Легионы идут за Дунай

Бакиев Амур

Часть четвертая СТОЛКНОВЕНИЕ

 

 

1

Легионы шли за Дунай. По двум понтонным мостам, составленным из лодок, тюков камыша, бревен, под охраной боевых кораблей Мезийского флота римская армия переправлялась на дакийский берег. На противоположном конце, на земле варварской Дакии, переправы оберегали временные полевые укрепления, воздвигнутые второй когортой VII Клавдиева легиона.

Траян на флагманском корабле Дунайской флотилии «Беллона» курсировал между качавшимися на волнах плавучими мостами. Оценивал состояние войск, чистоту оружия, выправку. Многих из командиров или рядовых узнавал в лицо, перебрасывался словами. Поплыли значки когорт II Помощника. Солдаты, завидев стоящего на палубе императора, прямее вскидывали копья, расправляли плечи.

– Север! – крикнул принцепс легату, ведшему коня в поводу впереди. Лошадь испуганно косила глазом на воду, перехлестывающую поверх настила.

– Да, Величайший!

– Твои центурии в отличном состоянии! Желаю к тому наручному отличию, что я вручил тебе в Аквинке, прибавить золотой венок!

– Оправдаю доверие принцепса!

– А где мой тезка? Молодой Марк Барбий Тициан?

– Ведет манипул сзади!

Поравнявшись с либурном, легионеры вздымали оружие:

– Ave imperator Trayan.

– Ave legio II Adiutrix!

Пошли когорты гастатов второй линии. Молодой центурион шагал во главе подразделения, сняв шлем и подставив щеки нежному весеннему солнцу.

– Как дела, Марк?! – окликнул юношу Траян.

Сотник, опомнившись, мгновенно водрузил каску на место.

– Мои дела – дела моего цезаря!

– Каковы наши шансы, Марк?

Гастаты с интересом прислушивались к разговору властелина с рядовым центурионом.

– Все сто – наши, Божественный! У Децебала нет ни одного. Мы победим!

– Почему?

– С нами Траян! У даков его нет!

– Благодарю, Тициан. Как поживает мой кельтский кинжал?

– Он день и ночь просит варварской крови, Величайший!

– Что ж, удовлетворим его просьбу!

– Vale!

Пятнадцать полных легионов со всеми приданными им вспомогательными пехотными когортами, кавалерийскими алами, отрядами метательных машин, осадными орудиями и провиантскими командами два дня и две ночи безостановочно переходили полноводный Дунай. Такого количества войск империя не бросала против врага со времен гражданских войн Октавиана Августа. Ударный костяк армии составляли испытанные в многочисленных стычках и сражениях на рейнском и дунайском лимесах VII Клавдиев, XI Клавдиев, V Македонский, IV Скифский, IV Флавиев, I Италийский, XIII Сдвоенный, XV Аполлонов легионы.

Все силы были поделены на два корпуса. Восточный, под командованием Авидия Нигрина, получил задачу наступать вдоль отрогов Банатских гор на Тапэ. Западный, во главе которого стоял сам Траян, двигался более длинным путем: по Карашу на Берзовию.

* * *

Гигантский лагерь на левобережье Дуная поражал образцовым порядком. Прибывшие тысячи расторопно и умело занимали расписанные квартирьерами места, отмеряли прямые улицы, устанавливали шатры. Под страхом смертной казни воинам разных манипул и когорт запрещалось без дела бродить по территории соседних соединений. Дымились десятки тысяч костров, ржали лошади, туда-сюда мчались на взмыленных конях контуберналы.

Накануне апрельских ид (12 апреля) 101г. вся огромная стопятидесятитысячная римская армия выстроилась для торжественного богослужения с жертвоприношениями. Вспомогательные вексиллатионы и номерные когорты стояли отдельно от линейных легионов со своими знаменами и командирами. Желтели безрукавки из львиных шкур мавретанской и нумидийской конницы Лузия Квиета. Яркими красками переливались щиты галльской и батавской кавалерии. Ровными слитками металла продавливали землю закованные в медь и железо манипулы римлян и италиков.

Кровь сотни породистых быков оросила чернозем придунайской низменности. Вызолоченные рога животных мертво сверкали у ног одетых в белое жрецов. Великий понтифик – Цезарь Нерва Траян Август протянул главному гаруспику империи печень черной овцы для предсказания. Гадатель рассек орган на две части. «Юпитер дарует нам победу», – объявил священнослужитель. Тессерарии громко разнесли слова старца по рядам. С речью к воинам обратился Траян. Он хвалил рядовых и начальников. Призывал приложить все силы для скорейшего разгрома Децебала, не посрамить славы предков. В награду император обещал римским гражданам рабов, золото и участки земли во вновь захваченной провинции. Солдатам вексиллатионов – права италийского и римского гражданства, деньги и также землю.

Жадный огонь запылал в зрачках застывших в шеренгах легионеров. В едином порыве армия извлекла из ножен и подняла блистающие клинки к небу.

– Ave imperator.

За девятнадцать дней до майских календ (14 апреля) двумя семидесятипятитысячными колоннами соединения Траяна и Авидия Нигрина двинулись в глубь дакийского царства. Император был воин. Он не обольщался обманчивой тишиной в этих поросших густым лесом трансильванских горах. Отряды паннонских и галльских лучников, повинуясь приказам цезаря, занимали господствующие высоты и гребни по пути следования войска. Переносные карробаллисты, установленные на повозках, заполняли интервалы между марширующими когортами. Высланные на несколько миль вперед и в стороны дозорные отряды союзной языгской кавалерии приносили одни и те же известия: «Никаких сил даков поблизости нет». Теттий Юлиан, будь он сейчас при императоре, сказал бы: «Узнаю Децебала». Но старый полководец остался далеко в Риме, и молодые и иссеченные шрамами командиры продолжали внимательно вглядываться в темнеющую стену растительности перед собой.

 

2

Известие о вторжении римлян застало Децебала в Напоке. Выслушав гонца, царь ни единым движением не выдал своих чувств.

– Кто первым оповестил Диега о переходе армии «петухов» на наш берег?

– Верзон. Его посты не спускали с римских собак глаз с первых мгновений. Они продолжают следить и сейчас. Когда я выехал в дорогу, Траян уже тронулся по землям альбокензиев. Идя по следам этой оравы, воины Верзона наверняка соединились с отрядами Плана и Пируста.

– Ораву... Что, их действительно так много?

– Да, царь, на осмотр всего римского лагеря нам понадобилось полных три дня.

– Как же он думает прокормить когорты?

– Траян предусмотрел все. «Петухи» движутся к Тапэ двумя дорогами, грабя селян, и потом...

– Не надо! – Децебал почти крикнул. Он прекрасно понял невысказанную мысль умудренного жизнью соплеменника. Многие из вождей альбокензиев давно ждали этого часа Они перейдут на сторону врага. Если уже не перешли. Царь снял с указательного пальца дорогой перстень и протянул вестнику.

– Возьми, не отказывай мне.

Старый дак отступил на шаг.

– За горькие вести не дают награды, Децебал!

Друг против друга стояли два дака. Два мужа. И то, что простой воин назвал его по имени, отбросив титулы, сладкой болью кольнуло владыку в сердце.

– Разве призыв защищать родину плохая новость? Нет. Умирать за свой очаг нужно с радостью.

– Я возьму кольцо, Децебал! И пусть Замолксис поможет нам отстоять Дакию.

Гонец повернулся и, тяжело ступая, направился к своему коню.

Царь еще долго смотрел ему вслед. Вернувшись в дом, приказал позвать Котизона. На лицах слуг застыла тревога: как быстро все-таки распространяются слухи. Сын не вошел, а буквально влетел в комнату. Белоснежная баранья куртка поверх длинного пластинчатого панциря. Молодой, статный, красивый. Копия отца в дни юности.

– Отец!

– Молчи и слушай! Ты не поедешь ни к Верзону, ни к Пирусту. Там справятся и без тебя. Сейчас самое главное – выиграть время и успеть собрать армию. Ты понял?

Скулы наследника превратились в медные слитки.

– Да, царь!

– Котизон! Именем Замолксиса, дарующего бессмертие, приказываю тебе не медля ни минуты отправиться в горы патакензиев и потулатензиев и привести под Мисиа и Тапэ ополчения племен. От них скачи к бастарнам. Передай Адномату его стрелу и скажи: «Децебал, царь даков, просит твою конницу. Пришла пора сдержать обещание». Торопись... – Голос царя дрогнул. – От того, насколько быстро ты справишься с поручением, зависит, жить или не жить Дакии. Ты не должен знать усталости, иначе... – Он махнул рукой.

– Я понимаю... и выполню все так... как ты наказал.

Отец заключил сына в объятия.

– Иди! И да хранит тебя богиня Утренней Зари.

– Удачи и тебе, великий царь.

Едва вышел Котизон, раздался топот. На пороге возникли Сусаг и несколько военачальников-римлян, в разное время перебежавших к Децебалу и теперь командующих подразделениями даков, обученных легионному строю. Шея лучшего полководца дакийского царя была обмотана черным шерстяным шарфом. Курируя войска по городищам северной Дакии, Сусаг сильно застудил мышцы.

Правитель задунайских земель предложил всем сесть. Этим римлянам он верил. Все они состояли в браке со знатными дакийками. Имели от них детей и дело Децебала считали своим, кровным.

– Феликс! Как вы думаете использовать три ваших легиона в начавшейся войне?

Феликс, бывший трибун британских когорт, подстриженный по-гетски, с бородой, в дакийской же одежде поднялся с места.

– Император привел пятнадцать полных единиц. Три наших для них, как куриная кость пастушескому псу. Мне кажется, пускать их в бой сразу неумно, да и пагубно.

Сусаг поморщился, усаживаясь поудобнее.

– Все силы надо собирать под Тапэ. Траян с армией идет именно туда. Наверняка старые полководцы Домициана советовали ему двигаться кратчайшим путем к Сармизагетузе. Наши три легиона смогут сказать свое решающее слово только там. Но битву необходимо оттянуть, насколько возможно. Даже если даки и проиграют сражение, а я не исключаю и такую возможность, то наступившая зима заставит римлян уйти на зимние квартиры. Мы же соберем новые силы и ударим по ним опять. Дакам, сарматам и германцам не привыкать драться по снегу.

Сидящие согласно закивали. Многие глубоко задумались. Нелегко будет скрестить мечи в смертельной схватке с бывшими сослуживцами, а может быть, и родственниками. Но, видно, такова воля богов. Траян привел армию. Пусть на него и падет проклятие братоубийства.

– Хорошо, – Децебал сжал рукой эфес подвешенной на левом боку фалькаты. – Я пошлю римскому императору посольство с условиями мира и требованием соблюдать договор. Конечно, раз он привел на левый берег Дуная за сто тысяч солдат, вряд ли, устыдившись, уведет их обратно. Но на прием послов, обсуждение и дачу ответа цезарь потратит не меньше трех дней. А для нас и день значит многое. После получения отказа мы начнем на законном основании тревожить римлян. Запрещаю ввязываться в серьезные сражения. Заставьте «петухов» потерять покой и сон. Убивайте заготовщиков провианта и фуражиров! Вырезайте посты и дозоры. Во всех подходящих местах устраивайте засады. Сусаг! Пируст и Верзон должны объявить всем воинам своих отрядов, что царь требует от каждого из них добыть голову римлянина, И еще. В городках по пути римской армии угоняйте скот, прячьте женщин и детей, но оставляйте мужчин с приказом защищаться до последнего. Чем больше Траян протопчется на территории альбокензиев, тем лучше для всей Дакии.

Встал Тит, пятидесятилетний римлянин, командир легиона даков. Старший его сын в гвардии царя. Две младших дочери замужем за вождями бастарнов. Громкий приказной тон. Чистая дакийская речь.

– Я римлянин, царь! И то, что я скажу, покажется тебе и моим товарищам кощунством. Но мать моих детей дакийка, и им грозит гибель.

Военачальники испытующе смотрели на Тита.

– Говори!

– Если дакам попадутся в плен легионеры Траяна, следует без жалости убивать римлян и италиков, но немедленно и без всякого вреда отпускать на волю паннонцев, галлов и фракийцев. Тем самым мы подорвем доверие солдат римской армии друг к другу. Вражда вспыхнет в душах воинов и рано или поздно выльется в открытое столкновение.

Сусаг кряхтит, растирая шею пальцами.

– Совет дельный. Последуем ему незамедлительно. У нас нет выбора.

Командиры поднимаются со скамей. Леллий, самый молодой из всех, клятвенным жестом протягивает ладонь.

– Что ж, будем драться. Касательно слов Тита о нас римлянах скажу: мы никогда не забывали о том, что мы латиняне. Но с момента начала войны и до ее окончания – мы даки! Таковыми и призываем в свидетели богов!

* * *

Поздней ночью на самой высокой башне Напоки вспыхнул сигнальный костер. Вскоре на дальних вершинах гор, сторожевых вышках во все концы горной дакийской державы протянулись мерцающие нити тревожных огней. Децебал принимал вызов, брошенный его народу. Далеко на юге выбивали редкую по-весеннему траву грозные римские армии. А здесь, на просторах исчерченного метеоритами неба, собирались в незримые эскадроны священные всадники Кабиры, благословляя ныне живущих даков на смерть за отчую землю.

 

3

Солдаты строили укрепление. Памятуя наставления Теттия Юлиана, Траян закреплял за собой каждый мало-мальски важный участок местности. Война стерла различия между иммунами и молодыми легионерами. Составив щиты и копья, ветераны и новобранцы рыли рвы. Вкапывали столбы частокола. Император ходил среди работающих воинов. Ударами ноги пробовал прочность врытых кольев. Потные саперы втаскивали по крутому склону тяжелые неуклюжие баллисты. Старый, весь покрытый шрамами легионер злобно матерился, удерживая из последних сил канат сползающей метательной машины. Траян отреагировал мгновенно:

– Адриан, помоги!

Все. Трибуны свиты, Адриан и два молоденьких контубернала дружно впряглись в постромки.

– Р-р-раз-два взяли! И-эх!

Огромная «ложка» аппарата качнулась взад-вперед. Заскрипели цельновытесанные дубовые колеса. Оставляя за собой глубокие колеи, баллиста нехотя влезла на холм и замерла в отведенном ей месте.

– Ave imperator! – выдохнул старый служака.

Траян только махнул рукой: «Продолжайте». И, потирая мозоли, направился к своей палатке. Воздух прорезал сигнал боевой трубы. Заклубилась пыль под копытами несущихся аллюром всадников.

– Даки!!! Боевая тревога! Даки!!!

В разных концах пункта эхом отозвались букцины. Набежали озабоченные преторианцы, прикрывая цезаря огромными квадратными щитами. Центурии и манипулы IV Скифского легиона, находившегося на острие наступления, занимали места согласно боевому расписанию. Вдали на горизонте подымались высокие черные дымы. Горели разграбленные дакийские села. Откуда-то, как из-под земли, вырос закованный в посеребренные доспехи Лузий Квиет.

– Я приказал кавалерии занять фланги. После того как варваров встретит пехота, брошу своих конников с двух сторон. Лишь бы не подвели аппаратчики. Хороший залп баллист и скорпионов разом смешал бы их ряды!

Траян застегивал широкий ремень шлема. Пряжка неудачно подогнулась, и штырек не попадал в дырку.

– Странно, зачем они появились? Децебал не настолько самонадеян, чтобы атаковать всю колонну. Он же должен понимать, что от его отрядов не останется почти ничего. Нет, не так я представлял себе нашу первую встречу. Здесь что-то не то. Отставить атаку, Лузий!

К стене палисада подошла команда галльских лучников. Громко лаяли свирепые галльские псы. Почти каждый второй галл держал в поводу огромную боевую собаку.

– Сообщение цезарю!

С ног до головы покрытый пылью контубернал соскочил со взмыленного коня. Перья на шлеме стали неопределенного цвета. Кожа покрытых грязью ног темно-коричневого цвета. Мавр. Соплеменник Квиета.

– Я от Махарбала! Даков немного. Около сотни всадников. Они едут рысью. Не особенно торопятся. Хотят, чтобы мы узнали об их приближении. Впереди молодой вождь с зелеными ветвями на копье.

– Хорошо! Передай Махарбалу: пусть пропустить прибывших внутрь наших порядков! Я жду!

Эруций Клар легат IV Скифского легиона кричит галльским стрелкам:

– Иблиомар! Как только даки появятся на близком расстоянии, взять их на прицел!

Чисто выбритый кельт с мясистым носом щелкает пальцами.

– Префект может не беспокоиться!

Вдали видно: центральные шеренги фронта расходятся в стороны, открывая широкую брешь в линии. Адриан козырьком приставляет кисть ко лбу. Галлы вытаскивают из колчанов стрелы. Гавкает серый мохнатый пес.

– Вот они!

Волкоголовые матерчатые драконы на копьях скалят зубы. Кони воинов Верзона покрыты дорогими красными чепраками. Щиты желтеют бронзовыми полосами обивки. Сам вождь на молочно-белом сарматском жеребце. Лица даков, заросшие черными и светлыми бородами, насуплены, суровы. Постукивают о бедра кривые фалькаты.

– Какие кони! – восхищенно цокает начальник нумидийской и мавретанской конницы.

Адриан, Клар, Траян переглядываются. Адриан высказывает общую мысль вслух:

– Если у Децебала наберется пять-шесть тысяч таких кавалеристов, то, видят боги, молодцам Квиета и языгам придется несладко. Признаться, я ожидал увидеть что-нибудь попроще.

Эруций Клар откашливается и далеко сплевывает.

– Наберется и больше. Говорят, в союз с царем входят и сарматы. А уж их конники экипированы почище даков. Но с другой стороны: если это посольство, значит, варвары прислали лучших. Остальные, как правило, одеты победнее и похуже вооружены. Я почти уверен в этом.

Эскадрон даков останавливается и выстраивается неровной прядающей лошадиными головами линией. Вперед выезжает Верзон.

Траян в простом солдатском панцире верхом на толстоногом галльском мерине в сопровождении катафрактиев Квиета спускается с холма навстречу прибывшему посольству. Теперь он понимает цель визита даков.

Предводитель дакийского отряда говорит без церемоний и излишней уважительности:

– Децебал, царь гетов и даков, приветствует императора Траяна на своей земле и желает, чтобы повелитель римлян прочитал вот это!

Верзон извлекает из седельной сумы больших размеров березовый гриб-чагу и передает рядом стоящему воину. Тот, хлестнув скакуна, вылетает из рядов и, осадив животное прямо перед остриями римских копий, вручает необычное послание Лузию Квиету.

– За ответом мы придем завтра в такое же время.

Сотня разом разворачивается и, взяв с места в карьер, уносится прочь. Ряды гастатов впереди снова смыкаются в сплошной строй. Трубы неверяще сигналят отбой.

* * *

«...Переправившись через Дунай, вы, римляне, нарушили договор, заключенный вами же при императоре Домициане двенадцать лет назад. У вас есть еще время подумать и решить: война или мир? Если через три дня с момента получения нашего послания твоя армия, император, начнет отход, даки простят тебе свои разграбленные деревни и насилия и обещают не преследовать. Если же войска твои двинутся вперед, их ждет смерть».

Траян отложил сыроватый, пряно пахнущий гриб в сторону. Трибуны и легаты криво усмехались.

– Неужели у Децебала не нашлось куска пергамента? Писать цезарю на каком-то грибе?

Адриан разглядывал необычное письмо. Умелая рука процарапала буквы на шляпе острым костяным стилем.

– Не знаю почему, но мне кажется, что это писал римлянин. А что касается материала, то варвары высказывают нам свое презрение. Они считают ниже своего достоинства тратить на нарушителей соглашения кожу или папирус.

Траян разом прекратил завязавшиеся разговоры.

– О нашем отступлении не может быть и речи. Децебал не так прост, как хочет казаться! Ему нужно время для сбора войска. Мы этой возможности ему не предоставим. Завтра, когда даки придут за «ответом», встретим их стрелами. Движение армии не прекращать ни на секунду. Любой пункт, вызывающий у вас сомнение, укрепляйте палисадом и рвами и оставляйте для его защиты и контроля небольшие гарнизоны. От центурии до манипула. Большего не надо. Мы не имеем права распылять силы до решающего сражения. Все свободны!

* * *

Даки не вернулись за известиями. Возобновившийся марш римских легионеров был красноречивее любых слов. Объятые пожарами хижины. Рев утоняемого скота. Вопли и плач женщин, взятых в рабство. Такие вехи отмечали путь захватчиков.

Верзон долго смотрел с высоты на равнину. Желтая пыль подымалась столбом. Римляне извилистой змеей буквально текли по долине. Сверкающими зайчиками вспыхивали начищенные до блеска панцири и шлемы пехотинцев. Пируст, спешившись, кормил своего коня с рук кусочками ячменного хлеба.

– А те, с собаками на поводу, кто?

Пируст посмотрел в ту сторону, куда указывал товарищ.

– Галлы! На лошадях с красными щитами, то германцы – батавы. Отсюда толком не различить, но поближе я по значкам и знаменам угадаю всех.

– Ночью уже не разглядишь. Надо сейчас выбрать, на кого ударить. Ну, ладно. Поехали.

Предводители дружин шагом тронулись с горы вниз к поджидавшим в нетерпении сотням.

 

4

Часового сняли без шума. Прикрывая оружие полами плащей, даки проскользнули на территорию лагеря и рассыпались между палаток. Двое караульных на противоположном конце оторопели, завидев ночных гостей. Церемониться было ни к чему. Да и некогда. Десяток стрел впился в неприкрытые медью части тел.

– Начинай! – рявкнул Пируст, извлекая из ножен серповидную фалькату. С бешенством диких зверей воины Децебала принялись рубить погруженных в глубокий сон врагов. Жуткие крики и всхрипы разрезали темноту. Внезапно все озарилось яркой вспышкой. Разом загорелись десятки шатров. Бойня продолжалась уже при пожаре. Часть даков бросилась к метательным машинам, изрубила кожаные и волосяные канаты, предала их огню. Пируст метался посреди криков и смерти злобным демоном.

– Хватайте побольше «петухов» живыми! Диспор! Заканчивайте!

На помощь легионерам Траяна спешила подмога. Призывно зазвучали горны. Рассеявшиеся по стоянке даки вступили в бой со свежими силами.

Манипулы римлян наступали, то и дело спотыкаясь об истекающие кровью, раздетые тела зарезанных сонными товарищей. Рядовые и центурионы видели, как варвары на ходу отсекали у мертвых головы и уносили с собой.

– Уходим! Уходим! – кричал своим Пируст, вращая кривой меч.

Засвистели тучи дротиков, брошенных легионерами. Последние фигуры налетчиков исчезали в ночи. Каскады искр от пылавших хижин и палаток устремлялись в небо.

Преследовать проклятых варваров было бессмысленно. Из тьмы летели меткие стрелы, поражавшие в глаза и ноги. Нечего было и думать что-либо разглядеть в окружающем лесу до наступления рассвета.

* * *

II Траянов легион потерял в ночном нападении почти два полных манипула Двести десять солдат. Втрое больше оказалось раненых и уведенных даками. Новички из центурии Ювения со страхом и брезгливостью стаскивали трупы на погребение. Они впервые так близко столкнулись со смертью.

– Да, повезло нам, ничего не скажешь, – пробурчал сотник. – Пролезь эти волки на сотню шагов правее, и не они, а мы валялись бы среди горелых досок.

Юст, Лутаций, сблизившиеся с начальником еще во время формирования, испуганно жались друг к другу. С очевидной ясностью стало понятно, что такое война.

– Храни нас, Юпитер Всеблагий и добрые маны!

Остатки седьмой когорты легат легиона раскидал по девяти другим.

– Пожалуй, прогулка с ловлей баб и потехами закончилась, – мрачно заявил Ювений солдатам. Его жгли стыд и раскаяние. Когорта не уберегла свой сигнум, и потому была расформирована. Центурионы из соседних манипулов при встречах презрительно оглядывали уцелевших.

– Ну погодите, сволочи! – погрозил сотник в сторону леса. – Я приложу все силы, чтобы вернуть знамя. Заодно и расквитаться с вами! А вы, – заорал он на легионеров, – если хоть в чем-то допустите сбой – ответите не шкурой, но жизнью! Лично убью!

* * *

Избитые в кровь римляне толпились на середине поляны. Даки, верхом на лошадях и пешие, окружали потерявших былой лоск и надменность захватчиков. Верзон выругался матом.

– Ну что, красавцы? Много получили от похода? – Его душила ярость. Разрушенные дакийские дома стояли перед глазами. Дак-переводчик слово в слово повторил вопрос вождя.

Пленные безразлично шевелили опухшими губами.

– Сейчас-то вы смирные, а как бы кичились с мечами и копьями? Никого не пощажу! – снова вскипел предводитель.

– Есть ли среди вас фракийцы, галлы или паннонцы? – спросил переводчик.

Выделявшийся среди других осанкой солдат ответил:

– Нет! Среди нас нет перегринов. Здесь одни римляне и италики. Ищи сродственников дальше, варвар!

Услышав перевод, Верзон облегченно ухмыльнулся:

– Перебейте их!

Даки засыпали пленных стрелами. У всех без исключения убитых были отрублены головы и правые руки.

– Пируст! – приказал Верзон. – Все это мясо ты развесишь вдоль дороги, по которой идут римские собаки! Они должны знать, что их «доблестные дела» не остаются без ответа. А сейчас – вперед! Тцина! Возьми десять человек и отравите цикутой все источники и колодцы от поворота Берзовии в горы, насколько у вас хватит яда!

Тцина встряхнул кожаный бурдюк с отваром цикуты.

– Боюсь, будет мало, Верзон.

– Когда кончится цикута, забивайте водопои падалью. Великий Замолксис, сделай так, чтобы римляне передохли от жажды или поумирали от черной болезни живота!

По три в ряд сотни Децебала потянулись в лес.

 

5

Траян перебирал пальцами золотые гривны-змеи с искусно вделанными рубинами на месте глаз. Три полных этрусских сундука-скриниума заняла его императорская доля, доставшаяся после взятия Арцидавы и Центуль-Путеи. На штурм дакийских городов ушло по нескольку дней. Помпедий Фалькон и Юлий Александр отлично справились со своей задачей. Новый XXX Ульпиев легион ничем не запятнал чести присвоенного ему имени. Правда, когорты понесли потери. Но это война. Кто-то должен быть убитым.

Золото приятно ласкало взор. Если начало войны принесло такую добычу, какие же размеры приобретет прибыль по ее окончании? Цезарь опустил крышку. Браслеты, цепи, перстни исчезли. Щелкнули бронзовые запоры.

Император повернулся к грубому дакийскому столу. Через отверстие в стене в комнату проникал свет. Грубый чертеж Дакии весь испещрен красными отметками с расположением вспомогательных когорт, выстроенных опорных пунктов и путями движения армии. Места столкновений с даками помечены синими кружочками. Их много. И с каждым днем становится все больше. Растет число убитых. Контуберналы наряду с победными реляциями приносят горькие новости. Источники воды отравлены. На днях умерло триста батавов, напившихся из колодца, передохли и все их лошади. Целая конная ала. Невероятно. Даки, как ящерицы, подкрадываются по ночам к постам, режут и воруют часовых.

Многие укрепления из выстроенных и оставшихся в тылу осаждены варварами. Префекты просят о помощи. Целые центурии, отправившись за сеном и зерном, исчезают бесследно. Да, это война на уничтожение. И головы, головы, головы. Отрубленные головы его солдат. Везде. На кольях штурмуемых городков, на деревьях у дороги. Глядя на противника, и римляне не заботятся о пленных. Убивают без пощады. Необходимо издать приказ, чтобы большую часть схваченных оставляли в живых. Истреблять рабов, захваченных ценой таких усилий, преступно. Сколько варваров бесцельно замучено! В конечном итоге солдаты губят свое же двуногое достояние.

Необходима остановка. Надо дать Децебалу собраться с силами и в большом сражении покончить с ним разом. Партизанская война изматывает силы и не ведет ни к чему хорошему. Теттий предупреждал об этом. «Решено. Подождем, подтянем тылы, очистим коммуникации и пойдем к Тапэ во всеоружии. Если же там не встретим крупной армии противника – тем лучше. Возьмем и разграбим город, а оттуда двинемся прямо на столицу. Не может же Децебал вечно играть в прятки. Его косматое воинство само потребует битвы с римлянами, терзающими страну».

Траян успокоенно откинулся к стене. Налил себе из серебряного дакийского кувшина полный кубок густого красного вина Жадно глотая, выпил на одном дыхании. В дверь громко постучали.

– Да!

Вошел начальник охраны. Медуза Горгона на его лорике угрожающе высунула язык.

– Послы от даков, Величайший!

Траян медленно поднялся с места.

– Проси! И пришли мне переводчика.

Полоса света от входа стала шире. Пятеро богато одетых бородатых мужчин в войлочных колпаках переступили порог. На шеях у всех массивные золотые цепи причудливой формы. Темнеют щели пустых ножен. Мечи на входе отобрали преторианцы. Все пятеро повалились в ноги. Старший простер руки к потолку.

– Старейшины и вожди альбокензиев рады приветствовать своего освободителя и избавителя от тирании проклятого Децебала! Великий! Могучий! Приди к нам и владей нами.

Лицо императора осветилось торжеством. Вот оно. Не могло быть, чтобы все варвары были довольны царем. Слава Юпитеру! Боги услышали его молитвы. Теперь посмотрим, дорогой Децебал, в чью пользу пойдут события.

– Встаньте! Как твое имя, мудрый муж?

Посол и остальные поднялись с колен.

– Дакиск, Великий царь! Рядом со мной ты видишь самых знатных мужей альбокензиев. Ненавистный Децебал отобрал у нас почти все, но мы еще в состоянии сделать императору подарок, достойный его имени.

По сигналу бровей Дакиска четверо старейшин вытащили из-под кафтанов золотые с драгоценными камнями блюда и резные кубки.

Щеки цезаря порозовели. Он не скрывал радости.

– Я верю тебе, Дакиск. Тебе и твоим друзьям. Объявляю вас союзниками Рима. Только ответьте мне: почему вы явились с таким опозданием? Ведь приди ко мне главы альбокензиев раньше, они уберегли бы селения от грабежа и огня?

– Отряды проклятого Децебала мешали сделать это. Явись мы сюда сразу, и наших родичей не осталось бы в живых. План, Сусаг, Пируст не пощадили бы ни старого, ни малого. Но теперь можно. И мы не медлили ни одного часа.

Траян уселся на скамью.

– Значит, войска даков покинули землю альбокензиев?

Дакиск согласно кивнул. Вслед ему опустили бороды и другие.

– Совершенно верно, Великий царь! Где-то в горах по течению Караша и Берзовии, наверное, и остались небольшие заслоны, но основные силы направились к Тапэ. Таков приказ самого Децебала и его брата Диега.

Император вновь поднялся. Подошел к гостям, поочередно пожал руки.

– Я отблагодарю вас за добрые вести.

Хлопнул в ладоши.

– Адриан!

Племянник ждал за дверью. На зов явился мгновенно.

– Прикажи принести нагрудные знаки союзников римского народа! Выдай каждому присутствующему по две тысячи золотых аурей. Пурпурных тирских тканей. Тонкой шерстяной материи...

Когда гости вышли из дома цезаря, на груди каждого блестели широкие пластины, на которых указывалось, что носители их считаются союзниками сената и Рима, а следовательно, имущество и жизнь последних находится под охраной. Каждый римлянин – от наместника провинции до простого солдата – должен оказывать хозяину жетона всяческое содействие.

Запястья старейшин украшали золотые наручные отличия «За доблесть». Преторианцы помогли донести до лошадей новоявленных союзников свернутые штуки дорогого финикийского пурпура и галльских одежд белоснежной шерсти, кожаные мешки с деньгами.

Худощавые высокие нумидийцы подвели почтенным мужам нетерпеливо пляшущих африканских коней вороной масти.

– Нерва Траян Август, божественный император, просит принять в подарок!

Даки ошеломленно гладили бороды. Щедрость грозного полководца воистину не знала предела.

– Мы никогда не забудем милостей великого царя. Сделаем для него все, что сможем. Передайте ему.

Командир мавретанской алы одобрительно качнул плюмажем из перьев на шлеме.

– У меня приказ: проводить вас до родного селения.

Дакиск уважительно оглядел сидящих верхом темнокожих всадников, покрытых латами серой коринфской бронзы.

– Почтем за великую честь.

По команде префекта конные африканцы окружили альбокензиев с четырех сторон, и весь отряд неспешной рысью направился к выбитым воротам.

* * *

Дальновидный шаг Траяна полностью себя оправдал. С незапамятных времен там, где были бессильны мечи, в ход шло предательство. Червь измены точит любую храбрость. Различные оттенки предательства, положенные римлянами в основу известного принципа «Divide et impera», на протяжении столетий приносили великолепные плоды. Нынешняя война с Децебалом не являлась исключением. Заслышав о приеме, оказанном императором сановным старцам, в римский лагерь потянулись все недовольные правлением дакийского царя. Вожди сальдензиев и котензиев привели с собой дружины. Римская армия пополнилась союзной конницей даков. Проводники из перешедших на сторону завоевателей родов безошибочно указывали римским трибунам тайные горные тропы, чистые источники воды, поселки с жителями, оставшимися верными властителю Дакии. Движение легионов резко ускорилось.

Но наряду с успехами по организации раскола неприятельского стана приходили и другие неутешительные новости. От командиров V Македонского, XIII Сдвоенного, XV Аполлонова легионов поступили сведения о появлении и участии в налетах кавалерии бастарнов и сарматов. То же самое сообщал Авидий Нигрин. Его трибуны прямо говорили о неспособности в ряде случаев галльских и римских ал противостоять закованным в чешуйчатые доспехи воинам степи. В известном смысле измена верхушки трансильванских племен оказала Децебалу услугу. У дакийского царя остались преданные, сплоченные и проверенные общей бедой дружины и соединения. Траян не мог не понимать этого. Приближалась осень. Стычки с небольшими по численности отрядами даков только подчеркивали тщетность усилий огромных сил вторжения. Уйти на зимние квартиры, не дав ни одного решающего сражения, было немыслимо. На нет сводился сам смысл переправы на левый берег Дуная. Оставить войско зимовать на разоренной малообеспеченной провиантом местности, да еще под ударами летучих отрядов варваров означало обречь его на потери и лишения. Нужно было во что бы то ни стало навязать дакам бой. Римская армия рвалась к Тапэ.

* * *

За 16 дней до сентябрьских календ (17 августа) 101 г. корпус Авидия Нигрина вышел к Берзовии. На предложение сдаться даки ответили презрительным отказом. Крепость была заблаговременно подготовлена к осаде. Большинство жителей ушли, гарнизон из горожан-ополченцев и профессиональных воинов надолго обеспечен припасами и водой. Число защитников Берзовии составляло 7 тысяч человек. Очень мало по сравнению с осаждающими, но в лесах вокруг таились всадники Пируста и Верзона. Отряды бастарнов и сарматов.

По приказу Нигрина части приступили к планомерной осаде. Нечего было и думать о возможности взять крепость с налета. Стены из грубо отесанных камней, набитые бутом, достигали высоты 25 футов. Угловые башни равнялись 40 футам. Перед ними заполненный водой из одноименной реки глубокий ров. Укрепления защищены метательными машинами, стреляющими камнями и зажигательными снарядами. Оборону Берзовии Децебал возложил на Плана и Тита.

Подразделения саперов принялись рубить деревья и строить подкатные башни. Камнеметчики римлян устанавливали аппараты, обводили позиции защитным частоколом. В центуриях и манипулах солдаты сколачивали лестницы, плели фашины для забрасывания рвов и волчьих ям. С южной стороны в самом укрепленном месте, откуда противник не ждал, вспомогательные соединения фракийцев-бессов начали вести подкоп.

Работа сопровождалась обстрелами со всех сторон, схватками и ночными тревогами. Даки из города засыпали скопления врагов стрелами. Длинные с железными остриями на конце снаряды крепостных скорпионов пробивали доспехи римлян насквозь. Круглые горшки, заполненные составом из нефти, селитры и серы со смолой, разбиваясь о бревна палисада, груды деревянных заготовок, вызывали пожары. План неоднократно устраивал вылазки. Сигнализируя дымом костров со стен, даки указывали находившимся в лесах товарищам места и направления ударов. В одно из таких нападений части I Минервиного легиона, подвергнувшиеся одновременной атаке с фронта и тыла, потеряли убитыми и ранеными до двух когорт. Стены Берзовии украсились отрубленными головами.

Но невзирая ни на какие задержки, легионы Нигрина продолжали все теснее сжимать кольцо окружения. Бесперебойно дежурившие под копьем манипулы отражали отчаянные броски осажденных, баллистарии и катапультарии отвечали градом камней и зажигательных сосудов на залпы со стен. Наиболее опасные места со стороны леса и ворот перекрывались траншеями, ямами-западнями с острыми кольями на дне. Любые мало-мальски пригодные для действий конницы полянки вокруг римского лагеря заставлялись «чесноком» – круглыми деревянными шарами, унизанными металлическими шипами. Семисотлетний опыт победоносных войн, железная дисциплина и выучка римлян делали свое дело.

За 8 дней до сентябрьских календ (25 августа) 101 г. армия Авидия Нигрина начала штурм Берзовии. Взревели трубы и горны. Под рокот барабанов с развевающимися значками и знаменами легионы пошли на приступ. Заскрипели исполинские колеса осадных башен-гелепол. Катапульты, баллисты, скорпионы раз за разом изрыгали все новые порции камней, копий и дымных снарядов. Лучники метали стрелы, поддерживая движения панцирных колонн. Тысячи мешков с землей полетели в ров. Связанные веревками наплавные мостики пролегли по воде. Центурии бегом преодолевали остающееся до стен пространство, приставляли лестницы и цепко карабкались по перекладинам.

Их встретил дождь бревен, глыб, дротиков и другого всевозможного метательного оружия. Аппараты даков ударами в упор вносили в отряды штурмующих страшное опустошение. Камни убивали по пять-семь человек кряду. Защитники крепости длинными рогульками отталкивали выступающие за гребни части лестниц, и те опрокидывались вместе с лезущими воинами. Все пространство от подножья до зубцов заполнилось бранью, призывными криками, стонами и воплями.

Сражение за город завязалось со всех четырех сторон. У Тита и Плана не было возможности снять с какого-либо участка стены свободные силы и перекинуть на ослабленное место. Бой шел везде. Наступление римлян осложнялось схваткой в тылу. Специально оставленные для прикрытия I и II легионы Помощники вступили в сражение с пехотой и конницей даков и их союзников, высыпавшей из леса. Развернутые в ту сторону метательные машины вынуждены были обеспечивать перемещения когорт.

Раздался грохот. Легионеры, невзирая на смерть, реявшую в воздухе, сумели подвести бронзовые лбы таранов к стенам крепости. На восточной зоне штурма гелеполы тоже перевалили ров, и экипажи начали обстреливать защитников Берзовии на одном уровне.

Попытки даков поджечь навесы таранов и конструкции башен не имели успеха. Все деревянные части машин были заранее укрыты мокрыми кожами и войлоками или пропитаны квасцовым раствором.

Штурм продолжался и днем и ночью. В зареве горящих домов города и бочек со смолой, специально установленных римлянами, тараны продолжали разрушительную работу. Защитники несли большие потери. Все попытки Верзона и Пируста прорваться к крепости на помощь своим окончились неудачей. Нигрин и его военачальники контролировали положение полностью. Сменяя друг друга, легионы изматывали силы осажденных.

На третий день рухнули значительные участки стен на северной и восточной стороне Берзовии. Закрытая плотно составленными щитами двухэтажная «черепаха» XI Клавдиева легиона ринулась в пролом. Даки кинулись ей навстречу. Тит снял с зубцов каждого второго воина. Этим не преминули воспользоваться осаждающие. С гелепол на стены полетели перекидные мостики-вороны. В дело пошли мечи и копья. Началась рукопашная схватка. Все больше и больше закованных в панцири легионеров врывались внутрь кольца обороны.

Бои шли на улицах и переулках города. Озверевшие от крови и потерь римляне убивали всякого, кто попадался им в домах. Захваченных женщин насиловали, вязали ремнями и, подгоняя ударами, гнали в лагерь. План с Титом поняли, что дальнейшая защита невозможна. Собрав остатки гарнизона в северо-восточном районе, предводители приказали поджечь уцелевшие строения. Берзовия запылала. Легионы попятились из огня. Солдаты торопились разграбить город до того, как он выгорит дотла. Команды мародеров тащили посуду, вещи, зерно, материю, граждан. Погром достиг апогея. Двумя отрядами, поделив защитников, Тит и План повели даков на прорыв. У самых стен пришлось разделиться на еще более мелкие группы. Занятые добыванием ценностей, легионеры почти не обращали внимания на шнырявшие группки варваров. Изредка какой-нибудь ретивый центурион или трибун приказывал своим вступить в бой, догнать, истребить. Основная масса войск больше интересовалась содержанием берзовианских подвалов. К ночи в горах за дотлевавшим городом собрались вышедшие из окружения. Набралась почти тысяча человек. Девять десятых гарнизона полегла на стенах и улицах крепости, выполнив свой долг перед царем и Дакией до конца.

Через два дня, соединившись с силами Верзона и Пируста, План повел на восток измученный и израненный отряд. На носилках из жердей и веток несли раненного в обе ноги Тита. Седой римлянин тихо стонал и звал по имени оставленную в Напоке дакийку-жену.

* * *

Траян со штабом подошел к Берзовии, когда все было кончено. В воздухе пахло горелым мясом. Всюду летала мелкая красноватая зола. Корпус Нигрина чистился, приводил себя в порядок. Потери римлян исчислялись в две тысячи убитых и три с половиной тысячи раненых. Лекари, напоив вином до полубессознательного состояния, ампутировали зубчатыми ножами раздробленные руки и ноги участников штурма. Вправляли вывихи. Накладывали швы. Длинные санитарные обозы потянулись на юг к Дунаю, в тыловые укрепления и селения даков.

После торжественного богослужения и раздачи наград отличившимся император дал войску трое суток отдыха. Здесь на развалинах Берзовии Траян встретился с парламентерами Децебала. Пятеро скромно одетых простоволосых мужей в длинных дакийских рубахах, но все с золотыми гривнами на шее проехали через расположение римской армии и спешились у самой палатки цезаря. Здесь они увидели нечто донельзя утонченное. На кольях по обе стороны от входа сидели тридцать защитников города из числа взятых в плен. Трупы были тщательно просмолены, во избежание разложения и заразы.

Император в доспехах, но без шлема в окружении рослых преторианцев встретил гостей неласково.

– Ну, с чем пожаловали на этот раз? – спросил он, наигранно склоняя голову к правому плечу усталым движением. Потом, не глядя на реакцию послов, шепнул что-то на ухо стоящему рядом телохранителю. Солдат звякнул металлическими поножами и отправился выполнять поручение.

План, Пируст, Верзон, Скориб и Эсбен, владевший латинским языком и взятый в качестве переводчика, молча ждали, когда Траян предложит им сесть. Рассматривали прославленного владыку Рима, о котором были наслышаны. Но тот и не думал оказывать прибывшим какие-либо почести.

Послышались голоса. К возвышению шли высшие римские командиры. И с ними... Оживленно переговариваясь, приближались те, чье присутствие заставило послов сжать кулаки в бессильной ярости. Дакиск и другие старейшины в богато расшитых золотым шитьем галльских туниках, в прочных римских сапогах, увешанные римскими наградами, отчужденно и насмешливо разглядывали соплеменников.

– Итак, я слушаю вас! – нарушил неприязненное молчание Траян.

Корат, вождь приречных сальдензиев, рисуясь, повторил вопрос императора по-дакийски. План брезгливо пристукнул по отделанному золотом гориту с луком. Преторианцы предусмотрительно захватили копья поудобнее.

– Великий правитель Римской империи не будет позорить себя, разговаривая со своими противниками через грязных изменников. Мы слышали, что Цезарь Нерва Траян – честный воин и умеет ценить достойных врагов! Один из нас не хуже знает латынь, чем грошовая сальдензийская проститутка.

Траян смутился. Посланцам Децебала нельзя было отказать в дипломатической находчивости. Упоминанием о достойных противниках и его солдатской порядочности седой, заросший густой бородищей дак расположил цезаря к себе.

– Хорошо. Я не буду настаивать на участии моих дакийских союзников в нашей беседе. Говорите!

– Децебал, царь даков и гетов, живущих за Дунаем, предлагает императору Траяну заключить перемирие на время сбора урожая. Кому бы боги ни послали власть над этими землями по окончании войны, он не должен обрекать жителей на голод. Это противно всем законам. И божеским, и человеческим!

«Хитрецы! – Траян восхитился царем даков и его советниками. – Наверняка еще не все, на кого ты рассчитывал, Децебал, пришли к тебе со своими отрядами, раз ты посылаешь болтать о перемирии накануне решающего боя. Но я ведь не настолько глуп, чтобы предоставить почти загнанному зверю подобную возможность».

И тут неожиданно для всех в нарушение этикета в разговор вмешался Дакиск.

– Перемирие?! Вы приехали заключать перемирие с самым могущественным царем на всей земле! Вы?! Это неслыханное оскорбление! Великий цезарь! Среди стоящих перед тобой мужланов нет ни одного, чей род в знатности насчитывал хотя бы два колена! Это жалкая шваль, извлеченная беспутным Дадесидом из вонючих винных подвалов, в забытых Замолксисом горных селениях!

Римский император внимательно слушал гневные выкрики рассвирепевшего не на шутку старейшины. Дакиск, не отдавая себе отчета, подсказал цезарю превосходный повод отклонить переговоры. Корат пересказывал длинные дакийские фразы короткими римскими предложениями, иногда для пояснения добавляя и от себя.

– Что, Децебал, да будет проклято его имя, не мог прислать на встречу с самим Траяном, да будут милостивы к нему Кабиры, своего брата Диега? Или Сусага? Или Котизона? На худой конец сошли бы Нептомар с Мамутцисом и Мукапиус с Сиесиперисом! Но только не вы! Грабители, виноделы, конюхи и плотники!

– Правда ли все то, что сказал мой дакийский друг? – спросил полководец римлян, когда Дакиск откричался.

Вперед выступил Эсбен.

– Мой род не из последних среди предавензиев и уж подревнее, чем все продажное семя Дакиска. Но что бы ни говорили накормленные ворованным куриным мясом лживые лисы, великий император, мы – подданные и приближенные дакийского царя! – Затем, перейдя на наречие альбокензиев, Эсбен продолжал, обернувшись в сторону Дакиска: – В моих торговых путешествиях по Галин и Иллирику я видел, Дакиск, как кричат потаскухи, когда, переспав с ними, клиенты забывают заплатить положенные деньги. Ты можешь так не переживать. Римляне уплатят по полному счету и даже подотрут тебя!

Даки из свиты Траяна аж зарычали от злобы и оскорбления. Напротив, План и его соратники откровенно захохотали. Адриан, стоявший в рядах легатов и трибунов, почувствовал, что ему гораздо симпатичнее посланники Децебала, чем перешедшие на сторону римлян старейшины.

Император остановил поднявшийся шум.

– То, что я услышал от своего дакийского союзника, повергло меня в сомнение. Я не могу сейчас заключить перемирие с дакийским царем. Честь сената и римского народа не позволяют мне сделать этого. Передайте своему владыке – я жду от него более представительной делегации!

План сверкнул очами. И не прибавив ни слова, молча поклонился. Даки повернулись и приняли из рук легионеров застоявшихся, постукивающих копытами коней. Уже когда они были в седле, Корат, демонстративно взявшись за рукоять своей фалькаты, крикнул:

– Даст Замолксис, мы еще встретимся, План!

Ответил Верзон, натягивая поводья.

– Я только об этом буду молить Кабиров и Величайшего Безымянного! Единственное, о чем скорблю, что ты уже ни с кем не поделишься впечатлениями о нашей встрече, жалкий прыщ Корат!

В сентябрьские ноны (5 сентября) 101г. армия Траяна вновь пришла в движение. Объединившиеся силы римлян наступали на участке шириной до восьмидесяти километров. Небольшие по численности дружины местных котензийских вождей вступали в отчаянные неравные схватки с вражескими дозорами и штурмовыми отрядами. Вновь заполыхали стены поселков, неубранные, пересохшие на корню нивы. Проселки заполнились стадами отбитого скота, вереницами исхлестанных бичами захваченных в рабство женщин и детей.

Специально выделенные галльские и языгские алы людоловов охотились повсюду за беженцами. Мужчин-даков тут же, на месте поимки, клеймили раскаленным железом и заколачивали в колодки. Квесторы и казначеи легионов скрупулезно подсчитывали добычу. Она была велика. Очень велика в сравнении с понесенными потерями. Командиры легионов и конных ал сказочно обогащались. Будь благословенна война! И да здравствует император Нерва Траян Август!

За три дня до сентябрьских ид (11 сентября) 101 г. передовые разъезды нумидийской конницы и когорты охранения V Македонского легиона вышли на подступы к Тапэ. Здесь их ждало готовое к бою войско дакийского царя. Столкновение стало лишь вопросом времени.

 

6

– Позиция у нас отличная, вот только выдержат ли даки?

Сусаг в круглом гетском шишаке с длинным, до верхней губы, наносником разбирал вслух расположение дакийской армии. Децебал ничего не ответил. В своих он как раз был уверен. Им не впервой драться с римлянами. Легионы Тита и Феликса поражали прямотой строя и четкостью действий. Обучены на совесть. Размещенные на высотах метательные машины и боевые расчеты вызывали чувство гордости. Не хваленые римляне и даже не македоняне и греки, а простые даки смотрят сквозь прицельные планки катапульт и карробаллист. А это что-то да значит. План на правом фланге вывел вперед две колонны.

– Ситалк! Скачи туда, узнай, зачем вышли вперед те тысячи у Плана?

Молоденький дак из отряда телохранителей воткнул в землю длинное копье и налегке поскакал выполнять поручение.

С левой стороны доносился топот тысяч копыт. Сведенные воедино конные сотни Регебала, Диега, бастарнов и сарматов стягивались в плотный ударный кулак. Целое море пестрых волкоголовых драконов реяло над людскими головами. Царь разглядел брата. Красный шерстяной плащ с золотым позументом четко выделялся на фоне бурых рубах и тусклых медных панцирей. «Напрасно он так вырядился. У римлян глазастые лучники. Все стрелы в первую очередь полетят в него».

Оглянулся. Костобоки личной гвардии сидели неподвижно. Некоторые шуршали точильными оселками, еще раз наводя тяжелые блистающие фалькаты.

– Котизон!

Сын подъехал шагом. Куда девалась былая ребячливость. Из поездки он вернулся враз повзрослевшим. Суровая поперечная складка залегла между бровей. Все былые набеги, походы казались невинными забавами в сравнении с той бедой, что ныне навалилась на отца и государство. Децебал любовно коснулся колена наследника.

– Не увлекайся слишком! Помни, ни в коем случае нельзя допустить разрыва между твоей кавалерией и карпами Ратибора. Если придется отступать, жмись ближе к центру, там вас прикроют аппараты. И не бойся обхода. Да хранят тебя Замолксис и Величайший Безымянный.

Котизон понесся вниз направо, ведя за собой трехтысячный корпус конных патакензиев. На ветру забились зеленые ленты личного знамени Дадесидов.

С противоположных холмов доносились сигналы римских труб. Восемь полных легионов, вспомогательные алы союзников и выставленные вперед отряды легковооруженных воинов широким шагом шли на сближение с противником. Сражением руководил лично император Траян Август. Левым флангом командовал Авидий Нигрин. Правым – прибывший из Верхней Мезии Авл Корнелий Пальма. Конница под началом Лузия Квиета прикрывала боевые порядки.

В первых рядах на острие атаки, плотно сомкнув щиты, накатывались когорты ХШ Сдвоенного, V Македонского, IV Скифского, IV Флавиевого легионов. Силы римлян превышали войска даков по численности. Семьдесят три тысячи Траяна против шестидесяти Децебала. Но даки занимали удобную, заранее подготовленную к битве позицию. Это частично сводило на нет количественный перевес противника.

Адриан и Светоний в качестве трибунов I Италийского легиона маршировали во второй линии. Север, легат II Помощника, бывший начальник императорского племянника, одобрительно кивнул, встретив друзей не в окружении цезаря, а среди солдат.

– Salve, Элий!

– Salve, сиятельный! Надеешься добыть золотой венок?!

– Нет, Адриан, пока моя задача разгромить варваров на своем участке, а там будет видно. Как Светоний?

Транквилл ухмыльнулся.

– Солдаты обещали показать мне настоящее сражение и привести назад невредимым и с подарком!

Легионеры захохотали, скаля зубы в пространстве, свободном от железа нащечников. Мужественный, неунывающий Светоний давно пришелся по сердцу умеющим ценить шутку и храбрость солдатам.

Центурии маршировали тем же размеренным быстрым шагом.

– Пока есть время, могу рассказать анекдот! – заорал друг Адриана. Даже свирепые центурионы не могли удержаться от улыбки.

– Слушаем, светлый трибун!!!

– Два новобранца идут в наступление на противника, который вовсю лупит по манипулу стрелами. «Маний, – страдающим голосом спрашивает один у другого, – какого цвета кровь?» – «Коричневая», – отвечает тот. «О, я ранен!»

– А-га-ха-ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!!

Адриан поправляет ремень щита. Курчавая борода трибуна вызывающе торчит наружу.

– Отставить разговоры! – это уже легат.

Центурионы повторяют команду.

– Отставить разговоры! Первые три ряда – дротики на изготовку! Четче шаг!

Расстояние между армиями сокращается. Ближе. Ближе. Четыреста шагов. Триста. Двести. В воздухе свистят стрелы и маленькие, размером с желудь, снаряды от пращи. С той и с другой стороны все чаще из строя валятся на землю убитые или раненые. Камешки бьют в глаза, переносицы. Ломают ключицы. Стрелы разят неприкрытые доспехами ноги, плечи. Поток метательного оружия становится гуще. Ряды римлян тесно сомкнуты. Щиты представляют собой сплошную стену. Шлемы один к одному, как булыжники в мостовой. На место вывалившегося из ряда воина тотчас выдвигается другой сзади. Пехота даков наступает более свободно. Потери в ее шеренгах заметнее. Только три легиона в центре, поражая врага выучкой и дисциплиной, ничем не отличаются от когорт ветеранов Траяна. Сто шагов. Семьдесят. Тридцать.

– Солдаты! Залп!!!

По команде сотников легионеры разом мечут в надвигающиеся толпы даков дротики и пилумы с гибким закаленным на огне острием. Первый ряд уступает место второму. Тот третьему. И так до пятого. Свет темнеет от заполнивших пространство смертоносных копий. Даки со своей стороны не остаются в долгу. Земля за уходящими подразделениями покрывается корчащимися и неподвижными телами.

Десять шагов. Пять. Ряды и римлян и даков ощетиниваются копьями. Вторая, третья шеренги в центуриях Траяна достают из подшитых с внутренней стороны щитов карманов свинцовые шары. Громкий рев. Римляне устремляются вперед с боевым кличем:

– Барра!!! Барра!!! Баррррраааааа!!!

Дождь свинца хлещет в лица воинов Децебала. Навстречу ответный шквал камней, стрел, копий, метательных топоров.

По всему фронту тысячи наконечников вонзаются в шиты, ломаются от ударов, с хрустом входят в живую плоть.

– А-у-у!!! Кабиры с нам-и-и!!! Бей римских собак!!!

– Падаль!!! Варвары!!! Всех загоним в шахты на поживу крысам!!! Вперед, ветераны, не позорьте орлов V Македонского легиона!!!

Битва закипела повсюду. Натиск даков был настолько силен, что в центре IV Флавиев легион подался назад. I Италийский кинулся ему на помощь. Даки Сусага расторопно работали серповидными мечами. Убитые и оглушенные валились друг на друга. Даки. Римляне. Вперемешку. Воины Децебала свирепо выли, подражая волкам. Безрукавки из волчьего меха дополняли впечатление. Некоторые из прославленных бойцов отсекали у сраженных врагов головы и, раскрутив за волосы, бросали в ряды противника для устрашения. Адриан, покрытый холодным потом, едва успевал отражать направленные на него со всех сторон молнии варварских выпадов. Рядом бились и умирали легионеры. Светоний затерялся в круговерти. Доносился только его голос. Трибун не терял чувства мрачного юмора и здесь. Постепенно положение выправилось. Порядком расстроенный IV Флавиев легион сумел перестроить поредевшие манипулы и медленно начал продвигаться вперед. Сусаг приказал бить в барабаны, призывая увлекшихся и оторвавшихся бойцов. Даки, не слишком обращавшие в пылу боя внимание на сигналы, теперь оказались в затруднении. Подвижные манипулы римлян вклинились в разрывы строя и принялись теснить корпус Сусага. Центр боевого порядка даков прогнулся и стал все быстрее и быстрее отступать. Сусаг, собрав вокруг себя наиболее стойких воинов, отчаянными усилиями старался остановить истекающие кровью отряды. Помощь подоспела в самый последний момент. Леллий, командир третьего резервного легиона Децебала, без приказа бросил когорты костобоков в образовавшуюся брешь. Ратники Сусага проскочили интервалы между колоннами Леллия, едва успев оторваться от преследующих по пятам римлян. Воя и рыча по-звериному, костобоки набросились на не ожидавшего такого исхода врага. Одновременно машины даков с холма принялись метать камни и дротики по сбившимся рядам легионеров IV Флавиевого легиона. Трибуны заставили манипулы бегом выйти из-под обстрела.

На правом фланге патакензии Котизона и дружины карпов Ратибора стойко отражали все попытки Нигрина вклиниться между ними и центром. Солнце стояло в зените. Сражающиеся задыхались от пыли, поднятой тысячами конских и людских ног. Траян внимательно следил за действием своих легионов. Посылал подкрепления. И ждал. Как всякий опытный полководец император понимал, что решающая минута боя еще не наступила. Даки демонстрировали чудеса героизма и самоотверженности, но в выучке и дисциплинированности римлян Траян не усомнился ни на минуту. А эти качества решают все в любом сражении. Налитые нерастраченной силой за его спиной стояли II Траянов и I Помощник легионы. На пригорок выскочил окровавленный, в изрубленных доспехах контубернал:

– Величайший, Пальма просит помощи!

Траян поморщился.

– Что там случилось?

Всадник облизал пересохшие губы.

– Варвары теснят наши когорты. Вспомогательные алы галлов и языгов отступают перед сарматами и бастарнами.

– А что Квиет?

– Начальник конницы выделил всего две алы римских граждан!

Император, не отвечая, долго смотрел на солнце. Потом перевел взгляд на ординарца и приказал решительным злым тоном:

– Скажи Пальме, пусть отступает! Отступает поспешно и так далеко, насколько можно в его положении! Подожди! – добавил Траян. – Секст, дай ему напиться!

Кавалерист бережно сделал десяток глотков из переданной серебряной фляги. Глаза его засветились благодарностью.

– Будет исполнено, мой император! – отчеканил он и поскакал к своим колоннам.

Траян протянул правую руку не глядя:

– Шлем!

Преторианцы разом подобрались. Алые страусовые перья заколыхались на ветру.

– Приказ: легатам поднять когорты! Аппаратчикам приготовиться! После атаки мавретанской конницы II Траянов и I Помощник должны ударить в разрыв между центром и левым флангом Децебала! Лонгин! Ты отвечаешь за успех наступления!

Гай Кассий Лонгин в простых пехотных латах бегом помчался к ожидавшим центуриям.

Регебал и Диег жестокими наездами теснили части Авла Корнелия Пальмы. Сарматы и бастарны врубались в самую гущу откатывавшихся когорт. Отход римлян на правом фланге сделался повсеместным.

– Клянусь Кабирами, это победа! – шурин дакийского царя юзом вертелся на беснующемся коне.

– Нажми еще раз, Регебал! – приказал Диег.

Натиск даков и их союзников усилился. Легионы уже почти бежали, выстилая трупами по-осеннему пожухлую траву. Сарматы били неприятеля длинными контосами в лицо. Стреляли из больших дальнобойных луков.

– Даки, вперед! Добейте подраненного вами шакала!

Забыв об осторожности, Диег и Регебал удлинили фронт и, полуобойдя растрепанные легионы Пальмы, ушли вслед за ними, оторвавшись от сражающегося с переменным успехом и неподвижно стоящего центра.

Децебал с холма увидел опасность, нависшую над его войском. Он немедленно послал вернуть зарвавшиеся отряды. Но... Было поздно. Согласно замыслу Траяна дотоле стоявшие неподвижно мавретанские и батавские алы атаковали конных бастарнов и сарматов. Свежие, застоявшиеся лошади африканцев и германцев яростно кусались с утомленными двухчасовой битвой степными конями. Перестроенные ряды пехоты, выставив копья, снова устремились на остановленные толпы варваров. Баллисты и скорпионы обстреливали с высот оказавшихся в губительной близости даков.

Ситуация резко изменилась. Удар двух резервных легионов между центром и левым флангом дакийской армии предрешил ее судьбу. Теснимый в лоб и сбоку центр дрогнул и побежал. Легионы ринулись вдогонку. I Помощник повернул, замыкая окружение левого фланга Регебала и Диега. Завидев римлян в своем тылу, сарматы и бастарны, отстреливаясь на скаку, помчались прочь. Следом за ними – пехотные отряды даков. Децебал еще пытался что-то сделать. Он сам во главе личной конной гвардии вступил в бой, но этим шагом только на некоторое время замедлил натиск римлян.

– Все кончено... – прошептал дакийский царь, опуская зазубренную обагренную кровью фалькату. Нумидийцы с визгом рубились с патакензиями, стараясь добраться до блиставшего золотой отделкой оружия всадника, а он не обращал на опасность никакого внимания.

Даки отступали. Бывший правый фланг под командованием Котизона, волею судьбы оказавшийся теперь арьергардом бегущей армии, ожесточенно сражаясь, прикрывал отход.

Траян, замызганный кровью, вырвался из гущи бойни, бросив добивать один из окруженных отрядов варваров.

Лошадь дико косила глазом на грудами лежавшие под ногами трупы.

– Эй, кто там! Контубернал! Немедленно скачи вперед к Нигрину и Квиету и передай, чтобы преследовали Децебала до тех пор, пока не свалятся от усталости. Ни в коем случае нельзя давать дакам войти в Тапэ. Гоните их прочь. Скажи Нигрину: к лаврам всю добычу, главное – истреблять людей!!!

Сражение закончилось. Поле боя осталось за римлянами. К вечеру преследовавшая врага кавалерия Лузия Квиета возвратилась обратно. Нумидийцы и батавы выполнили приказ Траяна. Защищать Тапэ было почти некому. Опасаясь резни и скученности у ворот, даки оставили город и ушли дальше, к Мисиа.

Децебал потерял убитыми и ранеными пятнадцать тысяч человек. Римлян полегло пять тысяч. Весь следующий день легионы Траяна бродили по полю и грабили павших. Рубили головы, руки, собирая гривны, кольца и браслеты. Стаскивали в кучу меховые одежды, украшенное серебром и золотом оружие. Легкораненых и контуженых варваров вязали и препровождали работорговцам в обоз. Тяжелораненых добивали.

Оставшийся без защитников Тапэ сдался римскому императору без боя. Траян отдал город на разграбление своим воинам. Запретив, впрочем, жечь и разрушать строения.

Две недели спустя после неудачной для него битвы Децебал прислал к цезарю второе посольство из знатных старейшин и вождей костобоков и патакензиев. Послы сложили к ногам Траяна дорогие подарки.

– Царь гетов и даков готов принять любые условия, которые выдвинет владыка Рима.

Император-полководец рассматривал дары.

Наступили октябрьские календы (1 октября) 102 г. Листья на деревьях окрасились в желтый цвет. По утрам наползали холодные осенние туманы. Во всем облике природы явственно чувствовалось увядание. Впереди ждала хмурая дождливая осень. За нею – зима.

– Хорошо! Передайте Децебалу, римляне согласны на перемирие до весны будущего года.

Даки облегченно вздохнули.

* * *

Либурн резко качало на встречной волне. Рулевой, здоровый краснорожий корнакат, удерживая в парусах ветер, правил прямо против течения. Команда коротала время в трюме под палубой. Не считая наблюдателя на носу и кормчего, наверху находились три человека. Запахнувшись в теплые войлочные плащи и надвинув на лоб фракийские шапки из лисьего меха, они стояли у резных перил борта и смотрели на проплывающие в морозной утренней дымке берега Дуная.

Император закрепил за Римом территории по Берзовии и Карашу и направлялся в Сингидун, захватив с собой Авидия Нигрина.

– Мне кажется, Марк, что наш друг Децебал нарушит мир и нападет на гарнизоны гораздо раньше, чем мы того желаем.

– Может быть, Авидий. Всего предусмотреть нельзя. Если это и произойдет, исход войны будет зависеть от того, насколько быстро мы успеем подоспеть с основными силами.

Аттий Непот, дотоле молчавший, вмешался в разговор:

– Будет очень плохо, когда на реке станет лед. По чистой воде флот мог бы воспрепятствовать переправе варваров на мезийский берег. Зимой же для ударов доступны все города и кастры от Интерцизы до Диногенции.

– Весной мы сами нарушим перемирие, и как только очистится Дунай и пригреет солнце, перейдем в наступление. Война не может считаться законченной до тех пор, пока существует государство даков и не тронута их столица.

Нигрин выпрямился, звякнув навершием ножен.

– Да-а... Децебал наверняка догадывается о наших планах.

Траян хлопнул старого друга по плечу.

– Тем лучше! Значит, ни у него, ни у нас не существует никаких иллюзий насчет будущего.