Бостонское отделение Христианского союза молодых людей находилось в начале Ханингтон авеню. Здание было огромным, почерневшим от времени, старинным и… похожим на ящик. Оно располагалось в месте, считавшемся лучшим в Бостоне в середине прошлого века. Дом возвышался там, как постоянное напоминание о былом времени, о других днях, и мигал старыми неоновыми буквами в пустоте окружающих кварталов. Он был похож на скелет чьей-то задушенной идеи.

Когда Ричардс вошел в холл, клерк за стойкой спорил с маленьким неуклюжим негритенком в огромного размера футболке, доходившей почти до колен его голубых джинсов. Предметом яростного обсуждения оказался автомат с жевательной резинкой, который стоял при входе.

— Он проглотил мои пять центов, ты, обезьяна! Я потерял мои клевые пять центов!

— Слушай, если ты не уберешься отсюда, я позову охрану, понял? Все, парень, мне некогда с тобой разговаривать.

— Но эта чертова машина проглотила мою монету!

— Прекрати сейчас же ругаться, маленький паршивец, — и клерк, выглядевший на все тридцать лет, перегнулся через стойку и ухватил мальчишку за футболку. Но поскольку она была очень большая, то ему удалось только подергать за футболку, не причинив парню никакого неудобства. — Убирайся отсюда! Разговор окончен!

Поняв, что препираться бесполезно, мальчишка скорчил ужасную гримасу, вложив в нее всю ненависть и презрение.

— Послушай, это была моя единственная монета. Автомат проглотил ее! Это…

— Все, я вызываю охранника, немедленно, — клерк повернулся к пульту. Его пиджак, купленный на распродаже, свободно болтался, едва прикрывая тощий зад. Мальчишка стукнул кулаком по пластиковой крышке автомата и быстро бросился из холла, крича на ходу: «Белый ублюдок!»

Клерк посмотрел ему вслед, но так и не нажал кнопку вызова охраны — была она настоящей или нет. Он улыбнулся Ричардсу, показывая доску с ключами — несколько ячеек пустовало.

— С этими неграми уже просто невозможно разговаривать. Я бы всех их держал за решеткой, будь я в руководстве Системы.

— Он, что же, действительно, лишился этих злосчастных пяти центов? — спросил Ричардс, подписывая карточку регистрации: Джон Диган из Мичигана.

— Даже если это так, то он их где-нибудь украл, — ответил клерк. — Я думаю, он говорил правду. Но если бы я ему вернул эти пять центов, у меня к концу смены здесь толпилось бы человек двести попрошаек, требуя того же. Где они научились так разговаривать — вот что мне хотелось бы знать. Разве их родители не беспокоятся, где их дети и чем они занимаются? Сколько вы собираетесь Пробыть здесь, мистер Диган?

— Еще не знаю, я в городе по делам, — Ричардс попытался изобразить ненавязчивую улыбку, и, когда она удалась, он удвоил старания. Клерк сразу распознал природу этой улыбки (может, из-за своих собственный чувств, отраженных в этой отполированной миллионами локтей, стойкой из поддельного мрамора) и вернул ее Ричардсу.

— С вас пятнадцать долларов и пятьдесят центов, мистер Диган.

Он придвинул к Ричардсу ключ, прикрепленный к потертой дощечке с надписью: «Комната 512».

— Спасибо, — Ричардс расплатился наличными. И опять никаких документов. Слава Богу, что есть ХСMЛ!

Он прошел через холл к лифтам и заглянул в коридор слева, где находилась библиотека. Она слабо освещалась желтыми лампами-шарами, засиженными мухами. Какой-то старик в плаще и галошах рассматривал толстую книгу, медленно и методично переворачивая страницы трясущимися, влажными пальцами. Стоя у лифтов, Ричардс смог различить хриплый свист его дыхания, что навеяло на него тоску и одновременно ужас.

Лифт остановился, и двери неохотно раскрылись. Когда он уже вошел в кабину, клерк громко сказал:

— Все это грех и позор. Я бы их всех упек за решетку.

Ричардс поднял взгляд, думая, что клерк обращается к нему, но тот смотрел прямо перед собой.

В холле было пусто и тихо.