Помещение, в котором их заперли, оказалось просторным, светлым и теплым. После холодного (во всех смыслах) приема на палубе, Хеллборн и не рассчитывал на нечто подобное. Он принялся восстанавливать в памяти все, что знал о белголландских кораблях. Скорей всего, это казарма для транспортировки морской пехоты. Само собой, на флоте положено говорить "кубрик" или "каюта", но это была настоящая казарма, на пятьдесят человек минимум. С деревянными лежаками, душевой и туалетом. Лежаки были двойного назначения, их можно было использовать как стеллажи для всевозможных грузов. На счастье пленников, в настоящий момент отсек пустовал. Да, здесь было тепло. Хеллборн подошел к переборке, потрогал ее и прислушался. Теплый, чуть ли не горячий металл, едва слышное гудение. Похоже, за стеной находится одна из паровых турбин. Он поднял глаза к потолку. Замечательно, и с вентиляцией все в порядке. Возможно, первое впечатление было ошибочным, и они все-таки попали в плен к цивилизованному противнику…

Джеймс обернулся к товарищам по несчастью, и к своему удивлению понял, что остальные альбионцы, все как один, внимательно на него смотрят и как будто чего-то ждут. К своему стыду, Хеллборн потратил добрую минуту, чтобы разобраться, в чем тут дело. "Во всем снова виноват алкоголь", решил он позднее.

— Я лейтенант первого класса Джеймс Хеллборн, — прохрипел наш герой и откашлялся. — Присутствует ли на палубе альбионский или союзный офицер старше меня по рангу?

Он и так видел, что не присутствует, но все равно был обязан произнести традиционную формулу. Под "палубой" подразумевался отсек, где их заперли. В других отсеках могли скрываться целые гросс-адмиралы, но в данный момент это не имело значения. Уточнение "альбионские или союзные офицеры " не было лишним, оно позволяло избежать слишком вольных толкований.

— Никак нет, сэр, — откликнулся Беллоди. Все правильно, отвечать должен следующий по рангу офицер или командир. — Вы самый старший.

— Принимаю на себя командование нашим экипажем, — подытожил Джеймс. — Итак, солдаты…

(Вообще-то "матросы", но с точки зрения альбионского диалекта английского языка это не было большой ошибкой. Термины были равнозначны. "Солдат" был даже более почетным званием, ибо один из отцов-основателей в полузабытой речи двухсотлетней давности что-то говорил про "отважных солдат своей страны, защитников морских рубежей…").

— …итак, солдаты, первый приказ — всем немедленно сушить одежду! С остальными вопросами и проблемами разберемся потом.

Так они и поступили.

…Некоторое время спустя, когда альбионцы более-менее пришли в себя — и привели себя в порядок, Хеллборн озучил новый приказ:

— Мистер Беллоди, постройте людей.

Не сразу, но младший офицер справился с задачей. Альбионцы выстроились вдоль переборки у самого входа в отсек. Беллоди весьма неуклюже, но старательно, изобразил строевой шаг и отдал честь:

— Смирно! Равнение на центр! Сэр, экипаж построен.

— Вольно, — Джеймс украдкой вздохнул и призвал на помощь все свое вдохновение. — Солдаты, мы оказались в плену. Тяжело, опасное и позорное положение. Позорное, но не постыдное.

("Ты сам понял, что сказал?!", — мысленно застонал Хеллборн).

— Вам нечего стыдиться. Это был славный корабль, и экипаж храбро сражался до последнего.

("До последнего чего? Человека? Патрона?!")

— Мы нанесли тяжелый урон агрессору и заставили его нас уважать.

("В самом деле? Это надо будет уточнить").

— Теперь мы должны держаться вместе и надеяться на лучшее. Надеяться, что враг все-таки будет соблюдать Женевскую конвенцию.

("Какого хрена белголландский капитан нес о пиратах и разбойниках?")

— Если нет — мы должны держаться до последнего.

("До последнего чего?! Вздоха, патрона, человека?!")

На лицах пленников отражались самые разные эмоции. Хеллборн предпочел их не анализировать. Впрочем, на одно из лиц он все-таки обратил внимание. Это был старшина Коппердик. Старый ветеран раз за разом, с явным одобрением, кивал в такт его пафосной речи, и от этого у Хеллборна становилось как-то тепло на душе. Еще не все потеряно. Во всех смыслах.

— Помните, ни на секунду… никогда не забывайте о долге и присяге. Вы — альбионцы. Родина помнит, родина знает, родина не оставит нас в беде.

— Аминь, — хором отозвались моряки.

— Вопросы, жалобы, предложения? — поинтересовался Хеллборн.

Один из альбионцев в ответ на его слова непроизвольно вжал голову в плечи. Это был тот самый моряк, давеча получивший прикладом по голове. На его бритом черепе уже синела здоровенная шишка.

"Плохо", — нахмурился лейтенант. — "Один жалкий удар — и уже условные рефлексы".

— Всех офицеров и командиров прошу явиться на совещание через пять минут. Мы проведем его в душевой комнате, — уточнил Джеймс.

У одного из матросов вырвался истеричный смешок. Господу известно, какие мысли посетили нарушителя дисциплины в этот момент. На него немедленно обрушился старшина Коппердик, до сих пор стоявший на правом фланге.

— Вильсон, негодяй, я тебе покажу, как смеяться в строю! Немедленно прекратить!!!

— Прошу прощения, старшина, — пробормотал моряк и снова ухмыльнулся. Бедняга, он держался из последних сил, чтобы не согнуться в приступе хохота. Это было очевидно.

— Не смей просить у меня прощения!!! — Коппердик добавил к своему голосу несколько децибел.

— Так точно, сэр. Виноват, сэр. Больше не повторится, сэр, — теперь моряк явно издевался, но по крайней мере улыбка исчезла с его лица.

Хеллборн взирал на это представление с великим недоумением. Он внезапно понял, что впервые командует людьми. Офицерские звания, которые Джеймс носил уже несколько лет, совсем не подразумевали то или иное количество подчиненных. Да, он исполнял обязанности командира еще в Академии, но ведь то было "ненастоящее" командование — школьное, игрушечное. Потом была подлодка "Президент Гамильтон", где он исполнял обязанности курьера Секретной Службы, передавая приказы и забирая пакеты у агентов и резидентов в нейтральных портах. В Гренландии Джеймс был одним из "рядовых" сводного офицерского батальона; на Свальбарде — "сам себе господин", "телефонист с погонами". Минимум ответственности. Он отвечал за бумажки, железяки, эфирные волны, но совсем не отвечал за живых людей. Сто тысяч треугольных китов, ему нравилась такая служба. Похоже, сегодня ей пришел конец.

Коппердик наконец-то закончил распекать нерадивого матроса и почтительно повернулся к своему новому командиру.

— Через пять минут, — повторил Хеллборн. — Старшина, составьте список людей, назначьте дежурного по казарме и присоединяйтесь к нам. Это все, джентельмены.

— Смирно! Вольно! Разойтись! — относительно складно отбарабанил Беллоди.

— Подойди ко мне, моряк, — Джеймс поманил пальцем парня с шишкой. — Как голова? Не болит?

— Пустяки, сэр, — смущенно улыбнулся "раненный". — До вечера заживет.

Разумеется, он имел в виду альбионский вечер.

— Еще не вечер, — машинально отозвался Хеллборн. — Хорошо, солдат. Береги себя. Свободен.

"Боже мой, какой идиот, — подумал Хеллборн. — Эти люди чудом спаслись с раздолбанного и торпедированного корабля. Я должен был сразу расспросить каждого о самочувствии. Не контузило ли кого, например? Вот меня точно контузило, если я забыл о таких элементарных вещах! Хорошо хоть догадался приказать выжать и высушить одежду. Спросить сейчас? Выставить себя на посмешище? Уронить пока еще нулевой командирский авторитет?" Он осторожно оглядел матросов, столпившихся в кружок вокруг Коппердика и офицеров, уже бредущих по направлению к душевой. Снаружи вроде все целы. Мелкие царапины у того, шрам — явно старый шрам у этого… Джеймс вспомнил одного парня, который в Гренландии упал с танка, как ни в чем не бывало встал и вернулся к работе, пожаловался на острые боли утром следующего дня и умер от повреждения внутренних органов только через сутки. Вспомнил, но все равно смалодушничал. Не в первый и не в последний раз за этот день. "Спрошу потом", — решил он. — "Вечером или завтра, когда-нибудь. Потом".

— Все в сборе? — спросил Хеллборн несколько минут спустя, восседая на деревянной решетке в позе турецкого султана.

— Так точно, сэр, — уже привычно отозвался Беллоди.

Джеймс кивнул, протянул руку и осторожно приоткрыл кран. Из трубы закапала вода.

— Зачем это, сэр? — первым удивился Флойд.

"Хм, офицер-акустик — и не знает о таких вещах?" — подумал Хеллборн. Ну что ж, это была совсем свежая инструкция Секретной Службы.

— Капающая вода — один из самых простых и в то же время эффективных способов сбить с толку подслушивающие устройства, — пояснил Джеймс. На лицах коллег отразилось совсем легкое удивление. — Не забивайте себе голову. Поверьте мне на слово.

— Мы не такие важные птицы, чтобы нас подслушивать, сэр, — заметил Флинт, но тут же поправился. — Конечно, дополнительная страховка никогда не помешает!

"Молодец, парень. Далеко пойдет, если доживет доживет до конца войны ".

"А кто из нас доживет?" — уточнил другой внутрений голос, но Хеллборн приказал ему заткнуться.

— Вы составили список, старшина? — Джеймс повернулся к ветерану.

— Так точно, сэр. Прошу прощения, другой бумаги у меня не было… — Коппердик продемонстрировал крошечный полиэтиленовый пакет, из которого выглядывал совсем миниатюрный блокнот с огрызком карандаша. Хеллборна снова атаковала совесть. Он отдал приказ, совершенно не забивая себе голову такой ерундой — где насквозь промокший и обысканный человек достанет бумагу и письменные принадлежности? Ты уже начал превращаться в идеального начальника-дуболома, Джеймс? "Сбегай на край света — принеси то или это — такую-сякую, а как — меня не волнует "? Хороший подчиненный ему попался, повезло.

— Спасибо, старшина, — кивнул Хеллборн, принмимая вырванный из блокнота такой же крошечный листок. Но для пяти имен и фамилий, выполненых аккуратным почерком, места хватило. Джеймс отодвинул занавеску. Один из моряков стоял у запертой входной двери по стойке "между-смирно-и-вольно " — тот самый, смутьян. Остальные разошлись по ближайшим лежакам. Хеллборн покосился на список. Черт побери, старшина Коппердик читал мысли! Он отобрал у Джеймса листок и быстро набросал под списком схемку — кто где сидит-стоит-лежит.

— Еще раз спасибо, старшина. — "Не слишком ли часто я его благодарю?" — Вильсон, Стрэнг, Уотерсон, Остин, Розинделл. Хорошие ребята?

— Самые лучшие и самые худшие, лейтенант, — поведал Коппердик.

Хеллборн кивнул. Это всегда так. Когда корабль внезапно идет ко дну, спасаются самые лучшие и самые худшие.

Самые лучшие — самые опытные, профессиональные, подготовленные. Они точно знали, что делать, куда идти, как себя вести — и потому уцелели.

Самые худшие — самые наглые, бессовестные, трусливые. Кто-то самовольно покинул пост, кто-то не выполнил приказ, кто-то наплевал на присягу, кто-то оттолкнул товарища или даже отобрал у него спасательный жилет. И потому уцелел.

Иногда эти две категории пересекаются. Интересно, а к какой категории относится лейтенант Джеймс Хеллборн?

Он чист перед законом. Исполнявший обязанности капитана штурман Воллмэйкер приказал всем покинуть мостик. И Хеллборн выполнил приказ. Затем он открыл внешний броневой люк. Он имел право это сделать, и должен был это сделать — вонючий дым заполонил все вокруг, поврежденная вентиляция не справлялась. Ударная волна отправила его за борт — в этом нет его вины. Он не покидал корабль самовольно. И все-таки…

Джеймс был счастлив, когда услышал последние слова Воллмэйкера. И даже не подумал оглянуться назад. Не подумал, что кому-то может понадобиться его помощь. Что это было? Трусость? Минутная слабость? Равнодушие? Все может быть. Он почти не знал этих людей. Капитан был всего лишь холодной машиной, деталью корабля. Старпом Лонгмайл был на редкость неприятным и грубым типом. Но к тому времени они были уже мертвы. А вот Кассельман был отличным парнем, они могли подружиться. И Воллмэйкер тоже. Он мог быть лучшим капитаном корабля, чем Сент-Олбанс. А теперь они покоятся… черт, как пафосно — нет, они гниют, разлагаются, служат пищей для морских созданий где-то на дне Южного Океана.

И если Джеймс Хеллборн даже не подумал помочь им — за что он сражается?

"За что мы сражаемся"?

…

К дьяволу. Угрызения совести и оплакивание погибших — слишком большая роскошь, которую Джеймс Хеллборн не может себе позволить. Не сейчас. После взрыва под мостиком корабль был обречен — и только это имеет значение. А он остался жить, чтобы выполнить свой долг. Родина, раса, религия и все такое. Только живой сможет отомстить за "Матильду". Рано или поздно…

— …С вами все в порядке, сэр?

— А? — поднял голову Джеймс. — Извините, я задумался. Продолжим. Джентельмены, искренне надеюсь, рано или поздно мы вернемся домой. Но мы должны быть готовы ко всему. Не про нас будет сказано, но может случиться так, что вернутся не все. Или одни вернутся раньше других. Так или иначе, "возвращенцам" станут задавать вопросы, на которые они будут обязаны ответить. Поэтому я предлагаю прямо сейчас провести расследование причин гибели корабля. Неполное и без протокола, но это будет лучше, чем ничего. Мы обязаны это сделать.

Возражений не последовало.

— Итак… Начнем с вас, мистер Беллоди. Коротко, своими словами, поменьше бюрократизмов, — уточнил Хеллборн.

— Мы поразили его первым снарядом, — немного неуверенно начал Беллоди. — "Адольфа", флагмана эскадры. Бомба упала точно между первой и второй орудийной башней…

— "Mezhdu pervoi i vtoroi promezhutok nebolshoi ", — пробормотал Хеллборн. Он снова цитировал полковника Горлинского.

— Простите, сэр? — не понял Беллоди.

— Не обращайте внимание, лейтенант. Продолжайте, — Джеймс сел поудобнее и скрестил руки на груди.

— Бомба пробила палубу и, должно быть, взорвалась прямо в универсальном погребе, от которого питались две носовые башни, — послушно продолжил Реджи. — Нам тогда показалось, что "Адольф" просто испарился. Это было… Это было прекрасно, сэр.

Старшина Коппердик украдкой вздохнул.

— Вторая бомба упала в какой-то сотне метров от "Мориса". Его хорошо накрыло брызгами и осколками, — Беллоди смутился. Брызгами явно не стоило хвастаться.

— Возможно, именно тогда был ранен контр-адмирал Нассау, вице-флагман, — заметил Хеллборн. — Хорошо, мистер Беллоди. Что было дальше?

— Это были два наших самых удачных выстрела, сэр, — признался Реджи. — Остальные снаряды ложились слишком далеко.

— И что вы теперь думаете о могуществе "молодой школы"? — не удержался Джеймс.

— Один корабль против четырех — мы отлично поработали, сэр, — нахмурился Беллоди. Глаза его подохрительно заблестели.

— Простите, мистер Беллоди, — мысленно Джеймс обругал себя последними словами. Не стоило напоминать парнишке о спорах с погибшим товарищем.

— По ходу дела мы выпустили около двух дюжин торпед. Викинги сумели уклониться или растрелять торпеды из пулеметов. Только одна достигла цели. Она попала в транспорт, но… Мы так и не сумели понять, что произошло. Взрыв был слабый. "Русалочка" осталась на плаву. Или торпеда оказалась бракованной, или они успели повредить ее. Но транспорт потерял ход. Надеюсь, мы зацепили его винт. Больше мы ничего не успели сделать. Один из вражеских снарядов влетел к нам на палубу. Томаса… Суб-коммандера Коллинза придавило сорванным с крепления торпедным аппаратом. Почти все погибли. Мы — я, старшина Коппердик и Розинделл — находились за внешним кожухом "Фрейдис", и только потому уцелели…

— Где? — не понял Хеллборн.

— Наша мортира, — грустно улыбнулся Беллоди. — Так мы ее называли.

"Артиллеристы и их извращения. Пушки с женскими именами".

— Суб-коммандер Коллинз был еще жив, но его невозможно было спасти, — у младшего лейтенанта снова заблестели глаза. — Он приказал нам выбираться наверх. Мы уже были наверху, когда в корабль попала торпеда…

В течение всего рассказа Коппердик согласно кивал, а мичман Флойд только и ждал финала, чтобы перехватить инициативу.

— Это была необычная торпеда, сэр!

— В каком смысле? — поинтересовался Хеллборн.

— Если судить по сигналу, она была размером с небольшую субмарину! Больше того — она промахнулась мимо нас, прошла по левому борту, но в последний момент повернулась на 90 градусов и ударила точно в борт!

— Управляемая торпеда? — задумчиво пробормотал Беллоди.

— Размером с небольшую подлодку? — подхватил Коппердик. — Это многое объясняет. Большой заряд, "Матильда" сразу пошла ко дну…

— Но управляемая?… — повторил Беллоди. — Мы сами проводили такие опыты. И не только мы. Несколько месяцев назад в журнале "Gran Flota" была целая серия статей о перспективных разработках. Но теперь получается, что белголладндцы или викинги продвинулись в этом вопросе гораздо дальше, чем…

— Не просто управляемая, — прервал его Хеллборн. — Пилотируемая.

На лицах окружавших его командиров отразилось недоумение.

— Вы хотели сказать — с живым человеком внутри? — недоверчиво уточнил Реджи.

— Что вас удивляет, мистер Беллоди? Если бы вам приказали пожертвовать собой ради Альбиона и своих товарищей, вы бы не отказались выполнить приказ?

Это был жестокий вопрос, задавать который в альбионском обществе не было принято. И прежде чем Беллоди успел открыть рот, Джеймс продолжал:

— Почему вы отказываете в подобном мужестве истерлингам? Но я уверен, что все гораздо проще. Под властью ВИКингов живут тысячи диких азиатских народов, среди которых есть поклонники самых страшных и кровавых языческих культов. Смерть в бою за своего господина считается у них почетной. Они верят, что в загробной жизни такого смертника ожидает большая награда. Среди миллионов подданных было нетрудно найти одного такого добровольца — и даже гораздо больше, чем одного…

Хеллборн обвел своих коллег взглядом; они подавленно молчали. И тогда ему в голову пришла еще одна мысль. За восемь дней Джеймс не обнаружил никаких признаков измены…

— Господа, кто-нибудь из вас допускает мысль о том, что "Матильда" могла погибнуть в результате диверсии или саботажа?

Они моментально очнулись от мрачных мыслей и заговорили хором:

Беллоди:

— Не может быть, сэр. Я уверен, это был внешний взрыв. Все признаки указывают на это.

Коппердик:

— Только не "Матильда", сэр. На борту были всякие люди, но я не верю, что среди них мог затесаться предатель. Этого просто не может быть.

Флойд:

— Сэр, это была торпеда. Торпеда, "динамитная субмарина" — неважно. Она ударилась в борт и тогда взорвалась. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Клянусь здоровьем своей матушки!

— Хорошо, джентельмены, — устало кивнул Хеллборн. — Предлагаю в настоящее время считать версию

1. Торпеда.

2. Большой мощности.

3. Предположительно управляемая/пилотируемая.

самой провдоподобной — и по возвращению из плена донести ее до вышестоящего командования. Возражения?

Возражений не было.

"Пилотируемая торпеда. Разведчик обязан собирать в копилку подобные факты ".

— Последний пункт протокола, — добавил Джеймс, хотя в начале разговора отметил отсутствие всяких протоколов. — "Самые лучшие и самые худшие". Старшина? В двух словах…

— Бобби Розинделл, — начал старшина. — Из нашей с мистером Беллоди команды, артиллерист. Отличный парень. Честный, преданный и способный. Мистер Коллинз собирался рекомендовать его в офицерскую школу…

— Теперь мне придется это сделать, — вздохнул Беллоди.

"Если мы вырвемся из плена", — привычно уточнил про себя Джеймс Хеллборн.

— Кельвин Уотерсон и Найджел Остин…

"Остин — который с шишкой", — сверился со списком/схемой Джеймс.

— Тоже отличные ребята. Морпехи-зенитчики.

Понятно. На борту множества кораблей разноцветных флотов присутствуют морские пехотинцы. На иных кораблях они бездельничают, пока не приходит время покорять очередной пляж за полосой прибоя. На "Матильде" и других альбионских мониторах для морпехов нашли работу — операторы бортовых пулеметов и зенитных автоматов. Зенитные башенки слегка выступают из корпуса. Именно поэтому хотя бы двоим стрелкам удалось спастись…

— Шон Вильсон. "Хохотушка", сейчас у двери стоит. Паршивая овца. Список взысканий отсюда и до Луны. На берегу был постоянным гостем гауптвахты. Попал на флот, чтобы не попасть в тюрьму…

— Достаточно, — кивнул Хеллборн. Ему был знаком такой тип людей. Такой персонаж есть в каждом полку и в каждой книге про войну.

— Надо будет задать ему несколько вопросов при случае, — продолжил Коппердик. — Он механик, из команды мистера Дарси. Ему было положено находиться в самой утробе "Матильды". Уверен, этот подонок слинял с поста и прятался на верхних палубах, откуда было проще выбраться наружу…

Джеймс мысленно покраснел. Только мысленно. СОВЕСТЬ, ЗАТКНИСЬ!

— Последний — Энди Спрэнг. Дружок Вильсона, второй сапог из пары. Помощник повара…

Хеллборн не удержался от кривой усмешки. "Помощник повара" в Альбионском Флоте — это что-то вроде "урода в семье", "деревенского придурка" и "носителя печати Каина" вместе взятого. К этому почетному военному званию добавить было нечего. Если только…

— За ними нужен глаз да глаз, но саботаж? — старшина в очередной раз прочел его мысли. — Они для этого слишком тупы. Даже самый подлый враг побрезгует их завербовать. Да они бы давно протрепались о вербовке своим собутыльникам. К счастью, на их должностях никаких военных тайн не доверяют…

— Кстати, о военных тайнах, — напомнил Хеллборн.

— Мы их тоже не знаем, сэр, — грустно улыбнулся Беллоди. — Я могу подробно описать белголландцам устройство нашей мортиры… которое можно найти в любом американском оружейном каталоге.

— Мои акустические приборы были закуплены в Финляндии, — подхватил мичман Флойд.

— Моя кодовая таблица сгорела на "Матильде", — подытожил Хеллборн. — Прекрасно, джентельмены. Кто-нибудь хочет что-то добавить?

— Мне довелось побывать в плену, сэр, — неожиданно сказал Коппердик. — В прошлую войну. Это были самые последние месяцы. Германцы тогда успели поменять флаги и совсем озверели. Тогда было нелегко, но мы все равно победили. Я верю, сэр, мы выдержим.

"Я тоже успел побывать в плену, — подумал Джеймс. — Но об этом как-нибудь в другой раз".

— Спасибо, старшина. У нас был тяжелый день. Совещание окончено. Всем отдыхать.

Они едва успели покинуть душевую комнату, как долгожданный отдых, согласно всем законам жанра, был прерван, еще не начавшись.

Входная дверь отсека с лязгом распахнулась.