Мы с Гаем слушали дождь за приоткрытым окном и боялись. Каждый о своём.

Клиент не знал, что делать с перевернувшейся по второму кругу жизнью. Хорошо хоть, больше не плакал и рук на себя наложить не порывался. Только вздыхал тяжело и с тоской смотрел на входную дверь, понимая, что рано или поздно придется покинуть убежище. А я… Я чувствовала себя бабочкой, попавшей в паутину.

Пауком же, судя по всему, являлся Высший Амэй.

А какие ещё выводы я могла сделать? Старец с самого начала знал о моих проблемах и лично приходил навестить, требуя забыть увиденное в момент «рождения». Наверняка именно он и засекретил мою человеческую историю! А ещё Амэй рвался провести эксперимент, чтобы на корню изменить набор нейтралов. Кто сказал, что и на мне он не ставил опыты? Интересно же, как поведёт себя поломанная душа, получив крылья!

После разговора с Бертом я провела собственное расследование, стараясь не афишировать свои действия. Зная последнее земное имя, потянуть за ниточку труда не составило. Достаточно было полистать архивные земные данные, а заодно и рапорт о происшествии, то бишь глупом поступке эйлы Дальенти — девицы двадцати лет. В том, что это я, сомневаться не приходилось. К отчетам следователей прилагалось фото — «до» и «после». Второе было особенно впечатляющим. Моё безжизненное тело на асфальте в мерзкой красной луже. Но еще страшнее были распахнутые глаза, пытающиеся заглянуть в небо. Разумеется они были мертвыми и остекленевшими, но меня не покидало ощущение, что глаза пытаются высмотреть наверху нечто, доступное им одним.

Безумие? О, да!

С другой стороны, история с самого начала не изобиловала логикой…

Роясь в бумагах, оставшихся от моей последней человеческой ипостаси, я выяснила, что Иветт была вполне обычным ребёнком, а потом и среднестатистической девушкой. Но исключительно до момента, пока ей не стукнуло восемнадцать лет. Жизнь дала трещину вмиг, и юная эйла превратилась в заложницу дома для умалишенных. Самое странное, явных причин для сумасшествия не существовало. Не было ни физических травм, ни эмоциональных потрясений. Об этом писал в документах и лечащий врач девицы. Иветт легла спать нормальной, а проснулась глубоко больной, будто в голове кто-то щелкнул переключателем.

Впрочем, как знать, может так оно и было…

Если б удалось выяснить, кто из слуг Поднебесья был хранителем моей души! Этому ангелу, наверняка, многое известно. Как минимум, об Иветт. Но, видимо, его личность навсегда останется тайной. Как и всё остальное…

Тревожило и другое. Таинственный мужчина из сна. Я так и не увидела лица второй половины моей человеческой личности, хотя, находясь внутри сновидения, в деталях представляла его. Но теперь черты размылись, оставив нечеткий образ, как отпечаток на запотевшем стекле.

Нечеткий. Но родной. До дрожи.

И это пугало.

Воспоминания о мужчине стерлись, но я умудрилась запомнить, что чувствовала к нему. Бесконечную нежность, безграничную страсть и осознание того, что он и есть моё небо. Я не понимала, как такое возможно, но избавиться от мысли об этом человеке не могла. Он — несуществующий — стал моей тенью. Хотя почему несуществующий? Если мы однажды были вместе, следовало предположить, что он и сейчас живет в Мире Гор и Туманов — в новом теле.

А ещё я точно знала, что встречалась с ним не в облике Иветт Дальенти. Та эйла умерла молоденькой девушкой, а во сне я ощущала себя женщиной. Состоявшейся и очень привлекательной. Последнее было странным. Ведь души всегда сохраняли один и тот же облик, неважно, человек ты или ангел. А я, как уже было замечено, презентабельной внешностью не отличалась. Или это любовь позволяла мне ощущать себя богиней?

Впрочем, не имело никакого значения, какие воспоминания о чувствах из человеческой жизни сохранились внутри меня. Как и то, жил ли сейчас мой бывший возлюбленный в нашем земном доме. Мне никогда не узнать его. Не найти. Да и незачем. У слуг Поднебесья нет права заводить отношения с людьми. Подобная опрометчивость в разы страшнее моего проступка с Матильдой. Узнает кто о запретной связи, душе, превратившейся в ангела, конец.

…Гай Лион в очередной раз несчастно посмотрел на дверь, издал горестный вздох и свернулся калачиком на на грязной, пахнущей потом постели. Дрожащие руки нырнули под подушку. Это значило, крепкий сон близко. Спал поросенок, действительно, так, что пулеметом не разбудишь. И не скажешь, что загремел в неприятности.

Я глянула в окно и с удивлением обнаружила, что дождь закончился. Надо же, как задумалась о забытой любви! Можно было лететь к платформе, не опасаясь намочить крылья, однако выдвигаться не тянуло ни капельки. Да и куда? Матильда во мне пока не нуждалась, а я после странного сна не стремилась оказаться в Мире Грёз и Обманов. Не дай Небо, опять отключусь. А наблюдать за Эсмеральдой было выше сил. При моей нелюбви к оккультизму, смотреть, как подопечная ни на секунду не расстается с предметами для гадания, было сущим издевательством над собой любимой. Потому я решила, что отправлюсь на выручке эйле Сильвильенти только, если та окажется в смертельной ловушке. А это, судя по показаниям браслета, Виоле Донате пока не грозило.

Кстати, о браслете.

Вредное вспомогательное устройство взяло и без предупреждения отправило в мою голову голос Торра. Минуя позывную мелодию. Да столь громкий, что я дернулась. Не зря, конечно, говорят, что крылья в плане тяжести травм — самая опасная часть наших тел, однако ж и другим приходится не сладко. Виску, к примеру, встретившемуся со стеклом.

— Ларо! Ларо! Ты тут? — продолжал тем времени вопить воин.

— Нет! — зашипела я рассерженной гусыней. — Это мой призрак! Зачем так кричать?!

На мгновение повисла пауза, но Торр быстро опомнился и виновато крякнул привычную фразу, если её можно было таковой назвать:

— Так я это… того…

Я возвела глаза к потолку, предчувствуя, что разговор может затянуться.

…Совет, в общем, нужен.

Во как! Я мысленно хихикнула. Не мстительно, а просто чуточку радостно. Знаете ли, греет душу мысль, что ты не единственная в группе, кто без конца попадает впросак. Хотя какие советы я могла дать воину? Его временно определили работать в родном Мире Войны, здраво рассудив, что в других Вселенных без дополнительной подготовки он наворотит дел на столетия вперёд. Эксперимент экспериментом, но и о безопасности людей стоило подумать.

О доме Торра я знала лишь крупицы информации. Слишком уж много там было противников, без конца воюющих друг с другом. Простые вояки тоже слабо разбирались в политической ситуации. Когда командир приказывал выступать с дубиной на перевес, те не интересовались — против кого.

— У меня это… обе кнопки красные, — принялся объяснять Торр в обычной манере. — У мужика бой. Укокошат же! Куда ж я?! А она тоже того… Ещё мигает! И как же я?!

Я вздохнула. Да уж, ситуация, и правда, получилась патовая. Бросить подопечного на поле боя чревато крайне печальными последствиями. Но и девушка (вторая клиентка воина в родном Мире) однозначно в беде. Если Торр не откликнется, и подопечная погибнет, Амэй воину голову открутит.

— К наставнику обращался?

— Нет! — Торр уже не говорил, а фактически выл. — Велел самому. Ещё тогда. Вначале. А не лезть по этим… как их… путо… пусто… пустякам!

— О Небо и Миры! — вскричала я и всплеснула руками в раздражении. — Смертельная опасность — не пустяк. Немедленно вызывай своего Грома! Не монетку же подкидывать, кому лететь на помощь!

— Ага, — несчастно выдохнули в голове и оборвали связь.

Я плотно сжала губы. О кураторе Торра в Поднебесье ходили легенды, правда, отнюдь не геройского происхождения. Поговаривали, изначально у него было другое имя, но из-за взрывного характера и жестокости оно скоро оказалось забыто. Сначала Громом этого ангела называли исключительно за глаза, опасаясь быть битыми. Но вскоре выяснилось, что прозвище вояке льстит, и он не прочь присвоить его официально.

Я слышала, Гром мог взбелениться из-за пустяка и отдубасить подчиненного за любую провинность. Но несмотря на то, что на счету у беспощадного куратора был не один десяток поломанных ангельских крыльев, ему многое сходило с рук. Грому благоволил сам Высший Аскольд, ибо тот являлся любимым учеником главы Поднебесья.

Оставалось надеяться, что Торру не влетит от куратора после обращения, и все перья бывшего стажера останутся на месте. С другой стороны, воину, действительно, требовалась помощь, а за призыв старшего ангела по делу, драться не полагалось. Хотя кто разберет этих сыновей Мира Войны. Одни потасовки на уме…

Я еще раз посмотрела на собственного посапывающего клиента, а потом на его кнопку на браслете и прикрыла веки, позволяя себе погрузиться в восстановительный полутранс. Заснуть я не боялась, ибо начала подозревать, что присущий людям сон способен завладеть моим сознанием лишь в Мире Грёз и Обманов. В самом воздухе той Вселенной присутствовало нечто, столь странно на меня влияющее. На меня единственную из всех обитателей Поднебесья!

По телу — от макушки до ступней — прошла мягкая волна, позволяя расслабиться и отключиться от любых тревог. Голова постепенно очищалась от мыслей, оставляя место только одной картинке — тихому, заросшему камышами озеру под громадой серых облаков. Этому меня (как и всех остальных ангелов) научили ещё в медицинском блоке вскоре после «рождения». Спокойная поверхность маленького водоёма была обязательным атрибутом процесса восстановления. Нужно было сфокусироваться на нём, прогнав прочь всё остальное. Каким именно будет озеро, не имело значения. Главное, чтобы господствовали тишина и покой.

Я почти увидела себя там — в месте, недоступном людям и другим слугам Поднебесья, когда на смену воде, напевающей едва слышную песнь, пришла надвигающаяся на город буря. Та самая — из недавнего сна. Мысль пронзила голову молнией, чтобы вновь поселиться внутри, не спрашивая позволения. Я почти физически почувствовала теплые мужские ладони на озябших плечах, горячее дыхание на шее. Стало так сладко. И так невыносимо!

— Где ты? — шепнули губы, будто тот, кто не желал оставлять мыслей, был способен услышать. Мог помнить о существовании девушки, которая давно умерла, чтобы прожить ещё, как минимум, одну земную жизнь и превратиться в ангела-неудачницу.

Я открыла глаза, решив прервать пытку и лететь домой. Лучше посижу в классе стажеров и почитаю что-нибудь новое о Мирах, в которых приходиться работать. Делом полезным займусь, вместо наблюдений за ушедшими в подполье подопечными или погружения в собственное безумие. Да-да, безумие! А как ещё назвать вспыхнувшую страсть к неизвестно кому?!

…Тревожное сообщение поступило, когда я почти достигла платформы Перехода. Сердитый голос Тайруса включился в тяжелой из-за прерванной процедуры восстановления голове и вызвал там целую серию громовых раскатов.

— Срочно возвращайся! Предстоит разбор полётов!

От неожиданности я перестала работать крыльями и рухнула метров на тридцать вниз.

— В чём меня обвиняют? — испуганно осведомилась я, после того, как предотвратила неконтролируемое падение и вновь набрала высоту.

— Причём тут ты?! — гневно фыркнул бывший наставник. — Будто одна умеешь портить мне репутацию! Шевели крыльями, Ларо, пока Амэй нам всем их не переломал. Высший нынче в великом гневе…

****

Оказалось, дело в Торре. А точнее, в подопечных, которых воин не сумел уберечь.

— Как это убили? — ошалело переспросила я, услышав страшное слово из уст Ши.

— А как, по-твоему это бывает? — припечатал Кай, впервые заговорив со мной после промаха с Матильдой. — Вечно глупости спрашиваешь…

Стало жутко обидно. Но отвечать грубостью на грубость я не стала. И так отношения с философом испортились. К тому же нас почти сразу позвали в зал для упомянутого Тайрусом «разбора полётов». Не в бирюзовый, где несколько недель назад Высшие решали мою судьбу, а в оранжевый — в два раза меньше.

Действующих лиц, правда, набралось в избытке. Не считая нас — четверых неудачников и бывшего наставник — присутствовала Гала, поменявшая кровавое платье на тёмно-синее, Гром с непробиваемым лицом, словно высеченным из камня, а также Высшие Амэй и Ольвет. И если первый был мрачнее неба перед ураганом тысячелетия, то второй не пытался скрывать злорадства — поглаживал длинную бороду и с презрением смотрел на Торра. Сам воин вид имел отнюдь не геройский. Стоял посреди зала с поникшими крыльями и безучастно глядел в пол, будто смирился с уготованной участью, какой бы та ни была.

Обличать воина начал Высший Ольвет. Кривился и морщился, словно не об ангеле речь шла, а о таракане. Оно, конечно, понятно — Торр наворотил дел, но мне стало его жалко. В конце концов, сами знали, что отправляют на задание недоучившегося стажёра. А вслушавшись в обвинения, я едва не ахнула. Из слов старца получалось, что воин, будучи непроходимой тупицей, и не подумал призвать на помощь куратора, а принял в архисложной ситуации собственное решение — ошибочное на корню. Оставил подопечного в смертельной опасности и ринулся спасать другую клиентку. И, в результате, потерял обоих.

Мне стало крайне не по себе. Неужели, Торр не послушал моего совета и побоялся обращаться к Грому. Но потом я увидела тень обиды, промелькнувшую в голубых глазах приятеля.

О, Небо и Миры! Он обращался! Точно обращался! Но куратор либо отказал в помощи, либо сам дал неправильный совет, а теперь преспокойно перекладывает вину на незадачливого новичка. Стоит, надувшись от важности.

— Ну-с, ангелы, — Ольвет поочередно посмотрел на меня, Ши и Кая. — Хочу, чтобы до каждого из вас дошел и прочно засел в головах простой факт: за любой ваш глупый промах люди расплачиваются жизнями. Конечно, вы скажете, что все они рано или поздно умирают. Но вы обязаны быть в курсе (если, разумеется, наставник не забыл вас просветить), что лампочки на браслетах не случайно сигнализируют об опасности. Это значит, что время души покидать тело не пришло. А теперь, ангелы, — Высший оскалился в злокозненной улыбке. — Скажите мне, какие ошибки совершил ваш друг? Я подскажу, — старец театрально вздохнул, демонстрируя, что сомневается в нашей сообразительности. — Ошибок было две.

Но мы молчали. Потому что гадко было открывать рты.

— Ты! — Ольвет ткнул пальцем в философа. — Говори!

Кай нервно покосился на воина, но всё же ответил Высшему.

— Торру следовало обратиться к куратору.

Я пристально смотрела на проштрафившегося приятеля, но его глаза стали стеклянными. А негодяй Гром довольно крякнул.

— Верный ответ, — кивнул старец. — Но он на поверхности. В чём вторая ошибка? — Ольвет яростно глянул на меня.

Но я не смогла. Не посмела. Хотя и догадывалась, какой ответ будет правильным. Зато Ши решила не провоцировать новую порцию гнева Ольвета, когда настал её черед.

— Торру не стоило лететь к девице. Защищать следовало того, кто уже находился рядом.

Однако поспешность шимантки не удовлетворила вредного старика — досталось и нашему бывшему наставнику.

— Какие сообразительные у тебя ученики, Тайрус, — заметил Высший, не пытаясь скрыть ехидства. — Пока до дела не доходит. Что касается воина, — он повернулся к несчастному Торру, прежде чем наш экс-учитель успел ответить на выпад. — Боюсь, его глупость заслуживает сурового наказания и…

Но Амэй перебил коллегу, подарив недобрую улыбку.

— Ты, кажется, запамятовал, Ольвет, — начал он снисходительно. — Мы не вправе никого карать за проступки в рамках эксперимента. Кроме того, я уверен, юноша запомнил урок и впредь будет мудрее.

— Но две жизни загублено! — загрохотал Высший, не придя в восторг от вмешательства на глазах у толпы зрителей.

— Этим за столетия работы может «похвастаться» каждый слуга Поднебесья, — оборвал Амэй. — Глупо отыгрываться за первую потерю на новобранце.

— Предлагаешь, дать ему ещё пару подопечных и отпустить? — усмехнулся Ольвет, но не уследил за движениями руки и нечаянно дернул себя за бороду.

— Нет, только одного, — парировал Амэя, пряча улыбку, пока коллега болезненно морщился. — И не в родной Вселенной, а в Мире Гор и Туманов. Там за ним сможет Тайрус присматривать. И Ларо подстрахует, если потребуется.

Я вздрогнула. Глянула на наставника, но тот стоял с каменным лицом. И не поймешь, как относится к предложению старца. Что до меня… Не поймите превратно, я, конечно, успела привязаться к собрату-сокурснику. Но зная талант Торра превращаться в слона в посудной лавке, работать с ним в паре по собственному желанию не согласилась бы. И без воина нахожу неприятности на каждом шагу. Но выбора явно не предлагали.

— Ладно, — махнул сморщенной рукой Ольвет. И добавил мстительно. — Это твой эксперимент, Амэй. А, значит, твои неприятности…

Пока остальные друг за другом выходили в коридор, стараясь не смотреть друг на друга, бывший наставник поманил меня пальцем.

— Ты не единственная догадалась о лжи Торра, — шепнул он, когда мы остались одни. — Это в духе Грома — сваливать вину на подопечных. Знает, никто не посмеет жаловаться. Но будь аккуратней, девочка. У тебя все помыслы на лице написаны. Нужно учиться держать себя в руках. Не показывать эмоций.

— Но… — попыталась возразить я, пока в голове крутилось очень много мыслей сразу.

— Я не собираюсь выступать против Грома, — объявил Тайрус. — И тебе не советую. Не наша весовая категория. Даже Гала с ним не связывается. И это притом, что он её очень не любит и вредит при каждом удобном случае. А теперь идём. Не ровен час, заподозрят Высшие параноики в очередном сговоре. Можно подумать, тут очереди на их место выстраиваются…

Увлекаемая экс-наставником к выходу, я не смела открывать рот. Судорожно обдумывала услышанное и не сразу сообразила, что в коридоре другие два ангела тоже затеяли тайную беседу. Если, конечно, её можно было так назвать. Ибо светской любезностью там и не пахло. Гром с раскрасневшимся от ярости лицом горой завис над оскалившейся Галой. Нет, переходить к рукопашной парочка не планировала. Упражнялась исключительно в змеином шипении, чтобы посторонние не расслышали, о чём речь. Впрочем, лично я и сама не стремилась это выяснять. Тайрус, кажется, тоже.

— Какие, однако, нежности, — заметил он небрежно. Но громко.

Ссорящиеся ангелы, не заметившие вторжение вовремя, отпрянули друг от друга. Гала машинально поправила платье, а Гром смерил презрительным взглядом нас с Тайрусом и, прежде чем уйти с поля «боя», тряхнув перед носом оппонентки кулаком и бросил, кривясь от отвращения:

— Не надейся, что я забыл о Филиппе.

Тайрус не стал дожидаться реакции руководительницы особой группы, схватил меня за локоть и потянул прочь. Но я не удержалась, посмотрела на Галу, ожидая прочесть на лице всепоглощающую ярость или, как минимум, ненависть. Но увидела там — О, Небо и Миры — лишь отчаянье. Я и не подозревала, что эта женщина (или, если судить по меркам Перевертыша, мужчина) способна на подобное.

— Тебе не интересно, кто такой Филипп? — спросил Тайрус провокационным тоном, когда мы миновали аж четыре развилки от оранжевого зала.

— Нет, — быстро сориентировалась я.

— Хороший ответ, — похвалил экс-наставник. — Пусть и лживый. И чтобы не начала расспрашивать других, скажу лишь одно: Филипп был ангелом.

— Был? — переспросила я, задохнувшись от волнения, ибо ясно уловила, на какое слово Тайрус сделал ударение.

— Вот именно — был. Он закончил дни в капсуле забвения. Высший Амэй лично нажал на кнопку, будучи очень злым на Филиппа. Потому советую не произносить его имя в чьем-либо присутствии. А теперь, — Тайрус, наконец, освободил мою руку из плена. — Ступай по своим делам. И следи за подопечными внимательнее. Надоели мне эти бесконечные вызовы на разбирательства!