Мы то, что американцы называют «парой на расстоянии». Он в Москве, я в Париже... Расстояние приводит наши отношения к гармонии.
Марина Влади
Своим появлением Марина открыла ему дорогу и в жизнь — зарубежные круизы, записи в Париже и т.д., — и в скороспелую смерть.
Павел Леонидов
В самый первый день декабря 1970 года произошло событие, которое по современным меркам «желтой прессы» назвали бы сверхсенсационным. Поскольку советская пресса была окрашена совсем в другие цвета, то сенсация распространялась лишь на уровне слухов и сплетен. Как обычно, Запад узнал об этом событии раньше, чем многие граждане в СССР. 3 декабря 1970 года итальянская «Paese sera» в статье под заголовком «La Vlady sposa un cantante sovietico» («Влади — супруга советского певца») сообщила: «МОСКВА, (3 декабря) — Марина Влади, французская актриса, получившая международное признание, снимаясь в итальянских фильмах, вышла замуж за русского актера и певца Владимира Высоцкого.
Процедура бракосочетания состоялась с участием представителей официальных органов по регистрации гражданских состояний во Дворце бракосочетаний в присутствии только лишь свидетелей. Это была предельно короткая церемония, совершенно не носившая публичного характера, на ней не было ни посторонних, ни фоторепортеров».
Именно так все и происходило. 1 декабря 1970 года Высоцкий и Влади официально становятся мужем и женой. Регистрация брака проходила во Дворце бракосочетаний на улице Грибоедова. День и час церемонии были назначены несколько дней назад, к удивлению обоих — без всяких проволочек.
Высоцкий уговорил заведующую провести церемонию не в большом зале с цветами, музыкой и фотографом, а в ее кабинете. Когда для каждого из них это третий брак, когда на двоих пятеро детей, марш Мендельсона был бы явно некстати.
Событие отметили очень скромно со свидетелями и с Виктором Туровым.
Вспоминает В.Туров: «Было все очень просто и очень скромно. Володя — в голубой водолазке, Марина, кажется, — в бежевой. Свидетелями были: со стороны Влади корреспондент «Юманите» Макс Леон, со стороны Высоцкого — Сева Абдулов. Рядом композитор Оскар Фельцман с женой и я. Вместо существующего у нас свидетельства о браке им выдали, помню, какую-то странную бумагу о «соединении» граждан двух стран — СССР и Франции». Присутствующий на торжестве Зураб Церетели пригласил новобрачных в свадебное путешествие в Грузию. В Тбилиси им устраивают настоящую грузинскую, по старинному обычаю, свадьбу, с обильным столом и многочисленными остроумными тостами. Еще бы, это была свадьба знаменитой француженки и самого знаменитого русского.
З.Церетели: «Свадьбу Марины и Владимира устраивал я. Поначалу хотели праздновать в Москве, но, когда не нашлось достаточно денег, я предложил ехать в Тбилиси. Там веселились до шести утра, но случился неприятный эпизод: Марина случайно ударила ногой по столешнице, и огромный дубовый стол, заставленный посудой, сложился вдвое, и все полетело на пол. На Кавказе есть примета — если на свадьбе потолок или стол начинают сыпаться, значит у молодых жизнь не заладится. Все грузины это поняли, но постарались не показать виду и продолжали гулять, будто ничего не случилось. Однако я уже знал — Марине и Володе вместе жить не долго».
А к утру, когда, уставшие, они отправились в отведенную для них комнату, их ждал сюрприз. Пол был устлан, как ковром, разноцветными фруктами. Записка в два слова приколота к роскошной старинной шали: «Сергей Параджанов». Это мог придумать только он, нежно любящий их обоих.
Несколько позже, 12 декабря, справили свадебный обед в очень узком кругу друзей на недавно снятой у певицы Капитолины Лазаренко небольшой двухкомнатной квартирке на углу Садового и Каретного ряда. Марина превратила квартиру в уютное жилище буквально за один день. Кроме виновников торжества на обеде были Всеволод Абдулов, Любимов, его жена — Людмила Целиковская, Александр Митта с женой Лилей Майоровой — чудесной художницей и кулинаркой, испекшей к торжеству роскошный пирог, Андрей Вознесенский с женой Зоей Богуславской и двумя бутылками шампанского.
Регистрация брака, по мнению Марины, сыграла огромную роль в судьбе Высоцкого: «То, что мы поженились, — спасло его, я в этом убеждена. Дело не только в том, что мне удалось заставить его хоть как-то взять себя в руки. Не будь нашей женитьбы, Высоцкого просто извели бы — он или погиб намного раньше, или оказался в тюрьме. А при мне его не решались трогать».
Возможно... Но главным стало то, что факт регистрации стал как бы пропуском в московское и даже европейское высшее общество — ранее осуждаемая «связь с иностранкой» превратилась в узаконенную ячейку общества. Звание мужа западной кинозвезды-коммунистки и общественного деятеля поднимало в глазах элиты социальный статус Высоцкого. Теперь от желающих дружить семьями с романтической парой не было отбоя. И не опасно, и престижно.
Как космонавты Терешкова с Николаевым в 60-х, так и Влади с Высоцким — пара десятилетия. Появился повод для новых легенд. Для некоторого числа граждан СССР легенда стала сенсацией, а для многих так и осталась легендой вплоть до 28 июля 1980 года, когда люди увидели Влади, стоявшую ближе всех к гробу. Даже сегодня, когда границы открыты, российские актеры снимаются в Голливуде, западные «звезды» снимаются в России, трудно представить себе, чтобы наш соотечественник, начинающий артист, снявшийся в нескольких фильмах, женился, допустим, на Николь Кидман... Сенсация!
Не только Влади казалось, что заключение брачного союза остановит Высоцкого от саморазрушения. Перед этим он не пил несколько месяцев, и друзья хотели верить, что наступающий 71-й год станет для него и впрямь началом «новой жизни». Но восторгались этим союзом далеко не все. Были и те, кто не принял ни сам факт свадьбы, ни Марину. Как-то Высоцкий позвонил Любимову домой, трубку подняла Целиковская:
— Я презираю тебя, этот театр проклятый, Петровича, что они тебя взяли обратно... Тебе тридцать с лишним, ты взрослый мужик! Зачем тебе все эти свадьбы? Ты бросил детей... Как мы тебя любили, так мы теперь тебя ненавидим. Ты стал плохо играть, плохо репетировать...
Но самая неожиданная метаморфоза — для самого Высоцкого — произошла с его отцом Семеном Владимировичем. До свадьбы у Владимира с отцом были очень напряженные отношения. Он как-то жаловался одному из друзей:
— Он меня совсем не понимает. Ругает меня, считает, что я его позорю, а я ему говорю, что пою правду, никакую антисоветчину, но он меня не слышит.
Перед свадьбой отец высказывал крайнюю обеспокоенность последствиями этого факта для сына и для себя. Вспоминает двоюродная сестра Высоцкого Ирэна: «Я помню, один раз он прибежал к папе и говорит: "Лешка! Я сейчас был на Лубянке, сказал, что мой сын женился на иностранной подданной, но меня успокоили. Сказали, что она наш человек, член Французской коммунистической партии"».
Состоялась свадьба. Сын поражен изменениями в отце...
— Начались активные действия со стороны отца. Мол давайте дружить семьями, чаще видеться. Ты знаешь, мне за него делается стыдно — он передо мной прямо-таки заискивает, — рассказывал он Карапетяну.
Сработала система авторитетов, характерная для армейского служаки. Семен Владимирович увидел в «Мариночке» не просто знаменитость и законную жену, но и добрую фею, способную запросто переиначить его сына. Окончательное осознание величия личности сына придет к отцу только после 25 июля 1980 года.
Обычное представление понятия «семья» этой паре не соответствовало. Марина была права, называя этот союз «парой на расстоянии».
А вот взгляд со стороны. Вспоминает Феликс Дашков, неоднократно наблюдавший Влади и Высоцкого вместе во время круизов на теплоходе: «Я никогда не слышал, чтобы они скандалили или еще что-то такое. Единственное, Марина иногда говорила мне, что она устала — от этой мучительной жизни, от этих бесконечных перелетов, от этих вызовов... Вдруг среди ночи звонок!..
А в общем-то, они жили каждый своей жизнью. И только когда случались такие вот «подарки судьбы», они бывали вместе. Конечно, их вряд ли можно было назвать семьей — в полном смысле этого слова...»
Новый — 1971 год — Высоцкий встречал вместе с матерью на улице Телевидения, а Марина — в Париже. Вспоминает Д.Капетян: «В новогоднюю ночь Володя позвонил нам с Мишель и поздравил с наступающим. Он был трезв, грустен, серьезен. Меня еще удивило, что он не поехал в какую-нибудь компанию, а остался дома с Ниной Максимовной...»