В последовавшие часы "Демон Смерти" вел себя как обычный воздушный корабль на тропе войны. Он куда-то летел, снижался, поднимался и неоднократно менял курс. Три-четыре раза с верхних палуб даже доносились винтовочные выстрелы.
"Развлекаются, — предположил Хеллборн. — Акулу небось подстрелили или… кто их знает".
Ближе к вечеру дверь отсека снова распахнулась.
— Пожрать, — лаконичные спартанцы должны были лопнуть от зависти, услышав этого бар-барского капрала. Абиссинер поставил помятое алюминиевое ведро на пол сразу за порогом и повернулся, явно собираясь уходить.
— Но позвольте! — Хеллборн с трудом встал, ноги затекли. — Как мы должны это кушать?
ЭТО по цвету и запаху напоминало свезжие помои.
— Ртом, — капрал продолжал ставить рекорды лаконичности.
— То есть как? — не понял Джеймс. — Может быть нам все-таки развяжут руки? Выдадут ложки? Или мы что-то пропустили? Женевская конвенция говорит, что военопленные имеют…
— Эх, скучно с вами… — внезапно разговорился абиссинер. Грустно вздохнув, он прополоскал свой ботинок в ведре. — Вот, как сейчас помню, в прошлый раз… — капрал не договорил и опрокинул ведро. Содержимое принялось медленно растекаться по отсеку. Люди были вынуждены встать, чтобы не оказаться в грязной луже.
— Вы бы поторопились, — заметил тюремщик. — Иначе совсем без еды останетесь.
И захлопнул дверь, прежде чем кто-то успел ему ответить.
Отсек снова наполнился голосами:
— Вот мерзавец!
— Ублюдок!
— Животное!
— Мы что, должны это с пола слизывать?!
— Сэр, мы должны что-то сделать!
Хеллборн не успел рот открыть, потому что снова открылась входная дверь, в очередной раз привлекая всеобщее внимание.
— Чуть было не забыл, — невозмутимо признался вернувшийся капрал, держа перед глазами клочок бумаги. — Хе-ло-борн? Есть здесь такой? На выход.
— Остаетесь за старшего, Гордон, — только и успел сказать Джеймс.
* * * * *
В роскошно обставленной (картины в золотых рамках и прочее мещанство) каюте его ждали двое. Один — давешний капитан воздушной пехоты — сидел прямо на столе, другой — за столом, но почему-то спиной к гостю. Воистину, ничего святого!
— Вы свободны, капрал, — этот второй так и не обернулся. Чем он там вообще занят? Читает что-то… — Присаживайтесь, барон.
"Это он мне?" — не сразу сообразил Джеймс. Ах, да. Стоило похвастаться…
— Быть может мне все-таки развяжут руки? — уже без особой надежды на успех поинтересовался Хеллборн.
— Да, конечно, — согласился Сидящий-К-Нему-Спиной. — Руди, будь так добр…
Капитан-воздушник спрыгнул со стола, молниеносным движением извлек пистолет (почему?!)… под стволом пистолета скрывался складной штык. Этим штыком абиссинер и перерезал веревку.
"Ну что за дешевые театральные эффекты?!" — подумал Джеймс, опускаясь на предложенный стул и массируя освобожденные запястья.
— Итак, барон, — владелец каюты (а это несомненно был он) наконец-то соизволился повернуться лицом к гостю, — рад приветствовать вас на борту моего корабля!
Да, это должен быть стафф-капитан Ари Селкер — теперь Хеллборн мог видеть и звездочки на воротнике собеседника.
И не только.
"Черт побери, вечер дешевых театральных эффектов только начинается", — с тоской подумал альбионец.
Интересно, что случилось с капитаном Селкером? Осколочная граната или боевой дробовик? Скорей всего — и то, и другое. И еще кое-что.
На лицо абиссинского шкипера было одновременно страшно и жалко смотреть. И, как ни странно, интересно. Это был не банальный шрам от сабельного удара, как у Патриции Блади, или мелкая "сеточка", как у Ника Ливермора. Это было настоящее произведение исскуства. "Чертов смертоносец", — вдруг понял Джеймс. Ну да, мало того, что он получил эти шрамы в каком-то давно позабытом бою, так он их еще и культивирует! Совсем как немецкие офицеры, которым хирурги под местным наркозом рисуют шрамы от студенческих дуэлей. Только смертоносцы заходят еще дальше. И, как правило, без всякого наркоза. И корабль его поэтому носит такое имя… Короче говоря, это опасный псих. Ну, это и так было ясно. Достаточно вспомнить поведение его подручного — как его там, Руди?
— Ладно, Руди, оставь нас, — сказал Ари Селкер, прежде чем воздушник успел снова опустить свою задницу на крышку стола. Капитан Руди недовольно поморщился, но поспешил выполнить приказ. За все это время он так и не произнес ни слова. Тогда, на палубе, он был более разговорчив.
Едва за местным палачом закрылась дверь, Хеллборн поспешил открыть рот:
— Капитан Селкер, я вынужден заявить официальный протест.
— Я вас внимательно слушаю, дорогой барон, — добродушно кивнул абиссинер. — Но давайте без лишних формальностей. Все равно вас никто не услышит, кроме меня. И, ради всех богов, вы не могли бы говорить по-английски? От вашего австраланса в моем среднем ухе возникает опасный резонанс. Австраланс-резонанс… — шкипел глупо хихикнул, заставив брови Хеллборна изогнуться под немыслимым углом.
— Ваш офицер приказал расстрелять раненых… — начал было альбионец.
— Всего лишь акт милосердия и гуманизма, — улыбнулся капитан Селкер, отчего сетка шрамов на его лице превратилась в совершенно невероятную контурную карту. — Бедняги были избавлены от напрасных мучений. Мы не скоро вернемся в порт, у нас на борту нет подходящих условий для их содержания…
— Я заметил, — нахмурился Хеллборн, но тут же спохватился: — А как вы со своими ранеными поступаете?!
— Вы продолжайте, продолжайте, — снова улыбнулся абиссинер.
Джеймс решил последовать его совету.
— Кроме этого, ваш офицер, Руди…
— Капитан Рудольф ван Зайин, — уточнил Селкер.
— …капитан ван Зайин лично расстрелял одного из пленных солдат, по совершенно непонятной для меня причине…
— Что тут непонятного? — удивился Селкер. — Ведь это же был грек!
— ???!!!
— Ведь ради этого мы и выступили на нашу священную войну! — с пол-оборота завелся абиссинер. — Мы призваны очистить нашу планету от эллинистической заразы и пиндо-масонских заговорщиков…
Теперь Хеллборн вспомнил. Еще одна краем глаза просмотренная сводка, несколько статей в газетах. Как его зовут? В самом деле, разве он обязан помнить каждого мелкого африканского губернатора? А, вспомнил! Риксгальтер ван Сток. Кому был интересен этот бред о греческих червях, погубивших великий Рим и великую арийскую Персию? Мало ли какой графоманией увлекается в свободное время белголландский колониальный чиновник?…
— …ничего общего с тем, что утверждает ваша пропаганда, — продолжал Селкер. — Мы совсем не заинтересованы… впрочем, я вам настоятельно советую припасть к первоисточнику. — Абиссинер принялся выдвигать ящики стола. — Где же она?… Ах, вот. — Селкер протянул Хеллборну маленькую книжечку в черной обложке. Золотые буквы на обложке гласили: "Onze Oorlog ". "Наша война". — Почитайте в свободное время. У вас его будет много. До конца войны еще далеко, но для вас она уже закончилась, — капитан снова хихикнул. — Когда мы вернемся в порт… не могу вам сказать, но вас отправят в лагерь для военопленных, где вы сможете наслаждаться…
— А до тех пор?! — вскинулся Хеллборн. — Нас держат в душном и вонючем отсеке, со связанными руками, выливают якобы обед прямо на пол… Или вы и остальных пленных планируете расстрелять, дабы избавить от мучений?!
— Нет, зачем же? — удивился собеседник. — Ваших солдат немедленно развяжут и накормят. Вы должны извинить моих людей. Их немного расстроило предательское поведение вашего покойного капитана. Поэтому с вами и поступили таким образом. Но я могу вам обещать, что подобное больше не повториться. Разумеется, при условии, что вы будете хорошо себя вести и не вести подстрекательскую деятельность.
Хеллборн равнодушно пожал плечами. Он слишком устал, чтобы спорить.
— Если у вас нет дополнительных вопросов, — продолжал абиссинер, — мы бы могли покончить с официальной частью беседы. Понимаете, у на меня на борту так редко бывают гости, и всегда рад увидеть новое лицо…
"Особенно по утрам, когда ты смотришь в зеркало", — подумал Джеймс.
— …к сожалению, не могу похвастаться избытком развлекательных программ. Хотя… Вы играете в русскую рулетку, дорогой барон?
— Да, — не задумываясь ответил Джеймс, и это было чистой правдой.
Больше того, игра в русскую рулетку входила в пресловутый академический курс.
Каждому кадету выдавался револьвер с одним патроном. Патрон заряжался — барабан прокручивался — спуск нажимался. При этом ствол револьвера был направлен… в сторону мишени на армейском полигоне.
Ну не в собственную голову же, в самом-то деле!
Некоторым курсантам "везло", другие "застрелились" несколько раз подряд. Самое грустное наступало потом — требовалось написать домашнюю работу о математических вероятностях и статистических возможностях отдельно взятого будущего альбионского офицера получить пулю в голову в ходе безответственной игры в "русскую рулетку".
Насколько было известно Хеллборну, никто из его товарищей не пробовал сыграть "по-настоящему". Да и он сам никогда не пробовал.
Так или иначе, капитан Селкер просто поверил ему и не стал ничего уточнять. То есть стал, но следующий вопрос на некоторое время поставил Хеллборна в тупик:
— А вы пробовали играть в "русскую рулетку" с автоматическим пистолетом?
— Нет, — честно признался Хеллборн. — А это возможно?
— Это гораздо проще, чем вам кажется, — снисходительно улыбнулся абиссинер и полез в ящик стола. На свет появилась помятая картонная коробка. Шкипер опрокинул ее содержимое на стол. Старый знакомый — позолоченный "лилипут" и не менее сотни… патронов к нему?
— Это муляжи, — пояснил Селкер. — Наш бортовой оружейник в два счета на своем станке выточил. Но среди них скрывается один боевой патрон.
Абиссинер быстро зарядил шесть цилиндриков в магазин пистолета, заправил его в рукоятку и передернул затвор.
— Приступим? — и, не дожидаясь ответа, прицелился в лоб Хеллборну и нажал на спуск. ЩЕЛК! — Ваш ход, мистер Хеллборн.
Джеймс машинально подхватил брошенный ему пистолет.
— Ничего не понимаю, — искренне признался он. — Вы не могли бы объяснить правила?
"А могло быть очень больно, — подумал Хеллборн и покрылся холодной испариной. — Чокнутый белголландец только что целился мне в голову и нажимал на спусковой крючок!!!"
— Все очень просто, как и в обычной "револьверной игре", — начал абиссинский капитан. — Мы по очереди досылаем новые патроны и пытаемся выстрелить в соперника. Обратите внимание — в соперника, не в себя. Это гораздо проще с психологической точки зрения, вы не находите? Если очередной патрон оказался муляжом, право выстрела переходит к противнику. Магазин опустел — заряжаем его снова. И продолжаем.
— Допустим, — кивнул Хеллборн. — И если на каком-то этапе вы застрелите меня, то ничего не потеряете, кроме одного пленника. А если наоборот?
— Охрана застрелит вас, — пожал плечами Селкер. — Возможно, вас утешит тот факт, что вы отправитесь на ту сторону за компанию со мной. Врагом, агрессором, участником фашистской коалиции, ну и как вы нас там называете…
— А что утешит вас? — уточнил Джеймс.
— Это слишком сложно, вам не понять, а я даже не буду пытаться, — улыбнулся абиссинер.
— Играем до победного конца? — поинтересовался Хеллборн.
— Нет, ни в коемме случае, — покачал головой Селкер. — Здесь примерно сотня "холостых" патронов плюс один настоящий… Попробуем израсходовать примерно половину.
Джеймс сглотнул подступивший к горлу пресловутый комок.
— Ваш ход, мистер Хеллборн, — напомнил Селкер.
Альбионец машинально передернул затвор — латунный цилиндрик упал на пол — прицелился… ЩЕЛК! Неохотно вернул оружие капитану.
КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!
КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!
КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!
КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!
— Вы интересный субъект, мистер Хеллборн, — внезапно заговорил капитан Селкер. — Я тут навел о вас кое-какие справки…
КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!
— …почему вами так интересуются виксосы?
КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!
— Спросите у виксосовской шпионки, которую вы приютили на борту, — равнодушно пожал плечами Джеймс.
КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!
— Я ей не доверяю, — признался абиссинер. — Пусть виксосы думают, что навсегда приручили японцев… Но всего за два года до войны в Нагасаки была разгромлена очередная группа местных патриотов, готовивших восстание и возрождение независимой Японии.
КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!
КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!
— А я-то здесь при чем? — снова пожал плечами альбионец.
КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!
— Вот и я хочу это понять, — заметил Селкер. — Зачем она потащилась за вами на борт американского дирижа…
КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!
— …бля?
КЛАЦ…
"Главное — думать о чем-нибудь другом. И этот разговор на отвлеченные темы как нельзя кстати!" — констатировал Внутренний Голос.
…КЛАЦ! ЩЕЛК!
— Вы странный капитан корабля, — заметил Хеллборн. — Разве у вас на борту нет офицера контрразведки или службы безопасности, чтобы поручить ему этот допрос?
КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!
— Я и есть старший офицер службы безопасности на этом корабле, — поведал капитан Селкер. — Наш цеппелин принадлежит не регулярному воздушному флоту, а БАРСС, Veiligheidsdienst.
КЛАЦ-КЛАЦ! ЩЕЛК!
— Барсиане? — удивился Джеймс. — Вот преимущества милитократии…
Он не договорил.
— Действительно! — воскликнул капитан Селкер. — Альбионская секретная служба не может себе позволить ничего подобного? Не правда ли, агент Хеллборн?
— Специальный агент, — поправил его Джеймс. — Звание суб-коммандера ВМС соответствует специальному агенту Директората…
КЛАЦ-КЛАЦ…
— Да нет здесь настоящих патронов, — разозлился Хеллборн и смахнул все цилиндрики на пол. — Надоело, честное слово. Что за дешевая тяга к театральным эффектам? На кого было расчитано это представление?!
— Я тебя предупреждала, — послышался голос у него за спиной.
— А я тебя просил не мешать мне, — нахмурился Селкер, от чего его и без того контурное лицо стало напоминать карту Преисподней из средневекового теологического трактата.
Восточная Жемчужина, она же капитан Мэгги Хан, она же коммандер Кам Бик Фай, облаченная в белголландский мундир на три размера больше ее собственного (и ничего кроме мундира) плюхнулась на колени к бар-барскому капитану.
— Прогони его, и тогда сможем поиграть в по-настоящему интересную игру, — промурлыкала она.
"Меня сейчас вырвет, — подумал Хеллборн. — Какое счастье, что я почти целый день ничего не ел…"
— Да-да, проваливайте, Хеллборн, — пробормотал белголландец. — Вас отведут… я распоряжусь… ужин и все остальное… вы еще здесь?!
Уже на пороге Джеймс бросил взгляд через плечо. Они целовались.
"Кто я такой, чтобы ревновать?" — подумал коварный альбионец и грустно вздохнул.
* * * * *
Четыре дня спустя в арсенальном отсеке стало совсем тесно. Абиссинеры затолкали новую партию пленников, около чертовой дюжины, подведя итог пушечной и ружейной стрельбе, громыхавшей за переборками полчаса подряд.
"Преторианцы", — подумал Джеймс, рассматривая помятые и/или насквозь промокшие мундиры новых гостей.
Один из преторианцев, совсем молодой лейтенант, окинул взглядом отсек, после чего направился прямиком к Хеллборну.
— Лейтенант Керрдок, — доложил он и неуклюже отдал честь, — Королевский Южноафриканский Флот.
— Добро пожаловать, — представившись в свою очередь, отвечал Хеллборн. — Что с вами произошло? Как вас угораздило? Вы садитесь, садитесь. И людям своим прикажите устраиваться поудобнее. Как знать, сколько мы пробудем здесь…
— Мы поднялись на перископную глубину, и тут они забросали нас глубинными бомбами… сэр, — преторианец хлюпнул носом. — Капитан решил всплывать, чтобы принять бой и обстрелять их из зениток. Но они не дали нам ни единого шанса. И вот мы здесь… все, кто уцелел.
— У вас в экипаже были греки? — полюбопытствовал Хеллборн.
Судя по выражению лица Керрдока и его телодвижениям (он явно собирался обернуться и посмотреть на кого-то из своих солдат), греки и сейчас были. Но преторианцы, бывшие давними соседями абиссинеров, могли гораздо раньше прочитать "Onze Oorlog " и вооружиться, в смысле предупредиться. (Хеллборн пролистал подарок Селкера в первый же день, зафиксировал в памяти основные тезисы и пустил его на туалетную бумагу. Хватило надолго). Джеймс не стал задавать дополнительных вопросов.
— Давно вы здесь? — спросил южноафриканец.
Хеллборн коротко поведал историю своего очередного плена, опуская самые гнусные и неприятные подробности.
— Плохи дела, — подытожил Керрдок. — Сэр, вы еще не планировали побег или восстание? Эти эфиопские мерзацы…
— Не сейчас, лейтенант, — отрезал Хеллборн. — Это приказ.
Джеймс все еще надеялся на свою японо-китайскую шпионку.
* * * * *
Восемь дней спустя надежда окончательно улетучилась, и он решил действовать самостоятельно.
* * * * *
За это время "Демон Смерти" как минимум дважды вступал в сражение, но пленных больше не было. Кому-то не повезло, чей-то морской или воздушный корабль отправился в пучину целиком и полностью. Но Хеллборну подобная судьба не улыбалась.
Проблема: самостоятельно освободиться из плена на борту воздушного корабля в сердце океана.
Дополнительные условия:
Бронированная дверь запиралась исключительно снаружи (замочные скважины и т. п. отсутствовали) и взлому не поддавалась. Ее открывали несколько раз в день, когда приносили еду, но крайне нерегулярно, отчего планирование только затруднялось. Завтрак могли доставить и в восемь, и в десять часов утра по бортовому (то бишь абиссинскому) времени. Или вообще, вывалить горку консервов — "Это вам до завтра". А через сутки сержант-абиссинер потребовал вернуть ему ровно двадцать пустых банок и крышек:
— Знаю я вас, уже ножей понаделали?! Все сдать, иначе больше не получите ни крошки!!!
Ножей понаделать не успели — Хеллборн на всякий случай запретил. И все банки до последней сдали. И только тогда получили новые порции. Но уже не в банках.
Зачем абиссинеры вообще рисковали, снабжая пленников потенциальным холодным оружием? Или это просто глупый снабженец опростоволосился? Черт его знает.
Но допустим, они зарезали "гарсона" (как пленники успели окрестить доставщиков еды) и вышли на палубу. А там что?
А там бронированное пулеметное гнездо. Как раз напротив выхода, два с лишним метра над уровнем палубы. Хеллборн хорошо его рассмотрел, в тот единственный раз, когда его отводили в каюту капитана. Электрический гатлинг превратит первую волну атакующих в отбивную, а там подойдут остальные белголландцы…
Сколько их на борту? Даже этого никто не знал.
Впрочем, Хеллборн был готов терпеть тяготы плена и дальше, но тут, совершенно внезапно, людей стали таскать на допросы. Удивительно, почему этого не делали раньше. Уже тот факт, что корабль принадлежит секретной службе подразумевал, что пленников начнут допрашивать и потрошить на месте, задолго до континентальных концлагерей и тамошних мастеров заплечных дел. На войне любая информация может оказать полезной и своевременной. Такое впечатление, что капитан Селкер временно забыл о своих обязанностях, а кроме него некому было отдать соответствующий приказ (а вот и недостатки милитократии!)… Или кто-то помог ему забыть? Неужели коммандер Кам Бик Фай приложила свои шаловливые ручки?… Но даже могущество этих ручек имело свои границы — похоже, капитан спохватился и принялся за работу.
Солдаты возвращались в отсек с подбитыми глазами и сломанными ребрами, двое не вернулись вовсе. Тем, кто вернулся, Хеллборн уже не мог до конца доверять. Ну, разве что старым товарищам — Беллоди, Гордону и Эверарду. Его самого больше никуда не вызывали. Опять Мэгги постаралась? Слишком много вопросов, ответов нет.
Дальше тянуть нельзя.
Итак, проблема, условия. Решение?
Хеллборн перебрал в голове десятки возможных вариантов, пошептался с "ближайшим окружением", и в конце концов остановился на старом добром плане, озаглавленном: "Давай начнем, а там видно будет".
С тех пор, как пленников стали уводить на допросы, Хеллборн уже неоднократно требовал встречи с капитаном, дабы заявить протест, но его демарши хладнокровно игнорировались. Этим утром он сменил тактику.
— Скажите капитану, что я согласен, — заявил Джеймс, когда на пороге появился "гарсон". — Доиграть партию и все ему рассказать. Скажите ему, что виксосы лопнут от злости!
Сработало!
Всего через двадцать минут за ним вернулись.
* * * * *
"Давай начнем, а там видно будет".
Джеймс решил прервать путешествие задолго до каюты капитана. Хотя был большой соблазн захватить шкипера в заложники… Нет, слишком рискованно. Хотя, куда больше?!
Конвоиров было двое, они были вооружены короткими винтовками — слишком длинными для узких коридоров воздушного корабля.
Первый умер сразу — Хеллборн разбил ему горло локтем. Второй совершил ошибку — ему бы закричать и позвать на помощь, он же принялся щелкать затвором. Джеймс опрокинул его на пол и задушил — пусть не сразу и с превеликим трудом. Заключение и отвратительное питание не прибавили сил и здоровья. Когда второй затих, внезапно очнулся, зашевелился и захрипел первый. Оказывается, не умер и не сразу. Хеллборн от всей души опустил приклад винтовки ему на голову.
Отдышался. Осмотрелся. Прислушался. Все в порядке. Вроде бы.
Снял с одного из абиссинеров пятнистую куртку и черный берет. Затолкал трупы и лишнюю винтовку под лестницу. Переждал еще минуту и зашагал обратно.
Обратный путь частично пролегал по открытой палубе, и Хеллборн (снова) отметил, что гидрожабль в настоящее время лежит на воде. Зачем? И снова черт его знает! Аккумуляторы небось подзаряжают или еще какую дрянь…
Вот закрытая дверь "тюремной камеры". Вот пулеметная башенка. Теперь надо осторожно подняться по этой лестнице…
Пулеметчик был слишком хорош для своей должности — он издалека заметил Хеллборна и узнал его. То есть не узнал одного из своих. А не все ли равно?!
Джеймс получил сразу две пули из револьвера в упор и рухнул на палубу с двухметровой высоты.
Абиссинер выглянул наружу, дабы ознакомиться с результатами проделанной работы. И тут оказалось, что он все-таки не так хорош, как показалось Хеллборну несколько секунд назад. А потом он стал совсем плохим, потому что винтовочная пуля снесла ему полчерепа и приземлила на палубу рядом с Джеймсом.
Хеллборн привстал и, прежде чем продолжить, решил потратить еще несколько секунд на осмотр себя, любимого. Это могло сэкономить немало времени в будущем.
Вот сюда попала первая пуля — в винтовочное ложе. Оторвала щепку и рикошетом ушла куда-то в сторону. А вот сюда вторая — прямо в ключицу. С левой стороны. Выше сердца. Сиольно выше. Мягкий свинец. Застряла неглубоко. Но крови выпустила преизрядно. А со временем вытечет еще больше. Следовательно, времени терять нельзя.
Хеллборн оторвал задницу от палубы, доковылял до бронедвери "тюремной камеры" и отдвинул засов.
— Все на выход, — слишком спокойным голосом объявил он. — Ищите оружие. Продвигайтесь вперед. И пусть какая-нибудь сволочь меня перевяжет!
Больше Джеймс Хеллборн ничего не успел добавить. В ближайшие часы он наблюдал только полную темноту, и поэтому опять пропустил самое интересное.
* * * * *
— Дурак, какой дурак! — услышал он, когда пришел в себя. Судя по голосу, это была Мэгги. — Ты чуть не погубил нас всех! Мы чудом уцелели!
— Ты так боишься умереть? — пробормотал Джеймс, не открывая глаз.
— Смерть в битве не страшна — страшна глупая и бессмысленная смерть, — отрезала коммандер Кам Бик Фай. Кажется, она кого-то цитировала, но Хеллборн не мог вспомнить автора. Неважно.
— Где мы сейчас? — уточнил Хеллборн.
— В море.
— Точнее?
— Корабль наш, — Мэгги решила временно подвязать с плоскими шутками. — Потери ничтожны. (Азиатка! Белый человек сказал бы — "потери невелики"). Ладно, я попозже вернусь, вот он тебе все расскажет.
Только сейчас Джеймс продрал глаза и осмотрелся.
Белая ткань, хром, стекло. Медицинский отсек.
Пятнистая ткань, пышные формы. Спина и зад удаляющейся Мэгги.
Четвертой или пятой свежести альбионская униформа и небритая бандитская рожа. Беллоди.
— Ублюдки расслабились и просто не ожидали от нас такой наглости, — начал старый товарищ. — Но вот потом… Она права, нам и в самом деле повезло.
— Не тяни, — прошипел Хеллборн. Ключица или грудь? или предплечье?… Короче, раненый участок тела заметно побаливал. Обидно и неприятно.
— Это секретная машина, — напомнил Беллоди. — Они сделали все, чтобы не допустить захвата. Офицер-связист застрелил шифровальщика, взорвал радиостанцию кислотными пиропатронами и застрелился сам.
— Как?!
— Ага, хорошая такая кислота. Один из наших получил сильные ожоги, валяется с другими ранеными в соседнем отсеке…
— Дальше.
— Другой офицер взорвал пульт управления. Мы не можем управлять машиной.
— Дальше…
— Все входы и выходы двигательного отсека (четыре штуки) заплавлены направленными взрывами. Автогена у нас нет. Взрывчатка есть, но она нам не поможет. Дверь может быть и откроем, но при этом разнесем весь корабль и нас в том числе…
— ???!!!
— А теперь хорошая новость, — Реджи поднял указательный палец. — На гидрожабле было два очень специальных офицера — один на носу, другой на корме. Они должны были взорвать корабль целиком. Но одного успела убить Мэгги. Второму тоже не повезло. Повезло нам. Заряд сработал частично и разорвал его на куски. Но корабль уцелел… и мы тоже.
— Она назвала меня дураком, — пробормотал Джеймс. — Дуракам везет.
— Капитан мертв, — продолжал Беллоди. — Второй, как его, ван Зайин, схвачен, но от него не будет большого толку. Мы обречены сидеть на воде и дрейфовать в неизвестном направлении. Хорошо хоть корабль приводнился перед самым восстанием, иначе кто знает — грохнулись бы с небес и… Управления нет, ничего нет. Хоть веслами греби или парус из простыней сооружай.
— Дьявол.
— Поэтому Мэгги так недовольна, — подытожил Беллоди. — Она хотела разузнать все ходы и выходы, тщательно все рассчитать, внезапно и аккуратно перебить "подрывников", а уже потом помочь нам. Но мы поторопились.
— Проклятье.
— Сто тысяч треугольных чертей, — согласился Беллоди. — Нам остается снова надеяться на лучшее. Это оживленный район. Пленные абиссинеры говорят, что кроме нас они успели утопить не менее десятка союзных машин, морских и воздушных. Быть может, в самые ближайшие часы здесь кто-то появится и подберет нас…
Но прошло целых двадцать часов, пока на горизонте не появился новый корабль. К частью, к этому времени Хеллборн мог снова стоять на ногах и рассматривать загадочную машину в бинокль.
— Черт побери, это не наш, — грустно констатировал альбионец.
— Чалмы и саронги, — пробормотал рядом с ним Мэнс Эверард. — Хиндурадж…
— Что ты говоришь? — не понял Хеллборн.
— Халистан, — поспешно уточнил американец. — Я хотел сказать "Халистан".
— Что будем делать, Джеймс? — поинтересовалась Мэгги.
Хеллборн не ответил.
— Собственно, наш выбор не будет отличаться богатством и разнообразием, — осмелился заметить Беллоди. — Битва или маскарад.
— Джеймс?
— Мистер Хеллборн?
— Сэр?
— Битва? — переспросил Хеллборн. — Глупая смерть. Мы не можем маневрировать, мы даже развернуться на одном месте не можем. Что толку от наших прекрасных гаубиц с инфракрасными прицелами? Кроме того, даже если мы победим, то снова останемся посреди океана с неисправным кораблем. А корабль наших халистанских друзей — исправен. Кроме того, он еще и летает!
— Значит, маскарад? — подытожил Беллоди.
— Маскарад, — твердо повторил Хеллборн. — А если дела пойдут плохо, никогда не будет поздно превратить маскарад в битву. Как и в прошлый раз.
"Надеюсь только, нам не придется снова сдаваться в плен. Как и в прошлый раз", — подумал альбионец.
"Забыл? Халистанцы пленных не берут", — заметил ехидный Внутренний Голос.