Она сказала о себе: «Я русская с французским паспортом и имею здоровые славянские корни, доставшиеся от мамы — русской дворянки — и отца родом из украинских цыган». Ее отец — сын владельца самарских самоварных заводов, увлеченный летным делом студент технологического института и вокалист Московской филармонии Владимир Поляков-Байдаров — накануне Первой мировой войны был командирован во Францию за самолетами для русской армии. Война застала его в Париже, где он вступил добровольцем в воздушный флот. Воевал с немцами, был ранен, награжден военным крестом... Война закончилась, Поляков-Байдаров стал артистом — пел в оперных театрах Парижа, Монте-Карло, Латинской Америки...
Мама Марины — Милица Евгеньевна — тоже была русской. Она родилась в Курске, выросла в Петербурге, окончила Смольный институт благородных девиц. Ее отец — Евгений Васильевич Энвальд — потомственный русский военный, ведущий свой род от шведского офицера, перешедшего после Полтавской битвы на службу к Петру Великому. В 1915 году он был произведен в чин генерал-майора и возглавил пехотную бригаду, затем командовал дивизией. Во время гражданской войны Евгений Энвальд служил в Добровольческой армии, в штабе генерала Деникина, а в 1920-м вместе с белой армией бежал за границу. Вместе с семьей, в том числе 20-летней дочерью Милицей, Евгений Васильевич обосновался в Белграде. Милица работала в театре и там же в 1927 году познакомилась с Владимиром Поляковым, приехавшим на гастроли. В 1928 году супруги вместе с дочерью Ольгой переехали в Париж. Они поселились в пригороде Парижа — Клиши. В 30, в 32 и 38-м годах в семье Поляковых родились еще три дочери — Татьяна (Одиль Версуа), Милица (Элен Валье), Марина (Марина Влади).
Марина родилась 10 мая 1938 года в пригороде Парижа Клиши-Сер-Сен. Отцу — Владимиру Васильевичу — было уже за пятьдесят, а матери Милице Евгеньевне — за сорок. В метрике записали: De PoliakofF-BaidarofF Marina Katrin. Девочек воспитывала бабушка — Варвара Верженская-Энвальд. Она не говорила по-французски, учила детей русским песням, сказкам, стихам, водила их в православную церковь. Верующей Марина не стала, но русское начало в ней углубилось.
Впервые на сцену Марина Полякофф вышла, когда ей было два с половиной года, — родители, жившие бедно, решили устроить представление, чтобы немного заработать... «Накануне мама три дня пекла пирожки. Прошло столько времени, а я отчетливо помню и как тянулась потом за пирожками, и как плясала и пела: "Что танцуешь, Катенька?" — "Польку, польку, маменька"», — рассказывает Влади в своей автобиографической книге. Позднее сестры выпустили пластинку с русскими песнями. С девяти лет Марина стала работать на радио и заниматься дубляжом. Ей нравилось зарабатывать деньги...
Родители готовили девочек к артистической карьере, и они учились танцевать в балетном классе при одном из парижских театров, где танцевала их мать.
В юности основное влияние на Марину оказывал отец, он воспитывал ее как мальчишку. Учеба в школе закончилась, когда отец был еще жив. Его напутственными словами были: «Пора и тебе кусок хлеба зарабатывать...» Отец умер, когда Марине было 13 лет. Вспоминая школьное детство, она скажет: «В школе я начала сочинять рассказы. Читала их в классе. Имела успех. Хотя я так мало проучилась в школе. Что касается бюста... он у меня появился. Из костлявой плоской соплячки я преобразилась в пышную высокую женщину ростом 175 сантиметров. Я восхищалась своим телом и, любуясь собой в зеркале, считала себя Венерой...»
Впервые Марина вместе с сестрой Татьяной снялась в итальянском фильме Жана-Пьера Женэ «Летняя гроза» («Orage dete», 1949), когда ей было десять лет. В 1954 Влади сыграла одну из главных ролей в фильме А.Кайата «Перед потопом» («Avant le deluge», 1954). Это был первый большой успех актрисы, она получила поощрительный приз Сьюзанн Бьяншетти за роль Лилиан. Влади чередовала работу во Франции и Италии и снималась в трех-четырех картинах ежегодно. Когда ей было шестнадцать лет, она уже смогла на свои деньги купить дом с усадьбой — Мезон-Лаффит — в пригороде Парижа.
Ее первые роли в послевоенных мелодрамах символизировали мягкую женственность и привлекательность. Вершиной такого типажа стала роль Инги в франко-шведском фильме режиссера Андре Мишеля «Колдунья» («La Sorciere», 1955; по мотивам повести А.И.Куприна «Олеся»), Лесная красавица-дикарка, готовая в любой момент ускользнуть от невзгод и мужчин, стала очень популярна у зрителей Советского Союза, воспринимавших Влади как явление экзотическое, но «свое родное». Марина Влади-Инга ворвалась в нашу жизнь, и многие девушки стали копировать ее прическу, ее платье, ее походку. Это был образ, очень близкий русскому стилю.
В 1955 году на съемках фильма «Мерзавцы идут в ад» она познакомилась с Робером Оссейном (Роберт Андреевич Гусейнов), снялась в нескольких его картинах. В семнадцать лет Марина вышла замуж за Робера, своего партнера, режиссера и любовника. Он был на десять лет старше. Она уже тогда была известной актрисой, а он — начинающим молодым режиссером, гораздо более известным в театральной, а не кинематографической среде. Марина настояла, чтобы Робер жил в поместье Мезон-Лаффит, где обитала ее мать и три сестры. Они прожили вместе четыре года. После ухода от Влади Оссейн скажет: «Огромное гнездо Поляковых в Мезон-Лаффит... вечно полное людьми, шумом и застольем... Но был ли этот уютный дом с властной, волевой тещей моим? Было ли там место для меня? Когда я почувствовал, что играю роль любящего главы семьи, которой у меня нет, я решил прервать этот спектакль, как неудачно поставленный самой жизнью... Расставались мы достаточно болезненно...» В том браке Марина родила двух сыновей — Игоря и Петра.
Сказочная блондинка с таинственным прищуром глаз впервые приехала на родину предков в августе 1959 года на первый Московский кинофестиваль и сразу оказалась в центре внимания. Фильм Робера Осейна «Приговор» («La Sentence», 1959) был отмечен на фестивале, а Влади стала фактом биографии поколения советских зрителей. В России она стала пользоваться большей любовью, чем у себя в избалованной кинозвездами Франции.
Более поздние картины раскрыли внутренний потенциал актрисы и проявили особенности ее характера. Хрупкие красавицы проявят несгибаемую волю, женская слабость будет сопряжена с железной жизненной хваткой. Время покажет, что это были не только роли в кино, а ее собственная жизненная установка: «Думаю, что и сама имею отрицательные стороны. Характер у меня ужасный, так что спокойно могу играть гадких женщин». Так, в картине «Дни любви» («Giorni d'amore», 1954) классика итальянского неореализма Джузеппе Де Сантиса Влади сыграла милую и наивную крестьянку Анжелу, а почти через десять лет в картине Марко Феррери «Современная история» («Una Storia moderna», 1963) — стервозную нимфоманку Регину. М.Феррери не первый обнаружил у Влади способность воплощать темные женские инстинкты: за год до «Современной истории» Жан-Люк Годар снял Влади в роли двуличной, мстительной и жадной до любовных утех хозяйки магазина в новелле «Лицемерие» из киноальманаха режиссеров французской «новой волны» «Семь смертных грехов» («Les Sept peches capitaux», 1962). В этом же ключе актерский талант Влади использовали чуткие на психологические нюансы венгерские режиссеры Миклош Янчо в «Сирокко» («Sirokko», 1969) и Марта Мессарош в ленте «Их двое» («Okketten», 1977). Всего за свою кинокарьеру Влади снялась более чем в восьмидесяти фильмах.
В 1962 году ее вторым мужем стал пилот гражданской авиации и совладелец авиакомпании в Габоне Жан-Клод Бруйе. От него она родила сына — Владимира.
В 1963 году Влади получает престижный «Prix d'interpretation» на Каннском кинофестивале за роль в фильме М.Феррери «Современная история».
Во второй раз Влади приехала в Москву на IV кинофестиваль в июле 1965 года вместе с мужем Жан-Клодом Бруйе. Вскоре они расстались после неполных трех лет брака.
Чувствуя в себе русские корни, Влади интересовалась всем русским: не пропускала интересных спектаклей, фильмов, стала одним из президентов общества «Франция — СССР». В 67-м году она вновь приезжает в Москву — на V Московский кинофестиваль, который проходил с 5 по 20 июля. К тому времени, после расставания с мужем, испытала разочарование в красивом, но пустом любовнике. В Москву приехала «разогнать тоску»...
Из рассказа О.Тенейшвили, работника объединения «Совинформ»: «В день приезда в Москву, а это был уже довольно поздний час, мы с Мариной и корреспондентом газеты «Юманите» в Москве Максом Леоном договорились поужинать все вместе в пресс-баре фестиваля, который тогда размещался в гостинице «Москва». И в десять часов вечера мы поднялись на седьмой этаж, расположились в пресс-баре и приступили к вечерней трапезе. Вдруг в дверях появился Володя Высоцкий. Мы очень обрадовались друг другу и продолжили ужин вчетвером».
За ужином Высоцкий пригласил Марину посетить «новый, но уже чрезвычайно популярный Театр на Таганке, где играют молодые, малоизвестные — и безумно талантливые! — актеры». 8 июля экскурсия состоялась. В театре репетировали «Пугачева». Такого не видывали тогда, пожалуй, и в Париже: наклоненная под углом к зрителю сцена, на которой бился между натянутыми цепями мускулистый полураздетый человек, на пределе сил исступленно оравший в зал стихи Есенина. Высоцкий произвел на Влади очень сильное впечатление: сила и отчаяние, голос — все казалось необыкновенным.
В тот же день — ужин в ресторане ВТО с актерами «Таганки».
Остаток вечера провели у Макса Леона. Пили, закусывали и пели песни с Золотухиным — соло и дуэтом. Всем присутствующим хотелось понравиться Марине. И она нравилась всем, кроме Нины Шацкой — жены В.Золотухина:
— Бездарная баба, а вы ее облизываете все, просто противно, а ты больше всех унижался, как ты гнул спину... Я зауважала Высоцкого, он хоть не скрывает своих чувств, а ты все старался спрятать их и оттого был еще меньше, жалким...
Начался процесс завоевания сердца. Что могло послужить оружием для этого человека с ничем не примечательной внешностью? Марине вне сцены Высоцкий показался невысоким, плохо одетым, даже некрасивым... Только глаза, сияющие и нежные, да взгляд, в котором чувствовалась сила и страсть. Он взял гитару и пел для нее одной, а потом сказал, что уже давно любит ее.
М.Влади: «А потом мы стали дружить, и так — потихоньку влюбились. Он был небольшого роста, такой серенький, блондин, немного кругленький тогда был. То есть он не был красавчиком, но он был жутко талантлив. Вот мои первые впечатления...»
Они договариваются встретиться завтра вечером в баре гостиницы «Москва», в которой живут участники фестиваля. Темп необыкновенный — он предлагает Марине стать его женой. «У меня сложная жизнь, три сына, работа, да и Москва далеко от Парижа», — говорит Марина. «Уменя самого два сына, работа и слава, и все это не помеха, если любишь», — отвечает он ей.
На следующее утро Марине позвонил кинорежиссер Сергей Юткевич, который знал ее с пятнадцатилетнего возраста, познакомившись с ней на Каннском фестивале. Он предложил ей сыграть роль Лики Мизиновой в фильме «Сюжет для небольшого рассказа» по А.П.Чехову. Высоцкий, узнав об этом, прыгает от восторга — почти целый год съемок, возможность видеться...
Тогда для Марины согласие на съемки в фильме объяснялись скорее не отношениями с Высоцким, а любовью к Чехову. Чехова она считала одним из великих писателей и драматургов, читала его на французском, потом в подлинниках, играла с сестрами Татьяной и Милицей в парижском театре «Эберто» Ирину в чеховских «Трех сестрах» в постановке Андре Барсака. Чехов вошел в ее жизнь уже давно, а Высоцкий только появился.
Для прессы ее впечатления об этом пребывании в нашей стране ограничились фразой: «Это была моя самая лучшая поездка в СССР. Я увидела "Маяковского"».
А Высоцкий... Привыкшая к многочисленным знакам внимания со стороны мужчин куда более эффектных, чем этот русский актер, французская знаменитость не приняла тогда его всерьез. Ее просто занимало это откровенное признание в любви, это почти по-детски наивное ухаживание. Это был для нее всего лишь забавный эпизод, не предвещавший в дальнейшем ничего серьезного. По воспоминаниям фоторепортера И.Гневашева, Влади потом упрашивала своих московских знакомых: «Ребята, вы его уведите подальше от гостиницы, а то он возвращается и это... ломится в номер».
Более того, в то время у Влади было более сильное увлечение... В 66-м году, снимаясь в Румынии во франко-румынском фильме «Мона, безымянная звезда», Влади познакомилась с молодым румынским актером Кристоей Авраамом. В 1968 году он приедет к Влади в Париж, имея, по всей видимости, серьезные намерения жениться на ней. Но молодому актеру не повезло. Он очень не понравился матери Марины и трем ее сестрам, которые посчитали его пустым и никчемным красавцем. Отношения с Авраамом были разорваны, что стоило Марине сильной депрессии.
Однако отдаленный от Парижа тысячами километров Высоцкий обо всем этом не знал и даже не догадывался. Он пишет Влади несколько писем и звонит в Париж, пытаясь внушить ей мысль о том, что жизнь их немыслима порознь. До новой встречи остается еще более полугода.
В октябре в Московском манеже проходит выставка произведений художников театра и кино, посвященная 50-летию Советской власти. Посетившему выставку Ю. Любимову очень понравились эскизы декораций к спектаклю «На дне», подготовленные Давидом Боровским, и он предложил ему сотрудничество. Начав работу в театре с подготовки спектакля «Час пик», Боровский проработает главным художником Театра на Таганке более тридцати лет.
О Боровском Высоцкий знал со времени своих поездок в Киев к Изе, когда тот работал художником-декоратором в Киевском театре русской драмы им. Леси Украинки. Очень разнящиеся внешне, они сблизятся духовно и душевно. Не поэт, Боровский тонко понимал поэзию Высоцкого; не художник, Высоцкий восхищался гениальными решениями Боровского в оформлении сцены, способностью художника «сочинять декорации» — творить на сцене свой предметный мир. Высоцкий выстраивал мир людей в песнях, Боровский — мир предметов на сцене. Они оба это делали гениально. В последние годы жизни Высоцкий, несколько отошедший от театра, будет стремиться туда ради Боровского.
Пришел в театр талантливый сценограф, и ушел из театра не менее талантливый актер — Александр Калягин. Назначенный на роль Галилея, он сыграл свою роль всего два раза. Он играл не хуже Высоцкого, он играл иначе, а Любимов не хотел никого видеть в этой роли, кроме Высоцкого. Чашу терпения переполнило грубое снятие с роли за 20 минут до спектакля — неожиданно подъехал Высоцкий.
А.Калягин: «Я писал письма Любимову, когда играл на «Таганке». А так как я был назначен на роль Галилея во втором составе, то хотел выяснить, а почему же я-то не играю. Володя Высоцкий играет, а я — нет. Почему? И я пишу письмо Любимову, чтобы прояснить ситуацию до конца».
Любимов ситуацию не прояснил, и Калягин ушел служить в Театр им. Ермоловой. Конфликты между режиссером и актерами в Театре на Таганке были явлением постоянным. Некоторые талантливые актеры считали, что их свободу стесняют, мешают раскрываться их творческой индивидуальности. В разное время из театра ушли А.Эйбоженко, С.Любшин, А.Филиппенко... Ушли, чтобы сохранить себя.
В ноябре Высоцкий приезжает с концертом к ученым в Дубну. Это был второй его приезд сюда после 1963 года. Выступал с больным горлом: «Добрый вечер! Обычно, наверное, все приезжающие к вам рассказывают, что они больны. И я тоже не буду оригинален и скажу, что я действительно болен. Поэтому я буду сегодня хрипеть. Я обычно всегда хриплю, но сегодня я буду хрипеть больше».
Но на продолжительности концерта это не отразилось. Высоцкий исполнил 25 песен, прекрасно принятых зрителями.
Шел к концу 67-й год. По объему творчества, эмоционального напряжения это был, может быть, самый плодотворный и счастливый год в жизни Высоцкого. Сложнейшие роли в театре — Маяковский в «Послушайте!» и Хлопуша в «Пугачеве», съемки сразу в трех фильмах на разных студиях страны, гастроли с театром, концертные выступления... В этом году он написал около 40 самых популярных своих песен.