В этом году Московский театр «Современник» выпускает спектакль «Свой остров» по пьесе эстонского драматурга Раймонда Каугвера в переводе Виктора Розова. Ставила спектакль Галина Волчек. Постановка была навязана театру Министерством культуры к дате — 50-летию образования Советского Союза. Сюжет пьесы в духе соцреализма повествует о молодых людях, которые, не выдержав вступительных экзаменов в институт, пошли работать в шахту. Рабочий коллектив помог им в выборе дальнейшего жизненного пути. Чтобы как-то оживить классическую «производственную драму», поднять пьесу на более высокий уровень Г.Волчек попросила Высоцкого написать для нее несколько песен: «Я поняла, что в скромности драматургического материала должен быть момент, позволяющий вырваться за пределы содержания. Это должны быть зонги, причем от лица совсем не спокойного героя. Тогда я обратилась к другу — Володе Высоцкому. Его острота, степень взрывной нервности могла дать возможность такого ухода вверх». Высоцкий предложил написанные ранее песни «Человек за бортом», «Песенка ни про что, или Что случилось в Африке», «Здесь лапы у елей дрожат на весу...», «Бег иноходца», а также написанные специально «Я не люблю» и «Свой остров». 2 февраля 1971 года «Современник» заключил с Высоцким договор на написание песен.
Комиссия Главного управления культуры Мосгорисполкома при обсуждении спектакля категорически настаивала убрать песни Высоцкого. Вот несколько характерных для того времени реплик членов комиссии:
«Мы тут читали эти песни вслух и проверяли свое отношение, стороннее отношение к ним, — куда зовут эти песни? Мне кажется, что они просто не очень точны и не очень правильны, потому что в общем они выявляют недовольство автора жизнью своего общества»;
«А в песне о скакуне должны быть сняты разговоры о свободе. В жанровом отношении эти песни совершенно не вяжутся»;
«Что за тема: я не хочу скакать с жокеем, я хочу скакать без узды. Когда вы меня освободите от наездника, тогда я вам выдам... Это же звучит легкомысленно. Такие мысли, такие идеи нуждаются в очень четком, специально разработанном выражении. А сейчас это работает против спектакля и очень замутняет идейный смысл»;
«Товарищи! Вы меня простите — это не поэзия, это набор оторванных от жизни, абстрагированных понятий, которыми живет сам Высоцкий».
Таким образом, чиновники от культуры выразили свое отношение даже не к конкретным песням, а вообще к Высоцкому как к поэту. Однако театр отстоял все за исключением песни «Бег иноходца». В спектакль вошли четыре песни в исполнении Игоря Кваши: «Свой остров», «Человек за бортом», «Я не люблю» и «Лирическая». Премьера спектакля состоялась 19 апреля 1971 года. А в 1974 году выйдет телевизионный фильм с тем же названием. В титрах будет обозначено: «Композитор — В.Высоцкий».
В мае 71-го Высоцкий имел несколько свободных дней в театре и слетал отдохнуть к друзьям в Ростов-на-Дону. Погода благоприятствовала катанию на водных лыжах. Кроме того, он побывал в городе Шахты, чтобы повидаться с самым сильным человеком планеты тяжелоатлетом, многократным чемпионом Европы, мира и Олимпийских игр Василием Алексеевым.
Будучи сам постоянно в экстремальных ситуациях, Высоцкий восхищался людьми, способными на преодоление в любой области человеческого бытия. В этом же году В.Алексеев установил свой 29-й мировой рекорд. И восхищение поэта ложится на бумагу:
Не отмечен грацией мустанга,
Скован я, в движениях не скор.
Штанга, перегруженная штанга —
Вечный мой соперник и партнер.
27 мая состоялся грандиозный футбольный матч — «Сборная СССР —Сборная мира». Это был последний матч для выдающегося вратаря всех времен, заслуженного мастера спорта, пятикратного чемпиона СССР, чемпиона Европы и Олимпийских игр Льва Яшина. Для участия в матче в Москву приехали практически все лучшие футболисты мира, выразив тем самым свое уважение к замечательному голкиперу и человеку. Проводы были королевскими, что вполне объяснимо: такие спортсмены, как Яшин, рождаются на свет не так часто — раз в столетие. Высоцкий не был фанатом футбола («Так как я все делаю до конца, я думаю, если бы я болел по-настоящему, я бы помер на каком-нибудь матче...»), не был лично знаком с Яшиным, но не мог быть в стороне от этого события и посвятил великому футболисту песню «Вратарь».
В этом году Центральное телевидение предложило В.Турову снять двухсерийный телевизионный фильм по рассказам И.Тургенева «Записки охотника». Режиссер пробует Высоцкого на заглавную роль в телефильм.
В воспоминаниях В.Турова читаем: «В начале лета 1971 года я начал пробы на Чертопханова. Володя находился тогда в прекрасной форме и хорошо отыграл пробу. У него было огромное желание сыграть эту роль. Он очень любил лошадей, а поскольку мы снимали на натуре, то проба у него была неплохая. Но так получилось, что у меня было свое особое видение Чертопханова. Уже состоялась встреча с Бабкаускасом, его проба была убедительней. Володя, конечно, поначалу немного обиделся, но, надо отдать должное, быстро отошел».
В.Туров задумал ввести в свой фильм вставной номер — состязание певцов. Высоцкий убедил режиссера, что лучше, чем В.Золотухин, роль Яшки Турка никто не сыграет, никто лучше не споет. Туров послушал друга и не пожалел об этом. После выхода фильма об игре Золотухина напишут: «"Ой, не одна в поле дороженька..." — сколько силы, страсти, горестного недоумения вложит Валерий Золотухин в эти простые слова, сколько отчаяния и надежды! Это ведь песня не столько о тихих полевых тропинках, заблудившихся где-то среди ржи, сколько о путях-дорогах, по которым дальше идти России».
В начале июня прилетела Марина вместе с сыновьями. У младшего — непоседы и озорника Володи — была сломана рука. Французские врачи вставили в кость спицу и наложили гипс, посоветовав матери давать сыну антибиотики. Однако из-за занесенной инфекции рука стала болеть. Обратились к заведующему хирургическим отделением Московской детской больницы имени И.Русакова Станиславу Долецкому, который обнаружил под гипсом гнойное воспаление. Высоцкий договорился с Долецким, чтобы Володю положили в отдельную палату, где они с Влади могли бы дежурить посменно. Завязалась дружба. Станислав Долецкий был не простым хирургом, а членкором АМН, и подарил на память родителям свою книгу «Рубежи детской хирургии» с автографом: «Милым Володе и Марине в память невеселых дней, связанных с русаковкой. С лучшими пожеланиями. С.Долецкий. 20.06.71». Ну а Высоцкий в ответ напишет посвящение ко дню рождения Далецкого...
С 30 июня по 4 июля Высоцкий выступает с концертами во Владивостоке. Шесть концертов состоялись в Доме культуры моряков (ДКМ), и один концерт он дал на борту круизного теплохода «Феликс Дзержинский», с капитаном которого — Николаем Свитенко — он был заочно знаком. Выступления, как обычно, были неофициальными — Высоцкий прилетел сюда, используя отпуск.
На первый свой концерт Высоцкий опоздал, и не по своей вине: партийные власти решили запретить выступления и вызвали в краевое управление культуры на «профилактику» директора ДКМ Анатолия Белого. На «ковер» пошли вместе, но Высоцкий остался в приемной. Прямо с порога главный начальник по культуре набросился на Белого: «Вы что себе позволяете?! Вы знаете, кто такой Высоцкий?! Это отребье пьяное, он валяется сейчас на вокзале!» В этот момент в кабинет заходит Высоцкий: «Здравствуйте, я Владимир Высоцкий. У меня с собой только бумага о том, что артист Театра на Таганке находится в отпуске. Много написал песен о Дальнем Востоке, а во Владивостоке ни разу не был. Вот и решил побывать».
Пришлось концерты разрешить... Вскоре в газете «Советская культура» вышла маленькая заметка о том, что артист Владимир Высоцкий дал во Владивостоке концерты и перечислил деньги в Фонд мира.
Впечатлениями делится фотокорреспондент газеты «Дальневосточный моряк» Б.Подалев: «Было что-то такое, чего я ни до, ни после никогда не видел. За четверть века фотосъемок приходилось работать на разных творческих вечерах — от молодого Иосифа Кобзона, Булата Окуджавы, Евгения Евтушенко, до Аллы Пугачевой, но тут единение со слушателем-зрителем было необыкновенное. Магнитофоны на коленях — самые разные, от миниатюрных до допотопных «Дншро». Даже с переполненного балкона висели штыри микрофонов, ловящих каждое слово новой песни Высоцкого. Каждому хотелось иметь не переписанную с переписанных не единожды магнитофонную пленку, а живое захватывающее слово души поэта.
Сегодня не так просто сказать, что же наиболее остро каждый воспринял. Но вот «ЯК-истребитель» был, пожалуй, для всех ошеломляющ по страсти исполнения. Думалось опасливо — сам певец наперевес с гитарой ринется в пике в оркестровую яму и вынырнет из нее весь изможденный, но все-таки спасая самолет».
Когда 30 июня Высоцкий находился в самолете между Москвой и Владивостоком, весь мир потрясло сообщение о гибели экипажа первой орбитальной станции «Салют». Космонавты В.Волков, Г.Добровольский и В.Пацаев в течение самого продолжительного космического полета успешно провели испытания и отработку конструкции, агрегатов, бортовых систем и научной аппаратуры нового космического комплекса. При возвращении на Землю открылся клапан, отделяющий кабину от атмосферы, произошла разгерметизация, и через 42 секунды они погибли — закипела кровь.
Свое первое выступление в Клубе моряков Высоцкий начал со слов: «Дело в том, что почти всегда лучше всего начинать с песен военных. Во-первых, чтобы отдать дань воинам, которые погибли, и потом — сегодня еще у всех такое настроение... Я думаю, что нужно как-то... в какие-то минуты обязательно в память погибших космонавтов, которые вчера погибли. Я с ними со всеми дружил, их знаю, и поэтому... Сегодня я в первый раз узнал об этом во Владивостоке. Я же летел и не знал ничего. И во Владивостоке это раньше, чем в Москве. В Москве только сегодня в утренних выпусках, вероятно...»
И он исполнил песню о летчиках «Их восемь, нас двое...».
Буквально на следующий день Высоцкий пытается стихотворением откликнуться на это трагическое событие — «Я б тоже согласился на полет...». Но потрясение было столь велико, что он не смог его сразу закончить...
Выступая 15 сентября в Институте электродинамики АН УССР в Киеве, он сказал по этому поводу: «...Не удалось написать о космонавтах (хотя меня очень просили), потому что, вы знаете, гибель их — это такая трагедия была всенародная; это же высокое, люди же знали, на что шли. Надо, чтоб хоть близко было к этому, к такому подвигу, потому что то, что я сейчас скажу: «Он полетел, он сказал: поехали!» — это все понятно, он так действительно сказал, но зачем же рифмовать то, что было? Нужно найти какой-то философский смысл этих вещей. А когда «придет», тогда и напишу. А так — на заказ — не получается».
И он найдет этот «философский смысл»: в следующем году он напишет поэму, посвященную Ю.Гагарину, — «Я первый смерил жизнь обратным счетом...». Космонавты были потрясены способностью Высоцкого так глубоко прочувствовать психологию этой сложнейшей профессии.
В июле 1971 года режиссер Владимир Луговской на студии «Укртелефильм» готовится снимать картину «Неизвестный, которого знали все» и заказывает Высоцкому песни для фильма. Высоцкий написал три песни для фильма: «Зарыты в нашу память на века...», «Запомню, оставлю в душе этот вечер...» и «Подумаешь, с женой не очень ладно...». Однако картина вышла без песен, как вспоминает режиссер, из-за их авторства.
В начале августа 71-го Высоцкий вместе с Говорухиным отдыхают и работают под Москвой (27 км по Ярославскому шоссе), в Доме творчества кинематографистов в Болшево. Они пробуют сочинить морской детектив. Сюжет шел плохо и вскоре застрял окончательно. Споткнулись они на значении слова «кранцы». Говорухин, считавший себя знатоком морского дела, уверял насчет «кранцев» одно, оппонент — другое. Они даже поссорились по этому поводу.
Забросили сценарий. Через два года Говорухин закончит его сам и сам же снимет фильм «Контрабанда» по этому сценарию. А теперь каждый занялся своим делом: Говорухин — физическим оздоровлением и совершенствованием своего французского, а Высоцкий с утра садился за стол. На столе — пачка «Винстона», его любимых сигарет, и лист бумаги.
Как раз в это время 29-летний американский гроссмейстер Роберт Джеймс Фишер выигрывает матчи у претендентов. В четвертьфинале он встретился с советским гроссмейстером М.Таймановым. Матч игрался до шести побед, и Тайманов, опытный турнирный боец, не просто проиграл Фишеру, а был разгромлен со счетом 0:6. Это был огромный урон шахматному престижу СССР. Затем Фишер выигрывает у датчанина Б.Ларсена (6:0) и у Т.Петросяна (6,5:2,5). Предстоит матч на первенство мира в Рейкьявике, и уже дрожит в предчувствии проигрыша Б.Спасский.
Ну как же так?! С американцами мы тогда соревновались в космосе и на Земле, жалели их безработных, бесправных и бездуховных, боролись за их негров, за кудрявую Анджелу Дэвис. И вдруг такое — МЫ можем проиграть!
В предматчевых публикациях советская пресса решила подбодрить Б.Спасского, настроить его на победу. В статьях красочно повествовались подробности подготовки нашего чемпиона: как он играет в большой теннис, в футбол и тому подобное, и ни слова — о собственно шахматном тренаже. Таким образом народ пытались уверить, что «наш» чемпион «ихнего» претендента разобьет в пух и прах. Но на читателей эти публикации производили другое впечатление. «Нас что, за идиотов считают?» — такой была реакция на эти шапкозакидательские статьи.
Не считая себя идиотом, Высоцкий решил не оставаться в стороне от этого события и просит у Говорухина:
— Расскажи мне про шахматы.
Говорухин стал объяснять: игра начинается с дебюта... начала бывают разные... например, королевский гамбит, староиндийская защита..., что любители, в отличие от профессионалов, называют ладью турой, слона — офицером.
— Хватит! — сказал Высоцкий. — Этого достаточно.
Он сам решил сыграть с «этим Шифером» в свою игру: «Да я его замучу, зашахую! Да мне бы только дамку провести!»
Говорухин обиделся — с таким шахматным багажом приступать к песне о шахматах? А Высоцкий замолк на два дня, что-то писал мелкими круглыми буквами, пощипывал струны гитары. К вечеру второго дня песня «Честь шахматной короны» была готова. Говорухину она не понравилась, даже обидно стало за шахматы:
Он мою защиту разрушает —
Старую индийскую — в момент,
Это смутно мне напоминает
Индо-пакистанский инцидент.
— Ерунда какая-то — про все что угодно, только не про шахматы, — прокомментировал Говорухин услышанное.
В начале сентября «Таганка» на гастролях в Киеве. Там у Высоцкого было запланировано несколько концертов, и он решил опробовать эту песню на публике: «Все мы сейчас ожидаем исхода поединка Спасского с Фишером — если он состоится, конечно. Веемы нервничаем — будет эта встреча или не будет. У всех у нас есть мысли по этому поводу. Все думают: «Ах, если бы я!..» Некоторые люди даже видят сны. Один человек мне рассказывал, как ему приснился сон, как он играл с Фишером. Это меня натолкнуло написать песню. Она, конечно, полуфантастическая песня и — шуточная».
С.Говорухин: «Что творилось с публикой! Люди корчились от смеха — и я вместе с ними, сползали со стульев на пол... Смешное нельзя показывать одному человеку, смешное надо проверять на большой и дружелюбно настроенной аудитории. После истории с «шахматной короной» я это хорошо понял».
Через год — в августе 72-го — в Рейкьявике Фишер разгромил Спасского со счетом 12,5:8,5 и стал 11-м чемпионом мира. Получилось так, что Высоцкий, написав эту песню, как бы предвидел это событие...
Он написал очень много песен на спортивную тематику. Спорт для него был моделью жизни, человеческой судьбы. В нем, как и в жизни, есть плохое и хорошее. Есть те, кто рвется на пьедестал только потому, что знает: «первым — лучшие куски». И есть те, для кого спорт — это борьба с самим собой, с собственными слабостями, победа — победа над самим собой:
Ну вот, исчезла дрожь в руках,
Теперь — наверх!
Ну вот, сорвался в пропасть страх
Навек, навек.
Для остановки нет причин —
Иду, скользя...
И в мире нет таких вершин,
Что взять нельзя!
Песня о горах, об альпинистах — значит, о спорте. Нет, она о жизни и, прежде всего, о себе самом. О ясной душе поэта, какой она была в считанные минуты уравновешенности и внутреннего покоя, когда «исчезает дрожь в руках» и вновь есть святая вера «в чистоту снегов и слов».
Исследователи творчества Высоцкого будут искать почти во всех его песнях подтекст, иносказание, социальные мотивы. Другие — не исследователи, но люди, по выражению самого Высоцкого, «толкающие его в диссиденты», — будут указывать на несуществующую «фигу в кармане». Однако сам поэт часто и не пытался уложить в песню какую-то метафоричность или скрытый смысл: «Мне часто присылают письма, в которых спрашивают: «Что Вы имели в виду под той или иной песней?» Ну, что я имел в виду, то я и написал. А как люди это поняли — это в меру образованности. Некоторые попадают в точку. Иногда — рядом. Я больше люблю, когда рядом. Значит в моих песнях было нечто, на что даже я не обратил внимания».
В своих лучших песнях он гениально переплетал прямой и иносказательный смысл, давая возможность слушателю «искать что-то такое, что ему близко и знакомо».
В августе Высоцкий опять едет к В.Турову. Рядом с другом он всегда отдыхал душой...
В.Туров: «В 1971 году он приехал в нашу съемочную группу в Даугавпилс какой-то совершенно зеленый. Причем речь не шла об его участии в съемках в картине. Мы базировались в живописнейшем районе около Даугавпилса, озерные края на стыковке Литвы, Латвии и Белоруссии. Приехал он, чтобы спрятаться, отлежаться. Я знаю, что Марина привезла тогда в Москву сестер и детей. И Володя устал безмерно.
...Группа наша жила в довольно хорошей гостинице в Даугавпилсе. Володя отдыхал, гонял на лошадях. Он предложил в картину песню «Беда», ту, которая существует в основном в исполнении Марины. То ли он эту песню привез, то ли написал за ту неделю, что был у нас, не знаю. Во всяком случае, он предложил ее. И я впервые не смог включить его песню в картину. Просто она органически не вписывалась в сюжет. Она была чисто русской, на чисто русском материале».
Пока еще другие моря закрыты для Высоцкого, и они с Мариной с 12 по 26 августа совершают круиз по Черному морю на теплоходе «Шота Руставели». Здесь они обрели еще одного друга — капитана теплохода Александра Назаренко. Впечатления выплескиваются на бумагу прямо на борту теплохода и исполняются на концерте для команды: «Вы простите, эту песню я буду петь по бумажке, потому что только что сделана. К сожалению, я ее еще просто не знаю. Написано на ней: Дорогому капитану Назаренко Александру Николаевичу и его такому дорогому экипажу и не менее дорогому судну песню, которая называется "На отход и приход"».
И еще одно важное знакомство состоялось на теплоходе. Руководителем ансамбля, развлекавшего пассажиров, был некто Виктор Шульман. Быстро сходящийся с импонировавшими ему людьми Высоцкий знакомится с ним. Через восемь лет Шульман организует концертное турне Высоцкого в США.
В 1971 году во время одной из своих поездок в Ленинград Высоцкий знакомится с кинорежиссером Владимиром Шределем и композитором Исааком Шварцем. Шредель в это время заканчивал съемки фильма «Дела давно минувших дней», а Шварц писал к картине музыку. Они, оба страстные поклонники Высоцкого, попросили его написать слова для романса в стиле ретро. По задумке авторов картины, это должно быть танго, которое поет бывший офицер царской армии. Все действие фильма происходит при Советской власти, во времена нэпа, но песня должна быть старая.
Высоцкий особо не задумывался над музыкой в своих песнях. А тут предлагают сотрудничество с профессиональным композитором. Он соглашается написать текст, но ставит условие:
— Мое первое условие — чтобы мое имя было в титрах! Мне неважно, сколько за песню заплатят денег...
— А как же может быть иначе! Обязательно, Володенька, будет, — заверил его Шварц, — а если этого не произойдет, я откажусь писать музыку к фильму.
Началась совместная работа. К середине 72-го года текст был готов.
Оплавляются свечи
На старинный паркет,
И стекает на плечи
Серебро с эполет,
Как в агонии бродит
Молодое вино...
Все былое уходит,
Что придет — все равно...
И режиссер, и композитор были в восторге.
И.Шварц: «...Я подумал: как же Володя сможет написать нечто совершенно другое — отличающееся от его творческой манеры? Однако он написал совершенно изумительные по точности, по схваченному образу, по характерности стихи — но совершенно чуждые, на мой взгляд, ему по тогдашнему социальному, если можно так выразиться, направлению его творчества. Получилось что-то типа безнадежного жестокого офицерского романса в стиле Вертинского. Я бы даже назвал это стилизацией, однако чрезвычайно талантливой, со стопроцентным попаданием в яблочко темы».
Высоцкому, в свою очередь, понравилась музыка, написанная Шварцем, и исполнение романса талантливой драматической актрисой Инной Варшавской:
— Все очень хорошо, я принимаю песню.
Песне в дальнейшем не повезло. Как первоначально задумывалось, не получалось, и режиссер просто не знал, куда ее в фильме приткнуть. В результате песня прозвучала куском и без начала. Этого оказалось явно недостаточно для того, чтобы имя Высоцкого появилось в титрах...
27 августа свой день рождения Фаина Георгиевна Раневская встречала в больнице. На следующий день к ней пришли Высоцкий и Влади. Встреча — по причине лечебных процедур — не состоялась, и они оставили ей записку:
«28 августа 1971 года.
Дорогая Фаина Георгиевна!
Сегодня у Вас день рождения. Я хочу Вас поздравить и больше всего пожелать Вам хорошего здоровья... Пожалуйста, выздоравливайте скорее! Я Вас крепко целую и надеюсь очень скоро Вас увидеть и посидеть у Вас за красивым столом. Еще целую. Ваша Марина.
Дорогая наша, любимая Фаина Георгиевна!
Выздоравливайте! Уверен, что Вас никогда не покинет юмор, и мы услышим много смешного про Вашу временную медицинскую обитель. Там ведь есть заплечных дел мастера, только наоборот.
Целую Вас и поздравляю, и мы ждем Вас везде — на экране, на сцене и среди друзей. Володя».
После смерти Высоцкого великая актриса напишет в своем дневнике: «Володя Высоцкий. Он был у меня — он был личность».
3 сентября впервые на гастроли в Киев приехал Театр на Таганке. Приезд знаменитого театра вызвал невиданный ажиотаж публики. Однако официальный Киев встретил полуопальных таганцев прохладно и предоставил им для выступлений небольшое помещение Театра оперетты, в то время как вместительные здания Оперного театра, Театра русской драмы и Театра им. Франко были отданы второразрядным гастролерам, чьи представления проходили при полупустых залах. Люди громко возмущались этой нелепостью и пытались всеми возможными путями достать «билетик на "Таганку"».
Эти гастроли оказались очень плодотворными для Высоцкого. Ослабла удавка запрета на публичные выступления, накинутая еще в 68-м году. Он выступал с шефскими концертами в различных НИИ, на заводах, в домах культуры — всего в 29 организациях города. Его слушали работники заводов «Ленинская кузница» и «Арсенал», Завода шампанских вин, ученые Института физики и Института ботаники, слушатели и преподаватели Киевского высшего инженерного радиотехнического училища (КВИРТУ), работники института УкрНИИгипронефть, рабочие ДСК-3 и института Киевцнииэпроект... Всюду его выступления вызывали восторг зрителей.
В самые первые дни гастролей опальный, но еще не выдворенный из страны Виктор Некрасов пригласил Высоцкого и еще пятерых актеров во главе с Любимовым к своим друзьям. Встретились авторы лучших песен и книги о войне. Шел разговор о недавнем прошлом и будущем России.
К концу гастролей в Киев прилетела Влади. Они побывали в гостях у Николая Гринько, с которым Марина снималась вместе в фильме «Сюжет для небольшого рассказа», а Владимир в «Опасных гастролях».
В октябре 71-го в парижской клинике матери Марины удалили раковую опухоль, но надежды никакой. К Владимиру, который понравился матери при первой же короткой встрече в Москве, она относилась с теплотой. Он стал для нее первым порядочным мужчиной в жизни Марины — предыдущие Маринины мужья посягали на ее территорию, на ее дом. Когда в феврале следующего года Милице Евгеньевне стало совсем плохо, Марина позвонила Владимиру. Ей была необходима моральная поддержка — она с сестрами должна была принять решение об отключении аппарата, искусственно поддерживающего уже не жизнь. Высоцкий сказал то, что она от него ждала: «Если жизнь больше невозможна, зачем поддерживать ее видимость?»
К этому времени Франция становится главным западным другом СССР. Две страны с различной идеологией уверяют мир в своей вечной дружбе. Происходит обмен визитами глав государств. В октябре 1971 года ими был подписан документ под названием «Принципы сотрудничества между СССР и Францией». Визиты Л.Брежнева проходят помпезно: он каждый раз гостит в замке Рамбуйе, его приветствуют ветераны полка «Нормандия — Неман» и активисты Общества дружбы «Франция — СССР».
Марина Влади в составе группы этого Общества встречается с Л.Брежневым в Советском посольстве в Париже. Генсек к Марине отнесся очень благосклонно, рассказал ей, как правильно пить водку, чтобы получать от нее максимальное удовольствие, и сфотографировался с приглашенными на прием. Эта встреча и фотография, опубликованная во французской прессе, потом сыграют свою роль в упрощении процедуры получения виз и для Марины, и для Высоцкого.
И не только в получении виз. Сохранился забавный документ — письмо помощнику Генерального секретаря Андрею Александрову от Марины Влади с просьбой отремонтировать «мерседес» ее мужа Владимира Высоцкого. И в конце — по тогдашним канонам: «С уважением и надеждой на новые встречи, с громадным приветом и наилучшими пожеланиями здоровья в деятельности на благо мира Леониду Ильичу Брежневу». На таком уровне приходилось решать вопросы ремонта «мерседесов» в те годы.
До «мерседеса» еще далеко, а пока Марина приезжает из Парижа на новеньком «Рено-16». Марине эта машина досталась по символической процентной стоимости от фирмы «Рено», на фоне продукции которой она снялась в рекламном ролике. В том году это был очень престижный автомобиль. Страстному коллекционеру иномарок Генсеку ЦК КПСС Л.Брежневу «Рено-16» от имени французского народа подарил президент Франции Ж.Помпиду.
«Когда появился «Рено-16», — рассказывает Г.Баснер, — Володя жаловался: "Герман, что мне делать? Ты всех в ГУВД знаешь, как бы достать какую-нибудь бумагу? Ведь за сто километров от Москвы уже не выпускают. Из-за иностранных номеров останавливают и все! Я им говорю: «Вот мои документы. Я Владимир Семенович Высоцкий. Если вы меня не знаете... Не знаете? Но я же гражданин Советского Союза! У меня есть доверенность, это машина жены...» — «Все равно, с такими номерами не имеем права выпускать»". <...> Я, помню, обращался к заместителю начальника ГУВД — дали ему какую-то бумагу».
Осенью этого года Высоцкий принимает участие в радиоспектакле «За Быстрянским лесом» по роману В.Шукшина «Любавины». У Высоцкого в спектакле роль Кондрата, старшего сына зажиточного крестьянина Емельяна Любавина. Критика оценила эту постановку как неудачную.
В начале ноября 71-го года Любимов поручил Высоцкому сочинить приветствие к 50-летию Театра Вахтангова. Предупредил: будет транслироваться по телевидению на всю страну. Таганцы — в основном, дети Вахтанговской школы, оттуда на «Таганку» вместе с выпускниками школы пришел «Добрый человек из Сезуана». Вот об этом и написал Высоцкий в своем стихотворном приветствии. Однако юбилей, состоявшийся 13 ноября, прошел без участия таганцев. Приветствие запретил министр культуры РСФСР Кузнецов, а главный режиссер Театра Вахтангова Е.Симонов его не отстоял. Высоцкий не расстроился, некогда было — предстояла премьера «Гамлета».