Ислам ускорил распад Золотой Орды

Как мы знаем, Чингисхан был язычник. Потом он стал молиться Будде, Иисусу и Аллаху — всем сразу, призывая их в покровители. Он родился и вырос в среде, где никогда не было и не могло быть рьяной религиозности, тем более фанатизма. Степняки вообще народ спокойный по отношению к религии: видно, сказывается кочевой образ жизни. Во-вторых, среда, в которой он вырос, была этнически и религиозно неоднородной. Тут были и китайские элементы, и палеосибирские, монгольские и тюркоязычные. Вообще, собственно монгольское рождение Чингисхана под большим вопросом. Потому хотя бы, что не только имя Чингисхан, но и его исконное, от рождения, от папы-мамы имя — Темучин — разумеется, не монгольское, а тюркское. Чингисханом его провозгласили на всеобщем собрании представителей степных родов. Причем это были не монгольские роды, монгольские роды там представляли меньшинство, а тюрко-монгольский степной конгломерат. К примеру, упоминаются роды кият, меркит, жалаир, аргын. Но это — самые обычные казахские роды, живущие здесь и сейчас. Каждый казах знает, кто он и откуда. И потому нынче живые кияты, жалаиры и аргыны бродят по улицам, заседают в парламенте и едят пельмени в забегаловках. Аргыны — самый многочисленный родоплеменной союз у казахов. Уже у тех тюрко-монголов вместе с их языческими религиями присутствовали элементы буддизма и особенно — христианства. К примеру, древнейший и крупнейший казахский род керей ведет свое наименование от слова «кереш» — «крест». Древние кереи с V века нашей эры были христианами-несторианцами.

В общем, Чингисхан с рождения был очень спокойным человеком по отношению к религии. Но он, наверно, и умом понимал, что в такой империи, да еще с вольными степными джигитами, любое навязывание той или иной веры, любое преимущество той или иной веры смерти подобно. И потому в Ясе — в законах своих повелел соблюдать полную религиозную свободу.

Так и сложилась эта империя, в которой христианство все же было преобладающей религией. Чему историческое доказательство — крестовый поход в Палестину за освобождение Гроба Господнего, предпринятый в 1260 году Хулагу и Хубилаем. Но то преобладание было лишь количественным, да и то чуть-чуть, и было опять же естественным и абсолютно равноправным — никто никого и ни к чему не принуждал.

Но через пятьдесят лет к власти пришел хан Узбек и начал огнем и мечом насаждать ислам. Или отрекайся от своей веры — или голова с плеч.

Это и стало началом падения Золотой Орды. В устоявшуюся систему был вброшен элемент, который вызвал всеобщее возмущение и отторжение, не в религиозном смысле — к мусульманам в Орде, как и ко всем другим, относились спокойно. Отторжение было вызвано насилием, навязыванием чужой воли.

И начался естественный отбор. Слабые смирились, отказались от веры отцов и дедов. А сильные духом — бежали. Естественно, на Русь, к своим единоверцам. Сотнями тысяч. Так и возникла на Руси чуть ли не каждая третья дворянская фамилия. Говорю о дворянских только потому, что их можно проследить по «Общему гербовнику дворянских родов», в котором то и дело встречается фраза о предке: «Выехал из Орды к великому князю…» Повторю: произошел естественный отбор в пользу Руси и в ослабление Орды. В Орде остались более слабые, а самые сильные, неукротимые духом, ушли на Русь. Как писал Л. Н. Гумилев, их дети и внуки от русских мам и бабушек, перенявшие отцовское ордынское умение разрубать врага до пояса и оттягивать тетиву до уха, в составе русских войск вышли потом на Куликово поле и разгромили Мамая…

Кстати, то же самое чуть позже происходило и с Великим княжеством Литовским, в котором основное население было славянским, государственными языками официально считались литовский и славянский. Я говорю о великой Литве, которая простиралась от Балтики до Черного моря. Нет, здесь за веру головы не рубили, но все же наступление католической церкви и веры было очень и очень ощутимым. И потому православные витязи опять же бежали на Русь к единоверцам. Большинство дворянских фамилий на Руси — ордынские и литовские.

Мне могут возразить: а как же крещение Руси? Оно ведь прошло без разрушения, а, наоборот, сплотило ее в единое государство?

Во-первых, Русь изначальная была простой системой: однородной по языку и языческой по религии. И — что особенно важно — введение христианства происходило одновременно с построением государства. В простой системе произошла смена одного лишь знака — язычества на христианство. И то процесс был довольно долгий: с бунтами волхвов и прочим. И церковь, именно церковь смогла сплотить Русь в единое государство лишь к XIV веку, когда фактическим правителем Руси стал митрополит Алексий. А когда система на Руси усложнилась, то даже реформа внутри христианства вызвала многовековую бурю. Я имею в виду реформу Никона, породившую церковный раскол. Казалось бы, ну что тут такого переломного: креститься теперь надо не двуперстием, а щепотью, служить не так, как привыкли, а по книгам. На саму же веру, на христианство, никто не покушается — так чего ж бунтовать. Ан нет, на костер шли, тысячами бежали за пределы государства… И до сих пор ведь примирения как не было, так и нет. Староверы требуют от официальных православных иерархов официального покаяния, а те почему-то не соглашаются — в общем, конфликт тихо тлеет…

А в Орде же от людей требовали отказа от веры отцов и дедов. Так просто подобное пройти не могло. И не прошло.

После Узбека к власти в Золотой Орде пришел хан Джанибек — как в русских летописях пишут, «добрый царь Чанибек». Все успокоилось. Но после смерти Джанибека началась, как опять же пишут в летописях, «великая замятня». На власть там стал претендовать темник Мамай — узурпатор и мятежник. Началась мамаевщина, которая закончилась в 1380 году, когда Дмитрий Донской на Куликовом поле, а затем хан Тохтамыш на Калке разгромили и изгнали Мамая из страны.

Тохтамыш — последний великий степной властитель, он на несколько десятилетий остановил распад Золотой Орды. Но процесс уже пошел. После его смерти государство распалось как бы само собой.

Я понимаю, что распад Золотой Орды был неизбежен. Просто время пришло другое. Заканчивалась эпоха конно-степной цивилизации, и приходила другая — земледельческая и городская. На севере и западе вырастала могучая городская и земледельческая Русь, на востоке — возникла мощная городская и земледельческая цивилизация Тимура. Он хоть и тоже родом степняк, выходец из ближайшего окружения чингизидов, но уже — городская мусульманская ветвь этого конгломерата. Но все же замечу, что надлом начался именно с насильственного навязывания ислама как государственной обязательной религии. Во-первых, вольным степным джигитам навязывать что-то — значит смертельно оскорбить их. Ведь из века в век там жизнь стояла на правиле: сабля острая, конь быстрый, а степь большая. Во-вторых — и это главное — жизнь Золотой Орды была устоявшейся сложной системой. И ее — разрушили. Ну, представим, что в сегодняшнюю многонациональную и многоконфессиональную Россию приходит хан-дурак и говорит: «Отныне все будут молиться Конфуцию!» Представляете, что тут начнется?!

Вот и тогда было то же. Во-первых, Узбек покусился на святая святых Орды — на закон Чингисхана. То есть сам же, своими руками порушил основы государства. Ну, разве не дурак, прости, Господи?! Во-вторых, власть своими руками разрушила незримый и неписаный общественный договор, по которому существовало это образование — Золотая Орда. Отныне никто никому и ничем не обязан, и никого ничто не связывает. Раз вы так — то и я так, и пошли вы все туда-то и туда-то…

С этого все и началось.

 

Кто живет лучше? И почему?

В американском русском журнале «Вестник» (Балтимор, США) прочитал размышления политолога Сая Фрумкина — «Политнекорректная статистика». Я уверен, что они многих задели за живое. Особенно в Америке, где политкорректность… ну, там, насколько могу судить по прессе, это священная корова общего жития. Нам бы в России хоть десятую долю такого сознания и осознания! А то ведь мы в открытую, через прессу, оскорбляем друг друга и по национальному, и по расовому, и по религиозному признаку. Мальчишки с арматурными прутьями ходят по улицам и так далее. Удивляюсь, как еще Россия не раскололась, но все, по-моему, к тому идет.

Однако вернусь к Фрумкину. Он приводит такую простую статистику: на 1,4 миллиарда мусульман приходится 3 Нобелевские премии за научные достижения! При этом Фрумкин пишет, что во времена Средневековья ученые из мусульманских стран были самыми образованными в мире. Во-первых, поправлю: во времена раннего Средневековья. Во-вторых, дополню конкретными примерами. Когда арабские послы во время крестовых войн приезжали в Париж на переговоры, они смотрели на все вокруг широко раскрытыми глазами и думали: это ж дикари, варвары… Конечно, тут, в Париже — коровы в домах дворян живут, а они, арабы — дети утонченной арабской цивилизации, университет в Эль-Кахире (Каир) — древнейший в мире…

И куда все это делось? И что из этого следует? А то, что ислам, став государством, правом, культурой, наукой, задавил тем самым науку, культуру, право… — одним словом, естественное развитие светской, общественно-политической и научно-культурной жизни.

А самое, быть может, главное — ислам подавил женщину. Напрочь исключил ее из жизни общества. Да, многие мужчины в мире до сих пор считают, что женщина — друг человека, у нее другие мозги, к большому творчеству и научно-техническому мышлению, не способные. Допускаю, что это так. Ведь никуда не уйдешь от факта: точные науки — прерогатива мужчин. Но мало кто задавался вопросом: а почему все свои замечательные открытия в науке и технике все мужчины делали только в тех странах, где женщина была более или менее свободна? И вообще — жизнь лучше там, где женщина свободна. Оставим в стороне исламские страны. Возьмем для пущей наглядности русских и украинцев. Уж куда ближе и наглядней! Правда, на Украине крепостного права не было, что весьма существенно, но в остальном хуже истории не придумать: Украина раздиралась со всех сторон — Турция, Россия, Польша. Известна украинская же поговорка: где два хохла — там три гетмана… Но жили — лучше. Потом Украина стала колонией России, союзной республикой в СССР — но жили все равно лучше.

Почему? Для ответа на вопрос прибегну к литературе. Какой образ женщины встает перед нами в русской литературе? Волос долог — ум короток. Бабья дорога — от печи до порога. Раз бьет — значит любит… И даже некрасовское «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет» можно расценивать по-разному. Ведь лошадей останавливать и пожары тушить должны-то мужики!

А теперь окинем взглядом украинскую литературу. Ничего подобного там нет. С ее страниц перед нами встает некая обобщенная Одарка со скалкой, которая гоняет своего мужика как сидорову козу, если он мало или плохо работает. Вот и весь секрет. С одной стороны, самый что ни на есть житейский. С другой стороны — глобальный, общечеловеческий, высокий. То ли женщины вдохновляют, подвигают нас совершать открытия, делать мир лучше, то ли заставляют со скалкой в руках — точно сказать не могу. Но результат — известен. Факты — очевидны.

Конечно, Фрумкин со своей неполиткорректной статистикой ступил на опасную почву. А вслед за ним и я. Но ведь есть цифры и факты, которые существуют помимо нас и независимо от нас. Так что вопрос уже переходит в другую плоскость: говорить о том, что есть, или не говорить? Мне скажут: важно, как говорить. Это верно. Но также верно и другое: кто очень хочет, тот и в Нагорной проповеди вычитает инструкцию к погрому.

В общем, сделав необходимые оговорки, перейду к сути. Мои заметки были написаны по поводу некоторых выступлений нашей прессы о… сельском хозяйстве. А тут как раз — статья Сая Фрумкина. Примерно о том же, о статистике (дословное совпадение), о закономерностях в истории и в жизни народов.

В советские времена был анекдот: назовите четырех главных врагов нашего сельского хозяйства? Ответ: весна, лето, осень и зима.

Наши власти всегда пытались внушить народу, что мы живем плохо исключительно не по своей вине, а чужой — враги, войны и, наконец, особый климат. В брежневские годы отсутствие продуктов оправдывали тем, что все наше сельское хозяйство якобы находится в зоне рискованного земледелия.

Старый рецепт сгодился вновь. Через журналистов запускают в общественный оборот новое объяснение: все процветающие страны находятся в зоне умеренного климата, а все отстающие — южнее или севернее. К ним, мол, относится и Россия.

Да, почти вся Западная Европа лежит в зоне умеренного климата. Однако и в Российской империи жить было не так уж и страшно. Договоримся, что мы ведем речь о состоянии мира на период до революции 1917 года. Потому что коммунистический эксперимент дал одинаковые результаты что на Кубе, что на Чукотке.

Итак, чем хуже Западной Европы в смысле климата были Украина и Ставрополье, Северный Кавказ или Закавказье? А Российское Черноземье? Как известно, воронежский чернозем принят в качестве всемирного эталона плодородия почвы! Однако Антон Горемыка, персонаж одноименной повести В. Д. Григоровича, из которой и выросла, на мой взгляд, советская «деревенская» проза, пошел по миру именно отсюда, с плодороднейших земель.

И в то же время строила свое процветание Скандинавия, расположенная у Полярного и даже за Полярным кругом. Да, течет там теплый Гольфстрим. Но все-таки Заполярье…

Еще уязвимее станут новые теории, если мы взглянем на Северную Америку. Ровно половина территории США лежит в раскаленных широтах. На одних и тех же параллелях, что Марокко, Тунис, Алжир, Ливия, Ирак, Иран, Афганистан, Пакистан, Индия, Непал, Китай, Азербайджан, Таджикистан, Узбекистан… Но американцы ухитрились построить сносную жизнь даже в такую жару, а все перечисленные — увы…

Однако и прохлада тоже разная. Между 50-й и 60-й параллелями протянулись Зауралье, Северный Казахстан, Западная Сибирь, Восточная Сибирь, Красноярский край. То, что у нас называют зоной рискованного земледелия. Но знаменитые хлебные провинции Канады — Саскачеван, Манитоба и Альберта, что кормят значительную часть мира, — там же, в той же зоне! Это — юг Канады! А вся остальная Канада — так и вовсе севернее, аж далеко за Полярный круг.

Значит, география не имеет решающего значения.

Но меня заинтересовала сама попытка объяснить какими-то общими условиями столь разный уровень жизни в странах мира. Напомнила мне мои давние построения на ту же тему. Публиковать их я не торопился, но сейчас, похоже, появился повод.

А что, если уровень жизни стран и народов сопоставить не с географией, а с исповедуемой религией? И тут выявятся любопытные системные связи. Подчеркну — не случайные, а системные.

Самый высокий уровень жизни — в христианских странах.

Гораздо ниже — в государствах ислама.

Еще ниже — в индуистских и буддистских.

Но и среди христианских стран и народов наблюдаются существенные различия. И опять же не случайные, не произвольные, а системные. Остановимся для примера на Европе, в которой представлены все направления христианства. Это будет вполне корректно с научной точки зрения: единая территория, единая религия, одновременное развитие.

Богаче всех, благополучнее всех живут протестантские страны — Англия, Германия, Нидерланды, Дания, Норвегия, Финляндия, Швеция, Швейцария… Как тут не вспомнить протестантскую триаду — Закон, Семья, Труд.

Затем идут католики — Венгрия, Ирландия, Испания, Италия, Польша, Португалия, Франция… Можно возразить, сказав, что Франция по уровню жизни почти не уступает протестантским странам. Но мы ведь берем общий средний показатель.

И, наконец, на третьем месте по уровню жизни среди христианских стран Европы — православные: Болгария, Греция, Грузия, Россия, Румыния, Сербия…

Это ведь не «мое мнение», это — статистика, которая выявляет закономерности.

Но — закономерности исторического пути. То есть прошлое, объяснение того, что было. А сейчас человечество вступило в качественно иную эпоху. Сегодняшний и завтрашний день каждый народ творит, как хочет и может.

 

Выбор веры

Но, тем не менее — нельзя после этого не задуматься над прошлым. О его закономерностях и случайностях. О роковых весах, на которых с одинаковой долей вероятности раскачиваются и закономерности, и случайности.

Выбор христианской веры на Руси определили безусловные причины. Во-первых, славяне — исконно европейская нация. Они ведь, славяне, и пришли на берега Волхова и Днепра из Европы. И всегда были в языческие времена близки к европейским народам по всей границе с севера до юга, от Новгорода до Киева. Можно назвать это модным нынче словом менталитет, я же употребляю придуманное мною слово «бытотип», то есть образ жизни. Прежде всего — оседлый, земледельческий и ремесленный. Во-вторых, старые связи с Византией, исконная дружба-вражда с ней. Опять же по близости европейского менталитета, образа жизни.

Да, Киевская Русь называлась каганатом — Киевский каганат, Русский каганат. Великий киевский князь Владимир назывался каганом. Это от исконных родственно-политических связей киевских князей с половцами. Но ведь половцы-то, как и славяне, были тогда язычниками. Так что никакого сильного мусульманского влияния не было. Великий Булгар от Киева далеко, на Волге. Гораздо ближе пограничный Хазарский каганат. Там формально правили ханы-степняки-язычники, а действительная власть принадлежала богатым купцам иудейской веры. Иудейской же веры придерживалось и основное население страны — мелкие купцы и ремесленники. Но влияние Хазарии на Киевскую Русь опять же было несопоставимо с влиянием европейцев.

В общем, христианство предопределено исторически и логически. Но, тем не менее, выбор-то — был. Не как путь, по которому в ходе исторических перипетий пойдет или не пойдет нация. Я уже писал о том, что летописная сцена выбора веры наводит на грустные размышления: «Можно ли предполагать, что всё было бы так, как решил один конкретный человек, каган Владимир? По летописи, Владимир, выбирая веру, выслушивая византийских, хазаро-иудейских и булгарских мусульманских послов, отказался от ислама, потому что мусульманская религия запрещает пить спиртное, мед. Когда дошло до этого, он будто бы сказал болгарским послам: э, ребята, нет, питие на Руси есть веселие…

А если б мусульманам разрешалось пить? Или болгарские посланцы сказали бы, что для Руси в исламе делается исключение, потому что питие на Руси есть веселие. Это все маловероятно. Но Владимир мог быть больным, язвенником и трезвенником. И тотчас бы ухватился за такую религию, которая запрещает пить. С радостью превеликой! И стала бы Русь мусульманской?..»

Вот как все качается в иные минуты на весах случая.