В десять утра Эндрю проследовал мимо разодетой в пух и прах секретарши в респектабельный офис Юджина Боттомли, старшего сына бывшего члена парламента Марка Боттомли.

И это его родственники, надо же! Совсем недавно он даже и не подозревал о том, что богатые, социально и политически значимые люди тоже, оказывается, относились к тому же роду, что и он сам.

Поработав предварительно в библиотеке с газетным материалом, а так же побеседовав с достаточно информированными лицами, Эндрю был в курсе скандала и той трагедии, которая развела шотландский клан по разные стороны баррикад. Вывод его был таков: меньше всего родственникам из той ветви, к которой принадлежал он сам, хотелось иметь дело с Марком Боттомли как в личном, так и в гражданском плане.

Вокруг этого имени было много шумихи и грязи. Несколько раз бывшего члена парламента пытались убить. Причем подозревали как бывших партнеров по бизнесу, так и его жену. Хуже всего было то, что последняя вот уже десять лет страдала потерей памяти, и сестра-близнец, якобы судившаяся за убийство, заняла ее место, причем не только в доме Марка Боттомли, но и в его постели.

Полный бред! Это, конечно, была любимая пища журналистов-стервятников. Хотя иногда подобные вещи случались на самом деле, причем с хорошими людьми.

Теперь, правда, все это принадлежало далекому прошлому: клубок проблем был распутан, судьбы исправлены и всем светило перспективное будущее. Но, оказывается, пресса знала еще далеко не все.

Согласно информации, которой располагал Эндрю, его бабушка была женой отца Марка Боттомли, которого звали Эдди. Причем единственной законной женой. Но у Эдди на стороне имелась еще одна женщина. То есть выяснялось, что Марк Боттомли был незаконнорожденным. Понятное дело, что бульварные газеты, разнюхав этот факт, подняли бы новую шумиху.

Однако Эндрю пришел сюда не ради шантажа. А просто хотел объяснить сыну бывшего члена парламента, что никто из другой ветви семьи не собирается разглашать всплывшую на поверхность тайну и выносить сор из избы.

– Эндрю! – Руки Юджина радушно потянулись к нему. – Или мне лучше назвать тебя кузеном?

Тот пожал протянутую ладонь и почувствовал сухое тепло и мощь, и это его приятно удивило.

– Нет-нет, зови меня просто Эндрю, это будет нормально, – сказал он, садясь.

– Ты уже разговаривал с членами своей семьи? – спросил Юджин, усаживаясь в кресло напротив.

– Да, мы немного пообщались, когда ехали домой после похорон бабушки Вирджинии. В июле я не мог быть дома, так как сопровождал премьера в поездке в Австралию, но потом, конечно, заехал. Они узнали много интересного там, в Шотландии.

– Конечно же все новости от моего словоохотливого дядюшки, – усмехнулся Юджин и, повернувшись в сторону открытой двери, спросил у появившейся секретарши: – Что-нибудь случилось, Джин?

– Простите, не принести ли вам с мистером Эндрю по чашке чая?

– Будешь? – переспросил Юджин.

– С удовольствием! – Эндрю обворожительно улыбнулся секретарше. – Без молока, пожалуйста.

– Нет проблем, – сказала девушка, и щеки ее покрылись нежным румянцем. – Один момент.

Секретарша развернулась так стремительно, что едва не налетела на дверной косяк.

– Ты всегда так потрясаешь женщин? Я сомневаюсь, что она вспомнит обо мне, зато тебе принесет еще и печенье.

Эндрю ухмыльнулся и устроился в кресле поудобнее.

– Я думаю, что это кровь шотландских воинов, вольных стрелков. На некоторых женщин ее скрытая магическая сила действует безотказно. Они сами не замечают, как возбуждаются.

– Если честно, то я считаю, что в этом действительно что-то есть, – хохотнул Юджин.

Он расслабился и закинул ногу на ногу. Спустя несколько минут они уже разговаривали так, словно продолжали давно начатую беседу.

– …Что же касается Эдди Боттомли, нашего общего дедушки, то все, что я о нем знаю, это – что он сильно выпивал, был карьеристом, напыщенным индюком и фанатиком социальных преобразований.

– Ничего не могу сказать по этому поводу… – Эндрю пожал плечами. – Но я видел фотографии, на которых моя бабушка еще совсем молода. Она была потрясающе красивой. Я понимаю деда.

– Могу в это поверить. А еще я верю, что он встретил ее и женился на ней прежде, чем вступил в церковный брак с моей бабушкой. Наш дедушка двоеженец. Это факт. Ошеломительный, но факт. А ты видел документы, брачное свидетельство?

– Да, видел, когда ездил домой, – кивнул Эндрю. – Я даже захватил с собой это свидетельство о браке. И собираюсь заняться им здесь. Хотя почему бабушка Вирджиния не открыла сыновьям всей правды, я никак не могу понять.

– Гордость, – покачал головой Юджин. – Насколько мне известно, от моего отца, когда Вирджиния узнала, что беременна, и сообщила об этом Эдди, то ей донесли, будто моя бабушка тоже ждет ребенка. Любая другая женщина подняла бы громкий скандал, а она не стала этого делать, решила вырастить дитя сама. Она достойна восхищения. Простая женщина с добрым сердцем и очень крепкими нервами. Хотя, с другой стороны, Эдди не доверял ей.

– Он судил о ней по себе. И окажись на ее месте, поднял бы такой скандал, что всем было бы дурно. Всю жизнь он ждал и, конечно, боялся, что она когда-нибудь напомнит ему об этом, – сказал Эндрю.

– И она никогда не снимала ни цента со счета, который Эдди открыл на ее имя, – добавил Юджин. – И не пользовалась доходами от дома, который он записал на ее имя. Я уже связался с адвокатами, которые ведут дело об освобождении усадьбы от иностранного представительства. Думаю, что этот вопрос удастся решить.

– Не могу поверить, что иностранцев можно будет выселить, – улыбнулся Эндрю.

– А нам и не придется особенно напрягаться, – ответил Юджин. – Оказывается, посольство собирается освобождать здание, потому что переезжает в новое помещение. Усадьба будет освобождена к концу следующей недели. Я позабочусь о том, чтобы ключи от него оставили в адвокатской конторе. Думаю, ты захочешь взглянуть на здание, да я и сам собираюсь на него посмотреть. Так что, в следующую пятницу…

Эндрю прищурился, вспоминая, как обрадовалась Бриджет, когда он пообещал ей показать внутреннее убранство этого дома, и сказал:

– Хорошо, договорились. А что с суммой? У меня проблемы с подсчетом нулей. Там действительно собралось десять миллионов? – И внимательно посмотрел на Юджина.

– Округляя, можно сказать, что так. Набежавшие проценты за шестьдесят лет – это кое-что! Особенно если учесть, что в те времена фондовая биржа только начала раскручиваться. Стоит принять во внимание и тот факт, что в нужный момент все деньги были переведены на запасные счета и увеличена процентная ставка… Только представь себе, об этом никто бы и не узнал, если б не дядя Ник.

– Да, но как же все произошло? – спросил Эндрю.

В этот момент в комнату вошла Джин, неся на подносе чай и печенье.

– Спасибо, – улыбнулся Эндрю.

– Джин, – поторопил ее Юджин, потому что бедняжка так и застыла на месте.

– Большое спасибо, – еще раз вкрадчиво сказал Эндрю, понизив голос.

Щеки ее порозовели. И она, элегантно развернувшись, медленно вышла из комнаты, покачивая бедрами.

– Потрясающе! Я думаю, что именно это называют харизмой! Она не могла отклеиться от тебя! Тебе нужно баллотироваться… Будь уверен, женский электорат – твой!

– Я подумаю, – засмеялся Эндрю, с удовольствием откусывая воздушное печенье.

– Ну, ладно, – сказал Юджин, отпивая из чашки. – Стало быть, насчет денег… Дело было так. Дядя Ник обратился к адвокатам. Хотел продать что-то из того, что осталось от его отца или матери.

– Ник – это младший брат. Понятно.

– Да. Он неплохо зарабатывает, но деньги в его руках не задерживаются. Поэтому парень искал другой способ быстро найти средства. Он никогда бы ни о чем не узнал, но какой-то неопытный адвокат упомянул об особняке, хотя по требованию деда это должно было остаться в тайне. Впрочем, я рад, что адвокат ошибся. Если бы не этот казус, то мы, например, никогда бы не узнали о существовании твоей бабушки и другой ветви рода. Хотя Ник думал только о деньгах и о возможном скандале.

– Так вы не будете возражать против новых родственников? – улыбнулся Эндрю.

– Деньги – это не проблема. – Юджин не ответил на вопрос. – А что касается скандала, то это древняя история. И, кроме того, если бы семейная тайна всплыла много лет назад, когда отец баллотировался в парламент, это дело можно было так раскрутить, что он мог бы стать и премьер-министром.

Эндрю рассмеялся и Юджин тоже.

– Моя семья впервые увидела твоего отца в Шотландии. И он всем нашим очень понравился, – сказал Эндрю.

– Да, отец умеет произвести впечатление. Эта способность у него от природы. Наверное, потому что он очень хороший человек. Но, к сожалению, о дяде я такого сказать не могу, – мрачно заметил Юджин.

– Да, ведь это он нанял человека, чтобы тот нашел свидетельство о браке, о рождении, документы на особняк. И все это для того, чтобы их уничтожить. Ведь именно он заказал сжечь мэрию.

– Хотя он в этом в жизни не признается… – вздохнул Юджин. – Говорит, что, мол, не приказывал своему агенту сжигать мэрию, велел только разделаться с документами. Можно подумать, что уничтожить важные бумаги и, тем самым, ограбить свое семейство, – вполне нормальное дело. Но в этом весь дядя Ник. Он видит вещи в особом свете. И, к счастью, документы всегда были заперты у бабушки в спальне.

Адвокаты уже проверили все данные из дела о собственности и свидетельства о браке, – сказал серьезно Эндрю.

– Ваша ветвь семейства Боттомли – вполне законная. Вы можете быть спокойны, потому что никто из нашей семьи не собирается оспаривать это и предъявлять какие-либо претензии.

– Спасибо. В свою очередь могу заверить, что мы тоже не будем пытаться примазаться к вашей славе или раздуть скандал вокруг вашего имени, – сказал Эндрю.

Было видно, что Юджину полегчало от последнего заявления кузена. Он улыбнулся.

– Похоже, мы договорились. Спасибо тебе. Так что же вы собираетесь делать со всем этим состоянием?

Эндрю по-мальчишески ухмыльнулся.

– Не имею ни малейшего представления, кузен.

Бриджет, сидя в офисе за письменным столом, перекусывала сандвичами, оставшимися от позавчерашнего ужина. Надин, ее горничная, утром ехидно прокомментировала, что, если бы добавить амброзии, стало бы еще вкусней. Бриджет согласилась, впрочем, сегодня несколько зачерствевший пласт мяса уже напоминал картон. Она даже приподняла кусочек хлеба и отодрала лист салата, приклеенный майонезом, чтобы убедиться, что там действительно нет картона. Ха-ха, это было всего лишь засохшее мясо.

– Черт! – сказала она и швырнула его на папку, в которой находились письма мистера Кларка.

– Что-нибудь случилось? – спросила Энн, входя в кабинет с какими-то бумагами.

– Ничего особенно, к чему бы можно было привлечь внимание общественности, – вздохнула Бриджет и посмотрела на нее еще более сердито, чем на негодный к употреблению сандвич.

– Что? Что случилось? – Энн уже выглядела настолько виноватой, что Бриджет даже стало жаль ее.

– А случилось то, что вчера кое-кто задавал обо мне кое-какие вопросы, а кое-кому доставило огромное удовольствие на них подробно ответить, – грозно начала она.

– А что я такого сказала? – Энн покраснела до корней крашеных белобрысых волос. – Что я сделала?

Бриджет покачала головой и поняла, что укорять ее совершенно бесполезно.

– Ничего, забудь, – махнула она рукой.

– Нет, ну действительно, – настаивала Энн, понимая, что буря пронеслась мимо. Она облокотилась на стол Бриджет. – Я ляпнула что-то, чего не должна была говорить? И кому я это сказала?

– Я точно не знаю. Чьей-то секретарше. Ты вообще помнишь кого-нибудь, кто задавал обо мне вопросы?

Энн покачала головой и ответила:

– Нет. Я только помню одну женщину, которая вчера спрашивала почти обо всех. Мне показалось, что она собралась устраиваться к нам. И вопросы были вполне безобидные. Как босс? Как работа? Как все остальное? А она что, оказалась репортером? Бриджет, пожалуйста, скажи, это была журналистка?

– Нет, не журналистка, – заверила ее Бриджет. – Однако в будущем, Энн, я тебя попрошу не оказывать такого явного содействия незнакомым людям.

– Конечно-конечно, извини, я не должна была ничего говорить. Мне очень жаль.

– Ладно. Теперь вернемся к нашему делу, – Бриджет перевела разговор на другую тему. – Я работала над памяткой для всех работников по всем вопросам, которые могут быть заданы в офисе. Что-то типа инструкции. Мне нужно поскорее это закончить.

Энн усмехнулась:

– Заканчивай скорее. Хотя лично мне эта идея не нравилась с самого начала.

– Сказано почти политиком, – усмехнулась Бриджет. – Ну-ка, марш отсюда!

Энн проследовала к двери, вызывающе виляя бедрами.

После того как секретарь ушла, Бриджет завернула сандвич в салфетку и убрала в сумочку. Вечером придет Эндрю Боттомли, посмотрит на бумаги, которые ждут его под замком в сейфе, после этого она сможет и поесть… Или уже никогда не сможет?

Три часа спустя, после заседания по новой стратегии предвыборной кампании, Бриджет услышала стук в дверь кабинета.

– Пожалуйста, – сказала она, но тут же вскочила, отложив в сторону документы, шагнула навстречу вошедшей даме, обняла и поцеловала ее. – Тетя Пэм! Какими судьбами?

Миссис Памела Кларк поцеловала ее и ответила:

– Мне кажется, уже опять пора вызывать бульдозер на эту бумажную свалку, моя дорогая.

Бриджет пыталась освободить от бумаг единственный стул в кабинете.

Супруге босса было около пятидесяти, но хорошие природные данные и не менее хорошие пластические хирурги давали ей возможность выглядеть на сорок или даже меньше. Белокурые волосы, безупречный овал лица, чистые, прозрачные голубые глаза, чудесная кожа, идеальная фигура, к тому же драгоценности, сверкавшие вокруг шеи, в ушах и на руках, – все это создавало ощущение ухоженной красоты, приятной зрелости и богатства. Кроме того, у нее был мягкий грудной голос, нежный взгляд, обольстительная улыбка. Роберт Кларк до сих пор не уставал по несколько раз в день делать ей искренние комплименты. Словом, она идеально подходила на роль жены кандидата в премьер-министры.

Памела наклонилась и подняла с пола предвыборную листовку, свернутую в виде самолетика.

– Это поправка редактора или вы просто играете? – спросила миссис Кларк, разворачивая ее и вчитываясь в текст.

Бриджет улыбнулась:

– Решите сами, когда прочтете!

– Тут много ума не надо. – Миссис Кларк, опять сделав из листка самолетик, запустила его в дальний угол комнаты. – Я надеюсь, можно придумать что-нибудь и получше?

– У меня есть еще два варианта, – сказала Бриджет. – Я собиралась показать их боссу для окончательного решения. Или вы хотите увидеть их прямо сейчас?

– Нет, нет! Я подожду, что скажет Роберт. Не хочу принимать решения без него.

Бриджет немного нервничала. Она всегда чувствовала себя неловко в присутствии представительной миссис Кларк. Даже когда была ребенком.

В те годы, впрочем, как и сейчас, дядя Роберт воспринимался ею как душка. А его жена всегда оставалась прекрасной и холодной дамой, в присутствии которой обычно выяснялось, что у Бриджет на блузке не хватает пуговицы, а колготки собрались в гармошку, да и прическа никуда не годится. Понятно, миссис Кларк не хотела, чтобы кто-нибудь чувствовал себя так. Но ее превосходство заставляло почти всех, кто с ней общался, как-то съеживаться, ощущая собственную незначительность.

– Так что же все-таки привело вас сюда, тетя Пэм? – спросила Бриджет, преодолевая смущение и нарушая затянувшуюся паузу.

– В сущности, я пришла воспользоваться вашей почтовой машиной, чтобы отправить корреспонденцию. Я правильно ее назвала? Я имею в виду такую штуку, которая ставит печать нашего офиса, чтобы не наклеивать марки.

– Конечно, – ответила Бриджет. – Может быть, попросить, чтобы вам прислали такую же домой? Наверное, это будет более удобно?

– Нет. Не беспокойся. Я даже рада, что у меня есть повод прийти сюда и увидеться со всеми вами, моя дорогая. К тому же через полчаса я должна быть в парикмахерской.

Миссис Кларк открыла изящную сумочку из крокодиловой кожи и достала четыре коричневых конверта.

– Я просто попрошу кого-нибудь сделать это за меня и быстренько убегу на маникюр.

– Мне нетрудно выполнить вашу просьбу, – предложила Бриджет и взяла у нее конверты.

– Прекрасно, я всегда знала, что мы тебе не доплачиваем, дорогая.

Сердце Бриджет бешено заколотилось: конверты на первый взгляд были такими же, как и тот, что лежал у нее в сейфе.

– А как вы думаете, премьер-министр уже принял решение посетить наше собрание на следующей неделе? – спросила она.

Миссис Кларк закатила глаза.

– Ты же знаешь, милочка, он всегда старается быть в центре внимания. Я сказала Роберту, что надо пригласить какой-нибудь популярный коллектив музыкантов. Надеюсь, это поможет привлечь людей.

– Да, в этом случае многим бы захотелось присутствовать. К сожалению, вечеринка будет небольшая. Всего человек на двести из ближайшего окружения дяди Роберта. Те, кто его поддерживает или кто с ним работает. Ничего сенсационного, никаких скандальных личностей или неожиданностей. Пока мы только пробуем…

– Ерунда, Бриджет! Роберту всегда удавалось создать необходимый фон. Всего лишь двести человек, говоришь? К чему такое маленькое собрание? Мы с утра до вечера занимаемся тем, что собираем деньги. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Два года занимаемся этим. Ну, ладно… А что там у нас намечается для развлечения?

– У меня есть несколько вариантов, – начала Бриджет, мысленно лихорадочно перебирая свои возможности, потому что еще ни с кем не договаривалась.

– Хорошо. Тогда нам не о чем волноваться, улыбнулась миссис Кларк и изящно поднялась со стула. – Мне нужно бежать. Сейчас в салон, а вечером мы с Робертом ужинаем с представителями деловых кругов. Это будет в семь. Мы все знаем, кто победит. Но чтобы быть уверенным, нужно обо всем позаботиться заранее.

– Верно. Я могу сказать, что в среде бизнесменов у нас хорошая репутация, и поддержка будет обеспечена, – согласилась Бриджет, провожая жену босса к центральному выходу.

В офисе звонили телефоны, стучали пишущие машинки, составлялись документы, которые затем совершали свой путь по отделам, обретая законченный вид, чтобы лечь потом на стол босса. Шел обычный рабочий день.

– Пока, милочка, – махнула рукой миссис Кларк.

– До свидания. Так я пропущу их через почтовую машину и отправлю. Вы говорите, что письма эти от вас и от дяди Роберта?

– Да? Я так сказала? – удивилась Памела Кларк. – Мое, твое, наше… Какая разница? Мне приходится отсылать почту тоннами. Может быть, все-таки придется купить почтовую машину для дома. Хотя тогда у нас с тобой не будет шансов видеться так часто…

После ритуального обмена поцелуями супруга босса удалилась. Бриджет облегченно вздохнула. И, вернувшись в кабинет, плотно закрыла дверь.

Следующие два часа она провела у телефона, пытаясь найти кого-нибудь, кто взялся бы развлекать публику на вечеринке, посвященной сбору денег для предвыборной кампании. Пока шли переговоры, Бриджет продолжала рассматривать конверты, которые оставила ей Пэм, и убедилась уже наверняка, что они точно такие же, как первый, который лежал в сейфе. Адреса отправления были отпечатаны на машинке.

Может ли она вскрыть конверты? Допустимо ли это с юридической точки зрения? Если на них отсутствовали марки и штемпели, квалифицировать это как вмешательство в деятельность государственной почты было бы невозможно. Но вот доверием дяди Роберта она в этом случае злоупотребила бы точно.

После двух часов мучений ей, наконец, повезло. Для вечеринки были найдены три девицы, исполняющие песни в стиле кантри. К тому же они готовы были выступать бесплатно за одно только упоминание их группы в прессе, что при проведении подобных акций предполагалось само собой.

Но она до сих пор так и не решила, что же делать с конвертами. Теперь их было пять. Это уже хуже, чем один.

Ничего удивительного в том, что тетя Памела, которая могла потратить тысячи фунтов на туалеты и косметику, не стала тратить и пенни на отправку корреспонденции. Если можно было сэкономить, она никогда не отказывалась от этого. Печать офиса давала ей право делать это даром. Почему бы не воспользоваться? Это так логично.

Роберт Кларк мог посылать любую корреспонденцию через свой офис, причем бесплатно. Скорее всего, это были неофициальные письма. И, учитывая, что на них не было обратных адресов, они, конечно, не касались предвыборной кампании. Эти мысли не давали Бриджет покоя. Наконец она решила положить четыре новых конверта в сейф к первому.

Эндрю еще раз посмотрел на часы. Неужели он опоздал? Ему следовало покинуть офис достаточно рано, где-то между шестью и семью. Хотя на его службе понятие «рано» вообще отсутствовало. Было уже девять часов вечера, и он решил пешком добраться до штаб-квартиры Роберта Кларка вместо того, чтобы ехать на машине и крутиться целых полчаса в поисках парковки. Прежде чем войти в здание, он посмотрел наверх. В окнах горел свет. Это значило, что Бриджет была у себя и ждала его.

Наверное, она уже сжала в кулачки свои удивительно красивые с коралловыми ноготками пальцы. Проклинала его, на чем свет стоит, и жалела, что связалась с ним. Да уж, радостного приветствия ему не видать, будь даже у него в руках букет нежно пахнущих фиалок. Во всяком случае, не сейчас, когда она переживала из-за того, что случайно обнаружила в почте штаба.

Эндрю проскочил мимо лифтов и помчался наверх, перепрыгивая через ступеньку, на ходу снимая плащ и ероша волосы, чтобы не выглядеть типичным секретным агентом. Ему не хотелось считать свой приход к ней рабочим визитом. Он вошел в офис и удивился – там еще было полно людей, которые, не замечая времени, продолжали заниматься делами…

Сначала ты работаешь как ненормальный, чтобы попасть в команду, а потом тебе приходится вкалывать еще больше, чтобы тебя не попросили отсюда. Круглые значки с улыбающейся физиономией Кларка и пластиковые бирочки-бейджики с собственным именем и фамилией у каждого на груди, фирменные рубашки с лейблом «Штаб Роберта Дж. Кларка». Плюс воспаленные глаза, уши, прилипшие к телефонным трубкам, варикоз, гастрит и все такое прочее… В случае победы босса на выборах есть шанс продолжить работать на него, преодолевая одну за другой ступеньки административной лестницы. Под конец карьеры возможно огромное везение – перевод в центральный офис, в святую святых премьер-министра. Потом следует неминуемое сокращение по старости, страховка и абсолютное забвение. Чего стоит такая работа и такая жизнь? – думал он, разыскивая нужный кабинет.

Крашеная блондинка, которой давно требовались услуги парикмахера, стояла возле стола секретаря, читала какую-то бумагу. И Эндрю пришлось взять ее за локоть, чтобы обратить на себя внимание.

– Простите, мисс Винсен здесь? – спросил он.

– Если даже и нет, то я вполне на месте, – ответила блондинка, посмотрев на него с вызовом. – Я в вашем распоряжении.

Эндрю улыбнулся и сказал:

– Спасибо за доверие, мадам. Но мне действительно нужна мисс Винсен.

– Мадам? Кажется, я в пролете? – сказала Энн, гримасничая. – Извините, я своим поведением нарушаю последнюю инструкцию.

– Предположим, я знаю, о какой инструкции вы говорите. Но все же позовите, пожалуйста, мисс Винсен, – продолжал улыбаться Эндрю.

– Минуточку, – она заговорила преувеличенно официально, – простите, сэр, но вы не представились. У вас есть договоренность о встрече с мисс Винсен?

– Не совсем договоренность, но что-то вроде этого. Ей известно, что я должен прийти. Возможно, она предупреждала вас. Мое имя – Эндрю Боттомли.

– Ах, так вы по личному вопросу, – выдохнула Энн, доставая бумажку и карандаш, чтобы записать его имя.

– Не думаю, что это нужно записывать, сказал Эндрю скептически. – Все довольно легко запоминается.

– Пожалуйста, оставайтесь здесь, я сообщу ей, – парировала Энн, выходя в коридор.

Эндрю остался рассматривать большую комнату. Его изумил огромный от пола до потолка портрет Роберта Кларка. Лицо кандидата в премьеры улыбалось, было красивым, даже слишком. А вот на противоположной стене историческая фотография мистера Кларка с нынешним премьер-министром в резиденции на Даунинг-стрит. И еще один снимок, запечатлевший претендента с женой на скалистом морском берегу. Эндрю подумал, что не смог бы проработать в этой комнате и нескольких минут. Но на фоне всего этого безобразия вдруг появилась Бриджет Винсен, а блондинка плелась позади нее.

Бриджет была островком спокойствия посреди этого бедлама. Эндрю решил, что с удовольствием поцеловал бы ее. Конечно, почему бы ему не хотеть этого?

– Бриджет! – Он шагнул ей навстречу, ровно за мгновение до того, как она открыла рот, чтобы сказать, что ему следует уйти и вернуться только после того, как все это сумасшествие в офисе уляжется. – Здравствуй, детка! – В голосе Эндрю появились интонации придурковатого влюбленного.

Он мельком взглянул на Энн, решил, что надо закрепить успех, поэтому обнял Бриджет и нежно поцеловал в губы. Глаза секретарши открылись так широко, что, казалось, вот-вот выпадут и чего доброго разобьются. Но какое это имело сейчас значение, когда Бриджет ничего не могла сделать, и ее рот, нежный, мягкий, податливый, был как раз таким, о каком всю прошедшую ночь мечтал агент национальной безопасности. Интересно, как насчет всего остального? – подумалось ему.

Бриджет в его объятиях оказывала легкое сопротивление, но делала это так незаметно, что никому бы в голову не могло прийти, что ей нужна помощь. Она обвила его руками и впилась коготками в шею. Умная девочка, сказал он себе.

Эндрю был приятно удивлен тем, что она такая смышленая. И подумал, что надо бы добавить столь удачный новый прием в арсенал средств по разоружению противника. Он немного отодвинулся, освободил шею от карающих коготков и улыбнулся Бриджет.

– Какого черта вы это делаете? – едва прошипела она.

– Я здороваюсь, – невинно улыбнулся он и, наклонившись, поцеловал ее в шею. Ему нужно было незаметно подобраться к ее уху. – Тихо, Бриджет, никто не должен догадаться, что я пришел по делу. Кажется, вы обещали, что будете здесь одна.

– Я не подумала об этом, – прошептала она. – Ладно. Но теперь отпустите меня.

– Очень не хочется, честно говоря, – тихо усмехнулся он.

– Какой нахал!

Эндрю опустил руки, и Бриджет шагнула в сторону.

– Потрясающе, это же Эндрю Джеймс! – улыбаясь, воскликнула Энн, называя его именем любимого национального киногероя. – Если бы я умела хранить секреты, как он!

– Уходи, Энн, – улыбнулась Бриджет, – и забирай всех с собой. На мой взгляд, сегодня уже нечего делать.

– Ты уверена? – удивилась секретарша. – А рекламные плакаты? Социологический отдел провел новые исследования. Неужели мы не станем это обсуждать прямо сейчас? Я хочу уточнить еще раз, действительно можно идти домой?

Энн обращалась к Бриджет, но при этом не могла отвести взгляд от Эндрю.

– Действительно, – ответила Бриджет. – На следующей неделе придут другие, более уточненные данные. Я в курсе. Наши социологи обещают дать подробную информацию по группам населения. Кстати, эти данные совершенно секретные, тебе ясно? А сейчас до свидания, и скажи всем, что рабочий день закончен.

Она взяла Эндрю под руку, провела в свой кабинет и закрыла дверь.

– Вы говорите и действуете как профессионал, – сказал он. – А правда ли, что Кларк теряет лидерство? Премьер-министру это не понравится.

– Нет, ничего он не теряет. Просто его рейтинг упал на две десятых балла. В любом случае вы не должны были слышать об этом, – строго сказала Бриджет и покачала головой. – У Энн длинный и болтливый язык. Она слишком часто и не по делу пользуется им.

– Имеются в виду фаршированные перчики?

– Конечно. Она доверяет каждому. Например, вашей секретарше, которая прикинулась невинной овечкой.

– А зачем нужна секретарша, которая не может выполнить элементарное поручение шефа?

– А вам Энн поверила только потому, что вы великолепный экземпляр мужского пола… Простите, последние слова можете забыть.

– Забыть? Никогда. Вы действительно считаете, что я неотразим?

– Нет, – сказала Бриджет, – это Энн так считает. А еще она считает, что вас зовут Эндрю Джеймс. Так что сильно не обольщайтесь. Мы будем заниматься тем, ради чего вы пришли?

– Теперь у меня есть другое предложение.

– Прекратите.

– Наверное, мне нужно вас еще раз покормить, – в раздумье сказал Эндрю, оглядывая маленький, заваленный бумагами кабинет. – Это место совершенно вам не подходит. Я представлял хромированные дверные ручки, кожаные диваны. Порядок…

– Я спокойно работаю и здесь, – сказала Бриджет, усаживаясь за стол. – Обстановка для меня значения не имеет, а вот сплетни… Теперь каждый будет думать, что вы мой жених. И мне придется отбиваться от вопросов на ваш счет. А в один прекрасный день вам придется исчезнуть из моей жизни. Все начнут думать, что я осталась у разбитого корыта, томясь от любви к столь великолепному мужчине. Я представляю Энн с полными сочувствия глазами, которая предлагает мне поговорить с ней о моем горе. Это как раз то, о чем можно мечтать долгими бессонными ночами.

– Один невинный поцелуй сразу присваивает мне статус жениха?

– В этом месте – да. Разве вы не знаете, что в Лондоне сплетничают больше, чем в Голливуде? Я даже не удивлюсь, если завтра во всех газетах появятся фотографии, на которых милая парочка, а именно мы с вами, покупает фарфоровый сервиз для свадебного обеда.

– Мерзость-то какая! – вздохнул он.

– Вот и я о том же… – вздохнула она в ответ.

– Я думаю, что теперь мы просто обязаны пожениться, – опять вздохнул Эндрю.

Бриджет покраснела, но невозмутимо продолжала, доставая из сумочки ключ от сейфа:

– Боюсь, что у вас просто нет другого выхода. Знаете, я бы хотела иметь троих детей – двух мальчиков и девочку.

– Рад, что вы все решили без меня. Два мальчика и девочка – это прекрасно! Можем приступить прямо сейчас. У меня как раз есть сегодня свободное время, – сказал он, приближаясь к ней.

Она кинула на него испепеляющий взгляд.

– Мечтатель! Я попросила вас прийти сюда, потому что мне просто не к кому больше обратиться. Вы хоть понимаете, что делаете?

Он приложил палец к ее губам, взял со стола листок бумаги для заметок, ручку и нацарапал несколько слов. Потом поднес записку к ее глазам.

– Понимаю ли я? Это то, что вы спросили? Я думаю, что вы тоже должны понимать, – говорил он, пока она читала записку, кратко предупреждающую о возможном присутствии в ее кабинете подслушивающего устройства, то есть «жучка».

Бриджет взглянула на него широко раскрытыми глазами, она перестала контролировать происходящее.

– Вы понимаете, что здесь бомба, которая вот-вот взорвется? – спросил он.

– Какая бомба? О чем вы говорите?

– Я понимаю, что для вас все это только работа. Вы хотите сделать из меня охранника для вашего будущего премьер-министра. Сколько времени все это займет, прежде чем вы признаете, что влюблены в меня до беспамятства? Месяц, год, два?

– Я позвала вас сюда, чтобы…

– Я все знаю, – прервал он Бриджет. – И пришел сюда, чтобы пригласить вас осмотреть особняк, о котором вы так мечтали.

– Вы шутите? – Ее серые глаза были огромны.

– Нет, я не шучу. Вот у меня ключ. Мы просто должны договориться о времени. В пятницу вас устроит? Ключ… – еще раз повторил он.

Наконец Бриджет поняла, что он имел в виду. В ее руках был ключ от сейфа, он показывал на него глазами и нес какую-то чушь, в которой два раза прозвучало слово «ключ». Она подошла к сейфу и открыла его.

Эндрю преувеличенно вздохнул. Он понимал, что главное не переигрывать. В их разговоре не должно быть ничего, что могло бы привлечь внимание слушателя. Обычная болтовня двух влюбленных.

– Вспомни, как ты целовалась с парнем в клубе. Этим парнем был я, и ты таяла в моих объятиях. – Голос его прерывался тяжелым дыханием.

– Может быть, – заворковала она, перебирая конверты и подавая ему тот, который был открыт. – Ты такой лапочка…

Бриджет, произнося эти пошлые глупости, показала ему сначала один палец, потом еще четыре и посмотрела на него вопросительно. Он показал ей пять пальцев, и это означало, что ему хотелось бы ознакомиться со всеми пятью конвертами.

– Великолепен! Ты сказала, что я был великолепен! – продолжал Эндрю.

Бриджет облизала пересохшие губы. Конечно, она нервничала – это, кстати, только украшало ее, но подыгрывала ему настолько удачно, будто занималась этим не раз. Он улыбнулся ей ободряюще.

– Хватит придумывать, я не говорила, что ты великолепен. Это сказала Энн, – притворно капризничала Бриджет. – Я думала, что такие сообразительные парни, как ты, в состоянии понять, о чем именно идет речь.

– А еще каждый знает, как исказить факты, чтобы они представлялись в ином, более выгодном свете. Так что же тебе нравится во мне больше всего? Мои глаза? Подбородок? Обворожительная улыбка? Признайся, как сильно ты любишь меня?

Бриджет онемела от возмущения, но все же смогла процедить сквозь зубы:

– Может, ты все-таки прекратишь?

– Только после того, как ты скажешь, что сильно любишь меня, – сказав это, он кивнул на складной столик, чтобы напомнить ей, что если кто-то их слышит, пусть думает, что они влюбленные, а не заговорщики. – Ну, скажи же это.

Эндрю пошевелил одними губами, произнося «я тебя люблю». Она кивнула, потом громко вздохнула и, наконец, выдохнула, убирая письма в сейф и запирая его:

– Я любила тебя вчера. А сегодня считаю тебя придурком.

– Кстати, дорогая, ты хочешь есть? Мы могли бы придумать что-нибудь интересное…

– У меня дома есть ростбиф и вчерашнее пюре. Тебе такая пища нравится?

– Говядину люблю, а твое пюре, наверное, уже испортилось, – ответил Эндрю, показывая ей жестом, чтобы она вышла из-за стола. Когда Бриджет выполнила эту команду и заглянула под столешницу, то увидела «жучка».

Какое-то время она изумленно смотрела на Эндрю:

– Как ты догадался?

– О чем? Об испорченном пюре?

Она была так прекрасна в своем ангельском неведении, что он вынужден был ее поцеловать. Конечно, в его обязанности не входило учить начинающего специалиста по предвыборным технологиям таким образом закрывать рот и не задавать ненужных вопросов, но другого выхода не было.