Кирилл после первой же встречи московского бизнесмена и сестры подметил непростые отношения, возникшие между ними. Заинтересонные взгляды парня и стыдливые, какие-то покорные — Лерки. Неужели появился укротитель, способный покорить своенравную соплюшку?

Вообще-то, он не цербер, приставленный для охраны Лерки, она все равно поступит по своему. С другой стороны — обидно. Не чужая девка из подворотни — сеструха. А ежели вдуматься, сестренке не век сидеть в девках, беречь свою невинность. Она, эта невинность, похожа на созревшую ягоду, которую все равно кто-нибудь сорвет. Так лучше пусть ею полакомится симпатичный москвич.

А у него — свои проблемы. Сложные и запутанные. С тех пор, как он, недипломированный химик-самоучка продал Маме свое изобретение — технологию изготовления едучего самопала, шестерки авторитета безустали охмуряют автора. Не по душе им пришелся спившийся, излишне совестливый Аптекарь, желают заменить его на Осипова. Причина лежит на поверхности. Прежде всего — автор-изобретатель может усовершенствовать процесс, увеличить производительность и придать ядовитому напитку этакую мягкость и более привлекательный запашок. Потом — Кирилл свой парень, окимовский, не пришелец со стороны. Заершится — надавят на мать, возьмут в оборот сестру. Мигом опомнится правдолюбец, превратится в ласково мяукающего котенка.

Особенно старается приближенный Мамы Пашка Черницын, бывший одноклассник Кирилла и первый его соперник по ухаживанию за местной красоткой. К тому же грешник всегда завидует святому, а единственный раз согрешивший Кирилл в представлении Пашки — именно святой.

От участия в мамыкинской афере изобретатель открещивается, как черт от ладана. Продать свою технологию его заставила болезнь матери. Мамыкин не стал скупиться и торговаться — выложил солидную пачку баксов. Воодушевленный запахом немалых денег эскулапы удвоили свои усилия, победили страшную болезнь.

Все, решил Осипов, торг состоялся, партнеры разошлись, как корабли в море. Никаких лабораторий, никаких усовершенствований, тем более он не собирается работать на Маму. Лучше займется семейными делами.

Сейчас, сортируя на палубе баржи улов, он поглядывал на парочку, сидящую на поваленном дереве. Шепчутся, обмениваются вопросительными и отвечающими взглядами.

Любовь, лямур!

— Лерка! — не выдержал Кирилл. — Кого ты там охмуряешь, Да еще на глазах брата! Не совестно?

Девушка отодвинулась от Федечки, густо покраснела.

— Тоже, сказал! Словечко-то какое: охмуряешь! У нас сцена из Шекспира, а ты... Всегда все испортишь!

— Ничего он не испортил. Мы взаимно охмуряемся, — рассмеялся Федечка. — И пронизываемся одним и тем же электричеством.

Кирилл подошел к борту баржи, присмотрелся. Вернее, сделал вид, что присмотрелся. На самом деле узнал Лаврикова с первого взляда.

— Елки-моталки, Федор?

— Собственной персоной, — церемонно раскланялся Федечка. — Без подделки и реставрации.

— Опять колесо сперли?

— Нет, машина — в Москве. Если и сопрут, то целиком.

Кирилл многозначительно помолчал. Если бизнесмен заявился на электричке, значит, с нешуточными намерениями.

— Заходи. На ушицу или жареху — что сообразит мужикам Лерка. Я как раз рыбки наловил — и окуньков и плотвичек. Знатная получится закуска!

— Идем! — поднялась Лерка. — Федечка приехал не для каких-нибудь бизнесменских дел — персонально ко мне... Сам объявил...

— Каюсь, соврал, — наклонив повинную голову, признался Лавриков. Но одарил девушку таким лукавым взглядом, что она покраснела еще больше. Даже слезы появились. —

Потому-что под шумок любовных признаний должен провернуть еще одно мероприятие. Тогда моя жадная бизнесменская половина не будет терзать вторую — трепетную и зачарованную.

Лерка негодующе вздернула головку. Будто предъявила ультиматум.

— Если я возьму тебя, то целиком, без всяких половинок. Прошу учесть! Мне Федечка в разрезе не нужен.

— К моменту взятия обязуюсь быть цельным. Как, впрочем, и в дальнейшем...

— Лерка, кому сказано? Хватит облизываться — займись рыбой!

— Не погоняй, Кирюшка, сейчас изготовлю и жареху и ушицу. Вот только сниму Федечкин подарок, — продемонстрировала на колечко. Даже оттопырила пальчик, даже поднесле его к лицу брата.

Услышав о готовности заняться рыбой, Кирилл одобрительно кивнул. Увидев дорогое украшение, нахмурился. Ну, и хват же москвич! Знает, что горько, а что сладко. Похоже, помолвка уже состоялась. Без матери невесты, ее брата и обязательных свидетелей.

Возможно, не только помолвка

— Никак не могу врубиться. Всего-навсего вторая встреча и — на тебе, любовь! Как-то не вяжется...

— Складывается по разному. Иногда и одной встречи бывает достаточно, — рассудительно проинформировал Лавриков.

— Бывает, но редко, — согласился Кирилл. — Знаешь что, Ломоносов, я в твою бизнесменскую химию не лезу, вот и ты, пожалуйста, не лезь в наши семейные, и не только семейные проблемы... Лады?

— Заметано. Двойным швом... Я сейчас ненадолго смоюсь, а вы выясняйте отношения. Вернусь — обсудим. Не переживай — только одна короткая встреча на высоком уровне.

— Бросаешь? Я так и знала, — обиженно проворчала Лерка. — Не успели толком объясниться, как — в кусты.

— Никакого бросания — выбрось из головы! Маленькая разведка боем. После нее я ваш раб.

— Чего оправдываешься? — поморщился Кирилл, будто унюхал неприятный запах тухлятинки. — Никто тебя не неволит — поступай, как хочешь. Свободен, как птица...

— Был свободен да сплыл, — снова недовольно вмешалась в мужскую беседу Лерка.

Федечка, не стесняясь Кирилла чмокнул ее в подставленную щечку. Странно, но поцелуй пришелся в губы. То ли девушка недостаточно ловко повернула головку, то ли парень малость ошибся.

— Джульетта права...

Приемная главы городской администрации, будто срисована с множества других приемных. Тот же монитор компьютера, то же переговорное устройство, такие же журналы и бювары. Даже секретарша похожа на своих коллег в любом другом офисе.

Кокетливо поглядывая на посетителя, она любуется наманикюренными пальчиками, поправляет кружевной воротничок блузки, перекладывает с места на место папки с бумагами.

Обычно ожидающие приема комплиментничают, предлагают вместе поужинать, одаривают шоколадками и флакончиками духов, вообще ведут себя расковано. А этот «рыжик» сидит на диване и о чем то думает. На секретаршу не обращает внимания. «Голубой» или импотент?

— Кажется, дождь собирается, — закинула девушка тощего червячка, насаженного на острый крючок. — Дня не проходит без него.

— Именно так говаривал товарищ Вини Пух... Долго мне ожидать?

— Об этом знает один мэр...

Многоопытная секретарша на это раз ошиблась — Бабкин ничего не знал и не хотел знать. Потому-что он только числился градоначальником, на самом деле был бесправной пешкой, которую передвигали в нужном направлении. Кому нужном? Конечно, господину Мамыкину. Фактическому хозяину Окимовска, который по неизвестным причинам выбрал затрапезного чиновника и продвинул его на высокую должность хозяина района.

Николай Анисимович не думал о своем незавидном положении марионетки, он занимался важным делом, не терпящем ни вмешательства посторонних лиц, ни особых размышлений. Чистил воблу. Вдумчиво, со старанием.

На письменном столе расстелен сегодняшний номер газеты, в стороне стоят несколько бутылок с пивом местного производства, вместительный стакан и тарелка с еще не чищенной рыбешкой.

Придется оторваться от любимого занятия — доложиться боссу, решил мэр. Узнает босс про утаенную мнформацию — грянет оглушительный раскат грома, засверкают над головой зигзаги молний. С непредсказуемыми последствиями. Возвращаться в районное управление соцобеспечения, выслушивать жалобы старичков и старушек — незавидная перспектива. А господину Мамыкину для того, чтобы расправиться с непослушным мэром, совсем нетрудно шевельнуть мизинцем

Одно слово — хозяин!

Отложив недочищенную воблу и отхлебнув для успокоения пивка, Бабкин снял трубку черного, старомодного телефонного аппарата, стоящего на отдельном столике по левую руку. По правую — белый телефон для связи с канцелярией областного губернатора, сиреневый — местный, общедоступный, и самый опасный — багрового цвета — московский. Между ними — скромная, еще не совсем изученная трубка мобильника.

Поколебавшись, Бабкин отодвинул черный аппарат, взял мобильник.

— Григорий Матвеевич? Желаю здравствовать! Какие проблемы? По сравнению с вашими — карликовые. Опять ко мне младший Лавриков десантировался... Подскажи, что делать, как поступить. Ага, значит решил самолично пощупать... Понял... А вот этого не понял. Ясно, выступишь в роли директора... Ладно, он у меня уже сидит в людской... Сейчас допью пивко и пообщаюсь...

Допивать пиво Бабкин не стал. Не потому-что не хотелось — Мама не станет долго ожидать, может за «неисполнительность» вышибить из кресла главы администрации. У него не заржавеет. Под толстой задницей — и районное, и областное начальство, и даже кое-кто из московских деятелей.

Достать из серванта бокалы, вилки с ножами, стограммовые стакашки, из холодильника — бутылку родной водочки и заранее приготовленный закусон — минутное дело. Удовлетворенно оглядев накрытый гостевой столик, Бабкин нажал на клавишу переговорного устройства.

— Запускай!

Федечка с интересом и удивлением оглядел кабинет. Как не удивляться, если его никогда еще не принимали с такой помпой! Надо же, — красно-черная икорка, балычек, водка, коньяк. Впечатление — градоначальник принимает главу государства либо навороченного инвестора.

— Присаживайтесь, господин Лавриков, — медовым голосом пригласил Бабкин. — Угощайтесь. По русскому обычаю сначала вздрогнем, потом займемся делами.

«Вздрагивать» Федечка не собирается. Алкоголь туманит мозги, расслабляет, а ему сейчас нужна максимальная сосредоточенность.

— Извините, но в бизнесе наоборот: в начале — дело, после — банкет.

Разочарованный Николая Анисимович принял из рук просителя, или контролера, бумагу с печатью, штампом и витиеватой росписью.

— Так... Понятно... Вернее, непонятно... В качестве прохождения стажировки... Ого, сильно сказано!... Рекомендуем... Надо же, не командируем, а рекомендуем!... Пойдем дальше... Податель сего является перспективным студентом отделения эффективного мене... мине... Ах, вот что — мененджмента! Тьфу, вот это завернули!... Для изучения системы управления на районом уровне... Подпись какого-то профессора... Печать... Ясно!

Бабкин снял очки, протер линзы, заодно — утомленные чтением глаза. Попытался вернуть «окуляры» на привычное место — не получилось. Не держатся на переносице, либо сползают, либо вообще падают.

— Дужки какие-то наждачные, — пожаловался он. — Легко оденешь — падают, покрепче — мозоли на ушах.

— Замените оправу, — посочувствовал Федечка. — И вместо стекол — пластик. Сейчас есть очень хороший — антибликовый. Полезный для глаз.

— Наверно, стоит безумных денег?

— Нормально. Сто, сто двадцать баксов. Это если из последней коллекции. Мелочевка.

Похоже, у главы Окимовска время не считано, с досадой подумал Федечка. Вместо выполнения многочисленных обязанностей по строительству, ремонту, торговле, выплате пенсий и пособий, ведет безразмерный треп. Или пытается охмурить посланца престижного института? Зря старается, пренебрежительно подумал Лавриков, все равно ничего не получится, я — непрошибаем.

— Спасибо, москвичек, что считаешь по-нашенски: в долларах, а не во вшивых евро... Значит, ты — из зтих?

— Из которых, Николай Анисимович?

Бабкин осторожно напялил на нос очки, пошатал их, убедился в устойчивости.

— Из отряда юных хищников неправедно оболганного и ныне возрожденного империализма.

— Вообще-то, я привык мотаться сам по себе, без отрядов.

— Похвально, — изобразил понимающую улыбку Бабкин. — Ну, и чего надо в нашем захолустьи? Ежели икорки или рыбки — мигом сообразим.

— В рекомендации четко прописано...

— А мне любые рекомендации до фени! Перенасыщен отношениями, инструкциями, предупреждениями — в глазах темнеет, в башке — головокружения... Какая тут, к дьяволу, система управления, когда все рушится, рассыпается. Бессистемно! Неприятности лезут на неприятности. Там котельная рванула, здесь — фекальный выброс в Оку... Вот и весь, изволите видеть, мененджмент. Говнецо изучать охота появилась, что ли?

Зри в корень — сказал многопытный Крючков. А корень здесь, действительно, подгнивший. Хватит трепаться, рекомендация института свое отыграла, пора переключить стрелки на главный путь.

— Если честно, институтская рекомендация — для протокола. Понимаете, господин Бабкин, — увертюра. У меня — шкурный интерес.

— Другого интереса и быть не может, — резонно возразил Николай Анисимович. — Своя рубашка завсегда ближе к телу. Так было, есть и будет в безоблачном будущем... Все же желательно прояснить ваш шкурный интерес.

— Вполне законное желание. Ради Бога, проинформирую. Так уж получилось, что я — как бы один из крупнейших величин... Смешно звучит, тем не менее — акционер достаточно большой сети супермаркетов «Твоя Империя»... Может, слышали?

— Кажется, краем уха. Значит, Империя? Приятное название...

— И полезное! — подхватил Федечка. — Наша политика — максимально возможное переключение на отечественных производителей-поставщиков. Вы ведь считаете себя отечественным производителем?

Чертовые очки все же свалились с переносицы на стол. Прямо на рекомендательное письмо. Слава Богу, не разбились.

— А как же! — возликовал глава администрации. — К примеру, консервный окимовский гигант! Наипервейший в России!

«Стрелка» сработала, как нельзя лучше, вывела собеседников на главную тему.

— Именно то, что надо. Подойти с умом — сколько бы новых рабочих мест открылось для города и района, какие бы налоги потекли в бюджеты — и в местный, и в федеральный!

— Действительно, заранее дух захватывает... А кой тебе годик, мужичок-с-ноготок?

Вопрос со значением. Прежде, чем решиться, не мешает измерить глубину, в которую предстоит нырнуть. Или высоту, с которой придется падать. Не так уж и прост, этот мужиковатый градоначальник!

— Ох, лучше не напоминайте, — горестно вздохнул институтский посланец, видный акционер «Империи». — Уже разменял третий десяток. Почти старик... Словом, хотелось бы глянуть на ваш гигант.

Бабкин простодушно улыбнулся.

— Какие проблемы? Смотри, любуйся. Не режимный об"ект. Сейчас звякну директору, он закажет пропуск. Ему и нарисуешь красивые картинки. После будем совместно обдумывать.

— Спасибо, Не ожидал такой оперативности... Я пойду?

— Погоди, торопыга, а как же обещанный банкет? — обиделся Бабкин. — Стол накрыт...

— Будет банкет, обязательно будет! Но только после полной победы...

Федечка не шел — летел по улице. Первый рубеж успешно взят, впереди — второй, более сложный. За ним — неоглядные солнечные просторы большого бизнеса.

В кармане призывно запищал мобильник. Неужели, беспокоится Лерка? Вроде рановато — они расстались всего-навсего час тому назад. Боится, как бы не сбежал женишок? Зря боится, окованный цепями Гименея, Федечка не помышляет о бегстве...

Нет, не Лерка — на экранчике высветился знакомый номер. Отец? Примется советовать и поучать. Не ко времени, вернется в Москву блудный сын — будет и серьезная беседа, и примирение...