Мари-Франс ничего не заметила. Ив, ошеломленный, охваченный таким же ужасом, как ночью во дворе, смутно слышал, как мсье Станислас просил их показать ему план двадцать шестого участка.
Вы, наверно, сами его нарисовали?
Мари-Франс чуть было не ответила утвердительно, но вовремя спохватилась: пожелтевшая бумага и бледные чернила сразу бы ее выдали.
Нет, не совсем. Мы его нашли на чердаке, в груде хлама.
Ах, вот как...— продолжал толстяк.— Впрочем, это неважно. Мне, однако, хотелось бы взглянуть на него... Если вы не против. Не могли бы вы оставить мне этот план, скажем, до завтра? Делать мне особенно нечего, вот я и собираю все, что имеет отношение к этому краю. Я вам дам вот эту прекрасную карту, а вы одолжите мне ваш план. Хорошо?
Мари-Франс колебалась недолго.
Если угодно, мсье... Мы придем за ним завтра.
Ей показалось, что настроение у хозяина заметно улучшилось. Это было странно: ведь он сам сказал, что план не представляет большого интереса. Он положил коробку в один из ящиков письменного стола и так поспешно его закрыл, словно боялся, что дети передумают.
Нам пора идти!— Мари-Франс встала.— Спасибо за прогулку...
И за карту,— добавил Ив.
Пустяки! Заглядывайте ко мне в любой момент, как захочется! Я буду рад! Передайте привет тете и дяде. Они очень славные люди...
Дети заторопились на ферму. Ив рассказал сестре о том, как в дверях кабинета мсье Станисласа появился старичок Скок-Поскок...
Ты уверен, что это был он?
Конечно! Еще как уверен!..
Надо было спросить у мсье Станисласа, что это за человек... Мсье Станислас такой любезный — он бы сказал! Странно все-таки, что они знакомы...
Ив предпочел сменить тему, которая была ему неприятна. Воспоминание о ночном происшествии, связанное с пробежавшим по двору стариком, вызвало у него смутную тревогу...
—Теперь у нас есть прекрасная карта... Но Мари-Франс тут же остудила его.
Да, конечно... Только вот что...— сказала она после некоторого раздумья.— Нам нельзя показывать ее другим. Они сразу спросят, где мы ее взяли... Ужасно жалко!
А потом, знаешь,— отозвался Ив,— знаки, которые нарисованы на плане, есть и на карте — кроме маленького розового прямоугольника... Но я знаю, где он находится, и дома нарисую его...
Вдруг Мари-Франс вскрикнула:
Ой! Я потеряла свою красивую косынку!
Ив понял: это катастрофа. Косынку ей подарила Софи в день их приезда! Она сразу заметит пропажу... или, что еще хуже, подумает, что кузине косынка не понравилась.
Может, ты ее оставила у мсье Станисласа?— сказал он, желая утешить сестру.
Может быть... Я не помню...
Впереди показались строения фермы, и близнецов охватил страх.
Только бы тетя не ругала нас, что мы слишком долго выполняли ее поручение!..
Что ты!— ответил Ив.— Она так занята, что ей некогда смотреть на часы...
Как есть хочется! Должно быть, сейчас уже время полдника...
"Большие" еще не вернулись из Лошнэ. Близнецы робко вошли на кухню: их мучили угрызения совести. Тетя встретила их ласково, но это их совсем не утешило. Даже наоборот...
Им так не хотелось сознаваться в новом проступке!.. Они чувствовали, что хорошее настроение стремительно улетучивается...
Может быть, поэтому они с таким энтузиазмом, удивившим тетю Жиль, вызвались натаскать воды из родника в сад, в большой котел, стоящий на треноге. В нем тетя будет кипятить белье.
Взявшись за ручку ведра с двух сторон, они изрядно вымокли, пока поняли, что нужно ИДТИ В ногу.
Промокшие, они побежали к себе в комнату переодеться. И уже собрались идти обратно, как вдруг дверь распахнулась...
Мари-Франс покраснела... За ней залился краской Ив. На пороге стоял Мишель, держа в руке потерянную косынку.
Держи! Это, кажется, твоя, Мари-Франс?— сказал он, нахмурив брови.— Мне ее отдала дама, которая сидит в мэрии. Она нашла ее возле кадастровой книги.
Ив старательно возился со шнурком.
Как бы там ни было,— продолжал Мишель твердо,— хочу вас обоих предупредить, что на сей раз я не стану ябедничать. Но если ослушаетесь еще раз... Вы хорошо меня слышите? Один-единственный раз!.. Тогда я напишу папе, чтобы он приехал за вами. Что касается мсье Станисласа, обществом которого вы, кажется, наслаждались, то хочу вам сообщить: дядя Франсуа в не очень-то хороших отношениях с ним и ему не понравилось бы, если бы он узнал, что вы у него бываете. Они поссорились из-за пастбища, которое тот хочет заполучить любой ценой. Намотайте это себе на ус!
Видя сконфуженные физиономии близнецов, он не мог удержаться от улыбки. Тут Мари-Франс немного осмелела и перешла в наступление:
А почему вы с Даниелем все время секретничаете?
Мы? Секретничаем?.. Что ты имеешь в виду?
Я имею в виду коров, которые каким-то образом поранились...
Мишель сдвинул брови.
Это вам, конечно, мсье Станислас рассказал?
Молчание близнецов было равносильно признанию.
Чего он все время лезет не в свое дело?..— возмутился Мишель.— В общем, так: чем меньше вы будете общаться с этим господином, тем лучше. А что касается коров, так это просто несчастный случай, и ни к чему вам брать это в голову!..
И он ушел, оставив близнецов в унынии из-за нахлобучки, которую они получили.
Правильно мы сделали, что не сказали ему о плане... до того!— пробормотала Мари-Франс после долгого молчания.— Представляешь, что он нам наговорил бы, если бы узнал, что план сейчас находится у мсье Станисласа!..
Раз тот обещал завтра вернуть его... то это не имеет значения,— пытался найти утешение Ив.— В конце концов, это ведь не какой-нибудь секретный план!..
И все-таки мне хотелось бы знать, почему мсье Станисласу так нужно было его получить! Особенно если вспомнить, что участок расположен очень близко к его вилле.
Так ведь ты слышала: он его мечтает купить, этот участок!
Вот именно,— заключила Мари-Франс.— Его вилла — это не ферма... Зачем тебе горное пастбище, если ты не собираешься разводить коров?
Ив не нашел, что ответить. Мари-Франс воспользовалась этим, чтобы лишний раз подчеркнуть свое превосходство.
Хочешь, я тебе скажу кое-что? Слушай: я уверена, если мы завтра, когда мсье Станислас вернет нам план, покажем его дяде Франсуа... он будет очень доволен!
* * *
В эту ночь, как и в предыдущие, Ив, а потом Мари-Франс стояли у окна, наблюдая за двором: не появится ли опять старичок Скок-Поскок?
Но небо было плотно закрыто низкими тучами, и двор напоминал темный колодец.
Даже если он придет, мы его все равно не увидим,— грустно заметила Мари-Франс.— Пошли спать.
Так они и сделали.
А Мишель и Даниель в этот момент отправлялись в ночную засаду. Ночная тьма поглотила их; они едва различали дорожку, бегущую между соснами. Никто не встретился им на пути... вплоть до того места, где лес подступал вплотную к дороге. Тут Мишель остановился как вкопанный так внезапно, что Даниель едва не налетел на него и, рассерженный, хотел было высказать все, что он о нем думает... Но Мишель, обернувшись к нему, прошептал:
Ш-ш! Впереди кто-то есть! Оно... движется!..
Даниель не мог определить в темноте, куда показывает кузен. И потому последовал его примеру, присев на корточки в зарослях на обочине и замерев.
Видишь?..— шепнул Мишель.
Сердце Даниеля билось так сильно, что ему пришлось пошире открыть рот, чтобы хватало воздуха; горло сжалось от волнения. На гребне склона, примыкавшего к дороге, проявился во тьме какой-то странный силуэт... Он казался огромным торсом без головы... Даниель подумал: если бы по дороге двигался какой-нибудь трех- или четырехметровый гигант, то его торс возвышался бы над кустами именно таким образом.
Таинственный силуэт двигался медленно; можно было подумать, что он раздумывает, куда направиться.
Как ты думаешь, "он" нас заметил?— шепнул Даниель Мишелю на ухо.
Я уверен, именно эта штука и напугала коров!— ответил так же тихо Мишель.
Таинственная фигура медленно, той же нерешительной походкой удалялась.
Что же нам делать?—спросил Даниель, не повышая голоса.— Надо бы последить за ним...
Разве что издалека...— ответил кузен.— Ведь если он нас заметит, пиши пропало... Можешь быть уверен!
Они выбрались из кустов и с бесконечными предосторожностями двинулись по дороге, стараясь не терять из виду темную фигуру, покачивавшуюся впереди.
Мишель остановился; Даниель приблизился к нему вплотную.
Мы, кажется, где-то недалеко от пастбища,— прошептал Даниель.
Да... Теперь надо быть начеку...
Они пошли немного быстрее. Тем более что силуэт не был виден: вероятно, он спустился с гребня.
Они были уже возле проволоки, огораживающей пастбище; странный силуэт так и не появился... Правда, на этом отлогом участке он, должно быть, полностью сливался с окружающей темнотой, и обнаружить его было куда труднее, чем на фоне неба.
Ах ты, хитрец!..— тихо ворчал Мишель.— Напрасно мы тогда остановились! Как теперь его искать в этой тьме?
Слушай, сейчас нет смысла зря спорить! Он не успел бы перебраться через изгородь, это факт.
Значит, "он" не на пастбище... "Он"— снаружи...
Блестяще, старина! Ничего не скажешь!..
Дай закончить, идиот! У нас нет времени,— рассердился Даниель.— Вот что давай сделаем: пойдем вдоль проволоки, я в одну, ты — в другую сторону... Тогда мы его обязательно встретим... так?
Будем надеяться... Я пошел!
И кузены, пригнувшись, чтобы быть как можно менее заметными, двинулись вдоль изгороди в противоположные стороны.
Они ставили ноги с крайней осторожностью, чтобы их не выдал шорох травы. Тишина была полная; ее нарушало лишь звяканье цепей, которыми коровы были привязаны к колышкам... В какой-то момент Мишель уловил медленное, размеренное похрустывание... Он замер, дрожа от напряжения... И — едва не расхохотался, когда понял, что это всего лишь движение челюстей коровы, лежащей около изгороди и мирно жующей жвачку. Он снова пошел вперед — и вскоре достиг края луга. Внезапно в нескольких метрах от себя он увидел неподвижную фигуру... и невольно стиснул кулаки. Но тут услышал приглушенный голос Даниеля:
Это ты, Мишель?
Ну да! Что у тебя?—спросил Мишель, подходя.
Ничего! Просто непостижимо! Исчез, испарился... улетучился!
—А может, дематериализовался?.. Несколько минут они стояли, переводя дух и
приходя в себя после этого странного преследования.
Не хочешь, а поверишь в привидения! Верно, старина?—сказал Даниель.
Пока давай бросим взгляд на ту часть луга, которая еще не засеяна... Не мог же этот хмырь взять и вот так исчезнуть!
Ты уверен? По-твоему, это... человек?
Человек или кто другой... главное — узнать, куда он делся.
Ребята исходили вдоль и поперек остальную часть луга — все было тщетно! Встретившись около колючей проволоки, они вынуждены были признать, что потерпели поражение.
Остается один выход!— заявил Мишель.— Будем дежурить по очереди... У тебя часы есть?
Даниель показал светящийся циферблат своих ручных часов.
Хорошо. Давай их мне, я буду дежурить первым. Через час — твоя очередь. Иди ложись!
Даниель закутался в одно из одеял, которые они захватили с собой, и поверх него обернулся куском брезента — от холодной росы, лежавшей на траве.
Мишель устроился рядом, набросив второе одеяло себе на плечи.
Небо постепенно освобождалось от туч. В вышине замерцало несколько ярких звезд. На горизонте брезжило слабое сияние, предвещая скорый восход луны.
Час спустя, когда Мишель разбудил кузена, чтобы передать ему дежурство, луна светила вовсю, торжествуя победу над темнотой.
Счастливого дежурства, старина!— прошептал Мишель.— Пока никаких перемен...
Он прилег и сразу уснул.
* * *
Когда он проснулся, ему показалось, что свет луны что-то уж слишком ярок... Протирая опухшие со сна глаза, расправляя затекшие ноги, он с трудом сел, выпрямился... и обнаружил, что уже рассвело!
В затуманенном сознании мелькнула тревожная мысль: неужели Даниель забыл разбудить его вовремя?
Ну-ка, думай!..— прошептал он, стараясь привести в порядок мысли.— Если он не разбудил меня, значит, не мог...
Но такое простое умозаключение не удовлетворило его.
Или... или,— продолжал Мишель,— он что-то заметил, но у него не было возможности меня предупредить, и он бросился в погоню один...
Он вскочил на ноги и огляделся... Сердце его сжалось, он вскрикнул:
О Господи, Даниель!..
Кузен, все еще закутанный в одеяло и брезент, лежал в люцерне, в нескольких метрах от него... Одним прыжком Мишель оказался рядом и склонился над ним.
И почувствовал такое огромное облегчение, что засмеялся вслух. Потом сильно встряхнул... спящего Даниеля!
Вставай, сурок!— воскликнул он.— Пора домой!
Даниель пробормотал какие-то невнятные слова и перевернулся на другой бок — с явным намерением поспать еще.
Ну нет, старина!— закричал Мишель, энергично тряся его.— Ты оставил свой пост, несмотря на близость неприятеля... Так что теперь — трибунал... и расстрел!
А?.. Что?.. Расстрел кого? Ты его видел?.. Где он?—бормотал Даниель, постепенно приходя в чувство.
Он был так смешон, с красным пятном от травы на щеке, с недоуменно моргающими глазами, что Мишель опять рассмеялся.
До чего же ты ненадежный человек!— заметил он, перестав наконец смеяться.— Из-за тебя мы зря провели ночь под открытым небом.
А... коровы?— только и смог промолвить мальчик.
Мишель взглянул на коров. Лежа в траве, они по-прежнему мирно пережевывали жвачку.
Ничего страшного не случилось,— сказал он.— К счастью... Иначе было бы слишком уж глупо! Столько трудов — и все впустую!..
Даниель, совсем проснувшийся, поднял голову.
Ой-ой-ой!..— пораженно воскликнул он.— Я — в лесу!..
Но Мишель вдруг нахмурил брови.
Слушай, в самом деле пора уходить! Иначе нас застанут дядя Франсуа с Медаром! Давай поскорее смываться!
Эй, погоди!.. Надо же осмотреть тут все! Иначе мы так и не поймем, куда исчез наш призрак!
Хорошо, но быстро! Иначе мы рискуем, что дядя намылит нам шею, и будет прав!
Они покинули пастбище, стараясь хотя бы приблизительно определить место, где исчез великан.
На земле они никаких следов не обнаружили, во всяком случае человеческих. А значит, нельзя было определить, куда и как он пропал. Скалы, возвышающиеся по краям луга, были защищены непроходимыми зарослями кустарника, сквозь которые, по-видимому, пробраться было невозможно.
Печально, старина. Кажется, мы упустили прекрасный случай. Вряд ли нам представится еще одна такая возможность!
Это я во всем виноват!— признался Даниель.— Что поделаешь... Не спать так поздно выше моих сил. Я даже не заметил, как уснул.
Бежим теперь!— повторил Мишель.— И постараемся не встретиться с дядей Франсуа...