19–20 Миртула, год Возвышения Эльфийского Рода

Тсагот вместе с другими демонами и дьяволами еще издали услышал раздававшиеся из-за двери крики рабов. Смертные колотили по обратной стороне двери, рыдая и умоляя кого-нибудь их выпустить.

Их тревога была понятна. Азнар Трул оказался достаточно гостеприимен к тем стражам, что обеспечили ему Красные Волшебники Вызывания. Приказав своим человеческим слугам определить вкусовые предпочтения каждого из новоприбывших, он снабдил их всем необходимым.

Некоторые из низших демонов были счастливы довольствоваться той же пищей, что и смертные обитатели дома. Другие жаждали свежей плоти и крови, особенно если честь совершить убийство принадлежала им. Кое-кто даже требовал человечины. Тсагот ошивался среди последних, пока те готовились к ужину.

Да, с горечью подумал он, каждый получает все, что хочет. Каждый, кроме него. Сосущее чувство голода в животе, равно как и боль от отметины над бровью, выматывали все больше и больше.

Просторы низших миров населяли самые разнообразные существа. Даже демоны не могли узнать всех других демонов, а дьяволы — дьяволов; таким образом, никто так и не понял, что за созданием Тсагот был на самом деле. Но, объявив, чем он действительно предпочитает питаться, кровавый изверг точно бы себя выдал.

Хезроу — демон размером с человека, похожий на жабу с шипастым гребнем на спине и руками вместо передних лап, повернул рычаг и распахнул дверь. Рабы закричали и отшатнулись назад.

Хезроу прыгнул к мужчине, глубоко погрузив когти в его тело, и разорвал его грудную клетку. Остальные расправлялись со своей добычей с подобной же яростью. Некоторые, однако, предпочитали действовать с более утонченной жестокостью и смаковали ужас своих жертв, медленно оттесняя их к стене. Эриния, дьяволица с телом прекрасной женщины, сияющими алыми глазами, алебастровой кожей и украшенными перьями крыльями, зачаровала выбранного ею мужчину. Пока она скользила к нему, он стоял и дрожал, не в силах двинуться с места. На его лице отражалась борьба вожделения и страха.

Тсагот не хотел раскрывать силу своих собственных ментальных способностей. Черный юмор этой ситуации был в том, что ему не было ни малейшего интереса мучить смертных. Поэтому, как жабоподобный демон и его сородичи, он просто схватил женщину и впился в её горло.

Рабыня обмякла. Её слабая кровь слегка смягчила сухость в глотке и боль в животе — но только слегка. Он наблюдал за эриннией, которая склонилась над своей добычей и пожирала кусочки плоти, отрывая их от тела. Как бы просто сейчас было наброситься на неё сзади…

Да, просто и самоубийственно. Он с усилием оторвал от неё взгляд.

После кормежки демоны и дьяволы разошлись кто куда. Большинство вернулось к своим повседневным обязанностям, а остальные разбрелись в поисках продолжения потехи. Тсагот отправился бродить по коридорам и покоям замка, пытаясь придумать способ, который позволит ему достичь цели.

Темные силы знали, ему и правда нужна была какая-нибудь идея! Дворец Азнара Трула оказался полон секретов, потайных ходов, магических стражей и слуг, которые, если это не касалось их непосредственных обязанностей, не знали и знать не хотели ни о чем из дел зулкиров. И как тогда Тсаготу отыскать ту информацию, которая поможет ему выполнить свою задачу?

Кто-нибудь ему точно бы сообщил, нет сомнений. Но он не осмеливался просто бродить вокруг и задавать вопросы. Его гипнотические силы были весьма велики, но иногда люди с сильной волей оказывались ему достойными противниками. Если он опросит достаточное количество народу, кто-нибудь из них впоследствии неизбежно об этом вспомнит.

Следовательно, ему нужно использовать свою силу на тех, кто с наибольшей вероятностью обладает нужной ему информацией. Проблема в том, что Тсагот понятия не имел, кто бы это мог быть. Сложно быть в чем-то уверенным, ведь тонкости дворцовой жизни были ему в новинку. Он редко посещал материальный план ранее. Даже на своем родном уровне он был одиночкой, охотящимся на пустошах, и не привык к замкам и обществу.

Возможно, потому, что он только что закончил свою скудную и не утолившую его голод трапезу, Тсаготу пришла в голову очевидная мысль: все, демоны и люди, нуждаются в пище.

Поэтому он направился к кухне — или множеству кухонь, если быть точным, обширному открытому пространству, где стояла жара от пламени огромных печей и каменных очагов. Истекающие потом кашевары чистили лук и рубили кур. Пекари замешивали тесто. Свиные туши жарились на вертелах, горшки исходили паром и бурлили, а поварята чистили подносы.

Тсагот моментально понял, что суета в этой части замка не прекращается никогда. Тем не менее, его появление заставило их сбиться с ритма. Когда одна из женщин наконец заметила маячившую в дверях фигуру, она пронзительно закричала и подпрыгнула. Её кастрюля с лязганьем покатилась по полу. Другие повара повернулись, чтобы увидеть, что её так испугало, и тоже побледнели.

Тсагот понял, что не сможет вести свои расспросы под прицелом стольких глаз. Он направился прочь, но далеко уходить не стал. Всего несколькими шагами далее располагалась холодная, продуваемая насквозь кладовая с мраморной стойкой и увешанными полками стенами. Он проскользнул внутрь и, затаившись в самой глубокой тени, принялся терпеливо ждать.

Довольно скоро мимо него, спеша выполнить какое-то поручение, пронеслась повариха в покрытом пятнами белом фартуке. Её лицо и руки были испачканы мукой. Было секундным делом броситься к женщине, зажать ей рот одной из своих рук и, скрутив её остальными тремя, подтащить её к буфету.

Тсагот уставился в её широко раскрытые, бешено вращающиеся глаза и своей ментальной силой проник в её разум. Она прекратила вырываться.

— Я твой повелитель, и ты сделаешь так, как я скажу, — демон убрал руку от её рта. — Поняла ли ты?

— Я поняла, — в отличие от того Красного Волшебника Вызывания, которого он брал под контроль раньше, повариха не казалась вялой и ошарашенной. Она скорее выглядела собранной и деловитой, словно выполняла ежедневную работу на глазах у начальства, у которого не было причин быть ею недовольной.

Тсагот поставил её на пол и отошел.

— Расскажи мне, как найти Мари Агнех.

Мари Агнех была тарчионом Приадора, пока Азнар Трул не решил сместить её и забрать эти земли себе. Она тщетно пыталась вернуть власть. То, что кто-то был одновременно и зулкиром, и тарчионом, было беспрецедентным нарушением обычаев, и это толкнуло её на очень опрометчивый шаг. Она обратилась к Сзассу Тэму и его союзникам из числа лордов-магов, чтобы те помогли ей вернуть утраченные позиции.

Но лич то ли не увидел для себя никакой выгоды, чтобы ввязываться в эту борьбу, то ли решил, что, хоть Азнар и был его злейшим врагом, возмутительно позволять тарчиону оспаривать волю зулкира. В любом случае он отказался помочь ей. Когда Трул узнал о её попытке, он не стал ограничиваться тем, что просто отобрал у неё власть. Он заставил Мари исчезнуть.

Ходили слухи, что он захватил её в рабство, чтобы использовать как игрушку для постельных утех, что она была все ещё жива где-то в стенах этой самой цитадели. Тсагот горячо надеялся, что так оно и было. Иначе он не сможет выполнить свое задание и, значит, застрянет здесь навсегда.

Кухарка вскинула руки.

— Простите, господин. Я слышала эти слухи. Все слышали, но я ничего не знаю.

— Если она тут, — сказал Тсагот, — она должна чем-то питаться. Кто-то из поваров должен готовить для неё еду, а кто-то — относить ей.

Кухарка задумчиво нахмурилась.

— Полагаю, это верно, но мы готовим столько еды и рассылаем её по всему замку, день и ночь…

— Это всего одна порция, — произнес Тсагот. — Вы готовите её регулярно и отправляете туда, куда больше не отправляют ничего. Посыльным, скорее всего, служит кто-то, кто понятия не имеет, для кого она предназначена, а если и знает, то вам не рассказывает. Это наводит тебя на какие-нибудь мысли?

Она затрясла головой.

— Прошу прощения, господин, но нет.

Разочарованный, Тсагот едва подавил желание снова схватить повариху и оторвать ей голову. Но ни одно существо в его положении не может просто убивать всех, кого пожелает, и раскидывать повсюду трупы. Кроме того, её ещё можно было использовать.

— Все в порядке, — произнес он. — Но теперь, когда ты знаешь, на что смотреть, ты будешь наблюдать. Ты не поймешь, что наблюдаешь, и не вспомнишь наш разговор. Но ты будешь искать повсюду, и, если выяснишь что-нибудь, то найдешь меня и сообщишь.

— Да, господин, все, что пожелаете.

Тсагот отпустил женщину, а затем затаился, ожидая, пока сюда не заглянет следующий одинокий поваренок.

#i_001.png

Аот скатился со спины Яркокрылой и огляделся в последний раз, чтобы удостовериться, что никаких лошадей в поле зрения не наблюдается.

Заметив его беспокойство, грифониха фыркнула:

— Я могу держать себя в руках.

— Может быть, но лошади-то этого не знают.

Он взъерошил перья на её шее и направился к большой палатке в центре лагеря. Его новый медальон, сделанный в виде стилизованной фигурки грифона, переливался в свете походных костров. За то, что он пережил падение Тазарской крепости и донес тревожные вести до своего начальства, Аота недавно повысили до офицера.

Другим положительным (если можно так выразиться) моментом в этой ситуации было то, что именно его выбрали для наблюдения за передвижениями врагов. Все последнее время он только этим и занимался. Теперь наезднику нужно было отчитаться перед тарчионом. Стоявшие перед входом в палатку стражники были осведомлены о его деле и поэтому пропустили его беспрепятственно.

Нимия Фокар, правительница Пиарадоса, была одета в стеганку, которую воины обычно использовали, чтобы железные доспехи не натирали тело. Она была красивой женщиной с широким, чувственным ртом, несколькими серебряными кольцами в каждом из ушей и маленькой серьгой, вдетой в левую ноздрю. Когда он отдал честь, она воскликнула:

— Всадник! Ты, должно быть, проголодался и хочешь пить после своего путешествия. Пожалуйста, освежись.

Она махнула рукой в направлении складного лагерного стола, ломящегося от бутылок вина, кусков хлеба, зеленого винограда, белого и желтого сыра и ветчины.

Её сердечность его не удивила. Нимия всегда вела себя с подчиненными дружелюбно и непринужденно — до такой степени, что иногда приглашала их к себе в постель. Возможно, дело было в его грубых чертах лица и невысокой, крепко сбитой фигуре, но сам Аот никогда не удостаивался подобного предложения. В любом случае, он был даже рад, что этого не произошло. В случае каких-либо неудач Нимия имела склонность превращаться в свирепую поборницу дисциплины, порой вымещая злость даже на тех солдатах, которые не имели никакого отношения к случившемуся. Он заметил, что в этом случае чаще всего именно её бывшие любовники оказывались привязанными к столбу для наказания плетьми.

— Благодарю вас, тарчион.

Он, конечно, был голоден, но не настолько, чтобы одновременно есть и докладывать. Однако выпить — почему бы и нет, к тому же он не хотел оскорбить Нимию, отказавшись воспользоваться её гостеприимством. Наездник налил вина в один из оловянных кубков, которые стояли там как раз на случай подобных ситуаций.

— Я разведал путь, как и было приказано. Сотни мертвецов спускаются вниз по долине. Они невредимыми выбрались на наш берег реки.

Она ожидала это услышать и поэтому кивнула.

— Что, во имя всепожирающего пламени, вообще происходит?

— Я могу только озвучить то, о чем думают остальные. В горах множество старых руимвиранских крепостей и руин того государства, которое находилось там ещё раньше. Обе эти страны, очевидно, заигрывали с силами Абисса, поэтому после их исчезновения в тех местах осталось множество призраков и неупокоенных духов.

То же самое останется и после Тэя с его владычеством склонных к рискованным экспериментам волшебников, подумал он. Интересно, откуда пришла эта пугающая мысль?

— Иногда, — продолжил он, — что-то вырывалось из древних укреплений и могил, доставляя нам немало хлопот, но мы никогда не видели подобной орды. Я понятия не имею, почему это произошло сейчас. Возможно, настоящий ученый смог бы объяснить это явление, но я всего лишь боевой маг.

Нимия улыбнулась.

— Я бы на твоем месте не преуменьшала своей роли. Куда более важно уничтожить этих мерзких тварей, чем выяснить, откуда они пришли и почему. Ты думаешь, что они собираются направиться прямиком сюда?

— Да, тарчион, — он отхлебнул вина. Оно было слаще, чем он предпочитал, но пить его все же было возможно. Наверное, оно было дорогим и изысканным — будь у него подходящий дворец для распития подобных напитков, он бы наверняка оценил это.

— Даже несмотря на то, что они не смогут добраться до нас до рассвета?

— Да.

— Прекрасно. В этом случае у нас есть преимущество — хорошие позиции, дневной свет и Тазарим, защищающий наш правый фланг. Возможно, эти создания не так разумны, как мы поначалу решили.

Аот заколебался. Он был магом и наездником на грифоне, но все же опасался противоречить своей непостоянной начальнице. Но его долгом было донести до неё свою точку зрения. В конце концов, именно поэтому они вообще разговаривали.

— Они казались достаточно разумными, когда атаковали Тазарскую крепость.

— В основном, — возразила Нимия, — у них было преимущество внезапности. Твое предупреждение слишком запоздало, чтобы сыграть хоть какую-то роль. Кроме того, солдаты в этом гарнизоне были самыми неумелыми во всем тарче. Никто не ожидал, что хоть что-нибудь важное может произойти в тех краях. Потому-то я и послала их туда.

Аоту было неприятно слышать, что она считает никчемными тех людей, кто отважно сражался и погиб мучительной смертью на её службе. Но у него хватило благоразумия не высказывать свои мысли вслух.

— Понимаю, что вы имеете в виду, тарчион. Я всего лишь думал, как важно помнить о том, что наш враг организован и имеет лидера. Я говорил вам о ночном охотнике.

— Лишенная лица тварь с рогами и крыльями.

— Да, — хотя он и не знал, что это за создание, пока более осведомленный волшебник не подсказал ему. — Эту могущественную разновидность нежити считали давно исчезнувшей. У меня было чувство, что это и есть их предводитель, или, по крайне мере, один из командиров.

— Уверена, что тварь, сумевшая произвести такое впечатление на наездника, была воистину омерзительной. Но в моем распоряжении все воины, сколько я смогла собрать, и все священники, которых я смогла вытащить из их храмов. Мы сокрушим врага, не сомневайся.

— Я не сомневаюсь, тарчион. — Он и правда не сомневался, или, по крайней мере, знал, что не должен. Её план звучал разумно, и он доверял храбрости и мастерству своих товарищей. Наверное, это воспоминания о резне в Тазарской крепости навевали на него плохие предчувствия. — Что же вы предпримете, если мертвецы решат остановиться и избежать столкновения с нами?

— Тогда мы сами двинемся вперед и атакуем их. Если удача будет на нашей стороне, победа будет в наших руках ещё до заката. Я хочу, чтобы это дело закончилось быстро, дорога очистилась, а Тазарская крепость была отбита. Пока этого не случится, из шахт не поступит никакой руды или драгоценных камней, и мы не сможем собирать налоги с тех искателей сокровищ, что отправляются в горы.

«А шахтеры, охотники и фермеры, что ещё выжили в долине, останутся в опасности и начнут голодать», — подумал Аот. Она права. Врага нужно уничтожить как можно быстрее.

— Что-нибудь ещё? — спросила Нимия.

Он подумал пару мгновений.

— Нет, тарчион.

— Тогда иди, отдохни. Когда придет время, ты должен пойти в бой со свежими силами.

Проследив, чтобы Яркокрылую обеспечили всем необходимым, Аот завернулся в спальный мешок и попробовал последовать совету командира. Спустя какое-то время ему удалось задремать, но снились ему одни кошмары.

Наездника разбудил шум лагерной суеты. Утро было таким пасмурным, что ни один лучик солнца не мог пробиться через тяжелые облака на востоке. Офицеры разгуливали вокруг, выкрикивая приказы. Некоторые воины надевали доспехи и затягивали ремни, другие стояли в очереди, ожидая свою утреннюю порцию каши, или точили мечи и копья. Кое-кто становился на колени, чтобы получить благословение священников. Кровавый орк, охваченный нетерпением перед боем, выкрикнул свой боевой клич, и ослы заорали в ответ, в страхе заметавшись на привязи. Молодой солдат-человек, который присматривал за животными, обернулся и выругался, но орк в ответ только рассмеялся и показал ему непристойный жест.

Аот задумался, уж не колдун ли мертвецов затянул небо облаками так, что солнца не было видно, и почему никто из союзников — друид или маг, умелый в управлении погодой, — не разогнал эти тучи. Если они не смогли этого сделать, то, возможно, это было ни чем иным, как плохим предзнаменованием перед предстоящим боем.

Он сплюнул. Аот не слишком хорошо разбирался в прорицании и не узнал бы знамение, даже столкнувшись с ним лицом к лицу. Просто он перенервничал, вот и все. Лучшим способом избавиться от этих мыслей было занять себя каким-нибудь делом.

Поэтому он раздобыл завтрак для себя и Яркокрылой, помедитировал, подготавливая нужные заклинания, и убедился, что его оружие и амулеты были в идеальном состоянии. Затем наездник отправился на поиски тех разведчиков, что прибыли после его возвращения. Он хотел узнать, что видели они.

Эти повседневные хлопоты занимали его ровно до тех пор, пока кто-то не крикнул, что нежить уже близко. Тогда он немедленно поспешил к Яркокрылой и оседлал её, а потом вместе с другими наездниками на грифонах принялся дожидаться капитана.

Наконец, они получили приказ, и грифоны взвились в воздух, заполнив тишину хлопаньем крыльев. Когда Яркокрылая поднялась выше, Аот изучил врага. Пусть маг сейчас и не пользовался чувствами своего фамильяра, но в утреннем свете, каким бы тусклым он ни был, он смог разглядеть намного больше, чем в прошлый раз.

На первый взгляд казалось, что нежити не больше, чем защитников Тэя. Это обнадеживало. Аоту просто хотелось, чтобы там было поменьше созданий, которых он, довольно умелый, пусть и не удостоенный красных одеяний маг, не мог опознать. Было бы проще сражаться с противником, зная его слабые и сильные стороны.

В передних рядах мертвой орды ковыляла неповоротливая тварь с серой кожей, похожая на чудовищно раздутого гуля. Время от времени её пасть распахивалась до середины груди. Похоже, она могла бы заглотить человека целиком, если бы захотела. Аот напряг память, пытаясь сообразить, кого же она ему напоминает. Он внимательно рассматривал чудовище, когда вдруг понял, что видит его не так четко, как раньше.

Становилось все темнее. Облака и так полностью закрывали небо, а сейчас какая-то сила высасывала и оставшийся свет. Аот подумал о своем ночном преследователе, создании из тьмы, и почему-то преисполнился уверенности, что оно приложило к этому руку. Он постарался сдержать невольную дрожь.

Каждый тэйский воин привык к магии и, хоть один раз в жизни, но имел дело с нежитью. И все же полные тревоги шепотки в войске позади него становились все громче. Офицеры и сержанты орали, подбадривая простых солдат и приказывая им держаться стойко. А затем враги внизу перешли на бег, и в небесах замелькали летающие твари, едва различимые на фоне потемневшего неба.

На Аота и Яркокрылую ринулся оживший труп летучей мыши. Крылья его были столь изорваны, что непонятно было, как это создание вообще держится в воздухе. Маг решил не тратить на него заклинания — в скором времени они ему понадобятся, чтобы справиться с куда более грозными врагами. Используя их психическую связь, он мысленно попросил Яркокрылую разобраться с летучей мышью. Они сблизились, и в последний момент грифониха, взмахнув крыльями, взмыла над мертвой тварью и впилась в неё своими когтями. Тело, разорванное на куски, рухнуло с небес.

Тем временем Аот уже оглядывался в поисках других врагов. Они были повсюду. Размахивая копьем и выкрикивая слова силы, маг вызывал взрывы пламени, пока все пространство рядом с ним полностью не очистилось от призраков и теней. Это позволило ему улучить минутку, чтобы окинуть взглядом поле боя.

Похоже, он и другие наездники на грифонах на равных противостоят тварям в воздухе, а их союзники на земле даже берут верх. Стрелы лучников заметно проредили наступающую орду, но действия священников принесли куда больший результат. Жрецы стояли в относительной безопасности за рядами солдат, и каждый из них по-своему взывал к силе, которую давала им вера. Священники Бэйна трясли закованными в черные перчатки кулаками, жрицы Ловиатар бичевали себя по обнаженным плечам или раздирали ногтями щеки, а мрачные, облаченные в серое служители Келемвора размахивали полуторными мечами. Из-за их усилий некоторые мертвецы на глазах съеживались, неспособные двигаться дальше, а другие попросту рассыпались в пыль или исчезали. Несколько тварей даже повернулись и напали на своих же союзников.

«Все будет в порядке, — улыбнувшись, подумал Аот. — Каким трусом же я был, раз думал иначе». Но Яркокрылая, почувствовав его настроение, проскрипела:

— Нет. Что-то должно произойти.

Она оказалась права. В центре тэйских рядов, где толпой стояли священники, потоки воздуха начали вскипать и пульсировать — там появлялись новые враги. Сначала Аот не смог понять, кто же это, слишком уж они отличались друг от друга. Часть из них, по крайней мере, оказалась простыми призраками. Но другие — прозрачные существа с сияющими изумрудными глазами, одетые в еле различимые развевающиеся робы, — были окружены светящимися магическими глифами. Между ними парили тучи насекомых — тоже мертвых, как полагал грифоний всадник, — вместе с искристыми облаками, которые кружились и росли, словно направляемые единой волей. Очевидно, именно эти создания и переместили своих союзников в тыл врага. Они немедленно исчезли, возможно, отправившись за второй партией.

Аот упоминал в своем докладе, что у нежити есть по меньшей мере несколько заклинателей, но никто из тэйцев не ожидал от врагов умения перемещаться в пространстве. Как правило, мертвецы не были способны на это, да и в Тазарской крепости они такого не делали, поэтому их маневр застал тэйцев врасплох.

Но паники не возникло. Развернувшись в разные стороны, жрецы начали выкрикивать заклинания или воззвали к чистой силе веры, чтобы поразить новых врагов.

Ничего не произошло. Вообще ничего.

Тени набросились на священников, вспышки и насекомые роились вокруг них, и жрецы начали падать. Несколько воинов попытались прийти им на помощь, но и сами не сумели спастись. Врагов было слишком много. Жгучие и горящие облака поглощали человеческие тела, а леденящие прикосновения призраков высасывали жизненную энергию. Тем временем большая часть этой чудовищной орды собралась с новыми силами, чтобы сокрушить живую стену своих врагов. Тэйские ряды начали сминаться под давлением нежити.

Вероятно, подумал Аот, он может помочь жрецам. Он направил Яркокрылую вниз, но вместо этого грифониха вдруг расправила крылья и устремилась вперед. Секундой позже через то место, где они только что находились, пронеслось что-то размером с дракона. Аот не заметил, как это создание пикирует на них. Он был благодарен Яркокрылой за бдительность.

Чудовище выровнялось и повернулось, готовясь к следующей атаке. Это было ещё одно из тех нелепых созданий, что наездник никогда не встречал ранее — существо, похожее на огромного минотавра, замотанное в бинты, словно мумия. У него были крылья летучей мыши, а вместо копыт — клыки и когтистые лапы.

Яркокрылая демонстрировала чудеса ловкости, держась на расстоянии от огромной твари, пока Аот осыпал чудовище яркими молниями и стрелами света. Эти удары оставляли дыры в его шкуре, и тело твари местами обуглилось, но чудовище и не думало останавливаться.

Вдруг Яркокрылая, взвизгнув, покачнулась. Аот огляделся, но все же не смог понять, что её задело.

— Мой живот! — вскричала она.

Маг наклонился, надеясь, что ремни не дадут ему выскользнуть из седла. С этой позиции он смог увидеть зеленоватый туманный силуэт, который присосался к ней, словно пиявка. Нематериальные руки призрака были до запястья погружены в тело грифонихи. Плоть вокруг них вздулась и начала гноиться.

Неудобнее позиции для удара не придумаешь: Аот боялся зацепить грифониху вместо призрака, но он не видел иного выхода, кроме как попытаться. Одной из своих татуировок он активизировал заклинание точности. Когда глиф отдал ему свою силу, его предплечье пронзило острой болью. Маг наполнил свое копье энергией и ударил.

Его кончик вонзился в бок призрака, и тот тут же исчез. Освободившись от его болезненных объятий, Яркокрылая немедленно сложила крылья и нырнула вниз, попытавшись, как и раньше, увернуться от первой твари.

У неё не получилось. Хотя замотанное как мумия чудовище не сумело убить её на месте, как намеревалось, один из его когтей все же смог пронзить её крыло.

Мертвая тварь заскребла когтями, стараясь ухватиться покрепче и растерзать грифониху. Заорав от ярости и ужаса, Аот ударил копьем.

Чудовище наконец затихло. К сожалению, при этом оно начало падать, а, так как коготь его все ещё оставался в крыле грифонихи, Яркокрылую и её всадника увлекло за ним. Какую-то секунду казалось, что они вот-вот разобьются о землю, но затем грифониха сумела высвободиться, вырвав часть пальца из тела павшего врага. Её крылья захлопали, выталкивая остатки когтя из раны, и она выровняла полет.

Аот огляделся. Оказалось, было слишком поздно идти на помощь священникам. Они все погибли. Но все же тэйцам удалось уничтожить нежить в своем тылу. Маги и воины, яростно сражаясь, до сих пор сдерживали натиск остальной части мертвой орды. Пока он и его раненый грифон делали все возможное, чтобы избежать новых столкновений с врагом, Аот ощутил вспышку надежды, что легионы в конце-концов все-таки возьмут верх.

И тогда поверхность Тазарима взбурлила. Сгорбленные, изможденные фигуры начали выбираться на берег и немедленно атаковали край тэйского воинства.

Аот выругался. Он слыхал о лацедонах, которых ещё называли водными гулями. Это были довольно широко распространенные твари, но, насколько он знал, они предпочитали жить в соленой воде. Зачем им было плыть сюда от самих Рассветных Гор?

И все-таки они были здесь. Ни Аот, ни другие разведчики не заметили их приближение. Между тварями плыли целые полчища мертвых крыс. Эти паразиты хлынули между рядов сражающихся волной грязного меха, гниющей плоти, торчащих наружу обломков костей и скрежещущих зубов. Воины, успешно противостоявшие одному или двум врагам, оказались не готовы к стремительному нападению пяти, десяти или даже двадцати мелких, одновременно налетевших на них противников.

Это был конец. Ряды тэйцев дрогнули и начали рассыпаться. Воины ударились в бегство, роняя оружие и щиты. Командиры выкрикивали приказы, пытаясь заставить их отступать, сохраняя хотя бы подобие порядка. Кровавый орк-сержант, взмахнув саблей, зарубил двоих из своего отряда, чтобы заставить остальных подчиняться его приказам — хотя бы из чувства страха.

— Опусти меня вниз, — приказал Аот.

— Не будь идиотом! — откликнулась Яркокрылая.

— Я не позволю тебе лезть в бой, учитывая твои раны, но никто из наших на земле не сможет спастись, если мы, волшебники, не станем прикрывать их отступление.

— Мы все ещё не свалились с небес, не так ли? Мы можем летать и сражаться. Давай объединим наши силы.

Он понял, что не сможет переубедить её.

— Хорошо. Делай как знаешь.

Яркокрылая маневрировала, и, когда было необходимо, сражалась, используя свои когти и клюв. Чтобы сдержать врагов, Аот использовал все заклинания, выдавил каждую каплю магии из амулетов, татуировок и свитков, что были у него при себе. Без всякой пользы, как он подозревал. Люди позади него все равно продолжали погибать.

Но каким-то образом утро все же стало светлей. Облака из толстой пелены превратились в серую дымку, яркий белый шар появился на востоке, и, в конце-концов, большинство мертвецов прекратило свою изматывающую погоню.

#i_001.png

Исвал мог без особого вреда переносить прикосновение солнечных лучей, хотя кожа у него при этом начинала облезать. Он взлетел над своим воинством, чтобы лучше рассмотреть поле боя, и с отвращением скривился.

Некоторые из его солдат, прямо как и он сам, замерли в растерянности. Призраки растворялись в воздухе, становясь простыми воспоминаниями о боли и ненависти. Другие мертвецы, задымившись или начав распадаться на части, спешно закутывались в свои могильные саваны или заметались в поисках укрытия.

Исвал закрыл свои мертвенно-бледные глаза и погрузился в себя. Его выводы, хоть это и было неудивительно, оказались неутешительными. Сейчас у него больше не было сил вновь погрузить мир во тьму.

Ночной охотник позвал неслышным голосом. Он заранее озаботился тем, чтобы установить ментальную связь с каждым своим лейтенантом, так что был уверен, что они его услышат. И правда, те, кто ещё были способны двигаться, сразу же поспешили отозвать тех мертвецов, что, одержимые жаждой убийства, все ещё продолжали преследовать войска тарчиона Фокар.

Как только Исвал убедился в том, что его избранники исполнили его волю, он начал спускаться вниз, чтобы указать, куда его ордам двигаться после боя. Несколько его офицеров заметили его и поспешили к тому месту, где он с последним взмахом крыльев опустился на землю.

Исвал уставился на Шекс, приглашая её говорить первой. Он уважал её мнение. Более того, он даже чувствовал с ней определенное родство, хотя, конечно, это не имело ничего общего со слабыми чувствами смертных.

Не из-за того, что они были похожи. Да, у неё тоже были крылья и когти, но Шекс была выше, ростом с огра. Тело её представляло собой массу отслаивающейся и расплывающейся гниющей слизи, которая постоянно стекала вниз и лужами расплывалась у её ног. Даже остальные мертвецы старались держаться от неё подальше, чтобы не испачкаться в этой едкой грязи.

Нет, Исвал чувствовал связь между ними, потому что каждый из них был чем-то большим, чем просто грозным и по-настоящему разумным мертвым существом. Каждый из них был аватаром, воплощением вселенской основы. Он был тьмой, а она — гниением.

Сейчас Шекс казалась не слишком-то довольной.

— Многие наши воины могут действовать и при дневном свете, — произнесла она своим невнятным, булькающим голосом. — Позволь тем, кто способен на это, продолжить погоню. Почему бы и нет? Солдаты не смогут дать им отпор.

Смогут, ответил он, если сочтут, что стоят перед выбором — сражаться или погибнуть от удара в спину. Он заметил, что многие мертвецы вздрагивали или ёжились, когда его мысли проникали в их разум, но Шекс переносила его психическое вторжение без всякого признака беспокойства. Мы достигли достаточно за один день. Мы нанесли серьезный удар по врагу, и дорога, которая приведет нас на центральное плато, теперь свободна — от начала и до конца.

Значит, на какое-то время его войска рассеются, чтобы нанести столько вреда южному Тэю, сколько смогут. С одной стороны, это его печалило. Прошли тысячелетия с тех пор, как он командовал армиями, и Исвал осознал, насколько ему этого не хватало.

Но то, что его солдаты станут преследовать и убивать беспомощных смертных и поджигать их фермы и деревни, вполне его устраивало. У него было основание надеяться, что его армия вскоре объединится опять. Ведь так решил его хозяин, тот, кто вызвал его в мир смертных после многолетнего прозябания на Плане Теней.

Шекс склонила голову. Капли вязкого гноя стекали по ее лицу, словно она плакала из-за его слов.

— Как прикажешь, — наконец произнесла она.

Её хмурый тон удивил его. Я обещаю, сказал Исвал, нас ждет ещё много убийств. Теперь же позаботься о телах солдат тарчиона. Гули и им подобные могут съесть половину, но вторая мне нужна целой для оживления.

#i_001.png