17 число месяца Уктар, Год Неуправляемых Драконов
У Уилла явно был какой-то план план, наверняка опасный, и Павлу было не по душе, что его друзья отправились прямиком в стан врага. Он последовал было за ними, но в тот момент вокруг него начал клубиться ледяной белый туман, вызванный, несомненно, при помощи магии для того, чтобы ослепить противника. Его спасли инстинкты охотника, а может, и вмешательство Повелителя Утра.
— Ложись! — закричал жрец и бросился на землю. Кое-кто из находившихся поблизости воинов успел последовать его примеру, но некоторые либо не услышали, либо попросту не успели.
Ударила другая струя. Она прошла над Павлом, но даже мимолетное касание обдало морозом. Те, кто еще стоял, кричали и корчились от боли или падали на землю замертво, не выдержав запредельного холода.
В воздухе по-прежнему держалась дымка, хотя струя дыхания дракона немного разогнала туман. Павел поднялся, затем повернулся, щурясь и пытаясь определить местонахождение нападавшего. К тому времени, когда ему это удалось, дракон пошел в атаку.
— Там! — Крикнул он, показывая своим арбалетом. — Он приближается!
Павел выпустил болт, попавший в драконью морду. Следом выстрелили и остальные воины. Едва жрец успел сменить арбалет на булаву, как дракон врезался в их ряды.
Одного из копьеносцев тварь перекусила пополам, и куски его тела выпали из драконьей пасти. Другой солдат от резкого щелчка хвостом взлетел в воздух, а третьего взмах огромного крыла размазал по земле. Остальные соссримцы били тварь с боков, но не могли пробить её алебастровую чешую.
Павел прочёл заклинание, и взрыв звука ударил в кровавую рану на морде зверя. Жрец продвигался вперед, ожидая, когда существо отвернется, чтобы успеть подскочить и нанести удар булавой.
Дорн занял позицию перед рептилией, и она бросилась на него, стараясь схватить когтями. Он попытался увернуться, но неудачно, дракон задел полуголема по железной стороне тела. Удар отшвырнул его и с лязгом свалил на землю.
Белый присел, готовясь атаковать Дорна, но Павел, Стайвэл, Натали и другие бросились на монстра. Булава Павла не испортила красоту его брони и царапиной, и, хотя он не осмелился отвести взгляд от существа, чтобы оценить положение вещей, у него создалось впечатление, что его товарищи тоже не преуспели.
Однако дракону не понравилось быть в окружении, когда на него одновременно нападает столько людей, и тварь зарычала и закружилась. Это даже не было нападением, но размер и скорость рептилии, её ноги, способные затоптать любого, и широкий хвост сделали свое дело. На снег упал еще один растерзанный воин.
Белый отбежал, явно для того, чтобы продолжить атаковать с расстояния. Вероятно, его дыхательное оружие восстановилось. А удары мечей, топоров и копий, которые только что обрушивались на него, оставили лишь царапины.
Но, по крайней мере, он уже не рвался через войско. Павел мог вернуться к мыслям об Уилле и Дживексе. Во всяком случае, так ему казалось, пока упавший воин, долговязый, прыщавый подросток, не застонал и слабо не пошевелился на земле. Иней от дыхания белого дракона покрывал большую часть его тела, и участки обнаженной кожи были мертвенно-бледными от обморожения.
Павел не мог оставить его просьбу о помощи. Он наклонился, прошептал молитву, одной рукой взял свой солнечный амулет, а другую положил на грудь пострадавшего мальчика. Тепло Латандера расцвело в нём и устремилось в пациента, отогревая замороженные ткани, устраняя повреждения, восстанавливая разрушенные артерии и вены и тем самым открывая свежей крови доступ к тем местам, до которых она не могла дойти ранее.
Парень улыбнулся и закрыл глаза. Павел сжал его плечо, а потом вскочил, спеша дальше по своим делам.
Однако, к этому времени Стайвэл догадался о его намерении и подошел к нему:
— Куда ты идешь? — спросил коренастый капитан. — Ты нужен нам!
— Я иду за Уиллом и Дживексом, — ответил Павел. — У них есть какая — то идея, и это может быть нашей единственной надеждой. Я попытаюсь помочь.
Стивал нахмурил брови, обдумывая сказанное. Потом он повернулся, увидел одного из опытных ветеранов, служившего под его командованием, и крикнул:
— Гант! Остаешься за главного. — Он снова посмотрел на Павла. — Пойдем.
Они поспешили за линию строя, подальше от рёва атакующих змеев, шипящих взрывов их дыхания, гула летящих стрел, от криков и воплей. Натали и Дорн пристроились позади них.
Поначалу Павел опасался, что Уилл и Дживекс настолько сильно опередили их, что он и его спутники не смогут их найти среди хаоса битвы. Однако затем он заметил, что там, где сражались драконы, по-прежнему кипела битва, а впереди было странное затишье. Там люди больше не стреляли из луков и не кололи копьями, а просто смотрели вниз с холма. Он подбежал к валу, чтобы выяснить, что же привлекло их внимание.
— Они все поднимались в гору, — сказал воин с дряблой кожей человека, который был толстяком до участия в военной кампании, посадившей его на голодный паёк. Он воспользовался затишьем в боевых действиях, чтобы быстренько достать ломоть вяленой оленины и грыз его, пуская слюни и говоря со ртом, набитым мясом, — эти паршивцы. Потом раздался странный вопль — я не смог разобрать слов — и все просто остановились.
Павел отметил, что не все. Зетриндор летал над своими приспешниками, и несмотря на расстояние, священника передернуло от отвращения. Игнорируя это ощущение насколько было возможно, он напряжённо всматривался, пытаясь найти своих пропавших друзей, но их заметила Натали благодаря ее светящимся, нечеловеческим глазам.
— Там, — показала она.
В указанном направлении Павел смог разглядеть парящую сверкающую пылинку, которая вполне могла быть Дживексом, и пятнышко на земле, которое могло оказаться Уиллом. Они добрались туда, не пронзённые по пути тучей стрел и не разрубленные на кусочки.
Но Госпожа Удача, кажется, перестала им улыбаться, потому что Зетриндор расправил свои порванные, иссохшие крылья и накинулся на них. Павел закричал в мучительной уверенности, что рептилия сейчас убьет их. Но огромное белое чудовище не обрушилось на них сверху, а вместо этого село неподалеку. Его армия, напоминающая рой белых муравьев, начала образовывать круг. Неужели для того, чтобы послушать как он, Уилл и Дживекс будут вести разговоры?
Павел повернулся к Дорну, Стайвэлу и Натали.
— Я не знаю, что происходит, — сказал он, — но это не сможет длиться долго. Что бы этот идиот полурослик не собирался сказать, Зетриндор не будет долго терпеть его дерзость. Мы должны спуститься туда немедленно.
— Мы никак не успеем вовремя, — буркнул Дорн, — даже если бегом, при условии, что они не начнут стрелять, пока мы будем спускаться вниз по склону. Нам нужно волшебство, которое переместит нас туда.
Павел оглянулся, но ему не удалось увидеть где-нибудь поблизости ни друида, ни колдуна. Естественно. Захватчики перестали нападать на войска с фронта, и весь подобный народ был в тылу, сражаясь с драконами. Он сделал шаг в том направлении, но кто — то прохрипел:
— Нет. Соберитесь вокруг меня.
Он повернулся и увидел Мадислака Пемска, опиравшегося на копье и выглядевшего так, он рухнет, лишись этого своеобразного костыля. Его кожа была пепельного цвета, а большая часть потрепанного коричневого одеяния была тёмной от пропитавшей его крови, которая всё ещё пузырилось на губах.
— Господин, — сказал Стайвэл, — вы сильно пострадали.
Старик закрыл серые глаза.
— Неужели, — прохрипел он, — никто кроме меня ничего не понимает? Неужели вы не слышали, как священник Латандера сказал, что у нас нет времени? Подойдите ближе! Я думаю, что даже раненый могу управиться с вами пятью.
Они собрались вокруг Мадислака. Бронзовым серпом, зажатым в дрожащей от напряжения руке, он вывел магическую фигуру и прошептал слова силы
Магия пронизала тело Павла. Взвыл ветер, поднял его с товарищами вверх и переместил вниз по склону. Или, возможно, они сами стали ветром, а их тела были превращены во что — то светлое и прозрачное как туман.
У Дорна же было чувство, будто это вопила сама ненависть, могучая, как волшебство Мадислака, которое уносило его прочь. С гибелью Кары возможность сразиться с её убийцей — было единственным желанием, что у него оставалось, и после десятков дней отчаяния, оно, наконец, исполнилось.
Но когда ветер понес их над кольцом зрителей, а Зетриндор устремился к Уиллу и Дживексу, его ярость уступила приступу страха.
Дорн продолжал лететь на расстоянии нескольких ярдов над землёй, всё ещё в виде призрака. Его друзья были на волосок от смерти, а он не мог ничего с этим поделать.
Затем воля Мадислака так резко толкнула летевших на землю, что Дорн почувствовал, как его призрачное тело расплющилось словно тесто в руках пекаря, а затем снова приняло свою форму. Неожиданное падение привело к тому, что путешественники оказались между Зетриндором и его добычей.
В этот момент они ещё не материализовались, и дракон, если бы захотел, мог броситься вперед прямо сквозь них. Но, очевидно их внезапное появление в призрачной форме насторожило его, поскольку с невообразимым для такого огромного, скользкого, иссохшего и смердящего миазмами смерти существа проворством дракон остановился.
Дорн почувствовал, как его тело обретает привычное состояние. На мгновение собственный вес показался ему неподъемным. Но потом восприятие пришло в норму, и он оказался снова просто самим собой.
Полуголем шагнул к Зетриндору, нависшему над ним подобно побелённому чумному дому, но Павел схватил его за человеческую руку.
— Ещё не время! — отрезал блондин.
Дорн попытался освободиться. Даже его правая сторона была сильнее Павла, но почему-то его другу все равно удавалось его удержать.
— Проклятье! — сказал священник. — Если я могу сдержаться, чтобы не наброситься на эту тварь, можешь и ты. Здесь что-то происходит. Не испорти все!
Дорн сделал глубокий вдох.
— Отпусти меня, — сказал он. — Я в порядке.
Павел внимательно посмотрел ему в лицо, а затем с осторожностью освободил его руку из захвата.
Тем временем Зетриндор своими бледными сверкающими глазами изучал вновь прибывших.
— Какая неожиданная награда, — сказал он. — Все те, кого я тщетно пытался захватить, теперь стоят передо мной. — Он повернул голову, чтобы всмотреться в Мадислака.
— Хотя ты, старик, не выглядишь так, как будто простоишь долго. Люди такие хрупкие. Один небольшой удар стрелы или ножа, и готово.
— Да. — Мадислак кашлянул кровью. — Мы здесь, и если ты хочешь вести переговоры, делай это как полагается. Прикажи драконам наверху прекратить атаковать. В противном случае я могу увести всех нас отсюда так же легко, как и привел.
Зетриндор усмехнулся.
— Сомневаюсь в этом. Нужно время, чтобы обратить плоть и кости в ветер. Даже если я не могу сам выполнить подобное заклинание, то понимаю, как оно работает. Тем не менее, я полагаю, что готов пойти вам навстречу. Эти дураки ведут себя так странно, что задели мое любопытство.
Он зашипел и прорычал слова на языке драконов, и в воздухе закипела и заструилась энергия. Как увидел Дорн, в следующие несколько секунд суматоха на вершине хребта стихла. По-видимому, другие змеи услышали приказ своего вождя и отступили.
— Теперь, друид, — сказал драколич, — чего же вы хотите? Сдаться? Я мог бы сохранить вам жизнь. Мои соотечественники уже убили достаточно ваших людей, чтобы заполнить животы на некоторое время.
Уилл рассмеялся.
— Как бы не так. Они пришли поручиться за то, что я уже сказал вашим солдатам. Ледяная Королева мертва. Народу ледника незачем больше сражаться.
Зетриндор плюнул, ещё больше охлаждая воздух и распространяя вокруг запах падали.
— Я же сказал тебе, насекомое, что твои откровения ничего не меняют. Мои рабы только поймут, что им выпала честь сражаться за корону лично для меня.
— Я думаю, что они предпочли бы отправиться домой, — сказал Уилл. — Я также думаю, что ты не сможешь остановить их.
— Особенно, не после вашего поединка с Ираклией, — добавил Павел. — Тебе повезло и ты победил её в конце, но она ранила тебя первой. Она выкачала из тебя изрядную часть силы. Осмелюсь сказать, с тех пор ты — только слабая тень того, что драколич должен из себя представлять.
— Именно поэтому он не сражается, — закричал Дживекс. Мерцая крыльями, он ринулся осматривать войско арктических гномов. — Как я вам и говорил.
Шепот побежал по рядам армии Зетриндора. Он заревел, и солдаты замолчали, а глаза у всех, даже гигантов, расширились от ужаса.
— Я ваш бог! — Заорало мёртвое создание. — Благодарите за то, что я не убил всех и каждого за проявление малейшего доверия к подобной лжи.
— Если они лгут, — возразил Дорн, — докажи это. Сразись с нами. Только ты против меня и моих друзей. Это не слишком большая проблема для драколича, не так ли?
Он не знал, что скажет такое, пока не произнёс, а затем осознал, что не имел права говорить за других.
Но Мадислак кивнул, словно они всё это запланировали заранее.
— Да, Зетриндор. Победи нас, и моё войско сдастся. Клянусь дубом и рогом единорога. Но если мы убьем тебя, твоё войско возвращается домой, и войне конец.
Зетриндор смотрел на них, как скептически настроенный покупатель на рынке, который считает, что предложение продавца слишком щедро, чтобы быть правдой.
— Ваша армия все равно обречена.
— Конечно, так и есть. — Дрожащей рукой Мадислак стер кровь с губ и подбородка. — Вот почему я делаю это предложение. Но если ты сможешь убить нас, это по-прежнему сработает в твою пользу. В противном случае, мое войско будет бороться до последнего человека. Ты потеряешь солдат, убивая их — силу, которую мог бы использовать для покорения остальной части Соссала.
— И еще, — сказал Уилл, — если ты откажешься от предложения, то покажешь своим людям, что действительно слаб и боишься драться. Я не говорю, что все они восстанут против тебя, как и не говорю того, что они не сделают этого, но я гарантирую, что они начнут дезертировать всякий раз, когда им представится такая возможность.
Зетриндор колебался. Возможно, он задавался вопросом, смогут ли эти несколько колкостей и бездоказательных утверждений пошатнуть веру в его неуязвимость, и что если он хотел поддержать свою абсолютную власть над воинами, то должен был проявить себя. Но казалось более вероятным, что он просто поражался безумию этих крошечных существ, которые полагали, будто у них был какой-то шанс выстоять против него.
Так или иначе, немного погодя, он сказал:
— Старик, ты должен объяснить своим войскам условия сделки, чтобы они знали, что должны сложить оружие после того, как я убью тебя и остальных.
Мадислак взмахнул рукой, которой не опирался на копье. Запах свежей зелени поплыл по воздуху, ненадолго маскируя зловоние Зетриндора.
— Готово. Мои соратники-друиды поняли.
Голова Зетриндора отклонилась назад, а горло раздулось. Он собирался воспользоваться своим дыханием, и Дорн знал, что одна-единственная атака могла бы убить как каждого в отдельности, так и всех их вместе. Он попытался избежать хотя бы центральной, самой холодной части конусообразного потока холода, и его товарищи сделали то же самое.
Все, кроме Мадислака, который, как запоздало вспомнил Дорн, вероятнее всего, не смог бы увернуться с раной от стрелы в спине. Сгорбившийся старик просто положил руку на грудь, возможно, сжимая скрытый под одеждой талисман, и перед ними поднялась стена жёлтого пламени, высотой с гиганта и достаточно широкая, чтобы оградить и его, и его товарищей. Холод, который изрыгал Зетриндор, потушил пламя, но исчерпал свою силу. Он не смог достичь своих целей.
Драколич зарычал и приготовился броситься на Мадислака. Мчась по воздуху, Дживекс создал над головой Зетриндора скопище иллюзорных скорпионов, но эти фантомы сразу же растаяли при контакте с ним. Тогда волшебный дракон кинулся в атаку на неупокоенного белого и заработал когтями. Рассредоточившись, чтобы Зетриндор не мог нацелиться на всех сразу, бойцы на земле обходили противника с боков. Дорн, Стайвэл и Натали выпускали стрелы, Уилл метал камни, а Павел вызвал вспышку горячего золотого света, от которого часть чешуи огромной рептилии обуглилась и почернела.
Дракон развернулся и бросился на Павла, пытаясь задеть его когтями или затоптать. Но долговязый блондин-священник увернулся, и нога дракона, опустившись вниз, ударилась о землю. Рептилия рванулась вперед, нацелившись на Павла челюстями.
С рёвом Дорн сделал несколько шагов и, выстрелив, смог загнать стрелу в серебристый глаз нежити.
Крича по примеру Дорна, Уилл, Натали, и Стайвэл продолжали атаковать драколича на расстоянии. Летая над Зетриндором, то появляясь, то исчезая из вида с радужным мерцанием, так как использование других способностей лишало невидимости, Дживекс создал вой настолько громкий и пронзительный, что любой услышавший его вздрогнул бы. Дорн предположил, что источник звука находится в одном из ушей Зетриндора. Если повезет, драколича это помучает или хотя бы отвлечет.
Согласованными действиями Дорн и другие нападавшие сумели отвлечь зверя, и тот перестал преследовать Павла. К несчастью, драколич согнул ноги и расправил гниющие крылья, собираясь взлететь.
Принимая во внимание то, каким опасным Зетриндор был на земле, он составил бы ещё большую угрозу в воздухе. Скорее всего, непреодолимую. Дорн выпустил ещё одну стрелу. Она пронзила змеиную шею Зетриндора, но заставила отказаться от его намерений.
Однако затем, вместо того чтобы поднять змея в воздух, крылья Зетриндора начали свернулись и задергались в судорогах. Дорн огляделся и увидел Мадислака, который все ещё сжимал какой-то предмет под своей одеждой. По-видимому, у него в запасе были заклинания, полезные в борьбе с драконами, которые он берег до того часа, когда друид и Зетриндор встретятся в бою.
А Зетриндор начал творить свое собственное заклинание. Слова силы охладили воздух, а земля покрылась расползавшимися и ветвившимися трещинами. Дорн понятия не имел, для чего предназначалось это волшебство, но точно знал, что не хочет позволить существу закончить его.
Он также не хотел стоять в стороне и просто продолжать выпускать стрелы. Хотя это и было опрометчиво, но полуголем стремился биться с убийцей Кары врукопашную. Все равно его зачарованные железные когти нанесут больше ущерба. Он опустил свой большой лук, взялся за меч и бросился в атаку.
Дорн надеялся нанести хотя бы один удар прежде, чем Зетриндор учует его, потому-то и прорывался с той стороны, где его стрела пронзила бледный запавший глаз рептилии. Но когда голова белого чудовища повернулась в его сторону, он понял, что глаз все ещё видит. Создавалось впечатление, что он будет видеть и тогда, когда мягкие ткани сгниют полностью.
Светящийся глаз также по-прежнему обладал силой замораживать противника на ходу. Мышцы Дорна одеревенели, и он качнулся, теряя равновесие. Нет! — убеждал он себя. — Нет, я не буду валяться в ногах этой грязной твари! И паралич отступил.
Обеими руками он ухватился за рукоять меча и вонзил его меж рёбрами Зетриндора. Лезвие пронзило белую чешую, выпуская тошнотворную вонь и густую черную слизь. Драколич забил хвостом, и Дорн бросился на землю, уходя из-под удара. Зетриндор продолжал читать своё заклинание, выдерживая точный ритм и артикуляцию. В него летели стрелы и камни. Некоторые пронзили шкуру, но многие отскочили прочь, не причинив вреда. Дживекс поливал спину драколича чем-то вроде ярких струй пламени. Но ничто из предпринятого так и не смогло прервать чары.
Хвост Зетриндора хлестал взад и вперед и нацелился на всё ещё лежавшего ничком Дорна. Будучи не в состоянии увернуться вовремя, тот сгруппировался и принял удар своей железной стороной. Этот спасло ему жизнь, но удар всё равно вколотил его в землю, вышибив дух.
Пока он изо всех сил попытался избавиться от шока и снова подняться на ноги, то увидел, как Уилл бросился под брюхо Зетриндора и дважды ударил, прежде чем отбежать обратно на открытое пространство. Тем не менее, белый продолжал рычать, воплощая свое колдовство. Над его головой заклубились серые тучи.
Тогда Павел закричал:
— Латандер!
Тёплый красно-золотистый свет запульсировал в воздухе и озолотил утоптанный снег. Зетриндор дёрнулся и наконец-то сбился, потому что облака остановились, и ощущение сосредоточения Силы уменьшилось.
Дракон зарычал и отступил на шаг от Дорна.
По-видимому, направляясь к Павлу. Намереваясь отвлечь его от священника, Дорн бросился следом и почувствовал, что некоторые из его товарищей бегут за ним.
Зетриндор отскочил, увеличивая расстояние между ним и преследователями, а затем, к удивлению Дорна, резко повернулся к ним. Оказалось, они, а не Павел были его целью, и, обманом заманив преследовать себя, дракон заставил их сбиться в кучку.
Он снова откинул голову назад, раздувая шею. От ноздрей и рта шел легкий жемчужный пар. Дорн понял, что у него и его товарищей мало надежды на то, чтобы на этот раз уклониться от наихудшего вида оружия — дыхания драколича. Не на таком расстоянии.
— Встать за мной! — рявкнул он. Подняв руку, чтобы прикрыть лицо, он повернулся своей железной половиной к Зетриндору.
Одна только сила взрыва ударила так, будто он пытался выстоять перед чем-то вроде бури, стирающей с лица земли деревья и дома. Но хуже был ужасный холод, который пронзил его до глубины души, отчего всё его тело сжалось, словно действительно превратилось в лед.
Без сомнения, только благодаря своей нечеловеческой стороне, благословениям и защитным заклинаниям, которые Павел, Мадислак и другие волшебники и друиды наложили на него ранее в тот же день, Дорн пережил атаку. Может быть, люди позади него тоже смогли выжить. Но какое это имело значение? Получив такой удар, они больше не могли сопротивляться… Зетриндор усмехнулся, приготовившись, напасть, а Дорн мог лишь отступить и приготовиться к защите… Он дрожал словно разбитый параличом и не мог даже почувствовать рукоять меча, сжатую онемевшими человеческими пальцами.
Тут на него и Зетриндора упала тень. Вздрогнув, белый дракон только-только успел посмотреть вверх, как луч яркого света сверкнул и словно лезвие рассёк ему спину. Сияние, понял Дорн, было дыханием другого дракона, светлого, блестящего, почти призрачного змея, который выглядел так, будто был вырезан из алмаза или кристалла. Он бросился на Зетриндора и вонзил в него свои когти.
Хватая, разрывая и кусая друг друга, две рептилии катались по земле. Чтобы не быть раздавленным, Дорн откатился назад.
Он чуть не наткнулся на Уилла, который, так же как Стайвэл и Натали, пытался восстановить контроль над своим дрожащим, обмороженным телом, чтобы убраться в сторону от этой дуэли. Это была милость божья, что все трое были еще живы. Но очевидным было и то, что состояние у них было не лучше, чем у Дорна.
Дживекс, видимо, избежавший дыхания Зетриндора, был всё ещё цел и невредим, и до сих пор храбро пытался повлиять на исход битвы. Он вертелся и летал над более крупными рептилиями, пытаясь ослепить Зетриндора иллюзиями, ярким светом, гигантскими роящимися муравьями и густыми, запутанными колючими кустарниками, призванными закрыть обзор. К сожалению, все образы исчезали сразу же, как только волшебный дракон их создавал.
Но, может быть, подумалось Дорну, это не имело значения. Кристаллический дракон был даже больше, чем Зетриндор. Может быть, он сможет уничтожить драколича в одиночку.
По крайней мере, он на это надеялся, пока не увидел свежую, зияющую рану между жемчужных крыльев змея. Сукровица, текущая из раны, была чистой, как вода, а не красной, как прежде. Заклинание смены облика изменило кровь мага вместе с остальным его телом. Но даже при этом было очевидно, что хрустальный дракон — это Мадислак, и что даже превратившись в такое мощное существо, он всё ещё страдал от изнурительной раны. В таком случае, нельзя было надеяться, что он может победить.
Драколич вырвал свою шею из цепкого захвата когтей Мадислака, повернул голову к друиду и дохнул морозом. От соприкосновения с замораживающей струей кристальный змей содрогнулся. И Зетриндор воспользовался этой мгновенной заминкой другого дракона, чтобы разорвать как можно больше прозрачной плоти.
Прихрамывая, Дорн сделал шаг к месту сражения. Он знал, что это смешно. Он не мог сражаться в таком состоянии. Но должен был попробовать.
Павел, вновь хромая, спешил к ним.
— Подождите, — сказал, задыхаясь, священник, — Все вы, подождите.
Читая молитвы и призывая из своего амулета свет, он придал своему прикосновению тепло и восстанавливающую силу.
От магии онемение и слабость человеческой половины Дорна сменились какой-то горящей болью, но с ним было все в порядке. Это не помешало бы ему сражаться, и, видимо, Уилл, Натали, и Стайвэл чувствовали то же самое. Они встали прямее и крепче схватились за свое оружие.
— Вот и все, — сказал Павел. — У меня не осталось заклинаний.
Уилл сплюнул.
— Бесполезен, как всегда.
Дорн возглавил шествие. Остальные последовали за ним.
Терзая Мадислака, Зетриндор был слишком занят, чтобы обратить внимание на меньших противников, но даже в этом случае они находились в постоянной опасности. В любой момент два сплетенных телами змея могли упасть на них сверху, растереть в пыль случайным ударом хвоста или взмахом крыла или задеть своим дыханием. Дорн отскочил в сторону, а затем, когда опасность миновала, снова бросился в бой и кромсал любую сморщенную, разлагающуюся часть тела Зетриндора, до которой только мог дотянуться.
Но несмотря на это, драколич не замедлился и вскоре начал рычать другое заклинание. Дорн и его товарищи стали нападать ещё активнее, отчаяннее и упорнее, но так и не прервали при этом чары.
Бурлящая тень образовалась в узком пространстве между Зетриндором и кристальным драконом. На мгновение Дорн подумал, что неупокоенный белый просто наколдовал что-то вроде брони. Но затем с ужасом понял, что именно это появление предвещало на самом деле.
Было слишком поздно помогать Мадислаку, сцепившемуся с драколичем. Дорну было необходимо защищать других товарищей.
— Дживекс! — Рявкнул он. — Разойтись!
Быстро маша крыльями, волшебный дракон отлетел от вздымавшейся тени, созданной его гигантским сородичем. Мгновением позже тьма ударила. Как когда-то на площади Новуларонда, когда она пронеслась по булыжнику, как разрушительная волна бросается на берег. Но на сей раз она возникла в небе, словно удар молнии.
Охваченный столпом мрака, Мадислак рассыпался в прах, некоторые частицы его тела осыпались вниз, самые лёгкие повисли в воздухе подобно мерцающему туману. Части его тела, не затронутые прикосновением тьмы, — части хвоста, ног, куски крыльев — упали на землю.
Сделав свое дело, сгусток тьмы исчез. Зетриндор вскочил на ноги. Его отвратительная плоть была во многих местах настолько порвана, что висела клочьями, обнажая кости. Левая сторона головы была совсем голым черепом, глаз и ухо оказались оторваными вместе с кожей и мышцами. Мадислак, Дорн и их союзники причинили ему вред, который не вынесло бы ни одно живое существо. Но драколич перемещался всё с той же пугающей скоростью и изяществом, что и прежде.
Выставив вперед железную часть тела, приготовившись блокировать и бить искуственной рукой и отведя назад меч, Дорн вышел лицом к лицу с драколичем. Со смертью Мадислака и учитывая, что Павел исчерпал запас своих заклинаний, это было совершенно бесполезно. Но это было всё, что он мог сделать и всё, что хотел.
Его товарищи обходили Зетриндора с боков. Белый напал на Дорна. Тот отпрыгнул в сторону, приготовившись рубить голову существа, но резко прекратил атаку, поскольку Зетриндор был всё ещё вне пределов досягаемости. Полуголем понял, что это был манёвр, предназначенный для того, чтобы остальные подошли ближе, пока всем казалось, что дракон сосредоточен на Дорне. Стайвэл проглотил наживку. Заметив опасность, Натали, чьи волосы ощетинились копной белых перьев, закричала:
— Нет!
Стайвэл остановился и, когда Зетриндор развернулся и атаковал его, сумел уклониться.
К сожалению, страх за Стайвэла отвлек Натали от опасности, грозящей ей самой. Хвост Зетриндора изогнулся, врезался в её тело и подбросил в воздух. Девушка тяжело упала вниз и осталась лежать, словно сломанная кукла.
Не было времени для скорби о ней или ярости, только полная концентрация на непосредственной задаче. Дорн, Уилл, и Павел сражались, слаженно взаимодействуя и применяя приёмы, которые использовали в бесчисленных боях с опасными тварями.
Будучи опытным охотником и истребителем змеев, Стайвэл использовал похожую тактику. Дживекс нападал на Зетриндора, применяя один магический эффект за другим, и всякий раз, когда видел брешь, пускал в дело зубы и когти.
Это сохранило им всем жизнь ещё на несколько мгновений. Даже позволило нанести белому ещё несколько несущественных ранений. Пока Зетриндор, который, по-видимому, устал от этой игры, не прорычал слово сылы.
Ударил гром, чудовищный звук, подобный взрыву. Дорн пошатнулся и упал. Его союзники тоже, все, кроме Дживекса, который нелепо кувыркался в воздухе.
Зетриндор потянулся челюстями к Уиллу. Полурослик предпринял несколько слабых усилий, чтобы встать на четвереньки, но, похоже, не видел нависшей угрозы. Остальные тоже не попытались его защитить. Оглушительный взрыв ошеломил всех.
Дорн тоже чувствовал себя разбитым и изможденным, но заставил себя встать. Он обеими руками схватил свой меч и ударил. Быть может, Зетриндор слишком полагался на мощь своего колдовства, или же сопротивление Дорна застало его врасплох, но он не предпринял никаких усилий, чтобы уйти от удара. Лезвие с хрустом погрузилось глубоко в череп с той стороны, где Мадислак уже сорвал естественную броню чешуи и мускулов.
Всё тело Зетриндора содрогнулось. Дорну показалось, что он увидел темноту, бурлившую вокруг острия его меча и разрыв, в котором он воткнулся, как будто кровоточила некая мерзкая сила. Он выдернул оружие, ударил второй раз и снова расколол кость.
Зетриндор качнулся назад. Дорн ощутил внезапный лучик надежды, пока драколич не восстановил равновесие и не возвратился в боевую позицию. Его горло раздулось.
«Недостаточно хорошо», — подумал Дорн. — «На миг я подумал, что это так, но нет. Не так.»
Затем голос, на октаву более низкий, чем его собственный закричал:
— Вы видите, маленький народец сказал правду! Лич слаб! Взять его! Взять его! Взять его!
Вздрогнув, Зетриндор повернул голову, взглянув на молодого, сравнительно стройного ледяного великана, который поднял крик. Вероятно, драколич выдумывал наказание пострашнее, но в то же мгновение другой гигант бросил огромный топор и угодил ему в грудь.
Целый шквал метательных снарядов устремился к монстру, от гигантов, карликов, и варваров, как стреляющих из луков, так и бросающих копья. Затем с рёвом ненависти они бросились на Зетриндора и облепили его, и драколич почти исчез под массой нападавших.
Дорн понял, что народу ледника было наплевать условия его битвы с белым драконом. Они только хотели избавиться от Зетриндора, и как только его противники ослабили драколича, убедив их, что он был уязвим, восстали против него.
Полуголем предположил, что другой человек на его месте ликовал бы, но он всё ещё не мог почувствовать ничего кроме ненависти. Он попытался протолкнуться через скопление воинов вокруг Зетриндора, чтобы снова сражаться, но не смог. Слишком мало сил осталось в его болящей и истощенной человеческой половине.
Зетриндор снова начал выкрикивать заклинание, но вскоре замолчал, как и вся сражающаяся толпа бойцов. Какой-то священник или шаман вовремя наложил заклятье тишины, чтобы драколич не смог использовать свою магию.
Однако сражение всё бушевало, и Дорн начал опасаться, что даже такой толпе врагов не одолеть драколича. Но в это время гигант, облаченный в нагрудник, вырезанный из заговоренного неплавкого льда, нагнулся и, выпрямившись, поднял высоко над собой отрубленную голову Зетриндора. Народ ледника или, по крайней мере, все те, кто находился вне области тишины, прокричали громогласное ура.
Дживекс подлетел к Дорну. Волшебный дракон посмотрел на эту сцену, а затем фыркнул:
— Почему они не приветствуют меня? Ведь всю работу сделал я.
* * *
Стайвэл встал на колени рядом с неподвижным телом Натали. Несмотря на совиные глаза и перья, она казалась ему самым прекрасным существом во всем в мире.
— Я был дураком, — сказал он. — Я должен был предложить тебе разделить со мной постель, когда была такая возможность. Может, ты сказала бы да. Клянусь единорогом, может быть, я бы даже женился на тебе, если бы это было нужно.
Он потянулся, чтобы закрыть её глаза и замер в шоке, когда они посмотрели ему в лицо.
— Я принимаю твое предложение, — прохрипела она. — А теперь приведи целителя.
Он поспешил найти целителя, и от противоречивых эмоций путалось и болело в груди. Радость от того, что нашел её живой и тревога, что она ещё может не вынести ран, если он не приведёт помощь быстро. Наслаждение от того, что она принадлежит ему и сожаление от того, что он окажется женихом той, чей кошелёк был столь же пуст, как и его собственный.
Но через несколько шагов сожаление начало исчезать. Может быть, её бедность не так уж принципиальна? Они были двумя героями из тех, что уничтожили Зетриндора, не так ли? Это должно принести им звания, участок земли и сундуки золота. Просто нужно будет убедиться в том, чтобы нужные люди узнали об этом.
* * *
Павел всматривался в плато. Народы ледника кричали от радости, но он не был готов праздновать, потому что не был уверен в окончании боя. Оставшиеся в живых белые и ледяные драконы, похоже, видели исход сражения, но такие злобные и вероломные существа, могли не соблюсти сделку, заключённую Зетриндором.
Он затаил дыхание, когда белые рептилии взмыли в потемневшее небо. Но вместо того, чтобы нападать, они полетели на запад, и, наконец, ему тоже захотелось повеселиться.
Пытаясь важно расхаживать, но больше ковыляя, к нему подошёл Уилл и встал поблизости, наблюдая за улетающими драконами. Как бы сделал бедный, погибший Рэрун, он хотел убедиться в том, что существа не вернутся.
— Может быть, — сказал полурослик, — они сражались только потому, что Зетриндор принуждал их к этому, так же, как он поступил с дварфами и прочими. В конце концов, Соссал должен был стать его королевством, не их.
— А может быть, — ответил Павел, — они просто не хотят больше рисковать. Или хотят добраться до анклава культа и начать там трансформацию. Главное, что все закончилось.
— Но не благодаря тебе. «Моя магия выдохлась». Жалкое зрелище.
Полурослик усмехнулся, а затем показал:
— Смотри, звезды появляются.
* * *
Тэган подкрался к пещере, где он и его товарищи решили спрятаться. Благодаря тонкой иллюзии, сплетенной Карой и Бримстоуном, снаружи выемка в скале казалась пустой.
Может быть, в тот момент внешний вид соответствовал действительности. Если драконам удалось снять защиту эльфийской крепости и Рэрун присоединился к ним в её стенах, пещёра могла быть пустой.
Но нет. Когда Тэган прошёл достаточно далеко, чтобы проникнуть за завесу иллюзии, бард, дымный дракон и дварф — все возникли в поле зрения. Едва ли ему было нужно видеть мрачные выражения их лиц, чтобы понять, что случилось, а вернее, чего так и не случилось.
Гнев вскипел у него внутри. Ради всех сил, тёмных и светлых, это несправедливо! Он сделал то, что требовалось. Вопреки всем разумным ожиданиям, он преуспел в том, чтобы отвлекать исчадий Тартара на протяжение значительного времени. Так почему же драконы не выполнили свою задачу? Насколько же трудно это было…
Он подавил свой гнев. Он и его товарищи с самого начала знали, что Каре и Бримстоуну, какими бы опытными волшебниками они ни были, будет сложно противостоять чарам такого легендарного мага как Саммастер. Взаимные обвинения будут бы несправедливыми и бессмысленными.
Тэган вздохнул, успокаивая себя.
— Я подозреваю, — сказал он, — что нам нужно будет попробовать ещё раз.
Бримстоун усмехнулся.
— Неужели ты думаешь, что сможешь одурачить драконов во второй раз? Они извлекли урок из того, что произошло сегодня. В следующий раз они поймают тебя прежде, чем тебе удастся сделать хотя бы дюжину вдохов.
— Незавидная перспектива, — признал Тэган. — Следовательно, нам нужен новый план.
— С удовольствием выслушаю исполнимые варианты, — сказал вампир. — Даже если твари из Тартара полагают, что как-то использовал сломанные врата, чтобы покинуть долину, мы всполошили их. Они будут патрулировать более старательно. Всё, что мы сможем сделать — это остаться незамеченными, и то, если сможем… И конечно, у нас нет никакой надежды на проведение долгих экспериментов за пределами замка.
— Неважно, даже если бы мы и могли, — вздохнула Кара, — и Бримстоун, и я согласны с тем, что нам никогда не взломать защиту Саммастера.
Тэган изогнул бровь.
— Мы отправились в долгий путь и преодолели немало препятствий, чтобы оставить надежду у самого порога крепости древних эльфов?
— Я знаю, — сказала она, — и никто не хочет потерпеть неудачу. Но Бримстоуна мучит жажда, а моё сознание затмевает бешенство, и никто из нас не видит никаких перспектив.
— Я тоже, — сказал Таэган, — пока. Но вы, миледи, будет цепляться за любовь к вашим родным, музыке и Дорну, а вы, сэр вампир, за вашу ненависть к Саммастеру, чтобы отрешиться от менее приятных импульсов. Рэрун и я потуже затянем пояса. Мы вчетвером будет выискивать возможности, и если мы не догадаемся, то подождем, пока наши союзники не найдут нас.
Бримстон сплюнул сернистым дымом.
— Как?
— Не представляю. У меня нет талантов Огненных Пальцев или Нексуса.
— Тэган прав, — сказал Рэрун, прислонившись к стене и вытянув короткие ноги. Его белая шевелюра, борода и доспехи из шкуры полярного медведя блестели во мраке потусторонним светом. — Мы можем потерпеть неудачу, вполне вероятно, можем погибнуть, и если так, то не будет позора в том, чтобы пасть в неравной битве. Но вы не должны прекращать попытки.
Кара вымученно улыбнулась.
— Нет, конечно же, нет. Пожалуйста, простите мне мое нытье.
— Я не говорил, что сдамся, — прорычал Бримстоун. — Но при этом я не склонен отрицать очевидность нашего затруднительного положения. Так что я оставляю позерство и болтовню вам троим.
Он повернулся и зашагал глубже в пещеру.
Позже Тэган подумал, что в замечании дымного дракона, которое тот высказал на прощание, была доля истины. Он стремился к тому, чтобы возродить оптимизм, от чувства которого сам был далек.
Даже мимолетное отчаяние драконов потрясло его. Кара и Бримстоун были существами исключительной храбрости, гораздо более сильными, гораздо более осведомленными в оккультных вопросах, чем он. Если даже они не видели никакой надежды…
Нет. Хватит об этом. Стремясь нарушить мрачный ход его мыслей, он усмехнулся Рэруну.
— Остались ли ещё твои восхитительные кувшинки? После такого напряжения, думаю, я смогу проглотить кусочек-другой.
* * *
После нескольких месяцев борьбы соссримы и народ ледника были готовы заключить мир, но не чувствовали ни малейшего желания поддерживать дружеские отношения. Лагерь первых находился на горном хребте, защита которого далась им такой дорогой ценой, а последние расположились в низине, на некотором расстоянии от подножия.
Сожжённые дотла останки Зетриндора по-прежнему были там, где он пал, одинаково далеко от каждого лагеря. Победители сожгли его, чтобы его скелет и ядовитая плоть не отравили землю. Или, может быть, чтобы быть абсолютно уверенными, что он не восстанет ночью.
Павел нашел Дорна стоящим в одиночестве и смотрящим на костер. Несколько синих и желтых огоньков по-прежнему танцевали тут и там, а некоторые из почерневших костей дракона сохранили свою форму. В воздухе пахло дымом, но уже больше не гнилью.
— Ужин готов, — сказал Павел. — Стайвэл даже раздобыл вина, но только боги знают, как. Он и Натали хотели бы, чтобы ты выпил за их помолвку.
Дорн не ответил.
Павел попробовал новую тактику:
— Завтра мы должны выступить как можно раньше. Это будет трудно, но я думаю, мы ещё можем успеть в Тентию ко времени проведения конклава. Соссримы сделают все от них зависящее, чтобы помочь нам в пути, и мой народ тоже, когда мы ступим на земли Дамары.
И опять никакого ответа.
— Проклятье, да скажи что-нибудь! — взорвался Павел. — Сделай для меня хоть эту малость. Вот лежит убийца Кары, сожжённый почти дотла. Ты отомстил. Разве это ничего не меняет?
— Но разве мы действительно уничтожили его? — Спросил Дорн. — Или его дух просто скрывается в филактерии, ожидая возрождения?
Павел колебался.
— Ну… Наверное, последнее. Но учти: если он был одним из недавно созданных Саммастером драколичей, то со времени создания был занят осуществлением планов волшебника и нападением на Соссал. Он, вероятно, не удосужился запастись свободными телами рядом с амулетом, и это, вероятно, означает, что у него никогда не будет возможности занять другое. Представь себе, каково это — слепым, глухим и бестелесным быть заключенным в драгоценном камне навеки. Я подозреваю, это точно так же неприятно, как и естественная смерть или пребывание в одном из Адов.
На мгновение намек на улыбку появился на губах Дорна, но затем она сменилась гримасой.
— Приятно слышать. Впрочем, ответ на твой вопрос — «нет». Это действительно не имеет значения. Я думал, что что-то почувствую, если убью Зетриндора или помогу его убить. Что-то большое. Что-то, что изменит меня. Но этого не произошло.
— Я понимаю, как тебе больно. Но дай себе время.
— Ты всё ещё боишься, что я убегу? Или покончу с собой? Я же говорил тебе, что не сделаю этого. Я думаю об этом, но боюсь, что мёртвым я буду чувствовать себя так же, как и при жизни. Тогда мне действительно будет не на что надеяться, не так ли?