I.

В Элладе ты слыла неборожденной, О муза, дочь певцов! Так много лир С тех пор терзало слух твой утомленный, Что не дерзну я твой нарушить мир… Хоть видел я твой храм – обломки зданья [10] И твой ручей, что прерывал один Забытых мест глубокое молчанье, Чтоб скромное вести повествованье, Покой усталых муз тревожить нет причин.

II.

Жил юноша в Британии когда-то, Который добродетель мало чтил; Он дни свои влачил в сетях разврата И ночи за пирами проводил; Увы, разгул был для него кумиром; Лишь пред пороком он склонялся ниц И, презирая то, что чтится миром, Доволен был лишь оргией иль пиром, В кругу развратников и в обществе блудниц.

III.

Пред вами Чайльд-Гарольд. [11] Я не намерен Поведать вам, откуда вел он род; Но этот род был знатен, чести верен И заслужил в былые дни почет; Но всякое преступное деянье Потомка загрязняет предков честь И обелить его не в состояньи Ни летописца древнее сказанье, Ни речь оратора, ни песнопевца лесть.

IV.

Кружился в свете он, как на просторе Кружится мотылек среди лучей; Не мог предвидеть он, что злое горе Его сразит нежданно в цвете дней; Но вот година тяжкая настала: Узнал он пресыщенье, а оно, Как чаша бед, приносит мук не мало. В краю родном Гарольду тесно стало; Так в келье схимнику и душно, и темно.

V.

Грехов не искупая, он стезею Преступной шел. Красивых славя жен, Гарольд был очарован лишь одною, [12] Но с ней, увы! не мог сойтися он… Как счастливо, что ласкою разврата Не запятнал он светлый свой кумир: Измена за любовь была бы платой. Жену б он разорил безумством траты И вынесть бы не мог семейной жизни мир.

VI.

Пресыщен всем, утратив счастья грезы, Он видеться с друзьями перестал; В его глазах порой сверкали слезы, Но гордый Чайльд им воли не давал. Объят тоской, бродил он одиноко, И вот решился он свой край родной Покинуть, направляясь в путь далекий; Он радостно удар бы встретил рока И скрылся б даже в ад, ища среды иной.

VII.

Покинул Чайльд-Гарольд свой замок старый; Под гнетом лет, казалось, рухнет он, Его ж щадили времени удары: Держался он массивностью колонн. Там некогда монахи обитали, [13] Теперь же суеверия приют Театром стал пафосских сатурналий; Могли б подумать старцы, что настали Их времена опять, коль хроники не лгут.

VIII.

Порою, словно тайну вспоминая, Измену иль погибшую любовь, За пиршеством, немую скорбь скрывая, Сидел Гарольд, сурово хмуря бровь; Но тайной оставалася тревога Его души; друзьям он не вверял Заветных дум и шел своей дорогой, Советов не прося; страдал он много, Но в утешениях отрады не искал.

IX.

Хоть он гостей сзывал к себе не мало На пиршества, все ж не имел друзей; [14] Льстецов и паразитов окружала Его толпа; но можно ль верить ей? Его любили женщины, как мота: Сокровища и власть пленяют жен (При золоте метка стрела Эрота); Так рвутся к свету бабочки; оплота Там ангел не найдет, где победит Мамон.

X.

Гарольд не обнял мать, пускаясь в море, С любимою сестрой в отъезда час Не виделся; [15] души скрывая горе, Уехал он, с друзьями не простясь; Не потому он избегал свиданья, Что был и тверд, и холоден, как сталь, Нет! Кто любил, тот знает, что прощанья Усугубляют муку расставанья… Лишь горестней нестись с разбитым сердцем в даль.

XI.

Богатые владенья, замок старый Покинул он без вздохов и без мук, Голубооких дам, которых чары, Краса кудрей и белоснежных рук Могли б легко отшельника святого Ввести в соблазн, – все то, что пищу дать Порывам сладострастия готово… Ему хотелось мир увидеть новый И, посетив Восток, экватор миновать. [16]

XII.

Надулись паруса; как будто вторя Его желаньям, ветер резче стал; Поплыл корабль, и скоро в пене моря Бесследно скрылся ряд прибрежных скал. Тогда в душе Гарольда сожаленье Проснулось, может быть; но ничего Он не сказал и скрыл свое волненье, Он твердым оставался в то мгновенье, Как малодушный плач звучал вокруг него.

XIII.

В вечерний час, любуяся закатом, Он арфу взял; под бременем тревог Любил он волю дать мечтам крылатым, Когда никто внимать ему не мог; И вот до струн коснувшися рукою, Прощальную он песню затянул, В то время, как корабль, в борьбе с волною, Катился в даль, и, одеваясь тьмою, Его родимый край в пучине вод тонул.