1

Боб Саути! Ты — поэт, лауреат И представитель бардов, — превосходно! Ты ныне, как отменный тори, аттестован: это модно и доходно. Ну как живешь, почтенный ренегат? В Озерной школе все, что вам угодно, Поют десятки мелких голосов, Как «в пироге волшебном хор дроздов;

2

Когда пирог подобный подают На королевский стол и разрезают, Дрозды, как полагается, поют». Принц-регент это блюдо обожает. И Колридж-метафизик тоже тут, Но колпачок соколику мешает: Он многое берется объяснять, Да жаль, что объяснений не понять.

3

Ты дерзок, Боб! Я знаю, в чем тут дело! Ведь ты мечтал, с отменным мастерством Всех крикунов перекричав умело, Стать в пироге единственным дроздом. Силенки ты напряг довольно смело, Но вмиг на землю сверзился потом. Ты залететь не сможешь высоко. Боб! Летать крылатой рыбе нелегко, Боб!

4

А Вордсворт наш в своей «Прогулке» длительной Страниц, пожалуй, больше пятисот Дал образец системы столь сомнительной, Что всех ученых оторопь берет. Считает он поэзией чувствительной Сей странный бред; но кто там разберет, Творенье это — или не творенье, А Вавилонское столпотворенье!

5

Да, господа, вы в Кезике своем Людей получше вас всегда чурались, Друг друга вы читали, а потом Друг другом изощренно восхищались. И вы сошлись, естественно, на том, Что лавры вам одним предназначались. Но все-таки пора бы перестать За океан озера принимать.

6

А я не смог бы до порока лести Унизить самолюбие свое, Пусть заслужили вы потерей чести И славу, и привольное житье. В акцизе служит Вордсворт — всяк при месте; Ваш труд оплачен — каждому свое. Народ вы жалкий, хоть поэты все же И на парнасский холм взобрались тоже.

7

Вы лаврами скрываете пока И лысины и наглость, но порою Вы все-таки краснеете слегка Нет, я вам не завидую; не скрою Я не хотел бы вашего венка! Притом ведь лавры получают с бою: Мур, Роджерс, Кэмбел, Крабб и Вальтер Скотт Любой у вас всю славу отобьет.

8

Пусть я с моею музой прозаичной Хожу пешком — а ваш-то конь крылат! Но да пошлет вам бог и слог приличный, И славу, и сноровку. Как собрат, Я воздаю вам должное — обычный Прием, которым многие грешат! Едва ль, на современность негодуя, Хвалу потомков этим заслужу я.

9

Но тот, кто лавры хочет получить Лишь от потомства, должен быть скромнее: Он сам себе ведь может повредить, Провозгласив подобную идею. Порой эпоха может породить Титана, но как правило — пигмеи Все претенденты. Им, читатель мой, Один конец — бог ведает какой!

10

Лишь Мильтон, злоязычьем уязвленный, Взывал к возмездью Времени — и вот, Судья нелицемерный, непреклонный, Поэту Время славу воздает. Но он не лгал — гонимый, угнетенный, Не унижал таланта, ибо тот, Кто не клевещет, кто не льстит, не гнется, Всю жизнь тираноборцем остается.

11

О, если б мог восстать, как Самуил, Он, сей старик, пророк, чей голос властный Сердца монархов страхом леденил! О, если б он воскрес, седой и страстный! Глаза слепые он бы обратил На злобных дочерей. Но и несчастный Не льстил бы он ни трону, ни венцу, И не тебе, моральному скопцу,

12

Преступник Каслрей — лукавый, ловкий, Ты холеные руки обагрил В крови Ирландии. С большой сноровкой Ты в Англии свободу придушил. Готовый на подлейшие уловки, Ты тирании ревностно служил, Надетые оковы закрепляя И яд, давно готовый, предлагая.

13

Когда ты говоришь парадный вздор, И гладкий и пустой до омерзенья, Льстецов твоих — и тех смолкает хор. Все нации с усмешкою презренья Следят, как создает словесный сор Бессмысленного жернова круженье, Который может миру доказать, Что даже речь способна пыткой стать.

14

Гнусна твоя бездарная работа: Одно старье латать, клепать, чинить. Всегда страшит твоих хозяев что-то, И это — повод нации душить. Созвать конгресс пришла тебе охота, Чтоб цепи человечества скрепить. Ты создаешь рабов с таким раденьем, Что проклят и людьми и провиденьем.

15

Ну, что о сущности твоей сказать? Имеешь ты (или, верней, Оно) Две цели: удушать и угождать Кого и как — такому все равно: Привык он, как Евтропий, услужать. В нем, правда, есть достоинство одно Бесстрашие, но это уж не смелость, А просто чувств и сердца омертвелость.

16

Куда бы я глаза ни обратил, Везде я вижу цепи. О Италия! Ведь даже римский дух твой погасил Сей ловкий шут, презренная каналия! Он ранами Ирландию покрыл, Европа вся в кровавой вакханалии, Везде рабы и троны, смрад и тьма, Да Саути — их певец, плохой весьма.

17

Но, сэр лауреат, я все ж дерзаю Сей скромный труд тебе преподнести. Особой лести я не обещаю Я ближе к вигам и всегда почти Цвет желто-голубой предпочитаю. До ренегатства мне не дорасти, Хоть без него живется многим худо Тем, кто не Юлиан и не Иуда…