Сайрус сделал движение головой, словно хотел сунуть ее в сейф и сам себя гильотинировать дверцей.
- Н-да, - сказал Гард. - Забавная ситуация. Самоубегающие куклы! Сказки Ганса Христиана Андерсена! У вас здесь что, сейф или проходной двор, господин Сайрус?
- Клянусь. - Владелец игротеки молитвенно поднял вспотевшие ладони.
- Кого вы подозреваете?
В том положении, в каком очутился Тур Сайрус, этот вопрос был острее бритвы. Инстинкт самосохранения требовал немедленной выдачи фамилий, лишь бы подозрение перешло на кого-нибудь другого. Но Сайрус, вероятно, был психологом. Он понимал, что для спасения ему нужно оболгать человека, в чьей честности еще минуту назад он не сомневался, а это произведет на комиссара неприятное впечатление. Как быть? Что делать?
Полуприкрыв глаза, Гард внимательно следил за колебаниями Тура Сайруса. Он был свидетелем множества подобных сцен, и всякий раз характер человека обнажался перед ним с предельной ясностью.
- Никого, - упавшим голосом произнес Сайрус. - Никого не подозреваю, господин комиссар! Но лично я не виноват!
Да, Сайрус был хорошим психологом.
- Ну что ж, - смягчился Гард. - Это мы выясним. Теперь запомните простую вещь. Я могу допустить, что в пропаже куклы вы не виноваты. Это мои личные эмоции, которые для следствия значат меньше, чем нуль. Улавливаете? Вас может спасти только поимка настоящего преступника. Если он будет пойман… - Гард сделал многозначительную паузу и выразительно посмотрел на владельца игротеки. - Тогда я постараюсь замять дело с наркотиками.
- О! - вырвалось у Тура Сайруса.
- Но если он ускользнет от нас… Вы понимаете, что нам хватит одних наркотиков?
- О! - вновь воскликнул Тур Сайрус.
Гард чувствовал: с этим человеком все равно придется заключить сделку. Велик ли грех, если во имя раскрытия большого зла будет прощено зло меньшее?
- Многого я от вас не потребую, - продолжал комиссар. - Во-первых, гробовое молчание. Полное и абсолютное! Во-вторых, сегодня же затейте какой-нибудь незначительный ремонт в игротеке. Рабочих я пришлю сам. В-третьих, у вас в хранилище, как мне кажется, не совсем в порядке электропроводка. Через час сюда явится электрик и приведет ее в порядок. Повторяю: если кукла, вернувшись в сейф, как положено в нормальных сказках, расскажет нам, где и с кем она была, вы можете спать спокойно. Если же кукла не «расскажет» да еще по вашей вине…
В глазах у Сайруса была тоска.
- Запомните, - сказал Гард, - на случай, если нас кто-нибудь видел в вашем обществе, мы из фирмы «Чиню все, кроме препятствий». Приходили договариваться по поводу ремонта. И последнее: выдайте моему помощнику инспектору Таратуре наркотики и собственноручно напишите признание. Аминь!
Менее чем через час в игротеку явился вызванный Гардом «электрик».
Западни бывают разные. Любознательный человек без труда найдет в охотоведческой литературе подробное описание капканов на лисиц, волков, гималайских медведей и диких крыс. Напрасно он станет, однако, спрашивать, где бы ему прочитать об устройстве капканов на людей. Он не будет правильно понят библиотекарем, не говоря уже о том, что таких книг в каталогах просто нет.
Из этого, понятно, не следует, что подобной литературы не существует в природе. Она есть! И занимает не одну полку! Только простой смертный никогда не получит к ней доступа. Это к лучшему: чтение «капканной» литературы может надолго испортить аппетит, а, как говорил покойный Альфред-дав-Купер, «аппетит - лучший барометр человеческой совести». Зачем искушать совесть? С этой точки зрения люди полицейских профессий достойны сочувствия: им приходится не только изучать устройство капканов на людей, но даже ставить их по долгу службы.
Гард, естественно, был в числе просвещенных.
По его распоряжению «электрик» поставил ловушку, представляющую собой миниатюрную телекамеру, которая посредством фотоэлемента была сблокирована с дверцей сейфа. Лампу инфраподсветки «электрик» установил на тот случай, если куклу будут возвращать в темноте. Кроме того, он вмонтировал сигнальный передатчик, приемное устройство которого осталось в комнатке дежурного 4-го полицейского участка, подчиненного Гарду. За какие-нибудь двадцать минут все эти несложные приборы были запрятаны так ловко, что их незаметности мог позавидовать клоп.
Отныне комиссар имел право не волноваться. У простодушного зверя еще есть шансы избегнуть западни - у человека их гораздо меньше. Если кто-нибудь откроет сейф, ловушка захлопнется!
Гарда волновало другое: зачем преступникам понадобились детские волосы? Теперь уже не оставалось сомнения в том, что они выкрадывали кукол именно из-за волос, - в противном случае они ограничивались бы целлофановыми пакетиками, в которых были не только адреса и фамилии детей, но даже их фотографии. Фас и профиль! Чего ж еще? «В средние века, - думал Гард, - такое похищение имело смысл: по волосам не то гадали, не то накликали беду на недруга. Но в двадцатом-то веке!»
Покидая игротеку «Крути, малыш!». Гард сел в машину, но вместо того, чтобы включить зажигание и срочно лететь к себе в отдел, зачем-то вынул расческу и причесался. На зубчиках гребня осталось несколько волосков. Три из них были совсем седые. С минуту он тупо их разглядывал. Потом вздохнул. Господи, что может быть безобидней остриженных волос!
«Если в наши дни, - подумал Гард, - случается нечто граничащее с колдовством, то консультироваться следует уж никак не со священником».
И он поехал в сторону, прямо противоположную той, в которую должен был ехать.
Личная лаборатория профессора Чойза, оборудованная в принадлежащем ему коттедже, выдавала себя обилием труб и запахами, которые они распространяли. Когда комиссар полиции подъехал к коттеджу Чойза, в воздухе веяло какой-то сладковатой дрянью.
Никого не встретив. Гард поднялся по лестнице на второй этаж, прочел на двери лаборатории: «ПОСТОРОННИМ МЫСЛЯМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!» - прикинул, несет ли он с собой посторонние мысли, и, решив, что да, несет, постучался.
Ответом было ворчание, которое при некоторой фантазии можно было истолковать в благоприятном смысле. Гард так и сделал.
Окна затенялись густыми липами. На столах скупо мерцало лабораторное стекло. Синеватый факел горелки освещал большеголового лысого человека примерно шестидесяти лет в прожженном халате, который, наклонившись над клокочущим стаканом, водил в нем стеклянной палочкой.
- Не помешал? - осведомился Гард.
Чойз обернулся, шагнул к комиссару и пожал ему руку с силой, неожиданной для старика:
- Помешать вы мне, конечно, помешали, но сегодня особенный день. Садитесь!
Подтолкнув Гарда к высокому табурету, на каком сидят только химики или заядлые выпивохи в баре, Чойз с треском распахнул стенной шкаф, и комиссар полиции не успел опомниться, как у него в руках очутилась пробирка со странной бурой жидкостью.
- Синтез удался только вчера, и я чертовски рад живому человеку! - воскликнул Чойз. - Вам не кажется, Гард, что мы - последнее поколение, знающее вкус чистого воздуха? Хотя вряд ли вы над этим задумывались. Мы изменяем все - химию воды, воздуха, почвы, пищи - и хотим, чтобы эти глобальные изменения внешней среды не коснулись нас? Странный оптимизм!.. Если старик Дарвин прав…
«О Господи, - мысленно взмолился Гард, - зачем я все это слушаю?»
- Безумно интересно, профессор! - сказал он. - Однако я пришел к вам по другому поводу. Некоторым детям сегодня…
- Совершенно верно! - отрубил Чойз. - Дети наиболее восприимчивы к загрязнению воздуха. За последнюю четверть века число эмбриональных уродств возросло впятеро! Да, да! И об этом наша купленная наука молчит! Так будет продолжаться до тех пор, пока мы, ученые, не осознаем свой долг и свою силу и не последуем примеру революционеров, которые, черт возьми, умеют драться за свои права!
- Ничего не слышу! - воскликнул Гард, зажимая уши.
- Извините, - буркнул Чойз. - Совершенно забыл, что вы комиссар полиции… Так вот, дорогой мой Гард, с некоторых пор я решил быть слугой лишь той научной проблемы, разрешение которой даже в наших идиотских условиях не может принести людям вреда. И вчера я достиг кое-чего! - Чойз гордым победителем прошелся по комнате. - Адсорбент! - И он ткнул пальцем в пробирку. - Адсорбент, дорогой мой Гард! Будучи переведенным в газообразное состояние, он моментально и полностью очищает воздух от инородных газов. И стоит он леммы! Пусть промышленники попробуют теперь сослаться на дороговизну поглотительных устройств, пусть только попробуют!
- Скажите, профессор, - воспользовавшись паузой, спросил Гард, - а этот ваш адсор…
- …бент! - помог Чойз.
- Он может очистить воздух от ОВ? Отравляющих веществ? От иприта, люизита, метана?
- Полагаю, что… - Чойз задумался на секунду, что-то прикидывая или подсчитывая. - Да! Конечно же да! В его составе имеются…
- А вы уверены, - перебил Гард, - что адсорбентом не заинтересуются военные? Генерал Дорон, например? И не засекретят его в своих целях? И не наложат на ваше изобретение лапу?
- Дорон?! Этот гангстер и преступник?! - Чойз даже позеленел от злости. - Вы серьезно говорите. Гард? О, подлый мир, в котором даже детская соска может считаться стратегическим сырьем!
- Кстати, о гангстерах, - поспешил вставить Гард. - Как вы считаете, профессор, должны ли гангстеры красть волосы детей прежде, чем похитить самого ребенка?
- Что? - не понял Чойз.
Торопясь, чтобы его не перебили. Гард выложил профессору все. По мере рассказа удивление сменилось у Чойза недоумением, затем отвращением, а когда Гард кончил, лицо Чойза выражало негодование и даже брезгливость.
- Не хочу слышать о всех этих гадостях, - сказал он резко. - На чем мы остановились? Ах да, Дорон! Вы серьезно полагаете…
- Мне нужна ваша помощь, профессор, - жестко перебил Гард.
- В каком смысле?
- Помогите мне понять причинную связь между кражей детей и предварительной кражей их волос.
- А я-то здесь при чем? - воскликнул Чойз. - Гангстеры были, есть и будут, даже если я перейду к вам в штат. А разбираться в логике их поступков - дело криминалистов, а не химиков. Кроме того, у меня нет ни капли времени.
- Отлично! В таком случае я тоже умою руки! - неожиданно сказал Гард. - Ведь все равно ничего не изменишь, так? Даже сто моих советов не спасут ваш адсорбент от Дорона.
Чойз задумчиво поскреб бороду.
- М-да, - сказал он. - А что бы вы могли посоветовать, Гард?
- Слушайте, Чойз, - тихо сказал комиссар. - Два часа назад мне пришлось заключить отвратительную сделку с одним преподлым человеком, чтобы спасти еще живого, надеюсь, ребенка и выяснить судьбу ста сорока девяти других детей. Неужели и вы потребуете у меня плату за помощь, которую можете мне оказать, и будете насиловать меня, требуя советов? Я прекрасно понял значение вашего открытия. Но в своей увлеченности мы все немного эгоисты. Не будем подписывать контракт, ладно? Богу - Богово, а кесарю - кесарево.
- Что вы хотите. Гард?
- Ответьте на один вопрос: что можно определить по волосам?
Чойз обиженно вскинул плечи и прошелся по комнате.
- Ерунда какая-то! - сказал он. - По волосам я могу определить, блондин человек или брюнет, шатен или рыжий. При чем тут химия? Хотя… - Он сделал еще с десяток мелких шажков. - У всех детей, говорите, первая группа крови? И отрицательный резус-фактор? Хм… Нелепо, конечно, но, быть может, ваших гангстеров интересует генетический код?
- Что?
- Код. Генетический код. Наследственные признаки.
- Но зачем?!
- Уж это ваше дело.
- Подождите… Но ведь волосы - это, так сказать, мертвая ткань!
- Кто вам сказал? Любые клетки тела обладают полным набором хромосом, в которых закодированы все наследственные качества организма. Начиная от цвета глаз и кончая предрасположенностью к сердечным заболеваниям. Любые клетки, дорогой комиссар полиции!
- Это точно?
Чойз возмущенно фыркнул.
- Нет, я не в этом смысле, - поправил себя Гард. - Это точно, что волосы похищаются для определения наследственности?
- Откуда я знаю? Спросите ваших гангстеров!
- Но проверить это можно?
- Пожалуй, да, - после некоторого размышления ответил Чойз. - Надо провести сравнительный генетический анализ волос похищенных и непохищенных детей.
- Волосы будут у вас через сорок минут!
- Это еще зачем?
- Для анализа.
- Что-о-о? Простите, Гард, но это уж слишком. Я не позволю запрячь себя в вашу телегу. Это, в конце концов, несправедливо! Когда гангстеры крадут одного младенца, в газетах поднимается визг и благородная полиция развивает бурную деятельность, как было с дочкой сенатора Доббса. А когда химические концерны медленно, но верно травят сотни тысяч детей, у них защитников не находится! Я вовсе не к тому. Гард, чтобы вы помогли мне, и тогда я помогу вам. Но кто-то же должен думать о тысячах, не размениваясь на единицы! У вас свое благородное дело, у меня свое.
«В чем-то он прав, - уныло подумал Гард. - Скверно».
- Что же мне делать?
- Обратитесь в медико-генетический институт, - сказал Чойз. - Они вам не откажут.
- Хорошо. - Гард встал. - Сколько надо провести анализов? И сколько они будут стоить?
- Минимум десять проб. Во что это обойдется? Тысяч в двадцать, я полагаю.
- Во сколько?!
- Двадцать тысяч кларков! Вы что, стали плохо слышать?
Увы, у Гарда был отличный слух… Двадцать тысяч кларков! Таких денег ему, конечно, не дадут. То есть дадут, если разрешит министр. Гард живо представил физиономию Воннела, слушающего доклад, и ему стало не по себе. Подобно многим чиновникам, Воннел презирал науку и не верил во всякие там гены. А уж гены в сочетании с рэкетирами (которых, как сообщила официальная пресса, в стране больше нет, и слухи о них распускаются оппозиционерами) да еще в сочетании с мистическими детскими волосами - это же анекдот! Гард и так не включал отчет о своей деятельности в ежедневную сводку на имя министра, не без основания полагая, что Воннел прихлопнет ее одним росчерком пера. А тут идти с докладом! Просить двадцать тысяч кларков!
- Чойз, - печально сказал Гард, - мне не дадут таких денег.
- Да? Вполне возможно.
- А без анализов я не могу поймать преступников.
- И это возможно, - сказал Чойз. - Кстати, как вы думаете, их много?
- Шайка.
- Десять человек? Двадцать? Сто? Поймаете одних - появятся другие: свято место пусто не бывает. Вы резальщик мозолей. Гард. Время от времени эта операция необходима, но мозоли-то остаются!
- Да пропадите вы пропадом! - закричал Гард, свирепея. - Если вас на моих глазах будет приканчивать бандит, я пальцем не пошевелю, потому что есть еще другие бандиты! Все, Чойз, договорились!
Старик определенно смутился.
- Зачем же так, право, - сказал он, - у нас теоретический спор…
- А детей похищают практически! И убивают тоже практически! Черт с вами! Я не намерен больше унижаться! Вы гуманист? Какой вы, к черту, гуманист, даже если вы и придумали свой адсорбент! Вы черствый и бездушный тип, которого я однажды по глупости выручил из беды, о чем буду жалеть всю свою жизнь! Прощайте!
И, хлопнув дверью, Гард бросился вниз по лестнице. Уже садясь в машину, он увидел, как раздвинулись бамбуковые шторы и на балконе появился старик, держа в руках белое полотенце.
- Сдаюсь! - прокричал сверху Чойз. - Тащите свои волосы! Пять образцов похищенных детей и пять образцов непохищенных!
- Вы бы еще громче орали! - зловеще прошипел Гард, но сдержать довольной улыбки все же не смог…
Ловушка сработала в тот же вечер. Часов около десяти в полицейском участке раздался сигнал, и дежурный, дожевывая бутерброд, небрежно ткнул пальцем в кнопку приема изображения. Удостоверившись, что аппаратура действует как надо, он включил кинокамеру, а затем вызвал Гарда.
Когда тот пришел, сеанс, длившийся всего полторы минуты, уже закончился. Дежурный допивал последнюю жестянку пива и на немой вопрос Гарда мотнул головой в сторону проектора. Туда уже была заправлена магнитная лента.
- Можете полюбоваться на своего зверя, господин комиссар, - сказал он, с сожалением встряхивая пустую жестянку.
Таратура прибыл минут через пять.
Вспыхнул экран.
- Он! - воскликнул Таратура, как только появилось изображение человека с заячьей губой. - Чарльз Бент!
Гард кивнул. Яркое и четкое изображение давало возможность видеть, что у старика маленькие кроткие глаза и шамкающий рот. На мгновение он исчез с экрана, видимо нагнулся. Потом появился вновь, уже с куклой Майкла в руках. Бережно поправил костюмчик, даже стряхнул пыль. Руки его дрожали, но явно не от волнения.
- Пьет, - сказал Гард. - Сайрус был прав.
Морщинистая шея старика напряглась: он приподнялся на цыпочки, чтобы положить куклу на место. Его заячья губа шевелилась. Уж не мурлыкает ли он про себя какой-нибудь пьяненький мотивчик? Гард угрюмо засопел. Нетрудно догадаться, что скажет этот тип на допросе. «Господин комиссар! - Голос у него, вероятно, плачущий. - Мне дают на чай за смешное и невинное дело, помилосердствуйте! Да, я беру кукол, но я же их возвращаю целенькими!..»
- Вы знаете, Таратура, - сказал Гард, - у нас сейчас даже нет формальных оснований его брать. Ведь он не ворует, а кладет вещь на место!
Мелькнул целлофановый пакетик, возвращенный в ячейку, и экран погас. Минута прошла в молчании.
- Вам придется стать тенью этого малопочтенного старца, - сказал Гард. - Очень важно не спугнуть тех, кому он относит кукол. Брать его пока не будем.
- Ясно, шеф! - сказал Таратура.
«Мне бы твою ясность», - тоскливо подумал Гард.
Прошел день и еще один. Таратура уже раз восемь докладывал комиссару о результатах наблюдений, и все эти доклады отличались поразительным однообразием: сидит в кафе «Синяя лошадь» с рюмкой абсента; ходил на бега и проиграл четыре кларка; снова сидит в кафе; снова ходил на бега… «Нет, не встречался, шеф. Нет, не разговаривал. Нет, не писал. Сплошное алиби, шеф, а не человек!»
Ловушка тоже молчала, хотя ее размножили еще в девяти экземплярах и подсадили к каждому сейфу. «Рабочие» все еще возились с мелким ремонтом, регулярно сообщая Гарду, что Тур Сайрус ведет себя как мышь.
И каждое утро в управление приходил Честер. Он ничего не спрашивал, просто садился на стул в кабинете комиссара, молча смотрел на него и сидел так до вечера. От этого взгляда Гарду хотелось сбежать хоть в Антарктиду.
На третий день наконец позвонил Чойз.
- Приезжайте, - буркнула трубка.
В лаборатории был истинный кавардак, но относительно чистый воздух. По всей вероятности, все эти дни профессор занимался анализом, держа пахучие жидкости под замком.
- Нате полюбуйтесь, - сказал он, веером швырнув на стол десяток фотографий, в которых любители абстрактной живописи наверняка признали бы репродукции с каких-то неведомых шедевров. - Замечаете разницу?
Никакой разницы Гард не увидел, в чем и сознался.
- Тогда поясню, - сказал Чойз. - Это гамма-рентгенограммы хромосом. В принципе все хромосомы построены стандартно. Но это только в принципе. Каждая хромосома столь же индивидуальна, как и физический облик человека. Гамма-рентгеноскопия, равно как и химический анализ, всех этих тонкостей не улавливает. Но наиболее общие отличия все же заметны. Вот смотрите: на этих пяти фотографиях данный микроучасток хромосомы построен по типу АГХ - это наше условное обозначение. А что мы видим на пяти других снимках?
Гард все равно ничего не видел.
- Тот же самый участок построен уже по типу АЦХ! - с нескрываемым удовольствием продолжал Чойз. - Значит, похищают только тех детей, у которых в хромосомах наблюдается конфигурация АЦХ!
- Какое значение имеет эта разница? - тупо спросил Гард.
- Тот, кто узнает, дорогой комиссар, получит Нобелевскую премию, - ответил Чойз. - Нам понятно одно: данный участок хромосом ответствен за характер обмена веществ.
- Обмена веществ? - без энтузиазма переспросил комиссар.
- Вот именно. Это довольно важная характеристика организма, во многом определяющая его энергетику, стойкость к биохимическим стрессам…
Гард пришел в совершенное отчаяние.
- Да объясните же мне, наконец, кому это надо! И зачем?
Чойз строго поднял брови.
- Не понимаю, комиссар, чем вы недовольны. Я сделал все, о чем вы просили.
- Доволен, дорогой мой Чойз! Доволен! И готов целовать ваши сахарные уста в приливе искренней благодарности! Но что дает анализ для следствия? Кому нужны эти «стрессы»?
- Положим, это важно знать медикам.
- А гангстерам? Им-то зачем?
Чойз медленно прошелся по комнате.
- Я думал об этом, Гард. Проверка хромосом имела бы смысл - правда, довольно относительный, - если бы кому-нибудь потребовались рабы для урановых шахт.
- Шахт? Урановых?!
- Ну да. Если вы сотне людей дадите одинаковую дозу радиации, то сорок из них, предположим, умрут, пятьдесят девять превратятся в инвалидов, а один… С ним, как ни странно, ничего особенного не случится. И этим он будет обязан уникальному строению той самой штуки, о которой я вам говорил.
Гард обхватил голову двумя руками.
- Но это же невероятно! Рабы? В шахтах? Малолетние? Не может быть!
- Согласен, - спокойно сказал Чойз. - Других гипотез у меня нет.
- Послушайте, профессор!.. - Внезапно Гарду пришла довольно здравая и остроумная мысль. - Если берут детей только с этим… АЦХ, то вы не откажетесь быстро сделать еще один или два анализа? Тогда мы узнаем, кто очередная жертва, и сможем использовать ее как приманку!
- Я сделаю это, - сказал Чойз. - Удивительно, комиссар, но я понял, что ваша проблема соприкасается с моей. Ведь что такое химикаты, введенные в кругооборот внешней среды? Это грабли, запущенные в генетический фонд человечества! Носители неподходящих генов безжалостно выпалываются…
Речь Чойза была прервана телефонным звонком.
- Это вас! - недоуменно проговорил профессор.
Гард взял трубку.
- Слушаю. Таратура? Есть новости?
- Есть, комиссар. Серж Пуся предупредил Мердока, что готовы две куклы. Он спрашивает, вызывать ли ему Сайруса.
- А как же! - воскликнул Гард. - Конечно!
- И разрешать Сайрусу класть их в сейф?
- Вне всяких сомнений! Но прежде пришлите кукол мне. Срочно! Действуйте!..
На следующий день, в десять часов утра, обе куклы исчезли из сейфа, что Гард наблюдал, как говорится, при помощи прямой трансляции, сидя у себя в участке.
Еще через тридцать минут Таратура возбужденно докладывал:
- Чарльз Бент у нас в кармане, господин комиссар! Он отнес кукол в медико-генетический институт! Точно ли? Как можно в этом сомневаться, если я шел за ним до самой лаборатории, не могу только выговорить, как она называется. Сейчас прочитаю: гамма-рентгеноскопия!.. Кому передал? Не знаю, шеф. Я побоялся войти, там было слишком мало народу. Какие будут указания?
Первым желанием Гарда было немедленно мчаться в институт, но он сдержал себя. Найти человека, которому переданы куклы, конечно, несложно: элементарный обыск - и дело в шляпе. Но что это даст? А вдруг он работает за «чаевые», даже не зная, на кого? Между тем тронешь его - и затрясется вся паутина…
- Таратура, вы слушаете? Теперь ваша главная задача не выдать интерес полиции к сотрудникам лаборатории. Поняли? Ничего не предпринимать! Только следить за Бентом. Действуйте, дружище! Вернее, бездействуйте! Почему так? Завтра узнаете!
Нет, не завтра. Гард немного ошибся в сроках. В тот же день Чойз успел сделать анализ. У одного ребенка, у девочки, у той самой принцессы, что завивалась перед Майклом, злополучный участок хромосомы имел конфигурацию АЦХ!
Таратура был немедленно вызван в управление. Говоря с ним, Гард на всякий случай запер дверь.
- В ближайшие дни, - сказал он, - будет похищена некая Рони Фишер, четырех лет. Запишите адрес: площадь Примирения, 24. Объявляю высшую степень готовности!