Смазываясь в одну зеленую полосу, летели назад осины, березы, ели, тополя. Юрка стоял в тамбуре и смотрел в узкое дверное окошко. Тик-так, тик-так — дробно отсчитывали такт стремительные колеса.

«Значит, так, — думал Юрка. — „Кронштадт“ сегодня ту-ту, ушел. Борька нам пока не помешает. Завтра уходит „Москва“. У Зеленого Дола она будет на следующий день. Выходит, что в нашем распоряжении, считая с сегодняшнего вечера, есть два дня. Порядок! За это время можно многое успеть!»

Ребята встретили его шумно. Корабли произвели на них большое впечатление. Вернее, даже не корабли, а их сверстники, выглядевшие как настоящие морские волки. Начальники у них тоже были что надо!

— Знаешь, мы там такого боцмана видели. Ух сила! — восторгался Женька Огурцов. — Бакенбарды — на ногах не устоишь. Говорят, он еще в царском флоте служил.

— На причале устроили целый парад, — перебил его Витька Веснушкин. — Вынесли военно-морской флаг. Речи были. Матросики пыжатся, фасон давят. Родители рыдают, провожая. Оркестр — бам! бам! — играет марш. Аж до сих пор в ушах звенит. Устроил ты нам работу.

Бравада друзей Юрку не провела. Чувство, которое накатило на них только сейчас, ему самому было знакомо уже давно. «Сейчас начнут спрашивать, нельзя ли к ним записаться», — подумал он и почему-то вздохнул.

— Слушай, а к ним всех записывают или только самых здоровых? Тебе Борька не говорил? — закинул удочку Огурец.

— Не знаю, — ответил Юрка. — Не интересовался.

Речь пошла о том, что скоро корабли юнморов разбредутся по всей Волге. Начнутся учения, маневры, десанты на острова. Футбол, плавание, гребля, водное поло… Эх, интересно бы посмотреть!

И тут Юрка взорвал свою «бомбу», которую так старательно готовил весь день.

— Послезавтра, — сказал он бесстрастным голосом, — мы будем у них на борту. Тогда и посмотрим.

И в ответ на их изумленные взоры он деловито и в нескольких словах обрисовал свой план.

— Когда «Москва» придет к Зеленому Долу, вместо монинцев она найдет там нас. В лицо монинцев никто не знает, так что мы спокойненько можем заявляться на корабль.

— А документы?

— Утонут, пойдут на дно, — почему-то шепотом объяснил Юрка. — Мы сами-то спасемся только чудом. А как это сделать, я уже придумал. Потешимся будь здоров!

— Ничего из этого не выйдет, — засомневался Огурец. — Родители никуда нас не отпустят.

— Не дрейфь. Все очень просто. Ты якобы едешь погостить к Витьке на дачу, Витька — наоборот-будто бы едет к тебе. А я, сами понимаете, к кому-нибудь из вас. В прошлом году, помнишь, было же так. Только тогда мы гостили на самом деле, а теперь понарошку. А чтобы предки не беспокоились, мы будем писать им письма каждый день. Идет?

Воцарилось напряженное молчание.

— А как же монинцы?

— Ничего, не пропадут. Какая им разница, на каком корабле плавать — на «Москве» или «Ленинграде»? Я вначале совсем было хотел отменить им это плавание. А потом пожалел. Пускай, думаю, они поразвлекаются, поплавают. Нам ведь не жалко.

Ребята смотрели на Юрку во все глаза, словно видели в первый раз.

— Ну как? Согласны? — спросил он, и сердце у него замерло: откровенно говоря, Юрка чувствовал себя совсем не так уверенно, как казалось со стороны.

Первым решился Веснушкин. Он проглотил ком, застрявший в горле, и молча кивнул головой.

— Б-была не б-была! — От собственной храбрости Огурец начал даже заикаться. — Куда вы, туда и я!

С этого момента план «Морской дуб» (такое название дал ему Юрка его творец) вступил в стадию своего практического осуществления.

— А почему «Морской дуб»? — спросил Веснушкин.

— Ну как почему… — Юрка неопределенно помахал рукой. — Морской — потому что вода, корабли, матросы, плавание…

— Ну а при чем тут дуб?

Юрка покраснел.

— Это в честь Бориса, братца моего. Очень он последнее время воображает. Моряком заделался, да? Вот мы ему и докажем, кто он есть. Чтоб не задавался.

Женька и Витька Юркины соображения признали удовлетворительными, и название плана, таким образом, осталось в силе.

Итак, в один прекрасный день тральщик «Москва» отправился в плавание, а три друга, прихватив с собой акваланг Огурцова-старшего, сели в электричку.

— Чуть было не забыл, — едва отъехали, Юрка хлопнул себя по ноге. — Для всех мы сейчас отдыхаем на даче. А в этом вагоне едут Коля Маленко (он ткнул Огурцова пальцем в грудь), Витя Судаков (рука предводителя легла Веснушкину на плечо) и я — Юра Чудов. Прошу любить и жаловать.

— Ну и что будет? — разинул рот Огурец.

— Кон-спи-ра-ци-я. Без нее нас сразу разоблачат.

— Понятно, — сказал просвещенный Огурец. Что за штука конспирация, он знал хорошо. Это когда приклеивают фальшивые бороды, мужчины наряжаются в платья, а все вещи (для удобства) называют не своими именами.

Электричка шла как раз вдоль самого канала. Сквозь зелень деревьев то и дело голубела вода. Было обеденное время, когда ребята вышли на берег в километре от пристани Зеленый Дол.

Весь день они беспечно резвились и плескались и воде. Погода стояла великолепная. Вода теплая, и купаться было одно удовольствие. Путешественники чувствовали себя на верху блаженства.

Когда тени ребят стали длиннее долговязых баскетболистов, Огурец нашел то, что требовалось для задуманного ими плана, — старую брошенную лодку, наполовину вросшую в песок. Ее перевернули кверху днищем. Надули специально припасенную камеру и снизу подсунули под лодку, чтобы до нужного момента она не могла утонуть. Внутрь лодки вбили специально припасенный гвоздь и повесили на него рюкзак с аквалангом и самыми необходимыми вещами. Теперь оставалось только ждать, когда настанет удобное время «тонуть».

Солнце скрылось за горизонтом. Близился вечер.

— Пора, — сказал Юрка. — Минут через двадцать подойдет «Москва». Скорость — двадцать узлов. Ждать надо на воде. А то мы ничего не успеем сделать, поняли?

Толкая лодку перед собой, они двинулись к середине канала. Нельзя сказать, чтобы это выходило у них очень быстро. То ли канал был широк, то ли лодка тяжела. Но в конце концов уставшие ребята заняли исходное положение и стали ждать появления «Москвы». Сигнал должны были подать Веснушкин или Огурец. Потекли томительные минуты.

— Эй, что у вас там такое? — крикнули с проходившей мимо самоходной баржи, увидев перевернутую лодку. — Не надо ли помочь?

— У нас полный порядок! — откликнулся Юрка. — Очищаем воду от всяких лишних вещей. Чтоб не мешали.

«Москва» заставляла себя ждать. Тем временем сумерки незаметно перешли в темноту. Весь день парило. Теперь собиралась гроза. Подул ветер.

— А вдруг «Москва» не придет? — засомневался Веснушкин-Судаков.

Вопрос остался без ответа. Слышно было, как клацали зубы посиневшего Огурца. Вода почему-то не казалась больше теплой.

— Вить, а здесь глубоко? — спросил Женька.

Веснушкин вздохнул, зябко повел голыми плечами и промолчал.

Никто не знал, сколько времени прошло после этих слов. Может быть, десять минут, а может быть, и час. Сидение в воде давно превратилось в пытку. Тьма стеной обступила ребят. Берег должен был быть где-то неподалеку, но, когда Юрка попытался найти его глазами, он не увидел ничего, кроме кромешной темноты. Одинокий бакен почему-то вспыхивал то справа, то слева, то за спиной. С необычайной отчетливостью Юрка представил гвоздь, торчавший из днища лодки, и подумал, что произойдет, если камера вдруг напорется на него. Странно, еще совсем недавно этот проклятый гвоздь Юрку совсем не волновал.

— Я больше не могу, — сдался Огурец. — У меня руки-ноги отваливаются. Хочу на сушу.

— Ч-ч-е-го з-за-хо-тел, — откликнулся Веснушкин, зубами отбивая такт. Мысль он закончить не успел. В рот ему попала вода, и он закашлялся.

Юрка тоже делил с друзьями общую судьбу — трясся от холода и икал.

— Глотни водички, пройдет, — посоветовал ему жалостливый Огурец.

Юрка твердо верил, что на берегу его ждет трепка, какой он еще никогда не знал. Тем не менее он мечтал о береге всем своим продрогшим существом. «Да, но как туда попасть»? — подумал он и вдруг услышал, как кто-то тоненько, печально завыл. В следующие несколько секунд выяснилось, что выл он сам, автор плана «Морской дуб».

— Корабль, корабль… — Огурец пошире раскрыл глаза и указал рукой в темноту.

— Наш? — спросил Юрка.

Ребята молчали. Им сейчас годился любой. Юрка понял, что его притязания именно на «Москву» в сложившейся ситуации неуместны, и переспрашивать не стал.

— Кричи! — двинул он Веснушкина кулаком в бок.

— Ка-ра-ул! — послушно завопил Веснушкин.

— Ты что? — опешил Юрка. — Какой караул? Тут стихийное бедствие, понимаешь, а не грабеж!

— Гра-а-беж! — с другого бока откликнулся Огурец. Он, как и Веснушкин, настолько обалдел от всех этих приключений, что ему давно было все равно, что кричать. Лишь бы спасли.

В этот момент на «Москве» Терентий Иванович Кузьмичев, как мы уже писали, очень своевременно посмотрел за борт. Когда с тральщика спустили шлюпку, Юрка впился зубами в затычку автокамеры и с отчаянной решимостью рванул ее на себя. Из камеры с шипением начал выходить воздух. Почувствовав, что последняя опора уходит из-под них, Витька с Женькой заорали так, что их вопль удовлетворил бы самого придирчивого режиссера. Убедившись, что он поспешил, Юрка охотно присоединил к их голосам свой. Рюкзак, за который он держался на пару с Огурцом, тянул вниз. В это время чьи-то сильные руки схватили ребят за плечи и потащили вверх. О том, что произошло после, читателю уже известно.