Едва ли другое явление имеет для христиан такое исключительное значение, как обретение креста и воскресение Иисуса. Действия и мысли, чувства и желания до сих пор сосредоточены на объяснении событий на Голгофе. Много веков вызывали они глубочайшие чувства и находили свое выражение во все новых картинах и мыслях. Сейчас это происходит, скорее, в потаенной сфере личной религиозности, но в средние века разгадкой тайны Голгофы занимались наглядно. Во все новых вариациях рассказывали легенду о кресте, которая воспламеняла религиозную фантазию. С одной из них мы хотим познакомить читателя, так как в ней важную, но, к сожалению, почти забытую роль играет царица Савская.

Сначала перенесемся в 320 г. н. э. 14 сентября этого года Елене, матери первого христианского императора, было суждено найти крест, на котором был распят Иисус. Первым сообщает об этом отец церкви Амбросий, отец же церкви Евсевий, биограф Константина, об этой истории не сообщает. Легенда об обретении креста связана с самим императором, ибо юный Константин был обязан кресту окончательной победой над своим противником Максенцием. Перед исторической битвой у Мульвийского моста в 312 г. Константин — так сообщает Евсевий — увидел крестное знамение, связанное с предсказанием: «Нос signo vinces» («Сим знаменем победиши!»). Поэтому крест стал изображаться на боевых знаменах, и победа не заставила себя ждать. С тех пор повсюду можно было видеть знак креста с монограммой Иисуса. Из символа мученичества ранней христианской общины он превратился в символ жизни и победы. Он обнаружил также и политическую силу — так казалось современникам Константина — и люди с возрастающим любопытством стали спрашивать, что же произошло с настоящим крестом Иисуса. Этот вопрос не давал Константину покоя. Он послал свою мать Елену в Иерусалим, и ей удалось найти некоего Иуду, который под страхом пыток и смерти нашел тайное и забытое место. В 13 в. Яков Ворагинский написал об этом событии следующее:

«И он (Иуда) пошел к месту и помолился ему. И тотчас же зашевелилась земля, и распространился благовонный дым, так что Иуда от удивления хлопнул в ладоши и воскликнул: «Воистину, Христос, ты — спаситель мира!» Но на этом самом месте… был храм Венеры, который построил император Адриан, и поэтому если христианин молился бы на этом месте, получалось бы так, что он служит Венере. Из-за этого туда больше никто не приходил, и это место было почти забыто. Елена приказала до основания разрушить храм и распахать это место. После этого Иуда перепоясался, начал энергично копать и в двадцати футах под землей нашел три креста, он сразу же отнес их Елене…»

Эта легенда не осталась банальной историей, а привела к установлению праздника Обретения Креста Господня, который ежегодно отмечался 14 сентября. Он совпал с церковным праздником в честь освящения базилики Константина в Византии. В Риме праздник отмечался только с 9 в., а в 1960 г. был вычеркнут из римского церковного календаря.

Чтобы встретить царицу Савскую в легенде о кресте, мы должны обратиться к предыстории обнаружения креста. Императрица была отнюдь не первой, кто нашел святой крест! Дерево для креста имело историю, уходящую корнями в гораздо более далекие времена — в райский век! Мы снова читаем в «Legenda aurea» (золотая легенда) Якова Ворагинского:

«Когда Адам заболел, его сын Сиф пошел к вратам земного рая и возжелал масла от древа сострадания, чтобы смазать им тело своего отца и излечить его. Тогда ему явился архангел Михаил и сказал: «Не старайся получить масло от древа сострадания и не плачь о нем, ибо оно тебе ни к чему, пока не пройдет пять тысяч пятьсот лет…» Пишут также, что архангел Михаил дал Сифу веточку и попросил посадить ее на горе Ливан. В той же истории написано… что архангел дал веточку, которой Адам был исцелен».

То, что так лаконично сообщает Яков Ворагинский, было сильно приукрашено. Сиф якобы видел в раю некоторые вещи. Ему это разрешил архангел. Он просовывает голову во врата рая и видит деревья с красивыми плодами и чудесные цветы, раздаются песнопения. Он видит также источник, от которого берет начало райская река. Он замечает одно дерево без листвы и коры — это древо познания, из-за которого когда-то согрешили Адам и Ева. Он может посмотреть и во второй раз. Теперь он видит змею, которая обвилась вокруг голого ствола. Вне себя он бежит к архангелу Михаилу, который разрешает ему посмотреть сад в третий раз.

Теперь он видит дерево, верхушка которого достает до неба. Наверху лежит завернутое в пеленки новорожденное дитя — указание на Иисуса. Корни дерева достигают преисподней, там, в расщелине, он видит погибшую душу своего брата Авеля. Архангел дает сыну Адама Сифу три яблочных зернышка, которые он, так гласит указание, должен положить в рот умершему Адаму. Когда Адам узнает, что увидел Сиф он смеется в первый раз после своего изгнания из рая и готов умереть. Сиф кладет под язык мертвого Адама три яблочных зернышка.

Из могилы в Хеброне выросло три побега: кедр, пиния и кипарис. Они оставались там до времен Моисея и были высотой не более локтя, но с вечнозелеными ветвями. Когда Моисей приходит к могиле, он вынимает изо рта покойника зернышки и заворачивает побеги в полотнище, они распространяют дурманящий запах, который опьяняет Моисея.

Моисей сажает побеги на горе Хереб, где они растут до времен Давида. Давид перевозит их в Иерусалим, причем от них продолжает исходить приятный аромат. Звучат музыкальные инструменты, и Царь начинает танцевать. Больные выздоравливают. Деревца, посаженные в крепости Давида, пускают глубокие корни и пышно разрастаются. Ко времени Соломона они достигают высоты около тридцати локтей.

Соломон начинает строительство храма, и ему нужны деревья, которые были бы выше, чем все остальные. Райские деревья рубят одно за другим и употребляют в строительстве. Но когда их подгоняют для постройки, они на локоть длиннее, чем остальные, а при установке — на локоть короче. Строители гневаются и отбрасывают «неподходящую» райскую древесину. Из нее сделали покрытие для моста через протекающий у Иерусалима Кедрон.

Это происходит незадолго до того, как появляется царица Савская. У Якова Ворагинского сказано так:

«И вот когда царица Савская услышала о мудрости Соломона и решила поехать к нему через озеро, у нее было видение, что из этого дерева будет сделан крест, на котором будет распят Спаситель Мира. Поэтому она не захотела идти по кресту, а стала на колени и помолилась ему… Соломон приказал закопать дерево глубоко в землю. Прошло много времени, и на этом месте был вырыт пруд для овец (bethesda), и там начали выращивать жертвенных животных. И вот произошло волнение воды и исцеление больных не только благодаря пришествию ангела, но и силе креста. Ибо теперь приближались страсти Христовы; дерево всплыло; когда евреи увидели его, они распилили его на доски…»

Каким бы лаконичным ни было сообщение Якова Ворагинского, роль царицы Савской в обнаружении креста является чрезвычайно важной. До ее появления древесина была «только» чудотворной частью древа жизни или райского древа познания. А в видении царицы она предстала как животворящее дерево, из которого будет изготовлен крест. Знанием о райском дереве для креста — и это очень важно — был удостоен не сын Адама, который трижды смотрел через райские врата. И даже не Моисей, не Давид, не Соломон, который при строительстве храма узнал о «сопротивляющемся» райском дереве. Они не удостоились милости открыть великую тайну, только чужеземная царица Савская была посвящена в нее. Это было честью для нее, она одна пока что причастна к истории Христа. То, что это знание было открыто женщине, не может быть случайным. Ведь в преданиях о кресте есть еще один персонаж, удостоенный этого знания. И это опять женщина — Максимилла, которая при случайном соприкосновении с райским деревом начала возвещать о пришествии Христа. Она стала первой мученицей креста.

Тогда как Максимилла выступает только пророчицей, — царица Савская превращается в провидицу, пророчицу и молитвенницу. При этом ей свойственны черты, которые превосходят то, что было присуще положению женщины в Средневековье. Женщине не разрешалось рукоположение в священный сан, она не допускалась к службе в алтаре. Ей также запрещалось говорить на собрании общины в соответствии с указанием апостола Павла. Он недвусмысленно выразил свою точку зрения: женщина является совратительницей мужчин.

Даже священнический сан дьякониссы, введенный в 3 в., в период Средневековья все больше и больше приходил в упадок. Женщины не могли исполнять судейских обязанностей, а также не имели права занимать должностей в городской и феодальной администрации. Свидетельство женщины перед судом считалось неполноценным. Несмотря на ущемление прав в общественной и церковной жизни, женщинам все-таки было разрешено выполнять определенные функции в религиозной жизни.

Дар пророчества, например, признавался как особая сила духа также и у женщин. Он объяснялся не авторитетом священнического сана, а рассматривался как личный дар Божий. Интересно, что знаменитые мистики Средневековья Хильдегард фон Бинген и Елизавета фон Шенау в кругу своих приверженцев ценились прежде всего как пророчицы.

С этой точки зрения, царица Савская являет собой прообраз пророчицы. Ее пророческое знание возвышает ее над знанием мужчин, которые соприкоснулись с райским деревом. И не только это — она подчеркнуто представлена как «поклонница» дерева креста и жизни. Из благоговения перед священным деревом креста она отказывается ступить ногой на мост и переходит вброд воды Кедрона. В легенде об обнаружении креста речь о молящихся вообще не идет. К примеру, Сиф скорее, изумлен, приведен в замешательство и испуган тем, что видит в райском саду; Адам радуется и готов к смерти. Моисей и Давид теряют сознание, а архитекторы храма злятся на «неподходящий» строительный материал. Только царица Савская молится будущему кресту.

Это показательно, так как статус молящейся давал в средние века женщинам существенное повышение в ранге. В системе ценностей той эпохи молящиеся обладали наивысшим рангом. Тот, кто посвятил свою жизнь молитве и жил в монастырях или даже отшельником, вел совершеннейший образ существования. Монахиня была «Христовой невестой» и носила кольцо мистического обручения со Спасителем. В молящейся царице Савской отражается глубокое уважение к молящейся женщине вообще.

Содержание ее пророчества и предмет ее поклонения тоже нельзя не учитывать. Они являются разновидностью набожности, которая имела место в Средневековье, особенно позднем. Имеется в виду культ Страстей Христовых, захватывающая история которого еще не написана.

Раннее Средневековье ориентировалось прежде всего на победоносного, могущественного Христа. До 6 в. ни разу и не пытались изобразить тело Иисуса на кресте. Крест слишком тесно был связан с унижением и позором. И даже на более поздних изображениях распятия Христос повсюду появляется как победоносный триумфатор, а не как подвергнутый пыткам и страданиям человек. Крест и распятие Иисуса представлялись озаренными блеском благодати. Церковь в своей божественной литургии говорила соответственно о «passio beata» — блаженных Страстях Господних.

Факт распятия в позднем Средневековье воспринимался более реалистически. Причиной этому были новые религиозные движения, которые возникли наряду с официальной церковью. Культ Страстей характеризует прежде всего монашеский орден цистерцианцев 12 в., что нашло свое выражение в страстных проповедях Бернара Клервоского. Но глубочайшее развитие культа Страстей принадлежит францисканцам. Век спустя они развили активную деятельность как нищенствующие, странствующие монахи, несущие свое слово повсюду.

Святого Франциска не интересовали ученые теологические умозаключения, для него основным было прославление Христа и следование Евангелию. Абсолютная нищета и проповедь в странствии делали его живым укором официальной церкви, которая заботилась о власти и блеске, а не о мученическом кресте Иисуса. Франциск так углубился в таинство жизни Христа, что ему первому выпала на долю благодать стигматизации. Страстное чувство и задушевность, исходящие от его произведений, имели неожиданные последствия. Францисканская проповедь креста упала на благодатную почву, особенно в городах, значение которых сильно возросло со времени крестовых походов. Глубокая потребность услышать слово Господне, лично приобщиться к божественному опыту и простому наследию Иисуса нашли свое выражение во францисканской проповеди креста.

Наряду с францисканцами появились глубоко религиозные женщины, исповедующие культ креста. В период позднего Средневековья широко распространилось религиозное женское движение, вызывающее недоверие со стороны церкви. Оно объединило в себе черты сильной эмоциональной и мистической углубленности. Первоначально основанные дворянами, женские монастыри открыли двери и для представительниц буржуазных слоев, где непрерывно возрастала потребность в любви к Богу и аскезе. Но прежде всего страстную религиозность женщин вдохновляло «преемство бедного и нагого Христа».

Религиозные женские общины примкнули в первую очередь к францисканцам и доминиканцам, которые контролировали новые религиозные движения. К примеру, святая Клара была вырвана из «злого мира еще Франциском Ассизским. Орден кларисс быстро объединил большую часть неорганизованных религиозных движений в Италии. В Германии женщины попали преимущественно под контроль доминиканцев, которые первоначально занимались борьбой с еретиками. Неорганизованные женские общины постоянно находились под подозрением в лжеучении.

Особенно это относилось к бегинкам. Движение бегинок из Люттиха распространилось особенно на Нижнем Рейне. Сначала не объединенные, бегинки жили в общинных домах. Наряду с глубокими религиозными чувствами существенной причиной для образования домов бегинок послужили экономические и социальные затруднения незамужних и безработных горожанок. При поступлении в общинный дом они не должны были приносить никакого приданого.

В кругах этих религиозных новообразований приобрели влияние новые идеи и образцы для подражания. Проповедническая деятельность и бедность, любовь к Богу, мистика Христовой невесты, идеология смирения и практического следования заповедям Иисуса были основными чертами религиозности, которая противопоставляла себя схоластической теологии официальной церкви с ее пышностью, богатством и стремлением к власти.

Theologia crucis развивалась против theologia gloriae — крест против величия. Само собой разумеется, что в этой страстной религиозности трагедия распятия занимала особое место. Хотя легенда об обнаружении креста своими корнями восходит к 4 в., она получила огромную популярность только в возникшем на энтузиазме «самодеятельном» движении позднего Средневековья. История об обнаружении креста рассказывалась не только в духовной литературе, но и разыгрывалась в духовных спектаклях.

Царица Савская далеко не с самого начала появилась в легенде об обнаружении креста. Первый раз она письменно засвидетельствована в 12 в. у Готфрида фон Витербо и Петра Коместора. У парижского университетского профессора Жана Белета во всех подробностях представлен образ пророчествующей и поклоняющейся кресту царицы Савской: она подходит к Кедрону, не смеет ступить на дерево будущего креста, переходит реку вброд, чтобы пройти к Соломону. Позднее появление царицы в этой легенде явно связано с возникшими религиозными движениями.

В пользу этого говорит то, что живописный образ предсказывающей крест царицы Савской появляется именно в этом кругу. Самое древнее изображение поклоняющейся кресту царицы Савской находится в алтарной части собора Санта-Кроче во Флоренции. Создано оно Аньоло Гадди в 1390 г. Эта церковь является самой большой из известных францисканских храмов. Мы знаем, что легенда о кресте была особенно популярна во францисканских религиозных кругах, отсюда и преклоненная перед крестом царица Савская. Поклонение святому кресту включено в художественную композицию, которая начинается со смерти Адама и завершается портретом императора Восточной Римской империи Гераклия. Царица Савская включена в широкую историческую панораму от начала человечества (Адам) и до событий политической мировой истории. Именно Гераклий не только остановил вторгшихся с Востока персов, но и отбросил их назад после победы у Ниневии (627 г.).

Но Гадди рисует Гераклия не из-за его исторического значения, а потому что он теснейшим образом связан с историей святого креста. При взятии Иерусалима персы забрали драгоценную реликвию, святой крест (614 г.), но Гераклий заставил их вернуть его. В 629 г. произошло повторное воздвижение святого креста в Иерусалиме. С тех пор поклонение кресту получило небывалый размах.

Но какой атмосферой окружена царица Савская на картине Гадди! Перед нами мрачный ландшафт, темный лес покрывает крутую гористую местность. Только Кедрон пробивает путь через горные массивы Мрачный ландшафт должен нас пугать, так как событие страстной пятницы, тоже изображенное Гадди, бросает зловещую тень также и на поклонение царицы.

Но саму царицу Гадди изображает по-другому. Ее свита, особенно четыре придворные дамы, облаченные в дорогие одежды, напоминают об экзотических далях. За ними виднеются факельщик и раб, последний гордо ведет взнузданных лошадей. На другом берегу Кедрона, по приказу Соломона, зарыто дерево, из которого будет изготовлен крест. То самое, которое не дало использовать себя при строительстве храма. И царица в дорогих одеждах и короне величественно опускается на колени, чтобы поклониться дереву креста.

Волшебство восточных далей не исчезло, несмотря на тень Голгофы. Нет ничего удивительного, что портрет царицы, изображенной Гадди, стал образцом для других художников.

Необычайно красивое изображение поклоняющейся кресту царицы савской находится на алтарной фреске церкви святого Франциска в Ареццо. Заказанное дворянской семьей Баччи в 1452 г., это грандиозное произведение было завершено в 1459 г. Художнику Пьеро делла Франческа удалось создать композицию, которая является апогеем раннего Возрождения в Италии. Как и у Гадди, цикл картин начинается смертью Адама. Но в отличие от него заканчивается победой Константина на Мульвийском мосту. Легендарный сюжет закапывания креста нарисован на отдельной фреске.

Ландшафт и архитектура дополняют друг друга в монументальной картине, посвященной царице Савской. Дерево креста с молитвенно преклонившей колена царицей находится точно на срезе открытого природного ландшафта и иерусалимского дворца. Оно отделяет часть ландшафта с группой рассредоточенных на его фоне фигур и придает до сих пор невиданный вес свободному пространству.

Полной противоположностью является замкнутая архитектура дворца, перед которым Соломон со свитой, состоящей из мужчин, встречает свою гостью, окруженную женщинами. Сцена поклонения кресту происходит под открытым небом. Холодный голубой цвет одежд и прозрачное моделирование лиц делают отрешенными поклоняющуюся царицу и ее свиту, но выдержанный в теплых коричневых тонах ландшафт возвращает картине земное звучание.

Открытый ландшафт с его легко и свободно очерченными склонами контрастирует со статичным расположением фигур свиты. В центре картины мы видим райское дерево креста. Сама царица Савская изображена в профиль — совершенный символ ре--лигиозной благоговейной углубленности. Соломон изображен перед монументальным дворцовым зданием с властной солидностью и почти фронтально, что контрастирует здесь тоже с нарисованной в профиль царицей, которая теперь в светло-сером одеянии выглядит невесомой — символ средневековой религиозной отрешенности. Соломон же кажется самоуверенным монархом эпохи Возраждения, и возникает ощущение, что столкнулись два мира.

Множество других циклов фресок свидетельствуют о большой популярности легенды, например, фрески 1410 г. Ченни ди Франческо в часовне общества Креста в Вольтерре. С течением времени царица все больше теряет смиренность своей позы. Вырванная из благочестивой ситуации поклонения, она появляется на картине в церкви Сан-Альвизо в Венеции. Там устремляются навстречу друг другу царь Соломон и царица Савская, оба с не по-царски обнаженными головами. Главной темой являются два лебедя, которые плывут навстречу друг другу под мостом, сделанным из дерева креста. Мотив культа Страстей здесь полностью отсутствует, осталась встреча двух персонажей, она состоялась не под крестом.

В Германии такого не случилось. Йорг Штюрлин, например, изображает царицу с доской для будущего креста в алтарной части Ульмского кафедрального собора.

По-иному изображается поклоняющаяся царица Савская на севере Европы. Там она не появляется на широкоформатных церковных фресках, а входит наряду с другими изображениями в народное искусство. В «Geschiedenis van het heylighe Gruys», голландской иллюстрированной легенде 1483 г., она появляется на гравюрах на дереве. Соответственно, ее облик грубее, чем на элегантных фресках. Но какое доказательство популярности этой легенды и царицы, если она появляется в предназначенном для широкого употребления молитвеннике!

В полном объеме легенда об обнаружении креста излагается в нижненемецкой стихотворной хронике. Первая картина показывает, как мертвому Адаму кладутся под язык три яблочных зернышка с райского древа. Вырастают три дерева (картина 2-я), которые позже будут употреблены для строительства моста. Царица не смеет ступить на мост и вброд переходит воды Кедрона (картина 3-я). Она порицает Соломона за то, что он использовал для мостового покрытия райское древо, на котором однажды будет распят Иисус (картина 4-я). Поклоняющаяся царица Савская превратилась, пожалуй, в поучающую.

Редкое свидетельство популярности легенды находится в церкви святой Варвары в богемском городе Куттенберге. С царским величием увенчанная короной царица переходит Кедрон; молодой Соломон ждет ее на другом берегу. Служанка держит шлейф царского одеяния. В картине почти не улавливается религиозного подтекста. Райское дерево для креста, центр и объект легенды, попало на задний план. В полном несоответствии с легендой по мосту идут слуги, по нему топают ноги ничтожного раба. Доминирующей фигурой картины является царица Савская, она почти заслоняет «древо жизни». Она больше не пророчествует и ничему не поклоняется. Легенда о находке креста служит для показа царицы, а не для почитания святыни.

В легенде царица Савская обретает значение, выше которого почти ничего не было в средние века. Прорицательница, поклоняющаяся кресту, она получила новую роль по сравнению со своим воплощением приносящей души, церкви народов, невесты Христа и подносящей чашу. Мы поставили во взаимосвязь ее значение в истории об обнаружении креста с возникшими в Средневековье религиозными движениями, в которых по-новому воспринималась также и роль женщины. Мы обнаружили, что легенда пользовалась большой популярностью во францисканских кругах и глубоко проникла в повседневную религиозную жизнь. Это нашло свое выражение в часословах и легендах о святых. То, что эта роль царицы Савской в легенде о находке креста могла закрепиться только в 13 в., мы объяснили растущим значением культа Страстей, приверженцами которого были женщины.

Но этими ответами мы исчерпывающе еще не объяснили судьбу царицы Савской в христианском мире. Ведь до сих пор не был учтен важный момент, который способствовал популяризации легенды и роли царицы. Речь идет о религиозной атмосфере эпохи поздних крестовых походов, когда легенда о кресте получила особенно широкое распространение. Царица Савская могла считаться прототипом мирного крестоносца. Как когда-то совершившей паломничество к кресту в Иерусалим, теперь ей подражали пилигримы. Вдобавок можно было противопоставить этот образ исламу, где царица Савская (царица Билкис) достигла высоких почестей как достойная сторона.

Едва ли можно переоценить завораживающую силу воздействия крестовых походов на умы средневековых людей. Даже Франциск, воспевающий птиц и рыб, в юные годы приложил все усилия, чтобы участвовать в первом крестовом походе. То же самое относится и к святой Кларе, основательнице францисканского ордена кларисс. Наконец, можно назвать многочисленные братства Святого Креста. Они возникли в неспокойное время крестовых походов, часто вели паломническую жизнь, строили и обслуживали больницы для пилигримов и играли немаловажную роль в церковной заботе о бедных. Поэтому нет ничего удивительного, что портреты царицы Савской находились не только во францисканских церквях, но были очень популярны в подобных братствах.

История Святого Креста Нидерландская гравюра на дереве. 1483 г.

Картина 1.

Картина 2.

Картина 3.

Картина 4.

Таким образом, нельзя объяснять популярность царицы Савской только мистической углубленностью культа Страстей. Причиной ее известности и широкого распространения в эту эпоху были также интенсивные проповеди крестовых походов, воинственность менталитета и полемическое создание биографии, противоположной биографии «благочестивой Билкис».

Однако царица Савская никогда не появлялась в контексте воинственно-фанатического настроения крестовых походов. Только сообщения паломников позднего Средневековья упоминают ее как провозвестницу и поклонницу креста. Такие пилигримы как Иоганн Полонер (1422 г.) и Мартин Кетцель (1476 г.) уже не были представителями воинствующего духа крестовых походов. Они мирно отправились в Святой Город, пришли к реке Кедрон и вспомнили историю царицы Савской, которая из благоговения к кресту перешла реку вброд. После того как в 1291 г. город Акка окончательно попал в руки мусульман, христианским пилигримам не оставалось ничего другого кроме как отдать предпочтение мирному паломничеству.