Уже первый залп принес успех – один из олимпийских танков неожиданно взорвался и мгновение спустя исчез в яркой вспышке, над которой воспарила оторванная башня. Удачное попадание винтовочной гранаты, не иначе. Воодушевленные столь прекрасным началом, фашисты издали торжествующий победный вопль и принялись передергивать затворы и взводить курки с удвоенной энергией. И пули находили свои цели: шлемовизор, неплотная марсианская атмосфера и 0,38 Джи – смертельная комбинация!
Но олимпийцы продолжали наступать, и вот передовой марсоход открыл огонь.
Перелет – снаряд упал где-то в тылу итальянских позиций. В этот раз наружные микрофоны были милосердны, но ударную волну почувствовали все. Третий и четвертый танк выстрелили почти одновременно – на этот раз недолет. Снаряды разорвались между фашистами и наступавшими олимпийцами, подняли обычную красно-песочную тучу, и сделали сколько-нибудь прицельный огонь совершенно невозможным.
И тогда маршал Северино Биорди подхватил свою винтовку и буквально выскочил из кратера.
– Soldati! – закричал он во весь голос. – Siamo gli eredi della gloria dei grandi guerrieri di Roma: Giulio Cesare, Scipione l'Africa e gli altri eroi! Cerchiamo di essere degni della loro fama! Avanti! Alla vittoria! Alla Italia Grande!
– Avanti! Alla vittoria! – подхватили итальянские пехотинцы и астронавты, и последовали за своим командиром.
– Land der Berge, Land am Strome! – решил не отставать австриец Граф.
– Я буду прикрывать вас пулеметным огнем! – крикнул вслед своим союзникам благоразумный и хладнокровный Карло Мартелли. Но стрелять не стал – ему тоже мешала пылевая завеса.
Четыре минуты спустя плюс-минус итальяно-австрийцы вынырнули из искусственной песчаной бури и столкнулись с олимпийцами лицом к лицу. На такой дистанции винтовки и револьверы столетней давности были бесполезны – слишком долго перезаряжать. Оружие олимпийцев тоже не страдало новизной – "маузеры" и "манлихеры", у некоторых даже "арисаки".
– В штыки! – воскликнул вице-король Итальянского Марса. – Режь их, ребята!
Штыки были не у всех, в ход пошли приклады и рукоятки револьверов.
"Как просто воевать на Марсе, – подумал Вальтер, – достаточно совсем чуть-чуть разбить противнику лицо – и все. На Земле такое ранение вряд ли приведет к смертельному исходу, но здесь – совсем другое дело!"
Разумеется, между прикладом и лицом находилось стеклянное забрало защитного шлема – его-то и следовало разбить в первую очередь. Или пырнуть противника штыком. Все равно куда – в живот, в ногу, в руку. Главное – пробить скафандр! После этого у пострадавшей стороны наступает кислородное голодание, обморожение и верная смерть.
ДА, СМЕРТЬ!
К счастью, на такой дистанции оказались бесполезны и вражеские танки. Они не могли стрелять по итальянцам в "мертвой зоне"; не могли даже задавить их, опасаясь задеть собственных пехотинцев. Хотя олимпийцы презирали человеческую жизнь даже больше, чем европейские фашисты. Азиатские варвары – и этим все сказано!
По крайней мере, таковыми их объявила официальная фашистская идеология.
Вот и сейчас они поступили как варвары. Олимпийские танкисты покинули кабины своих марсоходов и присоединились к рукопашной.
Не стоило им этого делать!
Когда пал последний сраженный олимпиец, один из итальянских марпехов ухитрился потрясти своих товарищей. Он взобрался на башню ближайшего опустевшего марсохода и принялся размахивать национальным флагом, извлеченным из патронташа.
– Победа! Vittoria!
Перевели дыхание и осмотрелись вокруг.
Поле боя осталось за Фашистским Альянсом. Пленных не было. Раненых олимпийцев тоже. Их и не могло быть – укол, кислородное голодание и дальше по списку. Итальянцы потеряли только одного пехотинца. Однако на этот раз к потерям отнеслись немного по-другому.
– Погибший в бою – это не погибший в авиакатастрофе, – пробормотал маршал Биорди.
"Какая катастрофа, нас же сбили!" – подумал Вальтер.
– Всем построиться! Приготовить оружие к тройному салюту!
– Я не могу участвовать, – сообщил Пасталоцци. – Мой автомат заклинило после четвертого выстрела!
– Похоже, русский сержант продал нашему венецианскому купцу металлолом, – ехидно заметил санмаринец Мартелли, оставшийся где-то позади, в "опорном пункте".
– И Альберто куда-то пропал, – внезапно обратил внимание Сталлоне. – Альберто, где ты?!
Австриец не отвечал. Причина могла быть только одна. Но не в этот раз. Обер-лейтенант Граф все-таки ухитрился угодить под гусеницы одного из олимпийских танков.
– Жив, – удивленно отметил осмотревший австрийца Дарданелли, – ему всего лишь ногу расплющило, вот он сознание и потерял. Герметичность скафандра не нарушилась. Но вряд ли долго протянет. Предлагаю избавить беднягу от мучений. Это наш долг!
– Наш долг – спасти его! Это наш верный союзник! – возразил Биорди.
Презрение к жизни никак не отменяло насущные вопросы внешней политики.
– Кто умеет управлять этой машиной?!
– Я, эччеленца, – отозвался сержант Баста, – это же Т-58, здесь нет ничего сложного…
– Тогда садись за руль и попробуй сдвинуть ее с места. Только осторожно!
– Рикарда, ты нас слышишь? – продолжал маршал. – Есть связь?!
– Да, но…
– Так пусть скорее летят к нам на помощь! У нас раненый! Мы должны спасти его!
– Что-то здесь не так, – пробормотал Вальтер, копаясь в одном из трофейных танков. – Вот и контейнер от зенитной ракеты… Похоже на обычную китайскую подделку.
– Что не так?
– Слишком легко мы одолели их. Слишком мало людей они прислали, и всего четыре машины.
– Более крупному отряду не удалось бы остаться незамеченным, – заметил Дарданелли.
– Не знаю, не знаю… – протянул Сталлоне. – Рикарда, в кратере все в порядке?! Это мог быть отвлекающий маневр!
– Здесь все тихо, противник активности не проявляет, – отозвался санмаринец Мартелли. – Долго вы там еще?!
– Мы поедем обратно на захваченных марсоходах, – решил Биорди. – Карло, смотри, не обстреляй нас!
Но они даже не успели двинуться с места, как в ночном небе внезапно появилось нечто, окруженное сверканием бортовых огней.
– Что может быть хуже олимпийцев? – пробормотал Пасталоцци. – Только американцы!
– Вы не дали мне договорить, – напомнила о себе Рикарда, – мне удалось связаться с пролетавшим американским маршаттлом, они готовы подобрать нас.
Марсианский челнок "Вагабонд", украшенный эмблемами американских ВВС, плавно опустился на поверхность. Распахнулся люк, затем откинулся трап, по которому спустились астронавты, вооруженные помповыми дробовиками.
Поскольку передатчики итальянских и американских скафандров были настроены на различные закодированные волны, общаться пришлось на языке жестов. Впрочем, лица за стеклами шлемов были вполне знакомы. Например, вот этот, метр восемьдесят пять, голубоглазый блондин с тонкими бледными губами – коммандер Джеймс Хеллборн, резидент ЦРУ на Марсе. А эта милая дама в трехвездном скафандре – генерал Шарон Стоун, кто же еще, новый губернатор Американского Марса. Северино Биорди решил, что размахивать руками в ее присутствии будет неприлично, поэтому вежливо поклонился. Американка поклонилась в ответ, их шлемы соприкоснулись – старый испытанный метод, теперь они могли общаться без всяких передатчиков. А через неотключенный радиотелефон маршала их разговор могли слышать и другие итальянцы.
– Добрый вечер, маршал.
– Добры вечер, синьора генерал. Извините, не могу поцеловать вам ручку…
– Ах, оставьте! Мы случайно пролетали здесь и услышали вашего связиста…
– Как нельзя кстати! У нас тяжело раненый, но его еще можно спасти!
– Раненый?! В космическом бою?!
Дон Северино в двух словах описал положение вещей.
– Тогда нам стоит поспешить, – заметила мисс Шарон. – У нас прекрасный хирург, но ваша база на Арсии ближе других, поэтому мы доставим вас туда.
– Разумеется.
– Эй, только меня не забудьте подобрать! – воскликнул Карло Мартелли.
– А стоило бы, – едва слышно заметил кто-то из итальянцев.