Обочину дороги скрывали клубы плотного тумана. Копыта коней негромко цокали по камню. Впереди мягко трусила Шейла. Собака вела себя так, будто охотилась: сосредоточенная, напряженная. Расстояние, отделявшее вендский вес от Беловодья, проехали быстро — сгустки тумана истончались, вот он исчез совсем, и вот по бокам дороги пошла высокая трава.

Неподалеку от въезда росла рощица диковинных, непривычных взору деревьев: стволы их изломаны, жесткая листва будто бы окаменела и, как пылью, покрыта сероватым налетом. Между деревьев шел усыпанный пестрыми яркими цветами густой кустарник. Вдали виднелись выщербленные каменные глыбы странного лилового цвета.

Всадники чувствовали — земля Беловодья полна тревоги и воздух в ней насыщен незнакомыми запахами.

Шейла остановилась, и тут же ее ошейник сверкнул рубиновыми искрами. Собака, задрав морду, беспокойно водила носом из стороны в сторону.

— Что учуяла, Шейла? — тревожно спросила Ярина.

— Пока не понимаю. Запахов много. Все смешаны. Есть пугающие.

— Как ящеры пахнут, знаешь? Или колдуны? — осторожно кашлянув, спросил Кирилл.

— Пожалуй, да. Тут змеиный запах витает. Но слабый. Выветрился. Думаю, от чудовищ. А колдунов не чую.

Велислав, отъехав в сторону, свесился с седла. Венд рассматривал следы на примятой траве. Они походили на большие птичьи лапы. Подняв голову, он облегченно хмыкнул:

— Ну да… Тут они стояли. Следы давнишние — три-четыре дня… — Дружинник обвел взглядом неведомую землю. Весь опыт охотника говорил: пока опасаться нечего. — Беды не чую, — твердо добавил венд.

Шейла подняла переднюю лапу, подергала ею, будто кошка, которая впервые вышла на снег. Затем тоже самое проделала со второй.

— Ты чего мнешься? — фыркнула Снежана.

— Колется… — серьезно отозвалась собака. — Земля подушечки щиплет. И вообще — тут трава злом пропитана.

— Наверно, оттого, что мы сейчас на месте, где эти твари стояли, — предположила Ярина. — А что поодаль? Тож самое?

Шейла неторопливо оглядела местность. Ошейник ее сверкал.

— Нет. Только тут от земли будто прозрачные иглы торчат. Больше нигде не вижу.

— Понятно, — протянул Кирилл. — Ты вот что, поглядывай. Мало ли еще где такое найдешь. Сразу сообщай, объедем.

— Ну, что стоим? Куда дальше путь держим? — спросила Ярина.

Кирилл пожал плечами, переглянулся с Велиславом. В самом деле — куда?

— А что тут думать! — воскликнула Снежана. — Дальше по дороге и поедем. Все равно кругом скалы. Мы будто в чашке огромной, и выхода из нее я не вижу. А дорога куда-нибудь да выведет! Недаром она тут проложена.

Велислав махнул рукой.

— Едем!

Теперь Шейла бежала зигзагами шагах в тридцати от всадников. Собака верховым чутьем вынюхивала воздух, выглядывала, нет ли где еще худых мест. И, оказалось, делала она это не зря: Шейла вдруг резко остановилась на краю дороги и замерла, будто скрадывающая дичь легавая. Собака упорно не отводила взгляда от одного места.

— Что там? — спросил Кирилл и, натянув удила, остановил коня.

Встали и спутники. Велислав с любопытством озирал место, куда вперила взор Шейла. Он, впрочем, как и Кирилл, ничего там не видел. Дорога как дорога: древние замшелые камни, а меж ними пробивается невысокая жесткая травка. А шерсть на загривке собаки тем временем приподнялась, и ошейник уже полыхал рубиновыми искрами. Верхняя губа Шейлы задергалась, обнажая мощные клыки.

— Что учуяла, Шейла? — тревожно спросил дружинник.

— Сама не знаю. Не понять. Будто тьма передо мной, а из нее холодом веет. И вроде там ворон каркает. Да! Слышу, как крыльями хлопает.

Русалки переглядывались, будто безмолвно и быстро перекидывались вопросом и ответом. Снежана кивнула. Ярина, тихо хмыкнув и пожав плечами, твердо сказала:

— Объедем. Нам туда не надо. Это вход в царство Мораны, и Шейла его видит. Если прямо поедем, прямиком к богине смерти угодим.

Ярина произнесла эти словам простым будничным голосом, будто каждый день сталкивалась с ведущими в мир смерти вратами. А изумлению Велислава не было границ: кто же эти девушки, раз так спокойно об этом говорят? Но по своему обыкновению, откуда им это ведомо и почему он ничего не видит, дружинник не спрашивал. Сказано объехать — значит, так надо! Кирилл же отнесся к известию спокойно: и не такое слышал от русалок. Лишь спросил:

— Врата широкие?

— Нет! — тряхнула рыжими кудрями Ярина. — Ровно на ширину дороги раскинуты. Ну что, едем? Шейла, обегай засаду!

И, не дожидаясь собаки, русалка направила коня на обочину, указывая путь.

— Вот! А вы нас брать не хотели! — рассмеялась Снежана. — Сколько слез пролили, пока уговорили с собою взять! Видите, и от нас толк есть. Не только ножи да звездочки метать умеем! — Девушка тряхнула перевязью с легкими метательными ножами и подвешенными на поясе небольшими, с ладонь, серебряными звездочками.

— Да, можем и ловушки видеть! Мы много чего можем! — вторила Ярина и в свою очередь тронула поясную кожаную суму. В ней меж слоями плотного мха лежали начиненные взрывчаткой, серебряные, схожие с небольшими яйцами, снаряды. Каждый из них при попадании в валун превращал его в мелкое крошево. Рядом с сумой висел чудный нож из золотистого стекла. Как все убедились, диковинный щит дикарей-бруктеров, принесенный Велиславом, не мог устоять перед ним. Нож протыкал пеструю кожу щита без труда, и отверстие потом не затягивалось. Так же тонкий стан девушки стягивала и плетеная праща: пусть будет под рукой.

У Велислава же сбоку висел меч и рядом с длинным боевым ножом такой же из серебра. За спиной лук и тул со стрелами. Стрелы снаряжены и простыми, и серебряными наконечниками. У Кирилла были лишь нож и неизменный посох. Свое оружие надо знать. С луком и мечом у него получалось не очень ладно — не хватало навыка, а посохом он научился владеть довольно лихо, хотя до конца так и не понимал, как это так получалось.

Хотя Хранибор как-то ему пояснял: «Вкладывай в оружие кусочек души, силу мысли, ведь мысль не имеет границ, она всесильна. Переводи ее в силу, и, допустим, твой самострел начнет бить без промаха и стрелы в нем не истощатся…»

Размышляя над словами волхва, Кирилл пришел к выводу, что все дело заключается в преобразовании мысли в энергию. Ну что ж, великие маги сплошь и рядом метают друг в друга огненные шары и мечут молнии. А все это есть ничто иное, как преобразованная в энергию мысль. Но как у него получается с посохом, он не понимал. Как-то само собой получалось. Посох по его желанию летал, куда он только захочет. Возвращался. Вертелся в воздухе, нанося удары так, будто Кирилл держал его в руках. И это было только начало, и от открывающихся возможностей у Кирилла захватывало дух…

Русалки обогнули невидимое людям преддверие мира смерти. Велислав и Кирилл молчали. С первых же шагов по Беловодью убедились — девушки едут с ними не зря.

Через пару часов дорога привела к большой, изъеденной ветрами скале и, плавно изгибаясь, исчезала за ней. Велислав, снова возглавлявший отряд, объехал щербатый утес и замер.

— Вот это да! — не сдержал восклицания венд. — Глядите, други! Мы ж все это время по вершине горы ехали!

Ветер метал волосы путников и трепал гривы коней. Древняя Дорога круто уходила вниз. Ниже плывущих облаков серел будто бы затянутый паутиной лес, и лишь в его середине чистой краской сверкало окаймленное зеленью озеро. За лесом шла утыканная редкими скалами долина, тоже серая, а за ней… Что там, разобрать оказалось сложно: то ли подрагивающие, меняющие очертания в потоках восходящего воздуха горы, то ли мираж.

Открывшийся вид поражал всадников своей величественностью и непонятной тоской. Они видели некогда прекрасный, а ныне гибнущий мир.

Сильный ветер заглушал голоса.

— Куда дальше, Велислав? — крикнула Ярина.

Дружинник махнул рукой в направлении зеленого пятна и решительно тронул повод:

— Туда! Прозор наверняка в чистый лес пошел! Спустимся, передохнем и решим, как дальше быть!

Дорога вниз заняла полдня. Шейла бежала впереди, выбирая путь. Приходилось объезжать широкие трещины и завалы. Путники не знали, что идут точь-в-точь тем путем, которым больше двух месяцев назад прошел отряд вендов и княжич Добромил.

И вот они дошли. Серые пожухлые камни дороги исчезли: путь будто бы внезапно обрывался перед лесом. Невдалеке тек небольшой ручей, ветер доносил от него затхлый запах гнилой воды. Из низкорослого кустарника на опушке выскочила Шейла.

— Там! Там все серебром усеяно и большие кости валяются! Гляньте быстрей!

На полянке за кустами и впрямь лежали россыпи серебряных монет. Будто кто-то нарочно разбрасывал их. А у деревьев валялись обглоданные то ли зверьем, то ли оклеванные стервятниками щербатые кости. Да какие! Огромные! Каждый мосол, как бревно, а меж растопыренных ребер запросто мог бы пройти человек. Сероватый череп скалил треугольные зубы, и провалы глазниц слепо смотрели на путников. Меж ребер проросла жесткая трава.

Русалок передернуло.

— Ну и ну! — воскликнула Ярина. — Не иначе, как одна из тех тварей, которые за туманом стояли!

— Видимо… — кислым голосом согласился Кирилл. Даже останки ящера внушали страх и уважение, а что говорить, когда столкнешься с ним наяву? «Нет, недаром я со взрывчаткой мучился! Такую тварь ничем, кроме нее, не возьмешь! Но ведь скелет — вот он! Значит, кто-то сподобился ящера завалить!» — мелькнула отрешенная мысль.

— Кто ж его так? И чем? — задумчиво сказала Снежана.

— Сейчас глянем. — Велислав направил коня к скелету, соскочил около черепа и нагнулся.

— Вот! — Дружинник держал в руке стрелу с широким наконечником. — Под основанием черепа застряла. Хребет перебила. Знакомы мне такие стрелы! Она на пядь длиннее, чем у других дружинников! Я знаю воина, который без труда, на звук, стрелу куда угодно вгонит. Кроме него — некому!

— Верно говоришь, друг! — вдруг раздался гулкий веселый голос. — Моих это рук дело!

Из-за ближних деревьев на поляну вышли два воина, одетые в такие же дружинные плащи, как у Велислава. Только у него плащ густо-бордовый, а у них черные. Но рысь на плече вышита точно так же. Увидев людей, Шейла смущенно рыкнула. Мол, как это она их не учуяла? Видимо, ветерок от нее дул.

— Прозор! Борко! — Велислав бросился к дружинникам и, приветствуя, по очереди хлопнул по плечу белокурого великана и румяного русоволосого парня.

— Велислав! Друг! Вот и встретились! — басил Прозор. — А мы видели, как вы с горы спускались. Еще поутру! И сразу сюда поспешили. Мало ли, колдуны вас заметят. С них станется сюда прийти! Не побоятся, что мы окрест все серебром усеяли!

— Какие колдуны? — спросила Ярина. — Те черные? Что ящерами повелевают?

— Да, красавица! — улыбнулся Прозор. — Их всадники мрака зовут. Однако в другом месте поговорим. По пути все расскажем. А поначалу познакомимся. Я Прозор, а этот ловкий парень — Борко.

Русалки заулыбались.

— Нас, воин, Яриной и Снежаной зовут. Это Снежана, а меня Яриной добрые люди называют. А этот зверь — Шейла. Ты не удивляйся, она говорить умеет. Да такая разумница! — кивнув на собаку, засмеялась Ярина. — Век бы ее слушала.

Шейла вроде как засмущалась: ничего не сказала и лишь гулко гавкнула, здороваясь.

Кирилл же соскочил с коня и неспешно направился к вендам. Подойдя, уважительно склонил голову:

— Я много о вас слышал. Велислав рассказывал. Меня зовут Кирилл.

Дружинники поклонились в ответ.

— Я Прозор!

— А я Борко!

— Однако едем! — Богатырь негромко громко свистнул. Тут же послышалось далекое ржание, топот, шелест ветвей, и вот на поляну выскочили два рысака. Прозор вскочил на гнедого жеребца и махнул рукой в ту сторону, где по расчетам Кирилла находилось озеро: — Борко! Указывай путь. А я рядом с гостями поеду! Итак, слушайте, какие дела тут творятся, и что с нами случилось, — начал Прозор. — И поначалу скажу вам вот что: тут день с ночью перепутан. Чаю, вы сюда поутру въехали? Так вот, скоро вечер настанет.

— Ничего! До темноты поспеем! — глубокомысленно пояснил Борко, видя удивленные взгляды гостей.

До озера добрались к тому времени, когда солнце, заходя, уже касалось верхушек деревьев. Путников там ждали. От изысканно красивого, но не вычурного (по мнению Кирилла) терема навстречу всадникам шли девушка и старик.

С той поры, как княжич Добромил исчез, Любомысл сильно сдал. Годы, которые так долго не могли совладать со старым мореходом, разом взяли свое. Любомысл осунулся, лицо избороздили глубокие морщины, а волосы полностью поседели. Доселе живой блеск в глазах угас, они смотрели строго, печально, и в них сквозила неуверенность. Любомысл стал замкнут, его обычная словоохотливость исчезла. Сейчас казалось, что старик еле идет — вот-вот и споткнется.

Неждана, одетая в переливчатое зеленое платье, улыбалась всадникам. Впереди девушки, высоко задрав хвост, мелко трусил большой полосатый кот в серебряном ошейнике. Увидев Шейлу, он запнулся на миг и как бы замер. Глаза кота округлилась при виде незнакомого большого зверя. Кот затрусил быстрее. Но он совладал со своими страхами: шерсть, подобно своим собратьям, дыбить не стал и, важно подойдя к собаке, обнюхался с ней. Кот, подняв лапу, даже потрогал ее ошейник, будто понимал толк в рубинах и оценивал их. Шейла терпеливо сносила любопытство кота, ведь она в гостях. Будь это иное место, то она гавкнула бы так, что полосатого нахала и след простыл бы!

Русалки с любопытством оглядывали Неждану. Сразу увидели, что перед ними богиня. Но это ничего не значит! Они тоже водные божества, так что смущаться не стоит! Оказывается, Прозор утаил, к кому они едут.

После взаимных приветствий и знакомства уселись за богатый ужин. А после него приступили к насущным делам. Кирилл извлек из рюкзака ледяной цилиндр, что добыл Дубыня, и раскрыл его. Черные листы с сухим шелестом легли на стол, и Кирилл просто сказал:

— Вот. Подправь их, Неждана.

Глаза богини блеснули:

— Много их, хорошо!

— Не знаю, вся ли книга получится, когда эти и твои листы сложим, но даже если хотя бы это на место вернуть, и то большое дело сделаю!

— Один идешь? — серьезно спросила богиня.

— Да. Балор говорил, что у врат лучше одному быть.

— А мы? — переглянувшись со Снежаной, воскликнула Ярина. — Как же мы? Ведь мы условились!

— И нас со счета не списывай! — прогудел Прозор. — Сначала Беловодье освободим, а потом княжича Добромила отыщем! Верно, Велислав?

Дружинник кивнул. А румяный Борко добавил:

— С нами тебе легче будет, Кирилл…

Кирилл лишь махнул рукой. Ну что толку объяснять, что идти к провалу в межмирье всем — то же самое, что прыгать в колодец не одному, а веселой гурьбой. Понять-то это поймут, но от замысла не откажутся: уж таковы его друзья.

— Ладно! — сказала Неждана. — Утро вечера мудреней. Утром решим. Хотя, может, так лучше: несколько дней назад в Беловодье снова древний колдун вошел. Эрлинг. В серую пустошь направился. Видимо, к вратам. Вам вместе легче с ним будет совладать. А сейчас надо листы исправить и собрать.

Богиня разложила черные листы на столе и принялась водить над каждым руками. Прозор, Борко и Любомысл уже видели, как исчезает вязь письма и страшные непонятные знаки. Для остальных же то, что делает богиня, было в диковинку.

— Эх, — вздохнула Ярина, — было б так легко все зло на земле уничтожить. Да куда там! — Русалка махнула рукой.

Закончив, Неждана сказала:

— Все! Вреда они больше не принесут. Соединим их с теми, что есть у меня.

Неждана скрылась в дверях, недолго пробыла в соседнем помещении и вернулась, держа в руках пачку золотистых листов пергамента.

— Вот! Все, что удалось добыть за это время. Разделим листы поровну. Пусть будут у каждого, кто идет к вратам. Эти листы какая-никакая, но защита от тех тварей, что завелись в хвором лесу и бродят по серой пустоши.

Кирилл с любопытством оглядел толстую пачку пергаментов, выдернул из нее один лист и спросил:

— Неждана, но ведь этот так и остался черным! И на нем ничего не изображено!

— Да, Кирилл, — вздохнула Неждана. — Балор сказал, что он таким ему достался. Исправить лист мне не удалось.

Богиня второй раз произнесла имя демона Балора, но кто он, никто не спросил. О том, каков этот демон, знали только Прозор и Кирилл. Но Кирилл, ясно дело, ничего пояснять не стал. Ни к чему кому-либо знать, что в Альтиду он попал прямиком из мира мертвых душ. Молчал и Прозор, вспоминая лихого рыжего кота.

Стопку листов разделили ровно на шесть частей. Ведь понесут их к печати Велислав, Прозор, Борко, Кирилл, Снежа и Ярина. Шейла не в счет. Если с кем-нибудь что-нибудь случится, то хоть какая-то часть вернется на место.

— А как печать восстанавливать? — спросила Ярина.

— Просто! — улыбнулась Неждана. — Надо приложить их на то место в камне, откуда они были взяты. Это место в нем вырезано, сами увидите. Листы прирастут к печати Рода и снова обратятся в камень. Каждый лист уменьшает врата, из которых выходит зло.

— Ясно, — сказал Кирилл. Разбирайте. Я возьму себе и черный лист. Может, по дороге удумаю, что с ним делать. Видно будет.

— Ну и ладно! — подытожил Велислав. — А теперь отдых. Завтра выйдем с зарей, надо набраться сил.

— Силы зла, когда пойдете к вратам, отвлекут в другом месте, — сказала Неждана. — Но все равно, оттянуть их полностью не получится. Может что-нибудь выскочить. Поэтому опасайтесь.

Поутру, когда солнце еще только золотило верхушки деревьев, маленький отряд направился в сторону серой пустоши. Там, где призрачные горы беспрерывно меняли свои очертания, находилась главная цель: поврежденная печать Рода и рядом ней врага в межмирье.

Из пояснений Нежданы путники поняли, что печать лежит в середине болота, а рядом с ней зияет рваная черная дыра, края которой окаймлены лиловыми сполохами. Это и есть врата, или, по-иному, провал.

«Листы доведут вас до цели, — сказала еще богиня. — С пути не собьетесь. Покажут, куда идти».

До границы здорового леса всадников провожали Любомысл и Неждана. Еще вечером, несмотря на протесты старика, порешили: пусть старый мореход остается у богини. И Велислав, и Прозор видели, как он постарел за последнее время. Пусть остается, а последним доводом, заставившим упрямого старика остаться, послужили слова Велислава: «Будь тут старче, жди. Может, Добромил вернется, а тебя нет…» На эти слова Любомыслу возразить было нечего.

И вот здоровые деревья заперемежались хворыми: изломанными, покрытыми серым налетом и пятнами разноцветной плесени.

— Во-он там граница проходит… — пробасил Прозор, указывая в сторону недалекой высокой сосны. — Мы с Борко за это время весь здоровый лес объехали и где только могли всё серебром усеяли.

— Где столько серебра взяли? — удивился Велислав. — Неждана дала?

— Нет. Вот, глянь. — Прозор отстегнул от пояса тощий кошель и протянул его другу. — В нем всегда серебряная денежка есть. Сколь не черпай из кошеля, серебро в нем не истощается!

— Откуда у тебя? — задумчиво спросил Велислав, вертя между пальцев волшебный предмет.

Прозор замялся. Говорить о Балоре ему не хотелось.

— Можно глянуть? — Снежана подъехала ближе к Велиславу, взяла кошель и ловко цапнула из него монетку. Русалка задумчиво повертела денежку и вдруг, почти не целясь, выщелкнула ее. Монетка, блестя боками, угодила прямиком в дупло на ближнем дереве. Из него выскочила белка и что-то рассержено зацокала. Видимо, ругалась, что засоряют гнездо ненужным хламом.

— Ловко! — восхитился Прозор. — Вижу, искусница!

— Это есть, — улыбнулась Снежна. — Ножи и звездочки умею метать.

Девушка скосила глаза на подаренную Велиславом перевязь, где в плотных кармашках покоились небольшие серебряные ножи без рукоятей. На поясе русалки, так же в кармашках, лежали звездочки.

Кошель вернулся к Прозору, и богатырь, не раздумывая, протянул его Снежане.

— Владей! Раз метать умеешь, то ему у тебя самое место! А ты, красавица, каким оружием владеешь? — Прозор повернулся к Ярине.

Рыжеволосая русалка белозубо улыбнулась и указала на поясок-пращу.

— Бью из нее точно. А тут — то, что любого ящера в клочья разнесет. — Ярина тронула кожаную суму на поясе.

Прозор с любопытством посмотрел на него и недоверчиво поднял бровь.

— Это что ж в нем такое?

— Взрывчатка там у нее, — хмуро сказал Кирилл. — Если сработает, то от нас ничего не останется.

— Взрывчатка? — удивился богатырь. — Так ее много надо, и, опять же, ее поджигают. Знаю, что тридцать лет назад драккары вестфолдингов с ее помощью спалили. Почти никто не ушел.

— Разная она бывает, — вздохнул Кирилл. — Эта от сильного удара взрывается.

— Посмотрим. — Прозор хищно ощерился.

— Лучше не смотреть, — заметил Велислав. — Мы не ящеров крушить идем — нам листы до места донести надо: врата запереть, печать подправить. Ну а потом, если после этого твари не исчезнут, будем их бить.

— Ладно, — махнул рукой Прозор. — Видно будет. Вот она, граница. Пересекаем. Всем уши востро держать! За ней ничего хорошего нас не ждет. Ну, Неждана! Прощай на всякий случай! И тебе, друг, всего хорошего!

Богатырь улыбнулся богине и Любомыслу и решительно тронул повод гнедого жеребца.

Девушка и старик провожали путников молча. Слова тут ни к чему. Просто каждому кивали на прощание, получая в ответ такие же легкие кивки.

— Мы вас на этом месте до вечера подождем! — крикнул вслед Любомысл. — Мало ли что!

Кони пересекли серебряную границу. Хворый лес встретил путников тревогой и необъяснимой тоской. Несло сыростью и запустеньем. Ни звериного шороха, ни стрекота птиц… Даже насекомых не видно! Шейла тревожно водила мордой по сторонам. Ноздри мокрого черного носа часто раздувались. Вдруг собака брезгливо фыркнула:

— Змеями воняет! Такой же запах, как на горе. Сухой и едкий. Все вокруг этим духом пропитано!

Прозор, возглавлявший отряд, уже не удивлялся, что незнакомый зверь может так внятно говорить по-людски. Богатырь втянул воздух и неприметно улыбнулся.

— Есть запах. Шейла, если можешь, тише говори.

«Я и мысленно могу, — бухнуло в голове Прозора. — Понимаешь меня?»

Богатырь изумленно покосился на собаку и кивнул. Хотя, чего тут непонятного? Велислав рассказал ему ночью, что этот зверь потомок ушедшего бога и умеет многое.

Хворый лес был полон завалов, и их объезжали: коням через высокие нагромождения не пробраться. Также избегали частых зарослей высоких пятнистых стеблей. На них сразу указал Прозор и молвил всего лишь одно слово:

— Паситесь!

И верно, стебли склонялись к всадникам и издавали тихий звук, схожий со змеиным шипом. Кирилл не знал, что и подумать: то ли растения видят, то ли каким-то образом чуют живых существ. Впрочем, разгадывать тайну времени не было, и рассматривать растения ближе никакого желания он не испытывал — не естествоиспытатель, в самом-то деле. Они тут для другого.

Лес редел. Покрытые радужными пятнами лужи исчезли. Лица путников обдавал теплый сухой воздух. Его сквозь деревья несло из серой пустоши. Ее уже хорошо было видно. Прозор натянул повод, остановил гнедого и поднял руку.

— Чуете? — тихо сказал венд. — Будто бы кто-то смотрит.

Да, это чувство возникло у всех. Вроде никого рядом нет. Лес пуст и безмолвен. Но гнетущее ощущение, что непонятно откуда смотрит жесткий и беспристрастный взгляд, не проходило. Прозор вглядывался сквозь редкие деревья. Глаза его потемнели, и лицо окаменело. Венд выкинул руку вперед:

— Там! Началось!

Небо вдали темнело. От его края, от колышущихся, меняющих свои очертания гор, над серой пустошью быстро неслась низкая темная туча. Края ее клубились, из тучи вырывались рваные языки. Казалось, они жадно облизывают землю.

Неожиданно задул сильный ветер. Изломанные деревья закачались, застонали и заскрипели. Послышался треск ломающихся ветвей. В лица путников ударила колючая пыль пустыни. Кони, чуя недоброе, всхрапывали.

— В прошлый раз нас такая туча дождем и градом била! — заглушая рев ветра, орал Прозор. — Вреда не было, но что сейчас будет — не знаю!

Туча близилась и вдруг неожиданно распалась на две части. Они клещами вонзились в лес и охватили отряд.

— Думаю, не дождь! — крикнул Велислав, выдергивая лук. — В тиски берет!

Но клещи сходиться не стали. Темные клубы с шелестом осыпались, и вот вместо туч по обе стороны всадников, шагах в двухстах, уже стояли чудовищные ящеры. Хвосты их молотили по земле. Ящеры утробно рычали, да так, что сотрясалась жесткая листва деревьев.

— Праматерь Рысь! — выдохнул Велислав. Ящеры наяву оказались еще страшнее, чем в показанном Шейлой видении. Кони испуганно ржали.

Одного ящера опутывала упряжь из цепей. На подвешенной за его шипастой спиной площадке стоял силуэт в черной хламиде и с изогнутым посохом в руках. Всадник мрака. Второе чудовище было без цепей. Но за ним серело десятка два бледных призраков, которых, как уже рассказал Прозор, не брало ни железо, ни серебро. Серые балахоны ощетинились копьями. Лиц не разглядеть — их скрывали глухие капюшоны.

Прозор, Борко и Велислав сжимали уже снаряженные луки.

— Куда бить?! — крикнул Велислав.

— Не знаю! — щерился Прозор. — Прошлый раз в спину вогнал. Там у них пятно! В него целься.

Но ящеры стояли передом. Вонзать стрелу в пестрое брюхо без толку. Только золотистый нож Ярины мог совладать с пятнистой шкурой. Но сделать это невозможно: ясно, что ящеры к себе и близко никого не подпустят! Вон как горят и неотрывно смотрят на людей змеиные глаза! Да и что стоит маленький ножик против этакой мощи! Так, укус комара!

— В того, что с посохом бейте! Тот, что на площадке! — сообразила Снежана. — Он главный!

И тут, будто услышав, всадник мрака в черном балахоне скрылся за спиной чудовища. Торчал лишь конец изогнутого посоха. Поди-ка достань!

Отвлеклись на него лишь на миг, но и этого хватило! Ящер без всадника пригнулся, широко раскрыл зубастую пасть и ринулся на всадников.

— Рассыпайся! — сообразил Прозор. — Сомнет!

Но куда там! Лошади хрипели и плохо слушались поводьев. Быстро рассыпаться по сторонам не удалось. Лишь Шейла пружиной улетела вбок, убираясь с пути пятнистой твари. А чудовище уже рядом! Миг — и вот оно броневым тараном влетело в отряд! На миг повернулась громадная пасть, щелкнули треугольные зубы, и тут же истошно заржал жеребец Борко. Ящер будто мимоходом отхватил заднюю часть коня и, не смиряя бега, пронесся дальше. Усеянный костяными пластинами хвост разметал всадников по сторонам.

Борко тяжело ударился о землю. Показалось, слышно, как ломаются кости. Жеребец Кирилла упал, придавив ему ногу. Ярина вылетела из седла, но кошкой изогнувшись в воздухе, приземлилась на ноги. Прозор, Велислав и Снежана удержались в седлах.

Лишь на мгновения ящер показал свою спину! Лишь на мгновения! Но и этого хватило! Прозор и Велислав даже с бросавшихся по сторонам, бьющихся в страхе жеребцов смогли выпустить по стреле в маленькое, желтеющее на спине чудовища пятно! Стрелы вонзились почти рядом друг с другом. Лапы ящера заплелись, и он, испустив протяжный рев и снеся по пути несколько деревьев, гулко рухнул на землю. Чудище заскребло когтистыми трехпалыми лапами по земле и замерло. Тварь издохла.

— В черного бейте! — кричала Снежана. — В черного!

Подкрепляя свои слова, русалка один за другим метнула в сторону второго ящера два метательных ножа. Она целила в укрывшегося за шипастой спиной всадника мрака. Почти одновременно загудели стрелы Прозора и Велислава. С конца посоха черного колдуна сорвалась вспышка, и серебряные ножи Снежаны и стрелы вендов еще в полете просто-напросто обратились в серую пыль. Оружие не причинило никакого вреда…

Всадник мрака поднял посох вверх. На его конце разгорался лиловый огонек. К этому мгновению Кирилл уже встал с земли. Каким-то шестым чувством понял — сейчас вдарит по ним. Не раздумывая, по какому-то наитию, перехватил поудобней посох, выставил его концом вперед и представил, что перед его друзьями возник большой прозрачный выпуклый щит. И вовремя это сделал, и получилось! С конца посоха колдуна сорвалась лиловая молния, метнулась к всадникам и вдруг, наткнувшись на невидимую преграду, ушла вбок! Там, куда она отразилась, деревья затрещали и вдруг осыпались серой пылью.

— Ну гад! — прохрипел Кирилл, видя, как на конце посоха колдуна вновь зажегся слабый лиловый огонек. Он чувствовал: еще два, ну, может быть, три таких щита он поставит и молнии отразит. А потом просто свалится без сил.

И тут раздался взрыв! Да какой! Вспышка ослепила, по ушам будто кувалдами шибануло! А ящер и восседавший на его спине колдун исчезли в ярко-оранжевом пламени и густых клубах белого дыма. Это Ярина, несмотря на переполох, успела снарядить пращу и метнуть в чудовище заряд со взрывчаткой. Русалка не мешкала и не любовалась на дело своих рук! Праща уже снова мерно раскручивалась. Раз! И в сторону нерассеявшегося дыма полетел еще один заряд. Снова взрыв и оранжевое пламя! Когда дым рассеялся, то увидели, что от ящера осталась лишь груда месива, из которой торчали обломки костей, звенья цепи и куски пестрой шкуры.

Площадка, на которой стоял всадник мрака, бесследно исчезла. А сам он черной тряпкой валялся на земле.

— Бьем! — гаркнул Прозор. — Он сгорит!

И тут уж ножи Снежаны и стрелы вендов наконец-то нашли цель! Раздался визг. Черный балахон сначала затлел, а потом занялся жарким пламенем. И полыхал-то он всего лишь мгновение, а когда огонь исчез, то на этом месте уже ничего не было: ни обгоревшей плоти, ни обугленных костей. Остатки колдуна — всадника мрака — исчезли…

— Сзади! — крикнул Кирилл.

В пылу сражения как-то забылось, что есть еще враги. И верно: неспешно, но как-то неотвратимо на них надвигался строй серых балахонов. Из-за угловатых щитов щетинились копья.

— Серебро их не берет! — рыкнул Прозор и выдернул меч. — Только рукопашная! И то — неведомо как! Не бился еще!

Вслед выхватил меч и Велислав. Кирилл выставил посох. Биться посохом он умел. Еще неизвестно что лучше: посох пли меч! Ярина же, закусив губу, извлекла из поясной сумы серебряный шар со взрывчаткой, вложила его в пращу, неспешно раскрутила ее и послала заряд в самую середину серых балахонов, иначе именуемых горящими призраками. Взрыв! Вновь заломило уши! А когда дым рассеялся, то пораженные мужчины и русалки увидели, что серый строй так же щетинился копьями и так же мерно надвигался на них.

Снежана наугад метнула серебряную звезду. Она прошла сквозь строй горящих призраков, не причинив им ни малейшего вреда. Будто бы даже не зацепила никого!

— Не помогло! — досадливо воскликнула Ярина и выхватила нож. — Будем биться!

— Я! — рыкнула Шейла и выскочила вперед. — Я справлюсь! Стойте!

И не успел кто-либо что-либо сообразить, как овчарка неслась к строю щетинившихся копьями горящих призраков. Ошейник ее горел на солнце. Казалось, он разбрызгивает вокруг себя рубиновые брызги.

Шейла ворвалась в строй неожиданно раздвинувшихся перед ней серых балахонов, будто первый ящер! Они не то что расступились, они разлетелись взъерошенной ветром палой листвой! Шейла мимолетом цапнула один балахон, содрала его, схватила вторую хламиду, сдернула ее и понеслась дальше! Там, где только что стояли призраки, вдруг заполыхало два ярких столба пламени.

— Точно! Они же не выносят света! — крикнул Кирилл. — Солнце для них смерть! Недаром кутаются!

То ли собака наводила страх на серые балахоны, то ли ее рубиновый ошейник, то ли еще что, но так или иначе горящие призраки не делали ни малейшей попытки к сопротивлению. Они просто-напросто бестолково пятились от мечущейся среди них разъяренной овчарки.

Эх, и разошлась же Шейла! Мило собачьему сердцу гонять всякую дрянь! Радуется душа в бою!

Горящие призраки только и успевали вспыхивать жарким пламенем. Сдирая хламиды острыми клыками, сбивая мощной грудью и опрокидывая мощными лапами предков-волкодавов, Шейла — и оглянуться не успели! — уничтожила все порождения зла.

Довольная собака неспешно возвращалась горделивой трусцой.

— Все! Больше их нет! А мне бы еще хотелось!

— Успеешь натешиться, — сурово ответил Кирилл. — Путь только начался…

Он оглянулся на то место, где лежал прежде румяный, а ныне иссиня-бледный Борко. Над ним уже склонились русалки.

— Надо нести его обратно, — скорбно покачала головой Ярина. — Плох… Сооружайте носилки…

Обратно к серебряной границе вернулись далеко за полдень. Борко лежал на вьючных носилках, которые укрепили на могучем жеребце Прозора. Парень всю дорогу не приходил в сознание и лишь глухо стонал. Ему отшибло нутро.

Любомысл и Неждана, как и обещали, ждали их. Неждана положила руку на грудь молодца. Лицо богини было напряжено, она закрыла глаза, губы ее беззвучно шевелились. Это продолжалось недолго.

— Будет жить! — богиня сняла руку с груди парня. — Отстояла!

От кого отстояла, она не пояснила. И так ясно: от Мораны.

— Вот что! — твердо сказала Неждана. — Везем его ко мне. Завтра пойдете, сегодня не судьба. Завтра путь чище станет…

Следующим утром пересекли место произошедшей накануне битвы. За ночь от ящеров остались лишь груды обглоданных костей — мясо растащило ночное зверье. Вдали меняли свои очертания горы, под копытами шуршал колючий песок серой пустоши. Он походил на пепел, но мягкости в нем было: Кирилл, из любопытства пропустив его сквозь пальцы, решил, что из него в самый раз наждачные круги делать — им сносу не будет.

Утро выдалось жарким, пустынный зной сразу иссушил губы. Хорошо, что воды вдосталь: запас ее в тех баклажках, что дала Неждана, был неистощим — хватит даже на то, чтобы напоить лошадей.

— Я вот что думаю, — пробасил Прозор. — Вчера эта серая туча от гор быстро долетела. Слишком быстро, я заметил. А кажется, что эти изменчивые горы далеко. Так что же получается — они только кажутся далекими?

— Возможно, — поразмыслив, согласился Кирилл. — Может, они рядом. Если так, то до них не день ехать, как мы считаем, а меньше. Ведь тут хаос властвует. Тут близкое кажется далеким, а далекое близким. Тут законы мироздания нарушены.

Видимо, это было действительно так: в пустыне редели лиловые обрубленные скалы, и тени от них удивительным образом тянулись в разных направлениях, причем они были разной длины.

Впрочем, ехали, по сторонам не плутали и не раздумывали. Неждана верно сказала — их поведут листы. Всадники знали путь. Как это получалось — не понимали, знали и все. Лошади сами выбирали дорогу, хотя иногда приходилось делать крюк — огибать скалы.

— Нам к ним приближаться не надо, — пояснил Прозор. — Это осколки иных миров. Я как-то оказался рядом с такой скалой. Чуть было сдуру не влетел в тот мир, что передо мной открылся. Из него бы точно не вернулся.

Вскоре слова Прозора подтвердились. Путники подъехали к ряду утесов. Скалы стояли так часто, что поневоле в узком проходе пришлось подъехать к одной из них.

И тут же возник незнакомый мир. Желтело небо, по нему летели обрывки то ли дыма, то ли туч. Вдали серели острые горы. От них двигалось великое войско. Торчали вверх острые пики, блестели мечи. Впереди войска на большом волке ехало странное существо: похож на человека, но лицо землистое, меж губ горчат клыки. На голове рогатый шлем, в руках секира и странного вида щит. Впрочем, ни воины, ни их клыкастый предводитель не замечали людей и русалок. Они просто шли одним им ведомым путем, причем в полном беззвучии — от них не доносилось ни звука, ни даже легкого шороха.

Лишь громадный волк предводителя что-то учуял. Он повернул лобастую башку и на мгновение вперился во всадников мрачным взглядом. Загривок Шейлы приподнялся. Перед нею враг! Но волк отвернулся и неспешно пошел дальше.

Кирилл вздернул руку:

— Замерли!

Наитие подсказывало ему, сделай шаг, неважно куда — вперед, в сторону, назад, да что там шаг — шевельнись неосторожно и уже навек застрянешь в этом чуждом мире, где клыкастые воины разъезжают на огромных волках. Впрочем, сейчас от него мало что зависело — вопрос был в том, как поведут себя лошади.

Но кони стояли спокойно и не обращали внимания на проходившее рядом войско. И вдруг виденье схлынуло. Под копытами жеребцов опять колючий песок серой пустоши, а вдали снова привычные, меняющие очертания утесы.

— Фу-у… — выдохнул Прозор. — Давайте-ка, братцы, быстрей отсюда! Нам еще этакого приключения не хватало…

Лиловые скалы, осколки иных миров, редели. Горы близились, они подрагивали и казались странно прозрачными. А горы ли это вообще? Может, это морок?

Прозор полной грудью втянул воздух. Затем еще раз. Лицо его озарилось:

— Чуете, други! Сыростью пахнуло! Болотным духом тянет! Неждана говорила, что печать средь топи находится. Когда зло выходило, то сразу же появилось маленькое болото и стало разливаться. А у камня появился провал в межмирье, и к нему мертвяки шли.

Вспомнив о мертвецах, которых он видел в детстве, богатырь помрачнел, и у него сразу заломило виски. Неждана сказала ему, что рано или поздно они утянут его к себе. Этого Прозор не хотел.

Всадники приближались к горам. И тут они вдруг пропали! Да так стремительно, что Велислав и Прозор еле успели натянуть поводья. Перед всадниками возник длинный пологий холм, точнее, увал. Не успели венды что-либо сообразить, как и он подернулся маревом, задрожал и исчез. Вместо песка серой пустоши, вместо холма и вообще суши под копытами коней чавкнула жижа.

— Гнилая Топь! — изумленно воскликнул Прозор. — Ох, — выдохнул он и растерянными глазами обвел лица спутников, — она и есть, в самом деле! Ну, точь-в-точь, будто я со стороны своей деревни подошел. Во-он за тем валуном я цвет папоротника рвал, а вон там ночь коротал, дожидаясь… Как же это так? — богатырь растерянно глядел в лица друзей. — Как мы на болото попали? Оно ведь во-он где осталось! В наших лесах!..

— Точно, это Гнилая Топь! — вторил Велислав.

Русалки переглянулись. На древнем болоте они никогда не были и, в самом ли деле это оно, сказать не могли. Но девушки тоже видели бескрайнюю, затянутую коричневой ряской топь. И в ней мшистые, разбросанные валуны и поросшие чахлым осинником островки.

— Я не вижу болота… — растерянным взглядом обводя лица спутников, сказал Кирилл. — Передо мной курган из моего мира! Верно, Шейла? Видишь, тропки знакомые, кусты, по которым ты шарилась…

— Да! — гавкнула собака. — Только приглядись, вожак! Холм же призрачный! Его нет! Я тоже поначалу решила, что это курган. А потом вижу, под ним и впрямь болото! А посередине него камень. Я его вообще-то не вижу, но чувствую. От него такое же тепло исходит, как от тех листов, что вы несете.

Кирилл выжидательно глядел на Снежану: не видит ли его давняя подружка, принявшая в ином мире обличье русалки, того же, что и он. По ее широко распахнутым глазам, в которых плескалась растерянность, понял, что и у нее возникли сомнения. Вдруг девушка тряхнула белокурыми волосами и уверенно сказала:

— Нет. Это болото. Мне тоже показалось, что здесь холм. Нет, Кирилл, это иной мир, не тот, о котором ты помнишь. Приглядись!

Кирилл зажмурился. Потом раскрыл глаза и сосредоточился. И вдруг курган просел и исчез! Вместо него он видел топкое болото, усеянное россыпями округлых валунов, которые, казалось, чудом держатся на зыбкой поверхности. Поросшие невысокими деревцами берега, плавно загибаясь, исчезали в серой дали. Над болотом висело темное небо, хотя только что в серой пустоши светило жаркое солнце. Топь вызывала трепет своими размерами.

— Ух! — выдохнул он. — Видимо, в этом месте миры сплетаются. Каждый видит что-то знакомое! Ну дела!

— Ну да! — согласился Прозор. — Ведь тут беспорядок и безумие. Но болото я вижу! И ты не поддавайся мороку!

Ярина с сомнением пожала плечами:

— Морок? А может это и вправду это не знакомое болото, а просто его колдовское отражение?

В ответ упрямый венд соскочил на землю. Под сапогами хлюпнула жижа. Прозор нагнулся, сложил ладонь ковшиком, зачерпнул ее и понюхал. Несло болотным духом и тиной. Богатырь выпрямился.

— Нет! Сейчас перед нами точно Гнилая Топь! Ее запах. И на нем как всегда тишь. Даже мошки не видно. Мертвое место.

Простодушный богатырь тоже не понимал, как это так могло получиться. Обычно сообразительный, он никак не мог взять в толк, что миры едины: крикнешь в одном — аукнется в другом.

— А вон оттуда, от середины, — растерянно продолжал Прозор, — как раз всплеск раздался и гул послышался — будто большой пузырь лопнул. И сразу гнильем пахнул, и мертвяки пошли. А еще дальше, во-он от того места, шум слышался, будто часто-часто дятел стучит, и кислым дымом понесло…

— Ты о чем рассказываешь, друг? — удивился Велислав.

— О том, как я папоротников цвет на Гнилой Топи в детстве рвал. Я об этом мало кому говорил. Но щас скажу, что тогда видел. Ведь нам через это болото идти. Шейла верно чует — камень в середине топи. Там же и врата. Так вот, дымом кислым веяло, и видел, что мертвяки от странной смерти погибли. На них такие раны, — тут Прозор округлил глаза, — что порой в самый страшный миг вспоминаю, какой может быть смерть. Сзади у мертвых все выгрызено, все разорвано, хоть кулак всовывай, а спереди лишь маленькие дырочки, и на них кровь запекшаяся. Дырочки ровными рядами шли… Не знаю, как это так тех людей угораздило, и кто их убил…

«Эх, Прозор, — тоскливо думал Кирилл, — лучше тебе и не знать, дружище, что такое рана от винтовочной пули или от пулеметной очереди. Там и в самом деле на выходе все изглодано, разорвано и хоть кулак всовывай…»

Он обвел очертания берегов, они показались знакомыми, и сердце вдруг глухо стукнуло. В памяти кое-что всплыло: «Ох, а ведь лорд Абигор показывал мне в видении это место! В замковой библиотеке показывал! Прав мудрый демон, поясняя, что видел я тогда не болото, не котлован или низину, а дно проклятого кургана. Расстрельную площадку НКВД он мне тогда показал. Все точь-в-точь. Яма, а в ней жижа ряской затянута. И смертников ведут. Если все точно вспомнить, то тогда во-он там пулеметное гнездо стояло, метров сто отсюда. Удобно с него все просматривалось, смертники как на ладони…»

Кирилл глядел на то место, где по его расчетам тогда располагалось пулеметное гнездо. Показалось, что дальше стоят кривовато вкопанные столбы, а меж ними раскинута путанка: колючая проволока кольцами, или иначе спираль Бруно. В первую мировую такое заграждение выдумали. Сквозь такую ограду ни зверь не проскочит, ни птица не проскользнет, не говоря уж о человеке. Только клочья мяса на шипах останутся, да кровь землю под железом пропитает. А что уж о смертниках говорить! После тюрьмы-то все изможденные, питанием не баловали. Пытки, бессонница…

Перед Кириллом как наяву стало страшное прошлое, показанное лордом Абигором. Казалось, вот-вот раздастся сухая очередь, и давящий на спусковую скобу заскорузлый палец пулеметчика вновь унесет в могилы сотни невинных жизней. Послышатся предсмертные хрипы, тяжелые стоны… А потом засыплют котлован землей да химией зальют. «Устроили капища! Вон как аукнулось: в Беловодье провал в межмирье, в Альтиде — Гнилая Топь, а в моей земле — курган! А что в других мирах творится, то неведомо!» — Кирилл перевел дыхание, успокоил стучавшее сердце. Смерть всегда страшна и неприглядна, даже если видел ты ее только в тяжком виденье. А разовая смерть сотен людей еще ужасней…

Кирилл тряхнул головой. Все-таки что он видит? Дно под курганом или болото? Зажмурился на миг, глубоко вздохнул и раскрыл глаза. Болото! Точно оно. Сомнения исчезли. И как через него идти? Где искать в этой непроходимой топи каменную печать? Кажется, это невыполнимо…

И тут же воспрянул духом. Нечего кукситься! Он пройдет этот путь и запрет врата! Он не один. Вон у него какие друзья! Два венда-воина, и две чудных девушки — русалки!

Велислав оглядывал берега. Что-то привлекло внимание дружинника, он спрыгнул с коня и подошел к кромке топи.

— Глянь, Прозор! След, да не один!

Вслед за другом к берегу бросился Прозор.

— Точно! — настороженно оглядываясь, шепнул богатырь. — В болото идут. Значит…

— Значит, в нем проход есть! — торжествующе заключил Велислав. — А я уж сомневался, как через него попрем. И, главное, в какую сторону?

— И главное, кто шел? — хмыкнул Кирилл.

Прозор пожал плечами.

— Колдун шел. Эрлинг, или иначе Витольд. Кто ж еще? Больше некому! Неждана об этом предупреждала. Ну что ж. Сочтемся… — зловеще добавил богатырь.

— Ну войдем мы в болото по этим следам, а дальше? Пути-то не знаем! — сказала Снежана. — И плавать в нем желания нет, да и не получится — затянет. Это не чистая вода.

— Ничего, пройдем! — засмеялся Прозор. — Конец близко! Пусть тут гати и нет, пустое! Слег наделаем — ими путь нащупаем. Веревками обвяжемся и пройдем! Найдем печать!

Кирилл размышлял. Брести по болоту неведомо куда — глупо. Скорей всего есть более простой способ вызнать путь. Он достал из рюкзака цилиндр, который принес Дубыня. Раскрыл его и вытащил листы пергамента. Может, они подскажут? И верно, пергаменты оказались вроде стрелки компаса: держишь их, а они упрямо поворачивают руки в одну сторону — в середину болота. Будто их магнитом тянет. Видимо, там и есть печать.

— Туда идти! — махнул рукой Кирилл. — Иного пути пока не вижу…

Небо над болотом серело. Ни лучика солнышка, хотя, по расчетам, день в разгаре. Над топью висела гнетущая тишина.

Прозор шел впереди. Богатырь осторожно тыкал длинным шестом в мшистые кочки, выбирал путь. Выдержит его — выдержит и других. Поначалу богатырь бледнел — все боялся, что вот из топи вылезут мертвецы из его детства. Но потом как-то незаметно его страхи отошли.

Сзади шел Велислав. За ним русалки и Кирилл. Все связаны веревкой, в руках шесты — и путь нащупать, и мало ли, провалятся. Кирилл вместо шеста тыкал посохом. Ступали след в след, вытягивать ноги из густой жижи оказалось тяжело. Замыкала отряд Шейла. Порой выходили на островки, поросшие чахлыми елочками и осинками. На этих островках отдыхали. Там Кирилл выбирал дальнейшее направление. Листы четко тянули руки куда-то в середину болота. Шли-шли, а цели все так и не видели.

И вот, в очередной привал, Прозор поднял голову и увидел на соседнем островке нечто.

— Там! — судорожно шепнул венд. — Глядите!..

По середине острова лежал камень. Цветом точь-в-точь как листы, что были у каждого. А рядом с камнем…. Рядом с ним зияла будто пробитая в воздухе рваная дыра, по краям которой бежали лиловые сполохи.

— Печать Рода! — округлила глаза Ярина. — Вот ты где!

Все, невзирая на усталость, готовы были броситься прямо через болото к каменной печати. Прозор схватил откинутый шест.

— Стойте! — возвысил голос Велислав. — Не хватало в последний миг спешить да сдуру провалиться! Немного осталось — печать рядом. Идем как шли. Прозор, выбирай путь.

И вот они выбрались на остров. Посредине его золотел теплыми боками камень, а рядом, шагах в десяти, чернела рваная дыра.

— Дошли! — улыбнулся Кирилл. — Достаем листы. Видите, сверху камня вырез? Как раз под их размер? Их место там!

Он вытряхнул из дубыниного цилиндра чистые листы пергамента. Все золотистые, лишь один черный снизу. Что с ним делать, Кирилл пока не знал. Спутники не мешкали, каждый достал из заплечных сум свои.

— Пусть каждый по очереди приложит их к вырезу, — решил Велислав. — Начинай, Кирилл!

— Не спеши! — послышался хриплый утробный голос. — Книгу сделал я, и она по праву принадлежит мне!

Голос доносился от рваного провала. Ведь только что там никого не было! Это все видели! Дыра в межмирье лишь тихонько колебалась лиловыми краями. А сейчас у провала стояли два викинга.

— Не спеши!

Хриплый голос принадлежал седоволосому, одетому в проклепанную толстую жилетку, кожаные штаны и высокие сапоги воину. Его глаза бесстрастно смотрели на путников, а в голосе сквозило равнодушие.

Второй же викинг, на голову выше седоволосого, поразил Кирилл безумным взглядом. Во что он одет и чем вооружен, Кирилл не приглядывался. Выкаченные глаза, в которых плескалась мутная пелена, отвлекали и приковывали внимание к себе.

— Витольд! Колдун! — ощерился Прозор и выхватил меч. — Вот и встретились!

Богатырь не успел броситься на колдуна. В воздухе коротко свистнуло, и промеж безумных глаз второго викинга воткнулась острая шестилучевая звездочка. Это Снежана! Русалка не размышляла. Следом просвистел метательный нож. Он воткнулся в горло. Затем нож в сердце — между броневых пластин.

— Помнишь ту девушку в лесу! — шипела русалка и беспрерывно метала ножи. — Так получи за нее!

У печати бога, у провала в межмирье, где властвует зло, вендская девушка, ставшая русалкой-берегиней, сквиталась с обидчиком. Викинг тяжело опустился на землю. И тут он изменился. Спутанные волосы свились в тугие рыжие кудри. Лицо побледнело, из глаз исчезло безумие — застыв, они глядели на затянутое серой пеленой небо. Оттуда несся далекий топот, там чистые женские голоса выводили величественный напев. Хеннигсвагский ярл Торрвальд Медноволосый наконец-то избавился от власти колдуна Эрлинга и уходил к своему богу Одину под пение валькирий.

А колдун менял личину. Исчезло испещренное шрамами лицо, он стал ниже ростом и мертвенно бледен — будто выходец из могилы. Вместо одежды викинга теперь его окутывал широкий, подбитый колючим мехом росомахи плащ. Витольд обратился в колдуна Эрлинга. Колдун шагнул вперед и вытянул истонченную руку.

— Отдавайте!

Кирилл перехватил посох поудобней. Надо выставить тот незримый щит, который уже получался и помог совладать со всадником мрака. Поможет ли это против древнего колдуна, он не знал. Помогло! Колдун вздел руки, с них сорвался зеленоватый утыканный крючковатыми шипами шар и, отразясь от невидимой преграды, ушел вбок. Далеко в болоте послышался всплеск.

— Прикладывайте листы! — заорал Кирилл. — Быстрей! Я не смогу его долго держать!

Он чувствовал — защита дается тяжело. Слишком много сил уходит. Еще пару раз — и он сломается. А колдун снова готовился к нападению. Бешено лающая Шейла не могла его отвлечь. Но броситься на колдуна она не могла — собаку не пускала невидимая защита Эрлинга.

К Кириллу подскочила Ярина. Русалка уже успела положить в вырезанную сверху камня нишу свои листы. И как только положила, то золотистый пергамент вновь обратился в камень. И сразу же на краях рваного провала стали меркнуть лиловые сполохи.

Что может русалка? Да многое! Ведь она дух водных стихий, дух, сила которого соизмерима с силой иных богов! Ярина отвела колдуну глаза. Поможет ли это, русалка не знала: он ведь не человек — он злой колдун и мощь его чар — тайна!

Помогло! Эрлинг незряче уставился на то место, где только что он видел легкую, как ему казалось, добычу. Лицо его искажалось бешенством. Он обернулся к провалу, чернота в котором исчезала. Кирилл увидел там далекую гору с полыхающим на ее вершине огнем. Гору озаряли вспышки синих молний. Из провала послышались завывания и клекот неведомых чудовищ. Обдавало холодом. На помощь колдуну спешили порождения зла. Эрлинг снова вздел руки, готовясь нанести удар.

— Снежана! Помогай!

Снежана, приложив к камню свои листы, бросилась на помощь. Русалка встала рядом и вытянула вперед руки — создавала Эрлингу невидимые препоны. Колдун метнулся было в сторону, пытаясь найти своих врагов, метнул шипастый шар и, тут же споткнувшись о преграду, рухнул.

— Прозор! Велислав! Закончили? Тяжело сдерживать! — Кирилл изнемогал, отражая беспорядочные удары Эрлинга. Чувствовал, еще немного, и выставлять невидимый щит он не сможет. А в провале темнело. Из межмирья на помощь колдуну неслись порождения зла.

Венды уже приложили свои листы к камню и встали рядом. Но чем помочь Кириллу, не знали. Прозор вдарил по колдуну из лука. Так, наугад. Стрела пролетела сквозь Эрлинга и исчезла в провале. Она не причинила колдуну видимого вреда. Он вообще будто не заметил ее все — так же метался перед щелью, выбирая место, откуда можно увидеть недругов. Метался и наугад бил шарами.

Поначалу Кирилл решил — они ядовиты. Коснется тебя шип — и сразу смерть. Хотя нет, ошибся. Шар задел ближнюю елку, выпустил длинные белесые нити, обвил деревце, и елочка вмиг осыпалась кучкой серого праха.

— Кирилл! Толкай его в провал! — крикнула Ярина. — Щель закрывается! Столкнешь — свои листы прикладывай!

Она сорвала с пояса пращу, вложила заряд и метнула его в сторону Эрлинга. Сработало! Взрыв отбросил колдуна в сторону. Пока он поднимался, Кирилл переместился в сторону, ближе к провалу, и, как только Эрлинг встал, Кирилл представил, что призрачный щит расширяется, охватывает колдуна и толкает его в щель, в бездну. Это помогло! Эрлинг качнулся и исчез в мрачном, съеживающемся на глазах провале. Вслед колдуну полетел еще один снаряд из пращи. И там, в бездне, уже не сразу раздалась вспышка и долетел грохот взрыва…

Кирилл бросился к печати-камню. Надо вернуть на место свои листы. Первый, второй… десятый. Листы будто прилипали, будто мгновенно переплавлялись и обращались в золотистый камень! Последний лист — черный. Тот, который не могла подправить богиня Неждана, тот, который достался демону Балору пустым.

Чувства и ум Кирилл обострились: решения никогда не приходили в голову так быстро.

«Яков и Магда видели эту книгу! В келье у Якова на стене горела руна! Может…»

Кирилл вытряхнул из рюкзака ноутбук. Лихорадочно искал нужный файл. Вот он! Вот фото той руны, которую он сфотографировал в келье монаха!

— Чем нацарапать? — Кирилл поднял голову. — Эти листы ничто не берет!

— Держи! — Ярина протянула ему свой золотистый ножик, который легко резал камни. — Пробуй!

Один штрих, другой… На черном листе возникал рисунок руны, и с каждой чертой лист светлел, и вот он уже полыхает ярким золотым светом. Кирилл, русалки и венды нашли то недостающее звено, тот ключ, который запирал врата и восстанавливали печать древнего бога. Провал в межмирье таял. Врата съеживались, их движение замирало…

— Можно, я его верну? — Снежана взяла исправленный лист. — Я где-то видела этот рисунок. Он…

Русалка не договорила. Из остатка провала вдруг вылетел серый длинный язык, охватил стан Снежаны и резко втянулся, утащив за собой девушку.

— Снежана! — Кирилл бросился вслед.

— Кирилл! Листы разлетаются!

Над камнем вдруг приподнялись навсегда, казалось, приплавившиеся листы. По ним перебегали лиловые сполохи. Листы темнели, их будто перебирала невидимая рука. Казалось, еще немного, они взлетят, и… Потом их не собрать, все начнется сначала!

В один длинный прыжок Ярина оказалась возле камня и, не размышляя, воткнула в листы золотистый волшебный нож. Русалка намертво их припечатала.

Сверкнула вспышка…

Из провала вновь вылетел серый язык, понесся к камню, охватил людей, русалку и собаку и вдруг осыпался пылью. Щель в межмирье захлопнулась… Кирилл чувствовал — его затягивает в себя огромный серый водоворот. Рядом несло Прозора и Велислава. За спиной поскуливала Шейла. Ярина тщетно тянула к нему руки, но достать не могла. Свет в глазах померк…

* * *

Земля Беловодья зеленела. Постепенно исчезала серая пустошь, по ней побежали робкие ручейки, сливаясь в полноводные реки. Заболоченные места превращались в чистые озера. Деревья оживали…

У печати Рода возникла Неждана. Почти сразу рядом появился демон-весельчак — кот Балор.

Они смотрели на лежащих у камня Ярину, Кирилла, Прозора, Велислава и Шейлу. Над ними витала серая дымка. Лица людей и русалки стали безмятежны — их уже ничто не тревожило. Они будто спали глубоким сном. Черные губы Шейлы приоткрылись, в пасти тускло белели острые клыки…

В глазах Нежданы стояла скорбь. Им удалось закрыть выход злу. Они сделали то, что неподвластно богам. Но цена за это оказалась для них слишком велика. Балор жмурился. Яркое солнце слепило.

— Что скажешь, демон?

Балор оглянулся. За ним, в голубом небе, на миг возник величественный замок. Казалось, он утопает в осенней листве.

— А то скажу, богиня. Мы — ЗА! Слово за ними… — Балор прищурился на солнце, вздохнул и обвел взглядом небо. Края его колыхались, по нему пробегали сполохи — это к печати Рода спешили боги иных миров. Балор перевел глаза на разбросанные вокруг золотого камня тела и повторил: — Мы — ЗА!