После окончания групповых турниров ФИФА устроила прощальный прием, как невесело шутили футболисты, для потерпевших. И хотя за столами произносились правильные речи о том, что в спорте нет побежденных, что состязания способствовали укреплению дружеских связей, лучшему знакомству друг с другом, по все это не могло затянуть свежие раны. Особенно больно переживали неудачу бразильцы, испанцы, итальянцы и французы, которым перед началом лондонских баталий выход в четвертьфинал казался обеспеченным. Однако справедливости ради надо сказать, что все же уступили они неслучайно, уступили тем, кто больше жаждал победы, кто сражался с большим вдохновением.

В целом групповые турниры прошли, с точки зрения судейства, на хорошем уровне. Несмотря на отдельные ошибки — от них, как известно, никто не застрахован, — финальный свисток арбитров фиксировал результат, отвечающий действительным силам команд в том или ином поединке.

Зато в последующих шести матчах (четвертьфинал и полуфинал) не всегда оправданные решения рефери существенно влияли на ход состязаний.

С нетерпением ожидал я встречи между фаворитом первенства — сборной Англии и сильной аргентинской командой. Предвкушая хороший футбол, я надеялся немало почерпнуть и из наблюдений за судейством Рудольфа Крейтлейна из Федеративной Республики Германии, одного из самых опытных рефери на чемпионате. Мне нравилось, что Крейтлейн строго следит за своей спортивной формой, усердно тренируется, несмотря на солидный даже для арбитра возраст — 47 лет. Матчи групповых турниров он, по общему мнению, судит отлично. Безукоризненно провел он и трудный поединок между сборными СССР и Италии. Такой факт: ни один итальянский корреспондент, ни один даже самый экспансивный «тиффози» ни в чем не упрекнули его.

И поначалу матч Англия — Аргентина оправдывал ожидания. Игра разворачивалась стремительно, задорно и продуманно. На настойчивые атаки англичан аргентинцы отвечали стремительными контрвыпадами. Защитники британцев все время были в напряжении, и даже самый агрессивный из них — Коэн значительно реже, чем обычно, устремлялся вперед. Оборонительные редуты аргентинцев оказались труднопроходимыми для английских форвардов, которым не давали ни приблизиться к воротам, ни выйти на ударную позицию даже в относительной дали от них. Постепенно страсти стали накаляться, тем более что аргентинцы откровенно использовали печально известную «тактику» фола. Первым перчатку, брошенную южанами, подхватил Нобби Стайлз. Свисток раздавался за свистком, но взаимная «рубка» не только не утихала, а захватывала все новых и новых игроков.

Разрядка наступила неожиданно. В ответ на назначение очередного штрафного в сторону аргентинцев их капитан Антонио Раттин, что-то выкрикнув, подбежал к судье. Крейтлейн указал ему в сторону раздевалок. «Мне показалось, что на поле вспыхнул такой пожар, который можно наблюдать при взрыве нефтяных вышек, — заявил комментатор Би-Би-Си. — Создалось впечатление, что разбушевавшиеся страсти сожгут сам матч и продолжать его никто не сможет. Но аргентинская буря сменилась восьмиминутной забастовкой. Пожар стал стихать».

На поле появились тренеры команд, представитель Судейского комитета ФИФА Астон, наконец, два полицейских. В их сопровождении гигант Раттин, тяжело ступая, покидал своих товарищей.

После матча, спустившись в судейскую комнату, я спросил Крейтлейна, что сказал ему Раттин.

— Я не понимаю по-испански, — ответил он мне. — Но по выражению лица Раттина я прочел все.

Право судьи, ориентируясь в обстановке, принимать единственные решения. И все же, я думаю, выражение лица не предлог для удаления. Тем более во время отчаянного поединка национальных сборных в официальном соревновании.

Впрочем, я отвлекся. Итак, после восьмиминутного перерыва игра возобновилась. Внешне футболисты не выдавали своих чувств, по видно было, что все они, а особенно аргентинцы, очень напряжены. Южане валились на газон при каждом столкновении, явно провоцируя Крейтлейна. А когда увидели, что и здесь его не удастся провести, начали в отместку, якобы нечаянно падая, грубо сбивать его с ног. До конца состязания, закончившегося победой англичан с минимальным счетом, Крейтлейн трижды побывал на земле.

С поля он шел в сопровождении полицейских. Но он еще не испил чашу горьких унижений до конца. На трибунах аргентинские болельщики демонстративно размахивали бумажниками, выкрикивая по-испански, по-английски, по-немецки:

— Продажный! За сколько тебя купили!

А второй тренер аргентинцев прорвал полицейский эскорт и, будто кошка, вцепился в Крейтлейна, разодрав ему рубашку…

Для нас, арбитров, едва ли не самым горьким в этом скандале было заявление тренера аргентинцев Хуана Карлоса Лоренца, что «после чемпионата англичане должны воздвигнуть памятник в честь судей». Конечно, это было сказано сгоряча. Аргентинская сборная откровенно «фолила». А грубость, как известно, привилегия слабого.

Однако судейские злоключения в тот солнечный день 23 июля не ограничились одним состязанием. В матче ФРГ — Уругвай свисток английского рефери Финнея буквально захлебывался, а штрафной следовал за штрафным. Потом пошли удаления. На 50-й минуте поле покинул капитан уругвайцев Троче, а через 5 минут — Сильва. Удаления эти были справедливы, но они нуждались, как не без юмора отметил тренер сборной Уругвая Ондино Виера, в одной «маленькой» поправке: следовало попросить с поля и двух немецких игроков.

После четвертьфинала «Дейли экспресс» писала: «Немецкие футболисты заслужили награды за свои… актерские способности».

Впрочем, Виера признал, что немцы победили заслуженно.

— В этот день светило такое солнце, которого мы не видели с тех пор, как покинули родину, — сказал он. — Но наше солнце быстро закатилось… Осторожный южноамериканский футбол в нашем исполнении не имел никаких шансов перед агрессивным футболом немцев. Их команда в целом поразила меня больше, чем кто-либо из игроков в отдельности…

Зато два других четвертьфинала прошли безукоризненно. И испанец Гардезабал с блеском доказал, что судьи тоже не лыком шиты. Этот невысокий худощавый человек покорил меня своей прямотой, своей нескрываемой симпатией к советскому футболу. Неоднократно он говорил мне, что лучшим арбитром века считает Николая Латышева, а лучшей судейской школой — нашу, советскую.

— Все советские рефери, которых я видел, доброжелательны и эмоциональны на поле, — делился он своими мыслями. — И именно это позволяет им, сохраняя объективность, уводить игроков от грубости, от бессмысленного ожесточения. В своей практике я стараюсь придерживаться этой же стратегии.

На поле «Рокер парка» в Сандерленде Гардезабал наглядно продемонстрировал урок судейского мастерства. Ни венгры, ни наши ребята не расшаркивались друг перед другом. С первых же минут на зеленом прямоугольнике стадиона развернулась напряженная борьба. И задачей судьи было заключить ее в тесную камеру правил, оставив футболистам в то же время бескрайний простор для творчества. И ему это удалось. Поединок Венгрия — СССР, по общему мнению, явился одним из самых красивых и острых на чемпионате. Сюжетный стержень его составила дуэль Валерия Воронина и Флориана Альберта, которую начисто выиграл советский спортсмен. Альберт оказался лишенным своего главного козыря — быстрого движения с мячом. То, что позволял ему делать итальянец Беллини в групповом турнире в Ливерпуле, не позволял Воронин в Сандерленде.

С самого начала игры инициативу прочно захватила наша сборная. Гелей с трудом парирует дальний удар Банишевского, буквально через минуту выпускает из рук мяч, пробитый с углового Паркуяном. Подоспевший Игорь Численко проталкивает его в сетку. 1:0.

В дальнейшем атаки наших ребят все нарастали и нарастали. По логике борьбы мы должны были забить еще гол. Численко, исполняя штрафной удар, хорошо навесил мяч на 11-метровую отметку, но Малофеев послал его в перекладину. Впрочем, на первых минутах второго тайма в аналогичной ситуации Паркуян, приняв передачу Хусаинова, в прыжке переправил мяч в ворота.

И тут наших футболистов словно подменили. Жажда удержать счет взяла верх. После ответного мяча Бене венгры всей командой пошли вперед. И кто знает, чем все это могло обернуться, не промахнись Ракоши перед нашими воротами, которые были пусты. Эта неудача как будто отняла у венгров последние силы, прибавив их нашим парням. Они, словно обретя второе дыхание, рванулись вперед. Банишевский, Численко, Малофеев наносят прицельные удары, но Гелей больше не совершает ошибок. Финальный свисток Гардезабала фиксирует победу советской команды — 2:1.

Судья не отпускал команды до тех пор, пока на поле не выбежали репортеры и не сфотографировали Гардезабалу с обеими командами, а потом отдельно — с Львом Яшиным. Такое мог позволить только арбитр, чувствовавший себя на подъеме после уверенно проведенной встречи. И предчувствие не обмануло его. На следующий день на разборе Гардезабалу были выставлены за судейство самые высшие баллы.

Однако, раскрыв утренние газеты, мы увидели, что в отчетах арбитрам не нашлось места. Огромные шапки на первых полосах гласили: «Успех европейского футбола». «Полуфиналы без южноамериканцев», «Победа организованного футбола»…

Итальянский судья Лобелло перед первенством мира считался в неофициальной иерархии одним из лучших в Европе. Как говорят спортсмены, «сидел в первой тройке». Неплохо провел он свои встречи в групповых турнирах, и потому никто не удивился его назначению на очень ответственный матч между командами СССР и ФРГ.

Я говорил уже о судьях, которые ведут состязание словно с пьедестала. Это одна крайность. Другая — стать в один ряд с футболистом, видеть матч не своими, а его глазами. Должен признаться, что подобного рода срывы случались у многих арбитров, в том числе и у меня. Особенно после того, как ошибешься в пользу какой-нибудь команды. Стремишься исправить положение и невольно где-то либеральничаешь, на что-то закрываешь глаза. Такой подход моментально используется игроками как потерпевшей, так и пострадавшей команд. И вскоре на поле в каждом свистке одни видят лишь злой умысел рефери, а другие всячески провоцируют арбитра на принятие все новых и новых решений в свою пользу.

Ситуация, увы, довольно типичная, но из нее судье не так-то просто найти выход. Именно в подобной переделке, по-моему, и оказался Лобелло.

Матч изобиловал спорными моментами, в которых нелегко было разобраться на ходу. Вот в столкновении у немецких ворот падает Банишевский. Лобелло назначает угловой удар. После просмотра фильма я убедился, что советского футболиста снесли мгновением позже того, как мяч был отправлен за линию ворот.

Наши ребята, к сожалению, не сумели проявить выдержку. Вызывающе отвечая на каждый вольный или невольный проступок немецких спортсменов, они способствовали тому, что Лобелло с подозрением стал относиться к их действиям, пресекая даже мельчайшие нарушения, из-за которых в другом матче не стал бы останавливать игры.

Вот и получилось, что нить состязания была утеряна. Матч распался на серию стычек между футболистами, где далеко не просто было отделить правого от виноватого.

Лобелло удаляет с поля Игоря Численко. А после столкновения с Беккенбауэром, по существу, выбывает из игры Сабо. Ясно, что девятерым нашим было чрезвычайно трудно переломить ход поединка.

И все же, несмотря на проигрыш, английские газеты единодушно подчеркивали мужество и выдержку советских футболистов. «Немцы не смогли сломить дух девяти русских и тем более великолепия их вратаря Яшина» («Дейли миррор»). «Хотя русские остались в меньшинстве, они играли с большей решимостью и большей целенаправленностью» («Гардиан»). «Супермальчики из Фатерланда не смогли доказать своего превосходства… над девятью русскими» («Сан»).

В то же время почти все газеты заговорили о многочисленных падениях немецких футболистов после каждого столкновения. Страницы газет запестрели снимками красноречивых жестов и сцен почти всех встреч команды ФРГ. Собранные воедино, эти факты, надо сказать, производили впечатление. И старший тренер немецкой сборной Гельмут Шен вынужден был даже выступить с публичным заявлением:

— Мои игроки не провоцировали удаления. Это не их вина.

Думаю, эти слова близки к истине. Я всегда считал и считаю команду ФРГ мужественным и волевым коллективом. Кстати, эти свои качества она в полной мере проявила в финальном матче в Англии, в ряде игр в Мексике. Но сейчас речь не об этом. Мне хочется сказать о роли прессы…

В самом деле, раз не виноваты футболисты, значит, виноват арбитр. И по Лобелло был «открыт огонь» из орудий всех калибров. «Лобелло явился плохим постановщиком в театрализованном представлении, разыгранном немцами на поле «Гудисон парка» («Гардиан»). «Немцы начали «сортировку» почти без всяких препятствий со стороны излишне снисходительного арбитра Кончетто Лобелло из Италии» («Дейли экспресс»). «Глаза всех немецких болельщиков на стадионе «Гудисон парка» были прикованы к арбитру Лобелло, когда индивидуальный проход Банишевского завершился его сносом в штрафной площади. Но пенальти не было назначено» («Дейли мейл»).

Невольно возникает вопрос: для чего понадобилась эта массированная атака сначала на команду, а когда она захлебнулась, то на судью? Ответ один: в дискредитации — хоть в какой-то степени — противника английской сборной в финале. Расчет на то, что обыватель решит: мол, нет дыма без огня, мол, в отличие от хозяев команда ФРГ пробилась в финал немножко «с черного хода».

Сразу хочу сказать, что английским судьям, англичанам — деятелям ФИФА и УЕФА, английским футболистам, с которыми мне довелось говорить, этот тон печати явно был не по душе. Англичане — замечательные спортсмены, и этот психологический «допинг» был им совершенно не нужен.

Не достигла пресса своей цели и в плане оказания давления на арбитров. Это со всей убедительностью продемонстрировало безупречное судейство французом Швинте матча сборных Англии и Португалии. Этот красивый, яркий матч протекал исключительно остро и исключительно корректно (всего 13 раз останавливал Швинте игру). Лишь однажды нарушение правил было умышленным. «Отличился», конечно же, Нобби Стайлз, тот самый Стайлз, супруга которого со страниц английской спортивной газеты во всеуслышание заявила, что ее Нобби — милый и вежливый джентльмен, не позволяющий себе не то что грубого жеста — неласкового слова. Швинте, по его словам, напомнил на поле Нобби об этом интервью.

— Подействовало, — улыбался после матча Швинте. — Ни одного нарушения в течение 60 минут! Рекорд для Стайлза!

Действительно, рекорд. Ведь позднее, глубокой осенью, уже после первых туров чемпионата Англии, «маленький забияка Нобби» был дисквалифицирован за грубость на длительный период времени. На поле уже не было «волшебника» Швинте, который один только и мог остановить его…

Швинте очень веселый, остроумный собеседник, неистощимый на выдумки и шутки, он был душой нашего небольшого судейского отряда. И с такой же легкостью, с какой он пускался на разного рода озорные проделки, он делился «секретами» своего замечательного мастерства. Немало полезного я, например, почерпнул не только из наблюдения за ним на поле, но и из интереснейших лекций о своей методике судейства, которые он прочел арбитрам, обслуживающим игры первенства.

В поединке достойных на «Уэмбли» победили англичане. Но, покоренный игрой южан, чопорный английский зритель также устроил им восторженную овацию. Под неумолкающий крик трибун, вытирая рукавом слезы, брел по зеленой траве лучший игрок первенства — негр из Мозамбика Эйсебио. На майке его красовался номер —«13».

Первый раз в эти июльские дни чертова дюжина не принесла ему успеха.