Мёртвые танки, замёрзшие ленины, Вид из окна, по-солдатски застеленный, Кто его знает, как уцелели мы, Где мы теперь. Вот он и дёрнулся, поезд в столицу, Мышцей мимической, мимо милиции, Мимо кафе с продавщицей безлицей, Мимо базара… сейчас отворится нам Тайная дверь. Синий вагон, как потрёпанный паспорт. Кто-то всё кашляет, будто бы на спор, Кто-то вгрызается в яблоко страстно, Утро, проснись. Встрял проводник и включил телевизор, Мрак за окном расступается сизый, Рвутся билеты, столичные визы В старую жизнь. Нужно смотреть сериальчик московский, Нужно почувствовать частью массовки Их и себя. Лучше бы классику, хоть Д’Артаньяна. Ты был согласен на Джигарханяна, Едь. Ненавидь их, сонно и пьяно, Всех их любя. Здесь от тебя ничего не зависит. Ты в безопасности, так наклонись и Поле с коричневой сыпью залысин В сердце втяни. Должен прожить три часа и минуту, Вырыть окоп для спасенья уюта. Будто в тени Спрятать лицо за пейзажем, за киндлом, За пирожком с неизвестным повидлом, В складках пальто. За разговором о нашем, о минском. Чувствует поезд, что мы уже близко. Чувствуют люди, что-то нечисто. Что-то не то. Мы улыбаемся. Мы замолкаем. Город стирает вопросы со лба им. Мы спасены. Минск. На перроне шумно и пусто. Вырасти здесь — боевое искусство. Улицы снегом хрустящим и грустным Занесены. Как не сошли мы с ума в этом времени? Выжив среди их угрюмого племени, Пляски их выучив, целуя их выросты, Как мы смогли незаметно так вырасти? Как уцелели мы здесь, как не стали Мёрзлыми танками, мёртвою сталью, Нам повезло? Взялись откуда-то силы вернуться, Просто однажды друг в друга уткнуться, Всем им назло.