За 28 с лишним лет своей недолгой жизни Джеймсу Хеллборну довелось увидеть немало страшных и непонятных вещей. Кое-что из этих страшных и непонятных вещей совершил он сам. О других страшных и непонятных вещах ему приходилось читать в исторических книгах и академических учебниках. Но это было что-то новое.
Основное население концлагеря состояло из корейцев и "ФИСташек" — Филиппинских Императорских Стрелков, всего около трех сотен. Здесь были и другие пленники, мимоходом сообщил надпоручик, более ценные с точки зрения викингов, их держали отдельно.
Тогда как подданные и вассалы корейского императора проводили свое время под открытым небом, на небольшой площадке — примерно сто на двадцать метров, огороженной колючей проволокой. Душевых и туалетов здесь не было, как сразу догадался Хеллборн, это вам не трюм белголландского крейсера. Даже твердой почвы не было. Какая-то сплошная грязевая лужа, настоящее болото. Но обитатели площадки еще могли считать себя счастливцами. Вдоль южной длинной стороны колючего забора тянулась цепочка — ям? воронок? грязевых кратеров? — накрытых бамбуковыми решетками. Здесь, как объяснил Тай Кван До, проводили время нарушители дисциплины. В смысле, военопленные, имевшие наглость потребовать содержания в человеческих условиях или попросившие добавку к скудной и полуотравленной пище. Надпоручик так и сказал — полуотравленная, half-poisoned. Но и эти имели полное право считать себя везунчиками.
Ибо северную сторону забора украшал воистину монументальный пейзаж, достойный не то что средних веков, но совсем темных и легендарных времен. Шесть-семь аккуратных виселиц, на которых покачивались обезображенные до полной неузнаваемости человеческие (?! — а с первого взгляда и не скажешь!) тела; а также десятка три деревянных кольев, половина из которых была украшена отрубленными (отрезанными? оторванными?!) человеческими (?!!!) головами, а половина — почти целыми трупами. Человеческими. Кажется.
Завтрак попросился наружу. И неважно, что Хеллборн съел на завтрак всего два яблока. Так, заморить червячка. Старые традиции и новейшие инструкции Медицинского Корпуса не рекомендовали обильно поглощать пищу перед боем, на случай ранения в живот и других подобных неприятностей… Господи, о чем он сейчас думает?! И почему их просто не расстреляли?!!!
"А какая теперь разница?!"
— А что ты думал, Джеймс? — неожиданно вкрадчиво поинтересовался надпоручик Тай Кван До. — Ты принял нас за безбожных и безумных азиатских дикарей, которых хлебом не корми — но позволь кого-нибудь на куски порезать? А разве мы не люди? Если нас ударить, разве не потечет кровь? Если нас обидеть — разве мы не отомстим?
"Шекспира перечитался", — машинально отметил альбионец.
— Наша разведка уже сообщала о таких делах, но не все готовы в это поверить. Я специально приказал своим людям ничего пока не трогать — тебе хотел показать. И еще надо будет все тщательно сфотографировать и задокументировать. Теперь ты все понял?
"Если не все, то кое-что ". Джеймс машинально кивнул.
— Без обид? Остаемся друзьями? Продолжаем сотрудничество во имя общего дела и Альянса?
Еще один кивок.
— Братья и сестры по оружию?
И еще один кивок.
— Вот и отлично, — низкорослый кореец ухитрился похлопать его по плечу. — Можешь называть меня просто Брюс. Я получил это имя при крещении. В честь шотландского святого. Но вернемся к нашим делам. Есть предложения общего свойства? Я не об этом, — уточнил надпоручик. — База в наших руках и…
— Я вернусь на радиостанцию, — разлепил пересохшие губы Хеллборн. — Еще раз все тщательно проверю. Потом вернусь к тебе… Брюс.
— Договорились.
И еще один кивок. Черт, так и голова может отвалиться. Вместе с завтраком.
"Стояла жара. Трупы разлагались быстро ", — вспомнилось некстати. Откуда это? Что-то из классики, бойня в Халистанской пустыне. Здесь не Халистан, но солнце уже заметно припекало. Проклятые тропики. Порядочному альбионцу здесь не место. Не поэтому они "молились на грядущую войну".
* * * * *
Разумеется, за колючей проволокой уже никого не было. Освобожденных пленников разместили на широкой зеленой лужайке рядом с бывшим белголландским штабом (еще одно стандартное бунгало). Здесь же развернулся целый полевой госпиталь — белые палатки и другие подобные сооружения. Моряки-освободители окружили своих товарищей такой теплотой и заботой, что Хеллборну на какое-то мгновение стало стыдно. Он вспомнил, как только что поступил со своим соотечественником. Но стыд удалось прогнать без особых усилий. Если корейцы обнаружат в своих рядах труса, предателя, преступника — или козла отпущения — то быстро и легко отрубят ему голову. Без лишних эмоций.
Здесь же находились корейские солдаты, раненные в ходе предрассветного боя, а также Бобби Розинделл с его простреленным плечом.
— Все в порядке, сэр, — доложил моряк, заметив проходящего командира. — Обо мне хорошо заботятся.
— Держись, артиллерист, — отозвался Джеймс. — Мы навестим тебя чуть позже.
Бывшие хозяева лагеря, викинги и самураи, ныне пленники победоносной ФАБРИКИ, были собраны где-то на другом конце базы.
"Был большой соблазн загнать их в это болото, — признался надпоручик Тай/Брюс, — но я решил не торопиться. К счастью, никому не удалось уйти. На острове был только один автожир, и мы взорвали его в первую минуту боя".
Джеймс Хеллборн подумал, что стоит навестить побежденных виксов. Но тоже решил не торопиться.
В самом штабе было тихо и скучно. Один из корейских офицеров сидел возле распахнутого сейфа и перебирал бумаги. За два дня, проведенные на "Пасифлоре", Хеллборн не успел познакомиться даже с половиной тамошних офицеров. Но этого он запомнил. Капитан-лейтенант Пак, кто-то вроде офицера безопасности. Завидев альбионского гостя, кореец поспешно перевернул читаемый листок и накрыл его ладонью. Хеллборн не обиделся. Есть дружественные страны, но не бывает дружественных контрразведок.
— Доброе утро, капитан-лейтенант. Надпоручик Тай здесь? — как бы между прочим спросил Джеймс, хотя заранее знал ответ.
— Он куда-то вышел, мистер Хеллборн, — отозвался офицер Пак. — Должен скоро вернуться.
— Спасибо, я зайду попозже, — пообещал альбионец. Обязательно зайду, добавил он про себя. Мне тоже хочется взглянуть на эти документы.
* * * * *
Реджинальд Беллоди сидел на ступеньках бунгало и задумчиво смотрел в даль.
— У тебя закурить не найдется? — каким-то возвышенным голосом спросил он подошедшего Хеллборна.
— Откуда? — удивился Джеймс.
Если даже не считать купания в океане, белголландского плена и короткого путешествия на "Пасифлоре" — ни там, ни там их сигарами не угощали — альбионцы почти не курят. Так уж получилось. В альбионском климате/на альбионской почве табак не растет. Первые колонисты были озабочены другими статьями импорта. А потом один из отцов-основателей, фанатичный пуританин, и вовсе запустил кампанию борьбы с "бесовскими огненными палочками". "Не пристало честному христианину исполнять языческий обряд!" и все такое прочее. Вот пили альбионцы много… По крайней мере, так казалось Хеллборну, пока он не увидел, как пьют в Европе или Америке. Если сравнивать с другими материками и странами, альбионцы были удивительно трезвым народом. Во всех отношениях. Гордость за альбионскую расу…
— …ты меня вообще слушаешь? — обиделся Беллоди.
— Извини. На чем мы остановились? — повернулся к нему Хеллборн.
— Ты уверен, что правильно поступил? — понизил голос младший лейтенант.
— Он в любом случае был виноват, — медленно проговорил Джеймс. — Конечно, если бы дело происходило в альбионской зоне влияния, у него был шанс получить десять лет каторги или отправиться в "черные легионы" (интересно, их уже успели заново сформировать?). Но не здесь. Корейцы очень любили этого офицера. Они могли запросто разорвать нас на куски. Они способны. Ты сам это видел.
Беллоди устало кивнул.
— Я раньше никого не убивал. Я не думал, что способен на это, — почти прошептал Реджи.
"Дьявол, у нас тут что — утро тонких материй и душевных страданий?! Пора с этим кончать".
— А как же экипаж "Адольфа"? — поинтересовался Хеллборн.
— Не своими руками, — уточнил Беллоди. — Не лицом к лицу. Я поэтому и пошел на флот. У меня в семье моряков не было. Совсем. Одни пехотинцы да пушкари. Отец вообще был одним из первых альбионских танкистов.
— Как это не было моряков? — удивился Джеймс. — А как же твои итальянские предки?
— Не было никаких итальянских предков, — отмахнулся Реджи. — У деда всю семью расстреляли маклиновцы — одну из Первых Семей. Ему всего три года было. Джузеппе… Джозеф Беллоди его усыновил. Так что от макаронников у меня только фамилия.
"Одна из Первых Семей? Значит, были моряки", — заключил Хеллборн, но не стал развивать эту тему вслух. Пора было возвращаться к работе.
— Кто у пульта?
— Кеннет. Молодец, парень, справляется. Далеко пойдет, — задумчиво пробормотал фальшивый итальянец Беллоди.
"На себя посмотри, салага", — подумал Джеймс.
"А кто на тебя посмотрит?" — проснулся ехидный внутренний голос.
"Иди к черту".
— Приходил старкап Чон, забрал запасные кодовые таблицы, — добавил Беллоди.
Хеллборн согласно кивнул. Шеф-связист "Пасифлоры" добросовестно относится к своей работе. Сотрудничество братских армий и флотов Альянса продолжается. ФАБРИКА навсегда!
* * * * *
Риттмейстера Вильдерса, наотрез отказавшегося сотрудничать с врагами Белголландской Империи и Ее Доминионов, уже увели. Эрст-лейтенанты Хамер и Вердонк сотрудничать согласились. Так быстро и так охотно, что Хеллборн заподозрил подвох. Но чем больше он узнавал этих парней, тем быстрее таяли его подозрения.
Да, такие люди тоже бывают. Честь, долг, Родина, братство по оружию, бла-бла-бла и еще множество пустых звуков. Их даже напугать как следует не успели, но они уже испугались. Испугались боли, смерти, позора. Нет, какие-то понятия о чести у них были, но Джеймс Хеллборн решил не утруждать лишний раз свою усталую голову. Плен сам по себе был позором, но вернуться из него в высшее тасманское общество — ничего не могло быть хуже. Парни были аристократами из Новой Голландии. Аристократами с порчинкой.
— Я не стану вас обманывать, вряд ли вы сможете рассчитывать на политическое убежище и альбионское гражданство. Но если будете хорошо себя вести — получите после войны билеты в ближайшую нейтральную страну, — напустив на себя высокомерный вид, заявил Джеймс. — А если нет — я отдам вас корейцам. Вы все поняли?
Виксы дружно закивали.
— Вот и хорошо. Возвращайтесь к работе.
Работа у белголландских перебежчиков была непыльная. Как и рассказал чуть раньше эрст-лейтенант Хамер, "Круглые сутки сидим в эфире, трепемся обо всем понемногу". Хеллборн посидел рядом с ними с четверть часа, смотрел и слушал. В эфире одновременно находились три-четыре станции с соседних островов. На той стороне за пультом сидели такие же молодые разгильдяи. "Привет — как дела — что нового — наш полковник сегодня такое натворил — вашему полковнику далеко до нашего риттмейстера ". Много ерунды, но из этого потока можно было извлечь полезную информацию. И поставленный на дежурство мичман Кеннет Флойд добросовестно заносил в тетрадку имена, фамилии, позывные, иногда цифры. Молодец.
Кроме этого работал стандартный приемник. Хеллборн как раз успел прослушать восьмичасовой выпуск новостей "Vicradio". Ничего нового. "Продолжаются бои, продолжается наступление ". Несколько раз в сутки приходили секретные сводки из генштаба.
— Сегодня еще ничего не было. Вчерашние уже у командира базы, полковника ван дер Гила, — сообщил Вердонк.
Понятно. Джеймс еще раз бегло осмотрел наличную аппаратуру. Жаль, с домом не связаться. Для этого аппарата далеко, эту волну обязательно перехватят, а этот аппарат просто услышат. Через радистов подлодки только и удалось передать привет альбионскому офицеру связи в корейском Генштабе, а также короткий доклад о "тяжелых пилотируемых торпедах под большим вопросительным знаком"… Дьявол, совсем из головы вылетело!
— Кергелен все еще в наших руках, — признался Вердонк. — Ваши не смогли его отбить. Мы утопили десантную субмарину и взяли в плен несколько десятков коммандос…
— Прошли времена, когда вы могли этим гордиться, — язвительно заметил альбионец. Белголландский пленник покраснел.
— Ладно. Я еще вернусь, — пообещал Хеллборн и шагнул за порог.
В первой комнате Уотерсон и Вильсон под надзором Коппердика наводили порядок — устраняли последствия недавнего боя. Подмели осколки стекла, гильзы и деревянные щепки, теперь затирали кровавые пятна.
— Надо раздобыть еще кроватей, — задумчиво заметил старшина. — Мы ведь здесь разместимся, сэр?
— Вплоть до новых распоряжений, — машинально отозвался лейтенант. — Я вернусь попозже.
— Искупаться бы, — добавил Коппердик. — В заливе нельзя — акулы…
— Мы что-нибудь придумаем, старшина, — пообещал командир и вытер лоб. Уже в который раз. Нет, здесь не место порядочному альбионцу.
Беллоди все еще сидел на ступеньках.
— Пойду, сменю Кеннета, — сказал младший лейтенант, поднимаясь. — Долго нам здесь еще торчать? На острове?
Хеллборн пожал плечами.
— Война только началась, солдат.
* * * * *
Возвращаясь в глубь острова, Джеймс то и дело натыкался на корейские патрули и караулы. Надпоручик Тай Кван До не желал повторять ошибки своих неудачливых предшественников и противников.
Избыток охраны рядом с одним из бунгало привлек его внимание. Табличка с надписью "ARSENAAL" многое объясняла.
— Командир приказал с вами сотрудничать, — сообщил корейский сержант, начальник караула, и пропустил Хеллборна внутрь.
Пирамиды винтовок и пулеметов Джеймса пока не интересовали, он искал кое-что другое. Ага, вот они. Целый медный сундук в "пиратском стиле", набитый пистолетами и револьверами.
Сундук мертвеца.
В глаза сразу бросился огромный черный пистолет с красной звездой на рукоятке. Хеллборн машинально подобрал его, но тут же положил на место. Тьфу, гадость, петроградский металлический лом. Русские строят отличные, просто замечательные машины, но они уже никогда не научатся делать нормальное оружие. Раньше небо упадет на землю. Хуже мексиканцев, честное слово.
Жаль, родных альбионских стволов в сундучке не видать… Хотя, почему жаль? Не видать им наших трофеев!!!
Ладно, вот этот старый мариновский "кольт" подойдет. Стреляет такими же патронами, как и однозарядный корейский подарок. Джеймс пощелкал курком и барабаном. Да, исправен. Годится. Двигаемся дальше.
* * * * *
Белголландских пленных временно собрали на местном футбольном поле, предназначенном для развлечения гарнизона. Корейские охранники, почти две дюжины, сидели на трибунах и сторожили около сотни пленников. Вооружены они были не только своими старыми винтовками, но и трофейными митральезами. И даже одним станковым огнеметом, направленным в центр поля. Джеймс представил себе, что способна натворить струя такого калибра, и поежился.
Если это и футбольное поле, прикинул Хеллборн, то для какой-то очень извращенной европейской версии. Для чего эти круги, эта полоса, почему ворота такие высокие? Неважно, Джеймс никогда не был фанатичным болельщиком. Он дважды обошел вокруг поля, всматриваясь в лица. Уставшие, измученные, равнодушные, испуганные; разбитые в кровь или только до синяков; злые, снова испуганные, и даже смертельно напуганные. Люди сидели, стояли, лежали, собирались в маленькие группы, и переходили от одной группе к другой. И никто не знал, что их ждет. Джеймс тоже не знал, сочувствовать ли им, или злорадствовать. Впрочем, он не за этим сюда явился. А явиться стоило — среди множества лиц обнаружилось одно знакомое.
— Стандер? Капитан Франц Стандер?!
— Мистер Хеллборн? — викинг выглядел удивленным.
— Разве вы не должны были погибнуть на "Виллеме Молчаливом"? — произнесли они хором. Затем наступило неловкое молчание.
Хеллборн обратился к ближайшему корейскому сержанту.
— Я могу поговорить с этим человеком?
— Надпоручик приказать все для вас помогать, — кивнул коротышка. — Мы смотреть и охранять.
Стандера выпустили с поля, и они с Хеллборном присели на одной из пустых скамеек на южной трибуне. Двое специально приставленных корейцев маячили где-то у них за спиной.
— Вы должны меня благодарить, мистер Хеллборн, — сразу же заявил белголландец. Он почти не изменился со дня их последней встречи, если не считать свежего синяка под скулой.
— За что? — альбионец не стал уходить от вопроса.
— У фрегаттен-капитана Вейсгласа… покойного фрегаттен-капитана, я полагаю — у него были богатые и обширные планы на ваш счет.
Хеллборн в который раз вспомнил холодный прием, оказанный на палубе крейсера, и кивнул. "Вряд ли бы нас посадили на кол, — подумал он, — хотя…"
— Герр Вейсглас был очень зол — ведь на "Адольфе" и "Морисе" погибли его товарищи. Но я уговорил его оставить вас в покое и предоставить мне, — продолжал вражеский контрразведчик.
— Тогда почему вы так внезапно прекратили допросы? — спросил Джеймс. — Из милосердия?
— Получил новое срочное задание, — пожал плечами Стандер. — Нет смысла этого скрывать. Подозреваю, что вы уже познакомились с моими новыми клиентами.
"Вряд ли он имеет в виду несчастных корейцев или фисташек, — решил Хеллборн. — Надпоручик Брюс что-то говорил о ценных пленниках…"
— Как, еще не успели? — догадался капитан Стандер. — Ну, значит познакомитесь в самое ближайшее время. Невероятно интересные люди. Жаль, я прибыл на остров только вчера вечером и ровным счетом ничего не успел сделать.
— А что вы собирались делать? — перебил его альбионский офицер.
— Я к этому не причастен, — мгновенно отозвался викинг.
"Конечно, сейчас вы все станете отпираться".
"А ты, Джеймс? — уточнил внутренний голос. — Ты тоже будешь отпираться, когда тебя спросят про мясорубку на палубе крейсера?"
— …Больше того, я указывал полковнику ван дер Гилу на недопустимость подобных действий, — продолжал капитан Стандер. — Полковник только рассмеялся в ответ и прочитал мне длинную лекцию о справедливой войне и воспитательных эффектах. Но я подозреваю, что мои слова глубоко запали ему в душу. Потому что Андреас ван дер Гил застрелился где-то в конце ночного сражения. Очевидно, он понял, что дело проиграно. Интересно, как вам удалось спастись? — викинг внезапно сменил тему. — Мы были уверены, что "Виллем" повстречался с очень мощной торпедой или авиабомбой. Теперь я вижу, что это не так.
— А как вы добрались до острова? — задал встречный вопрос Джеймс Хеллборн.
— На автожире, — так быстро ответил Стандер, что альбионец понял — врет. — Он подобрал меня с крейсера.
"Точно, врет. Интересно, почему даже хорошие агенты — а капитан Стандер не производит впечатление полного дилетанта — порой прокалываются на таких пустяках? Или он специально это сделал? Наводит мосты? Пробует торговаться?"
— Неважно, мы поговорим об этом как-нибудь в другой раз, — Хеллборн встал. Белголландец поднялся вслед за ним, в глазах его отразилась вселенская тоска.
— Я искренне на вас надеюсь, мистер Хеллборн, — тоскливые нотки прозвучали и в голосе капитана Стандера. — Мы с вами цивилизованные белые люди. Пусть мы находимся по разные стороны…
"Ему страшно, — констатировал альбионец. — Ему очень страшно". Он пробежался взглядом по лицам корейских стражников. На этот раз не гнев, а какая-то холодная пустота. Чертовы азиаты.
— Если вы ни в чем не виноваты, вам не о чем беспокоиться. Даю вам слово, — с почти чистой совестью ответил Хеллборн. "В самом деле, не буду же я его сторожить круглые сутки? С другой стороны, офицер контрразведки должен знать много интересного. Но это не сопляк Хамер. Он так быстро не расколется". — Мы еще встретимся, герр Стандер.
— А ведь я сразу понял, что вы не совсем тот, за кого себя выдаете, — пленный викинг посмотрел альбионцу прямо в глаза и перешел на шепот. — Ведь так, мистер Хеллборн?
Джеймс промолчал.
— Спасибо вам, лейтенант, — кивнул белголландец и покорно зашагал обратно на футбольное поле.
Хеллборн задумчиво посмотрел ему вслед. Покосился на корейских стражников. Интересно, как быстро об этом разговоре узнает надпоручик Тай? И как быстро у Франца Стандера состоится разговор с капитан-лейтенантом Паком?
"О чем вы беседовали с лейтенантом Хеллборном?
Как давно вы работаете на альбионскую секретную службу?
Смотреть в глаза!
Отвечать!!!
Говорить правду!!!"
Что за идиотские мысли лезут ему в голову?
Но в главном он прав — надо найти способ и вернуться к своим. В Альбионскую Зону Влияния. В гостях хорошо. Дома лучше. Как учит нас полковник Горлинский. Хотя добрейший мистер Горлинский никак не может быть авторитетом в таком вопросе.
Джеймс пожал плечами и снова подошел поближе к полю. Увидел еще одно знакомое лицо. Риттмейстер Вильдерс встретился с ним взглядом, надул губы и отвернулся. Что-то здесь не так, задумался Джеймс. Концлагерь? Тогда что здесь делают все эти люди? Он посвятил свежий взгляд погонам и нашивкам побежденных виксов. Инженерные войска, артиллеристы, даже воздушный флот. Очень мало бойцов, в основном специалисты и техники. Собирались расширять лагерь и принимать новых постояльцев? Нет, здесь что-то другое. Что? Это надо выяснить. В самое ближайшее время. Любая информация может быть полезна на фронте.
С другой стороны…
Почему корейцы решили атаковать островок? Только из жалости к своим пленным товарищам? Или нет? Какие документы прятал от него капитан-лейтенант Пак? Сколько интересных вопросов! Что ж, попробуем найти ответы. Вечный поиск ответов — один из неизбежных элементов работы разведчика.
"Джеймс, кончай уже с этим пафосом ".
"Не могу — не хочу — не буду!!!"
* * * * *
— Я велел им собраться в офицерской столовой, — сообщил надпоручик Тай Кван До. — Очень интересные люди, — вольно или невольно кореец повторил слова капитана Стандера.
Еще одно стандартное (!!!) бунгало. Но фанерную дверь украшала столь невероятная надпись, что Хеллборн не сразу сумел ее прочесть. Черная тушь. Вроде бы латинские буквы, но совершенно фантастические завитушки и завихрения. Да, все-таки английский язык.
"The Fort Alliance Officers' Club ".
Надпись так поразила Джеймса, что он даже постучал в дверь.
— Входите, входите! — послышалось с той стороны. Хеллборн осторожно толкнул дверь и проследовал внутрь.
— Добро пожаловать! Лейтенант Джеймс Хеллборн, если я не ошибаюсь? Милейший надпоручик Тай предупредил нас о вашем приходе. Еще раз добро пожаловать, молодой человек! Надеюсь, вы найдете наше скромное сообщество приятным и изысканным! К сожалению, среди нас нет ваших соотечественников…
"К счастью! К счастью, старый болван! В белголландский плен попало и так слишком много альбионцев! Девять человек минимум!!! И черт знает сколько на Кергелене!!!"
…- но мы сделаем все, что в наших силах, дабы вы могли чувствовать себя как дома!
Говоривший это был еще одним жизнерадостным толстяком. Но про таких говорят — "в меру упитанный". Тело его было облачено в британский мундир, украшенный великим множеством орденских планок. Лысый череп, веселые глаза и огромные, просто грандиозные седые усы. Если сорокапятилетний Коппердик ветеран, то этот — ветеран ветеранов. Старик несомненно успел в свое время потоптать пески англо-египетского Судана и цветочные поля Фландрии. Но вот на эту войну он явно опоздал.
— Разрешите представиться, бригадный генерал Клайв Кэнди, к вашим услугам!
— Бригадный генерал? — переспросил Хеллборн. — Получается, что вы самый старший по званию союзный офицер на острове!
"Господи, да я так с ума сойду — каждый божий день выяснять, кто здесь самый главный!"
— Что вы говорите?! — притворно (или не совсем притворно) ужаснулся англичанин. — В таком случае, я не бригадный генерал. Нет. Я полковник! Полковник Клайв Кэнди, к вашим услугам.
— Простите, сэр, не понимаю, — искренне признался альбионский лейтенант. — Как такое может быть?
— Бригадный генерал — временное почетное звание, — объяснил Кэнди. — Я уже не занимаю эту должность. Теперь я полковник, всего лишь полковник. Это совершенно точно, сынок.
— Вас понял, сэр, — кивнул Джеймс. — В таком случае нашим старшим офицером по-прежнему остается капитан первого ранга Ким Ши Мин.
— Между прочим, мы до сих пор не имели чести… — заметил "бригадный полковник".
— Капитан редко снисходит до простых смертных, — пояснил Хеллборн. — С простым народом он общается через своего пророка, надпоручика Тай Кван До.
— Понимаю, — кивнул Клайв Кэнди. — А какую должность вы занимаете в этой славной компании?
— Соправитель, — улыбнулся Джеймс. Набрался наглости и добавил: — Лейтенант-губернатор. Этот островок в настоящее время является альбионо-корейским кондоминиумом (совладением). "Англо-египетский Судан", если вы понимаете…
— Как вы сказали? "Англо-египетский Судан"?! Хо-хо-хо! Великолепно, молодой человек! — полковник Кэнди был доволен.
— Разумеется, остров был освобожден от белголландцев именем всего Альянса, — поспешно добавил Хеллборн. — И мы надеемся, что все союзные офицеры примут посильное участие в…
— Безусловно, безусловно, мой юный друг! — британец немедленно подхватил Хеллборна под локоть и потащил к центру просторной комнаты. — Позвольте представить вам остальных членов нашего клуба. Кстати, мы только что открылись и даже не успели разработать устав! Но это дело поправимое. Не правда ли? Если не возражаете, я начну со своих соотечественников. Себя я уже назвал? Проклятый склероз! Ха-ха-ха! Шучу, шучу. Итак…
Англичанин говорил со скоростью хорошего пулемета. "Остальные члены клуба", сидевшие в креслах, стоявшие у окна или противоположной стены, заслышав свое имя, кланялись, кивали, изображали римский салют или подходили к альбионскому офицеру и пожимали ему руку. Каждый в меру своего воспитания и национальных обычаев. Их было много, этих интересных людей, а заводной британец продолжал трещать. Поэтому не каждый новый человек успевал целиком отпечататься в памяти Хеллборна. Иногда только некоторые детали. Иногда перед глазами альбионца мелькало всего лишь загадочное серое пятно. Ничего, успокаивал он себя, я еще успею их как следует рассмотреть.
— Итак, это капитан Освальд Бастэйбл, из 53-го уланского полка.
Перед ним стоял привлекательный молодой человек не старше тридцати, хотя что-то в выражении его лица заставляло думать, что на самом деле лет ему значительно больше. У него были вьющиеся золотистые волосы, массивный подбородок, решительный рот. И странные глаза, отрешенные, почти сонные. Хотя альбионцу показалось, что когда уланский капитан пожимал ему руку, у него в глазах мелькнуло выражение боли.
— Лейтенант-коммандер Дэвид Корниш и лейтенант Джон Филлифент, из Королевского Флота.
Глядя на Корниша, так и хотелось произнести "Чего изволите, милорд?", а воображение рисовало старый замок где-то в шотландских горах, пылающий камин и клетчатый плед. Скорей всего, чуть старше тридцати, но выглядит на все сорок; высокий, сухой, рыжеволосый.
Филлифент был не то что бы полной противоположностью, но из несколько другого теста. Двадцатилетний молодец шестифутового роста, светловолосый, атлетически сложенный, с приятным лицом. "Лицо интеллектуального интраверта" — кажется, так это называют яйцеголовые. Такие люди не принимают решений, не обдумав как следует все обстоятельства.
— Это майор Транг, из 11-го полка Аннамских туземных стрелков.
Аннамец был самым настоящим гигантом даже среди белых "членов клуба". Два с лишним метра роста. Ожившая статуя узкоглазого Будды. У себя на родине он должен считаться сверхъестественным существом. Несомненно, аристократ — другой бы не получил высокого офицерского звания; может быть даже князь. Тихий, приятный голос и очень правильный внглийский язык. Понятно, в молодости не вылезал из Оксфордов и Кембриджей…
— Преторианец среди нас только один, капитан Тибериус Редширт, морская пехота.
А про таких говорят — "Рожа просит кирпича". Встретишь ночью на улице — испугаешься, а рука сама потянется за кошельком. Короткая стрижка, красное лицо, толстая бычья шея, маленькие свинячие глазки. Темно-синий, почти черный преторианский мундир с орденскими планками в пять рядов. "Машина смерти и любви" — нет, только смерти. Типичный рабовладелец. Хеллборн мгновенно представил себе бесконечные плантации риса, или кукурузы, или чего они там выращивают, свист бичей, и вопли надсмотрщика "Работайте, негры, солнце еще высоко!" Картина была настолько яркая, что он едва не пропустил следующего "члена клуба".
— Это наши американские коллеги. Лейтенант Эверард, Инженерный Корпус.
Эверард был крупным широкоплечим мужчиной с загрубевшим и обветрившимся лицом и коротко стриженными каштановыми волосами. На вид ему было лет 30. Когда полковник назвал его имя, американец встал и учтиво поклонился. Синие глаза внимательно смотрели на Хеллборна. В правой руке Эверард держал нераскуренную трубку.
— Капитан Гордон, капитан Ланнинг и лейтенант Ту-Хокс, из американских ВВС.
Капитан Гордон отличался сильной и коренастой фигурой. Широкое и загорелое лицо. И грустные, очень грустные глаза.
Ланнинг был чуть старше тридцати. Стройная фигура и тонкие черты лица создавали обманивое впечатление хрупкости, но тонкое тело очевидно было жилистым и сильным. Соломенно-желтые волосы были растрепаны, а на лице играла застенчивая улыбка. В серых глазах горел какой-то упрямый огонек.
Ту-Хокс был среднего роста; приятное лицо с высоким лбом и массивным крючковатым носом, темно-каштановые волосы, смуглая кожа, однако не более темная, чем у обычного, загоревшего на солнце, европейца. Но глаза оказались неожиданно серыми — холодными и серыми, как зимнее небо над Северным Ледовитым океаном. Когда он произносил "Очень приятно", его белоснежные зубы блеснули в добродушной, где-то даже застенчивой улыбке. Такой же, как и у капитана Ланнинга. Ох уж эти американцы.
— Капитан Байард, из Корпуса Морской Пехоты.
Еще один широкоплечий гигант с улыбкой в тридцать три зуба. А этими руками можно ломать подковы и дробить черепа врагов. Приличная осанка, но уже небольшой живот. Хотя, похоже, что капитан отчаянно с ним сражается и не собирается сдавать свои позиции.
— Лейтенант Хаббард, из американского ВМФ.
Какой-то нервный, невзрачный и в огромных темных очках на пол-лица.
— Сержант Янг, сержант Пропп и сержант Клавелл. Они были бортстрелками на нашем цеппелине. Строго говоря, они не являются офицерами, но они наши товарищи по несчастью и по оружию, поэтому мы решили допустить их в Клуб! — провозгласил полковник Кэнди. — Надеюсь, вы не возражаете?
"Он что — шутит или издевается?" — подумал Хеллборн. Но Клайв Кэнди и не думал шутить. Англичане слишком трогательно относятся к этим своим клубным традициям.
"Попал англичанин на необитаемый остров и построил два клуба.
— В этот клуб я хожу, — объяснил он спасателям. — А это — клуб, в который я принципиально не хожу". Исторический анекдот.
Дайте срок, и полковник Кэнди обязательно откроет второй клуб в нашем "Англо-египетском Судане". Возможно, именно так он его и назовет. И ноги его в том клубе не будет!
Хеллборн прошелся беглым взглядом по перечисленным солдатам. Янг носил очки с толстыми стеклами — единственный в этой комнате, если не считать зеркальных очков офицера Хаббарда. Клавелл очки не носил, а Пропп был самым старшим из трех. Он был облачен в вылинявший комбинезон воздушного стрелка. У него были густые черные усы, безразличный ко всему на свете взгляд и монетный столбик, подбрасываемый на правой ладони. Точно, несколько монет. Пять или шесть штук. Большие, желтые. Европейские или американские, отсюда не разглядеть.
И эти едва слышно звенящие кружочки непонятно почему заставили его замереть и задержать дыхание. Это было похоже на гипноз. Почему? — удивился Джеймс. Какое ему дело до игрушек этого простого солдата?
И тут его осенило.
* * * * *
…Мерзавка, черт бы ее побрал!!! На кого она работала?!!! Она была замешана, она была замешана в этом!!! Джеймс, ты идиот! Ты слепой идиот, соберись, иначе плохо кончишь!
Она задала ему добрую сотню вопросов. Она проявила самый неподдельный интерес к пирамидам, фрескам, настенным рисункам, фигурным перилам. Но колонна, та самая колонна, торчащая из потолка, как сталактит — она так бросалась в глаза, а эта сучка равнодушно прошла мимо. Эта колонна просто кричала "Посмотри на меня!", но эта потаскушка все равно прошла мимо!!! Несколько раз подряд!!!
Виновна, ваша честь! Дважды виновна! Это она украла Монетку!!!
Черт, черт, черт!!!
Забыть. Немедленно забыть. Загнать в дальний уголок памяти. Ничего не поделаешь. Альбион далеко. Если она еще там. Если она была той, за кого себя выдавала. Но теперь у него появился след. Очень хороший след. Только не сейчас. Потом, потом. Сейчас он находится на этом адском островке в сердце Империи Виксов. И должен решать совсем другие проблемы. Потом…
* * * * *
— Это мичман Монтуори из Итальянского Флота, — продолжал полковник Кэнди.
"Господи, да он же совсем ребенок. Что он здесь делает?"
— Аспирант Борд, из Французского Королевского Флота.
"Еще один ребенок ".
— Полковник авиации Аля… Алиб… — англичанин запнулся.
"Такой молодой — и уже полковник?!"
— Простите, мой юный друг. Полковник авиации Аллилуефф из Транскавказии.
"Транскавказия?! Это многое объясняет ".
— А это наши русские друзья.
"А, владельцы черных звездолетных пистолетов!"
Полковник Клайв Кэнди немного подустал, его внутренний пулемет перегрелся, поэтому русские "члены клуба" были перечислены чуть ли не скороговоркой.
— Старший капитан медслужбы Гирин, капитан третьего ранга Петрофф, инженер-капитан Потапофф, лейтенант авиации Флерофф.
— Очень приятно. — Очень приятно.
Хеллборн не стал внимательно к ним присматриваться, и так слишком много новых лиц. Однако русские офицеры долго не хотели от него отлипать, трясли руки и благодарили за освобождение. Но без особого преклонения, спокойно и с достоинством.
— And, Last But not Least! — судя по голосу, британец внезапно открыл у себя второе дыхание. — Наши прекрасные дамы! Миссис Танья Петрофф — с ее супругом вы уже знакомы…
Какая красивая русская. Высокая, стройная, темноволосая, очаровательная улыбка, ямочки, далее везде. Настоящая белая женщина! Хеллборн принялся вспоминать, когда он в последний раз видел женщину вообще. В Большой Пещере, перед отплытием. Не говоря уже о… Как звали ту финляндскую продавщицу из книжного магазина? Он даже не пытался запомнить.
Жаль, замужняя. Замужние женщины не интересовали Джеймса в принципе, для этого он был слишком консервативен. Таня Петрова носила капитанский мундир с нашивками военного врача. Сейчас только это имело значение.
— …и капитан Мэгги Хан, из Манчьжурской Армии Милосердия.
Какая симпатичная манчьжурка. Конечно, рядовой Уотерсон вряд ли с ним согласится. Или китаянка? Сразу не разберешься, у тамошнего Золотого Императора много разноцветных подданных. И половина носит английские имена. Вестернизация прошлась по владениям богдыхана беспощадным потоком…
— Как вы очутились в плену? — спросил Хеллборн, обращаясь ко всем сразу.
— О, это была история, достойная пера Гомера! — воскликнул полковник Клайв Кэнди. — Конечно, если бы Гомер владел пером… Но он все легенды на свете знал!
* * * * *
Пассажирский цеппелин "Звезда Экватора" был мобилизован американским военным министерством в первые часы войны. Десять дней назад он стартовал из Нью-Йорка и отправился в Северный Китай, где в настоящее время союзники накапливали значительные силы. На его борту находилась дюжина весьма высокопоставленных американских офицеров. В пути дирижабль сделал несколько остановок — в Южной Африке, на Занзибаре и на Цейлоне, где подобрал новых пассажиров, офицеров союзных наций и военных агентов пока еще нейтральных держав. Салон первого класса был забит до отказа. Адьютанты, секретари и другие младшие офицеры разместились в салоне второго класса. И поэтому почти вся "молодежь" спаслась, когда вражеский снаряд влетел в генеральский салон.
— Это случилось над Бенгальским заливом, — рассказывал Кэнди. — Мы не ожидали нападения. Никто не думал, что чертовы виксы заберутся так далеко на запад! И это был всего лишь одиночный рейдер. Когда снаряды белголландского гидрожабля…
— Кого, простите? — переспросил альбионский офицер.
— Гидрожабль, Hydrogeable — так они его называли. Совсем новая машина, никто из нас такую до того дня не видел, — уточнил англичанин.
— Нельзя ли поподробнее? — попросил Хеллборн. — Эта информация может пригодиться нашим товарищам на фронте.
Британец беспомощно развел руками.
— Даже не знаю… — Кэнди повернулся к "членам клуба". — Капитан Потапофф, может быть вы?
Инженер-капитан Потапову на второй взгляд было лет тридцать. У него было круглое, чисто русское лицо и спокойные светло-голубые глаза. Джеймс вспомнил свои северные приключения и разговор с контр-адмиралом Гильбертом. Все-таки они на нашей стороне. Пока.
— Я плохо говорю по-английски, — признался капитан Потапов. — Вы понимаете по-немецки, господин Хеллборн?
— Конечно, — кивнул Джеймс. — Прошу вас!
— Это был дирижабль, но приспособленный для посадки на воду. Очень необычное несущее тело — два спаренных вертикальных цилиндра. Подозреваю, что они были наполнены не гелием, а чем — сказать не могу. Тяжелая броня, мощное вооружение. Как минимум четырехдюймовые гаубицы. Сколько — сказать не могу, но не меньше двух, — поведал русский инженер.
— Он вынырнул из-под воды, — внезапно вклинился в разговор еще один голос. Джеймс поискал источник голоса глазами. Как его? Лейтенант Хаббард, американский моряк в огромных зеркальных очках. — Я уверен, он может плавать под водой. Именно поэтому он так незаметно к нам подкрался.
— К сожалению, никто из нас это подтвердить не может, — развел руками Потапов.
— А я вам говорю, я в этом уверен! — почти закричал Хаббард.
— Спокойно, спокойно, господа, — вмешался полковник Кэнди. Похоже, он уже не в первый раз наводил порядок в этой пестрой компании.
Джеймс достал подаренный корейцами блокнот и тщательно все записал. Надеюсь, они правильно перешлют эту информацию. И не станут скрывать от других. Братское сотрудничество, дружественные разведки, бла-бла-бла.
— Короче говоря, мы поймали пять или шесть снарядов, — продолжал Кэнди. — В генеральском салоне никто не уцелел. Я как раз зашел в гости к молодым коллегам, травил байки о своей бурной юности… — полковник пустил скупую слезу. — Кто бы мог подумать, что столь милые сердцу воспоминания спасут мне жизнь!.. Полковник Алилуефф тоже был с нами, ему наскучила компания стариков и снобов, он предпочел общество сверстников. Верно, Василий? Наши милые дамы находились в капитанской каюте на корме, любезно предоставленной покойным коммандером Макшейном, и поэтому тоже спаслись. Все, кто был на капитанском мостике, сразу погибли. Из всего экипажа в итоге уцелели только бортстрелки в нашей части корпуса. Они доблестно вели огонь, но, как верно подметил мистер Потапофф, у белголландского чудовища была очень мощная броня. Наши пулеметы не причинили ему ни малейшего вреда. Еще один выстрел — и наш несчастный воздушный корабль упал в воду. После этого белголы включили громкоговорители и велели нам сдаться. Мы барахтались в океане, как слепые котята в луже, и ничего не могли поделать! Как старший офицер на борту, я приказал прекратить сопротивление. Уже и не помню, из чего мы сделали белый флаг…
— Из моего нижнего белья.
В Офицерском Клубе "Форт-Альянс" воцарилось гробовое молчание.
— Я хотела сказать — постельного белья, — поправилась капитан Петрова и густо-густо покраснела. — Простите мой хромающий английский язык…
— Я должен составить полный список всех уцелевших и отправить его на материк, — поспешил заявить Хеллборн.
— Уже, — полковник Кэнди протянул ему аккуратно оформленный лист бумаги.
— …и погибших, — добавил Джеймс.
— Аналогично.
Хеллборн пробежался глазами. Встретил несколько знакомых имен. Ничего себе! Best of FABRICA! Похоже, этих людей виксы собирались захватить в плен. Если бы не канонир-растяпа…
— Не исключено, что имело место предательство, — заявил Клайв Кэнди. — Они знали, кто летит на нашем цеппелине и пытались его перехватить.
"Старый болван, кто же говорит о таких вещах вслух?! А если предатель все еще здесь, в этой комнате?! Но скорей всего он остался в одном из промежуточных портов…"
Джеймс Хеллборн сделал в блокноте еще несколько пометок, задал с десяток общих вопросов. Посмотрел по сторонам. Его задумчивый взгляд задержался на Мэгги. Чуть ниже шеи, чуть выше талии. Короче говоря, где-то в этом промежутке.
— Капитан Хан, вы тоже врач?
— Никак нет, я администратор. Чиновница, — приятный низкий голос, почти без акцента. Иногда, но очень редко прорываются хриплые нотки. Много курит или много кричит на подчиненных? — Я занималась в Америке закупкой лекарств для нашей армии. К несчастью, весь мой багаж с образцами сгорел на "Звезде Экватора". Но у меня есть диплом медсестры… Господи, какая же я дура! Наверняка, на острове полным-полно раненных, которым требуется помощь!
Краем глаза Хеллборн заметил, как русские врачи — Гирин и Петрова — внезапно покраснели. То ли от стыда, то ли от досады. При этом Таня Петрова — уже во второй раз.
— Мы тоже можем помочь, — немедленно выступил вперед Гирин.
— Я полагаю, на острове найдется работа не только для врачей? — заметил американский инженер Эверард. — Если я правильно понял, ФАБРИКА собирается обосноваться здесь надолго?
— Так точно, — кивнул Джеймс. — Работа найдется для всех.
— Тогда чего же мы ждем?! — воскликнул полковник Кэнди. — Веди нас, мой юный друг!