Люсинда настежь распахнула дверь комнаты мистера Стэссарта. Ей и в голову не пришло, что она могла бы там обнаружить, прежде чем она вошла. Но было поздно об этом думать.

Два удивленных лица воззрились на Люсинду и мисс Блайт. Мистер Стэссарт лежал в постели. Мисс Мейз сидела на стуле возле его кровати. Она все еще была в вечернем платье, домашний халат ее висел на спинке стула. Они, по всей вероятности, развлекались игрой в криббэдж, поскольку в одной руке мистера Стэссарта было зажато несколько спичек.

Мистер Стэссарт опомнился первым. На лице его появилось удивленное и любезное выражение, и он поудобнее устроился на подушках.

— Кто-то нас продал. Вы обнаружены, мисс Мейз!

— Ах! — Мисс Мейз глядела на дам с жалким уничижением. — Я сделала что-то недопустимое?

— Я думаю, это лучше обсудить в ином месте, — сдержанно сказала Люсинда.

— О, это не вы, мисс Мейз. Это я во всем виноват. Не так ли, прекрасная кузина? — пробормотал Ферди.

— Именно. — Люсинда обернулась к мисс Мейз, которая встала со стула, судорожно схватившись за горло. В глазах молодой женщины застыл страх. Поняв, что ее золовка сейчас разрыдается, Люсинда сделала над собой усилие, чтобы смягчить свой тон и выражение лица:

— Идите с мисс Блайт, Агнес. Она вам все объяснит. Я к вам вскоре присоединюсь.

— Ах, Боже мой, ах! Что мне делать? Для меня все кончено! Я знаю, знаю! — Мисс Мейз закрыла лицо руками и зарыдала.

Мисс Блайт взяла ее под локоть.

— Не нужно плакать, милочка. Ну успокойтесь, успокойтесь, полно. Я хочу вам кое-что сказать, мисс Мейз!

Агнес покорно замолчала.

— Ягненок, ведомый на заклание, — жалостливо прокомментировал Ферди.

— Скорее, на стрижку, — едко заметила Люсинда. Дверь за мисс Блайт и мисс Мейз закрылась, и она обернулась к Ферди, глядя на него недобрым взглядом. — Почему вы позволяете себе такое, Ферди? Агнес — моя золовка, а не какая-то вертихвостка-горничная! Мне известно, что вы — отпетый негодяй, но я не знала, что вы законченный подонок! Как вы могли так подставить Агнес? Так унизить ее? У вас нет ни стыда, ни чувства собственного достоинства!

— Кузина, кузина! К чему такое красноречие? — Ферди положил руку на игральную доску. — Мы просто играли в криббэдж. Признаюсь, я слегка ошельмовал, но уверяю вас, ничего более! Мисс Мейз едва ли поймет разницу между честной игрой и лукавством.

— Да, и она едва ли понимает разницу между джентльменом и бесчестным обманщиком также! — парировала Люсинда.

— Я — не обманщик и не обольститель, — возмутился он. — Меня можно назвать многими нелестными эпитетами, но я не опозорю честное имя леди.

— Вы уверены, что это так, Ферди? — спросила Люсинда. В ее голосе был столь ясный намек, что глаза Ферди моментально сузились в щелочки. Люсинда не стала дожидаться, пока он додумается до сути ее слов, и продолжила: — Уже слуги шепчутся по всему дому, Ферди. Возможно, вы и в самом деле играете здесь в криббэдж, но вы нанесли вред репутации девушки в этом доме. Ее пребывание здесь под угрозой. Я вам этого не позволю.

— Помилуйте, одумайтесь, Люсинда. Что делать лежащему здесь часами человеку? — Голос Ферди стал слабым. — Я чуть было не сошел с ума, но предложение мисс Мейз счастливо избавило меня от этой участи. — Увидев выражение лица Люсинды, он бросил на нее негодующий взгляд. — Право, Люсинда, на вашем лице читаешь, как в книге! Поверьте, соблазнение женщины — отнюдь не та мысль, которая мне первой приходит в голову. К тому же я в таком положении, что не смог бы ничего предпринять, даже если бы был соблазн — но уверяю вас, его не было. Мисс Мейз совершенно не в моем вкусе. Слишком пуглива. Я предпочитаю статных красавиц, которые бросают мужчине вызов. Я ищу женщину, которая смогла бы стать партнером заядлому игроку, которая способна просчитать, склоняется ли он к прекрасной дьяволице или к ангелу во плоти. Ах, Люсинда! Если бы вы могли видеть себя, какой я вижу вас сейчас! В глазах сверкает огонь, пунцово цветут губы…

— Замолчите, Ферди, — грубо прервала его Люсинда и взялась за шнур, которым был подвязан полог кровати. — Утром я ожидаю вас внизу на завтрак. Насколько мне известно, вы уже достаточно здоровы, чтобы встать на ноги. Ферди откинулся на подушки — будто бы демонстрируя противоположное. Он коснулся ладонью своего мертвенно-бледного лба.

— Но я все еще очень слаб, дорогая кузина. Боюсь, что я нанесу невосполнимый ущерб своему организму слишком большими нагрузками.

— Или вы утром подниметесь сами, или прислуге будет приказано поднять вас, — спокойно сказала Люсинда. — Я не позволю вам злоупотреблять своим гостеприимством, предупреждаю вас об этом! — Она потянула за шнур, и полог кровати опустился, скрыв кузена от ее глаз. — Спокойной ночи, Ферди! — Люсинда резко повернулась и пошла к дверям.

— Вы — холодная рыба, кузина! Бесчувственная рыба! — раздвинув полог головой, кричал ей вслед кузен.

Открыв дверь, Люсинда обернулась с холодной улыбкой на устах.

— Умоляю, не забудьте задуть свечу, Ферди. Мне бы не хотелось лишать вас и вовсе сна, поскольку до рассвета осталось несколько часов.

— До рассвета! — ахнул Ферди. Его изумление сменилось гневом. — Послушайте, не будете же вы поднимать меня с постели в столь ранний час! Клянусь вам, я не позволю! Хочу предупредить вас: я не поднимаюсь ранее полудня!

— Не забудьте о свече, Ферди, — повторила Люсинда.

Он тщетно посылал в ее адрес ругательства: она не обратила внимания и с треском захлопнула за собой дверь. С другой стороны дверной панели в нее что-то ударилось. Она была так разгневана, что хотела было разобраться, но остановила себя. Разоблачение детской выходки кузена не было бы победой над ним. Она сказала то, что хотела, и изложила свой ультиматум. Что-то большее просто свело бы ее удовлетворенность на нет.

Кроме того, ее внимания требовала и другая половина конфликта. Люсинда вздохнула и повернула к двери спальни мисс Мейз. Она увидела, что дверь была приотворена, и в щель просачивался свет. Она толкнула дверь, отворяя ее. До ее ушей долетели рыдания, подчеркнутые случайно сказанным словом мисс Блайт, которая тихо говорила с мисс Мейз.

— Что за странный финал такого прекрасного вечера! — воскликнула Люсинда, войдя.

Как только мисс Мейз увидела ее, лицо ее исказилось мукой.

— О, леди Мейз! Я так… несчастна! Простите! Если бы я знала… Я не знала! Не знала! Ах, ах! Я думала, что вам это будет приятно!

— Приятно? — Люсинда посмотрела на мисс Блайт в изумлении. — Да о чем вы говорите, черт возьми? Почему это мне было бы приятно?

Мисс Блайт подошла к тазу с водой, чтобы вновь намочить полотенце.

— Не нужно ругаться, Люсинда, — сурово заметила она.

Люсинда опомнилась и вспыхнула.

— Вы, несомненно, правы, Тибби! Я позволила себе выйти из себя. Умоляю, простите.

Мисс Блайт молча кивнула. Она подошла к мисс Мейз, взяла ее за подбородок. Красное опухшее лицо Агнес говорило о том, что она глубоко несчастна. Мисс Блайт вытерла его холодной водой.

— Ну полно, Агнес. Это принесет вам облегчение, — утешала она. — Теперь вы сможете поговорить с леди Мейз.

Вряд ли такая перспектива обрадовала мисс Мейз, поскольку та содрогнулась. Тем не менее она повернула лицо к Люсинде. В ее карих опухших глазах был страх, что напомнило Люсинде пойманного кролика.

Люсинда присела рядом со своей золовкой и взяла ее за руку.

— Агнес, с чего вы взяли, что мне будет приятно застать вас вместе, с мистером Стэссартом? Вам не приходило в голову, что не подобает навещать джентльмена в его спальне?

Мисс Мейз вновь содрогнулась. Она быстро замотала головой, отказываясь взглянуть на Люсинду.

— Мисс Блайт мне все объяснила. Я так порочна, так порочна!

В ее голосе было такое отчаяние, что Люсинда вскинула на мисс Блайт вопрошающий взгляд. Мисс Блайт покачала головой. Люсинда поняла так: я сделала все, что в моих силах.

— Вы, несомненно, сделали большую глупость. А теперь послушайте меня внимательно, Агнес. Нет, взгляните мне в глаза! Вот и хорошо. Когда я пригласила вас остаться здесь на сезон, я взяла на себя ответственность за вас. Я не могу сейчас просто умыть руки. Это будет неблагородно с моей стороны.

Мисс Мейз обвила Люсинду руками и прижалась к ней.

— Вы слишком добры ко мне! Я не заслужила этого, в самом деле, нет!

Люсинда попыталась вырваться, но объятия золовки были слишком крепкими. Она со смехом воскликнула:

— Агнес, вы меня задушите. Мне вовсе не хочется задохнуться в ваших объятиях.

Объятия мисс Мейз немедленно разжались. Она встревоженно посмотрела на Люсинду.

— Я не причинила вам вреда, миледи? Умоляю, скажите!

— Нет конечно. Ах, Агнес, вы такая простушка.

— Я знаю, что я очень глупа. Все всегда это говорили. Значит, это правда, — тихо вздохнув, проговорила мисс Мейз.

Люсинда была рада тому, что эмоциональный взрыв мисс Мейз прошел. Она услышала облегченный вздох со стороны мисс Блайт, и почти рассмеялась. Но в данной ситуации это было совсем неудобно. По крайней мере, мисс Мейз была бы сконфужена еще более, а Люсинда не могла этого допустить. Ей нужно было сказать золовке кое-что важное.

— Агнес, скажите же мне, отчего это вам показалось, что мне будет приятно, что вы навещаете моего кузена?

— Оттого, что он сам говорил, какой он нетерпеливый пациент, — пробормотала мисс Мейз. — Я так надеялась, что смогу быть вам полезной. Я знаю, как ухаживать за больными, как их развлекать. Я действительно знаю это. Это единственное, в чем я знаю толк.

— Неправда, вы превосходная пианистка, — возразила мисс Блайт.

— Это так. И еще — вы забавный, беспомощный ребенок, которому так идет этот персиковый цвет, — добавила Люсинда.

Мисс Мейз вспыхнула и застенчиво поглядела на обеих дам.

— Ах! Какие комплименты вы мне говорите! — Казалось, ей нисколько не претило сравнение с ребенком. Наоборот, она выглядела довольной и успокоенной. Она так привыкла к тому, что ее ругают и ею помыкают, что любое доброе слово воспринимала с благодарностью. Мисс Мейз улыбнулась Люсинде. — Я больше не стану ходить к мистеру Стэссарту.

— И прекрасно. Завтра мой кузен спустится к завтраку. Вы не должны быть озабочены его здоровьем.

Мисс Блайт подняла брови, услыхав, в этом какой-то подтекст, но мисс Мейз восприняла сообщение восторженно.

— Как замечательно! Я знаю, теперь вы будете меньше волноваться, миледи.

— Я перестану волноваться совсем, когда мой кузен уедет отсюда, — сказала Люсинда.

— О, ну теперь до этого недалеко, ведь мистер Стэссарт начал подниматься на ноги. — Мисс Мейз говорила об этом уверенно, с высоты своего опыта. — Когда больной долго находится в постели, он теряет много сил. Кроме того, мистер Стэссарт еще молод. Скоро он поедет домой.

— Вы правы, Агнес. По правде говоря, я сама только что воодушевляла кузена на это. — Люсинда с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

Мисс Мейз просто-таки просияла.

— Ну вот, как хорошо! Теперь мы все вновь счастливы и довольны, не правда ли, миледи?

— Да, Агнес, мы снова все довольны. — Люсинда встала. — Я пришлю горничную раздеть вас. Уже очень поздно.

— Молю вас, не будите ее. Я уже сказала ей, что справлюсь сегодня сама, — мисс Мейз нервно потирала запястья.

От Люсинды не скрылся этот жест.

— Хорошо, как хотите, дорогая. Но мне пора, потому что моя горничная заждалась.

— Вы не должны заставлять ее ждать из-за меня, — согласилась мисс Мейз. Она увидела, что мисс Блайт также собирается уйти, и проводила их до двери своей спальни. Как только дамы вышли, она одарила их еще одной застенчивой улыбкой. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Агнес, — сказала Люсинда. Дверь тихо закрылась. Люсинда повернулась, чтобы посмотреть на компаньонку.

— Как я восхищаюсь тобой, Тибби. Я не знаю, как бы я могла справляться с теми обязанностями, которые ты выполняла годами.

Мисс Блайт усмехнулась.

— Их вовсе не так уж трудно исполнять, моя дорогая. Я могу припомнить одну ученицу, которую учить и воспитывать было настоящим удовольствием. Она всегда была моей любимой ученицей.

Люсинда пожала ей руку.

— Ах, Тибби! Неужели ты заставишь меня расплакаться в такое время?

— Пойдем спать, дорогая, — тихо сказала мисс Блайт. Люсинда взглянула на дверь мистера Стэссарта, и несвойственную ей сентиментальность как рукой сняло.

— Да. Я пойду, но сначала мне нужно отдать некоторые приказания относительно моего кузена Ферди.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, чтобы его предупредили о времени завтрака и о том, что в этом доме не принято завтракать отдельно, — твердо заявила Люсинда.

* * *

На следующее утро, когда Люсинда сошла вниз, в комнату для завтрака, она обнаружила кузена, сидящего в кресле.

— Доброе утро, Ферди, — приветливо поздоровалась Люсинда.

Он гневно взглянул на нее.

— Меня вытащили из постели и практически всунули в одежду эти ваши верзилы. Взгляните на меня! Галстук не поглажен, на жилете и сюртуке складки. Я к этому не привык, между прочим! Вы обещали купить мне новый сюртук, кузина! А этот — вряд ли равноценная замена!

— Если вы так недовольны уходом в моем доме, Ферди, я предлагаю вам вернуться к себе на квартиру, чтобы ваш камердинер следил за вашими вещами соответственно вашим требованиям, — парировала Люсинда.

Как она и предполагала, кузен сейчас же прекратил ворчать и жаловаться и только злобно временами шептал что-то в ее адрес.

Вскоре к ним присоединились мисс Блайт и мисс Мейз. Мисс Блайт кивнула мистеру Стэссарту.

— Рада видеть, что вы выздоравливаете, мистер Стэссарт.

Мистер Стэссарт поклонился.

— Это неизбежно, мисс Блайт. В этом доме никто не осмелится болеть всласть. — Голос его звучал горько.

Мисс Блайт удивленно подняла брови. В конце завтрака вошел Черч и что-то сказал леди Мейз на ухо.

— Я немедленно приду, — кивнула Люсинда.

— Что-то случилось, моя дорогая? — спросила мисс Блайт.

— Ничего. Приехал с визитом лорд Мейз.

— Неужели вы примете лорда наедине, без компаньонки? — злобно заметил Ферди.

— Лорд Мейз — джентльмен и мой друг, сэр. Я полностью ему доверяю, — твердо сказала она, глядя на кузена.

— Как и я, — холодно подтвердила мисс Блайт, пристально глядя на мистера Стэссарта.

Ферди пожал плечами и выпалил, не скрывая раздражения:

— Удивляюсь, как вы равнодушны к ходящим про вас слухам, кузина. Мое мнение — ничто. Я — всего-навсего наследник фамилии и однажды встану во главе семейства. Так кто я такой, чтобы обвинять кузину в неосмотрительном поведении? Только не жалуйтесь потом мне, когда поползут слухи о том, что вы принимаете мужчин без компаньонки!

— А от кого свет об этом узнает, Ферди? От вас? — спокойно спросила Люсинда. Ей сразу же стало ясно, что она сразила его наповал, и ее губы скривились в презрительной улыбке. — Не думайте, что я ничего не знаю о ваших кознях, Ферди. — И она пошла к дверям, высоко держа голову.

— Я обвинен несправедливо! — воскликнул Ферди. — Что вы имеете в виду, Люсинда? Я требую ответа!

— Мистер Стэссарт, вам не следует впадать в такую ярость! — застенчиво вставила мисс Мейз. — Это вредит вашему здоровью.

Ферди посмотрел на нее с открытым от изумления ртом. Эта серая мышка, эта бедная семейная приживалка посмела открыто осудить его. Его холодные голубые глаза стали от гнева узкими, как щелочки.

— Мисс Мейз…

— Почему бы вам не попрактиковаться на фортепьяно, дорогая? — произнесла мисс Блайт, сводя на нет блестяще-гневную тираду, заготовленную мистером Стэссартом. — Я пойду вместе с вами.

— Но как же бедный мистер Стэссарт? — спросила мисс Мейз.

— Я уверена, что мистеру Стэссарту будет полезно остаться на некоторое время в одиночестве, чтобы собраться с мыслями, — сурово сказала мисс Блайт. Встав из-за стола, она решительно взяла за руку мисс Мейз и почти вывела ее из комнаты.