец, автор книги «История крымских армян» О. Тер-Абрамян основал армянскую типографию, оснащенную современным оборудованием и инвентарем, привезенным из-за границы. Армянский шрифт был приобретен в Париже у известного мастера по шрифтам Джанина Арамяна. Таким образом, с 1860 года при халибовском училище действовала первая в истории крымских армян типография, в которой довольно большим тиражом печатались учебники, ежегодники, художественная и научная литература, церковные книги, словари.
Писатель, путешественник А. С. Афанасьев-Чужбинский, побывав в Феодосии, в 1859 году написал: «При феодосийской типографии устроен кабинет для чтения, который по богатству периодических изданий может послужить предметом зависти и для более обширных кабинетов: здесь получается до двадцати русских, столько же французских и десять армянских газет и журналов. Следует благодарить ученого отца архимандрита, устроившего этот приют для умственной пищи не только своих соплеменников, но и каждому гражданину с ограниченными средствами». Братья Айвазовские создали учебное заведение скорее национально-светское, чем с религиозным уклоном. В училище получали знания, соответствующие гимназическому курсу. Преподавательский состав его был в основном с высшим образованием. При халибовском училище по вечерам работали курсы полезных знаний, посетители которых, взрослые мужчины и женщины, получали сведения общеобразовательного характера, начиная с арифметики и кончая историей. Осенью 1861 года халибовское училище посетил император Александр II с семьей и лично поблагодарил И. К. Айвазовского и А. П. Халибяна за «благородное дело». Враждебная деятельность либерально-настроенных слоев армянской интеллигенции в Нор-Нахичевани, во главе с городским головой Айрапетяном при поддержке католикоса Матеоса Чухаджяна не прошло бесследно.
Католикос обвинил Габриэла Айвазовского в следующем: что он перевел консистерию епархии из Кишинева в Феодосию, дела светские и просвещение ставит выше религиозных интересов, сочиняет книги на светские темы, открыл при училище класс для обучения девочек, в училище принимает детей без разбора религиозной принадлежности родителей.
В письме к Христофору Лазареву от 13 февраля 1865 года Габриэл Айвазовский писал: «Все объяснения, которые до сих пор слышал, сводятся к одному пункту, что я употребил и продолжаю употреблять на устройство и содержание Хапибовского училища церковные деньги. Разве церковные деньги могли быть лучше и святее употреблены, как на образование народа. Разве не первая обязанность духовенства — заботиться о духовном образовании? Разве во всех просвещенных странах не слышатся упреки в адрес духовенства именно в том, что оно не хочет употреблять церковное имущество и доходы в пользу народного образования? Я не только не пользуюсь лично церковными деньгами, но и из принадлежащих мне по праву, как архимандриту-начальнику, все отдаю на содержание Хапибовского училища». Несомненно, Габриэл Айвазовский как священнослужитель, ученый, просветитель, отличался бескорыстием, для которого даже должность руководителя епархии была подчинена задачам просвещения народа. За 15 лет своего существования (1858–1873 гг.) в типографии было издано 59 наименований книг исторического и церковного содержания на армянском языке, а также печатались учебники и ежегодники.
Венцом многолетних раздумий Габриэла Айвазовского, священника, ученого, педагога, явилась изданная в типографии Халибовского училища книга «Закон правильного этикета», где он систематизировал и изложил свои взгляды на природу человека, правила его бытия, поведение в семье и обществе.
В 1869 году встал вопрос о закрытии училища из-за отсутствия средств. Был создан совет, предложивший на базе училища организовать духовную семинарию, но попечитель А. Халибян не согласился. В 1871 году училище было закрыто. После закрытия училища закрылась и типография, Тер-Абрамян обосновался в Нор-Нахичеване, свою типографию перевез в Ростов, где начал на армянском и русском языках издавать газету «Донская пчела», а также ежегодный Донско-Азовский армянский календарь. На базе типографии было возобновлено издание журнала «Голубь Масиса». Иногда типографские листы журнала выходили с рисунками Ивана Константиновича Айвазовского.
Родной брат великого художника-мариниста Габриэл Константинович Айвазовский родился 22 мая 1812 года в Феодосии, был крещен в местной армянской церкви св. Георгия. Начальное образование получил в армянском приходском училище в Феодосии, обучался у армяно-католического аббата Минаса Медици, принадлежал к конгрегации мхитаристов. В 1826 году отправился в Венецию для обучения в Академии св. Лазаря. В Венеции изучал святые богословские науки, 12 языков — древних и новейших. В 1830 году пострижен, причислен к обществу и в 1834 году посвящен в сан священника. В 1837 году приступил к исполнению профессорских обязанностей в Венецианском монастыре мхитаристов, которые он исполнял в течение 12 лет. В 1848 году — переведен в Париж и назначен директором парижского лицея Мурадяна. Он считал, что образование больше просвещает мысли, воспитание же приводит в порядок людские сердца. В Париже основал журнал «Масис агавны» («Араратский голубь»), который издавался на армянском, французском языках с 1855 по 1937 год.
В 1849 году был назначен инспектором в парижском армянском училище. После переезда в Россию продолжал издавать этот журнал на русском, французском и армянском языках под называнием «Радуга». В 1858 году по настоянию своего брата Ивана отказался от католичества и возвратился в лоно Армянской апостольской церкви.
С именем Габриэла Айвазовского связано возникновение в Крыму национальной периодической печати. В 1859 году он предложил в Крыму (в Феодосии) начать издавать журнал «Масис Агавны» («Голубь Масиса»), который прежде издавался им в Париже, который пропагандировал идеи национальной консолидации армянского народа и его преданности российскому престолу. Журнал выходил на современном армянском языке, доступном широкому кругу читателей, но в 1865 году он перестал издаваться. Через несколько лет, в 1873–1874 годах, в Феодосии начал выходить другой армянской журнал «Астирак» («Воспитатель»); в котором также печаталась армянская учебная литература.
Иван Константинович Айвазовский активно помогал брату в его издательской деятельности, оформлял своими рисунками титульные листы.
В 1857 году Габриэл Айвазовский был назначен духовным предводителем Нахичевано-Бессарабской армянской епархии, в этом же году он посетил город Нор-Нахичеван.
В 1859 году Католикос всех армян Нерсес V Аштаракеци, несмотря на то, что Габриэл Айвазовский находился в сане архимандрита, назначил его главой Ново-Нахичеванской и Бессарабской епархии Армянской апостольской церкви.
В 1866 году Католикос Геворг IV в святом Эчмиадзине рукоположил его в сан епископа, спустя несколько лет он был посвящен в архиепископы и назначен ректором Эчмиадзинской духовной академии.
В 1879 году архиепископ Габриэл Айвазовский сложил с себя обязанности ректора академии и переехал в Тифлис, где жил литературными занятиями. Однако живая, тесная связь двух братьев продолжалась до апреля 1880 года. Архиепископ Габриэл Константинович Айвазовский умер 20 апреля 1880 года в Тифлисе, где был похоронен 25 апреля 1880 года в саду монастыря Майр Екахеци (Кафедральном соборе).
В некрологе за 1881 год говорится: «Архиепископ Габриэл Айвазовский, недавно унесенный смертью, должен быть причислен к замечательным деятелем новейшего времени в смысле просветителя своего народа, и в лице его армяне всех стран понесли, несомненно, великую утрату, которая для них трудно вознаградима; потому что покойный архиепископ Габриэл был не только единственный высокопросвещенный представитель Армянской Церкви, но он был главным образом энергичным поборником света и сеятель просвещения среди своего народа, действовавший как учитель веры и красноречивый духовный оратор, как ученый и опытный педагог и как необыкновенный талантливый писатель».
Особенно прочными и глубокими были контакты Ивана Константиновича Айвазовского с Нор-Нахичеваном. У него были личные крепкие дружеские связи с городским головой Артемием Халибовым, художником Г. Аладжаловым, скульптором И. В. Денисовым, Е. П. Хатрановым и многими другими жителями.
В одном из писем И. К. Айвазовского, датированном 1893 годом, имелись такие строчки: «Картину, которую я подарил городу Нахичевани, поставят в семинарии. Объехал все учебные заведения, и все они весьма утешительны».
В своих исследованиях наш современник — крупный ростовский искусствовед В. В. Рязанов пишет, что к зарождению и развитию искусства, художественной жизни в Нор-Нахичевани имел отношение великий художник-маринист XIX столетия Иван Константинович Айвазовский. Иван Константинович имел многочисленные дружеские связи с художниками и деловыми людьми Нахичевана. Он также являлся подлинным полпредом русской и армянской культуры во многих странах, где бывал и писал свои произведения. В Ростовском музее изобразительных искусств находятся картины кисти И. К. Айвазовского, подаренные им в различные годы приезда в Нор-Нахичеван. Так, хранится редкостный экземпляр портретного творчества И. К. Айвазовского — это портрет, изображающий городского голову Нор-Нахичевана, крупного коммерсанта, мецената, уполномоченного по церковным делам Артемия Халибяна (1790–1871 гг.).
В музее хранятся картины кисти И. К. Айвазовского. Это «Лунная ночь», написанная им в 1843 году, ранний период творчества Айвазовского. Ей присуща тенденция раннего романтизма. Уже вечер. Только что кончился шторм. Стоящие у парусной лодки рыбаки всматриваются в горизонт, где видны переживающие непогоду парусники. Интересно, что в облике рыбаков и на их лицах нет печати тревоги. Люди, чья жизнь постоянно связана с морем, изумленные, устремили свой взгляд на это, каждый раз по-новому раскрывающееся для них зрелище стихии. Пейзаж Айвазовского «Море», написанный им в 1882 году, передает прихотливую игру красок раннего рассвета в открытом море. «После потопа», «Везувий» — подарок И. И. Балабанову и «Сошествие Ноя с Арарата» — подарок духовной семинарии.
М. И. Балабанову он вручил картину «Везувий» для организации и проведения розыгрыша в лотерее, чтобы на вырученные деньги оказать помощь беднякам. Все картины, подаренные городу Нор-Нахичевану, должны были быть выставлены на всеобщее обозрение.
По просьбе Православного палестинского общества Таганрога в начале января 1889 года художник написал картину «Спаситель, ходящий по воде» и передал православной часовне. В ответ он получил благодарственное письмо следующего содержания: «Работа Вашей художественной кисти будет не только лучшим украшением часовни при странноприимнице, но и станет одной из достопримечательностей Таганрога».
Город Ростов-на-Дону в запасниках музея изобразительных искусств имел картины, написанные Иваном Константиновичем Айвазовским, которые в настоящее время по различным причинам утрачены. Это, прежде всего, «Гибель Помпеи», написанная в 1889 году, «Неаполитанский залив ночью», поступившая в музей 15 августа 1930 года в обмен на полотно «Неаполитанский залив ночью» из Феодосийского музея.
В картине Айвазовского «Гибель Помпеи» — панорама насыщенного драматизма. Над поверженной в огненную лаву и осыпаемой пеплом землей, зловеще, сквозь полутьму проглядывается конус вулкана. Своей монолитной глыбой он как бы подавляет все, что находится у его основания. Композиция картины построена таким образом, что и вулкан мы видим со стороны моря, и поэтому можем охватить всю грандиозность этого стихийного бедствия. Небольшие весельные лодки и крупные парусники, перегруженные спасающимися людьми, спешат уйти подальше от этого берега в открытое море. Закат — красный свет, идущий от раскаленного потока лавы, заставляет тлеть облака дыма, обволакивающего вершину Везувия, вскипать воду у берега. Зловеще ниспадают с неба темные шлейфы пепла.
На все это великолепие могли взирать, восхищаться наши предки, приобщаясь к великому в искусстве.
Жизнь И. К. Айвазовского — это целая эпоха, охватывающая почти весь XIX век: со времени встречи юного художника с А. С. Пушкиным, знакомства с Н. В. Гоголем, М. И. Глинкой, К. П. Брюлловым и А. П. Чеховым.
Это время общения и творческого содружества с выдающимся деятелем армянской культуры, основателем театрального искусства в Нор-Нахичеване Петросом Адамяном, Александром Спендиаровым и многими другими.
Иван Константинович приезжал в город Таганрог, где преподнес в дар Православному палестинскому обществу свою картину и позировал для портрета местному скульптору Егорову.
В один из приездов великого художника в Нор-Нахичеван его видел 10-летний Мартирос Сарьян, который впоследствии так описал свои впечатления: «Айвазовский ни на кого не похож, он похож только на себя. Таковы все настоящие художники».
И. К. Айвазовскому в день пятидесятилетия от петербургских армян было преподнесено приветствие следующего содержания: «Во все пятьдесят лет Вашей труженической жизни, успехов и всемирной славы, Вы были гордостью народа, из среды которого вышли. Громадный Богом ниспосланный Вам дар да не покидает Вас и на рубеже Вашей полувековой славы».
Айвазовский был связан узами дружбы с замечательным мастером сцены Петросом Адамяном (1849–1891 гг.), они встречались в Москве в 1883 году. Художник на память о встрече набросал пером морской пейзаж и подарил Петросу. Тот в ответ продекламировал «Стачку кузнецов». Через три года состоялась их вторая встреча, уже на родине художника в Феодосии, куда на гастроли приехал Петрос Адамян. Будучи сам великолепным художником, Петрос Адамян написал портрет И. К. Айвазовского, который находится в собрании музея литературы и искусства имени Е. Чаренца в Ереване.
Судя по сохранившимся документам, добрые отношения с городом Нор-Нахичеваном, как с донским краем в целом, зародившиеся в середине XIX столетия, не прерывались до конца жизни И. К. Айвазовского. Особенно прочными и глубокими были его контакты с художниками Нор-Нахичевана. Вообще у него были крепкие корни с его родным армянским народом.
Иван Константинович увидел свою будущую вторую жену в 1882 году на похоронах ее мужа, известного феодосийского купца. Красота молодой вдовы поразила Айвазовского. В этот же год им был написан портрет Анны Бурназян (Саркисовой). На портрете изображена молодая, красивая, статная женщина с большими карими глазами, голова и торс которой покрыты воздушной вуалью. Спустя год они поженились. Она была моложе мужа более чем на 30 лет. Несмотря на то, что Анна не любила посещать художественные выставки и читать книги, она обладала природным тактом и чуткостью. Женщина с большим душевным теплом заботилась о своем муже, создавая вокруг него уютную домашнюю обстановку. Интересен отзыв об Айвазовском А. П. Чехова в письме к сестре от 22 июля 1888 года: «Вчера я ездил в Шах-Мамай, в имение Айвазовского, что за 25 верст от Феодосии. Имение роскошное, несколько сказочное; такие имения, вероятно, можно видеть в Персии. Сам Айвазовский, бодрый старик лет 75… натура сложная и достойная внимания. В себе в одном он совмещает и генерала, и архиерея, и художника, и армянина, и наивного деда, и Отелло. Женат на молодой и очень красивой женщине, которую держит в ежах. Знаком с султанами, шейхами и эмирами. Писал вместе с Глинкой „Руслан и Людмилу“. Был приятелем Пушкина» . Яркое впечатление оставил в своих воспоминаниях о двух встречах с Иваном Константиновичем Айвазовским Ерванд Шахазиз (1856–1951 гг.), бывший ректором армянского епархиального училища в Нор-Нахичеване.
Первая встреча состоялась в 90-е годы XIX века в Феодосии, где он провел 10 дней, ежедневно встречаясь с маринистом. Иван Константинович был хлебосольным хозяином, встречая гостя, угощал утренним кофе. Вот что пишет Шахазиз об одном из таких утренних кофепитий: «Вошла госпожа, с ног до головы одетая в белое, нежная, блестящая, сверкающая. Айвазовский обратился к ней: „Голубушка! Привел гостей — угощай их. Налей по чашке кофе, со свежими сухарями, приготовленными с твоей особой любовью“. Госпожа, которая обычно мало разговаривала, больше слушала, сегодня была оживлена, много говорила, и это обстоятельство еще больше оттеняло ее красоту» . Вторая встреча с Иваном Константиновичем состоялась в 1895 году в городе Нор-Нахичеване, когда он вместе с женой прибыл для встречи с католикосом Мкртычем Хримяном. Именно в эту встречу Иван Константинович подарил епархиальному училищу картину «Корабль в море, попавший в бурю».
26 сентября 1887 года художественная общественность России торжественно отмечала 50-летие творческой деятельности знаменитого художника-мариниста.
Иван Константинович и его жена поселились в гостинице «Ростов». Он очень постарел, но не лишился своей живости. Ходил уверенно, по своей привычке много говорил, смеялся. Госпожа не потеряла своей красоты, но несколько располнела. В числе 500 приветственных телеграмм было письмо конференц-секретаря Академии художеств, в котором преданная поклонница таланта мариниста — жительница Ростова-на-Дону А. Лебедева просила: «Крайне интересуюсь, чтобы прилагаемые от моего имени письма и подарок в особой посылке были вручены глубокоуважаемому юбиляру — Ивану Константиновичу Айвазовскому в день самого праздника».
В лице Айвазовского мы имеем дарование, быть может, случайно проявившееся в живописи; при других обстоятельствах оно могло бы обнаружиться и в музыке или в какой-либо другой отрасли искусства.
Иван Константинович Айвазовский тяжело пережил резню армян 1895–1896 годов, организованную турецким султаном Абдул Гамидом. Айвазовский выразил гневный протест против варварства турок. В знак этого он бросил в море все свои турецкие ордена и заявил турецкому консулу: «Ордена, данные мне твоим кровавым хозяином, бросил в море. Вот ленты, пошли ему. Если хочет, пусть и он мои картины выбросит в море. Мне не жаль».
Спустя несколько дней для оказания помощи бедным армянам он выслал на адрес русского консула в Константинополе еще 3000 франков.
В помощь армянам, спасшимся от резни, И. К. Айвазовский организовал в Одессе выставку своих работ, на которой было выручено 2000 рублей. Эти средства он разделил пополам между терпящими притеснение от турецких властей армянами и греками.
Им была написана картина «Резня армян в Трапезунде в 1896 году».
Иван Константинович Айвазовский был первым, кто высоко поднял репутацию армянского художника в истории новейшего времени, был знаменитым маринистом, ярким, многокрасочным выразителем водной стихии, изысканным поэтом моря. Его выдающееся творческое наследие по достоинству вошло в золотой фонд мировой культуры, а сама жизнь и многогранная общественная деятельность явились замечательным воплощением вековой органической связи армянской и русской культурных традиций.
Родину свою, город Феодосию, художник прославил во множестве своих вдохновенных полотен, очаровательных по краскам и общему колориту. Айвазовский за свою жизнь написал пейзажи всех морей Европы, но с наибольшей нежностью, с преданной любовью и восхищением красотами воды художник творил картины, изобразившие Черного моря воды.
И. К. Айвазовский, незадолго до кончины составил завещание, согласно которому 50 тысяч рублей было передано Феодосийской армянской церкви Сурб Саркис. Столько же школе при ней.
19 апреля 1900 года Иван Константинович Айвазовский на 83-м году жизни скончался во время работы над картиной «Взрыв турецкого корабля», сохранив, как пишут современники, «до конца своих дней бодрость, свежесть художественного вдохновения».
Последней волей художника было похоронить его в ограде армянской церкви Святого Саркиса (Святого Сергия) в Феодосии. На мраморном надгробии в форме саркофага на грабаре написаны слова древнего армянского историка V века Мовсеса Хоренаци: «Рожденный смертным, оставил о себе бессмертную память».