Мне кажется, что уже второй десяток лет мы живем как автоматы. И почти не задумываемся над тем, что произошло с СССР в 1991 году.
А ведь случилось нечто непонятное и до сих пор непонятое, необъяснимое и необъясненное. Быть может, таинственное или загадочное. Даже те единичные люди, что предрекали неминуемый крах коммунизма, относили его, крах, на какие-то далекие будущие времена. Вполне возможно, что они сами не верили, а твердили в силу инерции, потому что роль такая, образ такой. А между собой даже ярые диссиденты констатировали: «Это — стена!» То есть на самом деле, в абсолютном большинстве, почти никто не сомневался в несокрушимости и вечности этой ракетно-идеологической мировой твердыни. А некоторые из диссидентов даже предполагали, что на самом деле рухнут США. От переизбытка свободы, которая превращается в анархию. А СССР — даже говорить смешно…
И потому крах коммунизма — до сих пор шок и загадка. Над которой мы почти не задумываемся.
А поводом для этого разговора стала прочитанная с огромным интересом книга «Коммунистический режим и народное сопротивление в России 1917— 1991». Вышла она в Москве, в издательстве «Посев». «Посев» — это знаменитый в советские годы антисоветский журнал, выходивший с 1945 года в Германии, тайком провозившийся в единичных экземплярах в Советский Союз, с 1992 года издается в Москве…
Если бы году, допустим, в 1984-м кто-то сказал, что через восемь лет «Посев» будет вполне официально прорастать в Москве, его бы отправили в психушку. Но не как диссидента, а как действительного, настоящего больного. И все бы его искренне жалели: и друзья-родственники, и врачи, и работники КГБ, мимо которых, естественно, не мог пройти такой редкостный экземпляр и пример шизанутости на политической почве…
В книге собран огромный фактический материал. Она охватывает 7 5-летний период с Октябрьского переворота 1917 года до событий октября 1993 года. В ней обнародованы многие, совершенно не известные широкой общественности факты, названы сотни имен борцов с режимом и жертв режима. Эта книжка — уникальный и бесценный справочник.
Однако, если бы авторы-издатели ограничились только сбором и опубликованием фактов — одно дело. Но они трактуют события. А трактовка вызывает у меня даже не протест, а некий снисходительный скептицизм. Очень все зыбко. Начиная с названия — «Коммунистический режим и народное сопротивление…».
По названию получается, что «коммунистический режим» — отдельно, а «народ» — отдельно. А чтобы мы не сомневались, за названием следует аннотация, в которой прямо говорится: «В этом выпуске в сжатой конспективной форме впервые российская история 1917—1991 гг. рассматривается как противоборство народов нашей страны коммунистическому режиму». Противоборство! То есть народ бунтовал против власти коммунистов. Из чего следует, что оттого она и рухнула…
А кто ж тогда утверждал и удерживал эту самую власть?
Можно подумать, что офицерскую Добровольческую армию громили исключительно комиссары. А Тамбовский мятеж подавляли исключительно чекисты. Как «красная пропаганда» не признавала, что на стороне белых воевал тот же народ, так и «белая пропаганда» не хочет знать до сих пор, что царскую власть и власть господ смел народ. И церкви громил народ наш богоносец, и никто иной…
Революция в России не была случайностью, заговором отдельных групп. Она зрела в недрах многовекового рабства. И сама отмена рабства только подхлестнула революционные настроения. Потому что крестьяне получили земли меньше, чем имели при рабовладельцах.
Интеллигенция разочаровалась и возненавидела власть. И, наконец, власть ничего не видела, не понимала и продолжала относиться к народу как к быдлу. Уж кого нельзя обвинить в каких-либо симпатиях к красным, так это В. В. Шульгина — монархиста и даже черносотенца. Он в «Трех столицах» писал: «Власть такая же профессия, как и всякая другая. Если кучер запьет и не исполняет своих обязанностей, его прогоняют. Мы слишком много пили и пели. Нас прогнали».
Вот яркий пример. Лето и ранняя осень 1919 года. Колчак подходит к Волге, Юденич во Пскове, Деникин в Орле. Что осталось у красных? Да практически ничего. Только Москва. Однако откатился Юденич, Колчак, а затем и Деникин. В чем причина? Да, не смогли договориться. Да, ревновали друг к другу, спорили, кто должен быть Верховным правителем России. Но только ли в распрях вождей неудача белого движения? Кто громил армии Колчака, Юденича и Деникина? Латыши и китайцы, присутствие которых в Красной Армии всячески подчеркивается в данной книге? Нет, громил русский народ. Потому что не хотел ни Колчака, ни Юденича, ни Деникина.
Отношение народа, большинства, то есть мужиков-крестьян к белым или красным проследить довольно легко. По Гражданской войне, по продвижению армии Деникина, по отступлению или наступлению красных. Украина восстала против красных мгновенно. Не потому, что там были за белых, а потому, что красные обманули. Потому что Украинский Совнарком отнятую у помещиков землю отдал не крестьянам, а национализировал в государственную собственность. А мужикам хрен редьки не слаще. Неведомый Наркомзем, который забрал землю, ничем для них не лучше помещиков. Они сели на тачанки и смели красных. Но, как только белые армии перешли тогдашнюю границу Украинской республики и вступили в пределы Российской республики, движение затормозилось. Во-первых, украинским мужикам воевать на чужой территории за беляков было неинтересно. А самое главное, в России-то земля была отдана крестьянам. И приход белых они вполне справедливо расценили как попытку отобрать у них землю и отдать помещикам. Так что у белых на территории России в народе опоры не было. И «Приказ о земле», изданный Врангелем 7 июня 1920 года, по которому земля закрепляется в собственность крестьян, был уже запоздалым. К тому же раздавать крестьянам России землю, владея лишь Крымом, — это несерьезно, почти фарс…
А мятежи начались от продразверстки. И Кронштадтский, и Тамбовский, и Ишимский мятежи 1921 года были ответом крестьян на обыкновенный грабеж. Причем проходили они не «за царя-батюшку». А за «Советы без коммунистов». Но когда ввели НЭП, деревня успокоилась. Народ работал на своей земле и богател.
А потом крестьянству переломили хребет. Коллективизация была не только обобществлением и огосударствлением крестьянской жизни, но прежде всего уничтожением зажиточных, а значит — самостоятельных, способных на бунт, на восстание. После того как миллионы наиболее сильных особей были сосланы, уничтожены в лагерях, бунтовать стало некому. Оставшиеся приспособились, а многим из них новый режим оказался удобен.
С этой точки зрения показателен фильм Никиты Михалкова «Утомленные солнцем», получивший американского Оскара. Этакая экспортная правда для Запада о нашей жизни: хороший человек комдив Котов пал жертвой «культа личности». А может, и не только для Запада, а и для нас: вот, мол, был такой ужасный «культ личности», который… и т. д. Вроде бы правда, а на самом деле хуже прямой лжи. Причем эта ложь очень удобна для тогдашних и нынешних котовых. Разумеется, авторы фильма не стремились к такому результату. Он стал следствием их поверхностного взгляда. А глубинная суть в том, что именно Котов и тысячи других Котовых и осуществляли этот самый культ личности! Каждый в меру своей должности и звания, в меру своих сил, веры и подлых возможностей. На том стояла и стоит система: дави нижнего и подчиняйся высшему. Требуй безоговорочного подчинения от нижнего, и сам безоговорочно подчиняйся высшему. Если скажет умри — умри, если скажет убей — убей.
Это рабская — она же зэковская — психология: умри ты сегодня, а я завтра… И она рабу близка и понятна. Он понимает хозяина, который говорит ему словами и действием: живи так, как я, дави подчиненного, подчиняйся начальнику. А вот если хозяин скажет ему: «Будь свободным человеком, а значит — уважай всех, считайся с мнением каждого», раб его не поймет, посмеется над ним, предаст его, с радостью отдаст на распятие первому попавшемуся прокуратору…
Здесь, опять же, надо сделать оговорку. Уничтожение нравственного хребта крестьянства и народа вообще происходило с двух сторон. Представьте в деталях раскулачивание, как входят в избу к зажиточному крестьянину какой-нибудь Макар Нагульнов, герой романа «Поднятая целина», с ним молодой сельский парень, бедняк-активист, и молодой парнишка-рабочий с винтовкой. И начинают, по сути, грабеж. Имущество описывают и тут же раздают, а хозяев сажают в сани и под конвоем отправляют в райцентр и далее — на Соловки… Что думают при этом, какой урок выносят из этого молодой сельский парень и молодой городской парень? Ведь происходит что-то непредставимое для сознания человека, особенно крестьянина. Мужика, который всю жизнь работал, построил дом и хозяйство, разоряют и выгоняют как «врага». И это считается «хорошо». То есть «хорошо» быть босяком, ходить с винтовкой, а «плохо» — честно и много работать. Вот какое уничтожение Смысла происходило в масштабе страны.
Вы помните, как Нагульнов обращался к власти? Он говорил: «Властушка! Родимая…» А что, Макар Нагульнов — один на всю деревню? Много было таких Макаров, а воспитали они себе еще больше — огромную страну Макаров.
А в конкретной реальности колхозы прижились, потому что были ориентированы на большинство босяцкого населения. И на босяцко-люмпенские инстинкты населения. Не надо рвать жилы. Работа не бей лежачего, приходи и уходи по команде, зато и голова не болит…
И в то же время многие, почти все, были недовольны коммунистической системой, тут авторы брошюры правы. Но это недовольство я считаю сродни недовольству погодой, неизбежным наступлением осени, зимы или весенней распутицы. Никто не помышлял о каком-либо «противоборстве» или «свержении» хотя бы потому, что СССР воспринимался как некое мироздание — вечное и нерушимое.
Да, были рабочие восстания в Темиртау и Новочеркасске. Но они носили прежде всего экономический характер: бунтовали против снижения расценок, против повышения цен. А последовательных политических борцов с режимом действительно можно считать на единицы и десятки, особенно если сопоставить с основной массой населения. Это абсолютное меньшинство задыхалось в тисках «большого социалистического лагеря», требовало свободы. Но можно ли голос единиц назвать, как авторы брошюры назвали, «противоборством народов нашей страны против коммунистического режима»? И самое главное — о них и об их борьбе эти основные массы ничего не знали. Даже о восстаниях в Темиртау и Новочеркасске ходили лишь невнятные слухи. Распространенность Би-би-си, «Свободы» и «Голоса Америки» сильно преувеличена. Во-первых, глушилки. Во-вторых, как следствие, у приемника надо часы просиживать, чтобы что-то услышать и разобрать. А рабочему люду некогда — к восьми утра на завод. Служивый же люд просто боялся, что донесут соседи. Таким образом, народ мало что знал о борьбе политического меньшинства.
А что надо было большинству? У него был скромный, но твердый заработок, уверенность в будущем, каждый имел возможность честно устроить ребенка, если у него есть склонность к учебе, в любой институт страны. И т. д. И тем не менее советский человек все равно чувствовал себя обманутым: обещали коммунизм, а в Челябинске колбасы нет… Так, может, прав Шульгин, который писал, что голодные не бунтуют — бунтуют сытые. И только сейчас, когда режим коммунистов рухнул, выясняется, что советский социализм так или иначе был выгоден и близок большинству населения. В интересах большинства населения.
Чего нельзя сказать о нынешней власти.
Но если при коммунистах недовольство, что называется, висело в воздухе, то сейчас, когда 80 процентов населения живут у черты бедности, народ безмолвствует. Опять загадка! Значит, Шульгин прав — бунтуют сытые?
Но в начале начал, в Гражданской войне, все определяло и определило отношение к главному вопросу русской жизни — к земле и воле. Красные сразу сказали: землю — крестьянам. И они победили.
А вот крах коммунизма через семьдесят пять лет после победы, повторю, во многом необъясним.
Могу лишь высказать некое предположение общего характера. Видно, коммунистическая система была поперек. Поперек всех естественных человеческих стремлений, смысла, инстинктов, разума, здравого смысла.
Поперек природы.
И вполне возможно, что в этом — в полном и злом противоречии со всем и была ее сила. Вполне возможно, что такая система могла жить только в ее самом зловещем и античеловеческом виде.
Но как только попытались привести ее хотя бы в мало-мальское соответствие со здравым смыслом, придать ей хоть какое-то человеческое лицо, как она рухнула сама по себе. То есть сталинский социализм — это железная стена, а горбачевский — уже недоразумение. Стоило режиму проявить слабость — природа общества взяла свое.
А что из сего вышло на нашей российской почве — это уже другой разговор.
БУМЕРАНГ, ИЛИ ЗАГАДОЧНЫЙ КРАХ СССР
1
Если крах коммунизма в какой-то мере загадочен для меня, то не менее загадочен и распад СССР. Да, империи рано или поздно распадаются, это объективный исторический процесс. Можете верить, а можете не верить, но сразу же после прихода Горбачева к власти мы с друзьями говорили о том, что когда-нибудь дойдет же демократия до того, что без боязни вспомнят о ленинском (!), конституционном праве наций на самоопределение вплоть до отделения, и… И что тогда? Тут мы, пораженные смелостью своей мысли, закрывали глаза и качали головами. Никто, конечно, не мог знать скорого будущего. И потому мгновенный и бескровный распад, свидетелями которого мы стали, конечно же, представляет до сих пор некую загадку.
Она усугублена еще и невероятной путаницей, возникшей в массовом сознании. И не только в массовом. До сих пор многие считают крахом и распадом СССР сговор в Беловежской Пуще, когда Ельцин, Кравчук и Шушкевич от имени России, Украины и Белоруссии подписали документ о денонсации союзного договора 1922 года, то есть документ о роспуске СССР.
На самом же деле Советский Союз рухнул 19 августа 1991 года, в результате путча, который очень многие и доныне выдают за попытку спасения Советского Союза. И, таким образом, главные виновники краха СССР всегда оставались и остаются в стороне… Более того, они, главные виновники, со временем утвердились в народном сознании почти как герои. Особенно заметно это было в 2001 году, в 10-летие августовского путча 1991 года. «Герои ГКЧП» — впору вводить было такую рубрику на страницах газет и журналов. Члены этого самого ГКЧП — Государственного комитета по чрезвычайному положению — направо и налево раздавали интервью, в которых утверждали, что они боролись против Горбачева, потому что Горбачев разрушал Советский Союз, а они пытались спасти великую страну.
И до сих пор эта лапша, под тем или иным соусом, вешается на уши народа. И никто не возражает. Хотя, к примеру, Горбачев и Назарбаев все могут расставить по своим местам. Раз и навсегда.
Я не знаю доподлинно, молчит ли Назарбаев. И если молчит, то почему. Горбачева редко кто спрашивает. Но даже когда он начинает что-то говорить, пресса почему-то не разносит его слова по всем каналам телевидения, по всему свету.
А он говорит, что на его встрече с Назарбаевым было решено, что после подписания союзного договора 20 августа 1991 года Павлов будет смещен с поста премьер-министра и Председателем Совета Министров СССР станет Нурсултан Назарбаев. Соответственно, меняется все руководство страны, в первую очередь силовые министры.
Как оказалось, кабинет президента СССР прослушивался!
Председатель КГБ Крючков предъявил запись тем, кого ждала неминуемая отставка, участникам будущего заговора. Вот тогда-то они срочно решили «спасать Советский Союз».
Министр обороны Язов каялся и признавался в первые дни после ареста, что он никогда бы не пошел на заговор, если бы не прослушал запись разговора Горбачева и Назарбаева, не узнал о своем предстоящем увольнении. Это уже потом он изменил показания и забормотал, как его более наглые подельники, о «спасении Советского Союза…».
Вот и весь секрет.
Однако за гамом и шумом победы 21 августа об этом никто не думал. А когда прошло немало лет — и вовсе забылось, зато родилась легенда о попытке «спасения СССР». Свято место пусто не бывает…
Но предположим, что ничего корыстного в замыслах путчистов не было. Предположим, что они спасали не свои должности, а действительно увидели в действиях Горбачева угрозу Советскому Союзу и решили спасти от него СССР? И ввели танки в Москву… Но ведь никто из них не думал, как отнесутся к этому в союзных республиках? А если и думали, то полагали, что ничего, никуда не денутся, как мы здесь скажем — так и будет.
И вот тут они просчитались. Во-первых, хоть тресни, а это был заговор, то есть нечто незаконное, дурно пахнущее. Во-вторых, эти люди, которыми, увы, окружил себя сам же Горбачев, не пользовались авторитетом у руководителей союзных республик. А совсем наоборот — к ним относились с едва скрываемым неуважением. Прежде всего к премьеру Павлову — за его фантастическое по глупости и чудовищности решение об изъятии пятидесятирублевых купюр, когда старушки в очередях от инфаркта умирали, и — особенно — к вице-президенту Янаеву. Уж его-то комсомольско-молодежно-туристическая биография вызывала у советских партийно-хозяйственных зубров откровенную усмешку. В-третьих, танки в Москве — это не только угроза, но и очевидное проявление слабости. Если они на танки опираются — значит, рыльце в пушку и законных прав на власть нет. А когда у вице-президента Янаева на пресс-конференции руки трясутся, то угроза усиливается многократно: мало ли чего устроят эти дураки с танками?! У них же в трясущихся руках все Вооруженные силы СССР с ракетами и бомбами! От страха могут в крови утопить страну. Бежать надо от этих опасных дураков как можно дальше. То есть бежать, отдаляться и отделяться от Москвы!
Общее понимание ситуации руководителями республик, их общее мнение и настроение лучше всех неофициально сформулировал в те дни президент Киргизии Аскар Акаев: «Какой может быть суверенитет, когда по команде заговорщиков из Москвы в гарнизоне под Бишкеком разогревают танковые моторы!..»
А официально сформулировал парламент Украины.
Уже 24 августа 1991 года (три дня как путч подавлен, но документ-то был внесен и обсуждался во время путча и в связи с путчем) парламент принимает Акт о независимости Украины. Обратите внимание на первые его строчки:
— Исходя из смертельной опасности, которая нависла над Украиной в связи с государственным переворотом в СССР 19 августа 1991 года…
Через день, 25 августа 1991 года, такой же Акт приняла Белоруссия, потом Молдавия, Киргизия, Узбекистан, Армения, Туркмения…
Только Казахстан остался верен уже несуществующей стране. Уже Беловежское соглашение было оглашено, уже Советский Союз официально отменили, а парламент Казахстана принял соответствующие документы только 16 декабря 1991 года.
Три дня продержались путчисты в Кремле. Никто в Москве их не боялся — могу свидетельствовать как участник событий. Быть может, это было общее легкомыслие, но страха никто не испытывал. Всего три дня — но в эти три дня рухнул Союз.
Путчисты, как стая шакалов, перегрызли лапы льву Горбачеву. Когда он прилетел из Фороса в Москву, потрясенный и растерянный, Ельцин сразу понял, что Горбачев ослаб, что у него уже нет прежних рычагов управления. И Ельцин тут же, не теряя времени, пока Горбачев не обрел всю силу, сколотил вторую стаю шакалов из себя, Кравчука и Шушкевича. И они, по всем законам шакальей стаи, тайком напали и вырвали всю власть из рук ослабевшего льва.
Но они в Беловежской Пуще всего лишь воспользовались тем, что уже сделали до них путчисты. Не будь путча — никогда бы они не осмелились.
Не потому ли тихой сапой выпустили из тюрьмы всех участников августовского заговора? Не исключаю, что за бутылкой коньяка (может быть, в то самое утро, когда они — Ельцин, Бурбулис и Шахрай — ворвались уже как хозяева в кабинет Горбачева и, ошалевшие, там же срочно раздавили первую бутылку) главные тогдашние советники и циники Бурбулис и Шахрай, идеологи и организаторы беловежского заговора, сказали Ельцину со смехом: «А за че их судить-то, путчистов? Им спасибо надо сказать! Они ж Горбача уничтожили и всю власть нам на блюдечке поднесли!»
А если и не сказали вслух, то так все они думали.
И они все, от махровых коммуняк до таких же махровых либералов (как говорил Довлатов, после коммунистов я больше всего не люблю антикоммунистов), по-прежнему благоденствуют и правят нами. Самый характерный пример — тот же Бурбулис. Мало кто в народе знает, что он — сенатор, член Совета Федерации, Верхней палаты Федерального собрания России. И представляет в высшем органе законодательной власти Великий Новгород — город, откуда ведет начало история Российского государства.
2
Итак, в историческом смысле не имеет значения, чего хотели путчисты — спасти свои должности или Советский Союз. История судит по результатам. А здесь мы имеем еще один классический случай бумеранга. Или кривого удара. Когда поступки властителей держав оборачиваются такими последствиями, о которых никто из них и помыслить не мог. Чаще всего — прямо противоположными их замыслу.
Можно предполагать, что хан Узбек в Золотой Орде насильственно вводил ислам как государственную религию с целью упрочить государство. Логика здесь простая: один хан — одна религия — одно государство. Вполне возможно, что Узбек ориентировался на соседние страны, на ту же Русь. Он же видел и понимал, что только единая вера и единая церковь соединяет разобщенные тогда русские княжества и русских людей, которые и не называли себя русскими, а только лишь рязанцами, новгородцами, владимирцами и т. д.
А на деле введение ислама разрушило Орду. Орда ведь стояла как раз на принципе свободы религий. Так завещал Чингисхан. А Узбек, во-первых, подорвал чингисхановы устои, а во-вторых, оскорбил степных витязей-христиан. Они-то и стали уходить десятками тысяч на Русь. В-третьих, своими руками разорвал неписаный общественный договор, на котором и держалась Золотая Орда. Отныне никто никому и ничем не обязан, и никого ничто не связывает. Раз вы так — то и я так, и пошли вы все туда-то и туда-то…
Другой пример из истории нашего Отечества — Первая мировая война. Какими бы ни были ее цели, но все политические деятели той эпохи знали, что война — лучший способ попутно задавить революционное движение. И прочее недовольство масс. И вроде бы все подтверждало непреложность простой истины. На деле же получилось, что царской властью поднятые, сорванные с места и вооруженные миллионы повернули штыки против царской власти и смели ее. А ведь никто не верил в революцию после подавления восстания 1905 года. Сами большевики и эсеры считали, что революционные силы разгромлены, что теперь в России делать нечего, там победила, и надолго, реакция. И когда грянула Февральская революция, Ленин, например, долго не мог поверить…
А с какой страстью наши коммунистические правители свергали шахскую власть в Афганистане! Причем Афганистан был первым иностранным государством, которое еще в 1919 году, по инициативе шаха Амануллы-хана, направило в Советскую республику посольство и в 1921 году установило дипломатические отношения. Правительство большевистской России придавало этому очень большое значение, считало договор с Афганистаном «прорывом дипломатической блокады и международной изоляции». И тем не менее мы со временем начали строить козни, поддерживая всех и всяческих революционных проходимцев. В конце концов наши вожди добились своего, «шахский режим» был свергнут. Но в Афганистане к нам до восьмидесятых годов относились прекрасно, дружелюбно называли «шурави». Все изменилось, когда мы ввели свои войска. И что получили?.. Потерянное и убитое поколение советских парней, осиротевших отцов и матерей, потоки наркотиков через нынешнюю границу… А что там творилось и творится, в самом Афгане — долгий и тяжелый отдельный разговор. Сейчас я только о том, чего мы добивались и чем это нам аукнулось.
3
Нельзя сказать, что после путча в августе 1991 года, или, как называли еще, после победы демократии, никто не оценил и не понял разрушительного значения путча. Тотчас же возникли разговоры, что Союз уже рухнул или непременно рухнет и главное сейчас — выбраться целыми из-под его обломков. Но вели их в основном осведомленные политики и журналисты. Ведь Акты, принятые парламентами союзных республик, всей стране не были известны. Каждая республика знала свое, свой документ. А вот если бы по телевидению по три раза в день зачитывали эти декларации, да еще с объяснениями, к чему это приведет, тогда весь советский народ осознал бы, какая опасность грозит. И вполне возможно, нашел бы способ противостоять. Но в широких массах никто ничего не предчувствовал и не понимал. И когда огласили Беловежское соглашение — все оказались просто перед фактом.
Хотя, повторю, политики и многие журналисты имели информацию и осознавали. Не случайно же возникли разговоры о технике безопасности под обломками Союза… Вот убедительный пример — из журнала «Журналист». Привожу его потому, что пример из первых рук, сам участвовал. В сентябре — то есть в разгар эйфории от победы демократии в России — редакция попросила некоторых политиков, писателей, журналистов ответить на один вопрос: «Какими представляются вам отношения между народами бывшего Союза ССР через год и через пять лет?» Сейчас в этом вопросе для меня совершенно загадочно и непонятно словосочетание бывшего Союза ССР». Никакого «бывшего» тогда еще не было! Мы жили в Советском Союзе, во главе с президентом СССР Горбачевым!.. Новый союзный договор обсуждали. Да, были там сложности, иногда даже кое-что прорывалось в эфир, вроде фразы Назарбаева: «Да что ж мы за люди такие?!» Мы за этим отчетливо прочитали: никак договориться не могут… Но тем не менее мы жили в Советском Союзе…
Сейчас уже никто из сотрудников журнала не помнит, как и почему сложилась такая формулировка вопроса: «бывшего Союза ССР». Возможно, имелся в виду не СССР как наша общая страна, а СССР как «антидемократическая империя» и т. п. Дело еще и в том, что тогда же в обществе обсуждалось новое название государства — предлагалось, например, ССР — Союз Суверенных Республик, и т. д. Но почитайте, ведь политики уже констатируют — нет СССР как нашей единой страны!
Профессор Анатолий ДЕНИСОВ, народный депутат СССР:
«Для меня как автора учебника «Теория больших систем управления» вполне органичны и нынешний распад Союза, и его грядущая реконструкция… Через году нас будет единое экономическое пространство, где сквозь дымящиеся развалины станут прорастать побеги нового Союза… Лет через пять это приведет к воссозданию единого унитарного государства с демократическим устройством, которое не будет отождествлять суверенитет с демократией, а анархию со свободой».
Марью ЛАУРИСТИН, вице-спикер Верховного Совета Эстонии:
«Освобождение от Союза означает раскрепощение каждого народа… За пять лет могут возникнуть совершенно новые или хорошо забытые старые связи. Например, скандинавские страны и Балтийский бассейн, Петербург, Новгород… то есть члены старой Ганзейской семьи… Что касается общего будущего того конгломерата, который раньше назывался Союзом ССР, я бы тут не стала предсказывать. Пять лет слишком короткий срок».
Председатель Верховного Совета РСФСР Руслан ХАСБУЛАТОВ:
«Республики хотят жить самостоятельно… Сейчас иллюзия поддерживается значительным потоком ресурсов, распределяемых через оставшиеся каналы централизованного снабжения. Когда же через год-два установятся рыночные экономические связи, республики более трезво взглянут на вещи… Лет через пять можно будет говорить о сообществе бывших союзных республик. К этому времени я вообще-то вижу уже процветающее содружество».
Отвечал на этот вопрос и я. И нес прекраснодушную ахинею о том, что помимо политического и экономического пространства есть наше общенародное пространство, объединенное русским языком и общей судьбой, где все мы — свои, и это из нас ничем не вышибешь. Это чиновники и цекисты кричат, что рухнул Союз, а на самом деле рухнуло тоталитарное государство, а НАША СТРАНА — осталась и останется…
А писатель и журналист Зорий БАЛАЯН, народный депутат СССР, ответил так:
«Предстоящий год, возможно, самый ответственный за историю страны. По инерции его еще можно прожить, уничтожая последние запасы. Но через год настанет катастрофа. Она начнется с репрессий по отношению к демократам. В дальнейшем выбросят из Мавзолея Ленина, отстранят от власти Горбачева…»
Было это, повторю, в конце сентября. Журнал с нашими ответами вышел в декабре. И уже не было Союза, а значит, и Горбачева как президента СССР…
По одному только этому примеру можно с уверенностью утверждать, что политики (в данном случае Денисов, Лауристин, Хасбулатов, Балаян) уже знали, более того — констатировали, что в результате путча, а затем демократической революции августа 1991 года Союз уже распался. Только я не знал, не понимал и неколебимо верил и говорил о незыблемости своей страны. Видимо, я в данной компании олицетворял народ…
А потом, когда в Беловежской Пуще руководители России, Украины и Белоруссии денонсировали союзный договор, народ стал знать, говорить и помнить только о «трех злодеях» или «трех пьяных мужиках, разваливших великую страну». И, таким образом, жалкие и мелкие люди, развалившие страну, эти самые заговорщики-путчисты — остались в стороне и даже обрели ореол злодейских, но все-таки борцов за Советский Союз. Вот ирония судьбы и истории во всех смыслах, какой ни возьми.
Такова суть августовских событий, таковы последствия путча вплоть до наших дней. Правда, которая вроде бы очевидна. Но то ли никому до нее нет дела, то ли нам трудно сложить два и два. Так и живем с лапшой на ушах.
Исторический бумеранг… Насилие над действительностью очень часто приводит к противоположному результату. Но, во-первых, способны ли мы просчитать, как дело наше отзовется? Во-вторых, кто из политиков когда-либо создавал модель, просчитывал грядущие последствия — я не знаю. А в-третьих, ведь правители в большинстве своем такие люди, что советов не слушают, книг не читают, а если читают, то вычитывают из них только то, что им нравится. Так что у человечества еще много чего впереди.
Постскриптум . А загадочным я называю крах СССР потому, что абсолютное большинство народа было против раздела и распада. Но никто ничего не сделал и даже не сказал. На улицы никто не вышел. Может, и правда, мы, народ, население, ничего не решаем и не способны решить? По крайней мере на одной шестой части земной суши, территории бывшего СССР…