Система Риггос-2, планета Ахерон, База-7,

6 марта 2535 года, утро

День начался с нездоровой суеты — в предрассветных сумерках грохнул винтовочный выстрел. Я дернулся было, но разглядел, что никто не вскакивает по тревоге и не несется занимать места согласно боевому расписанию. Поэтому справедливо решил, что не горит — и без меня разберутся. Рядом заворочался Сашка, но даже головы не поднял. Вот что значит привычка. Еще несколько минут безуспешно боролся со сном, потом с облегчением сдался и провалился в полузабытье без сновидений. Второй раз проснулся от крика "Взвод, поооодъем!". Было семь часов утра, если верить часам в наладоннике. Тут уже никуда не денешься, пришлось вылезать из спальника и наскоро приводить себя в порядок. В семь тридцать последовал незамысловатый завтрак из сухого пайка, а в восемь майор Волчара созвал руководящий состав на планерку.

Мы с Сашкой неторопливо побрели к штабному кунгу, который ничем не отличался от остальных, разве что наличием высоченной антенны и лежаком для командира. Пришли последними, даже Петруша Еремеев уже был на месте. Кроме него присутствовали сам майор, его зам, командир взвода Валерка Игнашов, старшина Крохин и Иван Петровский — универсальный специалист из команды научников.

— Товарищи офицеры и сержанты, начнем, пожалуй, — Волчара обвел присутствующих оценивающим взглядом. — Вводная вам всем известна. Повторяться смысла нет. У кого какие будут предложения?

— Нужно определиться с точкой проникновения, — подал голос Еремеев.

— А разве еще не определились? — удивился майор. — Капитан Тарасов?

— Лейтенант Еремеев прав, — отозвался я. — Первым делом надо определиться с точкой проникновения. Я могу показать место, куда ведет лаз из терминала. Откопать его дело буквально десяти минут. Но это не приблизит нас к выполнению основной задачи. Ведь нам нужно не только добраться до оборудования, а восстановить его энергоснабжение.

— Что вы предлагаете? — осведомился майор.

— Петруша, доставай планшетник, — кивнул я научнику. — Сейчас перекину схему комплекса и вместе подумаем, с какой стороны лучше подступиться.

Через пару минут на дисплее Еремеевского переносного терминала красовалась трехмерная схема бывшего складского комплекса ремонтной базы. Энергоцентраль обнаружилась сразу — как я и предполагал еще когда только попал на планету, генераторы располагались в том же подвальном этаже, буквально через две стены от телепорта. Только не в той стороне, куда я ломился. Особо защищенные помещения, с многослойной изоляцией и впечатляющими перекрытиями. Они должны были пережить бомбардировку фугасами, тем более что большая часть подвала сохранилась. С другой стороны, осмотр поверхности земли над интересующими нас объектами выявил наличие впечатляющей рытвины, раза этак в четыре больше той воронки, на дно которой я вылез из грузового терминала. По всему выходило, что без большого объема землеройных работ не обойтись.

— Куда ни глянь, всюду жопа, — подвел итог раздумьям майор. — Рыть придется в любом случае. Вопрос в том, как вырыть поменьше, а узнать побольше, туда-сюда.

— Я предлагаю залезть в подвал по проходу, показанному капитаном Тарасовым, — подал голос старшина. В принципе, понятно: непосредственно ему и придется руководить работами. Научники руки лопатами ломать не станут. — Пластита взяли достаточно, лопат тоже в избытке. Роем, залезаем, пробиваемся во все помещения, какие возможно. После этого смотрим по плану, куда смогли попасть, а что разрушено. Пока будем рыть, научники с оборудованием поколдуют.

Ага, не соврал Волчара — кроме него в подразделении никто не знал, зачем именно идем. Даже старшине не рассказал всей правды. Видать, наплел что-то про старинное оборудование, которое якобы можно восстановить. А что за оборудование, уточнить забыл. Чудо, что меня до сих пор не спросили, а откуда я про все эти дела знаю. Уж старшина мог сообразить. Может, поэтому и не спрашивает? А научники и так в курсе…

— Возражения по существу есть? — обвел взглядом присутствующих майор. — Возражений нет. В таком случае, приступайте к расчистке, старшина. По готовности доложите лейтенанту Еремееву. Научники свободны.

Те молча козырнули и испарились, равно как и старшина Крохин. Волчара же посерьезнел и выдал:

— Утром наблюдатель с южной вышки засек кочевника. Снял, — майор дернул себя за ус. — Труп патруль приволок. Вот только, судя по следам, не один он был. Мысль продолжать, туда-сюда?

Судя по выражению Сашкиного лица, продолжения не требовалось. Да и я при этих словах вспомнил позавчерашний разговор. Тогда напарник популярно объяснил, чем чревата встреча с кочевниками. Старлей Игнашов, стоявший рядом с майором, удивленным не выглядел. Надо думать, уже давно в курсе. Так вот что за суета была утром…

— Положение аховое, — подтвердил мои подозрения Волчара. — У нас часов пять-шесть спокойных осталось. Надеюсь, за это время научники успеют хоть как-то определиться. Очень не хочется в бойню ввязываться.

— Майор, вы прекрасно знаете, какое значение имеет найденное оборудование, — я посмотрел ему в глаза. Волчара взгляд не отвел. — Я не очень хорошо разбираюсь в здешних реалиях, но от нашего задания зависит будущее не только Чернореченска, а всей планеты. И если вы свяжетесь с полковником Соломатиным, я на сто процентов уверен, что он отдаст команду на продолжение операции. Не считаясь с потерями. В случае надобности вышлет подкрепления.

— Скоро увидим, — процедил майор. — Я все прекрасно понимаю, но если дело дойдет до стрельбы… Кошмары потом вам долго будут сниться, капитан.

— Как-нибудь переживу, — пожал я плечами. — Мне это нравится не больше вашего. Но другого выхода нет. Я советую, даже настаиваю, уже сейчас поставить в известность вышестоящее начальство. Пусть озаботятся усилением заранее. Тогда не придется терять людей.

— Хорошо, — кивнул Волчара. — Полковник Соломатин предупреждал о такой возможности, и особенно настаивал на выполнении задания несмотря ни на что. Хотя, видит бог, мне этого очень не хочется… Планерка закончена, все свободны.

Оказавшись у родного "бобика", я принялся доставать Сашку расспросами:

— Саш, а чего это майор так напрягся, когда про кочевников рассказывал?

— Я ж тебе объяснял, — поморщился напарник. — Бойня будет. Избежать ее можно только одним способом: с максимально возможной скоростью свалить обратно в Чернореченск. Тогда не догонят. А так придется их всех валить.

— Да я понимаю, — я задумчиво почесал затылок. — Но вот ты реагируешь достаточно спокойно. Я вижу, что тебе неприятно, но не до такой степени, как майору. И старлей спокойно себя ведет…

— Ага, ты тоже спокоен, как танк, — поддакнул Сашка. — А все потому, что мы лично в подобных переделках не бывали. А майору пришлось с кочевниками воевать. С тех пор он очень изменился. Полгода по психологам мотался, чуть из "мародеров" не уволился. Но как-то справился, третий год уже пошел с тех событий. Я его еще по Училищу помню, практику он у нас вел. Тот майор и теперешний — два разных человека. Причем современный вариант куда угрюмей и нелюдимей старого.

Ага, обычный посттравматический синдром. Что же ему такое творить пришлось, что в психике перекос заработал? Наверняка что-то страшное… Блин, не дай бог сегодня повторится. Я хоть и давно воюю, и навидался всякого, но если Сашке верить, придется племя под корень вырезать… С бабами, стариками, детьми… Бррр… Даже думать не хочется.

— А зачем с ними вообще связываться? — выразил я недоумение. — Мы за периметром, нам ничего не грозит. Пускай беснуются снаружи, флаг, как говорится, в руки…

— Не получится отсидеться, — вздохнул Сашка. — Пробовали. Ничего хорошего из этого не вышло. Если подпустить вплотную, они в периметр прорвутся, и тогда будет резня. В рукопашной они страшный противник. Единственный способ — расстрелять на подходе.

* * *

Система Риггос-2, планета Ахерон, База-7,

6 марта 2535 года, день

— Шевелитесь, обезьяны! — ревел старшина Крохин, раздавая подзатыльники направо и налево. — Или вы хотите жить вечно?!!

Личный состав взвода вихрем носился по опорному пункту, спеша занять места согласно боевому расписанию. Пулеметчики уже сидели в башенках, водя стволами вдоль секторов обстрела, оба бэтээра с рыком разворачивались к южной стене периметра, а автоматчики запрыгивали на стремянки, прикладывались к бойницам, оценивая обстановку. Мы с Сашкой помогали Иванову — тот снял "корд" с вертлюга и волок тушу пулемета к командирской "шишиге". Волчара приказал установить дополнительный пулемет на наблюдательной вышке. Мы с напарником тащили за рядовым коробки с лентами.

Добравшись до места назначения, с помощью снайпера-наблюдателя закинули пулемет в гнездо, передали короба, затем на позицию забрался Иванов. Через минуту над броневым листом ограждения возникла его голова:

— Товарищи офицеры, тут место есть. Давайте ко мне кто-нибудь вторым номером. Снайпер не поможет, у него своя задача.

Мы с Сашкой переглянулись, и он отвел взгляд.

— Я не смогу, — пробормотал он. — Оттуда все будет видно, я не выдержу. Лучше на периметр пойду.

— Ладно, — кивнул я. — Только далеко не пропадай, ежели совсем худо будет, я тебе крикну, мое оружие принесешь.

— Лады, — обрадовался парень, и тут же испарился в неизвестном направлении.

Я по лесенке забрался на вышку и пристроился рядом с Ивановым. Как оказалось, на бортиках ограждения имелись подобия вертлюга, хоть и отличавшиеся от установленного в нашем "бобике". Поэтому с рук стрелять не придется. Хоть с "кордом" такой трюк проделать и возможно, но четверть центнера навесу держать и при этом умудриться попасть хоть куда-то — трюк сродни цирковому. Иванов пристроил пулемет и уже примеривался к нему, оценивая сектор обстрела. Рядом на складном стульчике устроился снайпер из "фортификаторов". Мне место тоже нашлось, хоть и с трудом.

— Готовность!!! — разнесся по расположению рык старшины.

Мы все трое, не сговариваясь, посмотрели в южном направлении. Метрах в трехстах от опорного пункта начинались заросли колючего кустарника, и сейчас из него выныривали десятки странно одетых фигурок, потрясавших копьями. У многих в руках вращались ременные пращи. Старые знакомые, мать их!!! Майор оказался прав, бойни не избежать. А ведь как хорошо все начиналось!

Как Волчара и предсказывал, спокойно поработать удалось около пяти часов. За это время личный состав под руководством старшины Крохина расчистил прорытый мной лаз и сумел пробиться во все остальные помещения, свободные от строительного мусора. Таковых нашлось числом семь, и все они практически под завязку были набиты разнообразными комплектующими к электронике. Крохин прямо-таки сиял, докладывая о находках майору. Впрочем, есть чем гордиться — как я понял, подобная удача последний раз улыбнулась "мародерам" лет этак пятьдесят назад. За такое количество трофеев можно было бы у Соломатина много ништяков выторговать. Теперь уже поздно, но надеюсь, что в рейтинге полезности напротив моей фамилии полковник поставит жирный плюсик. В принципе, с точки зрения "мародеров" поход уже закончился весьма удачно. По всем канонам нужно грузить товар в "шишиги" и уносить ноги, но мы продолжили сидеть в опорном пункте, положившись на остроту зрения наблюдателей. А все из-за научников, которые уже пять часов кряду колдовали с телепортом. Пока они уверенно могли сказать, что основной источник питания телепорта не функционирует, жизнедеятельность системы поддерживается аварийным аккумулятором, который не вечен. С текущим уровнем энергии активировать телепорт не представляется возможным. Для установления причины выхода из строя основного энергоконтура нужно время. Много времени.

Попытка пробиться на энергоподстанцию результата не дала: слишком толстые стены, слишком много броневых прослоек. Попасть внутрь можно только через вход. Впрочем, входов было два: один через подземную галерею прямо из подвала, второй снаружи. Первый вариант отпадал — от галереи не осталось и следа. А вот второй… Судя по схеме в моем КПК, искомое место располагалось чуть ли не в центре рытвины, столь нас удивившей. А тут копать не перекопать. Бойцы как раз начали прочесывать указанную точку, когда прозвучала команда "к бою".

Была еще одна причина, по которой мы не могли банально унести ноги, причем, сугубо меркантильная: найденный товар в "шишиги" элементарно не помещался. В нашем случае или нужно будет возить частями, нарушая целостность периметра, или вызывать подкрепления. Майор Волчара выбрал второй вариант. Сеанс связи с Чернореченском был проведен еще три часа назад, причем слова Соломатина полностью оправдали мои ожидания — он недвусмысленно приказал держать оборону, даже если для этого придется вырезать несколько племен кочевников. Подкрепления вышли, причем в силах тяжких — весь оставшийся батальон "фортификаторов" плюс десяток грузовиков из автобата. Как пояснил Волчара, командование приняло решение возводить постоянный опорный пункт с последующим расширением до полноценного форпоста. Грузовые "шишиги" шли не порожняком, а везли элементы конструкции усиленного периметра. Но это, конечно, дело не одной недели, а может и месяцев. Нас больше интересовали боевые возможности высланного усиления. Но и тут руководство не подкачало — прикомандировало к "фортификаторам" и автомобилистам роту погранцов. Они как раз на отдыхе в Чернореченске стояли, вот их и припрягли. Большим, чем они, боевым опытом в этом мире практически никто не обладал. Напрягало одно — в самом лучшем случае подмога прибудет завтра к обеду. По радиоканалу удалось перекинуть в Чернореченск маршрут, пройденный нашей колонной, так что наугад идти не придется, вот только вышли они далеко не утром, ночь однозначно в степи коротать. А нас к тому времени с землей смешать могут… Как в той старинной сказке, "нам бы день простоять, да ночь продержаться".

— Оружие к бою! — разнесся по расположению зычный рев майора. Эвон как, голосище прорезался.

Я обвел оценивающим взглядом предстоящий театр военных действий. Кочевников на глаз собралось человек триста, если не больше. С монокуляром я со вчерашнего дня не расставался, так что комп услужливо увеличил изображение, позволив во всех подробностях рассмотреть противника. Все те же высокие светлокожие аборигены, в холщовых одеждах и кожаных доспехах. Вооружение разнообразием не поражает — копья, ножи, пращи. Мужики в самом расцвете сил: ни стариков, ни безусых юнцов, и уж тем более нет женщин и детей. Чего Волчара так переживал? Усиленный взвод с автоматическим оружием при поддержке брони раскатает их в блин. Однако чего ждем? Пора уже ударить как минимум из пулеметов. Для крупнокалиберных "кордов" триста метров не расстояние, пока укроются, половину положим. Но майор почему-то занял выжидательную позицию. Я крепче сжал "сто третий", поудобнее устраиваясь за броневым листом. Не вовремя коллиматор поставил, ох не вовремя. Да еще на ствольную накладку. Но ничего, я на триста метров стрелять не буду, подпущу поближе.

А через минуту примерно я понял, чего выжидал майор — первого хода со стороны кочевников. Он явно знал, к чему готовиться. Из кустов за боевыми порядками противника грохнул нестройный и довольно жидкий винтовочный залп. Затем еще один, и еще. Пули застучали по бронелистам, лопнуло лобовое стекло командирской "шишиги", украсившись аккуратной дырочкой в ореоле стеклянного крошева. Что-то взвизгнуло над ухом… Я инстинктивно присел за ограждение, но тут же вновь выглянул, оценивая обстановку. Кочевники нестройной толпой ломанулись в атаку. Какая незамысловатая тактика — под прикрытием ружейного огня сократить дистанцию и перейти в рукопашную. Старо, как мир. И крайне неэффективно против засевших в крепком месте солдат с автоматическим оружием. В подтверждение моей мысли басовито загрохотали "корды" из башенок двух "шишиг", сбоку застучал пулемет Иванова. Тьфу, зараза! Оглушил совсем. К громогласному трио присоединились "печенеги" с бэтээров. По толпе аборигенов прошлась огненная коса. Как бы банально это не звучало. Тяжелые пули буквально выкашивали кочевников, зачастую разрывая тела на куски. Я судорожно сглотнул, рассмотрев во всех подробностях через монокуляр, как одному воину оторвало руку у самого плеча, а следующая пуля разнесла голову, как перезрелый арбуз. Однако на кочевников плотный огонь не произвел ровно никакого впечатления — они продолжали бежать, ступая по телам поверженных товарищей. И за считанные секунды сократили расстояние до полутора сотен метров. Еще чуть-чуть, и они окажутся в мертвой зоне для башенных пулеметов. Бэтээры предусмотрительно отошли к флангам, чтобы иметь возможность отсекать аборигенов огнем от периметра, но тут опять возник нюанс — стрелять могла только одна "коробочка", второй пришлось на полном ходу уйти метров на триста в чистое поле и попытаться зайти нападающим в спину. При этом еще экипажу приходилось следить, чтобы не попасть под дружественный огонь. После первого рывка кочевники потеряли около сотни бойцов, следующие сто метров до мертвой зоны стоили жизни нескольким десяткам, но их все еще оставалось с избытком на четыре десятка наших бойцов. Строго говоря, против них приходилось пятнадцать автоматчиков, занявших южную стену периметра — полностью оголять остальные направления майор не стал. Башенные пулеметы вышли из игры, лишь Иванов мог достать нападавших в мертвой зоне. И все это под ружейным огнем, хотя и довольно жидким. То и дело взвизгивавшие над ухом и рикошетившие от бронелистов пули не давали расслабляться. Аборигенам осталось преодолеть около ста метров — и тут вступили в бой автоматчики. Если бы противник шел плотным строем, эти сто метров стали бы для него последними. Однако высокая эффективность пулеметного огня в начале атаки сыграла с нами злую шутку — к периметру кочевники подошли достаточно редкими кучками, поэтому положить всех сосредоточенным огнем не получилось. Громыхнуло несколько гранат, но особого результата это не принесло. Около трех десятков вражеских воинов, ловко перемахнув заграждения из "колючки", прорвались под самые стены и с неимоверной ловкостью принялись карабкаться наверх.

— Ммать!!! Чего ждали-то?! — проорал я, короткими расчетливыми очередями опустошая магазин "сто третьего". С вышки еще можно было достать некоторых особенно нерасторопных врагов.

Иванов злобно выматерился в ответ, безуспешно пытаясь зацепить очередями скрывшихся под стенами кочевников. Сосед-снайпер мой рев проигнорировал, методично всаживая пулю за пулей в кусты на той стороне проплешины. Я сменил опустевший магазин, передернул затвор, и в этот момент отчетливо понял, что стрелять больше не в кого — аборигены добрались до оборонявших периметр бойцов.

Я заворожено смотрел, как неимоверно ловко кочевники взбирались по, казалось бы, ровным бронеплитам, стремительно перемахивали их, не обращая внимания на колючую проволоку, и тут же сцеплялись с "фортификаторами" врукопашную. Двухметровый забор не остановил их ни на мгновение… Кое-кто из бойцов пытался, взобравшись на "стремянки", высовываться из-за периметра и простреливать мертвую зону, но заканчивались эти попытки плачевно. Я отчетливо разглядел, как одному смельчаку разбило голову камнем, запущенным накоротке из пращи — парень с залитым кровью лицом рухнул на землю внутри периметра. Еще одному снизу вонзили копье прямо под челюсть — листовидный наконечник пробил череп и разорвал ремень каски, сбив ее с головы — столь велика была сила удара. За стеной прорвавшиеся аборигены устроили натуральную свалку, орудуя копьями и дубинами. Наши бойцы пустили в ход приклады и ножи. Над полем повис многоголосый рев сцепившихся в смертном бою людей. А потом я осознал себя стремительно соскальзывающим по лесенке, крыша кунга больно ударила в ноги, и я спрыгнул на землю, в самую гущу схватки. Приземлился хорошо, с перекатом, в движении успев выхватить нож, и тут же на выходе в стойку вонзил его под ребра занесшему для удара копье аборигену. Резким рывком освободив клинок, я пинком отправил труп в сторону ближайшего врага, нырком ушел от замаха еще одного кочевника, выпрямляясь, полоснул по горлу зазевавшемуся громиле с тяжелой дубиной, обратным движением резанул по плечу первого и от души врезал классическим маваси-гери дальней ногой в голову. Кочевник рухнул, неудобно вывернув ногу, отчетливо хрустнула кость, но он даже не почувствовал этого — мой удар выбил из него дух. И тут вдруг как-то разом схватка затихла.

Я осмотрелся, пытаясь перевести дыхание. Взору моему открылась страшная картина — все пространство небольшого пятачка между двумя угловыми "шишигами" было забито трупами, кочевниками и нашими вперемешку. Аборигенов существенно больше, но от этого картина не становилась менее удручающей. Я насчитал восемь трупов "фортификаторов", застывших в причудливых позах — кто проткнут копьем, у кого разбита голова, а у одного бойца было вырвано горло. Ччерт!.. Как хреново…

— Не расслабляемся! По местам! — заорал со стены майор Волчара. Без каски, с рассеченной щекой, он выглядел жутко, но при этом излучал властность и уверенность в своих словах. — Сейчас вторая волна пойдет! Не подпускать близко! Валить всех, ВСЕХ!!! Не дайте им подойти близко. На стены, живо на стены!

Подгоняемые вездесущим старшиной Крохиным, мчались свежие бойцы, оставившие позиции с других направлений. Все свободные люди сосредотачивались на южной стороне периметра. Я успел лишь найти взглядом потрепанного Сашку и тоже полез на вышку, работать вторым номером у Иванова.

На ставшей уже родной наблюдательной площадке царил кавардак. Невозмутимый снайпер бинтовал Иванову руку, а тот ругался, все больше матерно. Правда, в промежутках между матюками еще и шипел от боли.

— Что стряслось? — спросил я, подхватывая брошенный перед рукопашной автомат.

— Подстрелили меня, мля! — простонал пулеметчик. — Козлы, мать их!..

— Кость задета, — прокомментировал добровольный санитар, не прерывая своего занятия. — Стрелять точно не сможет.

Хреново… Придется самому за "корд" браться, благо из похожего оружия стрелять приходилось. Справлюсь как-нибудь.

— Мне показалось, или не стреляют? — спросил я в пространство, пристраиваясь к пулемету. Блин, короб пустой почти, менять надо.

— Заткнулись сразу после прорыва, — отозвался снайпер.

Он закончил бинтовать Иванова и снова занял позицию с винтовкой. Несчастный рядовой же, заметив мой взгляд, левой рукой подал короб с лентой. Я принялся перезаряжать пулемет, силясь припомнить порядок действий.

— Сейчас перегруппируются и снова полезут. Упорные, гады. Как муравьи какие…

* * *

Система Риггос-2, планета Ахерон, База-7,

6 марта 2535 года, день

Передышку кочевники нам дали очень маленькую — буквально через пятнадцать минут из тех же кустов вывалилась небольшая толпа человек в сто и молча ринулась в атаку. В этот раз огневой поддержки не было — стрелки бежали вместе с остальными, на ходу постреливая из винтовок. Состав нападающих изменился — много было мужиков за пятьдесят, и юнцы появились. Эта атака захлебнулась, едва начавшись. Наученные горьким опытом "фортификаторы" сразу же накрыли аборигенов пулеметным огнем. Внесли свою лепту и снайперы с автоматчиками. Я достаточно быстро приноровился к "корду" и косил нападавших наравне с другими пулеметчиками. Плюс на этот раз бэтээры действовали слаженно, заранее согласовав сектора обстрела. До периметра не добежал ни один кочевник, последнего, запутавшегося в "спирали Бруно", разорвало на куски несколькими скрещенными очередями.

И тут же третья волна — совсем древние старики, бабы и дети. Этих было около двух сотен. Я зажмурился, выдохнул, медленно досчитал до пяти. Открыл глаза, но картина не изменилась — разношерстная толпа приближалась.

— Огонь! — заорал Волчара, первым подавая пример — одной очередью высадил магазин по плотному скоплению явных некомбатантов. — Огонь, сучьи дети! ОГОНЬ!!!

Я сжал зубы, до крови закусив губу. Пулемет в моих руках затрясся, выводя мелодию смерти. Пули рвали ничем не защищенные тела, но толпа упорно продвигалась вперед, не реагируя на потери. Волчара был прав — кошмары теперь долго будут сниться. И даже не от кровавых подробностей — такого я навидался досыта, но вот эта нечеловеческая целеустремленность, полное презрение к смерти, и упорство, больше свойственное насекомым. Так не бывает! Это не правильно!! Люди, опомнитесь!!! Кажется, я кричал это во весь голос, но меня никто не слышал. Даже мои собственные руки продолжали наводить пулемет, палец жал на спусковой крючок, а мозг с четкостью компьютера фиксировал результат…

Жуткая целеустремленность обреченных навевала ужас, лишь с огромным трудом я заставлял себя оставаться на позиции. Все мои силы уходили на борьбу со страхом, я действовал на автомате — выпускал очередь за очередью, менял короба с лентами, которые подавал рычащий Иванов, и сам издавал странные звуки — полукрик-полустон, реакцию пораженного сознания на нечто противоестественное. В какой-то момент сосед-снайпер вдруг отбросил винтовку, упал на колени и завыл, обхватив голову руками. Иванов сноровисто огрел его по каске патронным коробом, отправив в нокаут, и зло зыркнул на меня. Но я не обратил на это внимания, поглощенный жуткой работой. Краем сознания отмечал, как с флангов заходят бэтээры, водя жалами пулеметов, как тут и там замолкают автоматы, как бойцы в ужасе начинают пятиться от стен, не в силах вынести вида бойни… И тут сильно поредевшая толпа аборигенов достигла периметра.

— От стен, от стен!!! — благим матом заголосил Волчара, подавая пример. Рядом с ним ревел старшина, тумаками подгоняя бойцов.

Они успели. Когда первые кочевники, вернее, кочевницы, перебрались через стену, цепь бойцов полукругом охватывала пятачок между "шишигами". Подстегнутые криками майора и затрещинами Крохина, перепуганные парни застыли в положении "на колене". Стволы автоматов смотрели на стену, и когда жуткие в своей неустрашимости аборигены посыпались с бронеплит, их встретили плотным огнем десятка автоматов. Пули почти в упор били по незащищенным телам, отбрасывая передние ряды на подпирающих сзади. Мгновенно образовалась куча-мала из трупов и еще живых, но уже вряд ли разумных кочевниц и подростков обоих полов — старики до стен не добежали. Я тоже внес посильный вклад в избиение, перекинув пулемет на соседний вертлюг. Последний порыв обреченных поражал яростью — я видел, как одна женщина, получившая очередь в живот, из последних сил дотянулась до крайнего бойца в шеренге и впилась зубами ему в горло. За ней тут же последовало еще несколько кочевниц, похоронивших под своими телами несчастного парня. Казалось, бойня продолжалась уже вечность, и тем внезапнее пришло осознание, что все закончилось. Аборигены полегли все, до последнего человека.

Я отпихнул пулемет, оставив его в задранном стволом вверх положении, и без сил опустился на площадку вышки. Сорвал с головы каску, судорожно отер пот со лба. Размазал по лицу кровь, сочащуюся из прокушенной губы. Хотелось блевать. Но еще больше хотелось орать, громко ругаться матом и крушить все вокруг. Прав, ох прав был Волчара!

Сидевший рядом Иванов вдруг истерично засмеялся, размазывая по щекам слезы здоровой рукой. Я посмотрел на него недоуменно, но потом тоже улыбнулся, а через мгновение зашелся в приступе неуемного хохота. Мы живы, я жив, вашу мать!!!

— Эй, на вышке! — донеслось снизу. — Заткнитесь уже!

Я приподнялся над бортиком и запустил в возмущавшегося Крохина каской. Промазал, конечно. Зато попался на глаза Волчаре.

— Тарасов! — заорал он, ткнув в меня пальцем. — Слезай на фиг, и с оружием! Еще ничего не кончилось!

Вот тебе раз! Я подхватил "сто третий" и резво соскользнул с вышки, а потом и с кунга.

— Тарасов, Иволгин, Крохин — за мной! — распорядился майор. — Игнашов, остаешься за старшего!

Я переглянулся с Сашкой — на лбу царапина, левый рукав пропитан кровью, на правую ногу припадает — красавец! — тот пожал плечами, и мы в сопровождении старшины дружно порысили за Волчарой. Бежали не долго — до восточной стены периметра. Взобрались по "стремянке", перемахнули бронеплиту и оказались возле "двойки". Бэтээр гостеприимно распахнул люки десантного отделения.

— Сейчас пойдем, проверим лагерь кочевников, — пояснил майор, когда мы заняли места в отсеке и люки захлопнулись. — Там сейчас, скорее всего, только совсем маленькие дети. Взрослых никого не осталось, туда-сюда.

— Мы их — того?! — судорожно сглотнул слюну Сашка.

— Как вариант, — не стал скрывать Волчара. Ухмылка на его окровавленном лице получилась жутковатая. — Но лучше мы их в кунги загрузим, дождемся подкрепления и отправим в княжество.

— Зачем? — удивился я.

Не производил майор впечатления гуманиста, а тут такая забота о сиротах.

— Затем, что рука не поднимется, — отрезал Волчара. — Те, кому меньше десяти лет, в безумие не впадают. И их можно социально адаптировать, по-научному выражаясь. Оседлым в деревню отдадим, Чернореченск их финансово поддерживать будет.

В безумие… Тут ты не прав, майор. Это не безумие. Это нечто иное. Пока не могу понять, что именно. Носится в голове мысль, но постоянно ускользает. Что-то с насекомыми связанное…

— А с каких пор аборигенов адаптировать начали? — поинтересовался Сашка.

Мысль оставить детей в живых ему явно понравилась.

Волчара ответил под аккомпанемент взревевшего движком бэтээра:

— Новая методика, два года как обкатываем. Пока срабатывает.

На этом разговор угас сам собой. Майор принялся осматривать автомат, старшина флегматично жевал кончик неведомо откуда взявшейся сигары, Сашка о чем-то думал, закрыв глаза.

— Что с Петрушей? — ткнул я его в бок. — Живой хоть?

— Да что с ними сделается, — немного невпопад отозвался напарник. — Майор научников приказал в подвал загнать и не выпускать до конца заварухи. Петруша рыпнулся было, но старшина ему в бубен дал и заволок в укрытие. Остальные на словах поняли.

Ага, хоть это радует. Но потери неоправданно большие…

— Майор, а почему сразу не отдал приказ на открытие огня? — поинтересовался я, перекрикивая рев двигателя.

— Бесполезно потому что, — зло сплюнул тот. — Наши чистоплюи воспитываются с верой в человека, не может до них никак дойти, что бить надо первым, тогда и выживешь. Если бы я сразу приказал стрелять, никто бы не почесался — аборигены же такие отсталые, что они могут нам сделать? А я видел уже, что они могут. Хотя… До этого таким же чистоплюем был. И от иллюзий избавился, только когда наш взвод чуть не поголовно вырезали, а командира моего у меня на глазах порвали. В буквальном смысле слова. На лоскуты, туда-сюда.

Дела… Это что, все аборигены такие? Как же с ними торгуют и в контакт вступают? Я тут же озвучил возникший вопрос и выслушал пространный ответ майора:

— Которые кочевники все такие. Но их не так много по сравнению с оседлыми. Почему и когда произошло разделение аборигенов на две неравные группы, нам неизвестно. Но еще до Бойни отмечались случаи конфликтов с кочевниками, тогда как оседлые легко пошли на контакт. В первое время после войны, когда только происходило становление княжества, с кочевниками было много проблем, но еще больше их доставили оседлые. С этими удалось договориться — они прекрасно понимали силу нашего оружия, и инстинкт самосохранения у них прекрасно развит. Теперь живем мирно. Кочевники же другое дело. Они режут всех, кто не относится к их племени. И нас, и оседлых местных — им без разницы. Но есть сведения, что между собой племена как-то уживаются, войны идут, но не превращаются в тотальный геноцид.

— И что, в переговоры даже не пытались вступить? — изумился я.

— Пытались, ага, — сплюнул майор. — После этого и появилась тактика тотального уничтожения. Увидел кочевника — убей не задумываясь. Наименьшее из возможных зол. Сам в живых останешься, и племя вырезать не придется. Ну, или беги без оглядки, чтобы не догнали.

Между тем бэтээр, плавно раскачивающийся на неровностях покрытия взлетного поля, да изредка похрустывающий подминаемыми кустами и небольшими деревцами, достиг места назначения. Остановился, рыкнув движком на холостом ходу.

— На выход! — распорядился майор, распахивая люк.

И первым выпрыгнул из уютного нутра бронированного монстра.

Я последовал за Волчарой, взяв автомат наизготовку. Рядом зашуршали травой Сашка со старшиной. Крохин, шедший замыкающим, захлопнул люк и вскинул РПКМ с "банкой", контролируя окрестности. А я и внимания не обратил, что у него ручник за основное оружие… Весть дисками увешан, хотя что ему, гориллоиду. С его комплекцией и "корд" можно таскать.

Растянувшись редкой цепью с майором во главе, мы осторожно пошли вдоль забора из вездесущего колючего кустарника. Что-то вроде акации, но есть и отличия — более низкорослый.

Вообще, местность вокруг для бывшей Базы-7 весьма характерная — перепаханные пенобетонные плиты взлетной полосы, тут и там растянуты живыми изгородями труднопроходимые заросли. Периодически глаз натыкается на более крупные обломки. Схорониться есть где, что радует. Не хотелось бы попасться на глаза охране лагеря. Не верю я, что самое ценное — детей — могли люди, пускай даже столь архаичные, оставить без присмотра.

Однако майор уверенно хрустел травой под подошвами, бесцеремонно раздвигал кусты и продирался сквозь колючки, немало не заботясь о соблюдении скрытности. Правда, автомат держал наготове, сопровождая любой взгляд движением ствола. Значит, чего-то опасаелся…

К лагерю, если так можно назвать скопление тягловых животных, впряженных в волокуши и брошенных стоять без всякой привязи, подошли минут через десять. Как и предсказывал Волчара, взрослых не оказалось — самому старшему из найденных аборигенов было лет девять на вид. Кроме этого пацаненка на волокушах сидело, лежало и плакало, требуя еды, еще десятка четыре разновозрастных детей, от младенцев до вполне самостоятельных пяти-семилетних. Они пугливо жались к узлам с домашним скарбом, глядя на нас большими грустными глазами, в глубине которых застыл страх.

— Млять! — в сердцах высказался майор, осматривая табор. — И что с ними делать? Долбаные кочевники, собственных детей не жалеют… Суки!

Сопротивления оказать никто не пытался, наоборот, при виде сурового старшины дети сжимались в комочки, силясь слиться с окружением. Суровый сержант Крохин, крепко державший в мозолистых руках целую роту отчаянных вояк, это зрелище выносил с трудом — щека его дергалась, а в уголках глаз набухали слезинки. Мне тоже было не по себе. Такого я не мог представить даже в самом страшном сне. Вспомнились слова майора: "… рука не поднимется". Вот именно. Самые обыкновенные дети, страшно испуганные и покорно ждущие свою судьбу.

— Что делать будем, товарищ майор? — срывающимся голосом поинтересовался старшина. — Нельзя их тут одних оставлять, волки порвут. Или другим кочевникам на поживу пойдут.

— Так, мля! Сержант, хорош нюни распускать! Слушай мою команду, — Волчара овладел собой и принялся раздавать распоряжения. — Детей пересчитать, выявить количество младенцев, требующих особого ухода. Осмотреть обоз на предмет теплой одежды или одеял. Еду тоже собрать, туда-сюда. Сейчас вызову из лагеря машину, "двойка" их сопроводит. Потом грузим всех в кунг, перевозим в расположение и размещаем в одном из помещений подвала. Там вроде есть не особенно захламленные?

— Так точно! — отозвался Крохин. — Имеется один полупустой склад, всех разместим.

— Молоко у нас в сухпайках есть?

— Есть немного сухого, — задумался старшина. — Водой разведем, подогреем… Сообразим мелким перекусить, не сомневайтесь. А тех, что постарше, тем более накормим.

— Вот и славно. Приступайте, старшина! — майор обернулся к нам с Сашкой. — А мы, товарищи офицеры, пока покараулим, волков тут действительно много. Придется, видать, всех волов им на поживу оставить…

* * *

Система Риггос-2, планета Ахерон, База-7,

6 марта 2535 года, вечер

Остаток дня прошел суетно. Началось все с того, что я, наконец, уловил не дающую покоя мысль и тут же пристал к Волчаре:

— Майор, слушай, — тот недовольно покосился на меня — я его выловил, когда он бежал куда-то по сверхсрочным делам. — Я вот тут подумал — откуда в племени столько воинов?

— А? Капитан, тебе делать нечего? — возмутился майор, и изменился в лице. — Твою мать!..

— Вот именно, — подтвердил я, опершись о борт кунга. — В первой волне сколько было народу? Что-то около трех сотен. И все отборные бойцы. Во второй около сотни, это уже резерв военного времени — пожилые и юнцы. И в третьей волне пара сотен стариков, женщин и подростков. Вопрос — на триста мужиков в расцвете сил триста человек нагрузки? И детей всего десятка четыре…

— Да понял я, куда ты клонишь, — буркнул Волчара. — В таком племени должно быть человек семьдесят бойцов. Край сотня. Но никак не три. Млять! Очень похоже, туда-сюда, что они ополчение с нескольких племен собрали. Как раз около шести часов понадобилось для сбора. К тому же мы не знаем, когда они нас обнаружили. Может, еще с вечера. Так что дело швах.

— Думаю, не все так страшно, — покачал я головой. — Если это ополчение, то мы выбили наиболее боеспособных, плюс остатки ближайшего племени. До стойбищ остальных далеко, если и появятся, то нескоро, плюс из кого им отряд собирать? Из стариков и баб?

— Может, ты и прав, капитан, — задумался Волчара. — Если бы они от нас отстали, все проблемы бы решились. Еще одного штурма мы можем не выдержать.

А вот тут он прав. Пока мы возились с доставшимся в качестве трофея детсадом, остававшийся в расположении старлей Игнашов провел инвентаризацию и подсчитал потери. Одиннадцать человек убитых, двое тяжелораненых — парень с разбитой камнем головой, и, к моему изумлению, боец, которого бабы грызли. Порвали его основательно, но не до конца. Легкораненых много больше — фактически каждый второй. Захватили одного пленного — его я моментально опознал по рассеченному плечу и сломанной ноге. Собрали трофеи — кучу металлолома и два десятка "мосинок" в разных исполнениях: как с пластиковыми ложами, так и с деревянными. Что делать с трупами, не ясно. Похоронить всех имеющимися силами нереально, поэтому просто вынесли убитых кочевников за периметр, а своих погибших разместили в одном из складских помещений, подальше от подвальчика, отведенного для содержания детей. Их, кстати, удалось накормить — обычные перепуганные дети, причем, голодные, на контакт пошли достаточно легко, разве что языка не понимали. С младенцами, правда, пришлось повозиться, но и тут хитрый старшина нашел выход — налили разведенного сухого молока в фляжки и заткнули горлышки скрученными в жгут тряпицами. Получилось некое подобие бутылочек с сосками. С горем пополам, но и грудничков накормили. Хорошо, что их всего семеро было. Потом поручили заботу о них двум восьмилетним девчонкам — как оказалось, маленькие кочевницы уже вполне сносно владели искусством ладить с малышней. Параллельно разбирались со стойбищем — шерстили поклажу на предмет всякого полезного, распрягали волов и разгоняли по округе. Все-таки больше шансов выжить, чем с волокушей за плечами. В делах и заботах прошло два часа, а потом состоялся мой разговор с майором Волчарой. И все это время царило затишье — ни одного кочевника на горизонте. Поэтому я и предположил, что нападений больше не будет, по крайней мере, сегодня.

— Надо с начальством связаться еще раз, — подвел итог беседе майор. — В подробностях доложить.

О боестолкновении радиограмму отправили сразу по его завершении, но описали положение предельно кратко. А теперь майор вполне справедливо решил разделить ответственность с руководством. Он скрылся в кунге поклеванной пулями командирской "шишиги", возле которой я его и выловил, а я отправился к нашему "бобику", приводить себя в порядок и пополнять боезапас.

Вокруг царили разгром и разрушение. Старшины на все не хватало, поэтому личный состав сосредоточился на делах насущных, в список которых уборка территории на данный момент не входила. Ладно, хоть трупы за забор перекидали, а лужи крови и обойти можно, чай, не баре. После бойни майор усилил охрану — на каждой вышке дежурила пара из снайпера и пулеметчика с РПКМ, а на южной башенке так и остался наш "корд", правда, вместо Иванова за ним закрепили другого бойца. Один из бэтээров дежурил у стен, а второй патрулировал окрестности, нарезая круги по буеракам. Научники во главе с оклемавшимся Еремеевым вооружились лопатами и под охраной четверки автоматчиков ковырялись в воронке в поисках входа в энергоцентраль. В общем, все занимались делом, и только мне заняться было нечем. Впрочем, вру — Сашка тоже бездельничал. По уважительной причине: рана у него оказалась хоть и легкой, но не настолько, чтобы заниматься тяжелым физическим трудом. В рукопашной он заработал обширный, хоть и неглубокий, порез левого плеча, и ногу повредил. В горячке боя не заметил, но, когда добрались до стойбища кочевников, выяснилось, что ходит он с трудом, а хромота усилилась. По прибытии в лагерь Волчара прогнал его отдыхать, на что возражений не последовало. Вообще, из офицерского состава я оказался наименее пострадавшим — не считая прокушенной губы, других повреждений не обнаружилось. Майору рассекли щеку наконечником копья, так что шрам обеспечен. Игнашов отделался обширным ушибом и переломом пары ребер. Петруша Еремеев, словивший в дыню от старшины, маялся головой с подозрением на легкое сотрясение мозга. Я же ополоснул лицо водой из фляжки и на этом обработку ран решил считать завершенной. Некогда болеть, надо магазины заново набивать, почти все расстрелял, причем сам не заметил, когда. За этим занятием меня и застал майор примерно через полчаса — я еще и Сашкины под шумок набил, ему с порезанной рукой неудобно было.

— Ну, капитан, мы и переполох устроили! — без предисловий выдал он, плюхаясь на левое сиденье "бобика". — Только что начальство передало, что отправляют к нам штурмовик со спецбригадой медиков. Прикинь, а?! Штурмовик не пожалели, врачей каких-то особенных… Что мы тут разворошили, туда-сюда?

Я лишь пожал плечами в ответ. Откуда я знаю? Я вообще не местный.

— Завтра с утра авиаразведку местности обещали устроить и раскатать все обнаруженные стойбища, — продолжил майор. — Завтра же еще колонну со стройматериалами отправят. Будут строить не просто опорный пункт, форпост заложат. Периметр не хуже, чем у Чернореченска, и войск чуть не полк загонят. Это что же творится-то…

Я на известие отреагировал вяло — кивнул разок, и все. А вот Сашка слушал, уронив челюсть. Значит, действительно нечто из ряда вон происходит.

— Короче, через час прилетят спецы, — закончил майор разговор.

Выбрался из "бобика" и побрел к суетящимся у забора бойцам, на ходу раздавая распоряжения и вставляя фитили встречным-поперечным. Сашка растерянно хлопал глазами, сопровождая взглядом удаляющегося Волчару.

— Ты чего? — толкнул я его в бок.

— А?.. — очнулся Сашка. — Офигеть, на моей памяти еще такого не было, чтобы штурмовик отправили перевозить каких-то медиков, да еще обещали поддержку с воздуха. Что делается, что делается!..

— Да ладно, забей! — утешил я его. — Пойду Петрушу проверю, спрошу, чего нарыли.

— Давай.

Еремеева я нашел там, где и ожидал — в рытвине у стены, на самом ее дне, с лопатой в руках и мукой во взгляде. Рядом суетились остальные научники, упакованные в бронежилеты и увешанные автоматами с боекомплектом. С шанцевым инструментом гиганты мысли управлялись весьма сноровисто, да и оружие им совсем не мешало. Видно было, что и не такое вытворяли в случае надобности. Боевые ребята, зря их Волчара в подвале запер. На стенах не хуже "фортификаторов" постояли бы.

— Товарищ лейтенант? Разрешите обратиться?

Петруша смерил меня уничижительным взглядом, как это он умеет, и скривился от боли — видать, качественно ему старшина зарядил, можно сказать, душу вложил. Сплюнул зло, воткнул лопату в землю.

— Что скажешь, Петр? — прекратил я валять дурака. — Восстановим энергоснабжение?

— Дохлый номер, — отозвался страждущий лейтенант. — Генератор разбит вдребезги. Это можем точно сказать. Аккумулятор почти сдох, нужно новый ставить. Но это не выход. В ближайшее время телепорт не запустим.

— Досадно, — почесал я бровь. — А когда? Хотя бы приблизительно?

— Федя, объясни товарищу капитану, — перевел стрелки Петруша и уселся на землю, облокотившись на лопату.

— Если максимально форсировать работы, то примерно через месяц, — разогнулся один из научников, с нетипичной для этой братии внешностью — габаритами чуть меньше старшины, лицо грубое, как топором вырубленное. — Как сказал лейтенант, генератор накрылся медным тазом, тут, похоже, прямое попадание было. Поэтому выхода два — либо монтировать новый генератор, либо таскать сюда аккумуляторы. Заряжать их в Чернореченске и перебрасывать на грузовиках. Но наших аккумуляторов едва на один сеанс связи хватит, и канал продержим минут десять, не больше. Поэтому лучше смонтировать стационарный генератор. Тут проблемы — его надо изготовить, это примерно неделя. Потом перевезти сюда по частям, потому как бандура еще та. Плюс здесь под него надо помещение. В идеале расчистить вот это самое место. Потом монтаж, проводка, тестирование — вот и набегает месяц в лучшем случае.

— Аккумулятор за сколько сможете подключить?

— Не знаю. От трех дней до недели. Нужно подвал расчищать, аккумуляторная засыпана. Опять же, кабели прозванивать, выяснять схему подсоединения… — пожал плечами Федя.

Связь по расписанию у меня через два дня, восьмого числа. Значит, и на этот раз в пролете.

— Если в ближайшие день-два начнете с аккумуляторами работать, к пятнадцатому числу запустите телепорт?

— Сто процентов гарантии не дам, — задумался научник, — но восемьдесят — смело.

Приемлемо. Значит, у меня еще полторы недели вынужденного простоя. Но это ничего, Мутагенкой вплотную займемся.

— Хорошо, — кивнул я. — С Зайцевым договорюсь. Готовьтесь завтра отправляться в Чернореченск. Параллельно будем заниматься генератором. Еремеев, согласуйте с начальством.

— Есть, — нехотя процедил тот.

Эх, Петруша! Воспитывать тебя еще и воспитывать. Надо тебя в Мутагенку взять, на предмет проведения спецмероприятий. Может, тогда человеком станешь.

Посещение научников особой ясности в обстановку не внесло. Можно сказать, в очередной раз убедился, что ничего не ясно. А тут еще мысль свербит, ускользает, покоя не дает. Все-таки я ее ухватил за хвост, когда к "бобику" подошел. Понял, наконец, что меня смущало в поведении кочевников. Когда-то давно смотрел я древний фильм, еще двадцатого века выпуска — "Звездный десант". Там люди воевали с расой разумных пауков — арахнидов. Особенно впечатляющими были сцены атаки насекомых: безудержная лавина, сотни и тысячи особей, рвущихся вперед, не обращая внимания на потери. Управляли ими особые арахниды-"мозги", которым на отдельных представителей расы было наплевать, а потому инстинкт самосохранения у паучков отсутствовал как класс. Нечто подобное я наблюдал сегодня днем, в исполнении людей. Но тут вряд ли участвовал сверхразум, больше было похоже на срабатывание какого-то могучего инстинкта, затмевавшего даже стремление к сохранению жизни. Как толпа зомби, но тем все равно, они тупые и хотят жрать. А кочевники хотели лишь убить пришельцев, неважно, какой ценой. Инстинкт, значит. Какие-то ассоциации в мозгу рождались при произнесении этого слова, но очень смутные. Так и не додумав мысль до конца, плюнул и залез в палатку. Тем более, время к ужину близилось.

Обещанные Волчарой спецы прибыли как по расписанию — только мы с Сашкой вскрыли упаковки с сухпаем, как в небе заревело, пыхнуло выхлопом из дюз, и рядом с периметром опустился штурмовик класса "Ястреб-4" — машина столетней давности, но достаточно мощная как в плане тяги, так и вооружения. К тому же способная переносить десант из двадцати человек. Аппарат раскорячился на стойках шасси, распахнулись люки, и из его утробы горохом посыпались люди. Я насчитал десять бойцов в полной экипировке и с тяжелым вооружением в виде реактивных огнеметов "шмель", а также десяток снаряженных чуть проще медиков, нагруженных металлическими контейнерами и баулами с оборудованием. Хмыкнув заинтересованно, я отложил в сторону ужин и направился к командирскому кунгу, справедливо полагая, что новоприбывшие в первую очередь отметятся у майора. Так оно и вышло.

Когда я подошел к командному пункту, старший пополнения, шустрый лейтенант с быстрым взглядом, уже докладывал Волчаре:

— … прибыл на усиление. Старший команды, лейтенант Бездельных!

— Вольно, лейтенант, — усмехнулся в усы майор. — Поступаете в распоряжение старшего лейтенанта Игнашова, он укажет ваши места в боевом расписании. Свободны.

— Есть!

Шустрый лейтенант мигом испарился и в беседу вступил командир медиков:

— Военврач первого класса майор Шнайдер. Прибыл для сбора образцов.

Волчара вопросительно вздернул бровь. Врач взглядом показал на меня.

— А, забыл совсем! — хмыкнул Волчара. — Капитан Тарасов, главный виновник торжества.

— В таком случае, все в порядке, — медик заметно успокоился. — Полковник Соломатин просил держать вас в курсе.

Я кивнул, принимая его слова к сведению.

— У нас задание собрать образцы для исследований, — продолжил Шнайдер. — Мы заберем пленного, всех детей, включая младенцев, и возьмем образцы мозговой ткани у некоторых убитых кочевников. Чтобы не было вопросов — вместе с головами. Хранить будем в криоконтейнерах.

— Стесняюсь спросить — зачем? — насупился Волчара. — Особенно детей. Что вы с ними собираетесь делать?

— Ничего противоестественного, — заверил медик. — Они пройдут комплексное медицинское обследование. Из этих показаний мы сформируем контрольную группу. Потом подвергнем этим же процедурам пленного, после того, как подлатаем, естественно. Образцы мозговых тканей, взятых у мертвых, разберем на молекулы. У нас в Океанариуме прекрасная лаборатория.

Упс. Оказывается, майор Шнайдер не простой коновал, а представитель таинственного Океанариума! Очень интересно. Причем, не только мне. Волчара тоже удивился, хоть и постарался вида не подать.

— Позвольте полюбопытствовать, а какой результат ожидается? — вступил я в беседу.

— Хотим выявить отличия в мозговой активности у детей и взрослых, — пояснил Шнайдер. — Один наш коллега, профессор Юм, высказал предположение, что на мозг взрослых кочевников оказывается влияние извне, в результате они способны преодолевать даже базовые инстинкты, такие, как самосохранение. Есть подозрение, что мы имеем дело с последствиями экспериментов Первых.

Вот и объяснение некоторых странностей. Теперь понятно, откуда взялись аборигены и почему сведения о них засекречены. Ахерон — еще один двойник Земли, как и Легория. Если тут в свое время порезвились Первые, то сходство местных флоры и фауны с земными, так поразившее меня при появлении на планете, вообще не должно вызывать удивления. Великие экспериментаторы славились щепетильностью в исследованиях — если они меняли какой-то параметр, то все остальные старались сделать идентичными, или очень похожими. А так как в данном случае объектом научного интереса является человечество, то для чистоты эксперимента окружающая среда унифицирована. Изменения внесены в людей. У легорийцев — возможность объединяться в кластеры и образовывать коллективный разум. У землян по некоторым предположениям особенностью является как раз индивидуализм. Хотя многие ученые склоняются к мысли, что обитатели Солнечной системы и есть исходное человечество, не подверженное изменениям. Контрольная группа. Тогда получается, что аборигены Ахерона — еще одна экспериментальная общность. Но что в них изменено? Пока я обнаружил лишь одно значительное отличие — презрение к инстинкту самосохранения. Хотя нет, есть еще одно — болезненный консерватизм, отрицание всего нового. Фанатичное отрицание, переходящее в стремление это новое и его носителей просто уничтожить. Да, есть над чем подумать на досуге.

— А потом что с детьми будет? — не унимался Волчара.

— Отдадим в интернат, вырастим, адаптируем к жизни в нашем обществе, — удивился Шнайдер. С таким видом обычно прописные истины невеждам втолковывают. — Станут гражданами Океанариума. Но в степь однозначно не вернутся. У вас есть еще вопросы, товарищ майор? В таком случае, позвольте приступить к исполнению служебных обязанностей.

— Приступайте, — махнул рукой Волчара.

Медик откланялся и направился к группе подчиненных. Через несколько минут половина врачей убыла за периметр, нагруженная криоконтейнерами, а остальные под командованием майора скрылись в разрытом подвале.

— Видал?! — сделал большие глаза Волчара. — Океанариум, туда-сюда! Быстро прознали, еще быстрее сориентировались и прислали коновалов. Теперь понятно, почему так долго летели — крюк немалый. У подводников авиатранспорта нет, только морской. Штурмовик наш, чернореченский. Видать, и вправду что-то ценное раскопать могут, раз топлива не пожалели. Тут ведь не на один перелет груза, детишек только чтобы отправить пару рейсов сделают. Плюс пленный и бошки. Засуетились подводнички, однозначно. Давненько такого не было.

Я слушал майора и машинально поддакивал. Пищу для размышлений Шнайдер подбросил щедро. Знать бы еще точнее, что за Океанариум. Вернусь в Чернореченск, по архивам пройдусь.

— А раненых когда эвакуируют? — поинтересовался я, чтобы поддержать беседу.

— Тяжелых сейчас заберут, в Океанариуме медики лучше, — отозвался майор. — Легких завтра отправим, с первой колонной. Убитых тоже. Кстати, Соломатин приказал тебе с Иволгиным в Чернореченск возвращаться. Делать тут вам пока нечего. Место указал, дальше мы сами.

Ага, кто бы сомневался. По мне оно даже лучше, не придется скучать в оцеплении. Тут действительно остались чисто технические трудности. И это уже проблемы зайцевского ведомства. Как запитают телепорт, так и вернусь. В районе пятнадцатого числа.

Больше ничего интересного в этот вечер не произошло — ужин, поверка, дежурство на вышке, сон. Обычная армейская рутина. Разве что штурмовик сделал еще четыре рейса, в двух из них возвращаясь со свежими бойцами.

* * *

Система Риггос-2, планета Ахерон, База-7,

7 марта 2535 года, утро

Утро нового дня порадовало прекрасной погодой и тишиной. В смысле, стрельбы не слышно, равно как и других посторонних звуков. Стрекочут насекомые в траве, ветер завывает в опорах наблюдательных вышек, птицы какие-то порхают — лепота! Вокруг покой и умиротворение: личный состав неторопливо завтракает, часовые меряют шагами периметр, снайперы на вышках зорко осматривают окрестности. Бэтээры стоят с заглушенными движками. Нас с Сашкой даже будить не стали, но тут уже сработали внутренние часы — вскочили в семь утра, как по расписанию. Неторопливо умылись, полив друг друга водой из канистры, почистили зубы и принялись сибаритствовать за кружками с травяным отваром — Сашка предусмотрительно захватил заварку, а кипятком разжились у "фортификаторов". В блаженном ничегонеделании провели часа полтора, потом к нам подсел старшина Крохин, уже загрузивший бойцов работой, а потому сейчас свободный. Контролировать результат было рано, вот он и решил скрасить ожидание беседой.

— Доброе утро, товарищи офицеры! — прогудел он, пристраиваясь на краешек сиденья "бобика". С его габаритами это не составило труда.

Мы с Сашкой, расстелив перед машиной кусок брезента, расположились прямо на земле у импровизированного стола, подложив под задницы сложенные спальники.

— Чайку? — осведомился Сашка, хрустя галетой.

— Не откажусь, — старшина сладко зевнул и потянулся. — С самого утра не присел, дела. Даже перекусить некогда было.

Напарник намек понял: на брезент вернулись убранные было харчи, а старшину одарили кружкой с душистым отваром. Тот довольно улыбнулся и извлек из кармана горсть карамелек в цветастых фантиках — типа, внес посильный вклад. Сашка сладкому обрадовался, сам он запастись такой мелочевкой перед походом не догадался. А я тем более, ибо даже не знал, где затариться можно. Некоторое время молчали, отдавая должное травяному чаю, потом Крохин поинтересовался:

— Вы как, парни?

Сашка непонимающе округлил глаза, я прищурился, изучая физиономию старшины.

— После вчерашнего, — пояснил сержант. — Я до сих пор в себя прийти не могу, как вспомню, мутить начинает… А ночью кошмары снились. Впервые в жизни. С ребятами поговорил, почти все в отвратном настроении. До чего дошло — многие завтракать не стали. Ходят, как в воду опущенные. Еле по работам разогнал, пусть хотя бы немного развеются.

Нда, тут сержант прав — на душе погано. Проснулся, вроде ничего, а теперь как вспомню, в дрожь бросает. Сашка вон тоже нахмурился, кружку в сторону отставил. Вчера в суете думать особо некогда было, а сегодня бездельничаем, вот и накатило. Старшина еще тут с разговорами…

— Майор сказал, с первой колонной в Чернореченск пойдем, — поделился новостью Крохин. — Всех меняют, только из научников двое останутся. Остальные свежие будут. С колонной недавно связывались, к обеду прибудут.

Это радует. После вчерашней бойни оставаться здесь больше необходимого не было ни малейшего желания. Слишком свежи воспоминания. И трупы кочевников за южной стеной курганом навалены, этакое немое напоминание. Лужи крови, правда, землей присыпать успели, так что внутри периметра относительно чисто, да и бардак немного разгребли. Но все равно атмосфера давит, не дает спокойно нести службу. И кошмары всю ночь мучили, прав старшина. К утру подробности из памяти стерлись, помнится лишь, что отбивался во сне от накатывающихся волнами арахнидов с человеческими лицами. А в небе светилась огромная физиономия непонятного строения — помесь обезьяньей морды с паучьей — и оглашала окрестности зловещим хохотом. В конце атаки у меня кончались патроны, "арахниды" наваливались, раздирая тело хитиновыми лапами-иглами, и я просыпался в холодном поту. Чтобы через пару минут вновь провалиться в сон и пережить очередную атаку с последующей смертью и мучительным пробуждением. Но, как ни странно, выспался и уставшим я себя не чувствовал.

— И куда вас теперь? — поинтересовался я, имея в виду всех "фортификаторов".

— На реабилитацию, — прогудел старшина. — Будут пару месяцев по психологам гонять, отпуск внеочередной дадут, возможно, рутиной какой нагрузят, вроде сопровождения грузов в Порт-Владимир. Под шумок на воды загонят, этак на недельку. По крайней мере, так майор сказал, а у него опыт на этот счет имеется.

Интересно, как себя Волчара чувствует? Пойти, поинтересоваться? Лениво мне, да и муторно на душе, ничего делать не хочется. "Фортификаторам" хорошо, их вон реабилитировать собираются. А мы с Сашкой как же? Впрочем, напарника можно на отдых отправить, на нем не висит задание от высокого начальства. И вообще, он местный, а не смелый разведчик Федерации, направленный с секретной миссией на планету Фронтира. Мне же покой только снится. Столько еще непонятного на Ахероне, что и за год не справиться, а года меня как раз нет. Полторы недели, если все хорошо пойдет. Если нет — то месяц. Про совсем плохой вариант думать не хотелось вовсе. В этом случае времени на изучение всех загадок будет с избытком. Вот только смысл этого занятия пропадет. Старшина, зараза, разбередил душу.

— Хорошо с вами, товарищи офицеры, но пора и честь знать, — закруглился Крохин. — Пойду, охламонов своих проверю.

Вот изверг! Растравил и смотался, а ты сиди, как оплеванный.

— Саш, пошли до майора домогнемся, — предложил я из вредности. — Чего только нас старшина допекает?

— Отчего не сходить? Пойдем, — хмыкнул тот. — Только я домагиваться не буду. Сам как-нибудь.

Кто бы спорил. Тем более интересно посмотреть на реакцию майора. Как оно, второй раз подобное пережить? Не сломался бы…

Переживал я напрасно. Майор встретил нас в прекрасном расположении духа. Насчет прекрасного это я, конечно, погорячился, но и вены он себе резать не собирался. Был бодр и сосредоточен, лишь рваный шрам на правой щеке, кое-как стянутый пластырем, напоминал о вчерашних событиях. До нашего появления он распекал какого-то бойца, судя по бравому виду, из пополнения. Причем в выражениях не стеснялся, говорил все как есть. Я аж заслушался. В нашей-то армии, пораженной вирусом толерантности, такие слова произносить категорически запрещалось, хотя иногда очень хотелось. Завидев нас с напарником, майор бойца отпустил. Тот поспешил испариться, радуясь нечаянному спасению.

— Здравия желаем, товарищ майор.

— И вам не кашлять, товарищи офицеры! Слышали новость — с первой колонной в Чернореченск возвращаемся?

— А как же, старшина рассказал уже.

— Вот старый пройдоха! — ухмыльнулся Волчара. — Это я ему велел бойцов в известность поставить, туда-сюда, для поддержания боевого духа, так сказать. А он еще и вас решил поддержать…

— Скорее он сам себя поддержать старался, — хмыкнул я. — Это с виду он грозный и страшный, а внутри на плюшевого медведя похож. Но не раскисает, молодец. Повезло тебе со старшиной, майор.

— Не без того, — согласился Волчара. — Считай, всю роту на себе тянет. Тарасов, если не секрет, чем планируешь дальше заняться?

— Дальше?.. — задумался я. — Есть наметки, а тебе зачем?

— Отпуск мне положен внеочередной, на две недели. Вот думаю, чем себя занять, — пояснил майор.

— А семья? — удивился я, и тут же получил тычок в ребра от Сашки.

— Нету, — нахмурился Волчара. — Была, да вся вышла. Так что колись, давай, куда еще намылился.

— В Мутагенку собрались, — признался я. — Только план операции еще не разработали.

— Кто идет?

— Кроме меня и Иволгина, — я кивнул на напарника, — Михалыч собрался, Сашкин партнер по бизнесу. Остальные вакансии пока свободны.

— Тогда меня записывай в команду, — решительно заявил Волчара. — Я себе не прощу, если такую заваруху пропущу.

Я глянул на Сашку, тот кивнул. Майор наблюдал за нами с хитрой усмешкой.

— Уговорил, — обрадовал я Волчару. — Опыт походов в Мутагенку есть?

— Естественно, — оскорбился тот. — Я после Училища в погранцах три года отпахал.

А вот это очень даже хорошо. В принципе, консультант у нас имеется — Михалыч, но еще один знающий человек не повредит.

— Только сразу предупреждаю, поход неофициальный, санкции на проведение операции от Пограничной службы и от Соломатина пока нет. Но полковник обещал сам не препятствовать, и на погранцов повлиять.

— Тогда все в порядке, — улыбнулся майор. — С матобеспечением у вас как?

— Соломатин обещал помочь, — пожал я плечами. — Только мы еще сами не знаем, что нам понадобится. Если есть опыт, подумай на досуге над планом.

— Добро, — кивнул Волчара. — Постараюсь что-нибудь придумать. Как вернемся, заявлюсь к Михалычу и вместе подумаем под пару рюмок чаю.

Поржали над шуткой, потом я пожал майору руку в знак скрепления договора, и мы с Сашкой ушли готовить "бобик" к дороге.

Впрочем, подготовка транспорта много времени не заняла. Она и заключалась-то в основном в передаче боеприпасов старшине под роспись — "корд" нам возвращать "фортификаторы" не стали, мотивируя это тем, что на обратном пути в Чернореченск нам головным дозором работать не придется. Ладно, хоть автоматные патроны оставили, хотя Крохин, жлоб такой, порывался экспроприировать.

А потом прибыла долгожданная колонна. Сначала мы услышали слитный гул множества моторов, затем показался головной бэтээр. Через несколько минут длинная змея мощных внедорожных грузовиков сгрудилась вокруг периметра, из кунгов посыпались солдаты в полной экипировке, началась обычная суета, сопровождающая прибытие крупной воинской части. Подкрепление выглядело внушительно — восемь бэтээров, около тридцати "шишиг", десяток "бобиков" с погранцами, "шестьдесят шестой" с кунгом-холодильником, пять тягачей с платформами, нагруженные строительной техникой… А про экскаваторы и бульдозеры Сашка ничего не рассказывал. Хотя меня больше бы удивило их отсутствие — как-то же они Чернореченск строили.

Минут через двадцать суета улеглась, новоприбывшие равномерно распределились по округе, занявшись делом. Военные строители — были и такие, Сашка подтвердил — развернули технику и принялись лихо размечать будущую строительную площадку. Из вновь прибывших "шишиг" с пулеметными башенками на кунгах сформировали основу периметра, раз этак в пять больше нашего, между ними раскатали мотки колючей проволоки, похожей на древнюю "егозу", причем в несколько рядов, смонтировали наблюдательные вышки с пулеметами. Местность преображалась прямо на глазах.

Еще через час к нам подошел Волчара. Настроение у него было бодрое, можно сказать, шапочное.

— Через час отчаливаем, — объявил он. — Сейчас медики убитых погрузят, периметр демонтируем, и двинем. Первую партию трофеев уже погрузили, в Чернореченск пойдем в составе колонны из десяти "шишиг" с грузом. Нас напрягли в охранение, так что придется поработать напоследок. Усиление дали — два отделения из свежих. Обратно они с грузовиками пойдут, плюс в городе еще мотовзвод на "коробочках" выделили.

— Ночевать в степи будем? — нахмурился Сашка. Не прельщала его такая перспектива.

— Нет, дорогу укатали уже, маршрут нормальный, с ориентирами. Пойдем до упора, одним рейсом до города. Комбат еще сказал, что с утра эскадрилья штурмовиков степь прочесала на сто километров вокруг. Нашли несколько стойбищ, отработали ракетами. Маршрут тоже почистили, так что нападения опасаться не приходится.

Я мысленно прикинул — выступаем в районе часа пополудни, восемь часов примерно в дороге… К девяти вечера в Чернореченске будем. Это если без эксцессов. А там ужин, Сашкиной матерью приготовленный, банька… Эх, красота!

— Лицом не щелкать, еще не прибыли в ППД! — напомнил майор. — В дороге всякое случиться может, туда-сюда. Готовьтесь, короче.

Мы проводили удаляющегося майора взглядами и принялись грузить в "бобик" наши невеликие пожитки.

* * *

Система Риггос-2, планета Ахерон, База-7 — Чернореченск,

7 марта 2535 года, день-вечер

Против ожидания дорога до Чернореченска затянулась. Когда прикидывал, не учел, что теперь в колонне техники как бы не вдвое больше, плюс ближе к вечеру пришлось идти с включенными фарами, что также скорости не прибавило. Плюс сложный рельеф и фактическое отсутствие собственно дороги — две параллельных полосы примятой колесами растительности на это высокое звание явно не тянули. Ладно, хоть обошлось без эксцессов, никто не напал, никто не поломался в пути, никто не заблудился. В город прибыли в первом часу ночи, в глубокой темноте. Столь позднее прибытие не отменило тотальной проверки при прохождении ворот, потому в отстойнике провели еще чуть ли не час. Потом в окружную добирались до Армейки, проезжали через КПП, ставили технику и сдавали вооружение. Слава богу, с трофеями разобрались без нас — мы с Сашкой отделались переданным по описи в оружейку моим снаряжением, причем напарник остался со мной лишь из чувства солидарности. Плюс добираться потом в одно место — вот и подождал. В конце концов, мы добрались до дома. Был третий час ночи, поэтому ужином заморачиваться не стали, тем более, что в пути перекусили на привале. Я не отказал себе в удовольствии залезть в душ, но затягивать с этим делом не стал, лишь смыл дорожную пыль. Посвежевший и довольный жизнью я поднялся в свою комнату, и тут обнаружил, что сон перебил абсолютно. Однако унывать не стал, решил использовать подвернувшуюся возможность для изучения информации по Океанариуму и Мутагенке. Как Сашка и обещал, допуск сработал, и я спокойно зашел в сеть с КПК.

Про Океанариум удалось узнать довольно много. Выяснилось, что до Бойни это был крупный исследовательский центр на дне Внутреннего моря, почти в самом его центре. По какой-то прихоти природы как раз в этом месте располагалась песчаная отмель и максимальная глубина составляла пятьдесят два метра, а средняя около тридцати. По сравнению с остальной акваторией с ее средними глубинами в триста метров — очень мелко. Поэтому научный отдел колонии первоначально развернул там малый исследовательский комплекс из трех небольших куполов, всего по сто метров в диаметре, и высотой десять. Место оказалось настолько удобным, что вскоре базу пришлось расширять, и через двадцать лет после основания на дне образовался целый научный городок с нешуточными производственными мощностями. Население перевалило за сорок тысяч, причем подавляющее большинство составляли высококлассные специалисты в своих областях. Не мудрствуя лукаво, поселение обозвали Океанариумом, причем история умалчивает, в чью светлую голову пришла эта идея. Хоть и значительно разросшийся, Океанариум в первую очередь оставался научным центром, специализирующимся на морской биологии. Наличествовали также отделения геологическое и гидрографическое, плюс значительный парк техники — как чисто подводной, так и амфибийной. И все это богатство благополучно избежало бомбардировки. Обитатели Океанариума полностью сохранили научный и производственный потенциал, однако испытывали значительные трудности с сырьем. Репликаторы в подводном городе имелись, и сразу после Бойни руководство задумалось о будущем. Потому большая часть запасов была потрачена на изготовление дублирующих узлов системы воспроизведения. Первые десятилетия с начала изоляции планеты ученые отгораживались от остального мира, ограничиваясь разведывательными экспедициями. Жили на старых запасах, с продовольствием тоже проблем не было — гидропонные фермы снабжали растительным белком из водорослей, наладили промышленный лов рыбы и прочих морских гадов, в общем, выкручивались. Однако оборудование мало-помалу изнашивалось, и люди начали задумываться об организации добычи полезных ископаемых. Репликаторы сами по себе, без активной массы для переработки, были бесполезной грудой металла и электроники. Требовалось как минимум два вида сырья — железная руда и нефть. Нефть нашли неподалеку от Океанариума, на шельфе, и даже сумели организовать ее выемку и переброску по трубопроводу, проложенному по дну залива. С железной рудой оказалось сложнее — ближайшее месторождение обнаружилось в горах на западном побережье Внутреннего моря. Но и тут подводникам повезло — в этом районе имелось достаточно крупное и довольно развитое княжество оседлых аборигенов. После нескольких инцидентов со стрельбой местные жители предпочли с колонистами подружиться и организовать взаимовыгодную торговлю. Особенным спросом у обитателей подводного поселения пользовалась железная руда. На почве этой торговли княжество обзавелось крупным грузовым флотом, а в Океанариуме соорудили надводную платформу, заменившую порт. Обеспечив таким образом промышленные мощности сырьем, город еще более окреп и начал активно осваивать акваторию Внутреннего моря. Через пятьдесят лет после Бойни подводники установили контакт с Порт-Владимиром, а через него с Чернореченском. Был подписан договор о сотрудничестве, и с тех пор все три человеческих поселения действовали сообща, особенно в решении глобальных задач, типа развития промышленности. К настоящему времени Океанариум превратился в крупнейший из сохранившихся научный центр и занимался в основном исследованиями в самых различных направлениях. Чернореченск снабжал подводников продовольствием, поэтому они смогли больше ресурсов направить на научную деятельность. Особенных успехов обитатели Океанариума достигли в медицине и в биологии вообще. Так что не удивительно, что именно медикам из этого города передали пленного и детей. В других местах толку от них никакого не было, а тут, глядишь, и выяснят что-нибудь полезное. По крайней мере, хотелось на это надеяться.

С Мутагенкой дела обстояли сложнее. Информации нашлось огромное количество, но большая ее часть представляла собой описание флоры и фауны этой аномальной территории. Надо признать, весьма обстоятельное описание, с фотографиями, цветными схемами внутреннего строения, детальным перечислением повадок и рекомендациями по рациональным способам убиения. Подавляющее большинство этих рекомендаций сводилось к банальной очереди из крупнокалиберного пулемета. Эти сведения меня мало интересовали, проще будет с Михалычем побеседовать, он распишет в подробностях. А вот насчет истории образования Мутагенки информация была очень расплывчатой. В конце концов из вороха разрозненных фактов сложилась следующая картина. В самом центре аномалии располагалась База-Центральная — крупный координационный центр истребительного соединения. В частности, именно оттуда управлялись эскадрильи, располагавшиеся на Базе-7 и еще как минимум на шести базах, под номерами с первого по шестой. Неудивительно, что она стала с первых же минут атаки легорийцев одной из важнейших целей. Но планы агрессора дали сбой — База-Центральная не была разрушена. Результаты разведки тридцатилетней давности дают основания полагать, что система ПВО базы оправдала название и сбила атакующий тяжелый бомбардировщик. В качестве такового легорийцы часто использовали особый класс кораблей — универсальный крейсер, вооруженный мощными ракетами "воздух-земля" и "космос-земля", а также несущий два десятка атмосферных бомберов. Достаточно крупный корабль под управлением искусственного интеллекта, с командой в пару сотен особей и большим запасом автономности. В Федерации подобных судов не строили, предпочитая авианосцы на двести-триста единиц атмосферно-космических истребителей и штурмовиков, и крейсеры с могучим вооружением для космического боя. В военной доктрине землян бомбардировке населенных планет вообще уделялось мало внимания. Как выяснилось в ходе войны, напрасно. Пришлось срочно разрабатывать так называемые "разрушители миров", которые в конечном счете и решили исход противостояния, прорвавшись в сопровождении флотов поддержки во внутренние системы легорийцев, где и разнесли всю инфраструктуру на планетах, лишив врага возможности продолжить конфликт. Но что-то я отвлекся. В общем, с высокой долей вероятности легорийский универсальный крейсер был сбит над Базой-Центральной. Именно сбит, а не разнесен на молекулы, и рухнул недалеко от нее. Наличие рытвины и кратера, заполненного водой, подтверждало эту версию. При падении корабля нарушилась герметичность топливных элементов и окрестности базы подверглись мощному облучению, что впоследствии привело к образованию Мутагенки, населенной мутировавшими животными и людьми. Да и растениям крепко досталось. Такова была официальная версия, правда, размазанная по десятку документов. Но что-то мне в ней не нравилось. Пока не мог понять, что именно. Если было мощное облучение, то где остаточный фон? Как минимум на границах зоны и вглубь на десяток километров ничего подобного не фиксируется. Что предельно странно. Потом поведение животных и растений, описанное Михалычем. Очень похоже на безумство кочевников. Точно, как я раньше не догадался! Вот она, связь. Кочевники ведут себя неадекватно, при виде чужаков теряя разум и скатываясь к инстинкту убивать. Монстры Мутагенки при вторжении людей сбиваются в стаи и действуют чуть ли не осмысленно, но после преодоления критического порога начинают давить массой… Это не может быть просто совпадением, наверняка есть какая-то связь. Надо бы с ребятами из Океанариума связаться, сто процентов они занимались изучением образцов из аномальной зоны. Может, что подскажут… Но это завтра, сейчас спать. Придется Соломатина подключать к добыче информации. С этой мыслью я и заснул, забыв отключить капекашник.

* * *

Система Риггос-2, планета Ахерон, Чернореченск,

8 марта 2535 года, утро.

Начало нового дня ознаменовалось праздничным завтраком. Как выяснилось, традиция отмечать международный женский день, чаще называемый днем матери, на Ахероне не исчезла. Поэтому мужская половина семейства Иволгиных при моей поддержке долго поздравляла женскую, наговорив кучу комплиментов. К тому же день был выходным, спешить никуда не надо. Всем, кроме нас с Сашкой — служба есть служба. Варвара попыталась было возмутиться, но быстро прикусила ехидный язычок, одернутая матерью. Основательно опустошив стол, мы с напарником собрались и свалили из дома, влекомые долгом. По пути в Армейку я озвучил результат своих полуночных поисков, на что Сашка отреагировал довольно вяло:

— Ну и что? Сравнил мутантов с кочевниками. Мутанты звери безмозглые, а кочевники люди, разумные существа. По-моему, ничего общего.

— А вот увидишь, — не сдавался я. — Надо через Соломатина допуск к информации Океанариума организовать. Это реально?

— Неа, — огорошил меня напарник. — К серверам Океанариума нам допуск точно не дадут. Даже пытаться нечего. А если дадут, то через пару месяцев согласований. Проще устроить сеанс связи. Ты там кого-нибудь знаешь?

— Шутишь? Я на планете без году неделя… Хотя знаю. Вчера с майором Шнайдером познакомился, медиком.

— Не пойдет. Если его в поле послали, значит, не высокого полета птица. Давай-ка мы лучше к Зайцеву сходим. Он наверняка кого-нибудь присоветует.

Мысль показалась мне здравой, и я согласился. Однако осуществить задуманное удалось лишь ближе к полудню — очень уж Лев Валентинович был занят. Причем именно нашим делом, как раз курировал изготовление и зарядку аккумуляторов для телепорта. Одним по здравому размышлению решили не заморачиваться, делали сразу три, чтоб использовать по очереди. Ну и генератор никто не отменял, пока еще шла стадия предварительной разработки технической документации. Примерно через неделю чертежи будут готовы, еще две уйдет на изготовление, плюс неделя на перевозку и монтаж. На Базе-7 уже шли работы по расчистке места, а к концу месяца и бункер будет готов. Все это нам рассказал сам Зайцев, когда мы, наконец, пробились к нему в кабинет.

Хозяином Лев Валентиныч оказался гостеприимным, напоил чаем с медом, поделился последними новостями. Поинтересовался подробностями боя с кочевниками. Попереживал в процессе. Даже предложил индивидуальный курс реабилитации, от чего мы отказались — дела. Сашка старанием медиков из Океанариума уже вполне оклемался, поэтому особого ухода нам не требовалось. Когда все приличия были соблюдены и хозяин кабинета удовлетворил любопытство, я перешел к делу:

— Лев Валентинович, тут такое дело… У вас есть знакомые в Океанариуме? Желательно из ученых.

— Есть несколько, — задумчиво пожевал губами научник. — А вам зачем, если не секрет?

— Да какой тут секрет, — отмахнулся я. — Хочу узнать, изучали они образцы из Мутагенки, или нет.

— Конечно, изучали, — не стал отпираться Зайцев. — А что конкретно хотите узнать?

— Меня интересуют особенности мозговой активности, а также любая информация, связанная с высшей нервной деятельностью мутировавшей фауны. Есть у вас знакомые, занимавшиеся этой тематикой?

— Есть, как не быть, — кивнул главный научник. — Профессор Юм, умнейший старичок.

Ага, где-то я уже это имя слышал. Точно, майор Шнайдер упоминал.

— Не могли бы вы организовать с ним сеанс связи? — поинтересовался я.

— Мог бы, но не вижу смысла, — отозвался Зайцев. — У меня есть его отчет о проделанной работе. В электронном виде. Могу поделиться.

— Замечательно! — обрадовался я. — К кому обратиться?

— Чай не дурак, сам справлюсь, — ухмыльнулся Лев Валентинович. — Доставай КПК.

Через пару минут в мой наладонник перекочевал объемистый текстовый файл. Засим мы с Зайцевым распрощались и отправились обедать, благо время подошло. После приема пищи засели в кабинете. Сашка принялся мучить терминал, разыскивая в сети какую-то ерунду, а я углубился в чтение отчета профессора Юма. Уже через полчаса анализа информации я наткнулся на весьма примечательный факт, который расставил все по своим местам. Я даже ругнулся в сердцах, заставив Сашку подпрыгнуть в кресле.

— Ты чего? — возмутился он, стремительно сворачивая окна на мониторе. — Совсем озверел?!

— Александр, — строгим голосом произнес я, — заканчивай сортировать порнуху. Я нашел разгадку.

— Какую, на фиг, разгадку? — Сашка прямо пылал негодованием. — Чего людей пугаешь, да еще и матом?

— Забей, — отмахнулся я. — Лучше послушай. Цитирую: "… в мозговой ткани предоставленных для исследования образцов обнаружены инородные вкрапления органического происхождения. Однако белковые цепочки, из которых данные вкрапления состоят, не характерны для местных организмов. Вкрапления равномерно распределены по головному мозгу, а также содержатся во всех значительных нервных узлах, включая спинной мозг. Обнаруженные вкрапления при жизни образцов каким-то образом были связаны с нервной системой. После гибели исследованного организма они были отторгнуты". Круто, правда?

— Ну и что? — не понял Сашка. — Паразит какой-то? Так ничего особенного…

— Сейчас я тебе расскажу, почему на самом деле образовалась Мутагенка, — огорошил я напарника. — Интересно?

— Давай, колись уже.

— Дело было так. Я вчера пошерстил сеть в поисках информации по Мутагенке, и выяснил, что в этом районе был сбит легорийский универсальный крейсер с искусственным интеллектом. Причем его именно сбили, а не разнесли в клочья в воздухе. Чтобы такого эффекта добиться, нужно очень точно поразить какую-нибудь жизненно важную систему. Если попасть в двигатель, корабль тупо взорвется. То же самое с топливными баками. Про реактор вообще молчу, при его взрыве в радиусе десятка километров остаётся пустыня. Еще есть система управления — это десяток корректирующих дюз и гравигенератор. Чтобы корабль рухнул на землю, нужно повредить их все, что нереально. Но есть еще одно слабое место — искин. В кораблях Федерации они не используются, люди искусственному интеллекту традиционно не доверяют. Все управляющие цепи дублируются и постоянно контролируются пилотами. У легорийцев же немного другая система — управлять кораблем может один-единственный пилот, задающий основной вектор действия. Дальше вступает в игру искин корабля — здоровенный биокомпьютер, занимающий цистерну объемом с десяток кубометров. Связь тут прямая — чем больше биомассы, тем больше вычислительная мощность. Так вот, скорее всего пушки Базы-Центральной повредили капсулу искина, и биомасса начала рассеиваться над территорией нынешней Мутагенки. Корабль рухнул и взорвался, на месте падения образовалось озеро. Облучение, конечно, имело место, но не столь мощное, чтобы вызвать такие устойчивые, а главное, быстрые мутации. Во всем виноват легорийский биокомпьютер. Частицы биомассы, попадая на живые организмы, будь то растения, животные или люди, внедрялись в нервную систему и запускали программу перестройки организма. Адаптировали под свои потребности новые вместилища. Вот и объяснение поведению животных — когда их собирается много, образуется кластер из логических ячеек биокомпа, возникает коллективный разум. Животные начинают действовать осмысленно. Как только их набирается определенное количество, достаточное, чтобы образовать несколько кластеров, искин осознает себя единым существом. При этом коллективный разум трансформируется в единый мозг. Этот мозг не воспринимает отдельных особей-носителей как индивидуальные организмы, а управляет сразу всей общностью. Как раз тогда мутанты теряют инстинкт самосохранения и начинают давить массой. Все предельно просто. Когда количество животных уменьшается, начинается обратный процесс.

— Дела!.. — только и смог выдохнуть Сашка, дослушав меня.

— Угу, — подтвердил я. — А ты представь, какие перспективы открываются!

— Не могу. В голове каша после твоего рассказа.

— Во-первых, зная причину, можно управлять последствиями. Нужно подкинуть ребятам из Океанариума мысль насчет волн, излучаемых симбионтом-искином. Для этого надо отловить мутанта и передать его им живьем. А лучше прямо в Мутагенку с оборудованием залезть, для чистоты эксперимента. Охотников в аномальной зоне почему не жалуют? Правильно, от них излучение другое идет, значит, инородное тело. От инородного тела нужно избавляться. И понеслась. Во-вторых, нужно поискать в нервной системе кочевников структуры, схожие с описанными Юмом вкраплениями. Мне кажется, это перспективный след, он может подтвердить теорию профессора. В-третьих, это же научная сенсация! Если предположение подтвердится, то мы нашли третью ветвь человечества, измененную Первыми. Как тебе такой расклад?

— Офигеть, — выдохнул напарник. — А ты откуда про биокомпьютер знаешь?

— Историю военную изучал, — пожал я плечами. — Хобби у меня такое. Подобные случаи отмечались неоднократно, правда, не столь масштабные. Но то, что логические ячейки биокомпьютеров легорийцев могут внедряться в живые организмы и образовывать симбиоз — доказанный факт. И не просто внедряться, а носителей перестраивать. А насчет кочевников я думаю, что Первые заблокировали им участки мозга, отвечающие за творческий потенциал. Ну и внедрили в подсознание императив на неприятие ничего нового. Плюс притупили инстинкт самосохранения. Но для этого нужно набрать критическую массу, чтобы "биокомпьютер" образовался и начал действовать. Эта теория идеально вписывается в их модель поведения. Сам все прекрасно видел.

— А оседлые тогда как же? — не сдавался Сашка.

— Тут тоже все просто — сбой программы. Какие-то факторы действуют, которые Первые не учли. Природное излучение, да все, что угодно, вплоть до окружающего ландшафта. Тут вдумчивый подход нужен, и достаточное количество информации для статистического анализа. Нам этим заниматься не с руки. Оставим проблему потомкам.

— Убедил, — согласился напарник. — Пошли к Зайцеву.