Там, где сливались две реки, раскинулась чудесная равнинная страна с небольшими холмами, зеленая, теплая и влажная.

Сотни бабочек-поденок весело порхали в воздухе, и низкое вечернее солнце сияло на ярких крыльях. Ровное стрекотание цикад изредка прерывали доносящиеся из болота всплески какой-то неповоротливой туши.

Внезапно туша подняла голову и как перископом заворочала длинной шеей; зеленые глаза выпучились и расширились еще больше. Она явно осталась недовольна увиденным, так как тяжело встала на четыре конечности-колонны и с громким чавканьем устремилась к зарослям.

Показались два всадника, едущие вверх по течению реки; каждый вел животное, подобное тому, на котором сидел. Достигнув края болота, передний остановился и показал на следы, оставленные слонообразной тушей.

— Гигантский тапир! — воскликнул он. — Ах, какой прекрасный был бы экземпляр!

— Неужели? — хмыкнул его товарищ. — А как мы доставим его в Южную Америку? Потащим на веревке?

Первый всадник хрипло рассмеялся.

— Я вовсе не предлагаю сейчас убивать его. Я только хотел отметить, что в музее этот вид совсем не представлен.

Путешественники не были людьми, хотя, безусловно, относились к антропоидам — с длинными пушистыми хвостами и густыми шубами темно-коричневого меха. Скуластые лица с большими водянистыми глазами, вместо носа — два узких отверстия. Каждый всадник весил килограммов шестьдесят. Современный зоолог был бы прав, отнеся их к семейству обезьян-капуцинов. Всадникам же пришлось бы гораздо труднее классифицировать зоолога, так как в их дни палеонтология только зарождалась и фамильное древо приматов не было разработано.

Бесхвостые круглоухие животные под седлами удивительно напоминали гигантских гвинейских свиней, каковыми, в сущности, и являлись.

Передний всадник спешился и стал ходить между причудливо разбросанными гранитными глыбами среди стволов сикомор. При каждом его шаге разлетались стаи кузнечиков.

— Чьюи! — позвал он.

Подъехал и соскочил другой всадник. Животные принялись мирно жевать густую, высокую траву.

— Смотри, — произнес первый, поворачиваясь к одной из плит. — Поверхности слишком параллельны. Не может быть, чтобы это получилось случайно. По-моему, мы нашли.

— Вы имеете в виду место, где находился большой город Людей?

Второй путешественник с явным недоверием пинал каменные плиты. Внезапно он воскликнул:

— Наупутта!

Камень, у которого он остановился, был почти гладким, но на его поверхности, параллельной солнечным лучам, проявлялись странные штрихи.

Наупутта выхватил из поклажи камеру и сделал несколько снимков, пока Чьюи поддерживал камень. Штрихи складывались в обрывки слов:

ТСБУРГСКИЙ

НАЦИО

АНК

— Да, это надпись, — заметил Наупутта, убирая камеру. — Настоящая надпись, почти стершаяся. Неудивительно, ведь камень пролежал пять или десять миллионов лет с тех пор, как вымерли Люди. И песок какой красный… Наверное, полон окиси железа. Люди, должно быть, использовали колоссальное количество стали в своих строениях.

— Вы не можете сказать, что значит эта надпись? — спросил Чьюи.

В его голосе сквозило почтение, которое испытывали капуцины к цивилизации, столь высоко поднявшейся и столь бесследно исчезнувшей.

— Нет. Специалисты попробуют расшифровать ее по моим снимкам. Это возможно, если она сделана на одном из известных нам языков Людей. Как жаль, что никого из них не сохранилось. Они могли бы ответить на многие вопросы.

— Может быть, да, — произнес Чьюи. — А может, и нет. Люди могли бы уничтожить нас, если бы предположили, что мы займем их место.

— Пожалуй, ты прав. Я никогда не задумывался над этим. Как хотелось бы забрать камень с собой…

Чьюи хмыкнул.

— Когда вы брали меня в проводники, то говорили, что музею нужно лишь общее исследование. Но всякий раз, увидев что-нибудь весом в тонну, вам хочется увезти это с собой. Вспомните вчерашнего медведя — он весил по крайней мере полторы тонны!

— Но ведь это новый подвид! — возмутился Наупутта.

— Ну разумеется, — съязвил проводник. — Совсем другое дело! Новые подвиды вовсе не тяжелые — они только кажутся такими. Эх вы, ученые! Ну ладно, я вижу, вы тут целый день собираетесь бродить. Надо разбивать лагерь.

Скоро он вернулся.

— Место я нашел. Только мы здесь не первые. Неподалеку кострище.

— Значит, не одни мы так углубились в Восточные Леса… Кто бы это мог быть?

— Какой-нибудь изыскатель из Колонии. Они не хотят полагаться лишь на свои серу и соль и ищут новые ресурсы. Или… А-а-а! — Чьюи в ужасе подпрыгнул. — Змея!

Наупутта тоже подпрыгнул, затем рассмеялся. Он нагнулся и выхватил из камней маленькую рептилию.

— Совершенно безвредна.

— Не знаю, не знаю, — быстро пятясь, бормотал Чьюи. — Держите-ка эту гадость от меня подальше!

На следующий день путешественники повернули к востоку, потому что перед возвращением Наупутта хотел добраться до видневшихся на горизонте гор. Здесь им преградила дорогу еще одна река. Когда они почти достигли противоположного берега, из подкравшейся сзади черной тучи хлынул дождь, сильный, но недолгий.

Наупутта принюхался.

— Пахнет горелым, — сказал он.

— Либо костер нашего таинственного друга, либо мы прибыли как раз вовремя, чтобы остановить лесной пожар, — согласился проводник и тронул свое животное.

В шорохе капель дождя они незамеченными подъехали к капуцину, жарящему на костре пищу.

Треснула ветка. Незнакомец обернулся и схватил винтовку.

— Ну? — произнес он бесстрастным голосом. — Кто вы такие?

Исследователи потянулись было к винтовкам в седельных сумках, но остановились, глядя в неподвижное дуло. Наупутта представился.

Незнакомец опустил ружье.

— А, ученые охотники за жуками!.. Простите, что напугал вас. Устраивайтесь поудобней. Я Нгуой цу Чоу, изыскатель из Колонии. Мы… я приплыл сюда на лодке.

— Мы? — повторил Наупутта.

Плечи изыскателя поникли.

— Я только что похоронил товарища. Нарвался на змею. Его звали Яуга, Яуга цу Шрр. Такого напарника не было ни у одного изыскателя… Вы бы не дали мне немного порошка от блох? Мой кончился.

Втирая порошок в мех, он продолжал:

— Эта река тянется до самых гор. Там, за горами, богатейшая страна — косули, медведи, гигантские кролики, утки…

Он еще долго рассказывал, а потом лег спать и рано утром уехал.

После его отъезда Чьюи почесал голову.

— Боюсь, я подцепил блох от нашего друга. Интересно, почему он держал нас на мушке, пока не узнал, кто мы такие?

— Остался один и боялся, — предположил Наупутта.

Чьюи нахмурился.

— Почему он схватился за винтовку, я понимаю — к нему мог подкрасться и лев. Но он не бросил ружья, даже когда увидел, что мы — иму. Впрочем, возможно, я просто с подозрением отношусь к обитателям Колонии… Хотите взглянуть на «богатейшую страну»?

— Да, — ответил Наупутта. — Мы можем идти вперед еще неделю и все равно успеем вернуться до холодов.

Несмотря на мех, капуцины были очень чувствительны к холоду, и именно поэтому география, ботаника, зоология и все прочие науки, связанные с путешествиями, заметно отставали в развитии от других областей этой культуры.

— Описания Нгуоя сходятся с тем, что видел Шмргой со своего воздушного шара, хотя, как известно, пешком ему дальше пройти не удалось. Он опустился в сорока милях ниже по реке и оттуда направился к Колонии.

— Скажите, — задумчиво спросил Чьюи, — появятся у нас когда-нибудь машины, летящие по нашему желанию, а не туда, куда дует ветер?

— Только когда изобретем более легкий двигатель. После того, как мы загружаем аппарат полностью — топливом, водой, оборудованием, — взлететь ему так же нелегко, как и гранитной скале. Существует теория, что у Людей были летательные машины. Они, должно быть, пользовались двигателями на нефти, которую добывали из недр. Люди выкачали почти все, оставив нам один уголь.

Это была действительно великая страна. Путь к ней оказался нелегким. Им пришлось буквально прорубать себе дорогу сквозь густые заросли. Впереди шел Чьюи, орудуя топором, как опытный лесоруб. Каждый удар стали рассекал мягкое дерево. За ним, держа хвостом поводья, следовал Наупутта.

— Что это за шум? — внезапно спросил он.

В наступившей тишине отчетливо слышались ритмичные глухие удары, доносящиеся, казалось, из-под земли.

— Понятия не имею, — ответил Чьюи. — Может, стучат стволы? Но ветер слишком слабый.

Они продолжали путь. Вдруг Наупутта закричал. Чьюи обернулся и увидел, что ученый склонился над какими-то костями.

Прошло не менее десяти минут, а он все еще изучал их.

— Ну, — нетерпеливо заметил Чьюи, — вы не хотите и меня посвятить в эту тайну?

— Прости. Не могу поверить собственным глазам. Это кости Человека! Не ископаемые — свежие кости! Судя по дыре в черепе, можно предположить, что его застрелил наш друг Нгуой. Мне необходимо во что бы то ни стало добыть целый экземпляр!

Чьюи вздохнул.

— Когда речь заходит о новых видах, кровожаднее вас не сыскать. А еще клянетесь, что не терпите насилия!

— Ты не понимаешь, Чьюи, — возразил Наупутта. — Если хочешь, называй меня фанатиком. Охота ради забавы возмущает меня до глубины души. Но сохранение и изучение нового вида во имя науки — совсем другое дело!

— О, — только и произнес Чьюи.

Они смотрели на Человека сквозь густые заросли. Он казался им странным существом, почти безволосым; на желто-коричневой коже виднелись шрамы. Сжимая в руке палку, Человек осторожно ступал по мягкой хвое, принюхивался, часто останавливался. В бронзовых волосах на подбородке поблескивало солнце.

Наупутта нажал на курок, и оглушительный выстрел разорвал тишину. Человек упал.

— Здорово! — воскликнул Чьюи. — Прямо в сердце! И я бы не смог лучше. Но они так похожи на иму…

— Я сделал это во имя науки, — произнес Наупутта, доставая камеру, измерительную ленту, записную книжку и скальпель.

Прошло несколько часов, а он все еще препарировал добычу и делал зарисовки. Чьюи, давно закончивший свою работу, коротал время, пытаясь хвостом подобрать с земли иголку хвои.

— Я, конечно, понимаю, как ужасно, что у нас с собой нет цистерны с формальдегидом, — не выдержал он наконец. — Но раз ее нет и никогда не было, чего тянуть?

Зоолог порой раздражал Чьюи, хотя проводник понимал ученого, сам был весьма начитан и питал любовь к естествознанию. Но, целыми годами сопровождая экспедиции, Чьюи давно смирился с тем, что всего с собой не возьмешь.

Внезапно он выпрямился и прошипел:

— Тс-с-с!

Футах в пятидесяти от них из-за веток выглянуло и исчезло человеческое лицо. Волосы на шее Чьюи встали дыбом. Никогда в жизни он не встречал такой яростной ненависти во взгляде.

— Лучше поспешить, — встревоженно посоветовал проводник. — Эти твари могут быть опасны.

Наупутта пробормотал что-то насчет нескольких минут. Обычно он чутко реагировал на опасность, но когда дело касалось научного чуда, весь окружающий мир съеживался в маленький комочек где-то на задворках мозга.

Чьюи, все еще вглядываясь в лес, произнес:

— Странно, почему Нгуой не предупредил нас?

Неужели он хотел нашей гибели?.. Зачем это ему? Послушайте, вам не кажется, что удары становятся громче? Бьюсь об заклад, что Люди подают сигнал. Если Нгуой хотел избавиться от нас, то нашел замечательный способ. Он убивает Людей, а когда они возбуждены и жаждут крови иму, появляемся мы. Надо уходить!

Наупутта торопливо закончил работу. Они упаковали кожу и скелет Человека, навьючили поклажу и тем же путем тронулись назад, нервно вглядываясь в тени.

Исследователи проехали уже несколько миль и понемногу успокоились, как вдруг в воздухе просвистел какой-то массивный предмет и ткнулся в землю. Это был грубый деревянный дротик. Чьюи выстрелил в чащу.

Они выбрались из зарослей и стали спускаться по косогору в лощину.

— Не нравится мне, что Люди будут над нами, — заявил Наупутта.

— Другого выхода нет, — сказал Чьюи. — Склоны ущелья слишком круты. С таким грузом животным на них не подняться.

Неожиданно раздались крики. Из леса выскочили безволосые существа и с протяжным завыванием бросились к ним.

Чьюи выругался и спрыгнул на землю. Наупутта последовал его примеру и выстрелил одновременно с проводником; вся лощина наполнилась оглушительным грохотом. Стреляя и перезаряжая оружие, Наупутта думал о том, что он будет делать, когда опустеет магазин.

Люди, испуганно вопя, бросились к спасительным зарослям и исчезли. Двое остались неподвижно лежать на земле, а третий ворочался в кустах неподалеку и выл от боли.

— Не могу смотреть, как он мучается, — произнес Наупутта и выстрелил. Человек затих, но из глубины леса донеслись крики ярости.

— Они не поняли этот акт милосердия, — иронично заметил Чьюи, садясь в седло.

Крики слышались все время, но сами Люди не показывались.

— Черт побери, — хрипло сказал Наупутта, не сводя глаз с леса. — Еще немного и… Неужели нет такого оружия, которое перезаряжалось бы автоматически, чтобы оставалось только нажимать на курок?

Чьюи хмыкнул.

В прошлом году в Колонии показывали такую винтовку. Я пробовал из нее стрелять — безотказная вещь. Возможно, со временем они станут встречаться на каждом шагу, но пока я предпочитаю свою старушку. Вы, верно, хотели спросить, что бы с нами стало, продолжай они наступать? Я… Смотрите! — Он натянул повод. — Наверх смотрите, на скалу!

— Раньше этих глыб на вершине не было, — медленно проговорил Наупутта.

— Когда мы въедем в самую узкую часть лощины, они сбросят камни на нас, а сами будут защищены от выстрелов скалой. На тот берег реки другого пути нет.

Наупутта задумался.

— Но надо же как-то пробраться через эту ловушку. Через несколько часов стемнеет.

После недолгой паузы Чьюи сказал:

— Что-то здесь не так… Я имею в виду Нгуоя и его товарища. Если мы выберемся…

Наупутта прервал его:

— Слушай! Я переплыву реку и залезу на дерево. Оттуда хорошо видна вершина скалы, и я не дам Людям подойти к валунам, пока ты не проведешь животных через опасное место. А ты найди такое же дерево ниже горловины и прикрой меня.

— Верно! Когда буду готов, выстрелю три раза.

Наупутта решительно обхватил оружие хвостом и въехал в воду. Взобравшись на дерево и устроившись поудобней, он махнул проводнику. Тот повел караваи по узкой кромке берега вдоль бурлящей воды.

Тут же на вершине скалы появились Люди. В прицеле винтовки они казались еще меньше, чем ожидал Наупутта, и попасть в них было трудно. Он дважды выстрелил в скопление копошащихся розовых точек. Двойной грохот отразился от северной стены ущелья. Наупутта не был уверен, попал ли в кого-нибудь, но крошечные фигурки исчезли.

Он стал ждать. Солнце давно уже скрылось за горным кряжем, только несколько косых лучей пробивались из-за хребта. В лучах клубилась мошкара. На юг потянулась вереница гусей.

Услышав три выстрела, Наупутта переплыл реку и направился вниз по течению. Над ним почти вертикально высились темные стены ущелья. В реве порогов он расслышал выстрел, затем другой… Животное вздрогнуло, но продолжало идти. Наупутта считал выстрелы: семь, восемь… Видимо, Люди решили во что бы то ни стало добиться своей цели. Потом огонь прекратился, и зоолог понял, что Чьюи перезаряжает винтовку.

Сверху посыпались камни. Огромный валун, похожий на воздушный шар, пролетел над головой Наупутты, ударился о выступ и упал в воду, окатив его тучей брызг. Наупутта отчаянно ударил животное, и оно устремилось вперед, чуть не скинув всадника в реку.

Странно, почему Чьюи не стреляет? Ученый взглянул наверх и увидел, что воздух потемнел от камней. Они увеличивались ка глазах и падали прямо на него. Наупутта пригнулся, в голове опять мелькнула мысль: «Почему же он не стреляет?» Но было поздно.

Град камней почти настиг его, вода сзади забурлила. Один обломок пролетел так близко, что ветер взлохматил Наупутте волосы. Обезумев от страха, животное под ним рванулось вперед. Но тут в проеме ущелья показалось солнце, и зигзагообразные прыжки постепенно перешли в ровный галоп.

Наупутта подъехал к дереву, где сидел Чьюи.

Проводник уже спускался, держа винтовку в хвосте.

— Вы не ранены? — закричал он. — Я уж додумал, что вам конец. Когда перезаряжал ружье, в казенник попала веточка.

Наупутта хотел его успокоить, ко не смог произнести ни звука.

Чьюи поднес к глазам бинокль.

— Быстрее! Надо пройти прорубленную нами тропу прежде, чем они приблизятся к чаще.

Наупутта зевнул, потянулся и сел. Они находились в лагере Нгуоя; Чьюи сидел у костра, держа винтовку на коленях. Оба еще не пришли в себя после отчаянного бегства вниз по реке. Они ехали, ожидая атаки, но хотя все еще слышались глухие барабанные удары, Люди больше не показывались. В лагере Нгуоя самого изыскателя не было.

— Пока вы спали, я все думал об этом Нгуое. Мне кажется, он не рассчитывал, что мы вернемся, хотя доказательств у меня нет, — произнес Чьюи. — Хотелось бы знать, каким образом его товарищ умер… в такой удобный для Нгуоя момент. Одному вверх по течению не подняться. А вот спуститься можно без посторонней помощи. Видимо, после находки ценнейшего соснового леса этот Яуга показался Нгуою лишним. По возвращении в Колонию ни с кем не придется делить славу и награду за находку.

Наупутта вскинул брови и молча начал доставать из тюка лопату.

Спустя полчаса он уже исследовал останки Яуги цу Шрр.

— Вот! Два отверстия в черепе. Никакая змея их сделать не могла. Тут явно поработала пуля четырнадцатого калибра.

Наступило молчание. Порыв ветра донес издалека ритмичные удары.

— Задержим его? — спросил Чьюи. — До Колонии путь долгий.

Наупутта задумался.

— У меня есть идея получше. Но пока труп придется снова закопать.

— Только ничего противозаконного! — твердо сказал Чьюи.

Наупутта зарыл труп в могилу. Звуки ударов приблизились.

Вскоре среди деревьев раздалось негромкое насвистывание.

— Быстро! — прошептал Наупутта. — Набросай сверху листьев. Потом заговори с ним и попытайся отвлечь его внимание.

Свист прекратился, и на поляну вышел Нгуой. Если он и был удивлен присутствием путешественников, то не подал виду.

— Привет! Ну как, удачно съездили?

Он замолчал и принюхался. Чьюи и Наупутта поняли, что всех следов в могиле не спрятать.

— Вполне, — откликнулся Чьюи самым дружелюбным тоном и начал длинный рассказ о том, как хороша лощина.

Глухие удары стали еще громче, но этого, казалось, никто не замечал.

— Нгуой, — внезапно спросил Наупутта, — вам не встречались в лесу живые Люди?

Изыскатель фыркнул.

— Что за глупости! Люди вымерли миллион лет назад. Как же я мог их видеть?

— А вот нам посчастливилось…

Ученый замолчал. Тишину нарушали только резкие удары. Ему показалось, или были слышны еще и слабые крики?

— Более того, нам удалось взглянуть на останки вашего компаньона.

Снова наступило молчание, прерываемое шумом приближающихся Людей.

— Вы намерены отвечать? — спросил Наупутта.

Нгуой ухмыльнулся.

— Конечно. — Он прыгнул к дереву, у которого оставил винтовку, — Вот этим!

Он схватил оружие и нажал на курок.

Раздался металлический щелчок. Наупутта разжал кулак и показал пригоршню патронов. Затем хладнокровно взял свою винтовку и направил ее на изыскателя.

— Чьюи, забери у него нож, топор и прочее.

Проводник, пораженный решительными действиями своего обычно медлительного и непрактичного спутника, молча повиновался.

— А теперь, — приказал Наупутта, — привяжи животных к лодке Нгуоя. Мы отправляемся в путь.

— Но… — неуверенно начал Чьюи.

— Объяснения позже. Поторапливайся! — прорычал зоолог.

Когда путешественники грузились в лодку, изыскатель очнулся.

— Эй! — закричал он. — А я? Сейчас сюда придут Люди и меня съедят! Они пожирают даже друг друга!

— Нет, — размеренно произнес Наупутта, — тебя мы не берем.

Лодка отошла от берега, и животные покорно плыли ва ней, навьюченные тяжелой поклажей.

— Эй!! — заорал Нгуой. — Вернитесь! Я во всем признаюсь!

Лодка набирала скорость.

Среди деревьев мелькнули фигуры Людей. Их уже знакомые крики смешались с отчаянными воплями изыскателя. Вопли вскоре прекратились, а голоса Людей перешли в ритмичную песню, которая еще долго была слышна после того, как лагерь скрылся из виду.

Чьюи молча греб, не отрывая взгляда от воды. Наконец он повернулся и решительно произнес:

— Это самый подлый поступок в моей жизни! Оставить его беззащитным на съедение безволосым тварям… И мне все равно, будь он хоть трижды лжецом.

Лицо Наупутты утратило выражение решимости; ученый выглядел разбитым и опустошенным.

— Ты порицаешь меня? Я этого опасался, по выбора не было.

— Почему же?

Наупутта глубоко вздохнул и отложил весло.

— Нгуой убил своего товарища и возвращался в Колонию с известием о находке леса. Он хотел уничтожить нас руками Людей, а когда этого не получилось, застрелил бы нас сам, не разряди я его винтовку. Колония прислала бы сюда целую банду лесорубов, и через несколько лет чудеснейший лес был бы уничтожен, а вместе с ним и вся дикая жизнь, включая Людей, — отчасти на питание, отчасти из самообороны, отчасти потому, что мы любим стрелять.

Наупутта продолжал:

— Считалось, что Человек вымер миллионы лет назад, после того как расселился по всему миру и достиг уровня цивилизации не менее высокого, чем наш, или даже выше. Люди, которых мы видели, вполне могут оказаться последними представителями вида. Ты очень практичен, и я не знаю, поймешь ли ты чувство, которое биолог испытывает к живому ископаемому. Для ученых Люди просто бесценны, и мы не пожалеем ничего, чтобы их сохранять. Если мы вернемся в Южную Америку раньше, чем новости о сосновом лесе дойдут до Колонии, я успею нажать кое на кого, чтобы этот район сделали заповедным, и пусть тогда они отправляются за лесом в другие места. Но если Колония опередит нас, у меня не останется ни единого шанса.

Однако есть еще кое-что, гораздо более важное, чем Нгуой и Люди.

Известно, что Человек был очень расточителен по отношению к своим богатствам. Вспомни об истощении запасов нефти. И вымирание крупных млекопитающих перед последним ледниковым периодом тоже дело его рук — по крайней мере, частично. Мы уверены, что это Люди виновны в исчезновении наиболее крупных видов китов, и подозреваем, что именно они истребили почти всех слонов. Большинство сегодняшних млекопитающих эволюционировало за несколько миллионов лет из форм, которые во времена Людей могли уместиться на ладони.

Нам неизвестно, почему они вымерли. Возможно, причиной тому послужили войны и болезни; возможно, сыграло роль истощение естественных ресурсов. Ты ведь знаешь, я убежденный материалист, но мне иногда кажется, что это месть разгневанной природы. И я поставил целью своей жизни не допустить повторения этой ошибки. Теперь ты понимаешь, почему я должен был так поступить?

Какое-то время Чьюи молчал.

— Пожалуй, да, — наконец проговорил он, — Не скажу, что мне это по душе… но я подумаю. А сейчас нам пора останавливаться: животные устали плыть.

Лодка бесшумно скользила по реке. Стояла жара индейского лета. Белые люди, назвавшие эту пору «индейским летом», давно исчезли, так же, как и сами индейцы. Маленькое дикое племя — вот все, что осталось от всемогущего Человека.

Представитель гораздо более древнего рода, стрекоза, посверкивая на солнце крылышками, кружила над кормой. На какой-то миг она вдруг застыла, но уже в следующее мгновение пропала из виду.