В. Реккерт: Оставим пока в стороне то, что было Удивительным на этом жизненном пути, и присмотримся поближе к «карьере». Начнем с многократно упоминавшегося решения Гитлера «стать политиком», как он заявляет в «Майн кампф».

К. Бахман: Это — легенда. Гитлер охотно изображал сам себя как мессию, явившегося спасти немецкий народ, как избавителя, прошедшего через мучения и страдания. Как и многое другое, это — душещипательная история, построенная в расчете на святую простоту и адресованная ей. По окончании войны в 1918 г. Гитлер вновь был тем, чем он был перед началом войны,— бездарным неудачником. У него не было никакой профессии. Ему, как и миллионам других людей из стран капитала, участвовавших в войне, угрожали безработица и нужда. Ему не хотелось возвращаться к безнадежному прозябанию обитателя ночлежек для бездомных, и он уцепился за рейхсвер. Это был такой институт, который спас германский милитаризм вопреки положениям о разоружении Германии по Версальскому договору. Там он получил кров и пищу, там же перед ним были поставлены первые политические задачи. Не он решил стать политиком, а его начальники в мюнхенском гарнизоне решили использовать его в политических целях, поскольку они распознали в нем подходящего для них человека. Он стал рейхсверовским шпиком, задачей которого было выискивание солдат, офицеров и унтер-офицеров, безоговорочно согласных на использование их против революционных стремлений народа.

В. Реккерт: По своему крайне враждебному отношению к прогрессу и революции, по националистическому умонастроению он был вполне подходящей фигурой для подобных целей.

* * *

«Нойес форвертс» (Прага) от 28.1.1934 г.:

«Политический поворот 1918 г. наступил в результате контрреволюционного развития, обусловленного войной и националистическим взвинчиванием народных масс... Социал-демократия как единственно сохранившаяся организованная сила взяла на себя, без сопротивления, руководство государством, разделив его с буржуазными партиями, со старой бюрократией и даже с заново организованным военным аппаратом. То, что она почти без изменений переняла старый государственный аппарат, было тяжкой исторической ошибкой, допущенной немецким рабочим движением, введенным в заблуждение во время войны...»

Правление социал-демократической партии Германии, Прага, 28.1.1934 г.

* * *

К. Бахман: Вот такие люди и нужны были крупному немецкому капиталу. Активное приобщение Гитлера к партийной политике началось в тот момент, когда в ноябрьской революции 1918 г., которая была революцией широких народных масс, немецкая буржуазия почувствовала смертельную опасность, опасность своего ухода с исторической сцены. Ей удалось спастись, но не только с помощью своей силы.

Виновники развязывания первой империалистической мировой войны остались безнаказанными. Генеральный штаб не был распущен. Владельцев концернов, юнкеров и крупных помещиков никто и пальцем не тронул, поскольку руководство СДПГ и генеральный штаб создали тайный союз для защиты буржуазных порядков. Так были лишены власти советы рабочих и солдат, которые могли бы стать органами власти. Созыв Веймарского национального собрания означал начало буржуазного парламентаризма. Мелких помещиков, крупных землевладельцев (а они всегда на стороне крайней реакции) никто, повторяю, и пальцем не тронул. Вот так и вышло, что - даже задачи буржуазной революции остались нерешенными.

Политическое предательство правых социал-демократических лидеров в ходе ноябрьской революции сделало возможным то, что капитализм, или, лучше сказать, власть монополий, несмотря на крушение кайзеровской империи, была спасена.

* * *

Из протокола допроса генерала Грёнера на «Мюнхенском процессе об ударе кинжалом в спину» в октябре — ноябре 1925 г.:

«Адвокат д-р Хиршберг: Подавление революции имело целью вновь ввести монархию или покончить с хаосом революции, чтобы не допустить систему советов через национальное собрание?

Свидетель (генерал Грёнер): Последнее верно. Мы сплотились для борьбы с революцией, для борьбы против большевизма... Помышлять о восстановлении монархии было, по-моему, делом совершенно нереальным. Целью нашего союза, который мы заключили 10 ноября, было полное подавление революции, восстановление упорядоченной власти правительства, поддержка этой власти с помощью военной силы и скорейший созыв национального собрания... Я посоветовал генерал-фельдмаршалу подавлять революцию в настоящее время не с оружием в руках, поскольку есть опасность, что при нынешних настроениях в воинских частях такая тактика провалится. Я предложил ему следующее: считаю необходимым, чтобы верховное командование заключило союз с социал-демократическим большинством. В настоящее время, по моему мнению, в Германии нет такой партии, которая имеет достаточное влияние в народе, чтобы восстановить власть правительства и верховного командования в войсках...

Сначала речь шла о том... чтобы вырвать власть в Берлине у советов рабочих и солдат. С этой целью было запланировано ввести в Берлин десять дивизий. Народный уполномоченный Эберт был с этим полностью согласен».

Цит. по: Лотар Бертольд и Хельмут Нееф. Милитаризм и оппортунизм против ноябрьской революции. Франкфурт-на-Майне, 1978, с. 434—436.

* * *

В. Реккерт: Классовое господство буржуазии было все еще нестабильным. Коммунистическая партия лишь начала создаваться. В социал-демократической партии росло влияние революционных сил. И в рядах социал-демократии, в которой главенствовали реформисты, не прекращались требования коренных социальных и политических перемен.