Медсестры окрестили её Матильдой. Потому что настоящего имени никто не знал, а называть порядковым номером медицинское чудо всем показалось неучтивым. И не важно, что девушка находилась в коме. Главное, она до сих пор дышала, вопреки многочисленным травмам, каждая из которых могла ее убить. Кое-кто даже высказал мнение, что жизнь пациентке сохранила сама достопочтенная Виолетт — главная местная богиня. Или кто-то из ее первых приспешниц.

В другое время меня бы это позабавило. Великая Ларо! Однако ж, не считая мрачного, как ночная тьма, Тайруса, я была последним обитателем Поднебесья, которому хотелось веселиться. Как раз сейчас в бирюзовом зале Высшие старцы и их приближенные решали, как со мной поступить — отправить в капсулу забвения или дать ещё одну попытку заслужить доверие. Я больше склонялась к первому варианту, учитывая выражение лиц заседателей, когда покидала помещение после дачи показаний.

Я с тоской посмотрела в экран — на любимую картинку, демонстрирующую неизвестный город с радужным домом. Вот, угораздило! Опростоволосилась на первом же задании! И во имя чего? Глупейшего импульса! Хотя… Там — в стерильно-белой операционной со мной действительно что-то случилось. Бедная искалеченная девица вновь пробудила то, что мне не полагалось помнить. Захлестнула неконтролируемой волной и бросила на беспощадные скалы. Но почему? Почему? Одни обрывки и никакой конкретики…

…В бирюзовый зал полтора часа назад я заходила непривычно покорная, спрятав руки за спину и чувствуя, как дрожат перья на сложенных крыльях. Ноги предательски заплетались, но я отчаянно старалась не показать страха. Можно сколько угодно твердить, что все мы умирали. Однако когда угроза полного уничтожения зависает над тобой любимой, единственной и неповторимой, привычные аксиомы видятся в ином свете.

Их было десять. Заседателей. Включая троих Высших старцев, расположившихся в первом ряду в белоснежных мантиях и надетых поверх жилетах, расшитых серебряными нитями. Суровый взгляд главного из них — Аскольда я почувствовала прежде, чем посмотрела в его лицо, наполовину скрытое седой бородой, густой, но содержащейся в идеальном состоянии — прямо волосок к волоску, хоть бантик завязывай. В бледно-голубых глазах читалось столько осуждения, что я уверилась: в капсулу меня отправят, не дав сказать ни единого слова в оправдание.

Сидящий по правую руку Высший Ольвет старательно подражал Аскольду. По крайней мере, борода была точь-в-точь, но только чуть темнее. И поглаживал он её такими же неторопливыми движениями, как и начальник. На меня Ольвет глянул с откровенным презрением, словно на противное мохнатое насекомое, которое стоило поскорее прихлопнуть. Зато в светло-карих, почти медовых глазах третьего старца — Высшего Амэя читалась печаль, а гладко-выбритое морщинистое лицо было тревожно. Кстати, он был единственным из верхушки, с кем мне доводилось встречаться раньше. Именно он навещал меня в медицинском блоке после нестандартного «рождения».

На остальных присутствующих я глянула мельком. Знакомых среди заседателей среднего звена было всего двое: Гала, взиравшая с равнодушием, и первый красавец Поднебесья — Ллойд. Поговаривали, эту парочку в прежние времена связывали не только деловые отношение. Подобное между ангелами, разумеется, возбранялось, но, как говорится, свечку никто не держал и реальных доказательств представить не мог. К тому же, на любовные похождения здесь нередко закрывали глаза, при условии, что запретные связи не выпячивались. А вот если б кто-то из нас завел шашни с человеком, тогда уж точно не миновать уничтожения. Без суда и следствия.

Кстати, я внешность Ллойда привлекательной никогда не считала. Нет, черты лица были более чем правильными: волевой подбородок, идеально ровный нос, высокий лоб, суровые, но в то же время чувственные губы. Добавляли шика густые черные, чуть вьющиеся волосы и серые глубокие глаза. Большинство девушек провожало его восхищенными взглядами. Мне же отчего-то казалось, что этот представитель Поднебесья не отличается порядочностью. Реальных причин так думать не существовало, но внутри будто червячок начинал копошиться, когда Ллойд проходил мимо.

А еще я слышала, что этот мужчина однажды отказался от предложения стать Высшим. Лет двести назад Аскольд выбирал помощника на освободившееся место из двух кандидатов: Ллойда и Амэя. Победил второй, но лишь из-за того, что первый предпочел остаться ангелом среднего звена. Он вовсе не считал себя недостойным высокого звания. Дело в том, что становясь Высшими, обитатели Поднебесья вмиг превращались в стариков, а в планы Ллойда подобное не входило…

Я остановилась посреди зала и принялась смотреть в пол, спиной (или крыльями?) ощущая тревогу Тайруса, вставшего позади меня с левой стороны. Впрочем, я отлично понимала наставника. Первые подопечные, оказанное Высшими старцами доверие и вдруг такая катастрофа. И не скажешь ведь, что группу спихнули бедовую. Раз поставили воспитывать, стало быть, любой прокол учеников — твоя собственная ошибка. Ох, если заседатели меня не приговорят, то Тайрус точно половину перьев повыдергивает.

— Надеюсь, вы понимаете, стажер, что сегодня натворили? — грозно осведомился Аскольд, да так, что под самым потолком громыхнуло, а он в бирюзовом зале высотой метров десять, не меньше.

— Да, Высший, — проговорила я, не смея поднять глаз. Не из страха. Понимала, что если сейчас гляну на перекошенное лицо, подпишу себе приговор. И наставнику заодно. — Я ослушалась приказа. Нельзя было тратить энергию на человека с красным уровнем, когда в помощи нуждались сотни других людей. Но и это не главное моё преступление. Я не позволила душе покинуть тело, хотя по статусу не имела право на подобное.

Тишину нарушил легкий смешок Галы. Наставнице особой группы мой ответ явно не пришелся по душе. Зато Тайрус позади едва слышно одобрительно крякнул.

— Вы правильно расставили акценты, стажер, — проговорил Аскольд уже более спокойно, хотя и жестко. — Рад, что вы понимаете степень ответственности. Однако осознание вины не освобождает от наказания. Я так считаю. Коллеги, — обратился он к остальным заседателям, — кто-то ещё хочет высказаться?

— Я хочу, Высший, — объявила Гала, поднимаясь и медленно выходя вперед. На фоне белых одежд остальных ангелов, ее красное платье стало казаться кровавым. — Ведь я лично объясняла этой девице, что требуется делать. Потому желаю услышать о причинах ее поступка. Пусть объяснит, почему посмела меня ослушаться.

Ох, какое взяло зло! Не только из-за слов. В тоне Галы была целая тонна пренебрежения, словно я не ангел, а коврик у порога, об который принято вытирать ноги. Перья опасно зашевелились, но лицу я исказиться не позволила. Мы, между прочим, гордые, обид на всеобщее обозрение не выставляем.

— Сама точно не знаю, что случилось, — призналась я, глянув в черные глаза красивой и высокомерной женщины. Врать не имело смысла, распознает кто, точно конец. — Меня захлестнула жалость. Девушка умирала, но никому не было дела. Приговорили, и всё на этом. Я могла её спасти и вдруг почувствовала, что должна это сделать. Я понимаю, что совершила страшную ошибку, но в тот миг это показалось правильным.

— Кто ты такая, чтобы решать? — усмехнулась Гала, подойдя вплотную. Весь её вид демонстрировал превосходство. Она — особый ангел, а я — ничтожная букашка.

— Никто… — ответила я очень тихо, обводя виноватым взглядом заседателей.

Аскольд, по-прежнему, был сердит. Лицо Ольвета выражало скуку. В другом месте его явно ждали дела поважнее, нежели разбор преступления никчемного стажера. Я перевела взгляд на Амэя, надеясь, что хотя бы он меня не осуждает. Но едва встретилась с медовыми глазами, как потеряла всякую надежду на благополучный исход. Они стали тёмными, точно мертвые. Не было в них и тени понимания.

— Вы свободны, стажер, — объявил Аскольд. — О своем решении мы сообщим позже. А вы, Тайрус, останьтесь. Нам бы хотелось услышать и ваши объяснения.

О, Небо и Миры! У меня не хватило смелости посмотреть на наставника. Прошла к выходу, пошатываясь и мечтая рухнуть лишь после того, как закрою за собой дверь…

****

Экран продолжал демонстрировать радужный дом, а я всё сидела и сидела в классе стажеров, не видя ничего вокруг. Из бирюзового зала сознание перенеслось ещё дальше — в Мир Грёз и Обманов, где я и наворотила дел на столетия вперёд…

На занятиях Тайрус методично заставлял нас изучать все шесть действующих Миров, но об этой вселенной я читала с неподдельным увлечением. И удивлялась, насколько по-разному эволюционирует человечество. Например, дома у Ши, где настоящее солнце давно превратилось в дневную луну, люди до неузнаваемости изменились внешне. Мир Торра погряз в войнах. А здесь покупалось и продавалось то, что везде являлось вещью самой обычной, хотя и жизненно необходимой — сны.

Все началось около семисот лет назад, когда людей стал поражать неведомый доселе недуг. Что-то «ломалось» в организмах смертных, и те теряли способность нормально спать. Они, по-прежнему, могли засыпать, но сон обрывался, едва человек успевал в него погрузиться. Разумеется, это сильно ударило по здоровью населения. Люди стали гибнуть сотнями, а потом и тысячами. До тех пор, пока доктора путем проб и ошибок не создали эликсир, позволяющий отключаться на время, необходимое для восстановления сил.

Казалось бы — о, чудо! Проблема решилась, и можно (в буквальном смысле) спать спокойно, однако ж люди всегда остаются людьми, умеющими создавать себе проблемы на пустом месте. Предприимчивые власти решили, что незачем раздавать ценное питье безвозмездно. Хочешь жить — плати.

Спустя годы товар трансформировался, появилась масса новых свойств — за дополнительную плату, разумеется. Желаете сонную микстуру со вкусом клубники или абрикоса? Пожалуйста! Не нравится? Не беда! Можно купить подслащенные леденцы или терпко-кислую пастилу. Основой для каждого продукта являлась так называемая сонная пыльца. Та самая, что злоумышленники распылили в городе Белоцвете. Каждый вариант эликсира — неважно, флакончик с микстурой, таблетка или конфетка — был рассчитан на определенное количество часов. Если человек принимал слишком много за раз, то рисковал погрузиться в запредельный сон, выхода из которого не существовало. И самой опасной была именно пыльца в чистом виде.

Кстати, в Поднебесье эту вселенную не случайно прозвали Миром Грёз и Обманов. Потому что в последние десятилетия покупалась не только сама «доза» сна, но и начинка. Человек заранее знал, куда попадёт, едва голова коснется подушки. Словно погружался в компьютерную игру. И лишь от цены зависело, что это будет за место, и какие возможности получит «игрок». За деньги в рамках сновидения можно было приобрести всё: неограниченную власть, богатство, прекрасных женщин и мужчин (вместо опостылевших реальных вторых половинок), возможность путешествовать по Миру и многое другое.

Главная же беда заключалась в том, что для большинства сны стали притягательнее настоящей жизни. В течение дня люди отчаянно убивали время, чтобы поскорее вернуться к вожделенной фантазии. Отсюда и учащающиеся передозировки. И теракты, наподобие того, с последствиями которого мы столкнулись. Хотя обычно по масштабу поражения они значительно уступали нынешнему.

Группа, именующая себя «антииллюзионистами» и считающаяся сегодня террористической, появилась еще в прошлом столетии. Сначала эти люди призывали власти выделять средства на поиск настоящего лекарства для восстановления естественного сна, а не пичкать народ сладкими пилюлями. А когда технологии позволили создавать фальшивую реальность в рамках сновидений, представители организации перешли к более решительным действиям. Сторонников у них было немало, хотя и не все одобряли жесткие методы. Но все они сходились в одном: человечество медленно, но верно уничтожало себя, и это следовало остановить.

Еще недавно я считала, что антииллюзионисты правы. Хватит и одного мёртвого Мира. Но после увиденного в Белоцвете, я уже не была уверена, что благая цель стоит пролитой крови. Жизни девочки, над которой я установила желтое свечение. Или Матильды, сподвигшей меня на страшное по законам Поднебесья преступление…

****

Они появились, когда мозг закончил бродить по сонной Вселенной и переместился в мой собственный забытый дом — Мир Гор и Туманов. Место, где люди больше технологий доверяли гаданиям и всякой другой сверхъестественной чуши. Наверное, дело было именно в тумане. Он не просто окутывал города, леса, поля и снежные шапки горных вершин, но, видимо, был способен пробираться и в головы местным жителям.

Впрочем, это было чистейшей воды предвзятым отношением. Исторически считалось, что ангелы, происходящие из моего Мира, обладают колоссальной интуицией. У меня же с этим делом ладилось не слишком часто, потому я не упускала возможности понасмехаться над бывшими сородичами и их страстью к оккультизму.

— Вы случаем не уснули, стажер!

Я подпрыгнула в кресле и завалилась вместе с ним же набок. Позорно. И не без грохота. Ну что за манера у Тайруса?! Обожает эффектно появляться! Мог бы хотя бы сегодня воздержаться! Учитывая, что меня вот-вот сотрут с лица сразу всех Вселенных и Неба. Но через мгновенье я уже думать забыла и о неожиданном вторжение, и о собственном кувырке, ибо сообразила, что наставник пожаловал не один, а в компании Амэя.

— Прошу прощения, Высший, — промямлила я, стараясь придать лицу выражение истинной скромности, но черты сопротивлялись, отчаянно желая исказиться. Потому что при падении здорово досталось левому крылу. Правду говорят: можно сколько угодно калечить остальные части тела, боли почти не почувствуешь. Но если приложишься пернатыми «конечностями» — опыт запомнишь надолго.

— Присядь, Ларо, — тем временем посоветовал старец голосом полным глубокой печали, если не сказать — похоронным. — Разговор предстоит не из лёгких.

— Шевелитесь, стажер! — прошипел наставник, двигая ко мне кресло, в которое я не преминула рухнуть безвольной куклой. Или марионеткой, управляемой чужой волей.

До Тайруса, которому наверняка досталось от Высших на столетие вперед, мне сейчас почти не было дела. Как и до его гнева. Смотрела я исключительно на Амэя. То на опущенные уголки губ, то на лоб, из-за глубоких морщин напоминающий гармошку. Помню, в день нашего знакомства я подумала, что старец полон внутреннего света — яркого и доброго. Сегодня же помощник главного ангела Поднебесья напоминал пустой сосуд, в котором еще недавно трепетал теплый огонек, но теперь погас безвозвратно. Неужели, это из-за моей безумной выходки? Но почему?

Амэй заговорил не сразу. Минуты две-три (а, может, и больше) хмуро взирал перед собой, будто пытался прочесть невидимые знаки. Это молчание сводило с ума, но я не смела шевелиться. Не тревожил старика и Тайрус. Ждал с несвойственным смирением. Хотя чему я удивляюсь? Несмотря на несдержанность, наставник у нас был гением. А как иначе объяснить то, что ему в прошлом удавалось выпутываться из передряг, в которые он сам себя загонял, благодаря неуемности, вроде нашей с собратьями-неудачниками.

— Буду откровенен, Ларо, — изрек Амэй мрачно, заставив меня задрожать от макушки до самых кончиков перьев. — Новости у меня не слишком обнадеживающие. Нет-нет! — спохватился он, заметив реакцию. — Речь не идёт о капсуле забвения. По крайней мере, пока. Я убедил коллег, что это будет чересчур для первой ошибки, пусть и серьезной. Однако, боюсь, то, что тебе и твоим товарищам по группе предстоит сделать, вам не по силам. Но, увы, выбора нет.

Наставник недовольно крякнул, но высказаться не посмел.

— В некотором смысле ваше общее наказание моя вина, — продолжил Высший, неодобрительно глянув на Тайруса, но я перебила, потому что, наконец, дошло.

— Как это общее наказание?! Но ведь я, ведь они….

— Сожалею, девочка, — оборвал причитания Амэй. — Своей глупой выходкой ты навлекла гнев Аскольда на всю группу. Впрочем, это было нетрудно, учитывая, что он с самого начала к вам не слишком благоволил. Что до моей вины… — старец погладил подбородок, на котором не наблюдалось и намёка на растительность. — Дело в том, что у меня с коллегами уже длительное время ведется спор о группе нейтралов. Вернее, о процессе набора в неё и последующего обучения. Ты ведь знаешь, как это происходит, Ларо?

— Нет, Высший, — я виновато покосилась на напрягшегося Тайруса. — Наставник говорил…

— Что это не их ума дела, — парировал тот, ни капли не стыдясь.

— Верно, раньше в этом был резон, — кивнул Амэй, тяжко вздохнув. — Но теперь… В общем, в особую группу ангелы попадают, отработав не одно столетие в родном Мире. Принято считать, что только набравшись опыта у себя дома, можно без последствий принимать подопечных в других Вселенных. Я с этим категорически не согласен. Жители Поднебесья со временем становятся… э-э-э… менее гибкими и восприимчивыми к новому и непривычному. Знания о собственном Мире заложены в нас изначально, а с годами работы они затвердевают, как камень. Потому опытному «бойцу» трудно начинать с нуля во Вселенной, совершенно непохожей на ту, где он жил человеком и служил ангелом. Приходится ломать себя, а это не каждому под силу. Но и отказываться от группы нейтралов нельзя. Только благодаря им мы можем видеть картинку целиком.

Моё тело вмиг стало очень холодным.

— Вы хотите сделать нейтралов из нас четверых?! — ахнула я, одной рукой хватаясь за щеку, другой вцепляясь в подлокотник, чтобы повторно не кувыркнуться. — Но это же… это же… — я чуть было не сказала «безумие», но вовремя прикусила язык. Уверена, при всей своей благосклонности, подобного выпада Амэй бы не оценил.

— Так решил Аскольд. Назло мне.

— Но…

— Не нужно приводить аргументы, Ларо, — остановил меня старец, подарив тень улыбки. — Я бы и сам назвал их с дюжину. Но, увы, решение принято. Каждый из вас четверых в самое ближайшее время получит по подопечному в родном Мире и дополнительных — в других. Тебе, как зачинщице, придется наблюдать за тремя людьми, остальным — за двумя. Это и будет так долго выпрашиваемый мною у коллег эксперимент, но преподнесенный в извращенном виде.

Лицо старца на мгновение исказила мука. И я его понимала. Так долго стараться, отстаивать точку зрения, просить шанса доказать правоту и потерять всё, не начав воплощать мечту в жизнь. А в том, что мы с Ши, Торром и Каем провалим новое задание, у меня лично сомнений не возникало ни на секунду.

— Нам четверым разрешат общаться? — спросила я убитым голосом. С одной стороны, я отчаянно не хотела терять собратьев — уж больно привыкла к их присутствию под боком. С другой, по головке за столь крутые перемены они меня не погладят. Будем, надеяться, воин всё-таки усвоил урок о дубине. Точнее, об её отсутствии.

— Да, вы, по-прежнему, останетесь группой. Сможете поддерживать связь во время работы. Более того, вам разрешено призывать друг друга на помощь в случае внештатных ситуаций.

— Отчитываться перед вами?

Мне почудилось, или в медовых глазах отразилась боль?

— Не совсем. Формально вашим наставником, как и прежде, остается Тайрус. Он и будет держать ответ передо мной. Негоже Высшему принимать у себя штрафников. Однако есть некоторая сложность, — Амэй глянул на меня с искренним сочувствием. — Открыто за твоей работой Тайрус сможет наблюдать только в вашем родном Мире — Гор и Тумана. В остальных Вселенных у тебя будут другие контролёры и помощники. В перевертыше наставницей станет Гала, а в Мире Грёз и Обманов — Ллойд. С последним советую держать ухо востро. Гала тоже не подарок, но она действует открыто. Разозлится, выплеснет негодование сразу, не станет вредить исподтишка. А Ллойд… — старец задумался, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы и суть передать, и не наговорить лишнего.

— Мягко стелет, жёстко спать, — пришел на помощь Тайрус.

— Верно, — благодарно улыбнулся Амэй. — Всё ясно, Ларо?

— Да, Высший.

— Хорошо. Остальное объяснит наставник… — старец хотел закончить разговор, но вдруг передумал, коснулся сморщенной ладонью моей покрасневшей щеки. — Обещай, что постараешься, девочка! — потребовал он проникновенно. В глазах отразилось столь сильное отчаянье, что мне стало страшно.

— Я попытаюсь, — шепнули губы. — Не хочу в капсулу…

— Знаю, — ответил Амэй едва слышно и убирал руку.

Наверное, если б у меня было сердце, то оно сейчас затрепыхалось безумной птицей. Потому что я поняла: мне сказали далеко не всё. Дело было не только в позиции старца в отношении нейтралов. Не только! Амэй неслучайно заходил ко мне после неправильного рождения. Он с самого начала знал, что со мной что-то не так. И, главное: по какой причине. Неужели, всё начинается не с нашего штрафного задания. Что, если я с самого начала была экспериментом?!